Текст книги "Друг твоего разума (СИ)"

Автор книги: Швепса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Ну конечно, чёрт побери! Малфой всё видел и явно был крайне польщён произведённым впечатлением. Самовлюблённый засранец. И эта довольная ухмылка на его губах заставила Гермиону почти закипеть изнутри.

– Так ты заходишь? – уточнил Драко, нагло приподнимая бровь.

– М-м, да, – по привычке спрятав лицо под шарф, пробурчала Грейнджер.

И все её ругательства, которые она припасла для Драко из-за его недельного отсутствия, растерялись где-то между его лукавой улыбкой и накаченным прессом.

Пока Малфой приводил себя в порядок, в голове Грейнджер, напротив, царил полный кавардак. Она сидела на диване, разувшись и подтянув ноги под себя, решив наплевать на правила приличия вслед за хозяином квартиры, копошившимся в спальне.

Ей казалось, что если её будущее счастье – это дерево, то сама Гермиона в нём пожелтевший листок, что уже давно слетел с ветки и гнил где-то в земле неподалёку.

У неё ни черта не получалось ни с родителями, ни с Драко. Ни даже разобраться в себе.

Она хотела вновь вернуть свою прежнюю жизнь. Стать той самой Гермионой Грейнджер, которая всегда верила в победу и наступала кроссовком на все неудачи, с неиссякаемой верой в глазах шагая дальше. И пусть та Гермиона немного занудная и чересчур категоричная, но это была привычная она.

Беда заключалась в том, что вернуть прошлое Грейнджер желала не потому, что действительно собиралась стать прежней, а попросту не знала, как можно жить по-другому. Сейчас все её пережитые убеждения казались такими глупыми. И абсолютно точно бесполезными в нынешней ситуации.

А чтобы что-то изменить к лучшему, человеку нужно понимать, где он находится. Зацепиться за какую-то отправную точку, чтобы после оглядываться назад и радоваться успеху.

Но Гермиона просто не знала, кем она стала теперь.

Драко вышел из спальни в спортивных штанах и опёрся плечом на дверной косяк, немного нахмурившись.

– Ты сама не своя, – тихо проговорил он, оглядывая Гермиону.

– Н-нет, – мотнула головой Грейнджер, тупо уставившись на свои колени.

Драко пожал плечами, легко оттолкнувшись и сделав несколько шагов, прежде чем опуститься на диван рядом.

– Ладно, может, я не прав.

– В каком смысле? – грустно усмехнулась Гермиона, чувствуя, как все её терзания резко подкатили к горлу, образуя там комок горечи размером со всю Британию.

– Вполне возможно, ты именно такая и есть. Я ведь почти не знаю тебя.

Гермиона поджала губы. Знать бы ещё, какая это… «такая». Потому что она понятия не имела, в кого превратилась.

– Всё… перепуталось, – прошептала она и приложила палец к виску. – Вот здесь. Знаешь, мне всегда казалось, что моя жизнь полностью распланирована. Что она в моих руках. Но когда родители не смогли узнать меня… – Гермиона судорожно всхлипнула, сдерживая слёзы. – Всё остановилось, Драко. Весь мир вокруг, он просто… замер.

Она собрала пальцы в замок и качнула головой. И когда Драко придвинулся чуть ближе, Гермиона заглянула в серые радужки, замечая, что сквозь стоящие в глазах слёзы они казались почти голубыми.

– А сейчас я с каждым днём убеждаюсь, что это не мир. Это я! – её голос надломился, и Грейнджер шмыгнула носом, крепче сжимая сцепленные пальцы. – Я застыла посреди всего этого и не могу продвинуться ни на шаг, пока не верну память родителям. И пока решала эту задачу, все мои планы, вся жизнь… Всё разрушилось. И я сама. А родители… – Гермиона вдохнула поглубже. – Они всё ещё не помнят. Ничего не изменилось. Только я застряла где-то, потеряв себя.

– Иди ко мне, – прошептал Драко.

Он поднял руку, закидывая её на спинку дивана и приглашая в свои объятия. Гермиона придвинулась ближе, утыкаясь носом в тёплое плечо. И первая слезинка всё-таки покатилась по щеке, падая куда-то на футболку Драко. Не выдержав, Грейнджер заскользила ладонями по обивке дивана дальше и обняла Драко в ответ, стараясь быть как можно ближе. Хоть немного чувствовать, что она не одинока.

И его крепкие объятия действительно успокаивали, но вместе с тем заставляли считать себя ещё более жалкой.

– Я просто хочу, чтобы всё стало нормально, – пробормотала она.

– В жизни нет ничего «нормального», – грустно усмехнулся Драко в ответ. – Так говорят те, кто не желает описывать ситуацию подробно. Или дураки, что просто не знают, чего хотят, – он ласково прошёлся пальцами по её спине. – Гермиона, ты ведь не дура.

Она издала истеричный смешок, внутренне осознав, что это слово идеально бы подошло к её описанию.

– Всё так неправильно… – пробормотала Гермиона. – Без родителей словно и меня не должно быть в этом мире. Словно я лишняя.

– Знаешь, когда-то давно моя мама сказала одну мудрую вещь. Каждый наш поступок или создаёт личность… или разрушает её. А значит, мы состоим из всего, что мы делаем. И это прекрасно.

Грудь щемило от боли из-за комка внутри, слёзы, которые теперь никак не получалось сдерживать, стекали по щекам.

– Я не понимаю, что творю, – неразборчиво прохрипела Гермиона, задыхаясь от беззвучных рыданий.

– И кроме того это значит, – продолжил Драко, чуть отстраняясь от неё, – что ты можешь всё сделать так, как тебе хочется, – он провёл ладонями по её щекам, стирая слёзы, и привычным движением коснулся висков. – Стоит лишь решиться.

Его магия начала охватывать сознание, и Гермиона растерялась, в панике заглядывая в серые радужки и не находя там ни единого ответа.

– Сейчас?! – опешила она. – Я… Я не готова, Драко!

– Ты готова, – уверенно произнёс он и, чуть улыбнувшись, закрыл глаза.

***

Гермионе было страшно посмотреть вокруг. Она чувствовала, как щёки до сих пор щипало от дорожек слёз и кончики пальцев подрагивали от напряжения. Нервы были на пределе. Но картинка воспоминания продолжала кружиться, выстраиваясь во что-то более чёткое.

– Ты просто издеваешься надо мной, – прошептала Гермиона, зная, что Драко где-то рядом.

– Я так не думаю, – хмыкнул он.

И тут Грейнджер вздрогнула, стоило хрусту снега под ногами донестись до ушных перепонок. Драко сделал ещё несколько скрипучих шагов, а она всё вслушивалась в окружающую обстановку, принюхивалась, не смея открывать глаза и пытаясь разгадать, где именно оказалась. Ведь она даже не думала о чём-то конкретном, Малфой просто насильно запихнул её в лабиринт сознания, так подло не предупредив. Не дав и минутки, чтобы собраться с мыслями.

Какова вероятность, что её вновь начнут пытать? Или её родителей?.. Гермиона шумно выдохнула, сжимая пальцы в кулаки. Большая, чёрт побери. Чертовски огромная.

И пусть она больше не чувствовала подкатывающей тошноты вкупе с панической атакой от подобных мыслей, но…

Гермиона вскрикнула от резкого холода, когда Драко забросил комок снега ей за шиворот. Она невольно начала прыгать на месте и забавно вертеться под победный хохот Малфоя, пытаясь вытащить снег из-под одежды.

– Да как ты?!.. Чёрт побери! – ругалась она, выгибая спину, чтобы скатить шарик вниз.

И как только ей удалось, Грейнджер хищно улыбнулась, разворачиваясь к Малфою и намереваясь стереть эту наглую усмешку с его губ. От одного уголка рта к другому так, чтобы в его гениальнейшую голову больше никогда не закрались подобные затеи. Она наклонилась, загребая ладонью снег с ближайшего сугроба.

– Иди сюда, Малфой, – наигранно ласково проговорила она, медленно шагая вперёд.

– Позволь уточнить… Ты ведь не мстительная, да?

– О, конечно, нет, – протянула Грейнджер, продолжая наступление.

– И не злопамятная? – Малфой поиграл бровями.

– Я ведь закончила Гриффиндор, ты забыл?

– Значит, ты…

– Получай, змеёныш!

Гермиона швырнула в него снежок, попав точно в грудь. С уст слетело радостное «Есть!», а после она вскинула руку вверх, начиная свой победный танец, виляя бёдрами. По какой-то старой, давно позабытой детской привычке.

Малфой отряхнулся и неожиданно тепло улыбнулся, качая головой.

– Обернись, Гермиона. Просто… обернись, – пробормотал он, зачем-то приложив пальцы к уголкам глаз. Так, будто пытался сдержаться от слёз.

Гермиона нахмурилась, замирая. И пришло осознание, что они всё ещё находились где-то в чертогах её разума. В одном из воспоминаний, которое она так и не смогла узнать. Тяжело сглотнув, она рывком обернулась, не оттягивая неизбежное.

И сердце в груди ощутимо кольнуло. Сжалось так болезненно и приятно одновременно.

Гермиона втянула носом воздух, а выдохнуть не получалось.

Её маленькая копия играла в снежки с отцом. И пританцовывала точно так же, как она минутой назад, когда всё-таки попадала в цель. Задорная улыбка не сходила ни на миг с лица маленькой кудрявой девчушки. Шапка с нелепым помпоном давно съехала вбок, а вся куртка была перепачкана в снегу. И под задорный смех отца малютка-Грейнджер вновь переходила в атаку.

– Гермиона! – окликнула её мама. – Ещё пять минут и пойдём на ярмарку!

Джин наблюдала за ними со стороны, изредка уворачиваясь от летящего в её сторону снега. Она тёрла ладони, согревая их горячим дыханием, и улыбалась, глядя на семью.

Так просто и радостно.

Как мать, видевшая перед собой двух самых дорогих людей. Наслаждавшаяся их совместным счастьем.

– Получилось, – прошептала Гермиона. – Я… Я вижу, – всхлипнула она, не в силах сдержать слёзы.

Она опустилась на колени, наплевав на леденящий снег, и заворожённо смотрела, не смея пропустить ни единой эмоции на лицах родителей. Впитывала их в себя без остатка и запоминала. Так, чтобы никогда не забывать. Так, чтобы никакие страхи больше не смогли их вытеснить.

И на лице Гермионы засияла улыбка.

Улыбка, так сильно похожая на ту, что дарила папе веселящаяся в снегу девчушка.

– Ая-яй, мартышка! Так нечестно! – смеялся отец, отряхиваясь от полученного снежка. – Я ведь даже не успел приготовиться!

И Гермиона покачала головой, смакуя на кончике языка столь любимое прозвище. Мартышка.

Раньше папа часто так её называл. До тех пор, пока она не стала слишком взрослой, чтобы недовольно ворчать на него за это. Сейчас она готова была спустить ему тысячи мартышек, сказанных при всех. Даже при Драко, что посмеивался в кулак, наблюдая за происходящим.

– Этан, у неё уже губы синие, идёмте, – позвала их мама.

Гермиона принялась протестовать, разбрасывая снег вокруг себя, чтобы к ней было невозможно подобраться, не попав под обстрел. И заразительно смеялась, ловя кудрями снежинки.

Отец быстро подбежал к ней, прикрывая лицо варежками, и резко схватил, поднимая на руки. Так легко, будто она ничего не весила в свои десять лет.

– Сегодня мы купим горячий шоколад, – заговорщицки прошептал он куда-то в макушку Гермионы. – И карамельные трости… С корицей, как ты любишь.

Девочка тут же перестала стараться извернуться из его рук, и её глаза заблестели от неподдельного восторга. Ведь сладкое было разрешено только в канун Рождества! И Гермиона терпеть не могла профессию родителей из-за этого дурацкого правила.

Но в тот предпраздничный день никаких запретов не было. А ещё навалило так много снега, сколько Гермиона ни разу не видела в Лондоне. Отец нёс её на спине и тихонько нашёптывал заговор против мамы, отчего девочка посмеивалась и быстро-быстро кивала, соглашаясь. Там было что-то о «неожиданно кинуть снежок» или «повалить в сугроб», а может, и то, и другое.

Гермиона не вслушивалась. Она просто наслаждалась каждой подаренной секундой рядом с семьёй.

– Идём? – спросил Драко, подойдя ближе и подав ей руку.

Гермиона кивнула и вложила свою ладонь в его, поднимаясь на ноги. Её взгляд всё ещё был прикован к удаляющимся по широкой тропинке родителям, и она уже хотела вернуть кисть в карман пальто и последовать за ними, когда почувствовала, что Драко крепче сжал её.

Она развернулась к нему и замерла, чувствуя, как по коже побежали мурашки от такого тёплого взгляда серых радужек и еле заметной улыбки на его губах. Гермиона прочистила горло, собираясь сказать то, что просто не могла держать в себе.

– Спасибо! За всё, что ты сделал… Для меня это очень важно. Спасибо тебе, – зашептала она.

Малфой сплёл их пальцы, крепче сжимая её ладонь.

– Благодари себя, Гермиона, – отчего-то грустно усмехнулся он. – Поверь, я ничего не сделал, чтобы заслужить твою благодарность.

Она хотела возразить, но Драко потянул её дальше вслед за родителями. И Гермиона решила, что обсудит это позже.

Её отец всё-таки собрался воплотить задуманное в реальность по дороге на ярмарку. И когда Джин отошла достаточно далеко вперёд, он опустил дочку на землю и встал в стартовую стойку, словно готовился к забегу.

Они с Гермионой бросали друг в друга озорные взгляды, пока Этан еле слышным шёпотом вёл обратный отсчёт до начала импровизированного нападения.

– О, я, кажется, понял, в кого ты такая, – протянул Драко, чуть поглаживая тыльную сторону её кисти большим пальцем.

И вот десятилетняя Гермиона вместе с отцом рванула вперёд с боевым криком, а Джин обернулась слишком поздно, чтобы успеть хоть как-то среагировать, и была стремительно повалена в снег.

Гермиона засмеялась, смотря на маму, что так растерянно сидела в сугробе, будто не понимая, как она вообще там оказалась, а после бросила прищуренный взгляд на отца, предупреждая, что он ещё поплатится за свою шалость. И тот лишь улыбнулся и отвёл глаза, помогая жене подняться на ноги под заливистый смех дочери.

– И откуда у тебя такая нездоровая страсть к забрасыванию людей снегом, мне теперь тоже кажется вполне очевидным, – невозмутимо продолжил Малфой, припоминая ей всего-навсего один снежок в его сторону.

– О, да что вы говорите?! – брови Гермионы поползли вверх. – Это ведь даже не я начала!

– А я учился на Слизерине, не забывайся, – коварно улыбнулся он и резко потянул её за руку, видимо собираясь отомстить.

Гермиона вмиг раскусила его замысел и тут же развернулась, не оставляя спину открытой для толчка. Уж что-что, а в том, чтобы кого-то закинуть в сугроб, она была настоящим мастером. И потому такие простые трюки с ней ни за что бы не сработали.

Она схватила немного растерявшегося Малфоя за плечи, притягивая к себе, и крутанулась вокруг.

– Ты точно хочешь этого, Грейнджер? – он ухмыльнулся, явно что-то затевая.

Но Гермиона не обратила на этого никакого внимания. Ведь – о да – она точно знала, чего сейчас хотела. И когда она всё-таки толкнула Драко в снег, мысленно собираясь танцевать свой победный танец во второй раз, он тут же обвил её талию, утягивая за собой в сугроб.

Гермиона зажмурилась и вскрикнула, готовясь к падению. Но его не последовало.

Она раскрыла глаза, сидя на диване в квартире Драко, а на её губах всё ещё сияла счастливая улыбка.

Она чувствовала себя потрясающе, окрылённо и так по-детски счастливо. Будто ей наконец-то купили ту самую игрушку, на которую она засматривалась много месяцев. Или прибавили несколько баллов факультету, когда она вскочила с места с высоко поднятой рукой, зная ответ на такой невообразимо сложный вопрос.

Наконец-то у неё получилось. У них получилось.

Перед глазами всё ещё стояли радостные лица родителей, по которым она так сильно скучала. Слышала звон в ушах от ласкового отцовского «мартышка». Его смех и приглушенные заговоры против мамы. Она так глубоко погрузилась в воспоминание, что почти ощущала на кончиках пальцев тепло папиной спины.

Действительно помнила, каким оно было в тот день.

И это было так ценно, так важно для неё, что ещё чуть-чуть и она бы вновь расплакалась.

И как бы ей хотелось верить, что всё не напрасно. Что совсем скоро настанет миг, когда родители вспомнят её и их дни наполнятся такой же беззаботной предновогодней радостью. Гермиона, как никогда, верила в победу.

А ещё она до сих пор видела перед собой лицо Драко. Прямо перед моментом падения, когда они были так близко друг к другу, что соприкасались носами.

Гермиона часто заморгала, пытаясь прийти в себя. Но нет, её наваждение не испарилось. Лицо Драко было всего в паре дюймов, а его руки преспокойно продолжали обнимать Гермиону, чуть поглаживая пальцами по спине.

– Ты это специально? – тихо проговорила Гермиона.

И от тёплого дыхания, что она ощущала на щеках, всё внутри неё связалось в тугой узел, не давало хоть немного пошевелиться. А запах неизменной Амортенции беспощадно проникал в лёгкие, напрочь сбивая дыхание.

– Нет, – усмехнулся Драко, приподнимая уголок губ. – Это ты вышла из воспоминания, Грейнджер. Переволновалась, наверное, – прошептал он, приправляя каждое слово ощутимым сарказмом.

Гермиона тяжело сглотнула, и всё внутри неё крошилось прахом от прищуренного взгляда серых радужек. Она таяла, плавилась растопленным воском, обжигалась. А потом обращалась в лёд от мелкой дрожи, что волнами катилась по телу от движения его пальцев по спине.

И так по замкнутому кругу за считаные секунды, что растянулись для неё до нескончаемой вечности.

Кедр, апельсин, герань.

Всё ближе и ближе, как и его дыхание. Как его подрагивающие ресницы, когда Драко закрыл глаза.

Когда он обрушился на её губы чувственным поцелуем, притягивая Гермиону ещё ближе.

И она потеряла себя, нет – отпустила, закидывая руки на его шею и проходясь пальцами по мягким волосам. Отвечая ему и откликаясь всем телом на каждое движение так, как мечтала ещё со старших курсов. Чувствуя, как его дыхание сбивается точно так же, как и её собственное.

Губы Драко были так же совершены на вкус, как и с виду – твёрдые и мягкие одновременно. И Гермиона медленно сходила с ума. Она скользнула языком по его нижней губе и сорвалась на еле слышный стон, когда Драко углубил поцелуй и подался вперёд, укладывая её под себя.

Его руки были словно повсюду: на её щеках, шее, талии, груди. Они обжигали горячими прикосновениями, вынуждали окончательно потерять рассудок и задохнуться от переизбытка эмоций. Она ещё никогда не целовалась так – чувствуя каждый изгиб, каждый уголок и каждое несдержанное движения языка, доводящее до исступления.

И да, чёрт побери, это стоило почти десяти лет ожидания.

Ощутив улыбку Драко сквозь поцелуй, Гермиона чуть отстранилась, пытаясь привести дыхание в норму.

– Знаешь, целовать тебя мне нравится гораздо больше, чем стирать слёзы с твоих щёк, – прошептал Драко.

– Согласна, – улыбнулась Гермиона в ответ.

========== Глава 4 ==========

11 декабря 2000 г.

Сквозь сон Гермиона почувствовала, как солнце светило в глаза. Она высунула руку из-под одеяла, и ей тут же стало холодно. Грейнджер поспешила укутаться обратно, чтобы поймать ещё хоть несколько минут прекрасного сновидения. Отсрочить момент возвращения в реальность, в которой её, как всегда, поджидали серые скучные будни.

Она свободно перевернулась на другой бок, спрятавшись от ярких лучей. И по привычке хотела сдвинуться чуть назад, чтобы не упираться в спинку дивана.

Но её не было.

Гермиона резко раскрыла глаза и провела ладонью по чёрной простыне. Просто, чтобы удостовериться, что это не сон. Но нет, материя была мягкой и приятной на ощупь, наверняка шёлковой. И слишком дорогой, чтобы принадлежать Гермионе. А звонкое тиканье часов, которых просто-напросто не было в её доме, заставило убедиться в своей теории.

– Чёрт, – тихо прошептала она, начиная оглядываться по сторонам.

Без сомнения, она находилась в спальне Драко. Она помнила их поцелуи, дальше которых они пока что решили не заходить, помнила, как они разговаривали до поздней ночи, обсуждая сначала её родителей и барьеры в разуме, а после – всё на свете. Малфой даже пристыдил её за удар на третьем курсе.

А ещё заверил в том, что теперь вспоминать станет гораздо легче. Что у них действительно, чёрт побери, получилось преодолеть все сдерживающие ограничения и страхи. Что до возвращения памяти родителей осталось всего чуть-чуть. Но, похоже, Гермиона уснула прямо во время беседы, раз так и не дошла до своего дома.

Вот только сейчас Малфоя не было рядом с ней. Как и помятой простыни на свободном месте, как и до боли знакомых ноток кедрового парфюма. Грейнджер не находила ни единой улики его присутствия в постели.

Она раздосадованно поджала губы. Проснуться рядом с ним, наверное, было бы куда приятнее. Ощутить его тёплые объятия, успеть ухватить пару минут любования его умиротворённым лицом, прежде чем он проснётся. Провести рукой по мягким светлым волосам, а после оставить на его щеке почти невесомый поцелуй. Возможно, даже позавтракать вместе, купив булочки с корицей в ближайшей пекарне, а после обсудить планы на вечер.

Это позволило бы Гермионе чуть успокоить взволнованное сердце. Дало бы хоть каплю уверенности в том, что её чувства взаимны. Что постепенно они с Драко становятся чем-то вроде… пары?

Она вздохнула, отгоняя от себя мечты и подключая в работу здравый рассудок. Ведь вовсе не плохо, что Драко решил дать ей личное пространство и уступить свою кровать, пока сам наверняка спал на диване.

Гермиона кивнула сама себе и поднялась с кровати. Тело тут же начало покрываться мурашками от пробирающего холода, стоило ему только лишиться согревающего одеяла. Гермиона провела руками по плечам, чуть растирая их, и на носочках дошла до двери, выглянув в гостиную.

На диване никого не было.

– Драко?.. – неуверенно позвала Гермиона, замирая.

Но в ответ – лишь тишина.

Пронзительное тиканье секундной стрелки теперь казалось таким громким, что набатом стучало по ушным перепонкам. Вынуждало волну мелкой дрожи прокатиться по телу, и Гермиона тяжело сглотнула. В глаза ужасающе сильно бросалось, что квартира без своего хозяина стала пугающе пустой. Холодной. Безжизненной. Стерильной.

Драко снова исчез. Не оставил ни записки, ни единой вещи, напоминающей о прекрасном совместном вечере. Будто его и не было.

Вечера, когда он подарил Гермионе шанс всё исправить. Вечера, в который она влюбилась в него вновь.

***

13 декабря 2000 г.

Свистящий чайник вынудил Гермиону вскочить с дивана и быстрым шагом пойти на кухню, чтобы выключить газ. Она тяжело дышала, опираясь на кухонную тумбу и приходя в себя после того, как резко выпрыгнула из глубин сознания.

Драко был прав, когда говорил о том, что станет проще, что барьеры, сковывающие воспоминания, – разрушены. И Гермиона упивалась этим, проводила все дни в лабиринтах памяти, наслаждаясь каждой минутой, проведённой рядом с родителями. Пусть и незримым наблюдателем, но она хотя бы помнила. Не пряталась за надуманными страхами, судорожно пихая всё самое дорогое сердцу так глубоко, что не дотянуться.

Теперь всё лежало на поверхности. И Гермиона чувствовала себя воодушевлённо, пусть пока и не решалась вновь увидеться с родителями в реальности.

Единственное, что её печалило, – это Драко. А вернее, полное его отсутствие в её жизни. Она каждый вечер заглядывала к нему домой, но массивная деревянная дверь оставалась закрытой, и звуки её стуков наверняка утопали в пустоте квартиры. Гермиона просто не знала, что ей думать.

Уехал ли он во Францию? Или не хочет с ней видеться? Или у него просто какие-то важные дела…

Как бы она хотела надеяться на последнее.

Приготовив чай, Гермиона пригубила чашку, проверяя напиток на сахар и тут же обжигая язык. Прикусив его зубами, она зашипела от боли и начала размахивать свободной рукой, дуя на лицо и проклиная себя за витание в облаках. Актёр в играющем на фоне рождественском фильме выразительно воскликнул: «О боже, к чему приводят мечты!», и Гермиона была с ним полностью согласна, внутренне отвесив себе подзатыльник.

Когда она услышала три коротких стука в дверь, обречённо вздохнула. Сейчас был только полдень, а значит, исключено, что мог прийти Гарри, ведь он на работе. Вариант оставался один – всё тот же сосед, что до сих пор искал свою кошку. И, ей-Мерлин, Гермиона уже подумывала найти ему такую же, лишь бы он отстал со своими расспросами.

Пошаркав тапочками до коридора, Гермиона резко распахнула дверь, вбирая в лёгкие побольше воздуха, чтобы объяснить незадачливому растеряше, что она чёртов интроверт, который вообще не выходит из дома и уж тем более никак не может обнаружить его питомца.

Но за дверью был вовсе не сосед.

И чашка чая вылетела из её рук, разбиваясь о пол.

Но по ушам так сильно бил пульс, что грохота Гермиона не услышала. Никто из них не обратил на него внимания.

И она лишь открывала и закрывала рот в попытке выдавить из себя хотя бы один жалкий звук. Сказать что-нибудь, описывающее то, что творилось в её душе. Задать вопросы, скребущие в подсознании, удостовериться, что она всё правильно поняла. Но из груди вырвался лишь еле слышный хрип.

– Мартышка, – прошептал отец, шагая вперёд и крепко стискивая её в объятиях.

В уголках его глаз стояли слёзы, а губы изгибались в чуть дрожащей улыбке. Такой радостной, как в дни её детства, но горькой одновременно, напоминающей, через что они прошли. Гермиона чувствовала окутывающее её родное тепло и, кажется, вовсе не дышала. Наслаждалась тем уютом и прощалась с тоской, что стала её неизменным спутником за эти два с половиной года. Боялась даже пошевелиться, чтобы не спугнуть прекрасное помутнение, если это действительно оно.

Она поняла, что плачет, только когда слёзы начали капать на шарф отца, к которому она прижималась. И несмотря на то, что солёная влага щипала щёки, это было самым приятным чувством, которое она когда-либо испытывала. Её пальцы так крепко впивались в спину папы, будто боялись, что он вот-вот исчезнет. Заберёт с собой всю радость, что приятными волнами расходилась по телу.

Джин стояла на пороге и держась за грудь, будто ещё чуть-чуть и сердце выпрыгнет. Так же, как и у её дочери, настолько сильно оно колотилось внутри. Гермиона чуть отстранилась от отца и тут же крепко-крепко обняла маму. Так, как давно мечтала, так, как она видела в самых прекрасных снах.

Так, чтобы быть уверенной, что всё вокруг – взаправду.

Что родители вспомнили её.

Что кромешная тьма вокруг наконец растворилась без следа.

– Как же я соскучилась! – громко всхлипнула Гермиона, и на её лице засияла улыбка.

Счастливая, искренняя, пусть и сквозь слёзы.

***

18 декабря 2000 г.

Гермионе снился океан. Такой шумный и необъятный, что, стоя у края огромных накатывающих волн, она чувствовала себя лишь насекомым. Мелкой галькой, что была так беспомощна перед бурной стихией. Ведь именно вода с веками стирала камень в порошок, каким бы твёрдым тот ни казался.

Она вдыхала морской воздух, и в лёгких опадали в осадок все чувства, которые она обычно испытывала на берегу. Океан напоминал ей Драко, его серые глаза, что при правильном свете казались почти голубыми. Такими чистыми и глубокими, что она, наверное, никогда не догадается о том, какие тайны они хранили.

Океан напоминал ей ту грусть, ту скорбь и невыносимую боль, когда она, сидя на толстовке на диком пляже, всё-таки взялась за газету.

Заглянула на девятую страницу. В левый нижний угол. На непримечательную сноску.

А после пронзительно закричала.

Так громко, что, возможно, где-то на островах услышали её отчаянный вопль. Ощутили привкус горечи на языке и впустили в сердце ту же самую печаль. Несдержанную, непреодолимую.

И подняли глаза к небу. Как и Гермиона, всматривались в облака, пытаясь найти там знакомый отблеск серых радужек. Приподнятый уголок мягких губ в снисходительной усмешке. А ещё нотки кедра, апельсина и герани, которые почему-то доносились до Гермионы с морским бризом. Преследовали её лёгким шлейфом, куда бы она ни пошла.

И горькая вера разливалась внутри, словно вода по земле.

Драко. Есть ли он там высоко?..

– Гермиона! – Джин лёгонько потрясала дочь за плечи, пока та спала на диване, неудобно опустив голову на спинку. – Доченька, просыпайся. Уже вечер.

Гермиона с трудом раскрыла глаза, овеянная омутом горьких воспоминаний, и часто заморгала, пытаясь прийти в себя.

– Всё хорошо? – Джин ласково провела ладонью по кудрявым волосам, пригладив выбившуюся прядку. – Ты так крепко уснула после нашей прогулки.

– Д-да, – кивнула Гермиона, проведя пальцами по векам, чтобы скрыть влагу на глазах.

– Я хотела извиниться, – чуть поджав губы, начала Джин.

– Мама, не нужно… Мы ведь всё обсудили, всё хорошо, честно! – её голос чуть хрипел ото сна.

– Нет, послушай, – покачала головой Джин и села рядом. – Я только что вспомнила кое-что ещё… действительно вспомнила, почему мы не выбросили тот ковёр из гостиной. Что масляное пятно, оно…

Гермиона легко улыбнулась и придвинулась ближе к маме, крепко обнимая её. Вдыхая цветочный парфюм и зарываясь носом куда-то в шею. Успокаивая и её, и себя.

– Это прекрасно, – прошептала Гермиона. – Я счастлива.

Джин обняла её в ответ, громко всхлипывая.

– Боже, за последнюю неделю я плачу больше, чем за всю жизнь, – чуть натянуто засмеялась мама. – Я всю ночь глаз сомкнуть не могла после того, что ты рассказала нам о войне. Теперь ещё и фальшивые воспоминания.

– Тебя так пугает магия?

– Что?.. Нет, конечно, нет. Меня восхищает всё то, через что ты прошла, весь твой мир. Я так горжусь тобой, моя малышка, – она нежно потрепала Гермиону за щёку. – Но моё родительское сердце просто обливается кровью. Я будто волнуюсь за то, что на самом деле уже давно прошло. Переживаю так сильно, что места себе найти не могу. Это, наверное, так глупо, да?

– Но ведь сейчас я рядом, – тихо проговорила Гермиона, сглатывая ком в горле. – И теперь всё хорошо. Так, как должно быть.

– Да, да… – Джин сильнее прижала её к себе. – Ты права. У нас всё будет хорошо.

Гермиона чуть отстранилась, заглядывая в светло-карие радужки матери, и заговорщицки ухмыльнулась.

– Купить тебе что-нибудь сладенькое на ужин?

Джин рассмеялась, смахивая слёзы.

– Да! Шоколадный торт – было бы идеально. Только не говори папе, а то он опять начнёт протестовать.

– А потом съест больше всех, – хихикнула Гермиона. – Ладно, я скоро вернусь.

Она чмокнула маму в щёку и быстро собралась, выходя на морозный декабрьский воздух. Вокруг царила предрождественская суета. Все люди толпились у магазинчиков, выбирая подарки для своих родных, и наверняка каждый из них был уверен, что именно ему важнее всего попасть в эту самую лавочку.

Гермионе нравилась атмосфера праздника. Нравилось, как они провели с родителями последние несколько дней. Весело и беззаботно, как когда-то в детстве. Хотя сейчас они действительно слишком много плакали. Слишком много извинялись и переживали, но ведь без этого просто невозможно.

Всё пройдёт, солёная влага подсохнет, и в их жизнях останется только самое светлое.

Покоя Гермионе не давало лишь одно – Драко так и не было. Ни в его квартире, ни за столиком в кафе, ни на площади с рождественской елью, а патронусы всё ещё возвращались обратно. Куда бы она ни посмотрела, ни одна из голов прохожих под летящими хлопьями снега не напоминала столь знакомую – ярко-платиновую. Малфой вновь исчез, так и не связавшись с ней. Будто их поцелуи и вовсе ничего не значили.

Будто и не существовало никаких их.