Текст книги "Друг твоего разума (СИ)"
Автор книги: Швепса
Жанр:
Короткие любовные романы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
Гермиона была не способна связно ответить и лишь промычала что-то в ответ, плотно сжимая губы, чтобы вновь не расплакаться. Малфой стал невольным свидетелем её самого худшего кошмара.
А ведь Гермиона искренне верила, что уже давно избавилась от него.
– В следующий раз будет легче. Вот, – он протянул ей клочок пергамента, – мой адрес.
– Сле… Следующий раз? – запнувшись, опешила Гермиона.
– Пробиться через ложные воспоминания не так просто, – грустно усмехнувшись, пробормотал Драко, проходясь пальцами по волосам. – Тебе нужно отдохнуть, я провожу.
И возможно, Гермионе показалось, но на лице Драко застыл отпечаток боли. Боли ничуть не меньшей, чем её собственной.
***
5 декабря 2000 г.
С самого детства Гермиона считала, что любой человек может добиться успеха в чём угодно. Она была уверена, что дело не в таланте, не во врождённой способности или склонности человека, а в упорном труде. В неутомимом постоянстве и силе воли. Маленькими шагами. Каждый день. И рано или поздно ты сорвёшь заветный куш. Даже если он был так высоко, что сначала казалось, что тебе ни за что на свете до него не дотянуться.
Исключения составляли лишь полёты на метле и прорицания. Потому что эти два предмета рушили её теорию, вырубали под корень, диктуя какие-то свои идиотские правила, с которыми Гермиона не желала мириться.
И потому её рука поднялась и постучала в массивную дверь на верхнем этаже многоквартирного дома.
И плевать, что вчера попытка зайти в воспоминания довела её до панической атаки. Плевать, что воскрес тот страх, который она давила в себе не один год. Плевать, что на улице восемь утра и Малфой, возможно, не слишком обрадуется столь раннему визиту.
Она должна была разобраться с этой проблемой и ни за что не сдастся. Будет идти к своей цели теми самыми маленькими шажками, пусть и чертовски болезненными. Каждый день.
Ради родителей.
И себя самой. Той, кем она действительно хотела стать в будущем.
За дверью послышались шаги, и почти сразу она отворилась. На пороге стоял чуть удивлённый Драко в спортивных штанах и забавной белой кофте с оленем. Его бровь поползла вверх от запыхавшегося вида Грейнджер, что взлетела на седьмой этаж по лестнице за минуту, чтобы не успеть растерять накопленную с утра решимость.
Её не остановил даже тот факт, что клочок пергамента с адресом Малфоя куда-то запропастился. В её доме не было каких-то полок или огромных шкафов, чтобы он мог банально потеряться во всём этом, как оказалось, бесполезном хламе. Однако адрес испарился без следа.
К счастью, Гермиона запомнила его сразу же, как увидела. И никакие слёзы на глазах не помешали ей этого сделать и потерять столь дорогую сердцу ниточку, ведущую к спасению.
– Эм-м, привет? – Гермиона замялась, переступая с ноги на ногу и не зная, куда себя деть от внимательного, чуть прищуренного взгляда.
Ей казалось, что по всем правилам приличия Драко должен пригласить её в дом. Или вежливо извиниться, хотя, зная его старые привычки… Что уж, послать ко всем чертям и попросить о таком беспардонном беспокойстве в другое время.
Но он отчего-то застыл, не говоря ни слова и смотря словно сквозь Гермиону.
– А… Извини, что я так рано. Просто хотела попробовать ещё раз и не откладывать это на долгое время, – сбивчиво забормотала она, принимаясь активно жестикулировать руками. – Если ты не занят сейчас… Ну, то есть мы можем пойти в какое-то кафе, или парк, или куда тебе удобнее. Я не хочу навязываться, но…
Он прыснул в кулак, начиная хохотать.
– Что?.. – осеклась Гермиона, вконец растерявшись.
– Я ведь сам дал тебе адрес, Грейнджер. Проходи, – сквозь смех проговорил Малфой и открыл дверь шире.
Гермиона с облегчением выдохнула и, стараясь скрыть это, тут же прочистила горло. Шагнула вперёд и собралась уже выбросить из головы его странное поведение, когда произошло это.
Рука Драко на её талии.
Даже через плотную ткань пальто была настолько обжигающей, что Гермиона вздрогнула. Но Малфой не дал ей прийти в себя и хоть как-то среагировать.
Он взял её под локоть и рывком развернул, на скоротечный миг прижимая спиной к своей широкой груди. Выбивая никчёмные остатки кислорода из лёгких. А ведь она и так почти задохнулась от его первого прикосновения.
Драко не прислонялся к ней. Он остановился где-то позади. Но между ними было меньше дюйма, и Гермиона всё равно чувствовала его окутывающее тепло. Особенно от горячей ладони, что по-прежнему придерживала её за локоть.
– Вот, смотри, – проговорил он где-то возле её уха, тут же опаляя дыханием затылок.
Он указал пальцем в бежевую стену на лестничной площадке, явно призывая Гермиону вглядеться повнимательнее. Она собрала самообладание по крупицам, чтобы тихо произнести:
– Я ничего не вижу.
– Ну же! Там трещина!
– И… что? – не поняла Гермиона. – Краска облупилась. Так бывает.
Она почувствовала, как Драко отступил от неё, фыркнув себе под нос. Она толкнула дверь, чтобы та захлопнулась, и обернулась, сразу встречаясь с отчего-то расстроенным взглядом Малфоя.
– Ты не понимаешь, – протянул он. – Я только вчера её заделал! Этот рушащийся маггловский дом издевается надо мной.
– Думаю, он не со зла, – отшутилась Гермиона, растянув губы в неловкой улыбке, но Драко лишь раздосадованно отмахнулся.
И она почувствовала лёгкий укол совести. Ведь даже Малфоя, всё детство прожившего в холодных подземельях Слизерина, волновала обстановка в доме больше, чем её. А ведь когда-то Гермиона была человеком, у которого всегда всё разложено по ныне кажущимся ей бесполезным полочкам. С дотошной аккуратностью и логической сортировкой. С нотками уюта и согревающего тепла. Так, чтобы домой действительно хотелось возвращаться.
И как-то неосознанно ремонт и новогодние украшения поднялись вверх в её незримом списке минимум на пять пунктов. Вместе с подсознательным щёлчком по лбу. Чтобы не расслабляться и взять уже наконец себя в руки.
– Я позавтракаю и начнём, – проговорил Драко, шагая в глубь гостиной и сворачивая куда-то за угол комнаты.
– А… Хорошо.
Она повесила пальто на вешалку у входа и начала осматриваться. Квартира Драко была просторной и с присущими ему нотками изыска. И тут явно бы нашлось сильно больше мебели, чем в её собственном доме. Гермиона грустно усмехнулась, проводя кончиками пальцев по мягкой обивке тёмно-коричневого дивана.
Но что заставляло её напрячься – здесь было даже не чисто, а… стерильно. На свободных поверхностях не лежало ничего: ни газет, ни книг, ни позабытой чашки с подсохшей заваркой. Не было ни намёка на пыль или мусор. Даже книги на полках стояли так, словно кто-то ровнял корешки с точностью до миллиметра.
Может, у Драко одна из тех фобий, которая вынуждала складывать всё с идеальной симметрией и не допускать и толики хаоса в доме?
Гермиона начала чувствовать себя лишним комком грязи во всей этой обстановке.
– Ау-у! Ты будешь чай?
Она и не заметила, как Драко подошёл к ней, видимо не получив ответа с первого раза.
– Ага, – кивнула ему Гермиона и, как только он ушёл обратно на кухню, наклонилась вперёд, чтобы получше рассмотреть колдографии, висящие на стене.
Это было даже забавным. На первом курсе она ненавидела его и считала напыщенным индюком с зализанной причёской. Теперь же маленький Драко казался ей очень милым. Особенно на колдографии, где он обнимал Нарциссу. Или на той, где они с Пэнси были в смешных бальных нарядах и оба отчего-то обиженно надували щёки, стоя у рождественской ели.
– Чтобы получить подарки, нас заставили рассказывать стишки, – усмехнулся Драко, вновь неожиданно оказываясь за её спиной.
– Поэтому вы с Пэнси такие… грозные? – хихикнула Гермиона, не сдержавшись.
– Мы считали, что слишком взрослые для этого. – Она не видела, но как-то ощутила, что Малфой пожал плечами. – Да и тем более вместо обещанных подарков нас повели к ёлке из-за идиотской колдографии.
– Как жестоко с их стороны! – выразительно проговорила Гермиона, подтрунивая над ним.
За что тут же получила лёгкий укоризненный толчок в лопатки и, не выдержав, засмеялась.
Они уселись за небольшим круглым столиком у окна. Малфой поглощал сэндвичи, от которых Гермиона вежливо отказалась и маленькими глотками пила горячий травяной чай. Непринуждённая болтовня вновь зашла на тему Франции, и Грейнджер, как могла, удовлетворяла своё любопытство, задавая вопросы так, чтобы обходить наверняка неприятную для них двоих тему войны.
Во время их разговора Гермиона осознала три вещи. Во-первых, Малфой очень даже приятный собеседник, если не пытается строить и себя самого напыщенного павлина во всём мире. Во-вторых, у них абсолютно одинаковые вкусы на литературу. По крайней мере, были, пока спектр предпочтений Гермионы не сузился до того, что содержит слово «разум» или «память» в названии и тянет хоть на какое-то подобие научного текста.
И в-третьих, у Драко, чёрт бы его побрал, самая обворожительная улыбка на свете. Особенно в те моменты, когда он подкалывал Гермиону и ждал её реакции, а после уголки его губ сразу взмывали вверх. И Малфой казался таким довольным, что если бы был котом, то наверняка бы замурчал.
Наконец они сели на диван, скрестив ноги и развернувшись друг к другу. Драко принялся давать ей наставления:
– Сначала нужно полностью расслабиться и только потом перенаправлять мысли на родителей.
– Я помню.
– И если… это произойдёт вновь, – он многозначительно посмотрел на Гермиону, наверняка заметив, как тяжело она сглотнула, – то постарайся оставаться спокойной, не паникуй.
– Я не… – запнулась Гермиона, останавливая себя.
Она не имела никакого права говорить «не смогу». Она должна, чёрт возьми. Иначе зачем всё это?!
Вот только зарождающийся страх внутри был с ней не согласен.
– Просто дыши поглубже, Гермиона, – Драко ободряюще коснулся её плеча. – Закрой глаза и абстрагируйся, если будешь чувствовать, что не справляешься. Тогда я смогу остаться рядом.
– В каком смысле «рядом»? – растерялась она.
– Вчера ты сорвалась, и меня вышибло из твоего сознания. Как ты помнишь, вернуться удалось не сразу.
Так вот почему она не чувствовала его. Вот почему осталась совершенно одна в той кромешной тьме.
– Хорошо, я поняла, – серьёзно проговорила Гермиона, собирая всю свою волю в кулак.
Пальцы Драко вновь скользнули к её вискам, они грели своими прикосновениями, окутывая её голову магией. Но в этот раз Гермиона не смела отвлекаться. Она думала лишь о своём дыхании.
Глубокий вдох и медленный выдох.
Концентрировалась на них, чтобы всё получилось. И она медленно, в этот раз тягуче плавно провалилась в воспоминание.
Вот только совсем не в то, какое она задумывала.
Мрамор.
Он был повсюду. Сжимался и разжимался вокруг неё, словно раздумывая, загнать ли в клетку заблудшую пташку, пока картинка фокусировалась перед глазами. И как только Гермиона опустила взгляд, ей тут же стало плохо. Она сжала грудь ладонями, давя в себе душераздирающий крик, подкравшийся к горлу.
Потому что она узнавала этот пол. И огромную люстру, и эти стены, а затем, когда воспоминание наконец полностью выстроилось, она увидела себя. Более румяную и не такую тощую, несмотря на то, что несколько месяцев прожила в палатке. Живую, но вместе с тем – абсолютно мёртвую.
– Нет… нет, – хрипло проговорила Грейнджер, невольно отступая на шаг назад.
Голос надорвался. Жалко и так беспомощно.
Как сейчас она помнила почти зеркальный пол, пробирающий тело своими ледяными прикосновениями. Но даже они тогда не могли загасить пламя, что бушевало внутри. И та Гермиона сгорала в мучительной агонии, переставая слышать собственные крики после очередного выкрикнутого Беллатрисой проклятия.
Она думала о друзьях, запертых в подвале, и где-то глубоко внутри себя молилась, чтобы им удалось сбежать. Что её мучения дадут им достаточно форы. Радовалась, что всё-таки стёрла память родителям и её смерть не станет семейной трагедией. Что бесконечный траур не завладеет их жизнями.
А ещё она боялась. Боялась, что если Беллатриса доберётся и до них, то они будут испытывать те же мучения. Или хуже.
Руки хаотично дёргались, пытаясь зацепиться пальцами хоть за что-то, найти хоть какую-то опору, чтобы позволить Гермионе окончательно не свихнуться от боли, но лишь продолжали проскальзывать по чёртовому белому мрамору.
Размазывали по нему кровь. Грязную кровь.
Сердце стучало как ненормальное. Гермиона не могла на это смотреть. Просто не могла переживать это снова. Всё, чего она желала, – забыть произошедшее навсегда.
Не видеть, не слышать, не чувствовать.
Будто этого и не было. Будто не страшно.
Она сжимала и разжимала вспотевшие ладони в кулаки. Пыталась держаться, как просил Драко, но у неё ни черта не получалось.
И когда собственный вопль вновь достиг ушных перепонок, она резко выдохнула, начиная трястись.
– Давай вместе, – услышала она тихий шёпот у своего уха. А сразу после Драко обнял её, стоя позади и крепко прижимая к своей груди. – Давай, Гермиона! Вдох и выдох.
Его голос был настойчивым и мягким одновременно.
Видеть, как Беллатриса восседала сверху её копии и уродовала кинжалом плоть, было невыносимо. И Гермиона закрыла глаза, концентрируясь на голосе Малфоя. На его тёплых объятиях и запахе, что просочился даже сквозь воспоминание.
Кедр. Апельсин. Герань.
– Ты справишься, я знаю, – успокаивающе проговорил Малфой, свободной рукой заботливо гладя её по волосам. – Нужно пережить это, слышишь? Я рядом. Всё получится.
Когда пульс перестал набатом бить по ушам и, несмотря на весь ужас происходящего, начал приходить в норму, Гермиона наконец вновь посмотрела на Лестрейндж. Та крепко держала её за волосы, не разрывая со своей жертвой зрительного контакта, чтобы пытать легилименцией.
Пальцы Гермионы невольно сжались на предплечье Драко, и он тут же скользнул ладонью дальше, беря её за руку и прижимая ещё крепче к себе. Если это вообще было возможно.
Грейнджер схватилась за неё, словно утопающий за спасательный круг, и старалась быть в этот момент собой – просто наблюдателем со стороны, который пытается перебороть свой страх. А не той девушкой, что корчилась в мучениях от нескончаемых пыток, переживая всё снова и снова.
Окажись Гермиона на её месте сейчас – она бы не кричала.
Слёзы бы текли по щекам, а губы сжимались от нестерпимой боли, но она бы не издала ни звука. Не доставила бы Беллатрисе удовольствия своими криками. Не молила бы о пощаде, как её копия, не забавляла бы мучительницу бесполезными попытками освободиться и победить.
Наверное, мысленно Грейнджер бы просто прощалась со всеми. И в ней бы совсем не теплилась надежда на спасение, как в тот роковой день.
И сейчас ей казалось это правильным. Логичным.
Мерлин, как же ужасно она изменилась. Испортилась, иссохла. Как буханка хлеба, неприкрытая пакетом.
С каких пор цепляться за жизнь стало для неё безнадёжным занятием?!
Неизменным во всей этой блёклой реальности оставалось лишь одно – серые радужки, что нашла Гермиона в противоположном конце зала. Тогда и сейчас. И возможно, ей показалось, но руки настоящего Драко дрогнули в этот момент.
Его чуть более худая копия стояла у стены в мраморном зале. Вся его поза выдавала крайнюю степень напряжения. Челюсть была плотно сжата, а кадык прорезал шею, стоило ему в очередной раз тяжело сглотнуть.
Девушка, лежащая на полу, вновь зашлась протяжными криками, но Гермиона не отвела взгляда. И она увидела, как тот Драко прищурился. Как его губы сжались, а в глазах промелькнуло нечто горькое, безутешное. Что-то, из чего он не мог найти выдоха.
Что-то, чего она не заметила в свои восемнадцать.
– Прости меня, – прошептал Малфой.
И в его словах было столько неприкрытой боли и сожалений, что Гермиона, не сдержавшись, всхлипнула, одновременно с этим крепче сжимая его ладонь. Будто говоря, что всё в порядке. Что она всё понимает.
Вот только произнести вслух не получалось. Иначе она наверняка расплачется и разрушит тот шаткий баланс спокойствия, который ей каким-то чудом всё ещё удавалось сохранять.
Почему же он так смотрел на неё в тот момент? Почему он не выдал Гарри Пожирателям? Была ли в этом хоть какая-то связь?
Драко освободился от её рук и вновь приложил пальцы к вискам. Гермиона застыла, не понимая, что он делает, но не смела мешать и лишь продолжала искать ответы на свои вопросы, стараясь абстрагироваться от криков, грохочущих на весь мраморный зал.
Виски начало жечь, и в ту же секунду тот Драко, стоящий у стены, ринулся вперёд. Заклинание, слетевшее с его палочки, ударило Лестрейндж в грудь, отбрасывая мучительницу в стену с такой силой, что она рухнула на пол обмякшим бессознательным телом.
Глаза Гермионы расширились, и она зажала рот руками, начиная мотать головой и беззвучно рыдать, совершенно не веря в то, что происходило прямо перед ней. Но Драко сильнее сжал её виски пальцами, заставляя смотреть.
Как он поднимал её копию на руки, бросая хмурый взгляд на Люциуса, когда тот достал волшебную палочку. Как с глухим хлопком аппарации исчез вместе с Гермионой, больше не медля ни секунды.
Как он спас её.
Гермиона почувствовала, что всё тело начинает пробирать безудержная дрожь. Такая приятная и вместе с тем полная горечи несбыточного прошлого. Столь желанного, но абсолютно невозможного.
– Я бы хотел, чтобы всё сложилось именно так, – прошептал Драко и носом зарылся в её кудри, пока вся картинка воспоминания рушилась вокруг них.
И он ответил на все её неозвученные вопросы.
Подарил ту надежду, которую Гермиона больше и не надеялась найти.
========== Глава 3 ==========
7 декабря 2000 г.
Гермиона нещадно сдирала обои со стен, отчего-то решив делать это вручную. Наверное, чтобы выплеснуть хоть часть тех эмоций, что испытывала.
Страх и ужас от прогулок по тёмным подвалам собственного разума. Отчаянье и слепую надежду, что затаилась где-то на подкорке сознания после того, как Драко спас её. Дал понять, что рядом с ним она в безопасности. Что ему не всё равно.
И что-то возродилось внутри Гермионы. Что-то такое же тёплое, как объятия Драко. А ещё неугомонное, трепетное, романтическое.
И это что-то явно верило в предновогоднее волшебство, ведь так наивно рассчитывало на взаимность.
– Ага, как же! – почти прорычала Гермиона в ответ на свои мысли, отшвыривая на пол ещё один оторванный лоскут плотной бумаги.
Ведь Драко опять пропал. Пошли уже третьи сутки после того дня, но от него не было ни единой весточки. А ведь они, чёрт побери, договорились встретиться тем же вечером. Но после пятой череды стуков в дверь Гермиона поняла, что ей никто не откроет. Как и на следующий день. Как и сегодняшним утром.
Он снова бросил её. Оставил наедине с собственными терзаниями, не посчитав нужным даже предупредить о дате удобной встречи и вынудив её по два раза в день торчать у его двери, как какую-то дуру.
И потому Гермиона терзала стены в доме, затеяв долго откладываемый ремонт. Без помощи Драко у неё всё равно ни черта не получалось вспомнить.
В таком взвинченном состоянии её и обнаружил Гарри. Гермиона застыла на пороге с раскрытым ртом, абсолютно не понимая, какими ветрами его к ней занесло вечером рабочего четверга.
Она ведь была уверена, что это вновь нагрянул незадачливый сосед, который потерял свою кошку и вот уже по седьмому кругу опрашивал всех живущих в округе, порядком надоев одними и теми же вопросами.
– Гарри?! – губы скривились в жалком подобии улыбки.
Всё это было чертовски не вовремя. Гермиона выпустила из пальцев кусок обоев, постаравшись незаметно кинуть его в угол. Но от Гарри это не укрылось, и он в удивлении приподнял брови.
– Привет! У тебя тут ремонт?
Он вопросительно посмотрел на неё, и Гермионе ничего не оставалось, кроме как пожать плечами и кивнуть.
– Ну да.
Гарри отчего-то обернулся назад, оглядывая небольшой двор перед её домом, и, заметно понизив голос, заговорил:
– Слушай, прости меня.
– Что? – опешила Гермиона, крепче сжимая раскрытую входную дверь.
– Я только сегодня прочитал твоё письмо! – грустно усмехнулся он. – И только сегодня увидел записку с просьбой о встречи у центральной ели… Мерлин, мне так стыдно, Гермиона, – он устало провёл ладонью по лицу, качая головой, а после вновь зачем-то оборачиваясь назад.
Гермиона тяжело сглотнула, понимая, что Кроха ошибочно доставила её записку Гарри, а не Драко. Чёрт!
– Всё нормально, правда! – тут же замахала она руками.
– Да какое тут нормально?! Твой отец… Это… Мне так жаль! – в его зелёных глазах промелькнули искорки нескрываемого сочувствия, и Гарри поджал губы. – Давай я помогу тебе с ремонтом, и мы всё обсудим. Мы обязательно что-нибудь придумаем, хорошо?
Гермиона шмыгнула носом и почувствовала, что щёки краснели. Но она просто не находила в себе сил признаться Гарри, что записка была предназначена вовсе не ему, когда он так волновался.
– Да, конечно, – улыбнулась она. – Проходи, я рада, что ты всё-таки заглянул ко мне в гости.
Поттер почесал подбородок и отвёл глаза в левый нижний угол. Он всегда так делал, когда врал или чувствовал себя неловко. Гермиона нахмурилась.
– Гарри?..
– Эм… Ну… Тут такое дело, – замялся он. – Мы заглянули.
Несколько секунд Гермиона в ступоре смотрела на друга, не понимая, о чём он говорит. А после из-за забора показалась Паркинсон, на ходу делая последнюю затяжку и выбрасывая сигарету в мусорный бак.
– А она-то зачем здесь? – всплеснула руками Гермиона и, не выдержав, всё-таки закатила глаза.
– А она принесла сливочное пиво, – Пэнси приподняла свою сумочку, на которую наверняка было наложено заклинание незримого расширения. – И собирается с удовольствием пить его, заняв единственный диван в этом доме, чтобы наблюдать за вашими тщетными потугами превратить эту халупу во что-то менее убогое. Давай, Грейнджер, влево-вправо, – быстро замахала она рукой, обвешанной массивными звенящими кольцами и браслетами.
– О Мерлин, – взмолилась Гермиона, но всё-таки отошла в сторону, давая Пэнси пройти внутрь. Скорее даже продефилировать по остаткам обоев на полу на своих до ужаса высоких каблуках. – Гарри, я тебя когда-нибудь убью, – шикнула она на друга, закрывая входную дверь.
– Зато у нас есть пиво! – засмеялся он.
– И эксперт в дизайне интерьера! – добавила Пэнси, уже разваливаясь на диване и доставая первую бутылку. – А когда пиво окажется внутри эксперта, то я даже смогу выслушивать всё твоё нытьё без саркастичных комментариев и успокоить, потому что Поттер в этих вопросах абсолютно безнадёжен.
Гермиона приподняла брови, не зная, что на это ответить.
– Да-да, не благодари, – пропела Пэнси и начала пить.
– Мне позвать Кикимера на помощь? – с надеждой в глазах произнёс Гарри, замерев посреди гостиной и присвистнув от масштаба катастрофы.
– Только попробуй, – цокнула Гермиона, хватаясь за лоскут обоев и продолжая работу.
***
8 декабря 2000 г.
Гермиона проснулась от странного звона над ухом и чьего-то еле различимого шёпота. Она разлепила глаза, неожиданно обнаруживая свою голову на коленях у Пэнси, которая размахивала наманикюренным пальцем, раздавая команды…
– О нет! Нет, нет и нет! – застонала Гермиона, резко поднимаясь с её ног.
В доме было не менее десяти эльфов, которые обставляли его, подчиняясь указаниям неугомонной Паркинсон. Вдоль стен выстроились стеллажи с книгами и, о Господи, даже телевизором, и сейчас именно эти полки украшали гирляндой по краям. Гермиона опустила ноги на пол, находя там вместо привычного жёсткого ковра новый – такой мягкий и с длинным ворсом.
Мерлин, она не узнавала ни свою гостиную, ни кухню и боялась даже предположить, что Паркинсон вытворила со вторым этажом. Неизменным остался только диван с этим отвратительным пледом в сердечко, на котором под утро уснула Гермиона, закончив с переклейкой обоев.
– Доброе утро, спящая красавица, – протянула Пэнси. – Нет, Кока! – тут же отвернулась она, снова звеня своим безумным количеством украшений на руках. – Эти шары на ёлку.
Эльф в симпатичном белом платье всполошилась и ринулась в другую сторону комнаты к… ну конечно, чёрт побери! Они даже ель сюда занесли, пока она спала. Гермиона успела позабыть, что Паркинсон действительно работала дизайнером интерьеров и у неё целая бригада эльфов и собственное производство мебели.
– Пэнси, какого чёрта здесь происходит?! И где Гарри?!
– Ушёл на работу, – пожала плечами та и взмахом палочки разом вкрутила все лампочки в изящную люстру под потолком.
– И что ты…
– А я слишком люблю себя, чтобы работать по пятницам, – перебила её Паркинсон. – Мне было невыносимо смотреть на то, что вы с моим горе-парнем за всю ночь только и смогли, что наклеить обои в одной несчастной комнате. Да и то криво, – закатила глаза она. – Поэтому я решила взять всё в свои золотые ручки.
Гермиона раскрыла рот, чтобы возразить, но Пэнси вскинула палец вверх, останавливая её.
– Во-первых, все мои эльфы освобождены и получают зарплату. А во-вторых, я всегда знаю вкусы клиентов лучше, чем они сами. Так что даже не вздумай мне говорить, что тебе не нравится.
– Мне нравится! – Гермиона не врала. – Но я хотела заняться этим сама, понимаешь?
– Считай, что это подарок на Рождество, – хмыкнула Пэнси и начала щёлкать пальцами, привлекая внимание эльфов и указывая им на нерасставленную по полкам посуду.
Гермиона прошлась вдоль стеллажа, не веря своим глазам. Там стояли её любимые книги, которыми она так сильно зачитывалась ещё в Хогвартсе. Невероятно. И как бы Грейнджер ни злилась на Пэнси за то, что та не дала ей выпустить пар и охладить разум с помощью ремонта до конца, но она всё сделала идеально. Так, как бы ни за что на свете не сделала сама Гермиона.
– Откуда ты всё это знаешь?.. – изумилась она, ведя рукой по столь знакомым корешкам книг.
Уголки губ Паркинсон чуть приподнялись в слабой улыбке. Чересчур нежной и такой непривычной на её лице.
– Кое-кто бывал очень болтлив, когда грустил.
– Но Гарри бы в жизни не запомнил их все! – возразила Гермиона. Уж кто-кто, а она знала своего друга как облупленного.
Пэнси усмехнулась и отмахнулась от неё, видимо решив не отвечать на расспросы. Она встала с дивана, схватив сумочку.
– Мне пора. Эльфы закончат примерно через час.
Она уже развернулась на каблуках, но Гермиона коснулась её плеча, останавливая.
– Пэнси! Спасибо, – проговорила она, стараясь выразить взглядом всю благодарность.
– Слушай, Грейнджер. Я скажу это всего раз, а дальше пускай Гарри продолжает сюсюкаться с тобой столько, сколько пожелает. – Гермиона тяжело сглотнула, встречаясь с её прищуренным серьёзным взглядом. – Я прекрасно понимаю, что у тебя семейная драма в разгаре и ты, мягко говоря, не в лучшей форме. Но если хочешь заняться чем-то, то займись собой и своей жизнью, а не разрушением дома, чтобы выпустить пар. В Министерстве освободилось место в отделе по заботе об ущемлённом зверье, которое ты так любишь. Одно твоё слово, и я заставлю Поттера выгрызть эту должность для тебя.
– Не надо, – Гермиона мотнула головой.
– Два слова – ещё лучше! Готовься выйти после праздников, – невозмутимо продолжила Паркинсон. – И возьми уже себя в руки наконец. Мне смотреть на тебя больно.
– Я не понимаю! – воскликнула Гермиона. – Ты же вроде как ненавидела меня…
– Грейнджер, у меня не так много свободного времени, чтобы успевать кого-то ненавидеть, – засмеялась Паркинсон. – И твоё существование натолкнуло меня на гениальнейшую идею года четыре назад. Так что я даже своеобразно люблю тебя.
– Что?.. – окончательно растерялась Гермиона.
– Неважно, – вновь махнула рукой Пэнси и хлопнула входной дверью напоследок, оставляя Грейнджер посреди так по-новогоднему преобразившейся гостиной.
***
10 декабря 2000 г.
Гермиона уже привычным тройным стуком ударила по двери Драко и сделала шаг назад, не менее привычно принимаясь считать до десяти про себя, прежде чем постучать снова.
Она уже не надеялась, что Малфой когда-нибудь откроет. Его не было почти неделю, и Грейнджер догадывалась, что это значило. Что он наверняка уже пил столь ненавистный кофе где-то во Франции, закончив со своей практикой и вернувшись к семье.
Но почему-то она всё равно приходила сюда дважды в день. Это стало неким подобием обряда, поводом для того, чтобы вытащить свою задницу из теперь прекрасного дома, в котором она только и делала, что пыталась вновь погрузиться в воспоминания о родителях. Но каждый раз её будто выдёргивало из собственного сознания, и Гермиона, так и не сумев преодолеть этот непонятный внутренний барьер, раздосадованно ударяла по обивке дивана кулаками, проклиная неподдающийся разум.
Убивание времени у двери Малфоя коротало минуты разлуки и проветривало мозги. Не сказать, что это сильно помогало, но она всё ещё старалась держаться на плаву. Пусть и чувствовала, как опускаются руки.
Гермиона так и не нашла в себе силы увидеться с родителями после того, что услышала от отца. А они и не искали её, не пытались связаться, ни разу не позвонили. Это вынуждало её стискивать зубы от обиды и продолжать свои пока безуспешные потуги вернуть им память.
Сегодня с уст Гермионы уже не сорвалось огорчённого выдоха. Она просто поджала губы, мысленно дырявя закрытую массивную дверь в квартиру Малфоя взглядом, а затем направилась к ступеням.
И тут по пустой бетонной лестничной площадке раздался звонкий щелчок замка.
Гермиона остановилась и вздрогнула от неожиданности. Она медленно обернулась, и что-то внутри неё тут же рухнуло вниз. Оборвалось, беспощадно вынуждая Гермиону покраснеть, а её рот раскрыться так сильно, что ещё немного – и ей пришлось бы возвращать свою челюсть в нормальное положение вручную.
– Долго ждёшь? – невозмутимо спросил Малфой, проводя рукой по мокрым волосам, срывая со светлых прядей несколько капель. – Извини, я был в душе. Там плохо слышно.
– Н-нич-чего, – запинаясь, проговорила Гермиона.
И хоть убей, но она не могла поднять взгляд к лицу Драко, потому что, мать вашу, его влажное тело в одном лишь полотенце на бёдрах казалось бесподобным. От Малфоя исходил пар, а мышцы заметно напряглись от контраста температур. И Гермиона была бы последней лгуньей, если бы сказала, что, когда она знакомилась с древнегреческой мифологией, представляла себе Аполлона как-то по-другому.
Она тяжело сглотнула, стоило ей увидеть, как капелька воды мучительно медленно стекала по его торсу. И скатилась куда-то под полотенце. Прямо туда, где сейчас и сосредоточились мысли Грейнджер, стоило ей заприметить выделяющуюся выпуклость.
О Мерлин!
Она невольно облизнула нижнюю губу и тут же закусила её, прикладывая колоссальное усилие, чтобы всё-таки поднять взгляд к серым радужкам. И по игривым искоркам, промелькнувшим в них, Гермиона поняла, что её застукали, и раскраснелась ещё сильнее.