Текст книги "Крылья, ушки и хвосты (СИ)"

Автор книги: shizandra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Я распахнул глаза, поежился от холода, который, кажется, добрался уже до самого позвоночника, и нехотя встал. Надо домой… Уже поздно.

5.

«Завтра» я чувствовал себя идущим на казнь. С самого утра день не задался, из-за непонятного мандража все валилось из рук. В конце концов, я отправился в душ и, припомнив сегодняшний сон, грубо и жестко довел себя до разрядки. Я кончил быстро, больно, но это помогло немного взять себя в руки. Если бы так просто и легко можно было выкинуть из головы Сэта. В конце концов, я просто махнул рукой на собственный раздрай. Дело нужно закончить, значит, чем раньше начнем – тем раньше закончим.

Перед приходом я все-таки завернул в ближайший бар. Долго гипнотизировал взглядом стоящую передо мной стопку, а потом разом опрокинул ее в себя, даже не почувствовав градуса и вкуса, и направился к Сэту.

На этот раз он встретил меня не только полностью одетым, но и застегнутым на все пуговицы до самого горла, но легче мне от этого не стало. Мы перекинулись ничего не значащими фразами, я разделся, как в тумане, и взгромоздился на табурет. Сэт больше не говорил мне, как именно сесть, так что я просто сел. Долго изучал улицу за окном, а потом взгляд невольно перетек на Сэта, который молчал с той минуты, как взял в руки инструменты.

Он сосредоточенно работал, а я снова смотрел на него. Просто наблюдал. За его лицом, эмоциями, движениями. Просто любовался этой его яркой и такой хрупкой красотой, и откровенно сдавался тому жару, который поднимался изнутри и растекался по венам. Я его хотел, в этом просто нужно было признаться хотя бы самому себе. Я просто его хотел. В этой его закрытой под горло одежде, с собранными в тугой хвост волосами. Я его хотел. И не мог даже слова сказать. Я не боялся отказа, просто… Это же Сэт. Между нами не было скелетов в шкафу и страшного или стыдного прошлого, просто все было как-то сложно. И я не имел права врываться в его жизнь так. Конечно, я мог бы просто спросить, получить отказ и успокоиться на этом, но что-то во мне говорило, что это не будет так просто.

– Эрай, ты сидишь, не двигаясь, уже час. Может, тебе отдохнуть?

Сначала я просто услышал его голос, а потом смысл его слов дошел до меня. Я сморгнул, отводя взгляд. Час? Целый час? А ощущение, что всего пару минут. Словно под гипнозом. Я шевельнулся, выдохнул.

– Было бы неплохо, – я говорил спокойно, приветливо, даже сам на секунду удивился. – Долго тебе еще?

– Нет. Там есть пара сэндвичей и сок, – Сэт рассеянно кивнул головой в сторону, не отводя взгляда от скульптуры перед собой.

– Спасибо, – желания посмотреть на его работу почему-то не было. Не знаю, чего именно я боялся, но обошел небольшой подиум в центре мастерской по широкой дуге. Сэндвич меня не прельстил, а вот сок я взял. Надо же, мой любимый. Я выпал из реальности на целую минуту, смакуя, а когда повернулся, Сэт стоял у большого окна и растирал шею. Я проследил за тем, как касаются пальцы кожи, как исчезают под волосами и появляются снова, и шагнул к нему, не думая. Подошел почти вплотную, накрыл его плечи ладонями и принялся разминать сведенные мышцы. Сэт дернулся, но удирать ему было некуда, разве что в окно, так что я только усмехнулся про себя. Попался.

– Не дергайся, я не кусаюсь, – проворчал я, старательно не прислушиваясь к собственным ощущениям.

– Зато я кусаюсь, – он усмехнулся в ответ и наклонил голову вперед, откровенно подставляясь. Волосы скользнули по моим пальцам и упали на грудь, и Сэт еле слышно вздохнул.

– Думаю, я переживу.

– Я бы не был на твоем месте так уверен, – не поднимая головы, он чуть повернулся ко мне, и я заметил тонкую усмешку на его губах. Я вскинул бровь, отражая ее. Вот как, поиграть решил?

– У тебя острые зубки? – я подался вперед, почти прижимаясь к его спине, выдыхая в его шею. Да что я вообще делаю? Надо перестать, пока не поздно, пока не поплыл окончательно от его запаха, от ощущения гибкого тела под ладонями.

– Достаточно, чтобы сделать больно.

Я улыбнулся, внутри обмирая от сладкого ужаса. Надо было остановиться, но я не мог. Не хотел.

– Думаю, у меня есть способ немного смягчить тебя.

Это был запрещенный прием, но мне было уже все равно. Я провел ладонью по его спине, погладил основание хвостов и взял один в руку.

– Эрай! – вскинулся Сэт, выдыхая почти испуганно.

– Я хотел сделать это еще тогда, – я вжался лбом в его спину, чувствуя, как заливает жаром тело. Я пропустил хвост через кольцо пальцев, отпустил, взял другой, вцепился пальцами в его плечо, не давая отстраниться. Это казалось безумием; ощущение мягкой теплой шерстки и тихие выдохи кипятили кровь. – Просто позволь мне.

Сэт рванулся, и я еле успел разжать пальцы, чтобы не причинить ему боли. Перед глазами метнулся винно-красный всполох, а через секунду я заглянул в потемневшие до цвета старого янтаря глаза. Не удивленные или испуганные, а настороженные, недоверчивые. Удержать себя я не смог. Качнулся вперед, вжимаясь в его напряженное тело. Поймал дыхание, облизнулся.

– Я хочу тебя, – вот так прямо, и не иначе. Я не мог отвести взгляд от его лица. Глаза, нос, скулы, губы. Я впитывал его черты, запоминал, ласкал. Он больше не казался серьезным и таким уж взрослым. Может, всему виной было странное отчаяние, может, надежда, может, что-то еще. Но я не мог его отпустить. И если он скажет…

– Да.

Его губы еле шевельнулись, выпуская короткий выдох, и я вжался лицом в его шею, обнимая за талию. Носом провел по коже, собирая запах, языком тронул заходящуюся в бешеном ритме венку. Какой же он… Пряный, чуть терпкий, как дорогой алкоголь, со сладкими нотками, от которых у меня кружилась голова.

Я смог заставить себя отстраниться от него лишь на пару сантиметров. Только чтобы хватило заглянуть в глаза, в которых кипело и пылало точно так же, как у меня внутри.

– Сэт… – все, на что меня хватило. А потом я потянулся к его губам. Едва коснулся, и сразу же следом вломился в рот, захватывая, завоевывая, не давая опомниться ни себе, ни ему. Застонал, обнял, почувствовав, как меня обнимают в ответ. Мы целовались, как безумные, как враз сошедшие с ума. До болезненных стонов, до жалобных всхлипов. Пока этого не стало так мало, что руки сами принялись за дело.

Я сдирал с него одежду, попутно раздеваясь сам, и вскинулся с громким выдохом, когда коснулся обнаженного тела. Я хотел, как же я хотел его… Я весь мир послал ко всем демонам, когда мы добрались до крошечной спальни, в которой была только кровать. Опрокинул Сэта на спину, накрыл собой, втираясь, вжимаясь, как слепой ладонями прослеживая все изгибы его тела и не в силах оторваться от его губ. Как вообще можно оторваться от него? Он был страстным и покорным одновременно, требовательным и жадным. И без слов подчинился, когда я развел его бедра. Только глаза полыхнули в ответ на мой вопросительный взгляд.

– Я омега, помнишь? – выдохнул он и выгнулся дугой, беспомощно цепляясь за постельное белье, когда я добрался до него ртом. Я не боялся причинить ему боль, но что-то внутри удерживало от того, чтобы вломиться в него со всей дури. Мой Сэт, мой. Я сам стонал, растягивая его, дразнил тенью удовольствия, и взял только, когда он начал умолять. А оказавшись в нем, потерял рассудок окончательно. Я просто брал и брал его, присваивая себе. Не раз и не два он заходился криком, истекая подо мной, пятная каплями свой живот и мою ладонь. И, кажется, просто ухнул в обморок, когда я довел его до очередного пика и излился сам глубоко внутри него.

…Дыхание никак не хотело успокаиваться, сердце колотилось в груди и спустя пятнадцать минут. В комнате пахло сексом, жаром, Сэтом, и я жадно вбирал этот аромат. Лежа на разворошенной постели, я не думал ни о чем, только прислушивался к удовольствию, которое все еще гуляло по телу, и смотрел на Сэта. Тот лежал на боку и казался таким юным, беззащитным. Двадцать два. Ему всего двадцать два. Без этой тени на лице и складки на лбу. Что сделало его таким… взрослым? Слишком взрослым.

Я не удержался и придвинулся ближе, едва касаясь губами губ. Осторожно, почти нежно. Припухшие, красные, истерзанные мной. Еще раз и еще. Без намека на продолжение, я просто целовал Сэта и не мог остановиться. Да что со мной такое?

– Эрай? – губы под моими губами шевельнулись, и я нехотя отстранился.

– Привет, – я улыбнулся, снова потянулся и звонко чмокнул его в нос. Сэт сморгнул, и я рассмеялся, утыкаясь лбом в его плечо.

– Привет, – неуверенно ответил он, и я вздохнул, чувствуя, как тает легкость и волшебство. Проклятая реальность…

– Ты не укусил меня, – зачем-то сказал я. Может, это заставит его расслабиться.

– А нужно было? – я услышал улыбку в его голосе и вскинул голову, чтобы увидеть ее в глазах. Он действительно улыбался, но тень уже вернулась на его лицо, и тот почти-мальчишка, которого я видел всего пару минут назад, исчез.

– Нет. Это и без того было слишком хорошо, – я говорил искренне, но вряд ли мог надеяться на повторение. К тому же меня еще ждал эшафот собственной совести. Как только Сэта не будет рядом, и воспоминания чуть пригаснут.

– Тебе понравилось? – Сэт по-настоящему удивился.

Я не стал задавать глупых вопросов, только придвинулся к нему снова, утягивая в долгий глубокий поцелуй. А когда отпустил, выдохнул во влажные от моей слюны губы.

– Да, Сэт. Мне понравилось.

В его глазах полыхнуло улыбкой и радостью, которая притухла почти сразу. Словно солнце спряталось.

– Тебе пора?

Возможно, если бы не было этого вопроса в конце, я бы даже обиделся, но он был, и я растерялся. Он хочет, чтобы я остался или ушел? И я решил ответить честно.

– Я обещал, что буду тут столько, сколько тебе нужно. Сколько ты захочешь.

Он тихо хмыкнул, но больше вопросов задавать не стал. Вытянулся на кровати, морщась от явно не самых лучших ощущений, и затих. А я снова устроился рядом, принимаясь выводить узоры на его плече и груди. Молчать было хорошо, тепло и уютно, но один вопрос меня все же маял. Сэт явно девственником не был, и мне хотелось знать об этом все.

– Кто был твоим первым?

Он на мгновение замер, а потом явным усилием воли заставил себя снова расслабиться.

– Это имеет значение?

– Да.

Больше я не стал ничего объяснять. Да и не смог бы, я просто сам не знал, почему мне это так важно.

– В клиниках на родной отцовской планете есть целый медицинский центр для таких, как я. В том числе там помогают тем омегам, которые не нашли альф к моменту полного созревания. Специально обученные. Чтобы это прошло легко и без боли, чтобы омега не шарахался потом от альф. Мне повезло. Мой… партнер был со мной некоторое время и после. Не за деньги, просто хотел сам, а я был не против.

Сердце гулко ударилось о ребра.

– Сколько тебе было? – глухо спросил я, искренне ненавидя эту самую планету и ее ушибленные на всю голову традиции. Наши, конечно, тоже не были верхом альтруизма, но даже мы до такого не додумались.

– Семнадцать.

Семнадцать! Я помнил себя в семнадцать. Влюблен в любовь, грезишь ею, ждешь чуда. И первый поцелуй – все равно что сказка. А вместо этого получаешь «специально обученного». Нет, с точки зрения физиологии, возможно, такой вариант наилучший выбор, но твою мать…

Чувствуя, как растет внутри глухое раздражение и злость, я скатился с кровати и принялся одеваться, на ходу вспоминая, где остальная одежда.

– Не смей меня жалеть, – холодный голос ужалил в спину. – Я прекрасно все понимал, и чудес не ждал. У меня нет психической травмы или что ты там себе навоображал. Я получил свое удовольствие, и теперь мой первый – один из моих лучших друзей.

Я только зашипел сквозь зубы. Пусть все было так, как он говорил, но тяжесть в груди это не убирало. Я видел, каким он может быть, каким ДОЛЖЕН быть в свои двадцать два. Таким, каким становился только во сне. И был уверен, что все это, типа «обученный первый», сыграло свою роль в том, что теперь он вот такой.

– Я не жалею тебя, – я даже не мог заставить себя посмотреть на него. Мое перекошенное лицо вряд ли ему понравится. Я помнил его Лисенком, букой-ворчуном, наивным, простым и беззащитным Лисенком. Вряд ли к своим семнадцати он изменился сильно. Представить его в руках «специально обученного» я не мог, почему-то было слишком больно. Они хотя бы не за пятнадцать минут до познакомились?

– Эрай…

– Прости, но мне, наверное, лучше уйти.

– Наверное.

И тут меня словно развернуло на месте. Несколько долгих мгновений я просто смотрел на него, а потом произнес.

– Надеюсь, он не был похож на меня.

Сэт вздрогнул, хвосты его чуть распушились, он отвел взгляд лишь на секунду прежде, чем сказать свое «нет», но мне хватило. А еще…

– Где твои ушки?

– На месте, – я даже не понял, когда его взгляд стал вдруг колючим, а голос – металлическим.

– Покажи.

– Нет, – Сэт прикусил губы и встал с кровати, заворачиваясь в то, что когда-то было покрывалом.

Я несколько долгих секунд смотрел на него, а потом развернулся и молча вышел из спальни. Подобрал одежду, оделся и, даже не пытаясь пригладить волосы, ушел. Почти час просто нарезал круги по площади, разглядывая прохожих, а потом забился в уголок рядом с крохотным пилончиком, питающим такой же крохотный фонтан с питьевой водой. Мыслей то ли не было, то ли их было слишком много, но голова звенела. А потом на комм упало короткое сообщение, и стало вдруг оглушительно тихо.

«Спасибо за помощь. Теперь я смогу закончить работу сам. Сэт».

========== 2.4 ==========

Я потерял счет времени. Единственное, что я делал, открывая глаза каждое утро, – это отсчитывал дни до проклятого ЭКСПО. Отсчитывал и тут же забывал об этом. Я спал в своей мастерской, среди холстов и красок, начинал новые картины и почти сразу же бросал. Не то, не то, не то… Я хотел бы напиться, но алкоголь дарил лишь минутную передышку и выветривался почти сразу же. Проклятый метаболизм, спасибо папочке… Я хотел забыться, я забывался, я не думал, живя только одной минутой. Наверное, меня даже ела совесть, а то, что еще оставалось от меня и моей души – доедал стыд. Наверное, в конце концов, мне все-таки удалось забыться, потому что когда я в следующий раз вернулся в реальный мир – дверь мастерской открылась, и на пороге появился Фейлон. Он, такой чистый и светлый, казался таким чуждым в бардаке комнаты, что я сначала решил, что он мне просто кажется.

Но этот призрак закрыл дверь, переступив порог, оглянулся и, столкнувшись со мной взглядом, подошел ко мне. Нежно провел ладонью по лбу, коснулся скулы, привлекая внимание.

– Эрай? Что случилось? Ты не отзываешься уже четвертый день.

Я судорожно выдохнул, как-то разом возвращаясь в реальную жизнь. Поискал глазами комм, но тот, похоже, был завален грудой рам где-то на столе. Я снял его прямо в парке и отключил.

– Я немного увлекся, – я слабо улыбнулся. – Прости, не хотел, чтобы ты беспокоился.

Он покачал головой.

– Со мной связался секретарь Ассэта Форберри. Разыскивал своего шефа.

Я не вздрогнул при упоминании этого имени лишь чудом.

– Почему ты?

– Потому что ты был не доступен? – Фейлон смотрел на меня как-то странно. Расшифровать его взгляд я не мог, и начал нервничать.

– Окей, а почему я?

– Мистер Форберри… Кстати, это ведь с ним ты встретился тогда, на Новой Венеции? Ладно, неважно…В общем, он уехал, ничего ему не сообщив, да еще и забрал с собой свои рабочие инструменты. И на вызовы не отвечал. Ядран вспомнил, что ты был последним, с кем его шеф разговаривал.

– И как он вышел на тебя? – что-то во всем этом мне не нравилось, хотя выглядело вполне себе логично. Хотя… Ядран?

– Нашел контакты куратора, они на официальной имперской странице есть. Тот подтвердил, что Ассэт здесь, но связаться с тобой у него тоже не получилось. Так что он дал Ядрану контакты мои и твоих родителей. Родителям Ядран звонить не решился.

– Ядран? – я вскинул бровь, внимательно глядя на Фейлона, который неожиданно смутился.

– Он сам попросил называть его так.

Я только пожал плечами.

– Так вы не нашли Ассэта? – я очень старался, чтобы мой голос звучал, как обычно, но самому себе он показался деревянным.

– Нет, – Фейлон покачал головой и отошел от меня. Прошелся по мастерской, оглядывая беспорядок, и вдруг замер перед узким шкафчиком, в котором я хранил то, что может разлиться или разбиться. Денег все это стоило очень больших, так что, в каком бы состоянии я не был, в на этих полках у меня был всегда абсолютный порядок. Я уже почти отвел взгляд, когда увидел, как Фейлон тянется куда-то дальше.

– Нет! – я вскинулся, чувствуя, как меня прошибает холодный пот. Только не это!

Но я не успел. И только беспомощно застыл, глядя на то, как Фейлон извлекает на свет изрисованные холсты. Большие, средние, очень большие и маленькие. И на каждом из них Сэт. Сэт спит, свернувшись в клубочек на моей постели, Сэт на пляже, Сэт просто смеется, Сэт дуется. С ушками и без, совсем малыш и подросток. И та, которую я ненавидел искренне и всей душой: взрослый Сэт. Я написал ее за год до нашей встречи на Новой Венеции. Просто попытался представить себе, каким бы он стал. Что ж, моей фантазии до реальности оказалось далеко. Сердце сжалось и ухнуло куда-то вниз. Я не помнил, потому что не хотел помнить. Рисовал и складывал к другим таким же, запрещая себе даже думать. Он был маленьким, я не успел ни полюбить его, ни захотеть. Но из раза в раз все равно возвращался к нему мыслями, пока не заставил себя забыть. И забыл на целых два года. А потом встретил Фейлона, и кисть сама легла в руки. И появился тот самый, взрослый Сэт. Это была последняя картина с ним, нарисованная мной. Интересно, обрадовался бы он, если бы узнал, что не только он маялся попытками «поставить точку» в предложении, которое даже еще не началось?

– Расскажешь? – спустя долгое молчание, последовавшее за «находкой», спросил Фейлон. Он не стал убирать их на место, а просто прислонил к шкафу, и теперь «взрослый Сэт» смотрел на меня с немым упреком.

– Нечего рассказывать, – я повернулся к картинам спиной, уткнувшись взглядом в стену. Но Фейлон имел право знать, и я скупо, всего в нескольких словах описал то лето и нашу первую встречу. Разве что о своем «обещании» ничего не сказал.

– Почему ты ничего мне не сказал? – Фейлон, все это время упорно смотрящий за окно, резко развернулся ко мне.

– О чем, малыш? О том, что семь лет назад я встретил хвостатого подростка, немного посидел с ним в пещере, а потом полоскал в ванне? – я говорил грубо, почти зло, сводя все это к ничего не значащим эпизодам. – Тогда, на Новой Венеции, я встретил его в первый раз. Не о чем рассказывать.

– Об этом? – Фейлон кивнул головой в сторону портретов. – Не лги мне, Эрай. Меня ты нарисовал всего один раз и то – только потому, что я попросил.

– Фей, ему тогда было всего пятнадцать! Я не знаю, о чем ты вообще говоришь! Тогда меня вообще больше его отец интересовал, и то только потому, что я никогда не видел такой внешности, как у него! Вот и все.

– Ты предложил куратору его скульптуры. Почему именно его?

И тут я застыл. Если Фейлон смотрел его страницу…

– Увидел одну на Новой Венеции, – сухо выдал я чистую правду. – Фей, не знаю, что ты там себе надумал, но тогда действительно была первая встреча с того лета. Я не следил за ним, я не искал его, я не знаю, как он жил все это время, и то, что он стал скульптором – для меня было сюрпризом. Я не влюбляюсь в детей, Фей.

– А во взрослых? – Фейлон повернулся к картине со взрослым Сэтом, глядя на нее с тоской.

Я бессильно выдохнул и опустился на свой рабочий табурет, с силой потирая лицо ладонями, запоздало вспоминая, что у меня руки все в краске. Ну и бес с ним.

– Я всего лишь пытался представить себе, каким бы он стал. Как видишь, на оригинал не особо похоже. И с той поры я не рисовал его. Я встретил тебя, – последняя, отчаянная попытка достучаться до Фейлона. Не знаю, зачем я все это вообще делал. Мы с ним не были любовниками в полном смысле этого слова, нас даже парой было трудно назвать. Но я не хотел, чтобы он вот так уходил. Не хотел, чтобы ему было больно. Наверное, надеялся на то, что у нас все-таки может что-то получиться.

– Фей… – я поднял на него глаза, и он шагнул ко мне.

– Ты не лжешь. Но и правды не говоришь. Только не могу понять кому: мне или себе, – он криво улыбнулся, качая головой. – Что мне сказать Ядрану о его шефе?

Я опустил голову, сдаваясь. Я был растерян, зол на себя и понятия не имел, что будет дальше, и что я могу сделать. Так что я просто назвал Фейлону адрес мастерской. Возможно, не стоило, но я был уверен в Сэте, о нашей близости он Фейлону не расскажет. Но, возможно, расскажет о своей «последней точке», и Фей успокоится.

– Спасибо, – Фейлон кивнул и направился к выходу. – Я вернусь, а ты хотя бы вспомни, что надо поесть. И да, включи коммуникатор, если не хочешь увидеть на своем пороге куратора или родителей.

Я безразлично кивнул, но сполз с табурета, когда дверь за Фейлоном закрылась. Нашел погребенный под завалами «художественного беспорядка» коммуникатор и включил. Пора возвращаться в реальный мир, тут Фейлон абсолютно прав. Проверил звонки, входящие сообщения, на кое-какие даже ответил, но от Сэта не было ни строчки, ни голоса. Значит, действительно все. Хотя чего я хотел? Сам же уверял Фейлона, что между нами нет и ничего не было. Лжец.

Коммуникатор пиликнул поздно вечером, когда я уже почти закончил с уборкой. Я захлопнул шкаф, обошел пятачок с портретами, на которые даже не смотрел, старательно отводя глаза, взял коммуникатор и, прочитав сообщение, судорожно вздохнул. Фейлон официально отозвал свое предложение о браке. И теперь я мог быть свободным от обязанности принять решение. Он больше не хотел быть моим супругом. Все.

Собирался я как в тумане. Ни перезванивать, ни требовать объяснений не стал. Я просто чувствовал себя раздавленным, и все, что мне хотелось – это оказаться в толпе, чтобы вокруг был шум, смех, разговоры. Так что через час я обнаружил себя стоящим перед дверьми того самого бара, в котором пил для храбрости перед тем, как пойти к Сэту. Казалось, это было так давно… Я мотнул головой, отгоняя ненужные мысли, и переступил порог, оказываясь в темном, немного душном зале. Сложил крылья поплотнее, окинул взглядом столики и замер, пойманный блеском янтарных глаз. Сэт. Желание уйти тут же накатило и ушло, сметенное взметнувшимся пониманием: мы можем больше никогда не увидеться. Космос велик, а у нас слишком мало точек пересечения. Так что я подхватил в баре бокал с каким-то пойлом, и опустился на стул напротив Сэта.

– Привет?

Тот смотрел на меня спокойно, но что-то такое было в его зрачках, от чего мне стало сначала холодно, а потом жарко.

– Если тебе неприятна моя компания – просто скажи, и я уйду.

– Ты отвратительно выглядишь, – вместо приветствия выдал наконец Сэт, и я поджал губы.

– Спасибо за комплимент.

– Всегда пожалуйста. Что-то случилось? – Сэт медленно выдохнул, сделал глоток из своего бокала и откинулся на спинку, уходя в тень.

Я отвел взгляд. Я не должен был грузить его своими проблемами. Это вообще не его дело, да и я жаловаться не люблю, но…

– Меня официально послали.

– Фейлон? – почему-то очень мягко спросил Сэт, и я кивнул.

– Да.

– Жаль. Мне он понравился. Очень светлый. Может, он еще передумает. Вы хорошо смотрелись вместе.

Я кинул на него злой взгляд:

– Утешать ты не умеешь.

– А я и не собирался. Я всего лишь констатировал факт. Ты переживаешь.

– Это тоже констатация факта? – и тут же продолжил, не дожидаясь ответа. – Фейлон достоин лучшего. Но это «лучшее» – явно не я.

– Почему?

– Ему нужен тот, кто будет о нем заботиться. А у нас все наоборот.

– Даже если ему самому это нравится?

– Ты не понимаешь, – я отставил бокал и потер виски, чувствуя себя уставшим и невозможно старым. – Фейлон, он… Он шесть лет был игрушкой у свихнувшегося Низшего, которого когда-то бросила его пара, и тот решил, что отомстить мальчику-омеге, так похожему на бывшего – отличная идея. Фейлона искали, но Низший сам служил в структуре, так что был на шаг впереди. Фейлону просто повезло, и он смог сбежать. Когда мы встретились, он уже прошел курс терапии, и снова начал улыбаться. Никто никогда бы не догадался, что что-то не так. Он сильный, малыш Фейлон. Но иногда, по ночам, его накрывает. И это я должен заботиться о нем, а не он обо мне. Я знаю, что никогда не причиню ему боли, хотя бы в этом я могу себе доверять. А сейчас… Я просто не знаю.

Я замолчал, и Сэт молчал тоже. Не знаю, о чем думал он, а у меня перед глазами было искаженное ужасом лицо Фейлона. Он никогда никому не позволял видеть себя таким. И я бы, наверное, тоже не увидел, если бы малыш не уснул под мое ворчание в моей мастерской, устав за день. Я видел. Я помнил. И теперь понимал, что предложение Фейлона было не только от большой любви ко мне. Он просто начал мне доверять. А я, получается, это его доверие предал.

– Эрай… – Сэт коснулся моей руки, привлекая внимание. – Может, попробуешь переговорить с ним? Не знаю, что такого случилось, но пока вы оба живы – все можно исправить.

Я кинул на него тяжелый взгляд. О, я мог бы рассказать, что именно случилось. О своих картинах, о нем самом, но это сделает все только хуже. Так что я просто стиснул зубы. Сэт… Я хотел бы встретиться по-другому. Даже сейчас я хотел бы обсуждать не мои проблемы, а просто поговорить ни о чем, попробовать его рассмешить. А вместо этого он утешал меня.

– Сэт, хватит. Он отозвал свое предложение.

– Ну, ты всегда можешь сделать свое, – тот улыбнулся одним уголком губ и отвернулся.

– Да, действительно, и как мне самому это в голову не пришло, – с сарказмом произнес я.

– Бывает, – выдохнул тот, и на его лице заходили желваки. Несколько мгновений он просто смотрел куда-то, а потом встал. – Мне пора. Приятно было встретиться. Пусть кто-нибудь приедет за скульптурой. И не засиживайся здесь допоздна, по вечерам здесь шумно.

Я кивнул на автомате, и он ушел. Просто ушел, а я остался один на один с собой и своими мыслями. Но сил препарировать собственные чувства больше не было, и я тяжело поднялся, когда увидел дно своего бокала. Это просто нужно пережить.

***

Тяжелым, мутным сном я забылся уже под утро. И проснулся от звонка еще более усталым и разбитым. Хорошо хоть, что вчера остановился всего лишь на одном бокале, иначе сейчас было бы не в пример хуже. Так что сейчас я сполз с кровати и, проклиная стоявшего за порогом, поплелся открывать. Заторможенное сознание даже не отдало команду посмотреть, кто стоит за порогом, поэтому влетевшего фурией в квартиру Фейлона я сначала даже не узнал. А потом просто вскинул бровь. Воспринимать это все частью реальности я упорно отказывался.

– Фей? – я потер лицо ладонями в надежде, что это вернет мне меня. Помогло, но не совсем. Так что Фейлон, оценив мою помятую физиономию, исчез на кухне, и вернулся через пару минут, которые я потратил на то, чтобы одеться, с чашкой терранского кофе. Это сокровище мне регулярно выдавал дед, как единственному в семье, кто оценил вкус этого напитка. Фейлону, кстати, кофе тоже не нравился, но он научился его готовить для меня.

– Ты чудо, малыш, – вырвалось у меня, как только я сделал первый глоток. Проснулся, понял, что сказал и смутился. – Прости. За… все прости.

– Прощаю, – неожиданно серьезно ответил тот и устроился на своем любимом месте: на краешке стола. – Но от меня извинений не дождешься. Это было резко, но я не жалею.

Я наградил его угрюмым взглядом и отвернулся. Несколько секунд пялился на залитый солнцем город, пытаясь понять сколько времени.

– Почему…

– Эрай, – оборвал меня Фейлон. – Ты хоть представляешь себе, как сильно и долго он тебя любит?

Это было настолько неожиданно, что я не сразу понял, о ком он.

– Фей, не начинай. Мы это уже обсуждали. И я все тебе рассказал.

– Ты на самом деле такой дурак или прикидываешься? Ты же сам видел его скульптуры.

– Видел. Но это ни о чем не говорит. Я тоже его рисовал. Просто иногда появляется что-то, что служит тебе вдохновением. Это не любовь.

– Значит, на самом деле дурак, – отрезал Фейлон. – Я знаю, что такое вдохновение, так что не пытайся заставить меня поверить во всю эту чушь. Не вдохновение заставляло вас обоих творить эти вещи. И ты сам это знаешь, просто боишься признаться в этом даже самому себе. Он сам меня нашел вчера вечером. Уговаривал меня вернуться к тебе, уверял, что ты меня любишь. Идиот.

Фейлон разозлился по-настоящему. Я даже немного удивился. Всегда спокойный, светлый Фейлон в такое состояние впадал редко. И переставал контролировать себя, говоря все, что думает, иногда откровенно жаля словами.

– Ему было плевать на меня, он переживал только за тебя. Решил, что ты страдаешь от великой любви ко мне. Как будто я не понимаю, почему ты не послал меня с моим предложением сразу. Я видел его скульптуры. Специально полез в Сеть. Да как можно быть таким слепым, Эрай? Он же каждой статуей тебе в любви признается! А ты… Боги, ну какой же ты дурак.

– Я спрашивал его, – ошарашенный его напором, я даже отступил. Поверить в его слова я не мог. – Я спрашивал…

– Ты просто боялся услышать ответ, – Фейлон стиснул переносицу. – Я могу понять, почему ты решил прикинуться глухим тогда: думал, что этим изменишь мне. Но что мешает тебе сейчас? Между нами нет и никогда ничего не было, о чем можно было серьезно переживать. Я люблю тебя, но друзьями нам будет лучше, я это понимаю, и ты в глубине души понимаешь это тоже. Но за каким-то дьяволом продолжаешь сопротивляться. Ты теперь свободен, Эрай, он тоже. Так какого ты все еще тут?

– Я не… – я растерялся. Все это было слишком много и слишком резко. – Я никогда не думал о нем, как…

– Ты вообще редко даешь себе труд думать, – поехидничал Фейлон. – Так, может, пора уже? Может, ты и не влюбился в него в пятнадцать, но я видел твои глаза еще вчера, когда ты смотрел на его портрет.

Видимо, поняв, что этим от меня ничего не добьешься, он слез со стола, подошел ко мне, собрал из моих волос хвост и, едва дав собраться, повел за собой. Буквально затолкал в ждущее такси, и спустя десять минут бешеного полета, вытолкал меня из салона. Узнав место, я чуть было не дернулся назад, но Фейлон наградил меня чувствительным тычком промеж лопаток, и я покорно поплелся за ним, чувствуя подступающую панику. Даже если Фей прав, даже если Сэт действительно меня любит… да даже если я успел втрескаться в него за два дня…

– Прекрати вести себя, как дамочка из романа, – прошипел Фейлон мне в ухо и потянул за собой в мастерскую Сэта.

Вот только та была пуста. Ни инструментов, ни вещей. Ничего, что я помнил. Все было убрано и в идеальном порядке. Единственное, что напоминало о Сэте – это скульптура, скрытая тканью. Сэт выполнил свою работу. И ушел.