Текст книги "Сойти с ума (СИ)"

Автор книги: shizandra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Ты донесешь его? – Даня с сомнением смотрел на то, как Максим поднимает на руки безвольного и безучастно смотрящего куда-то внутрь себя Костю.

– Он легкий. Похоже, он вообще не ел в последние дни, – Максим покачал головой.

Даня проглотил ругательство и вышел из туалета, придержав дверь. Пробираться через толпу было трудно, и Даня иногда срывался, пуская в ход кулаки, чтобы очистить дорогу, и когда они наконец выбрались на улицу, он облегченно перевел дух. Найти машину было гораздо легче, и спустя минуту Даня уже отключал сигнализацию. Максим со всей осторожностью уложил Костю на сидение, прикрыл валявшимся тут же старым пледом и, аккуратно закрыв дверцу, тяжело привалился к ней. Трясущимися руками прикурил, сделал пару жадных затяжек, и грязно выматерился. Даня, уже успевший успокоиться, только оскалился, вытаскивая свои сигареты. Несколько минут прошло в полном молчании, наполненном сигаретным дымом, а потом Даня спросил:

– Куда ты его?

– К себе, – не задумываясь, ответил Максим. – Его действительно нельзя оставлять одного.

Даня молча с ним согласился, а потом поинтересовался:

– Почему?

Максим криво усмехнулся:

– Если я скажу, что он мне всегда нравился, ты сильно удивишься?

Даня только головой покачал:

– Нет. Он многим нравился.

– Но сам он видел только… – Максим оборвал себя и сжал кулаки. Даня хлопнул его по плечу, действительно все понимая.

– Ладно. Спасибо, что помог. И если понадобится вдруг помощь – звони.

Максим кивнул, и в его темных глазах промелькнуло любопытство:

– А ты? Почему ты это делаешь? Вы ведь никогда не были друзьями.

– Артем перешел все границы, – глухо отозвался Даня. – А Костя… Он не заслужил этого.

Максим покусал губы, а потом выдохнул:

– Спасибо. Но нам пора. Костю надо осмотреть. Кто знает, что успел сделать с ним тот урод.

– Валите, – с усталой улыбкой ответил Даня и, пожав Максу руку, отошел от машины.

Вот и все. Он сделал все, что мог. И теперь от него ничего не зависит.

4.

– Отпусти… Просто открой эту чертову дверь и дай мне уйти! – Костя сорвался на крик, и Максим вздрогнул.

– Он опять позвал тебя, да? – он покосился на телефон, который Костя сжимал в руке. Хотя он мог бы и не спрашивать: только звонки Артема были способны разорвать ту апатию, в которой Костя находился. Сколько раз Максим порывался выбросить Костину симку, но тот, словно угадав его мысли, не расставался с телефоном даже во сне. А применять силу… Ему нужно было Костино доверие, а не страх. Но ключи от входной двери Максим носил с собой все равно.

– Тебя это не касается! Это не мой дом, ты не имеешь права держать меня здесь! – Костю уже начало потряхивать. Отчаяние и что-то еще, глубокое и темное, высекло злые слезы из его глаз.

– Час назад тебе было все равно, где ты находишься, – отозвался Максим, усталым жестом потирая лоб: голова в последние дни напоминала о себе не резкой, но противной ноющей болью.

– Макс, мне нужно уйти, – Костя пытался взять себя в руки. Но Максим только покачал головой, глядя на его потуги изобразить спокойствие.

– И куда ты пойдешь? К нему? Чтобы он снова вытер о тебя ноги? Неужели тебе нравится быть посмешищем?

– Мне все равно. Если это нравится ему, то пусть. Так, по крайней мере, я снова могу видеть его, – безразлично произнес Костя. – Открой дверь.

– Нет, – Максим выпрямился, готовый к очередной истерике. Которая не замедлила последовать, и на пол полетела посуда, которую Максим не успел убрать в шкаф. Привалихин только поморщился от грохота и звона.

– Открой, – Костя не сводил с него глаз.

– Ты похож на бабу. Истеричную, базарную бабу, – Максим судорожно пытался найти выход. Но ничего другого, кроме как скрутить Костю и закрыть рот кляпом, в голову не приходило.

– Думаешь, я не вижу, как ты на меня смотришь? – вдруг насмешливо протянул Костя. – Ты ведь тоже меня хочешь, да, Максимка? Хочешь, как все они. Как Артем хотел. А хочешь, я заплачу тебе? Трахни меня и открой дверь.

– Заткнись! – Максим сорвался мгновенно. Да, он хотел Костю, даже, наверное, любил, боясь признаться в этом даже самому себе, но…

– В чем дело, Максим? – упавшим до шепота голосом спросил Костя и подался вперед. Вытянулся перед ним, прижимаясь всем телом и похабно облизывая губы. – Не хочешь? А здесь? – его рука метнулась вниз, и ладонь накрыла пах, заставив Максима невольно податься навстречу. – Хооочешь… – протянул Костя, прижимаясь еще сильнее.

Максим выдохнул сквозь стиснутые зубы, а потом с силой оттолкнул Костю от себя:

– Убирайся!!

– Откроешь мне дверь? – спокойно спросил Костя, даже не поморщившись от удара о край стола. Макс дернулся и вылетел из кухни в коридор, вытаскивая из кармана электронные ключи. Нажал кнопку и замок, загудев, щелкнул. Максим распахнул дверь и, глядя на вышедшего следом Костю полными ярости глазами, прошипел:

– Уходи. Заебал ты меня уже своими истериками. Катись, куда хочешь и позволь ему превратить тебя в тряпку.

– Тебя это не касается, – глухо произнес Костя, делая шаг к двери.

– Конечно, не касается, – ехидно обронил Максим. – Это твоя жизнь. Можешь делать с ней все, что хочешь. Только вот ЕГО это не вернет.

Костя дернулся, обжег Максима злым взглядом и, оттолкнув его, вылетел из квартиры. Максим с силой захлопнул дверь и вернулся на кухню. Вытянул сигарету из пачки, сломал, грязно выругался и достал новую. Он успел сделать три затяжки, когда до него дошло, что Костя так и не вышел из подъезда, хотя за это время уже можно было добежать до метро. Мгновенно забыв обо всем, Максим кинулся назад к двери. Рванул ее на себя и вылетел на площадку. Замер, прислушиваясь, и метнулся вниз по лестнице. Он пролетел два этажа и…

Костя сидел прямо на грязном бетонном полу и, забившись в уголок, беззвучно плакал, уткнувшись лицом в ладони. Максим зло выругался вполголоса, медленно подошел к Косте и осторожно потянул его за плечо. И сдавленно охнул, когда мгновенно развернувшийся Костя приник к нему, судорожно комкая домашнюю рубашку и пряча лицо на его груди.

– Костя… – потрясенно выдохнул Максим, обнимая его и прижимая к себе. – Костя.

– Помоги… Пожалуйста, помоги, – полный боли и отчаянной, почти безумной мольбы срывающийся шепот заставил сердце Макса сжаться. – Помоги. Я так хочу его забыть… Хочу снова жить! Пожалуйста… – судорожный вдох закончился слабым стоном, и Костя обмяк в его руках, потеряв сознание.

Привалихин медленно закрыл глаза, кусая губы и рыча про себя. Прижавшись щекой к когда-то роскошным, а теперь висящим неопрятными лохмами волосам и попытался встать с Костей на руках. Получилось. Сделав пару шагов до лифта и невообразимо извернувшись, нажал кнопку вызова. Лифт приехал почти сразу, но на этот раз Максиму пришлось прижать Костю к стене своим телом, чтобы освободить одну руку. Два этажа… Десяток секунд, но Максу показалось, что они ехали несколько часов: столько мыслей промелькнуло в его голове за это время…

Квартира встретила его распахнутой дверью, осколками на кухне и сигаретным дымом от еще тлевшей сигареты. Максим донес Костю до кровати и с облегченным выдохом опустил его на нее. Откинул с его почти белого лица прядку и только покачал головой. Костя спал. Спал глубоко, почти мертво, не реагируя ни на звук, ни на движение. Похоже, измотанный за это время мозг дошел до своего предела и просто отключился. Максим аккуратно раздел Костю и укрыл одеялом. А потом, не в силах заставить себя уйти, присел рядом на край кровати, глядя на изможденное лицо и залегшие под глазами почти черные тени усталости и боли.

– Что он с тобой сделал… – Максим потянулся и сжал холодные пальцы. Артем стал для Кости настоящим наркотиком. А то, что происходило сейчас… Ломка. Настоящая ломка наркомана. Но, кажется, самый ее пик они пережили.

– Все будет хорошо, – Максим погладил маленькую ладошку. – Обязательно.

5.

… -Максим…

– Костя?

Неуверенная и какая-то жалкая улыбка:

– Я… есть хочу.

От удивления и радости, промелькнувшей в темных глазах Привалихина, Костя сжался и отчаянно покраснел. А спустя минуту, сидя на кухонной табуретке, уже смотрел, как летает Максим от плиты к холодильнику и что-то напевает себе под нос…

… – Коть, я собираюсь в магазин, – Максим застыл перед шкафом, выбирая что бы надеть. – Тебе что-нибудь купить?

– А можно с тобой? – Костя появился на пороге, застенчиво глядя в глаза. Привалихин нахмурился: слишком сильным был страх, что Костя сбежит от него, как только выйдет за порог. А потом он отбросил все сомнения:

– Хорошо, собирайся. Зайдем по дороге в книжный. А то моя библиотека имеет все шансы тебя разочаровать…

… – Максим?

– Да?

– Я хочу тебя попросить.

– Что?

– Выброси это. Пожалуйста.

Максим с мгновение смотрел на протянутую ему руку, и молча сгреб с ладони телефонную сим-карту и сунул в карман. Вечером он хорошенько подпортит ее ножом для верности, а потом выкинет подальше…

… – Максим, я не могу сидеть у тебя на шее, – по тому, как сильно сжимал Костя подол рубашки, Макс понял, что предстоящий разговор тому очень не нравится. – У меня есть свой дом. Ты просто мог бы навещать меня.

– Интересная мысль, Костя. Но глупая, – Максим снова вернулся к компьютеру. – Может, ты и «сидишь у меня на шее», но мне так проще. Так, по крайней мере, я не волнуюсь из-за того, что ты голодный или снова начал выкуривать по пачке в день. А мне мои нервы дороги. Так что расслабься.

– А твоя работа? – Костя удивленно смотрел на него, даже не подозревая, какой радостью отозвалось сердце Максима на этот взгляд: наконец-то в серых глазах появился отблеск хоть какой-то эмоции.

– Я взял отпуск. За два года контора мне нехило задолжала. А над срочными проектами я работаю дома.

– Макс…

– Я отпущу тебя только, когда пойму, что ты действительно готов к этому, – тихо произнес Максим, и Костя неслышно вышел из комнаты…

… – Это… МНЕ?! – таким ошарашенным Максим Костю еще никогда не видел.

– Тебе, – просто ответил Максим и переступил наконец порог квартиры. Сунул небольшой, но очень красивый букет белых роз в руки Кости и принялся раздеваться. – Нравятся?

– Очень, – выдохнул Костя, пряча в лепестках заалевшее лицо. – Мне никто никогда не дарил цветов.

Максим спрятал улыбку, опустив голову. Выражение глаз Кости стоило того, чтобы делать такой крюк в поисках нормального цветочного магазина. И даже привычная уже боль не видна за пеленой восторга.

– Их надо в воду, – мягко напомнил Максим, и Костя метнулся на кухню, прижимая к груди несчастный букет. Привалихин проводил его взглядом, и прислонился к стене, чувствуя, как подкашиваются ноги. Костя… Но почему ему-то так больно смотреть на сияющее лицо Кости? Как мало тому, оказывается, надо для счастья…

… – Сегодня выходной, – Максим, потягиваясь, появился на кухне и с удивлением обнаружил суетящегося там Костю, готовящего нехитрый завтрак.

– У тебя каждый день выходной, – отозвался тот.

– Это другое, – благодушно улыбнулся Максим, усаживаясь на табуретку. – Сегодня выходной официальный.

– И что? – Костя включил чайник.

– А пойдем в Луна-парк? На «американских горках» покатаемся…

…Напряженное до звона тело, зажмуренные глаза и скорбно опущенные уголки губ.

– Костя… – Максим коснулся коротким поцелуем скулы, заставив Костю вздрогнуть и сжаться еще сильнее.

– Я не могу, – отчаянно шепнул он. – Прости, но не могу.

– Я… понимаю, – Максим с трудом заставил себя опустить руки и отпустить Костю. – Это ты прости меня. Не знаю, что на меня нашло, – отступил на шаг, поймал благодарный взгляд Кости и, коротко вздохнув, почти бегом направился в ванну. Ему нужен душ. Ледяной…

… – Максим?

– Да?

– Спасибо. За все…

6.

– Что за гадость? – Артем окинул холодным взглядом стоящую перед ним девушку, и отодвинул от себя чашку с чаем. – Почему он холодный? А это что? – он брезгливо потыкал пальцем в стоящий перед ним омлет. – Откуда здесь вода?

– Артем, это молоко… – Даша смотрела на него с испугом и недоумением.

– Это сопли, а не молоко. И я это есть не собираюсь, – Артем встал из-за стола. – Спасибо, дорогая, что оставила меня голодным.

– Я могу сделать бутерброды, – растерянно пролепетала ему вслед Даша, но он только передернул плечом и вышел на балкон, вытаскивая сигареты. Закурил и оперся о перила, рассматривая суетящихся во дворе малышей и их мамаш. И кто сказал, что дети – это хорошо? Вечно орущие, капризные, грязные и сопливые… Гадость. А их мамаши? Похожие на наседок расплывшиеся бабы.

– Ненавижу… – прошептал он себе под нос уже привычную мантру. Он ненавидел весь мир. От созерцания чужих улыбок тянуло блевать. От чужой любви несло лицемерием и фальшью. И с каждым часом ненависть к людям только росла. Собственно, кроме нее у него ничего не осталось. Она заполняла его сущность и душу до краев, не давая и шанса пустоте, заявившей, было, на него права. Ненависть была везде. На губах, в мыслях, даже в воздухе, которым он дышал. Артем уже даже не помнил, было ли когда-нибудь по-другому. Все, что касалось прошлой жизни, его ненависть хорошенько спрятала. Только во сне… Артем иногда просыпался и чувствовал, как стягивает кожу от высохших ночных слез. Он не помнил своих снов, не знал, что ему снится. Он знал только, что плачет, и одного этого ему хватало для того, чтобы ненавидеть и свои сны тоже.

Только находясь в одиночестве, он был спокоен. Без друзей (он просто послал их подальше, когда понял, что они не хотят принимать его таким, какой он есть), родителей (они достали своей притворной заботой еще раньше) ему было действительно хорошо. Только Даша… Он бы выкинул из своей жизни и ее, но ему было лень самому заниматься своим хозяйством и вести дела. А еще ему было смешно. Наблюдать за ней, за тем, как она пытается угодить ему во всем, послушно выполняя все его прихоти. Это действительно было забавно. Иначе он давно бы избавился от нее. Хотя, в последнее время даже это перестало быть смешным. Изо дня в день повторяющиеся капризы, истерики на тему «ты меня совсем не любишь!» и крокодильи слезы. Недавно он попытался вспомнить, как вообще она оказалась в его жизни, и не смог. Кажется, он выбрал ее только потому, что она первая попалась ему под руку, когда он решил обзавестись «прикроватным ковриком». Дурак. Хотя какая разница. Он никого не любил в этом мире. Так, действительно, какая разница? Лиза, Юля или Даша?

– Артемка… – к спине прижалось теплое тело, а дрожащий голос заставил его недовольно поморщиться:

– Чего тебе?

– Артем, прости. Пойдем, я сделала бутерброды и сварила кофе.

– Не хочу, – Артем небрежным жестом скинул девичьи пальцы со своих плеч. Развернулся, насмешливо глядя на растерянное лицо и дрожащие губы «своей серой мышки». – Почему бы тебе не оставить меня в покое?

– Артем? – она вскинула на него испуганный взгляд, и он рассмеялся. Выкинул окурок в стоявшую в углу балконных перил жестяную банку из-под консервов и вернулся в комнату. По дороге в гостиную пнул корзину с грязным бельем, почему-то стоящую в коридоре, и устроился за компьютером, предвкушая очередное «мясо». В последнее время он мог играть только в жесткие игрушки с досконально прописанными фонтанами крови, отрубленными головами и с полным отсутствием сюжета. Артем включил компьютер, вспоминая вчерашние «бои» и какой из уже пройденных уровней он бы прошел еще раз в качестве разминки. Но посторонние пронзительные звуки постоянно отвлекали, и Артем раздраженно тряхнул головой, прислушиваясь.

–…и не собираюсь ничего понимать! Вы сказали, что это у него пройдет! Но с каждым днем становится все хуже, – похоже, Дашка забылась, раз позволяет себе разговаривать так громко по телефону. – А? Да ничего в постели!! Как робот! Навалился, вставил и отвалился. Все! А два дня назад вообще пошел после блевать в туалет! Что? Нет, ЕГО он больше не вспоминает. Да, похоже, это действует. Да, согласна. Я понимаю, что дорого, но если результат гарантирован… Напомните адрес, пожалуйста. Да, записала. Поеду прямо сейчас. Артем? Нет, уверена, что он не заметит моего отсутствия. Да, обязательно расскажу. До свидания, – Дашка замолчала в тот же момент, как загрузилась игра, но Артем внезапно потерял к ней весь интерес.

– Артемка, я уеду ненадолго, – дверь приоткрылась, и на пороге возникла Даша. Артем, сделав вид, что весь поглощен игрой, только махнул рукой. Но как только хлопнула входная дверь, он мгновенно взвился с места. Вылетел в коридор, поискал глазами тоненькую записную книжечку Даши, которую та берегла, как зеницу ока и всюду таскала с собой, и, не найдя ее, метнулся на кухню. Отлично зная, что записанные на бумажках и салфетках адреса и телефоны в течение пары минут переписываются в эту самую книжку, а бумажки отправляются в мусор, Артем вытащил на свет мусорное ведро. Криво усмехнулся и, подцепив двумя пальцами небрежно смятый листочек отрывного календаря, кинул его на пол. С помощью салфетки, стянутой со стола, развернул бумажку и прочитал адрес, написанный неровным почерком. Запомнил и выкинул листочек. Вернулся к компьютеру, отключил игрушку, запустил браузер и забил адрес в строку поиска. «Заговоры, привороты, венец безбрачия, верну мужа в семью…» – все страницы, которые выкинул поисковик, имели одно и тоже содержание и один и тот же адрес «ясновидящей». Артем нахмурился и, чувствуя, как медленно, но верно закипает в нем бешенство и ненависть, встал из-за стола. Неужели милая Дашенька решила его приворожить? Как интересно… Очень-очень интересно…

Артем заметался по квартире, даже не чувствуя, как губы сами собой растягиваются в оскал, а пальцы сжимаются в кулаки. Значит, его «прикроватному коврику» не нравится, как его трахают… И, да, позавчера его действительно стошнило после. И пусть скажет «спасибо», что он решил все-таки дойти до туалета, а не вывернуть содержимое своего желудка на нее. Потому что, блядь, он не виноват, что только от одного влажного чмокающего звука ее тела его мутит! Противно… Даже дотрагиваться до нее стало противно. И она хочет его приворожить. Чтобы ходил за ней, как привязанный, смотрел преданными щенячьими глазами и робко подавал голос. Сучка…

Артем на мгновение застыл на месте, и принялся лихорадочно собираться. Если он поторопится, то сможет стать свидетелем самого интересного.

Похоже, его вел какой-то счастливый случай, раз он смог доехать, нигде не задержавшись и не попав в пробку. Припарковав машину за углом на всякий случай, Артем прошел несколько десятков метров пешком и уперся в пафосную и дорогую вывеску, сообщающую, что он пришел по адресу и «потомственная ясновидящая» снимет ему порчу, сглаз и вообще сделает все, что он пожелает. Артем только коротко хмыкнул и толкнул дверь салона. Переступил порог и еле сдержал позыв зажать нос и рот ладонью: от слишком сильного неизвестного аромата каких-то благовоний замутило. Перед глазами появилось лицо женщины с приклеенной «радостной» улыбкой:

– Вам назначено?

Артем только мотнул головой, все еще борясь с рвотными позывами, и женщина скривилась, изображая сожаление:

– В таком случае вам надо записаться на прием. Сейчас мадам Глория занята.

Артем окинул быстрым взглядом помещение, заметил висящую на вешалке в углу ветровку Даши и решительно шагнул вперед к закрытой двери, за которой, видимо, и совершались все… ритуалы.

– Вам туда нельзя! – женщина, о которой он забыл, тут же кинулась вперед, преграждая ему дорогу. Но Артем только усмехнулся и, не церемонясь, оттолкнул ее в сторону. Сбоку раздался грохот и стон, но Артему уже было все равно: путь был свободен. Преодолев в три шага расстояние до двери, он повернул ручку и дернул ее на себя.

– Лида? Я же сказала мне не мешать! – раздраженный, визгливый голос Артему не понравился. А потом он просто расхохотался, выходя на свет:

– Лида? Я не Лида. Да и ты никакая на хер не ясновидящая.

– Артем? – сидевшая к нему спиной Даша вскочила со стула и развернулась, глядя на него испуганными глазами. – Что ты здесь делаешь?

– Ничего, – Артем с деланным безразличием пожал плечами, осматриваясь. Свечи, хрустальный шар, только развешанных по стенам засушенных летучих мышей не хватает. – Вот, решил посмотреть, чем ты тут занимаешься.

– Я… – начала Даша, но тут взгляд Артема упал на стол, и она захлебнулась воздухом. Артем пару мгновений смотрел на свою фотографию, лежащую на пошлой бархатной красной скатерти, и медленно повернулся к Даше.

– Приворожить решила меня, детка?

– Артем, я…

– Заткнись!! – звук пощечины раскатился по комнате, а Даша еле устояла на ногах, схватившись за щеку.

– Артем, не на… – от второго удара, пришедшегося в скулу, она покачнулась и упала на пол с громким, болезненным вскриком.

– Как тебе такой приворот, любимая? – насмешливо протянул Артем, глядя на нее сверху вниз. Под его взглядом она сжалась в комочек, но ее слабые попытки защититься лишь рассмешили его. Он шагнул к ней и присел на корточки, отводя от заплаканного лица с кровавыми разводами из разбитой губы прядь волос. Почти нежно погладил по плечу, а потом впился в него пальцами, рванув на себя. Заглянул в расширившиеся от боли и ужаса глаза, и что-то дрогнуло внутри. Мгновение Артем видел ДРУГИЕ глаза, а потом все поглотила тьма. Только угасающее сознание отмечало, как кричит от боли от его сильных, безжалостных ударов девушка, имя которой поглотила ненависть…

7.

– У всего должна быть причина, Андрей, – хмурый врач смотрел ему прямо в глаза, и под его тяжелым, пронизывающим взглядом Горинский-старший невольно поежился. – И для того, что он сотворил, эта самая причина должна быть посерьезней, чем попытка приворота.

– Я понимаю, – тоскливо выдохнул Андрей, поворачиваясь к окну палаты, в которой лежал его сын, равнодушно глядя в потолок.

– Понимаешь? Да ты ни хера не понимаешь! Сотрясение мозга и множественные переломы не появляются из воздуха. Андрей, он почти до полусмерти избил свою девушку, и я хочу знать почему.

– У него и раньше были вспышки агрессии.

– Судя по тому, что рассказала твоя жена, последнее время вся его жизнь была одной такой «вспышкой». Как вы с ним общались?

– Почти никак, – нехотя признал Андрей. Действительно, в последние месяцы он старался даже не разговаривать с сыном, не желая нарываться на грубость или насмешку.

– Андрей, я ничем не смогу помочь, если вы не будете откровенны со мной, – врач устало потер висок. Случай был тяжелым, и он впервые не знал, что делать и что думать. – Как часто и на кого еще срывался Артем?

– На всех, – выдохнул Андрей. – В последнее время, кажется, он вообще не различал, с кем разговаривает.

– Почему?

– Я не знаю.

Врач только покачал головой, а потом полез в карман за ручкой и клочком бумажки:

– Вот, – он быстро написал несколько цифр. – Позвони по этому телефону и скажи, что это я дал тебе номер. Расскажи ситуацию и попроси помочь. Ольга Николаевна уже давно на пенсии и не работает, но иногда помогает, если случай интересный.

– А как же ты? – Андрей растерянно смотрел на клочок бумажки в своей руке.

– А что я? Кроме Артема у меня еще есть пациенты. К тому же я пока не знаю, как ему помочь. Его показатели в норме, но ни приступы агрессии, ни эту апатию я не могу объяснить. А устраивать вам с женой допрос с пристрастием у меня нет ни желания, ни времени. Ольга Николаевна хороший специалист. И если уж она не сможет помочь, то этого не сделает никто.

Андрей сжал губы в полоску, давя готовое вырваться ругательство по поводу отношения некоторых врачей к своим пациентам, но доктор уже был далеко. Горинский повернулся к окну и силой сжал бумажку в руке.

На его удивление, Ольга Николаевна помочь согласилась сразу, как только Андрей поведал ей о том, что произошло в салоне. Но, опять-таки к удивлению Андрея, навестить Артема отказалась, затребовав встречу с семьей и Дашей. Андрей только пожал плечами, и теперь они все вместе находились в палате Даши. Девушка была в сознании, но выглядела настолько плохо, что Андрей старался пореже смотреть в ее сторону.

– Итак, – после небольшого взаимного изучения Ольга Николаевна подала голос, – я хочу услышать все от самого начала до самого конца.

– Что именно вам надо знать? – раздраженно отозвалась Ирина Горинская, которая изначально была против приглашения стороннего человека.

– Кто или что довело ребенка до такого состояния, – Ольга Николаевна, оказавшаяся весьма жесткой дамой пенсионного возраста, сверкнула стеклами очков.

– Его никто не доводил! – бросилась в защиту Ирина.

– Дети его возраста не сходят с ума на пустом месте, – резко осадила ее Ольга Николаевна, не желающая щадить ничьи чувства. – У него не было травм, и головой он не бился. Все люди подвержены эмоциям и могут потерять контроль. Но, судя по тому, что я прочитала в истории болезни, ваш мальчик не был в состоянии аффекта. Свидетельница, та самая мадам Глория, утверждает, что он был абсолютно спокоен и знал, зачем пришел. Это не было неконтролируемой вспышкой. Раньше у него проявлялись склонности к садизму?

– Нет, – раздавленная Ирина опустила голову. – Он был милым, озорным и веселым ребенком. Обычным. Любил кошек и собак. И даже мухам не отрывал крылья.

– Ясно… – выдохнула Ольга Николаевна и повернулась к Даше: – Какие у вас с ним были отношения? Я понимаю, что вы были его девушкой, но как он к вам относился?

– Он… – говорить Даше было трудно, но она упрямо шевелила губами. – Мне казалось, что он меня любит. Но он ненавидел меня. Он весь мир ненавидел.

Ольга Николаевна нахмурилась и повернулась к родителям:

– Я все еще хочу знать, что произошло. С самого начала. Когда вы заметили, что он начал меняться?

Андрей открыл рот, но, заметив предупреждающий взгляд жены, передумал и отвернулся.

– Когда расстался с Костей, – еле слышно выдохнула Даша, и Ирина недовольно поджала губы: открывать семейные секреты, а, тем более, такие, она не собиралась.

– А почему он расстался с Костей? – мягко, словно известие о том, что ее пациент встречался с парнем, ее нисколько не смутило, спросила Ольга Николаевна.

– Даша… – начала, было, Ирина, но Ольга Николаевна оборвала ее:

– Помолчите. Надо было говорить, когда я вас спрашивала. Дашенька, ты ведь знаешь об этом больше всех. Расскажи. Тогда я смогу понять, что случилось с Артемом.

– Он встречался с парнем. С Костей, – начала Даша. – Он никому не нравился, кроме Артема. И только из-за Артема его все терпели. Я пыталась им помешать, но Артем словно не видел меня. Я была для него только подругой. А потом… Я решила их развести. Сделать отворот.

– Отворот? – на лицо Ольги Николаевны легла тень, и Ирина не удержалась:

– Только не говорите, что вы верите во всю эту чушь.

– Настоящий отворот, вернее, то, что мы называем отворотом, не имеет никакого отношения к магии. Это вмешательство на энергетическом уровне, насильный разрыв имеющихся связей. К тому же, судя по тому, что это вы посоветовали Даше его сделать, вы в эту самую «чушь» верите. Или я не права? – Ольга Николаевна резко повернулась, и Ирина дернулась. Ольга Николаевна хмыкнула и снова обратила внимание на Дашу: – Что было дальше? Отворот подействовал?

– Сначала мне показалось, что нет. Артем все также бегал к нему. Тогда я решила, что сделала что-то неправильно и повторила.

– Сколько раз вы делали отворот?

– Четыре, – тихо выдохнула Даша. – А потом все вдруг резко изменилось. Артем расстался с Костей, а я стала его девушкой.

– Что-нибудь необычное в его поведении было?

– Да. Я никогда не думала, что он может быть таким, но Артем пользовался любым предлогом, чтобы унизить Костю. Но я сама его ненавидела, поэтому то, что творил Артем, тогда не казалось мне странным. Да и Артем тогда ненавидел его больше всего на свете. А потом… после того случая в клубе, когда Артем заставил Костю ублажать какого-то мужика, что-то опять изменилось.

– Что. Артем. Сделал? – Андрею показалось, что он ослышался.

– Он обещал, что переспит с ним, если Костя обслужит этого типа, – бесцветным голосом произнесла Даша, глядя в потолок. – И тот согласился. Но вмешался Даня, и Костю увезли. Потом кто-то из друзей посадил Костю под «домашний арест», и Артем больше не мог издеваться над ним. Он был в бешенстве, а потом успокоился.

– И начал ненавидеть весь мир? – закончила за Дашу Ольга Николаевна.

– Да, – выдохнула девушка.

– Вас он тоже начал ненавидеть?

– Он начал унижать меня. Да, ненавидеть. Ему это даже доставляло удовольствие.

– Он любил Костю?

– Да.

– Сильно?

– Да.

Ольга Николаевна немного помолчала, а потом сняла очки. Нервным жестом протерла стекла идеально белым платком, который достала из кармана.

– Ну, что ж… Чувство вины, постоянное давление со стороны друзей и семьи, неуверенность, неприятие его выбора другими плюс разрыв связи, который никогда не проходит бесследно для психики… Он возненавидел Костю, потому что решил, что тот виноват во всех его проблемах. Он возненавидел весь мир, когда понял, что этот мир виноват в том, что он не может быть с Костей. Вы сами сделали его таким, – она вскинула голову, глядя на Горинских ясными, колючими глазами. – Это ваша вина.

– Да как вы смее…

– Он нуждался в вашей поддержке и уважении, – Ольга Николаевна даже не услышала гневный голос Ирины. – А что вы дали ему вместо этого?

– Я воспитывал своего сына не для того, чтобы он с мужиками спал! – Андрей вскочил, сжимая кулаки.

– О, да, вы воспитывали его для того, чтобы он избил до полусмерти беззащитную девушку и валялся на казенной койке психбольницы, – Ольга Николаевна зло усмехнулась. Андрей побледнел и рухнул на стул, словно из него выпустили весь воздух. – Если это так, то могу вас поздравить – вы своего добились.

– Прекратите… – как рассерженная кошка, прошипела Ирина. – Не вам указывать нам, как воспитывать сына.

– У вас больше нет сына, – Ольга Николаевна встала. – Даже если врачи смогут вывести его из апатии, агрессия никуда не денется. Когда он поймет, по-настоящему поймет и все осознает, вы перестанете для него существовать.

Ирина побледнела, но взгляд не отвела:

– Вы нам поможете?

– Нет. ВАМ – никогда. Если бы речь не шла о вашем сыне, меня бы здесь уже не было.

– На вас свет клином не сошелся…

– Вам действительно настолько наплевать на своего сына? Врач, возможно, и подлатает его мозги, но это мало что изменит. Ему нужно лечить душу, а вы, судя по всему, даже не верите в ее существование.

– Пожалуйста, – Андрей встал и сделал шаг к Ольге Николаевне, не обращая внимания на сведенные брови жены. – Помогите ему.

Ольга Николаевна перевела на него взгляд, и Андрей невольно поежился под его тяжестью и пронзительностью.

– Вам придется переступить через свою гордость и предрассудки. Вы сможете?

Андрей сжал пальцы в кулаки:

– Он мой сын.