Текст книги "Мелочи жизни (СИ)"

Автор книги: shizandra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

– И как зовут твоего брата, чудо мое?

– Эээ… Сева.

– Как? – удивленно переспросил Кир.

– Ну… На самом деле его зовут Владислав и Влад – это он. А я – Сева. Но в детстве нас часто путали родители и… В общем, мы привыкли так. Ну, как, он может пожить у нас немного? Кир, пожааалуйстааа… – Влад сделал «щенячьи глазки», и Кирилл немедленно оттаял. Вот что за противный мальчишка? Вьет из него веревки…

– Хорошо, – Кир чуть сдвинул брови, изображая строгость. – Но встречать его будешь сам.

– Спасибо! – Влад сгреб его в охапку, завертел по комнате, а потом крепко поцеловал в губы. – Обещаю, что мы будем не очень шалить.

Кир только вздохнул, предчувствуя головную боль.

А спустя час уже летал по квартире, пытаясь привести ее в порядок. Бардак он не любил, но имея в доме двух мальчишек, избежать его было невозможно.

Легкий ужин, взгляд на часы. Вот-вот должны подъехать. Вот черт, и почему Димки нет, когда он так нужен? И почему, интересно, он сам не догадался спросить у Сербского, сколько лет его брату, где он живет и чем занимается. Ладно, у него еще будет время все это узнать.

В замке заскрежетал ключ, и Кир метнулся к зеркалу. Окинул себя придирчивым взглядом и остался доволен. Любимый тонкий джемпер сидел идеально, джинсы – тоже.

– Кир, мы дома! Димки еще нет? – Влад уже гремел ключами в прихожей, и Кирилл вышел из комнаты.

– Нет, он еще не… – и застыл, глядя во все глаза на парня, стоящего за спиной Сербского. С короткой стрижкой и искрящимися любопытством глазами. Парня, похожего на Влада, как две капли воды. В голове вдруг всплыли слова Влада о том, что в детстве его и Севу часто путали родители, и Кир выругался про себя. Идиот.

– Вы – Кирилл? – видя его замешательство, брат-близнец Влада, оттеснив последнего в сторону, выступил вперед и протянул руку. – Приятно познакомиться. Влад по дороге много рассказывал о вас. Я Сева.

Кирилл автоматически пожал протянутую ему руку, заглянул в его глаза и ухнул с головой в их бездну. Сева был… не такой, как Влад. И это чувствовалось во всем. Во взгляде – серьезном, умном, взрослом; в том, как он держал себя. Даже как был одет.

– Добро пожаловать, – несмотря на почти шок, Кирилл смог взять себя в руки довольно быстро. И даже улыбнуться. – Боюсь, о вас я узнал тоже только сегодня.

– Да, Влад мне рассказал, – Сева обернулся к застывшему чуть в стороне брату и улыбнулся. Да так, что Кира бросило в холодный пот. Потому что… Потому что он сам точно также улыбался Димке. С нежностью, любовью.

Повернувшись и поймав его ошарашенный взгляд, Сева только смущенно улыбнулся, разводя руками:

– Так вышло, что мы не просто братья. Надеюсь, вы не против?

Кир обреченно закрыл глаза и..

…сел в кровати, задыхаясь. Сердце бешено колотилось в груди, а дыхания не хватало.

– Кир? Что случилось? – сонный Влад приподнял голову, а сопящий с другой стороны Димка только что-то мурлыкнул и придвинулся еще ближе. Кирилл повернулся к Владу, склонился над ним, лаская скулу кончиком пальца:

– Голубоглазый мой, у тебя есть брат?

Влад недоуменно сморгнул:

– Нет.

– Ни родных, ни сводных, ни тех, которых ты давно не видел? – уточнил Кирилл на всякий случай.

– Нет, – выражение лица Влада не поддавалось описанию. Похоже, он решил, что ему снится кошмар.

Кирилл облегченно выдохнул и мягко коснулся его губ.

– Хорошо. Спасибо. Спи, любимый. Спи.

Влад послушно закрыл глаза и, кажется, действительно снова уснул. Кирилл тоже лег, поцеловал брата и повернулся к Сербскому. Провел кончиком пальца по его лбу, губам. В памяти всплыл тот, другой из сна, и Кир только фыркнул. Лучше Влада, ЕГО Влада никого нет. Чуть наивного, веселого, открытого, такого теплого и солнечного. Просто любимого мальчика.

Влад вздохнул во сне, и Кир потянулся к нему. Нежно коснулся губ, целуя, и откинулся на подушку. Выдохнул и закрыл глаза. Вспомнил свой сон и хмыкнул. Брат-близнец Влада… И приснится же такое…

Кирилл еще немного повертелся, устраиваясь поудобнее, а через пару минут уснул, убаюканный дыханием любимых людей. Исчез из этой реальности, чтобы оказаться в другой, услышать мягкое, теплое: «Доброе утро» и снова провалиться в бездонный океан голубых глаз Севы.

Усталость

Влад закрыл за собой дверь, бросил ключи на тумбочку, скинул кроссовки и, пройдя в гостиную, рухнул на жалобно скрипнувший диван. От усталости, кажется, звенела каждая клетка в теле, а кровь стала густой, тягучей и еле текла по венам.

– Влад?.. – на пороге комнаты появился Кирилл, но единственное, что смог сделать Сербский – это обозначить улыбку уголками губ. Чуть растрепанный, в компьютерных очках, Кир казался ужасно милым и домашним. На удивление.

– Влад, все хорошо? – он подошел к дивану и заглянул в помутневшие от усталости глаза.

– Все… отлично, – почти прохрипел Влад и потянул Кирилла на себя. А когда тот опустился рядом, извернулся и свернулся в клубочек на его коленях, обнимая за талию и утыкаясь носом в теплый живот. Выдохнул с облегчением и закрыл глаза, чувствуя, как уходит напряжение из словно сведенных мышц.

– Голубоглазый мой… – Кирилл тяжело вздохнул и, запустив пальцы в его волосы, принялся массировать затылок. – Тебе нужно в душ и кровать. И сделать массаж.

– Я хочу полежать так. Кир, пожалуйста, – Влад только сильнее стиснул его талию. Тепло, хорошо… И ощущение, словно вокруг него каменная стена. Защищает. Согревает. – Я совсем немного…

Кирилл только вздохнул, не прерывая массаж. Преддипломная практика выматывала Влада основательно, но на все просьбы, угрозы и приказы, тот отвечал односложно: «Мне нужно». И, в конце концов, его оставили в покое, надеясь, что мучения их любимого голубоглазого чуда скоро закончатся.

– Долго тебе еще? – тихо спросил Кирилл, массируя теперь уже шею и сведенные плечи.

– Неделя, – выдохнул Влад, усталость которого из болезненной превратилась в приятную. Расслабившийся под чуткими руками Кира, теперь он мечтал только о том, чтобы сорвать с его губ поцелуй. Настоящий, сильный, глубокий. Он совсем забросил их, своих близнецов.

– Олух, – буркнул Кир, надеясь, что Влад не обидится. – Димка скучает.

– А ты? – Влад повернулся, заглядывая в его лицо. – Ты скучаешь?

Кирилл хмыкнул и, сняв очки, отложил их в сторону. Сжал пальцами подбородок, а потом превратил жесткое касание в ласку. Провел, словно изучая или заново вспоминая, кончиком пальца по его скуле, щеке.

– Ты колешься. Скоро у тебя отрастет борода до пояса, и я тебя разлюблю.

– Скажи лучше, что от моей щетины у тебя будет раздражение, неженка, – Влад фыркнул, счастливо улыбаясь.

Кирилл рассмеялся, а Влад вдруг дернул его на себя. Вплел пальцы в волосы, надавил на затылок и прижался к губам, целуя именно так, как хотел – сильно, глубоко, жарко. Боже… Как же ему не хватало вот этого! Его губ, его безжалостных и подчиняющих поцелуев, от которых кровь быстрее бежит в венах.

– Ты сказал, что мне нужны душ и кровать, – почти мурлыкнул Влад, когда заставил себя прервать поцелуй.

– Могу повторить, – Кирилл склонил голову на бок, и Влад застонал про себя от этого такого простого, но завораживающего жеста.

– Потрешь мне спинку?

========== Почти PWP – 2 (Влад/Кир) ==========

– Кир, пожалуйста, – голубые наивные глазки Влада сейчас, наверное, смогли бы разжалобить и камень, но Кирилл разговаривал с ним по телефону и поэтому на уговоры не поддавался.

– Сербский, мне вашего с Димкой бардака хватает за глаза. Кошка и собака – это перебор. У тебя немаленькая семья, почему это должен делать именно ты?

– Потому что я единственный остаюсь в городе, ты же знаешь. Остальные сваливают к родственникам. Кир, они приученные. И это всего на неделю. Кииир…

– Кииир… – эхом, но гораздо более мягким, шепнул ему на ухо Дима, неслышно подходя и обнимая со спины. – Не будь занудой, – провел губами по плечу, несильно куснул шею, заставив Кирилла вздрогнуть.

– Это нечестно, – возмутился тот, сам отлично понимая, как жалко сейчас звучит его голос, и что он уже сдался. – Двое на одного…

– Спасибо! – быстро все сообразивший Влад, отключился.

– Дима! – Кирилл попытался, было, развернуться, но брат только сильнее сжал руки. Мяукнул тихо, потеревшись щекой о его плечо.

– Не дуйся, мой самый вредный и самый любимый. Это и, правда, всего на неделю. Обещаю, что с собачкой буду гулять сам.

– Угу. И убирать – тоже? – недоверчиво поинтересовался Кир, обмякая в его объятиях.

– Что? Э, нет, этим пусть Влад занимается.

– Заговорщики, – Кирилл фыркнул и, мягко высвободившись из его рук, чмокнул брата в кончик носа и вышел из комнаты.

Сдавать материал в журнал надо было уже через три дня, а он только начал отсматривать фотографии. Но сосредоточиться не получалось. Кир вздыхал, лениво листал страницы Интернета и все больше раздражался. Может, поэтому, когда в приоткрытую дверь его кабинета влетело с веселым лаем маленькое нечто с длинной шерстью, юркое и подвижное, только безжалостно припечатал:

– Хорошая метелка.

Вошедший следом Влад тут же надулся и демонстративно покинул комнату, забрав с собой «метелку» и захлопнув дверь. Кир только пожал плечами. А потом все-таки заставил себя поработать. И вышел из кабинета только часа через три, потирая глаза. Встал на пороге гостиной и невольно хмыкнул, созерцая идиллическую картину под названием «семейство за просмотром фильма». Димка вытянулся на диване, устроив голову на коленях Влада, а тот довольно жмурился, периодически скармливая ему сухарик из пачки, лежащей на столике рядом. Причем, как заметил Кир, из этой же пачки сухарики таскала и давешняя «метелка», делая это настолько ловко, что он невольно восхитился. На его появление никто не отреагировал, из чего Кирилл сделал вывод, что означенное «семейство» включая лохматую псинку, на него изволит дуться. Ну и ладно.

Плотно прикрыв дверь кабинета, чтобы живность не забралась на стол, Кирилл направился на кухню. Переступил порог и замер, вскинув бровь и глядя на роскошного черного котяру с белыми усами и белым пушистым галстучком на черной шерстке. Он развалился на сидении любимой табуретки Кира и на его появление отреагировал только ленивым взглядом, да одним взмахом хвоста.

– Хм?.. – «поприветствовал» его Кир.

Кот повел ухом, но даже не оглянулся. Кир хмыкнул и, изредка поглядывая на нового жильца, принялся рыться в холодильнике. Судя по тому, что кот сидел здесь в гордом одиночестве, характер у него «истинный нордический». Аристократ кошачий.

Некоторые знаки внимания к его персоне кот проявил, когда по кухне поплыли первые запахи пекущейся в духовке рыбки. С приправами, луком, под майонезом – слюнки потекли даже у Кира. Убрав в шкаф ненужную посуду, Кирилл повернулся к коту, вытирая руки. Тот уже сидел, прикрыв лапы пушистым хвостом, и смотрел на него с явным превосходством. Словно не сомневался, что ему достанется самый лакомый кусочек. Кир только хмыкнул и, сделав шаг, взял кота за шкирку, поднеся к лицу. Судя по выражению желто-зеленых глаз, подобную вольность с ним еще никто не позволял.

– Позвольте мне оговорить некоторые условия вашего пребывания здесь, – серьезно начал Кирилл, глядя в кошачьи глаза. – В этом доме хозяин – Я. И я не потерплю посягательств на мою территорию, – кусая губы, чтобы не рассмеяться, он поставил кота на табуретку и выпрямился. – Это мое место.

Кот утробно заурчал, как перед битвой, выпуская когти, но потом вдруг передумал и перепрыгнул на кухонный диванчик с таким видом, словно делает огромное одолжение.

– Главное – всегда сохранять лицо, – пробормотал Кирилл и отвернулся к духовке, теперь уже не сдерживая улыбку. Ему всегда нравились кошки, а такие – особенно.

Кирилл проверил степень готовности ужина, убавил температуру и потянулся за сигаретой. За дверью зашуршало, а в следующую секунду она скрипнула и в щелку, подметая пол хвостом и цокая коготками, вошла «метелка». Пару мгновений они с Кириллом разглядывали друг друга, а потом она осторожно подошла и обнюхала его тапочек. Чихнула, махнула хвостом и встала на задние лапы, передними упираясь в его колени. Лизнула опустившиеся потрепать холку пальцы, и Кир тихо рассмеялся.

В животе Влада опять забурчало, и Дима, наивно хлопнув ресничками, накрыл его ладошкой.

– Есть хочет, мой маленький.

– Не хочет, – буркнул Влад, который вот уже вторую рекламу старался не замечать волшебные запахи, плывущие из кухни.

Дима окинул взглядом комнату:

– Мотька уже удрала.

– Предательница, – проворчал Влад, чувствуя себя обманутым. Из-за этой… «метелки» он чуть не поругался с Киром, а теперь та наверняка крутится на кухне у его ног. И ни капли совести.

Дима спрятал улыбку в уголках губ и неуловимо перетек в другое положение, оказавшись сидящим на владовских коленях.

– Бука моя… – нежно коснулся губами его надутых губ, и Влад тут же размяк. – Пошли к Киру. Фильм закончился, а там наш тиран приготовил явно что-то вкусное.

Влад отвел взгляд:

– Он назвал Мотьку «метелкой».

– Ну, она и так метелка, – Дима коротко фыркнул. – Так что он даже не покривил душой.

– Он не хотел, чтобы я их привозил, – упрямо сдвинул брови Влад.

– И вот только скажи, что ты его не понимаешь, – почти пригрозил Дима, и Влад сдался. Потянулся вперед, обнял Диму, прижимая к себе.

– Понимаю, – выдохнул он куда-то в его шею. – Но мне стыдно. Мой уход был… демонстративным.

– Чудо мое… – Дима потерся щекой о его плечо. – Это же Кир.

– Угу. Занудный, вредный… – начал, было, перечислять его недостатки Влад, но замолчал, а потом выдохнул. – Любимый.

– Любимый, – эхом выдохнул Дима и, соскользнув с колен Влада, потянул его за собой. – Думаю, он перестанет строить из себя недотрогу, если мы просто накроем на стол.

Живот Сербского согласно буркнул, и Влад покорно поднялся. Сжал пальцы Димы в своей руке и сам повел его на кухню. Распахнул дверь, готовый сказать наверняка что-то умное, но замер, глядя на абсолютно довольного Кира, на коленях которого свернулся клубочком кот, а у ног на полу вальяжно развалилась Мотька.

– Это нечестно, – почти жалобно протянул он. – Почему Кот спит у тебя на коленях? Нам он даже гладить себя не дает.

Кир опустил взгляд на представителя семейства кошачьих, делавшего вид, что спит.

– Ну… мы нашли с ним общий язык, – не говорить же обиженному хозяину, что до этого у него на коленях была его псинка, но кот, видимо решивший, что означенные конечности – его собственность, согнал бедную собаку на пол, а сам устроился на его месте. – Кот?

Димка выскользнул из-за спины Влада, и Мотька тут же кинулась к нему, метя пол хвостом. Похоже, тот был ее любимцем.

– Кот, – Влад только кивнул. – Просто Кот. Мы не смогли придумать достойную кличку без ненужного пафоса. Так что…

– Так даже лучше, – Кирилл почесал означенного кота за ухом. Тот приоткрыл глаз, но уйти из-под ласки не попытался. – Ужин готов, так что сервировка за вами.

Влад закусил губу, отводя взгляд:

– Ты… не сердишься на меня?

– А ты на меня не дуешься?

– Это ты дулся на меня за то, что я привез их сюда, – Влад тут же выпустил иголки. Кир пару мгновений просто смотрел на снова нахохлившегося Сербского и со вздохом встал, ссадив кота. Подошел к Владу, поймав смеющийся взгляд уже суетящегося у стола Димы, и коснулся пальцем щеки Сербского.

– Ты прелесть, когда дуешься. Я просто не могу удержаться, – он улыбнулся, подаваясь вперед и прижимаясь к его губам. Сладким, с легким оттенком мяты – привкусом поцелуя Димы. Влад напрягся, а потом с силой обнял его, отвечая на поцелуй. Расслабляясь, привычно доверяясь.

– Прости, – шепнул он, потеревшись носом о его нос. – Я веду с тобой, как маленький.

– А ты и есть маленький, – Кир осыпал его лицо крохотными поцелуями. – Маааленький. Наше чудо голубоглазое.

– Я не маленький! – вскинулся Влад, и Кир тихо рассмеялся.

– Ну, кое-где ты определенно не маленький.

Влад тут же залился краской, и теперь рассмеялся уже Дима, подходя со спины и тоже его обнимая. Кир фыркнул:

– Похоже, не я один так считаю.

– Не один, – выдохнул Дима в ухо Влада, посылая по спине того толпу мурашек.

– Мальчики… – в двойных объятиях Сербскому мгновенно стало жарко. Садисты они – его любимые. – Может, ужинать?

– Может, – Кир склонил голову, глядя на него сквозь завесу челки, и Влад мгновенно забыл об ужине. Этот взгляд темно-серых глаз всегда у него вызывал дрожь в коленях и не только.

– Ммм… Кажется, здесь кто-то уже забыл, что был голоден, – мурлыкнул Дима, ловя взгляд Кира и запуская руку под рубашку Влада, поглаживая его живот.

– Это нечестно, – почти по-детски протянул тот.

– Справедливость – это роскошь, мой любимый, – Кир легко коснулся щеки Влада, а потом к его губам потянулся Дима, и Сербский на мгновение просто выпал из этого мира, глядя на то, как нежно и в то же время жадно терзают губы друг друга близнецы. Столько времени прошло, а он никак не привыкнет к этому зрелищу. Да и можно ли привыкнуть к этому?

Жарко… Невыносимо жарко…

– Я хочу… на вас… посмотреть… – все, он это сказал. И Кир только тихо рассмеялся, глядя в глаза брата:

– Доставим ему это удовольствие?

– Он хорошо себя вел, – Дима улыбнулся в ответ, лизнув уже чуть припухшую губу Кирилла, прижимаясь к нему всем телом. – Я хочу тебя…

– Ребенок… – Кирилл только выдохнул, сдаваясь на милость юркого язычка вылизывающего его шею. Провел раскрытой ладонью вдоль его тела, на мгновение скользнул за пояс джинсов, и Дима выгнулся.

– Кириииил…

– Тшш… – Кир накрыл его губы своими, почти терзая. – Мой нежный…

…Владу казалось, что воздух в комнате такой горячий, что дышать им невозможно. Жар бился под кожей и заставлял кровь кипеть. Эти двое на кровати… Зеркальные отражения друг друга. Они не видели его. Забыли о нем. Он сам о себе забыл.

Они ласкали друг друга, целовали то сильно и больно, то нежно и легко. Губы никак не могли отпустить, руки – перестать ласкать. И Дима был таким порочным и невинным с закушенной губой, прикрытыми глазами и широко раскинутыми ногами. Он жадно вскидывался, встречая каждое движение Кира внутри себя, вскрикивал, сжимая его бедра, царапая плечи. Нежен. Красив. Дима…

…и Кир. Почти безумный. Роскошный. Сильное гибкое тело, покрытое капельками пота, от желания слизнуть которые у Влада сводило судорогой низ живота. Рассыпанные по плечам тяжелые, влажные волосы, в которые зарывались пальцы Димы. Сильные движения, ритмичные, то жесткие до Диминого крика, то дразнящие, осторожные до его жалобного стона. Еще, еще, еще…

Влад вздрогнул, когда густой, сладко-пряный воздух комнаты разорвал голос Димы. Почти плачущий, умоляющий и наконец – полный восторга и удовольствия. Тонкие, но сильные руки в последний раз скользнули по плечам Кирилл и бессильно упали на постель.

– Люблю тебя… – улыбка, застывшая на полных, опухших губах Димы была усталой и счастливой.

– Я знаю, – тяжело дышавший Кирилл, все еще возбужденный, горячий, почти обжигающий, аккуратно вышел из его тела, коснувшись губ поцелуем. – Я тоже люблю тебя, – шепнул он, отстранился и вдруг повернулся к Владу, улыбаясь и глядя на него почти черными, затягивающими глазами. – Иди сюда, голубоглазый мой.

От его взгляда Влад застонал в голос и шагнул к кровати на подгибающихся ногах. Руки сами потянулись к пуговице, почти выдирая ее из петли. Кирилл рассмеялся, а Влад зарычал. Сделал еще шаг и, вцепившись в волосы Кирилла, запрокинул его голову и со стоном впился в губы. Еще чуть влажные, опухшие, пряные и опьяняющие. Секунда яростной борьбы за право властвовать в глубине рта, и Кир оттолкнул его, сумасшедше улыбаясь и облизываясь.

– Ммм… кажется, наше шоу не прошло для тебя даром… – ладонь скользнула по груди, задела торчащий сосок, спустилась ниже и накрыла пах. Владу показалось, что у него из глаз посыпались искры, а в следующую секунду Кирилл уже лежал, распластанный на кровати, вдавленный в нее телом Влада и с прижатыми заведенными за голову руками. Еще один яростный поцелуй на грани боли, и еще.

– Я хочу тебя, – Влад почти рычал от бешеного желания обладать им, обладать сейчас. Чтобы кричал под ним Кир. Чтобы кусал губы и просил еще. Он чувствовал его возбуждение, чувствовал, как дрожит сильное напряженное тело и дрожал сам. – Хочу!

Смех Кирилла был ему ответом. Глубокий, бархатный, вызывающий. И перед глазами Влада на миг потемнело. Ткань рубашки трещала под его руками, джинсы вместе с бельем исчезли из поля зрения. Смазка? К черту! Кир почти нетронут, безумно узок, и от горячего влажного языка Влада, хозяйничающего в его теле, он громко, протяжно стонет. Губ касаются прохладные нежные губы Димы, лаская, и стон обрывается, словно дорога, ведущая в пропасть. Влад улыбается, слушая его голос.

– Покричи для меня, любимый… – жесткий захват без надежды вырваться и внутрь его тела. Восхитительное. Тугое. И еще, и еще… Брать, вырывать из него свое удовольствие. Смотреть в черные, расширившиеся глаза и словно вбивать в него себя, обладать полностью и до конца. Кирилл…

…Жестко, жарко, сильно. Дима не мог отвести от них зачарованного взгляда, впитывая каждый жест, каждый стон. Кир, Кирилл… Дима никогда не видел его таким. Дающим и забирающим. Покорным и сопротивляющимся. Страсть – черная, жаркая сбивала с ног. Ревности не было, зависти – тоже. Он не особо любил боль, а между этими двумя ее было слишком много. Красные полосы на плечах и спине Влада, впивающиеся в бедра Кира его пальцы, после которых останутся синяки. Бешеный ритм, сильный. Борьба и удовольствие. Растерзанный Кир и почти плачущий от страсти Влад.

…Последний стон – яростный, протяжный, утонул в безумном поцелуе. Влад двинулся еще раз и еще, а потом затих, отрываясь от губ Кира и накрывая его всем собой, не желая выходить из его тела и остро чувствуя, как содрогаются и сжимаются мышцы.

– Сумасшедший… – еле слышно выдохнул Кир, выпуская его из кольца своих ног и опуская ставшие тяжелыми от влаги ресницы.

– Любимый… – эхом отозвался Влад, прижимаясь губами к его шее.

Дима только улыбнулся, откровенно ими любуясь. Вылюбленные, уставшие, мокрые от пота – они были восхитительны.

– Иди сюда, ребенок, – Кир протянул ему руку, глядя все еще затуманенным глазами, и Дима с радостью ее принял. Придвинулся, обнимая их, все еще тесно сплетенных, потерся всем телом. Мягко, очень нежно поцеловал каждого и, коротко мурлыкнув, устроил голову на плече Кира. Тот только фыркнул, обнимая его и ероша волосы Влада, который со стоном вытянулся рядом, с неохотой покинув его тело.

– Я сделал тебе больно. Прости, – Сербский коснулся отпечатка своей ладони на светлой коже. Бедра в белых потеках. Непристойное зрелище, возбуждающее даже сейчас, после потрясающего по своей силе оргазма.

– Ну, я в долгу не остался, – серые глаза полыхнули, и Влад зашипел, когда Кирилл провел языком по царапине на его плече.

– Всю жизнь мечтал поиграть в доктора, – фыркнул Дима, пряча за ресницами бесившихся в глазах чертей.

– А я – в медсестричку, – буркнул Влад, зарываясь лицом в шею Кира с другой стороны и накрывая руку Димы, лежащую на груди брата.

– Не думаю, что найду подходящий для тебя халатик, Сербский, но я очень постараюсь, – Дима невинно похлопал ресничками. Влад хотел, было, что-то сказать, но услышав чистый, звонкий смех Кира, только вздохнул. Хоть костюм водолазный. Только бы слушать, как они смеются, всю жизнь.

========== Бесконтактный секс ==========

POV Кира

Я ищу его взглядом в толпе, а найдя – не могу удержаться от нежной улыбки. Мой ребенок, мой солнечный зайчик. Солнышко, освещающее все вокруг. Это первый взгляд. Самый искренний и чистый. Взгляд наивного влюбленного мальчишки. А если посмотреть на него взглядом вторым… Невинная улыбка и бесящиеся черти в глубине зрачков за частоколом ресниц. Взгляд человека, знающего себе цену, знающего, что получит все, что захочет. Я, мы его разбаловали, но ни я, ни Влад не в состоянии сказать ему «нет». Когда его нежные губы рисуют узоры на влажной коже, а в ухо льется глубокий голос, словно ласкающий изнутри – разве можно ему отказать? Он прекрасен, он восхитителен. Но он – только наш.

Он поворачивается ко мне, и его улыбка из вежливой и мягкой становится совсем другой. Жаркой, немного злой.

POV Димы

Я чувствую его взгляд всей кожей. Так, как если бы он касался меня по-настоящему. Я стискиваю пальцами ножку бокала, пытаясь сохранить на лице вежливую улыбку. Кир… Почему ты так действуешь на меня? До сих пор тело бросает в жар, стоит только почувствовать твое внимание, заглянуть в твои кажущиеся спокойными глаза. Не могу не смотреть. Не могу не искать тебя взглядом в толпе. Моя кровь, мое сердце. Мой любовник и любимый.

Поворачиваюсь навстречу его взгляду и улыбаюсь, уже сам беззастенчиво глядя на него. И мне плевать, если кто-то что-то поймет. Эта вечеринка слишком скучна, чтобы обращать внимание на что-то еще. А Кир сегодня роскошен. И я ловлю не один заинтересованный взгляд, обращенный в его сторону. Не смейте облизываться на него, он – МОЙ! НАШ. Но он действительно роскошен. Почти классические брюки с чуть заниженной талией – и я ласкаю взглядом контур его бедер. Сегодня он в жемчужно-серой рубашке и да, мой личный фетиш – запонки с черными камнями. С тонкими обручами колец на всех пальцах – эти неширокие полоски металла из белого золота так обнимают его фаланги, что я почти завидую им. Поднимаю взгляд чуть выше, словно касаюсь им шеи в вырезе рубашки и невольно облизываюсь, вспоминая, какова на вкус кожа, чуть тронутая загаром. Еще выше – и взгляд упирается в крохотную бриллиантовую капельку в тонкой мочке уха моего близнеца. Эта сережка – знак принадлежности. Его нам принадлежности. Невольно касаюсь своего точно такого же «гвоздика» и довольно улыбаюсь. Нам мало колец и всех тех вещичек друг друга, которые мы постоянно таскаем. Нам нужно чувствовать больше и еще больше. Всегда рядом. Всегда вместе. Кир…

POV Кира

Он улыбается, и я не могу удержаться от ответной улыбки. Рука дергается, но я усилием воли сжимаю пальцы в кулак. Мне не нужно касаться этой серьги. Я и так знаю, что принадлежу им. Весь, без остатка. Я убью ради них. Без жалости и сомнений уничтожу любого, кто причинит боль моим мальчикам, кто посмеет навредить им или встать между нами.

Окидываю ревнивым взглядом тех, кто собрался вокруг Димы и рычу про себя. Никто не смеет смотреть на него ТАК! Ставлю бокал на столик и неторопливо иду к близнецу. Он вскидывает голову и улыбается. Молча отставляет свой бокал и, повинуясь моему немому приказу, который ясно читает в моих глазах, идет за мной.

POV Димы

…Я первый толкаю его к стене, как только за нами закрывается дверь какой-то кладовки. Я прижимаю его к ней всем телом и, рванув ворот рубашки, жадно прижимаясь губами к его ключице. Так, как мечтал это сделать там, в зале. Вылизываю, как котенок, его кожу и хмелею от ее вкуса и запаха. Говорят, любовь и страсть – это химия. Тогда он – моя личная дурь. И я стону, трусь об него всем телом, только бы он прикоснулся ко мне. Кииир…

POV Кира

…Я целую его, терзаю губы, которые давно стали моим наваждением. Мой личный наркотик. Я знаю каждую трещинку, нарисую их изгиб с закрытыми глазами, но мне всегда мало. У него податливый рот и наглый язык. Он невинно-развратен, и это сводит меня с ума…

POV Димы

Я почти кричу под его губами. Вытягиваясь в струнку, со всей силы вжимаясь в него, запускаю пальцы в волосы и умоляю его не останавливаться. Он способен довести до оргазма одними только поцелуями. И я уже почти на грани. Кир, Кирилл… Как же я хочу тебя…

Не в силах больше сдерживаться, отступаю назад и рванув на себя, меняюсь с ним местами. Теперь он вжимает меня спиной в стену и это просто восхитительно. Я не люблю боль, но люблю силу. Мягкую, неумолимую силу Кира, которая не ломает, но гнет. Заставляет ластиться и льнуть к его рукам. Я умру без него. Он и есть я. Люби меня, Кирилл.

POV Кира

…Я чувствую его возбуждение, слышу, как тяжело он дышит. Нежный, горячий, напряженный. Не отрываясь от его губ, я приподнимаю его за бедра, и он почти кричит мне в рот, подаваясь навстречу и охотно раскрываясь. Мы в одежде, но такое ощущение, что соприкасаемся обнаженной кожей. Бесконтактный секс. Я двигаюсь меж его разведенных ног, как тисками обнимающих мои бедра неторопливо, размеренно, создавая трение, и он выгибается, судорожно цепляясь за мои плечи. Приоткрытый рот, взгляд, устремленный в никуда… Мой нежный. Такой чувствительный и чувственный. Заводящийся с пол-оборота. Мой.

POV Димы

…Это странно, нереально, неправильно. Мы одеты, швы на моих брюках готовы разойтись, но мне кажется, что я чувствую его в себе. Чувствую, как он двигается во мне – сильно, но бережно, лаская изнутри и снаружи. И кричу, захлебываясь в беззвучном фантомном крике, как и весь этот секс.

Но когда я готов уже закончить эту пытку, Кир вдруг останавливается, и я готов разреветься, как маленький ребенок. Секунда, и из кармана появляется белоснежный платок. Я слышу, как расстегивается молния на моих брюках, и нервно смеюсь. Фантом или нет, но пятно на брюках будет настоящим. А потом становится не до смеха. Я чувствую его руку, пальцы, сжимающие меня уже по-настоящему, и глушу собственный протяжный стон в еще одном поцелуе…

POV Кира

Он обмякает в моих руках. Моему маленькому солнышку хорошо, и я счастлив. Придерживая, я ставлю его на пол и теперь уже мягко, нежно касаюсь губ. Да, я все еще возбужден, но сейчас это неважно. Важно то, что он – улыбается. Что его глаза матово сияют от полученного удовольствия. Он прекрасен в жизни, но после оргазма он похож на ангела.

С рожками и хвостом. Ибо как только его взгляд становится более осмысленным, он снова толкает меня в стену и опускается на колени передо мной. Я знаю, что он собирается делать, и невольно глухо стону от одной только мысли, что меня обнимут эти опухшие после моих поцелуев губы.

Мои пальцы впиваются в стену, ногти сдирают полоски обоев, когда мой личный демон берется за дело. Я не могу кричать, и крик бьется в глотке, изредка вырываясь глухим, почти злым рычанием. Я чувствую его язык, его пальцы, губы, а когда ловлю его взгляд, просто вырубаюсь, сраженный этим откровенно непристойным зрелищем. Он вылизвает меня, что-то довольно мурча, и это – лучшая музыка для меня…

POV Влада

Я чувствую себя извращенцем, когда смотрю на них, просто смотрю. Я готов кончить только глядя на то, как они целуются. На то, как соприкасаются губы, как ласкают друг друга. Это зрелище завораживает меня. Может, поэтому сейчас я, как законченный вуайерист смотрю в замочную скважину двери и даже не думаю о том, чтобы войти и присоединиться. Почему-то сейчас то, что происходит там, в этой комнате, кажется таинством, каким-то древним обрядом. Я вижу их лица – искаженные страстью и удовольствием и это лучшее зрелище, которое только может быть. Они едины сейчас. Одна душа, одно сердце. МОИ близнецы. Нежный, хрупкий Дима, которого хочется ласкать и нежить. Защищать и оберегать от всего. Солнечный лучик, светлый день и ласковое тепло, от которого оживает сердце. И яростный, холодно-страстный Кирилл, которого хочется заковать в наручники, посадить на цепь и любить сильно, долго, безжалостно. Страсть, как она есть. Страсть и сила, которой хочется отдаться. Сдаться. Позволить сотворить с собой все, что угодно. Да, я псих. Да, я влип в них, моих близнецов, и я не хочу жизни, в которой не будет их. Но… Я касаюсь сережки-гвоздика в своей мочке и сумасшедше улыбаюсь. Я принадлежу им, а они – МНЕ. И вот это не изменить.