Текст книги "В подземелье я пойду, там свой level подниму VIII (СИ)"

Автор книги: Shin Stark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Оставив ошеломленного парня приходить в себя, я подбежал к целителю и с разбега ударил его по лицу, а дальше, повалив, нанес парочку быстрых ударов в висок и горло, ну и в завершение, по лицу со всей силы.

Кинув взгляд на скоростного, чтобы убедиться, что целитель не успел с ним еще ничего толком сделать, я вернул свое внимание на стального. Стальной выглядел еще растерянным – он не ожидал, что оглохнет, и не понимал, что этот эффект временный – я в лучшем случае лишь повредил ему ушные перепонки, не больше.

– А-а-а! – тем не менее, его ярость превзошла его страх и растерянность, и он побежал на меня. – Сдохни уже!

Уклониться от удара было на удивление просто, а дальше… а дальше лишь одно легкое касание кончиком пальца его глаза, и вот он уже ослеп на один глаз. Это и была причина, по которой я был уверен, что его органы остаются обычными – глазные яблоки не поддаются преобразованию, когда он превращает свое тело в сталь.

Тем не менее, хотя он и лишился глаз, он махал руками туда-сюда, пытаясь меня достать. Впрочем, стоило мне только отступить на пару шагов, и он уже ничего не мог мне сделать.

«И это все? – подумал я. – Эсперы настолько слабы?»

Несмотря на то, что их способности достаточно впечатляющие, тем не менее, Эсперы остаются обычными людьми в плане всего остального. Это не авантюристы, которые имеют сопротивляемость абсолютно ко всему, и не маги, у которых читы встречаются поголовно, а сопротивляемость зависит от их понимания магии.

«Эсперы… просто беспомощны… – пришел я к выводу. – Уж не знаю, что там на высоких уровнях, но любой известный мне С-ранговый авантюрист скрутит эту троицу за минуту.»

Сделав свои выводы, я надел очки и с сожалением вздохнул. Те, кто следил за мной – а были они из Ястребов, скорее всего – уже ушли, решив не рисковать.

«Твари, весь план испортили, – бросил я взгляд на ревущих и плачущих ничтожеств.»

Еще немного посмотрев на то, как вопит стальной, я достал телефон и позвонил скорой помощи, чтобы вызвать им помощь.

– Мразь, еще раз попытаешься что-то выкинуть, я твой труп захороню на заднем дворике твоей этой ненаглядной Фузкультурши, понял? – холодно произнес я. – И неважно, любовник я ее, муж или кто еще, – подойдя к нему, я присел рядом с ним. Он уже не пытался сопротивляться, услышав, что я вызвал им помощь. – Для справки, даже если ты мне шестиуровневого Эспера приведешь, его я закопаю рядом с тобой.

Произнеся это, я погладил паренька по голове, тем самым выказывая абсолютное презрение и превосходство. Он не стал сопротивляться. В отличие от Бандюги и его миньонов, у этой четверки нет воли и духа, чтобы противостоять мне.

Я вышел из переулка и направился домой. Настроения продолжать уже провальный план не было. Лучше будет, если я попытаюсь предугадать, что Ястребы теперь предпримут, раз уж я попал к им в поле зрения.

Глава 19

*

*

*

Я человек живучий, и моя живучесть обусловлена, в основном, тем, что я умею приспосабливаться. Тем не менее, это не значит, что мне дается легко привыкнуть к новым условиям – совсем даже наоборот, каждый раз я очень жду возможности вернуться к тому, что сам называю своим домом и где я все обустроил сам, своими руками или действиями.

Взять хотя бы ту же Башню, я чувствовал себя там достаточно комфортно и прожил больше двадцати лет, тем не менее, когда я вернулся в Данженград – я был счастлив. Точно так же, как мне приходилось проходить испытания и убивать монстров в Вавилонской Башне, так же и тут каждое утро мне приходится просыпаться в семь утра и, преисполненным ненавистью ко всему живому, идти в школу, где меня ждёт дополнительная порция испытаний. И я жду не дождусь, когда же я снова смогу вернуться обратно и провести пару недель со своей семьей.

«Скоро придется отправить Вампирше дополнительную порцию крови… – с грустью подумал я.»

В первое время, когда я только узнал о зависимости древнего вампира от моей крови, я посчитал это забавным. Но вот сейчас, когда мне приходится поддерживать ее состояние, постоянно позволяя собой перекусывать, это не так уж и круто, даже если это и делает ее целиком и полностью зависимой от меня.

– Доброго утра, Гордон-Сенсей! – помахала мне девушка, на что я вяло кивнул.

– Доброго утра, Сенсей! – еще одна ученица повторила за остальными.

Каждое утро в последний месяц одно и то же. Прошло уже достаточно много времени, как я стал учителем. Честно говоря, не думал, что я так легко свыкнусь с бытием учителем, но приветствие учеников уже никак не отзывается внутри меня.

Теперь я уже достаточно известный учитель в этой школе. В основном, потому что я умею играть волшебную музыку, и ради этого многие ученики и учителя не против немного опоздать на урок. Совсем недавно я узнал, что прослушивание моих композиций – это уважительная причина опоздать на урок, что меня действительно удивило. Правда, моему классу я запомнился совсем не музыкальными способностями.

Я зевнул, лениво поглядывая перед собой – последнее было скорее необходимостью, поскольку совсем уж отвлечься я не могу, ибо попасть под машину или падающую балку я могу даже в самом центре города. И пофиг, что тут мало машин и нет строящихся домов. Это же я, Виктор Громов.

«Вальтер Гордон, – исправился я. – Пора уже привыкнуть к новому имени.»

Так шагая по улице, я не мог не обратить внимание на группу людей, которая собралась вокруг высотки. И ладно бы еще они просто собрались, но все они смотрели вверх, словно… словно заметили там что-то крайне неоднозначное.

«Твою мать!»

Я ошарашенно уставился на человека, который завис около края крыши, явно набираясь решимости спрыгнуть вниз. И ладно бы это был какой-то незнакомец – нет, я этого человека уже знал. Он учился в моем классе.

– Засранец! – зарычал я, сам не ожидая, что мой голос будет таким громким. Множество пар глаз обратилось на меня. – Только посмей оттуда спрыгнуть, пока я не поднимусь!

Сорвавшись на бег с криком «я его учитель», я проскочил полицейскую блокаду и потом, покосившись на лестницу, я немного поколебался и запрыгнул в лифт.

Признаю, не лучшее мое решение, ведь лифт – это метавселенское зло, но сейчас выбора у меня не было – здание было по крайней мере сорокаэтажным, и давать ему шанса сделать свое дело я не мог. Не только потому, что я хотел его спасти – хотя это тоже – но и потому что, если ученик совершит суицид, это принесет всем и, в особенности, классному руководителю просто немыслимое количество проблем.

К моему удивлению, лифт не завис, и мне не пришлось прибегнуть к артефакту, который телепортировал бы меня на вершину здания – конечно, у меня был план на случай, если я застряну в этой адской машине.

Через минуту я уже был на крыше и стоял недалеко от незадачливого ученика.

[Итая Коносуке. 3 ур.]

– Эй, Коносуке-кун… Нет, – покачал я головой. – Суицидник, – придумал я ему имя. – Ты что творишь, а? – прищурился я. – Что, думаешь, у меня без твоей смерти мало проблем?

– Сенсей… – ответом мне стал безразличный взгляд. – Мне было интересно, появитесь ли вы, прежде чем я это сделаю…

Судя по его глазам, ему совсем не нужно было набираться решимости. У меня закрепилось чувство, что он переполнился отчаянием и просто размышлял, прежде чем спрыгнуть. Хотел разложить свои мысли по полочкам и привести их в порядок.

– В делах со мной лучше не полагаться на удачу, – дал я ему совет, не пытаясь подойти ближе, чем необходимо для свободного разговора. – Впрочем, оставим меня. Скажи-ка мне, дорогуша, с чего ты решил покончить с жизнью?

– Кто его знает… – вздохнул он, отведя взгляд. – Может, мне просто надоело жить?

– Какая глупость, – закатил я глаза. – Впрочем, над тобой действительно не издевались, и я в этом уверен – уж подобное среди своих учеников я замечу. Так что же с тобой случилось?

– Сенсей, помните, вы как-то сказали, что проблемы, которые не ставят под угрозу хотя бы здоровье человека или его жизнь, не стоят того, чтобы обращать на это внимание?

Я задумался, но так и не припомнил ничего такого. На уроках бывает так, что я учу детишек уму-разуму, и не сказать, чтобы это происходит настолько редко, чтобы я запомнил каждое свое высказывание.

– Ну, допустим, – не стал я отрицать. – Экзамены, работа, любовь – все это херня, которой легко найти замену. А то, что можно решить с помощью денег, и вовсе не проблемы. Как сказал один очень умный Еврей: «Всё, что можно решить с помощью денег – это лишь непредвиденные расходы, не более». Но к чему ты это, Суицидник?

– Вы наконец придумали мне прозвище, Сенсей? – с иронией произнес он. – Оно и понятно – помимо этого события я никак не выделился за весь этот месяц... я посредственность.

– Брехня, – фыркнул я. – Знаешь ли, необязательно в чем-то выделяться, чтобы быть лучшим. Вот я, например, знаешь, сколько я тяну в блинах? Восемьдесят килограмм, и то, через силу. Самый среднестатистический показатель. Тем не менее, я могу хоть чемпиону мира лицо разбить, – пожал я плечами.

– Неуместный пример, – хмыкнул он.

– А мне кажется, замечательный, – пожал я плечами. Не объяснять же ему, что я авантюрист, у которого все физические показатели возведены в среднее значение. – Но оставим меня и мои примеры. Ты так и не ответил, зачем тебе это делать.

– Вы удивительный человек, Сенсей, – улыбнулся он мне, снова возвращаясь к моей персоне. – Думаю, если бы я был хоть немного похож на вас, меня бы тут не было…

– Давай конкретнее, Суицидник. Что? Где? Когда? Обещаю, я скажу тебе более подходящий способ решения проблем.

– Я верю вам, Сенсей. Но я не хочу жить…

– Причина в том, что с тобой что-то случилось, так? Что-то, после чего ты не хочешь жить. Вся проблема в том, что ты это помнишь. Вся проблема в том, что ты презираешь, ненавидишь сам факт, что с тобой это случилось.

Причин совершить суицид всего несколько, и две наиболее распространенных из них – у тебя проблемы, с которыми ты просто не можешь справиться – например, те же долги, из-за которых твоя жизнь превратилась в ад. В этом случае достаточно просто переубедить человека – нужно всего лишь помочь справиться с проблемой или объяснить, что проблема решаема. А вот во втором случае все гораздо сложнее – например, если тебя изнасиловали, и тогда ты хочешь умереть лишь для того, чтобы избавить себя от этого факта, но ведь прошлое не вернуть, а значит, нужно придумать плюс в выживании, что переборет этот минус, и это уже не так просто.

– Учитель, вы всегда говорите философские вещи, и мне действительно интересно… – впервые с момента начала разговора я заметил в его глазах эмоции. – Что бы вы сделали на моем месте? Если бы вы убили своего отца, пытаясь защитить мать от изнасилования? – признался он. – Мне тогда было лет восемь, когда мои родители разошлись. Это случилось очень давно, да? Неудивительно, что вы об этом не знали. На самом деле, никто об этом не знал. Никто, кроме мамы, но она убила себя через пару дней после того случая. С тех самых пор в моей жизни нет смысла…

– И это все? – удивленно спросил я. – Ты что, там из-за такого? Серьезно? – фыркнул я, а уголки моих губ поползли вверх. – Это оказалось как-то слишком просто.

– Вам кажется это забавным? – в его взгляде проявилось непонимание. – Я убил своего отца, и это стало причиной самоубийства матери. И вам кажется это забавным?! – в его голосе проявилась злость.

– Не забавным, а простым, – поправил я его. – Но это ведь просто, не думаешь?

– И что же тут простого?

– У тебя просто нет причин жить, – пожал я плечами. – В твоем случае даже не нужно ничего делать, чтобы ты перестал думать о глупом самоубийстве. Всего лишь посоветовать, чтобы ты прекратил валять дурака и начал строить свою жизнь так, как хочется.

– Я не понимаю, – признался он. – Вы говорите слишком странные вещи, Сенсей.

– Ты и не должен понимать. Все, что тебе нужно – это делать то, что вздумается, вот и все. Когда-то давным-давно я был таким же. Мне тогда было лет пять, не больше. У меня не было смысла жизни, я не знал, что делать, и вообще – подумывал о том, что жизнь штука такая, и в ней нет смысла.

– В пять лет? – удивился он. – Не буду говорить, что в это время люди и вовсе не должны задаваться этим вопросом, ведь сам я начал думать так в восемь, – понял он, что я хочу сказать. – Ну и, как вы это перебороли?

– Перестал забивать свою голову всякой хренью и начал создавать мир, который нравится мне самому, – спокойно ответил я.

– Это как?

– Собирать вокруг себя людей, которые мне нравятся, искать себе противников, и вообще – я сам придумал правила, по которым остальные играют свои роли. Не скажу, что у меня все сразу получилось, но к нынешним годам у меня появился соперник и друг в одном лице, любимая младшая сестра и… множество других людей, – решил я не рассказывать о рабынях по отдельности. – Конечно, это не та же семья, о которой мечтаешь ты, но меня все устраивает. Моя сестра именно такая, какую я хотел ее видеть, и таковой я сделал ее сам. У меня даже приемная дочь есть, правда, с ней еще не все понятно, странная она какая-то… – припомнил я, как на Нао смотрит Вампирша. – В общем, я нашел себе причину жить в том, чтобы сделать свою «сказку» сам. Тебе лишь тоже нужна подобная причина жить, верно?

– Разве это так просто? – не поверил он.

– Просто. Решение этой проблемы я нашел в первые же минуты размышления над этим. Просто ставишь цель и идешь к ней. Плевать на все остальное, ты просто не отворачиваешься от этой цели, даже если это повлечёт за собой Армагеддон. В этом и есть вся прелесть жизни – ты сам можешь выбирать, что хочешь делать. Кому-то нравится что-то простое, обычное или особенное. Нам же, чокнутым людям, такое не подходит. Мы должны подстраивать эту жизнь под себя, а не наоборот.

– Так вы говорите, что я могу выбрать что угодно? – фыркнул он. – А что если я захочу уничтожить весь этот мир?

– Тогда вперед, – пожал я плечами. – И я тебя убью своими руками. Учитывая то, что у меня больше опыта в подобной жизни, гарантирую – проживешь ты недолго.

– Я все равно не понимаю… – вздохнул он.

– А ты и не должен понимать. То, что я тебе сказал, это мое решение этой проблемы. Но раз уж все равно умирать, так не лучше ли сделать что-нибудь безумное? Если тебя убили, то перед самоубийством возьми биту и сломай ноги обидчикам. Авось передумаешь. Все равно, самоубийство – это во всех религия смертный грех, за которой обеспечен вечный ад, так что хуже точно не будет, если ты при этом отомстишь обидчикам.

– И это то, чему учит учитель? – хмыкнул он. – Но, думаю, вы правы. Я немного поусердствую, и если мне не понравится – могу вернуться к плану Б, – произнеся это, он попытался перелезть через ограждение, чтобы вернуться на крышу, но… – А? – удивленно вырвалось из него, когда он полетел вниз вместе с периллами.

«Твою мать, кто вообще такой брак делает?! – пришла мне в голову мысль, когда я уже закидывал его обратно на крышу, при этом сам продолжая падать вниз.»

Конечно, тот факт, что реакции у меня хватило, чтобы спасти ученика, меня порадовал, но… падать с сорокового этажа – это не то, чего я хотел!

Глава 20

Падать с сорокового этажа наверняка больно. Почему не точно? Потому что с такой высоты падать мне не приходилось – с девятого, да, из балкона двадцатого тоже, даже с сотого, но не с сорокового. Самое главное в этой ситуации было сделать правильный расчет. Не факт, что меня спасут, а значит, я должен справиться самостоятельно.

Только перед этим нужно задать себе вопрос – больно ли это, когда осколки стекла входят в твою руку, чуть ли не отрывая ее, а ты своим весом еще больше насаживаешь плоть на острые концы стеклышек, из-за чего поток крови, стекающей по оконной раме, увеличивается, окрашивая весь путь вниз кровью?

– А-А-А, ТВОЮ МАТЬ! – грозный рев от этих не самых приятных ощущений наверняка сорвал мой голос. – Черт. Черт! Черт!!! Как же, мать твою, больно… – уже чуть тише прошипел я. – Вы, там, внизу, чего там встали?! Спасайте меня уже!

Я человек очень терпимый к боли, и в целом, если не учитывать тех, кто может эту чувствительность отключать, то вряд ли найдется кто-то способный со мной в этом конкурировать. Но даже я, когда мне пришлось подлететь поближе к зданию и проломить рукой стекольное окно, тем самым чуть ли не в клочья разрывая свою руку, просто не смог сдержать голоса и сохранить спокойствие.

– Подождите, господин! Мы сейчас поставим лестницу и спасем вас! – закричал кто-то снизу, пока я висел из окна третьего этажа. – Вытаскивать вас через окно слишком опасно…

– Какая нахрен лестница?! – закричал я в ответ. – Мы в Техносити, у вас тут летающих роботов не хватает, что ли?!

Спасателя будто осенило, и он сразу стал куда-то звонить, явно намереваясь попросить помощи у соответственных служб.

Через еще полминуты, за которые я что есть свет материл этих тормозов, наконец-то большой квадратный робот – туда обычно мусорные роботы свое добро собирают – пристроился под моими ногами, и как только под моими ногами появилась опора, спасатели осторожно вытащили из плена стекла то, что раньше было моей рукой.

Спустив, меня в срочном порядке положили в машину скорой помощи и отправили в больницу. Что уже дальше происходило, я плохо помню, может, потому что меня чем-то накачали, а может, из-за потери крови.

А потом в какой-то момент я потерял сознание.

*

*

*

– Сенсей, слышал, вы Суицидника от смерти спасли. Ваша речь была достаточно впечатляющей, – улыбался мне молодой парень с плохо скрываемой неестественностью. – Ну я же знаю, Сенсей, что вы не спите. Я поговорил с медсестрой и выяснил, что вы проснулись два часа назад. Она еще так мило отзывалась о вас – сущий Дьявол, твердила она.

Я продолжал притворяться спящим, чтобы эти демоны меня оставили в покое.

Правда, Шпион не собирался так поступать. Да и остальные тоже. Прошло порядка трех дней, как я стал калекой, и примерно двадцать часов, как мою конечность вернули в относительную норму. И за все это время мои надоедливые ученики не давали мне ни минуты покоя.

– Да что я вам сделал-то? – вздохнул я, признав свое поражение. – Я ведь хороший учитель, и музыка у меня чудесная. Так какого черта вы меня уже три дня пытаете? – покосился я на Шпиона.

– Вы это другим ученикам не говорите, учитель, – улыбнулся он мне. – Вас все любят, и потому хотят выразить свое почтение, и если они узнают, что вам неприятна наша компания, то они загрустят.

– Конечно, я не против ваших визитов, – признал я. – Но вас, блин, сорок человек! Я и так провожу в сознании чуть больше десяти часов, а если каждый из вас навещает меня хотя бы на десять минут – когда мне вообще отдыхать?!

Эти дни, что я тут провел, конечно же, были необходимы для максимально ускоренного восстановления моей конечности. Хотя целителей в Научном Мире оказалось куда меньше, чем я предполагал, но вот сама медицина достигла такого уровня, о котором Подземный мир не может даже мечтать – еще совсем недавно моя рука была в ужасном состоянии, но уже сейчас, после нескольких процедур, она, считай, в порядке. Немного профилактики, и я могу покинуть больницу.

Немного подумав, я посмотрел на улыбающегося Шпиона, которому явно нравилось меня бесить.

– Слушай, а с чего ученики действительно меня полюбили? – посмотрел я на него.

На мои слова его улыбка стала чуть более Лисьей, а после он и вовсе засмеялся.

– Аха-ха-ха! Вы и вправду повелись, учитель! – судя по его виду, ему было действительно смешно. – Простите-простите, просто, не думал я, что вы поведетесь на столь очевидное вранье, – на его слова у меня задергался глаз. – Многие не то чтобы вас особо любят. Можно даже сказать, что подавляющее большинство вас боится и не знает, как к вам относиться, хотя и далеко не все.

– Ну и зачем вы тогда приходите ко мне каждый день? – приподнял я бровь.

– Это придумали я и Электровеник. Мы хотели вас побесить, вот и все.

Услышав это, я про себя фыркнул. Ну, по крайней мере, в качестве учителя я добился того, чтобы все одноклассники называли друг друга по выдуманным мною прозвищам.

– Ну а кому я тогда нравлюсь?

– Мне, – честно ответил он. – С вами в школе не скучно. Все учителя до вас сбегали, как только мне или другим ученикам класса «F» становилось скучно. А вы… – он многозначительно посмотрел на меня. – Хех, никогда не забуду, как вы повели наш класс на цирк и, привязав Режиссёра к мишени, поиграли со мной в «дартс» с ножами… – многозначительно посмотрел он на меня.

Справедливости ради, скажу, что этот «Режиссёр» получил по заслугам. Будет знать, как в следующий раз анимационный фильм, высмеивающий меня, снимать.

– Действительно, такое не забыть, – кивнул я. – Не каждый день я проигрываю старшекласснику в том, что требует моих профессиональных навыков… – прищурился я.

Он не обратил внимание на мою оговорку, лишь улыбнувшись в ответ.

– А меня больше удивило то, что вы почти вышли со мной в ничью, хотя у меня и была приличная фора… – прищурился он в ответ.

В действительности, сложно сказать, кто бы из нас победил, играй мы с самого начала серьезно, но я могу сказать точно – заставить меня усомниться в моих навыках – это ненормально. Его уровень все еще человеческий, а значит, он или невероятно талантлив от природы, или, что вероятнее, у него есть секрет.

– Кстати, о навыках. Ты похвалил мою речь перед Суицидником. Значит, ты нас слышал? Неужели был на той крыше?

Он не стал отвечать.

– Ох, учитель, мне пора уходить. У меня дома дела есть, – с этими словами он направился к выходу.

– Шпион, если у тебя есть какие-то проблемы… – я многозначительно посмотрел на него.

– О чем вы, учитель? Все то, что хотя бы не ставит одну жизнь под угрозу – это не проблема, – он закрыл дверь и ушел.

Я вздохнул. Не хотелось бы мне, чтобы он был замешан в том, что вынудит меня остановить его. Пусть между Вальтером Гордоном и Виктором Громовом до получения Системы есть много общего, но два фундаментальных отличия все это портят – в любой момент у Вальтера может появиться квест, и, в отличие от Виктора, он не боится убивать.

«Очень надеюсь, что ты не связан с Ястребами, ученик мой…»

Прошло еще немного времени, и навестить меня пришел Юкимура. Охранник школы как обычно рассказал мне много всяких невероятных историй, похвалил меня за находчивость при падении и даже признался, что он не смог бы до такого додуматься, но при этом посетовал, что можно было бы найти другой, менее болезненный способ.

К его словам я относился через некую призму скепсиса, поэтому серьезного спора не вышло, но мы провели время вместе достаточно весело.

Через еще сутки меня наконец выпустили из больницы. Что мне там больше всего понравилось? Отсутствие антибиотиков. Я их просто терпеть не могу. А может, это проблема была в Роуз? Она давала мне антибиотики каждый раз, когда я попадал в больницу – даже при простуде она заставляла меня их принимать.

При выходе из больницы я с удивлением думал, что очень уж давно в ней не нуждался. Полгода, если уж быть точнее. А если брать и все те годы в Башне, то еще больше. Меня этот факт радовал. С другой стороны, пришла и мысль, что со способностью к регенерации из частицы тела я слишком уж часто начал терять конечности, а то и вовсе превращаться в пыль.

Возвращаясь в квартиру, которую я снял где-то неделю назад, чтобы не жить в школе, я был крайне расслаблен. Конечно, неприятности могли меня настигнуть в любой момент, но именно поэтому я научился относиться к грядущей опасности беззаботно.

Погруженный в свои мысли, я не успел опомниться, как начал любоваться на закат. В голове у меня было много всего, но в первую очередь я думал о том, что еще обязан сделать.

О Сердце Техносити, которое я должен найти. О переходе Гила на следующий уровень, с чем я должен помочь. О моей принцессе, которую мне нужно вырвать из лап Системы… много о чем думал, на самом деле.

Я удивленно моргнул, когда моя интуиция взвыла. Оглядевшись, я понял, что стою один в центре парка, где никого больше нет.

Никого, кроме единственной женской фигуры в десяти метрах от меня.

[Юкимура Хиери. 47 ур.]

– Вальтер Гордон, предатель нашей организации… – ее глаза засияли голубым свечением. – Умри.

Заметив взмах ее руки, я стал двигался на чистых инстинктах, делая шаг назад. И, судя по всему, именно это меня и спасло, ведь небольшой фонтанчик за моей спиной оказался рассечен надвое.

– Я уже устал эту душу в рот мотать. Пора бы придумать что-то новое для подобных ситуаций, – вырвался горестный вздох.