Текст книги "Что делать, если твой классный руководитель – Сатана (СИ)"
Автор книги: Шеол
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)
И тут же руки оттянуло непосильным грузом.
Я уставилась, удивленно заморгав, на награду своим стараниям.
И это был не меч, это был, однако, самый настоящий тесак, огромный, лишенный всякого изящества, но не лишенный своеобразного очарования. Зато рукоять удобная. Он напомнил палаш, с загнутым лезвием, только очень широким и, наверное, больше меня в длину.
Как я собиралась ворочать эту штуковину во время боя – представлялось смутно.
– Тяжеловат? – насмешливо спросил Дьявол.
– Тяжеловат?! Шутишь?! Я его еле от земли оторвать могу! – пытаясь продемонстрировать хоть это, я чуть было не надорвалась.
– Расслабься, – посоветовал Дьявол, – позволь ему вести, он тебя не оставит.
– Очень хорошо, – я кивнула, – он что, живой?
– Просто доверься ему, Макарова, не вдавайся в детали, – вздохнул Князь. С ума сойти, я один на один с собой буду пытаться не умереть. Без всякой помощи.
Тут на площадку легла глубокая тень, ознаменовывая прибытие Метатрона.
Еще минуту – прежде, чем послышался лязг клинков – царила мертвая тишина.
Метатрон и Князь ничего друг другу не говорили, стояли молча.
Дьявол усмехался почти издевательски, обнажая подросшие сантиметра на два клыки, от которых пробирали мурашки.
Я старалась не показывать, что волнуюсь, как истеричка, и только дышала часто-часто. За ним времени наблюдать у меня, наверное, не будет.
И точно, едва эти двое молниеносно взметнулись в воздух, как меня отвлек лязг копья по бетону. Я отскочила, так, чтоб к Юле лицом быть, и замерла в напряжении. А одноклассница тоже молчала. Хоть бы слово...
Но губы сжаты плотно. Остановилась в нескольких шагах от меня.
– Нападай... – тихо так, почти одними губами.
Не, не я это заварила... Да и как я тебе нападу, если мне в руках вон какую бандуру тягать?!
– Ладно, тогда я начну, – она без промедлений уже замахнулась копьем, а я почему-то подумала тогда, что она бессовестная, и больше ни о чем подумать не успела, потому что меч Шем-сие на какую-то секунду долей неимоверных усилий удалось поднять в воздух, но он тут же с грохотом рухнул обратно, правда, сбив траекторию юлькиного удара. И копье острием ударилось о землю. А поднять его оттуда было уже проблематично, потому что с другой стороны уперлось лезвие Шем-сие. Послышался будто издалека, от волнения, наверное, лязг удара, и по рукояти прошлась приятная вибрация. Ощущение пьянящее. Я вдохнула.
– В этот раз разбить мой затылок будет немного сложнее, – вдохновенно пообещала Юльке.
И тут поняла, это не от удара, это голос меча такой, теплый, немного режет по ладони. Я его слышу, но не разбираю еще, а разбираться и не надо. Надо, чтобы ритм сердца с этим голосом слился. И все. А он пока упорно не хотел сливаться.
Девчонка времени даром не теряла, пока я тратила на раздумья бесценные секунды. Взмах копья, почти удар. Я и понять бы ничего не успела. Так и остановилось прямо перед самым моим лицом блестящее острие. Я никогда то выражение юлькиного лица не забуду, беспомощное такое. Как же безумно тяжело, наверное, – убивать людей.
Но она быстро в руки себя взяла, выйдя из оцепенения, и в глазах вновь отразилась решимость. Одну возможность упустила по доброте слабости душевной. Вторую уже не упустит.
Мечом удобно изменять траекторию удара копья, но оно почему-то никак не ломается. Да и не намахаешься тут особо, Шем-сие, зараза, тяжеленный, мышцы уже гудят все. А отступать бесконечно, тоже, мать его, не вариант.
– Стой! – а ну как подействует? Я взмахнула рукой. Юля резко замерла. – Может хватит, а? Что мы как марионетки на сцене? Ведь ни ты, ни я не хотим продолжения, так?
Девушка с сожалением покачала головой.
– Нет. И все же... Деремся до конца. За нас еще ничего не решено. Мы все решим сами, – и снова взмах копья, только теперь не так, как обычно, а сверху.
Я отдалась на волю Шем-сие, и тот сразу же уперся в бетон, утаскивая меня за собой, так что боль от удара прожгла левое предплечье, заливая его чем-то горячим и липким. Больно, но от большого количества адреналина в крови я на это плюю. И делаю неожиданный, почти красивый выпад, лезвие скользит прямо у Юльки под горлом и тяжело бухается на самый край плиты. Не задело. Но руки дрожат дико. Ведь чуть-чуть и я бы ее...
Я еще и опомниться не успела, как гулко зазвенело в затылке от мощного удара кулаком в скулу. Шейные позвонки хрустнули даже. Но я только пошатнулась, краем глаза заметив, как замахивается медиум для очередного удара. И тут Шем-сие просто взорвался в моих ладонях.
Она открылась. Юлька-то открылась.
В сердце сбилось что-то, будто замкнуло...
Правую ногу вперед, а ладонь поперек лезвия у самой рукояти...
И выпад.
Нет, знаешь, не придется тебе в Аду-то гореть...
Я опомнилась так же резко и тут же руку назад дернула. Но было-то поздно. Лезвие явно метило в самую грудь, но то ли от моего волнения, то ли от собственной тяжести, прошло ниже – в живот.
Юлька сделала удивленные-удивленные, огромные такие глаза и осела на пол, уронив копье. Потом как-то судорожно закашлялась, захлебываясь в собственной крови. Как-то глупо улыбаясь, и непонятно, зачем.
Я стиснула зубы, отступая назад.
Меч безжизненной громадой в моих руках прислонился лезвием к бетону.
Не кричала, не заламывала пальцы и даже волосы не выдирала свои – стиснула зубы. Подставляя ветру лицо.
Сразу стало заметно, как пожухли крылья Метатрона. И он сам, сцепившейся намертво в схватке с Князем Тьмы, оказался отброшен назад гигантской взрывной волной. Потом пронесся над бетоном, сбивая и задевая торчавшие и выкорчеванные во время битвы двух титанов ржавые железяки.
– Получай «шашни венценосной особы», – фыркнул Князь в ответ, видимо, на предыдущее едкое замечание небесного слуги.
А ведь и Дьяволу несладко пришлось, судя по внешнему виду, однако же он был весьма доволен.
Я подбежала к нему, едва только меч вновь превратился в маленький амулет на шею. Подбежала и молча уткнулась носом в плечо, понимая, что пачкаю его уже и так залитую кровью одежду. Но он был не против.
– А крылья у тебя красивые, – тихо пробормотала я, разглядывая их, но мне и правда нравились.
А потом я поняла, что, наверное, большую дурость сказала, и чуть не проглотила язык. Но Князь только усмехнулся.
– Идем, вон смотри, мир разрушается, – он указал на большую трещину в небе. Я даже рот раскрыла от удивления. И тут возле нас, чуть поодаль, развернулась большая «черная дыра», портал, может.
– Подожди! Я... Юлька как же? Ты говорил, что раны, полученные здесь на наш мир не переносятся.
– Я так говорил, – он обернулся ко мне, – но я не вселенская добродетель, чтоб спасать каждую дурную девку.
– Я... т-тогда... – слова давались с трудом, я, задыхаясь, говорила, – сама не пойду. Ну разве я о многом прошу? Ну пожалуйста...
Князь только языком цокнул раздраженно и выдавил ужасно неохотно:
– Ладно.
– Никчемная, – а нас опередили... – какое же ты ничтожество, – с таким неподдельным презрением, – ты не достойна служить Создателю.
Метатрон, весь «насквозь помятый и покоцанный», занес над собственным медиумом его же копье. И так же быстро без сожалений опустил. Я на миг зажмурилась. Своих же...
Как же так?
Хотя, конечно, глупо спрашивать.
Дьявол говорил, что смерть в «мире иллюзий» проецирует смерть в настоящем мире...
А Юлька умерла. Внутри все дрожит. По струнам души скрежещет ржавое железо. До ужаса нещадно. Убейте, а?
– Аня, – Князь позвал настойчиво. – Пора торопиться.
Трещин на небе все больше.
Я отвернулась. Дала ему руку. Теперь все будет иначе.
Дьявол потянул меня за собой, и последнее, что я услышала: барьера против перемещения Сиеры в наш мир больше не существует.
Часть 68
В голову ударила кровь, там зазвенело все, будто кто-то изнутри с силой по металлическому гонгу колотил. Я остановилась, как вкопанная, вырвав свою ладонь.
С неба начинали сыпаться осколки, словно бы штукатурка. Как странно...
Не думала, что когда-нибудь такое увижу.
– Аня! – рыкнул Дьявол.
Справиться с собой не могу. Все болит. Как же сильно...
Я хотела вернуться к Юльке, потому что вину за произошедшее чувствовала на себе. Но Князь не позволил.
– Успокойся, слышишь, – тихо прошептал он мне на ухо, – или я тебя ударю.
Я с трудом попыталась взять себя в руки. Вот сейчас очень не помешало бы, если б меня ударили. Или водой ледяной окатили.
– Все хорошо, это обычное расстройство. Тебе уже трудно управлять собой, потому что время на исходе. Просто успокойся, доверься мне, – Дьявол говорил, не повышая тона, размеренно и вкрадчиво, а еще строго.
Забери меня отсюда. Я сама не знаю, что делается.
Юлька... Какое это, наверное, ужасное чувство, когда тебя убивают свои же. Противно до омерзения. В этом столько лжи пафосной и перегнившей, что тошнить начинает...
Внезапно от тела девушки отделалась какая-то странная штуковина и, припадая то на один бок, то на другой, полетела к нам.
– Что за шняга? – я отскочила, а Князь на месте остался, подставив палец. И «штуковина» на него тотчас приземлилась, накрепко ухватившись цепкими лапками.
Точнее описывая, это был маленький черный помпон с крылышками и большими глазами, сверкавшими из-под шерсти. Не было ни клюва, ни рта, ни чего-то подобного еще, только уши торчком, как у летучей мыши, и маленький хвостик.
– Это уголек, – пояснил Сатана, – они рождаются из последней мысли умершего. Ну, если мысль, конечно, того стоит. Какой она была, ведомо только им одним. И никогда не разглашается под строжайшим секретом. Кстати, угольки понимают слова и часто умеют разговаривать. Вот, возьми, не бойся, – он протянул комочек мне.
– Ой... – я опасливо подставила ладони, но угольку они не полюбились, и он, вспорхнув, сел мне на плечо. В кожу едва заметно впились малюсенькие коготки.
И тут плиту под нами затрясло. С неба сыпалась уже не просто «штукатурка», и даже уже не кирпичи, а огромные булыжники. С неприятным скрежетом рвались ржавые цепи, разрушались скалы. Умирал мир, созданный тем, кого больше нет. Через каких-то несколько минут, надо полагать, он обратится в пыль.
– Аня, – послышалось твердое.
Больше звать не пришлось, я, с трудом удерживаясь на ногах от тряски и спотыкаясь то и дело об обломки скал, разбросанных по плите, пошла за Дьяволом.
Всего через несколько мгновений там, где недавно стояли мы, образовалась пропасть.
***
Я сидела на коленях у Дьявола, апатично уставившись в кружку с чаем. Спать хотелось очень. Наверное, мне надо было выплакаться просто, но оно не плакалось почему-то, только на душе пусто было, глухо и мертвенно спокойно. Медленно слипались глаза. Но пока нельзя. Если я сейчас засну, то потом не смогу даже попрощаться. Приборы в кабинете Вельзевула пикали мерно. Усыпляя. Уголек на этот раз пристроился у меня в ладонях.
– Это твое окончательное решение? – негромко спросил Дьявол, чуть склоняясь ко мне.
– Да, – вздох, – только... Я вот сейчас засну до утра, наверное. А потом мне нужны будут сутки с тобой наедине, ладно? Сутки у нас есть?
– Сутки, пожалуй, есть, – Князь кивнул.
Еще никогда не буду так дорожить каждым часом. Да что там, мгновением каждым... Сказать бы Дьяволу, чтоб прекратил меня по волосам гладить, а то засну раньше времени, да духу не хватит. Черт.
Голова все еще противно гудела, даже не думая переставать. Да уж, не дает мне Сиера покою...
Наконец дверь скрипнула.
На пороге объявился Белиар, а вслед за ним и Нечистый. Сердце как-то недобро сжалось. Но не собирается же оно меня подвести в самый ответственный момент? Я спрятала уголька в ладонях, чтобы раньше времени не вылез. А он там шебуршать, как назло, начал.
– Искренне поздравляю с победой, – не без доли ехидства произнес Белиар.
– Привет, – я тихо поздоровалась с Искариотом.
– О, так вы победили все-таки, – он закинул руки за голову. – Молодцы, правда.
– Угу, и это... Ну... – черт, что же сложно-то, чуть что – мямлить начинаю.
– С Юленькой дрались, да?
– Д-да, – я вздохнула, давясь словами, и оглянулась на Дьявола, тот кивнул, демонстрируя, что за меня этого говорить не собирается, но все равно молча поддерживает, – она... Юлька умерла... – я вновь уставилась в свой стакан, сжимая его так, что он чуть не треснул.
– М-м-м, вот как... – неопределенно протянул Иуда, лица я его видеть не могла, поэтому половина эмоций осталась мне так и неизвестна, – что ж, мы говорили с ней об этом, она ведь знала, что проиграет. Ей просто было нельзя об этом думать. Теперь, когда ты...
– Это Метатрон был, – хрипло перебила я.
– Какая уж теперь разница... У-мер-ла, да? – он по слогам произнес. До чего же странный. – Всего лишь еще одна заблудшая душа...
Я, сделав над собой усилие, подняла глаза. Все же, нехорошо их прятать сейчас.
Иуда взял со стола скальпель и закатал рукав рубашки, приложив лезвие к обнажившейся коже.
– А ну прекращай! – рыкнул Белиар, отвесив ему такой подзатыльник, что у Нечистого слетели очки и разбились, едва коснувшись пола.
– Ох, господин Белиар, – Искариот вздохнул, неохотно возвращая на место скальпель и потирая ушибленную голову.
– Он немножко мазохист у нас, – пояснил темноволосый демон, еще раз, видимо, для закрепления, ткнув Нечистого локтем в бок.
И тут я заметила, что у него вся рука в таких вот шрамах. Вздрогнула.
– Ты так смотришь, что мне прям страшно становится, – усмехнулся Иуда, вновь отпуская рукав.
– Извини, – глухо буркнула я, опустив голову и водружая обратно на стол кружку с недопитым чаем. – И знаешь, что?
Как-то тихо.
– М-м? – вопросительно протянул Нечистый.
Я вдруг резко вскочила на ноги и его, пока в поле досягаемости был, обняла.
– Мы, может, не увидимся больше...
– Все у тебя получится, – он вздохнул, потрепав меня по волосам. – И не говори глупостей, Нюрка. Эй-эй, ты чего, рыдать-то не надо!
– Не буду-у, – проскулила я, – а ты не называй меня Нюркой...
– Ох, ладно, сворачиваемся. Пойдем, Искариот, у тебя еще отчет не дописан, – Белиар смекнул, что скоро дело будет пахнуть ни чем иным, как керосином, и оттащил своего подопечного за ухо.
– Так ваш же отчет-то, господин Белиар, – слабо пробовал протестовать Нечистый...
– Да что ты говоришь?!
– Ой!
...но видимо получил очередной тычок под ребра и заткнулся, будучи вытащенным из кабинета.
– Ага, а еще его с собой забери, – выкрикнула я вслед, выпуская уголька из ладоней. Он сразу метнулся к двери.
– Что за шняга? – Искариот вновь на секунду возник на пороге, подставляя палец. Но я на него так посмотрела, что он, очевидно, сразу понял, «что за шняга», и тут же вновь скрылся за дверью.
– Спасибо и вам... тебе, – я чуть повернулась к Вельзевулу, который все это время просто молча наблюдал за нами, немного раскачиваясь в кресле. Его-то помощь и проницательность сложно было недооценить.
Демон только улыбнулся в ответ. Я, смущенно покраснев, опустилась обратно.
– Нам пора, знаешь? – Князь склонился ко мне. – Ты ведь домой хочешь?
Я уверенно кивнула, совсем по-наглому кладя голову ему на грудь и отдаваясь наконец в объятия беспокойного странно-тяжелого сна.
Часть 69
Ребят, ситуация такая. Осталось две последние главы, которые я напишу, как только сдам последние экзамены. Потому что на них мне времени много нужно, на эти главы. И выложу их одновременно, потому что смысла затягивать с последней частью уже не будет.
П.С. Вам спасибо за все.
Пока что, вот...
_________________________
Я стану тем, кем должна быть.
В тот день мир был бездонно-серым.
Безлюдным. Уютным. Тихим.
Он в последний раз для меня такой.
Это странно немного – ничего не знать наверняка и во всем быть уверенной, до противной точности в мельчайших деталях. Словно в болезненно-мертвый туман падать, а оттого – не по себе.
Это не страшно. Это ничего.
Снова захлебываюсь вот.
Мое решение же, в конце концов. Собственное.
Я уже давно перестала бояться.
Только шутка зло-ироничная до горячего омерзения. Кто ж так издевается, предлагая выбрать, как умереть?
***
Радио устало мурчало о потопах, перестрелках и ситуации на мировом рынке. Потом это все сменилось песней о том, что любовь. Я медленно ковырялась в своей тарелке и ни слова не могла из себя выдавить. Обидно, что кучу всего сказать надо, а ничего не лезет не в мысли, не из горла. Закончились мои попытки тем, что я подавилась, закашлялась и решительно отставила тарелку. Есть не хочу. Не могу.
Текли драгоценные – на вес золота – секунды.
– П-погуляем, может? – спросила я, чуть было снова не подавившись. Уставилась в пол.
– Собирайся, – только и сказал Князь.
И я вылетела в коридор за курткой.
– Знаешь, не думала, что проведу этот день так паршиво, – жаловалась я, «отпинывая» противные мокрые листья с дороги. Их немного было, правда.
А еще, наплевав на то, что люди, и что смотрят, я прижималась к Дьяволу, стискивая его руку. Как там говорится?.. До побеления костяшек, вот.
– Для начала, – он беззлобно как-то усмехнулся, – кое-кто проспал до обеда. А потом еще часа два на меня за это дулся.
– Ну а чего не разбудил пораньше? – хмуро спросила я уже вовсе без всякой претензии на ответ.
– Зачем?
Затем, чтоб с тобой подольше. И больше незачем.
– Ладно, неважно, не обращай внимания, – глухо и тихо. Я голову опустила. – Просто настроение ни к черту...
Князь хмыкнул и развернул меня к себе, придерживая лицо ладонью, чтоб не отворачивалась. Какие же у него теплые руки, с ума сойти... Хотя чего мне, я-то уже давно сошла.
Изо рта пар вырывался клубами, заставляя смущенно за собой наблюдать. Не дольше секунды, правда.
Потому что родные губы отвлекали куда сильнее. Меня словно в ледяную воду окунули, а потом снова – в его объятия. Вероломно.
Еще никогда его поцелуи не были такими медленными и мягкими, как будто нам оставалась целая вечность, а не каких-то до безумия ничтожных десять часов. Вроде бы, успокаивать должен, а он наоборот совсем, до восторженной дрожи под коленками...
– Так лучше? – заботливо-иронично осведомился Дьявол, отстраняясь.
Я кивнула поспешно и удивленно. Ты же, наверное, почувствовал, как быстро, прерывисто и захлебываясь, колотится мое мелочное человеческое сердце. Вот так же и завтра, на восходе оно колотиться будет. Пусть. Сейчас лучше правда не думать об этом.
– Тебе знакомо чувство, когда до смерти что-то важное сказать надо, а слова не в том порядке выстраиваются, да и вообще, подбираются совершенно не те? Будто из другого языка. И в горле застревают еще. Что дышать трудно. Вот у меня вечно так.
– А ты молчи, – сразу же чуть насмешливо предложил Дьявол, щелкнув меня когтем по лбу до красной царапины, – говори глазами, губами, кончиками пальцев. Я-то услышу. Я и сердце твое слышу.
– Так и знала, – хмуро буркнула я.
В груди тянуло как никогда.
Это не собственническое чувство.
Это то самое... Которое все так любят в красках малевать... Ну а для меня – змея под сердцем. Большое, томительно-сладкое, красивое, наверное, даже. Больное.
– Это ни на что не похоже. На привычное не похоже, – рассуждала я вслух. – Если даже ты Тьма, то и я не Свет.
– Плевать на свет, – мгновенно заметил Дьявол.
– Мы друг друга разве дополняем? А вообще должны?
– В какой-то мере дополняем, – Князь согласился, – совсем не обязательно быть светом, чтобы иметь привилегии. Ты это ты. И ничего больше или меньше. Это лучше, чем просто свет. Полнее.
Я глупо улыбалась.
Наверное, он нас с Сиерой не разделяет. И мне пора прекращать. И все остальные глупости и условности – тоже. В распоряжении у нас целая ночь. А так хотелось подумать – вечность.
Медленно смеркалось. Спокойно и вязко. Уже пора взять себя в руки и наконец попросить, о чем страшно было раньше.
– Дьявол, подари мне ночь, – я заглянула в его глаза, приподнимаясь на цыпочках.
Он понимающе усмехнулся.
Часть 70
В противоположном доме почти не горели огни окон. Разве что правое, с самого края, и еще одно чуть левее и пониже. Было так тихо, что уши резало.
Дьявол сидел на кровати, чуть усмехаясь над моей внутренней борьбой и перепачканной шоколадом щекой. Он медленно водил по губам длинным черным когтем, и это завораживало безумно.
А у меня дрожали пальцы...
Комнату заливал медово-уютный свет ночника у кровати.
– Иди сюда.
Черт, с его стороны звучит, как эротическое предложение. И от этого начинают дрожать уже не только пальцы. Но это не от нервов. Это, ох, черт возьми, сладко и волнующе так...
Меня через несколько часов отправят в темницу Междомирья, о чем я только думаю? Сейчас вот...
– Боишься? – Князь приподнял светлые брови.
– Нет, я... н-не боюсь, – а язык-то заплетается, – я, может, немного...
– Смущаешься?
– Наверное, да...
– Ты точно этого хочешь?
Я ничего отвечать не стала, только спрятала глаза и покивала, заливаясь краской.
– Ну, в таком-то случае, пора отбросить ложную скромность, не находишь?
Нахожу. О, еще как, черт возьми, нахожу. У меня в запасе совсем мало времени осталось уже, а я стою тут, понимаете ли, и ломаюсь. Пора не только ложную скромность, но и вообще все условности отбросить, в пыль растереть и забыть.
Хотя бы на эту ночь.
Я неуверенной походкой приблизилась к Дьяволу, и едва опустилась рядом на мягкие простыни, как он взялся за мои запястья с лукавой улыбкой, красноречиво демонстрируя, куда я попала на эту ночь – в плен к самому Сатане.
Тихие исполненные желанием вздохи и дымка в родных затуманенных глазах. Беспорядочные поцелуи, полураскрытые, немного припухшие губы и душная пелена бессовестно растрепанных волос, – все это пытаюсь запомнить навсегда.
Но это как-то...
На прощание, что ли.
...глупо даже.
И сердце так отчаянно бьется. Впервые.
Я уже и сдерживаться-то не могу – срываюсь на стоны. Мне ведь остается только – извиваться под его сильным телом. От мягких прикосновений теплых губ просто уже трясет. Так мучительно сладко по воспаленной коже, что даже где-то глубоко в душе, где разбиваются сейчас на тысячи осколков последние мечты о светлом человеческом будущем – больно. Безумно и до судороги.
Держу пари: Князю это тоже безумное удовольствие доставляет, наблюдать, как я выгибаюсь под его руками и вздрагиваю от каждого прикосновения пальцев, словно от удара...
Мне десять раз уже казалось, что умру. Не выдержу просто.
А ему, наверное, тоже нелегко справиться с собой было. В особенности этой ночью.
По телу волнами прокатывался жар, будоража нервные окончания, заставляя, задыхаясь в полупьяном бреду, голову запрокидывать, беспомощно подставляя под поцелуи обнаженную шею.
Интересно, он ждет, что я выдохнусь? Проиграю? Что чувства, дрожащими нитями натянутые уже до самого предела, разорвутся, оставив за собой такую равнодушную и отрешенно-пустую душу?
Этого ждет?
Да только как бы не так...
А дышать-то тяжело. И снова не так.
Дышать нечем. И незачем.
Упираюсь ладонями в его обнаженную грудь, что-то блаженно мурлыкая на ухо.
Сейчас уже можно ни о чем не думать.
Не говорить.
Не спрашивать.
Ведь ясно и так. До предела и рези в глазах. Которая от слез обычно бывает...
Судорожно вздыхаю, отдаваясь в жаркий опиум Дьявольской постели.
Безумно, жарко и... зачем же ты так смотришь?
Я эту ночь никогда не забуду, светловолосый Князь.
***
В окно шестнадцатого этажа сквозь занавески сочился тускло-серый свет. Тихо было и хмуро как-то.
Я сопела в объятиях Дьявола, пока сердце отсчитывало последние свои удары. А он успокаивающе волосы мои перебирал, прикрыв глаза.
Мне – там, в душе, – было уже не больно. Это вряд ли можно болью было назвать. Агония скорее. Да неважно. Я знаю: просто вернуться надо, это ведь оставшаяся часть души так зовет, верно же? Верно, разумеется. Кончики пальцев покалывает будто иглами – это тоской из-под самого сердца.
Боль такая сильная, что почти материальная. А значит, от нее можно и кричать.
Но кричать я не буду. И даже скулить не буду.
Дьявол глубоко вздыхает и, чуть оборачиваясь ко мне, устало говорит:
– Пора.
Сколько бы я ни готовилась в душе к этому злосчастному «пора», а все равно нервно сжалось сердце, и как будто бы на полном серьезе, мешая дышать.
– Хорошо, – внезапно охрипшим тихим голосом соглашаюсь я, начиная одеваться. Ай, проблематично, руки дрожат, как у душевнобольного. В лечебницу бы мне надо, да поздно...
Ну вот и готово. Дьявол, как страшно...
Обнимаю его и льну всем телом – что же я слабая. Он понимающе прижимает к себе. А в следующий миг мы переносимся прочь из квартиры. Узнаю это место сразу же. На окраине города, маленькая такая беседка почти что на обрыве. Всегда сюда мечтала хоть на чуть-чуть, хоть, как по-детски, одним глазочком. И вот, довелось. На усмешку уже и не тянет.
Я отстраняюсь, сжимая непослушными пальцами старые перила с потрескавшейся краской сверху, подставляя лицо прохладному ветру. Вроде бы, вся жизнь должна сейчас перед глазами... Больно надо.
Постепенно приходит покой.
– Знаешь... – голос точно сорван, но тишину ломает. – Дьявол, ты...
Самое худшее: не знаю, что сказать, вроде бы так безумно много, а вроде и незачем, а услышать его в ответ так до смерти хочется.
– Бледная, – меня настойчиво разворачивают к себе за плечи, требовательно приподнимая лицо за подбородок.
– Ну вот и все... – я бестолково одергиваю куртку, перетаптываясь с пятки на носок и обратно.
Князь заключает меня в объятия, накрывая поцелуем губы. Обдает жаром. Тревожно и гулко бьется сердце. Он ведь и так знает, что все.
Особо драматизировать не хочется. Дрожат ресницы.
Пульс бьется судорожно.
В висках бьется.
В груди.
Сердце отстукивает упрямо свои последние шестьдесят пять в минуту.
– Буду ждать, – слышится твердое на ухо, – только посмей не вернуться.
Как-то я уже не могу сильнее держать его рукав.
Почти не страшно. Почти совсем.
Приподнимая голову, вдыхаю ветер.
Жилка на виске нервно вздрагивает, только реже с каждой чертовой секундой. А потом неожиданно дергается и замирает.
Сколько раз за последнее время вот так темнело перед глазами?
Дьявол еще некоторое время стоит без движения, окидывая улицы, оставшиеся где-то далеко внизу, своим по-королевски величественным взглядом. Там все еще ничего не изменилось, по-прежнему беспечные в своем неведении живут тысячи людей.
А над всем городом отчаянно стучит сердце Антихриста, отбивая свой новый, пока что рваный и неуверенный ритм.
Бум-бум...
Бум-бум...
Эпилог что ли
Прошло уже около полугода.
Странная угрюмая девчонка исчезла так же неожиданно, как и явившийся словно из-под земли классный руководитель. Теперь его заменяла мирная старушка Агата Андревна, которая всегда носила серо-желтые бусы из жемчуга и старые очки в толстой бежевой оправе, говорила слабым скрипучим голосом, но была на редкость доброй и часто прощала прогулы по неуважительным причинам.
Алина Полушкина, несмотря на все, заключила тот самый важный контракт с модельным агентством и теперь работает на иностранные журналы.
Ее подруга Викусечка ударилась в кулинарию и даже записалась на курсы, где невероятно преуспела, так что теперь регулярно балует своих одноклассников кексами с изюмом или шоколадными печеньями, получая при этом кучу разнообразных похвальных речей.
Физик все еще преподает свой предмет в старших классах, почти уже не вспоминая о своей неудавшейся карьере медиума. Впрочем, утешить его в свободное от работы время всегда готова рюмка водки и любящая жена, которой, правда, немного неясна причина хандры. Впрочем, это ее несильно смущает.
Что же касается незадачливого Ашота (он же – ангел Анакриэль), то едва вскрылись его «походы на сторону», он был разжалован, а проще говоря, предан позору и низринут. Правда, не в Ад, а на Землю. Шарлотта не оставила в трудную минуту «своего голубка», как выражался Нечистый, и даже помогла ему пройти сложный период реабилитации. Однажды Ашот случайно наткнулся на контент порнографического содержания в ноутбуке Шарлоттиного брата, и это его сильно потрясло и даже озадачило. Вот тогда-то Иуда и пришел к выводу, что реабилитацию надо бы ускорить, и устроил Ашота «подметателем» приемной Сатаны. Бывший ангел работал вполне добросовестно, и все остались довольны.
А вот Геля после того случая одержимости почти месяц провалялась в больнице с сотрясением мозга, всевозможными вывихами и парочкой несерьезных переломов. Представитель готической субкультуры Грег исправно навещал ее каждый день и так одаривал шоколадками, что ко дню своей выписки девушка обнаружила, что не только не похудела на казенной больничной койке в милой компании тараканов, но даже и умудрилась слегка располнеть. Но расстраиваться Ангелина по этому поводу совсем не спешила.
Юля... А перед Юлей встал сложный выбор. Небеса объявили великодушно, что готовы ее простить. А вот она в себе сил простить Небеса не нашла. В Ад бывшей слуге Света дорога была заказана, и судьба медиума до сих пор оставалась не решенной и останется, наверное, до того самого «Страшного Суда», если таковой вообще грозит состояться. (А в связи со скорым появлением Сиеры, это будет поставлено под крупный вопрос). А Юля пока неприкаянной душой бесцельно скитается по людской Земле. Пару раз она уже встречалась с Нечистым, правда, он, как и всегда, спешил куда-нибудь по поручению своего наставника, но поболтать все же останавливался, каждый раз оглядывая Юлю с ног до головы если не с состраданием, то хоть с заметным сочувствием и едва уловимой усмешкой. Впрочем, его теперь всюду сопровождал на редкость озорной и шустрый уголек, Иуде только гадать остается, о чем же это Юльку угораздило подумать перед смертью, что вышло такое чудо. Однако, сколько Искариот не спрашивал, сама она никогда не признавалась.
Что же касается самого Нечистого духа, то он по-прежнему находился на службе у господина Белиара, грыз ручки, терпел его похождения по девкам и получал подзатыльники за длинный язык.
Жизнь продолжалась...
***
Но только впервые за долгих две тысячи лет где-то там, в заброшенной темнице, навеки затерявшейся меж мирами, открылись зеленые до рези в сердце глаза.
Где-то в забытой живыми тюрьме впервые дрогнули стальные цепи.
А потом она пала...
