Текст книги "Что делать, если твой классный руководитель – Сатана (СИ)"
Автор книги: Шеол
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)
Наглотавшись каких-то таблеток, я провалялась в постели до обеда, безуспешно пытаясь сбить температуру. Хорошего было мало. Но все же было. Теперь историк родителей с меня требовать не будет. Я его даже завтра, и то вряд ли увижу, а там, глядишь, и забудется все.
Внезапно воздух разрезала непереносимо громкая трель, даже не сразу пришло осознание, что это всего лишь дверной звонок. Я с трудом поднялась с кровати, хватаясь за больную голову и держа в зубах градусник. Опять этот чертов сосед. Что ему на этот раз приспичило?
Я, не взглянув в глазок, надавила на ручку, распахивая дверь. И тут же остолбенела от удивления...
– Вы?! – я отступила в сторону, отскребая челюсть от пола. – Вы как здесь?! Вы з-зачем здесь?!
– Не ожидала, Макарова? – историк склонил голову набок, – Почему школу прогуливаешь?
– Да что вы, только и делаю, что вас жду. Вон, каждые пять минут на кухню бегаю суп подогревать.
– Давай-ка без сарказма, с тебя уже и так достаточно, – вздохнул учитель.
– Заболела я, а то не видно.
Судя по выражению его лица, было видно.
– Тогда не буду тебя сильно беспокоить. Мне только родители нужны.
– Их нет сейчас, – хмуро ответила я.
– Будут когда?
Нет, он что, издевается? Я тут сейчас в обморок упаду, а ему, видите ли, „будут когда”!
– Никогда, – я тут же прикусила язык, осознав, что сказанула не то. – В смысле, в июне.
– Макарова, у тебя бред? В каком июне, сейчас же октябрь. Хватит уже выкручиваться, имей смелость отвечать за свои поступки. Когда родители с работы придут?
– Я вам уже объяснила, в июне они будут. Понимаете, мои родители за границей имеют бизнес, там и живут. А сюда крайне редко приезжают. Нет моих родителей сейчас, ясно, нет. Отстаньте от меня уже. Только и липните ко мне, как будто я враг народа. Задрали уже, честное слово.
И плевать, что прозвучало слишком резко. Я и сама-то не полностью осознала все сказанное. Как будто бы это не наяву происходит, и сознание расплывается.
– Может, пригласишь? – историк изогнул бровь в своей обычной манере.
Ну за что?! Какая-нибудь сила на этом свете способна объяснить мне, за что он свалился на буйну мою голову?!
– Проходите, – я махнула рукой совсем на автомате, потому что перед глазами уже начинало темнеть.
– Ну тихо-тихо, не падай, – учитель поспешно прикрыл за собой дверь и подхватил меня на руки, предотвращая столкновение с полом.
Я попробовала выражать слабые протесты, но он даже и внимания не обратил. А и пофиг, нравится – пусть таскает. Историк осторожно опустил меня на кровать в спальне.
– Выкладывай, где тут у тебя лекарства?
– Все что были, я уже выпила. Мне ничего не помогло, – с трудом проговорила я.
– Так, ясно, – он вздохнул и вышел из комнаты.
Куда, интересно, свои стопы направил? А вообще хорошо, что он смылся, не будет над душой стоять. О-о-о, как я ненавижу, когда бывает плохо, вот как сейчас, а рядом стоит кто-то и вглядывается. Секундочку, а откуда он вообще узнал место моего проживания? Ах ты ж черт, в личном деле же написано. И не лень было лезть туда...
Дверь открылась и вошел историк с какой-то кружкой.
– Пей, – он сунул горячий чай мне под нос.
С чем это? С малиной? О, ништяк, хоть с этим фортануло.
Я осторожно отхлебнула из чашки и тут же от неожиданности чуть не выронила ее на колени. Кипяток, черт возьми!
– Предупреждать же надо, – обиженно проговорила я, дунув на воду.
– Не болтай, – вздохнул учитель.
Я сделала пару глотков и протянула чашку ему.
– Не могу больше.
– Ладно, заставлять не буду. Где градусник?
– На тумбочке, – я бессильно повалилась на кровать. – А вот скажите, зачем вы тут со мной возитесь, вместо того, чтобы идти пить чай со своей девушкой?
– Макарова, ты бредишь, что ли? Как я тебя в таком состоянии оставлю?
О да, как же это я могла себе представить, что вы когда-нибудь от меня отстанете. Непростительная дерзость. Хотя я и благодарна за помощь. Хреново болеть в одиночку. Я сунула градусник в рот.
– О чем только твои родители думают, – задумчиво проговорил историк, глядя куда-то в окно.
– Ахах, если б я знала. Не надо задевать эту тему. Я им, видимо, не особо-то и нужна.
Градусник запищал и учитель поднес его к глазам.
– Эх, Макарова, что-то совсем у тебя дела плохи, температура под сорок. Отдохнуть бы тебе.
Холодная ладонь коснулась моего лба.
– А что у вас с глазом?
– Ничего, спи.
Еще через секунду сознание обволокла вязкая тьма, но перед этим я успела заметить, как правый глаз у него стал полностью черным.
Часть 7
Прохладные пальцы легонько скользнули по щеке, убирая волосы за ухо, и еще на несколько секунд, как бы невзначай, задержались на коже. Приятно. Этого не хватало...
Та-а-ак, стоп. Я, похоже, уже проснулась, а значит... Значит, это учитель-педофил себе такие вольности позволяет! Хм-м, а может, он извращенец какой, а я его к себе в дом пустила. С другой стороны, хотел бы изнасиловать, давно бы уже исполнил свое желание, чего ждать-то было.
Я распахнула глаза, и историк быстро отдернул руку и сделал вид, что ничего криминального не произошло. Ну и пусть, мне же легче.
– Здрасьте, – рефлекс на учителей сработал моментально. Ничего глупее и придумать нельзя.
– Мм, и тебе не хворать, Макарова, – вздохнул классный руководитель. – Как чувствуешь себя?
– Эмм, спасибо, уже намного лучше, – я осторожно села в кровати, – будто и не было ничего...
– А повязку свою сменяешь?
– Ээ, нет, а что, надо?
– Ты, как, заражение крови жаждешь получить, я правильно понимаю? А ну быстро в ванную, рану промывать.
– Ладно-ладно, – я с трудом поднялась с кровати и потопала в указанное место, – Разрешите поинтересоваться, а почему вы командуете мной в таком тоне? Воспитывать меня взялись? А может, еще и жить сюда переедете?
– Неплохая идея. Следить же за тобой кому-то нужно.
Э... Нет... Нет, нет, нет... Это же он несерьезно говорит, да? Шутка же, верно? На самом деле, этот подлый извращуга не собирается ко мне переезжать. Я его и в школе-то еле выношу, а еще и дома терпеть, легче сразу убиться.
– Нет, этот подлый извращуга вовсе не собирается к тебе переезжать, – послышался за дверью голос.
Я с испугу чуть не выронила зеленку. Он же в комнате был, какого черта?! Да еще и подслушивал мой задушевный и глубоко личный монолог.
– Простите, – процедила я сквозь зубы, – не рассчитывала, что вы под дверью стоять будете.
– Скорее ты ко мне переедешь, – невозмутимо проговорил историк, проигнорировав мою шпильку.
– Хватит уже шуток-то, не смешно вовсе.
– Это не обсуждается. Иначе подам жалобу в органы опеки. Родительских прав твоих отца и мать лишат, а тебя отправят в детский дом. Этот вариант тебя больше привлекает?
– Вы настоящий дьявол, – вкрадчиво проговорила я, обматывая себя бинтами. Историк лишь хмыкнул.
Мой взгляд скользнул с раковины на старую плитку, и тут я увидела Ее. Гигантская склизкая сороконожка быстро передвигалась на влажной стене по направлению ко мне. В следующую секунду воздух прорезал оглушительный визг.
– Что случилось? – в ванную быстро вошел историк.
– Там... там... – я ткнула дрожащим пальцем в сторону стены, тут же прижавшись к нему.
Всякое могу выдержать, с парашютом прыгнуть или ночь в пещере с летучими мышами провести, ни крыс, ни пауков не боюсь особенно, но это чудовище... Оно даже хуже Алины...
– И ничего там нет... – классный руководитель осекся.
И лишь через секунду я осознала, что стою совершенно обнаженная выше пояса, а кроме того еще и совершенно нахально всем телом прижимаюсь к нему...
Часть 9
Первым неосознанным желанием было врезать, знатную такую оплеуху залепить, чтоб потом еще неделю синяк сходил. Но мою руку немедленно перехватили, еще и совершенно бесцеремонно заломили за спину, я сдавленно зашипела.
– Хватит-хватит, отпустите, больно же.
– Будешь еще руками размахивать – вообще выверну, – ледяным тоном заявил историк.
Ах ты ж вредная зараза, из какой Преисподней ты вылез?
– Не буду больше, это рефлекс сработал. Отпустите, ну. Правда больно, между прочим.
Учитель чуть помедлил, потом медленно разжал руку.
– И почему вы такой беспардонный! – я быстро развернулась к нему спиной, – сначала врываетесь без спросу, потом руки начинаете выкручивать. Я ничего такого не сделала.
– В школу сегодня идти собираешься? – классный руководитель невозмутимо проигнорировал мой гневный ропот.
– Да, я уже лучше себя чувствую. Но может, вы все же выйдете? А то мне, знаете ли, как-то неловко.
Ответом мне был звук захлопнувшейся двери. Наконец-то можно спокойно завершить перевязку, правда, наедине с мокрицей, обитающий где-то в темных недрах под ванной. Ладно, переживу как-нибудь.
– Можешь не торопиться, на первый урок ты уже безнадежно опоздала, – историк придержал дверь, ожидая, пока я выйду из подъезда.
– Хорошо, что первый урок не история, – съязвила я. Черт, никогда удержаться не могу, а сейчас к тому же это было явно совсем некстати. – К слову, как прошел ваш визит к директору?
Интересно, хорошо ему досталось?
– Если помнишь, в тот день мне не до визитов было. Я с тобой провозился. А идти пришлось, когда ты целый день изволила в постели проваляться.
– И... Сильно влетело? – я с опаской взглянула на него.
– Строгий выговор, – невозмутимо заявил историк.
Да как будто я не знаю, что это такое. Как будто я не знаю, что еще две таких штуки, и он вылетит с работы. А ведь наверняка совсем недавно только из института пришел. Мне даже его жалко стало.
– Извините, – неразборчиво пробубнила я себе под нос.
– Ни к чему это... – как-то неопределенно ответил он.
– Кстати, все хотела у вас спросить... Перед тем, как заснуть вчера, я увидела... Как у вас глаз правый почернел.
– Тебе показалось, – покачал головой учитель.
Что и ожидалось.
– Нет, неправда, – запротестовала я.
– Макарова, у тебя горячка была. Жар сильный. Тебе еще и не такое привидеться могло. Сегодня история кстати. Параграф выучила, надеюсь?
Быстро он тему сменил, ничего не скажешь.
– Выучила, куда ж без этого, – фыркнула я, открывая дверь школы.
Как раз в это время прозвенел звонок с первого урока, и мы разошлись по разным кабинетам.
Физика... Это как история, но только физика... Хотя, чего уж греха таить, даже историю я люблю больше.
– Прогу-ульщица, – посыпались на меня со всех сторон.
Кто-то шутливо говорил, а некоторые всерьез уставились на меня своими ненавистными взглядами. Надоели. Ну и ладно, не буду и внимания обращать. Зато сегодня Наташка должна с больничного прийти. Улыбаясь своим мыслям, я села за парту, как вдруг рядом со мной опустилась самая настоящая Алина. Я аж подпрыгнула от удивления, но времени выяснять, где именно находится ее собственное место не нашлось, потому что в следующую секунду прозвенел звонок.
Учитель все плясал у доски, выписывая какие-то закорючки, называемые формулами.
– Слушай внимательно. Тебе ведь тоже не нравится наш классный руководитель, так? Его тон, поведение, бесцеремонность и непрофессионализм, я права?
Что? Я не ослышалась? Мадмуазель Полушкина предлагает альянс? Но вот беда, нам наступили на разные мозоли. Так что я лучше соглашусь объединиться против нее с историком, чем наоборот, к тому же он не такой плохой, каким показался, хоть и придирается ко мне на пустом месте.
– Неа, не права, – ухмыльнулась я, – как профессионал – он очень хороший, – ну а что, на самом деле увлекательно объясняет, здесь я не соврала, – и вообще, это мой любимый учитель.
Выкуси, Полушкина. Хрен ты угадала, меня так просто не проймешь.
Я даже заметить не успела, как рука Алины молниеносно взметнулась вверх.
– Извините пожалуйста, мне Макарова работать мешает, – поднявшись с места, проговорила она. ОНА – любимица физика.
И, судя по его взгляду, я поняла, что попала конкретно, и никто мне уже не поможет.
Часть 10
В классе как-то слишком резко наступила зловещая гробовая тишина, учитель окинул взглядом всех присутствующих. Ой, не к добру, ой, не к добру все это... Что-то будет сейчас...
– Макарова, будь добра, покинь класс, – совершенно спокойно проговорил физик, – ты мешаешь работать. Почему я должен горло драть, как белуга? Мне не за это платят.
Э, ну ни фига себе, что за наглость, чем же это я ему помешала, интересно.
– Разрешите, – я поднялась с места, – но в чем именно заключается моя вина?
– Покинь немедленно класс, я уже сказал, ты мешаешь работать.
– Я что, сдираю с себя майку и с воплями ношусь по кабинету, матерясь на своих одноклассников?
– Макарова. Немедленно. Выйди. Из класса, – бровь у физика как-то нервно дернулась, – или я вытяну тебя за шкирку.
Я хмыкнула и, не сказав больше ни слова, направилась к двери. Вот еще, буду я перед ним унижаться. Самодур выискался, за шкирку вытягивать собрался. Гад.
– Постой за дверью, подумай о своем поведении. Я позже выйду и будем разбираться.
Вот только этого еще не хватало. Вконец обнаглел, мне его еще ждать теперь. Замечательно.
Я устало прижалась спиной к приятно-прохладной стене. Что-то не везет мне последнее время, то один учитель прицепится, то другой. Нашли тоже девочку для битья. И Алина эта задолбала. Ах, да все к черту! Пора включать режим крайнего пофигизма. Интересно, физик меня долго здесь держать собирается? Уже минут двадцать прошло, скоро урок кончится. Хе-хе, мне же лучше, смотаюсь по-тихому.
От неожиданного резкого звука я аж подпрыгнула и только потом сообразила, что стою под динамиком, из которого доносится звонок. Ну вот и отлично, дождался.
– Ты куда это собралась, Макарова? – раздался за моей спиной голос, – вернулась немедленно.
Черт. Теперь мне по полной достанется. Только бы он к классному руководителю не пошел, а то даже боюсь представить, что случится.
– К директору сейчас пойдем разбираться.
О-о, да вы прям мои мысли читаете. Что называется, из огня да в полымя. Хотя еще неизвестно, кто хуже.
– За что? – я тяжело вздохнула, даже не рассчитывая на вразумительное объяснение.
– За хамство. Его я на своих уроках терпеть не намерен. Вперед.
– Разрешите поинтересоваться, что на этот раз случилось?
Я вскинула голову и лицом к лицу встретилась с классным руководителем. Как ни странно, меня сие столкновение даже несколько обрадовало. Хотя бы не придется объяснять, куда изволили смотреть мои родители. Да может, он и выслушает. Однажды ведь Алинушку на место уже поставил.
– Да вот, – физик передернул плечами, – пойду директору на нее жаловаться. Ужасное поведение на уроке.
– Что же именно ты на этот раз выкинула? – учитель склонился ко мне, чтобы лучше слышать на фоне общего шума.
– Вы у него спросите, а то я сама уже битый час пытаюсь выяснить, в чем же заключается вина, за которую несут мне столь страшное возмездие.
– Вы не разобравшись даже в чем дело, ведете ребенка к директору? Мое мнение, это слегка неправильная позиция, точнее сказать, непедагогичная, – историк чуть склонил голову на бок, прищурив зеленые глаза.
– Ах вот, значит, как. Теперь понятно, почему дети у вас в классе такие неприличные. Вы сам такой же. И как вам не стыдно, а? Учителя с огромным стажем называть непедагогичным! Вам бы еще у меня поучиться. И что это за хамство? Все равно к директору пойду. Пусть знает, кого на работу берет, и что за ученики нынче такие пошли. Дожили. Совсем распустились, – с этими словами физик развернулся и ушел дальше по коридору.
– Опять вам влетит из-за меня, не надо было вмешиваться, наверное... – тихо проговорила я. Почему-то было невыразимо стыдно. Снова у него проблемы будут по моей вине.
– Ну если ты действительно ничего не делала, то думаю, оно того стоит. Не думай, что ты чем-то заслуживаешь особого отношения. Но если обвиняют несправедливо, это слишком раздражает, чтобы оставаться равнодушным. Однако я все же с трудом верю в твою невиновность.
– И вы тоже... – я непроизвольно сжала подол юбки, – а знаете, как это обидно, когда правда ничего не делаешь, а потом...
Дальше договаривать не было сил, да и желания тоже. Все и так ясно. Только зубы остается крепко стиснуть и перетерпеть, потому что...
Поток мыслей вдруг так внезапно и бесцеремонно прервали теплые пальцы скользнувшие по моей щеке.
– Не переживай, – слишком даже мягко проговорил историк, на его обычный тон не похоже совершенно, что странно, – все хорошо будет. Непременно.
Что он делает? Руки у меня дрожат... Но он же просто по щеке гладит. Это ничего такого же, правда? У всех на виду... И сердце почему-то так гулко колотится... Так, хватит, хватит, хватит. А то, чего доброго, порадею еще к нему. И сказать не могу ничего... Стою и пялюсь в эти зеленые глаза, как дура. Ну точно, дура.
Тут снова раздался звонок, так услужливо выдернувший меня из состояния транса.
– Мне на урок идти надо, – я отступила на шаг и взяла портфель, собираясь срочно сбежать куда-нибудь. Без разницы куда, главное, чтоб поскорее.
– Какой именно у тебя урок сейчас, разреши осведомиться.
Да какая вам разница, честное слово. Неужели просто оставить меня в покое – это так сложно? Пришлось лезть в портфель и выуживать оттуда дневник.
– История, – тяжело вздохнула я и поплелась за ним на третий этаж.
Я плюхнулась на последнюю парту возле окна, так как больше свободных мест в классе не наблюдалось. Ну и хорошо, хоть отдохну немного, а то едва день начался, а голова уже раскалывается от этих приключений. Никак мне не понять, что он от меня хочет, этот историк. Почему бы ему не домотаться до кого-нибудь другого? До Алины, например. Вот веселуха была бы. Интересно, у него и правда девушка есть, или он о сестре тогда говорил? Ай, да с чего меня вообще должно это волновать?! Что за бред...
Я уронила голову на руки.
– Макарова, ты с нами? Или связываешься с космическим разумом? – историк постучал по моей парте. И когда только подойти успел?!
– Что я опять не так сделала?! Я вас внимательно слушаю.
– Хронологические рамки мягкой гражданской войны, – классный руководитель чуть склонил голову набок, поправляя очки.
Ох ты ж ма-ать. Срочно вспоминай, Аня! Так, она началась с приходом к власти большевиков... Октябрьская революция...
– С октября тысяча девятьсот семнадцатого года по... – когда там начался первый этап активных военных действий... С мая по октябрь, кажется... – Ээ.. По май тысяча девятьсот восемнадцатого года.
– Хорошо. Чуть позже еще спрошу и оценку поставлю.
Учитель вновь вернулся к доске и начал что-то объяснять. Ах, черт... Черт, черт, черт! С каких это пор я совершенно не могу сосредоточиться на уроке? О, домашку спрашивать начал. Сейчас кому-то попадет. В том числе и мне.
– Мм... Первый и второй этапы гражданской войны... – задумчиво проговорил историк. – А отвечать у нас пойдет... Алина Полушкина. Готова?
– Да, конечно, – Полушкина молниеносно вскочила, одергивая юбку и вышла к доске.
Фух, пронесло... Так, стоп. Мымра идет отвечать? Ну что ж, посмотрим что она там ответит. Алиночка плясала у доски, все даты, все места на карте, все события на фронте и в тылу – она не упустила ничего. Все по учебнику, почти дословно. Хорошо хоть ей достался второй этап, он самый сложный.
– Достаточно, – остановил историк, – сейчас кто-нибудь другой продолжит. Очень подробно раскрыта тема, молодец.
Полушкина победно оглядела класс. Я скривилась. Вот же ж...
– Второй и третий этапы... – продолжил учитель. Второй и третий?! Она рассказывала все это время только первый?! Мне капец, – Алекса-андр, не хочешь ответить? Не готов? Тогда мне дневник, а отвечать идет Аня Макарова.
Я подскочила с места, тут же возникло сильное желание врезать Саньку по первое число. Какого черта ты дома не учишь, идиот?!
Я кинула прощальный взгляд на тетрадь и пошла к доске. Нечестно, кстати. Он меня с прошлого урока выгнал, и я дома сама по учебнику параграф проходила. А-ай, сейчас все это неважно. С чего начался второй этап... Полушкина говорила про интервенцию? Ничего, я еще раз скажу. Дрожащими руками удерживая указку, я показала все места высадки десанта Антанты. Черт, аж указка по доске стучит, как руки трясутся. Что же там еще было?.. Про ВСЮР говорить не буду, почти и не помню ничего. Победа над Красновым. Переворот адмирала Колчака. Про него, вроде бы тоже было, но плевать, это второй этап, а не первый, я точно помню. А в тылу... Введение продразверстки, сюда можно даже из экономической политики белых что-то впихнуть, а потом сравнить с большевиками. И образование СРКО во главе с Лениным. Вроде бы все. Я замолчала и уставилась на историка.
– У меня дополнительный вопрос будет. Какие события происходили в это время у Петрограда? – историк откинулся на спинку кресла.
Какие? Было два фронта: Восточный и Южный. Причем здесь Петроград?
– Эээ, война с Юденичем, – ляпнула я первое, что пришло в голову, – Он начал формировать белогвардейскую армию из эмигрирующих офицеров царских полков. Но его наступление окончилось неудачей, и армия оказалась отброшена в Эстонию.
– Верно.
Что он сейчас сказал? Верно?!
– Что ж, я очень доволен ответом, честно говоря, не ожидал такого от тебя.
Я выдохнула и вернулась на место. Он меня похвалил, однако... Что ж, Полушкина, я тоже кое-что умею.
Через две минуты прозвенел звонок, но торопиться не надо было. Я хотела подойти к историку и уточнить вопрос насчет оценок.
Когда класс уже опустел, я медленно приблизилась к учительскому столу.
– Ах, и ты здесь, Макарова, – послышался голос за моей спиной, – очень кстати, – сзади подошла Алина, – я как раз хотела разобраться. На моей парте всякие гадости о нас с Викой ты написала?
Я вздрогнула, чувствуя, как по спине прошелся неприятный холодок. Ну сейчас они начнут капитальную разборку с моим участием, в ходе которой историк наверняка узнает обо мне много действительно правдивых и „лестных” подробностей. Но это было еще не так плохо. Дело прошлое, можно и забыть вовсе. Что было действительно страшно, так это то, что ужасные гадости ручкой на второй парте у стены на самом деле выцарапывала я.
Часть 12
– Ну допустим, – я облокотилась на учительский стол и вызывающе взглянула на Алину, – подвергнешь меня суду?
– Вовсе нет, – спокойно заявила она. – Мне все равно, что ты думаешь. Я просто хотела довести сведения о порче школьного имущества до классного руководителя, а ты как была злой, так и останешься. Поэтому у тебя и друзей нет, и парня никогда не будет.
– Это уже не твое дело, шлюха, – фыркнула я в ответ. Черт возьми, неужели возможно настолько выводить из себя?!
– Макарова, – историк хлопнул по столу, – ты в школе, а не в наркоманском притоне, следи за языком, будь добра!
Я и сказать ничего не успела, как оказалась на полу, при этом больно ударившись затылком об угол парты.
– Извините, не сдержался, – презрительно проговорил Даниил, потирая ладонь. – Знаю, что девушек бить нельзя, но эту... – он брезгливо скривился, – эту... кхм... Я и за девушку не считаю. И я не стерплю, чтобы при мне оскорбляли Алину. Она красивая и к тому же умная, поэтому ее не трогают эти глупые попытки задеть, но я все же готов защищать ее честь от таких вот публичных оскорблений, как сейчас.
Пфф, и угораздило же меня нарваться на такого благородного кавалера.
– Попытка похвальная, но рук распускать я не разрешал, – учитель поднялся из кресла.
– Что, подраться хочешь, голубок? – я поднялась на ноги, утирая густую кровь, льющуюся из разбитой губы.
– Сядь, я поищу что-нибудь подходящее, кровь остановить, – холодно бросил историк.
– Да... Не нужна мне ваша помощь, – от бессильного негодования меня била дрожь, – все вы одинаковые подхалимы... Ничего кроме своей Алины не замечаете...
Развернувшись на каблуках, я выбежала из класса. Так меня еще никогда не унижали. Одним взглядом.
Первой мыслью было сейчас же смыться из школы ко всем чертям, потом долго гулять по городу, чтобы остудить голову. А затем купить огромный торт и до вечера сидеть на кухне и лопать его в одиночку. Растолстею, ну и пусть.
Но рука как-то сама замерла на грубой поверхности тяжелой школьной двери. Да не дождутся они такого счастья, чтобы еще ради них с занятий сбегала. Пришлось вернуться в класс и сделать вид, что я не замечаю неодобрительных взглядов.
После занятий я все же решилась подойти к историку и спросить у него наконец насчет своих оценок. Какого же было мое удивление, когда в кабинете вместо учителя я обнаружила Алину и Викусечку, что-то сосредоточенно вычерчивающих в журнале. Моего появления они даже не заметили. Какая ирония.
–Тише-тише, – горячо прошептала Полушкина, – давай быстрее исправляй, пока никто не зашел, где там твоя фамилия?
О, вот это номер. Я, значит, бегаю тут, параграфы зубрю, а они: „Где там твоя фамилия?”
– А чем это вы тут занимаетесь? – протянула я, все еще стоя в проходе.
– Макарова, – Викусечка резко обернулась, – стучать не учили?
– Тук-тук, – я пару раз ударила костяшками пальцев о дверной косяк, – нечестно поступаете, барышни. Я, конечно, не доносчик, но чертовски обидно, что вам все так легко достается.
– Ты ничего не видела, ясно? – прошипела Алина, развернувшись ко мне лицом, – иначе тебе не жить.
– А вот и видела. Только мне до этого нет никакого дела, я... как там это было-то... просто хочу донести сведения о фальсификации оценок до классного руководителя, только и всего.
Я, мило улыбнувшись, скрылась за дверью и направилась к лестнице, а крышесносная модель и ее толстая подруга выбежали вслед за мной.
– Ты ничего не докажешь, – закричала Алина, голос ее глухо и как-то зловеще прокатился по лестничной клетке.
– Ой, да ладно, наш учитель тоже не дурак, он и сам поймет. Ты не беспокойся, я ему только немного подскажу.
– Я сказала, – Вика схватила меня за плечи, задыхаясь от ярости, – ты молчать будешь!
– Оу, правда, а если не буду, то что? Сниспошлете на меня гнев Ктулху?– странно, как это удается оставаться спокойной в такой ситуации?
– А то вот что!
Она резко толкнула меня, так что я оступилась, на миг потеряв равновесие, потом подошва неожиданно соскользнула по ступеньке. Я попыталась ухватиться за перила, но пальцы не достали всего сантиметров двух. Надо же, как это странно, с лестницы падать... Я и не думала, что они на такое способны... Больно, наверное, будет... Хе-хе, если шею не сверну...
Еще некоторое время я совершенно не понимала, что происходит. Только в голове звенело, и перед глазами все было застлано какой-то дребезжащей дымкой. Хотя падение выдалось намного мягче, чем предполагалось изначально. Еще пару секунд я просто пялилась в знакомые зеленые глаза.
– Макарова, – устало вздохнул историк, – я, конечно, понимаю, травматический шок, замедленность действий, но все же, может, ты наконец слезешь с меня?
Я вскочила чуть ли не со скоростью света, однако от резких движений тут же закружилась голова, и перед глазами вновь заплясали черные точки. Так это я, получается, на него свалилась? Какое совпадение, однако...
– Осторожнее, – поднявшийся на ноги учитель подхватил меня под руку, – Идти сможешь? Сильно ударилась?
Я только помотала головой и вырвала руку. Пусть не думает себе ничего такого, я все еще обижаюсь.
– Да уж, а ты и вправду неудачница, осторожнее надо быть, – покачал головой историк, – пойдем в класс. Может, это действительно потому, что ты слишком злая?
– Нет, вы просто ничего не знаете. Я ненавижу людей, которые необоснованно считают себя выше других, а потом и все начинают думать так же.
– Да причем здесь это?
Я взглянула вверх. Естественно, ни Алины, ни Викусечки там уже не обнаружилось.
– Кстати, – мысль пришла внезапно, – а вы-то откуда здесь взялись? Когда я падала, вас не было.
– А ты уверена?
Я уже не была уверена, поэтому сочла наилучшим вариантом промолчать. И потом, даже если он и был, как это умудрился голову не разбить? Странный какой-то. Может, стоит напомнить, что все неприятности начались, как только он появился?
– Я бы все же хотел поговорить с тобой насчет разрисованной парты, – спокойно сказал классный руководитель, пропуская меня в кабинет, – ты же понимаешь, что отвечать придется. Оставлю тебя после уроков.
– Только не сегодня, у меня голова болит.
– Разумеется, – кивнул он. Неожиданно согласился. Неужели в нем заговорила человечность?
Учитель усадил меня на стул и полез в ящик за аптечкой, мне пришлось отклонится назад, чтобы ему не мешать. Наконец он достал небольшую белую коробку, и тут я неожиданно вскрикнула от боли.
– Ай! Не двигайтесь. У вас от рубашки нитка за мою сережку зацепилась, я попытаюсь отстегнуть.
Историк кивнул и замер. Ой, как неудобно-то получилось... Он всего в нескольких сантиметрах от моего лица, и губы почти соприкасаются... Я же сейчас умру-у, отцепляйся же! Сережка щелкнула, и учитель наконец отстранился. Я облегченно вздохнула.
– Что с тобой, Аня? Ты вся красная.
– Ничего, – буркнула я, отвернувшись в сторону. И правда ведь, что происходит, черт возьми?!
Тут за моей спиной послышался басистый кашель.
Часть 13
Мы одновременно обернулись, при этом я чуть было не свалилась со стула. Директор?! Какого черта он изволил почтить нас своим визитом и предшествующую ему милую сценку, надеюсь, не успел заметить.
– Здравстуйте, – я еле выдавила из себя первое, что пришло в голову. Историк выпрямился, поправив очки.
– Здравствуй, Анечка, – кивнул директор, подходя ближе. – Я слышал, ты ведешь себя плохо, ну-ка признавайся.
Физик нажаловался, не иначе.
– Не было такого, – я скрестила руки на груди, умоляя про себя историка, чтобы тот смолчал о разрисованной парте, – все череда досадных совпадений и недомолвок, понимаете?
– Ну раз так, то ладно, – директор дружелюбно приобнял меня за плечи, – как мне хочется тебе верить. Ты ж ведь не плохая, верно?
– Ээ, ну да-да, – я напряженно кивнула, нервно поглядывая в сторону двери. Как бы мне погалантнее смыться?
– А что это у тебя? – директор обратил внимание на шишку, оставшуюся на память после падения с лестницы.
– Да так, – я передернула плечами. – Упала. Случайно.
Тем временем ладонь директора сползла куда-то совсем не туда, а вернее – мне на зад. Ох, твою ж мать, что делать-то?! И дальше под дурочку косить или закатить скандал по поводу оскорбленной невинности? Черт, ни то, ни другое не подходит.
– А-а, ну ты поосторожней ходи, – протянул мужчина, совершенно наглым образом ощупывая мою задницу.
– Э-э, х-хорошо, – я умоляюще взглянула на историка, сделав, наверное, до ужаса большие глаза. Только бы он понял, он же умный, придумает что-нибудь.
Классный руководитель поймал мой взгляд.
– Макарова, напомни-ка мне, кто это там домой так спешил? – он устало откинул со лба светлую прядь.
– Ах да, мне же убегать надо! – надрывно воскликнула я. – До свидания!
Схватив портфель, я быстро смылась из класса, а отдышаться остановилась только на улице. Сердце в груди бешено колотилось. Да что ж такое происходит-то? Мало мне сегодняшних неприятностей, так еще и подомогались в конце. Удачный денек, ничего не скажешь.
