Текст книги "Системная операция (СИ)"

Автор книги: shellina

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Протерев как следует долото, протянул его Данилу.

– Держи, а то, ты, похоже, решил жену Лота из себя изображать, – он автоматически взял долото и только после этого в его взгляде появилось какое-то осознание происходящего.

– Почему он был с ножом? – от внезапности вопроса я даже удивился. – Почему эта тварь была, мать ее, с ножом? – он смотрел на меня так, словно я знал все ответы в этой чертовой игре. – Они нападали, используя когти. Те, которые прямо посреди этого приемника обращаться начали.

– И вы поэтому вызвались меня сопровождать? – я вздохнул и провел рукой по голове, взлохматив короткие наполовину седые волосы.

– Ну да, решили, что для четырех мужиков эти зомбаки пока еще не раскачались и не стали слишком сильными, не составят проблемы, – Толян шмыгнул, и вытер нос рукавом. – А тут Андрюха с ножом. Где он нож-то взял?

– В рентген кабинете, – я обвел взглядом довольно просторное помещение. – Этот нож оттуда. Когда все началось, я в ПИТ к пациенту зашел, и на меня набросилась моя же собственная медсестра со скальпелем в руке. Она хотела меня именно порезать. Наверное, поэтому я сейчас не задаю подобных вопросов.

– И как вы справились? – Данил немного ожил и теперь смотрел на меня с любопытством. Я молчал, наверное, с минуту, а потом неохотно ответил.

– На самом деле всеми теми инструментами и препаратами, которые находятся в палатах реанимации и в ПИТе можно не только с того света вытащить, но и убить, причем очень легко. А иной раз, это даже проще, чем пристрелить. Например, если пустить разряд дефибриллятора по здоровому живому сердцу, – я тряхнул головой, прогоняя воспоминания о Марине. Наверное, здесь действует тот же принцип, что и при гибели всех тех, кого ты не смог спасти когда-то. В конце концов, они все забываются, их лица стираются из памяти, как и все остальные подробности, все, кроме самого первого. Вот его каждый врач помнит всегда, всю оставшуюся жизнь, и всю жизнь задает себе один и тот же вопрос, что же я сделал не так, хотя давно уже знает, что не всех и не всегда можно спасти. – Ладно, в нашем так сильно изменившемся мире нельзя рефлексировать, это может быть смертельно опасно для жизни. – И я направился к двери, одновременно разворачивая скрутку на пояса и выбирая оружие.

Почему-то говорить кому бы то ни было о том, что у меня появился огнестрел, не хотелось. Даже Катерина ничего не знала. К тому же, патроны имеют скверную привычку заканчиваться, а где брать еще я понятия не имел. Даже, когда мы выберемся в город, если, конечно, это когда-нибудь произойдет и мы найдем выход до того момента, как просто умрем здесь от голода, вряд ли удастся обзавестись чем-то подобным, потому что оружейные магазины разграбят первыми, тут даже гадалкой не нужно быть, чтобы предугадать последствия этого Апокалипсиса. А вообще, в этом случае нужно качать тринадцатый уровень и становиться магом, это будет лучше всего. Уж на что способны маги в местных условиях, я убедился едва ли не на своей шкуре. Так что, в самом крайнем случае вооружаюсь до зубов и иду в подвал, качать скиллы и становится на тернистый путь меча и магии.

– Катя, останешься здесь. – Коротко приказал я, останавливая свой выбор на все том же полостном скальпеле.

– Но, Алексей, – она попыталась спорить, но я только посмотрел на нее, и девушка замолчала и кивнула. – Хорошо, я пока здесь поищу что-нибудь, что можно будет с собой взять.

– Вот и молодец. Дверь за нами закроешь и ручку стулом зафиксируешь, – я подошел к двери вплотную. – Выходим на лестницу и действуем следующим образом: я спускаюсь вниз и проверяю насколько крепко заперты двери подвала. Вы ждете меня напротив двери, и наблюдаете. Потом поднимаемся и расходимся по отделениям: я иду к рентгенологам, вы в функциональную диагностику. Встречаемся на этой площадке. Всем все понятно? – они кивнули, но на лице Толяна промелькнул намек на бунт. Как бы этот любитель странных споров и развлечений не сделал чего. А ведь сначала он показался мне вполне здравомыслящим. Ладно будем решать проблемы по мере их возникновения.

Я резко открыл дверь и отскочил назад. Немного подождал, и только потом осторожно выглянул в проем. Находящееся в моем поле зрения пространство было пусто. Ну что ж, пошли, и я первым вышел на площадку и сразу же начал спускаться вниз, чтобы проверить подвал.

Глава 9

Дверь в подвал была заперта, и заперта она была на совесть. Даже дверная щеколда была в пазы задвинута. Прислушавшись, я услышал слабые скребущие звуки, раздающиеся в отдалении. Шел ли звук из подвала, или откуда-то еще, понять было невозможно, слишком уж слабым он был. Но, даже если он шел из подвала, я ничего делать с этим не собирался. Ну не дверь же открывать, чтобы проверить, на самом-то деле.

Сжав ручку скальпеля покрепче, я вышел снова на лестницу и стал подниматься вверх к площадке, где меня по идее должны были ждать Данила и Толян. Ключевые слова здесь «должны были ждать». Ждал меня только Данила, Толяна на горизонте не наблюдалось.

– И как это понимать? – я посмотрел фельдшера, судорожно сжимающего рукоять долота. В расшифровке мой вопрос не нуждался. Данила сразу же понял, о чем, точнее, о ком идет речь.

– Толян пошел наверх один, как только вас стало невидно с этого места. Он сказал, что справится сам, и что вы ему не начальство и не родитель, – на лице парня проступило явное облегчение от того, что он увидел меня живым и невредимым. – Сказал, что задание у всех одно, а вы ведете себя так, словно уже являетесь лидером клана. А он, может быть вообще против того, чтобы в чей-то клан вступать и найдет выход с локации самостоятельно.

– А ну да, именно поэтому я так себя и веду, а вовсе не потому, что я старше и, надеюсь, опытнее в некоторых вопросах, и не потому, что в отличие от вас, я уже сталкивался с неигроками и даже успел прокачаться до второго уровня. Просто это у меня с рождения имперские замашки, и я мечтаю стать властелином мира. А начинать эту карьеру нужно с клана, благо, такая оказия подвернулась, – отрастающая щетина начала зудиться, и я поскреб подбородок, затем снова посмотрел на фельдшера. – Я вот только одного не могу понять, чем руководствовалась эта гребанная Система, когда делила людей на игроков и не только. Почему в итоге я вынужден был убить Марину, с которой у меня абсолютно точно не было бы никаких проблем, и идти вытаскивать этого опездала, которой доставит мне в итоге кучу неприятностей, я просто задницей это чую?

– Я полагаю, это был риторический вопрос? – Данила успокоился и теперь выглядел немного уверенней. – Если нет, то вот мое предположение: чтобы не только неигроки были тупыми на первых уровнях и у них появился реальный шанс выжить и подняться.

– Логично, и звучит довольно правдоподобно, – я не спешил подниматься наверх, прислушиваясь к тому, что там происходит.

– А почему мы стоим здесь и не поднимаемся? – я не стал указывать Данилу, что его вопрос тоже риторический.

– Мы ждем. Вдруг Толян настолько крут и истинный прирожденный лидер, что сейчас всех порвет на клочки. Вот совсем всех, кто там есть, если, конечно, его дружок не был единственным измененным в этом здании, чего лично я не исключаю.

– Почему? – нахмурился Данила.

– Да потому что еще в приемнике, когда там, кроме нас присутствовала куча народа, я спросил, кого привезли на снимок. И мне ответил только ты, что привез того Тарзана и его друга в качестве сопровождения, который в этот момент находился рядом с нами. Раннее утро, жаждущих проверить свою электрокардиограмму еще нет, на снимке только один пациент. Раз рентген-лаборант не спустился вместе в другом Толяна, то он, скорее всего, не сумел сориентироваться и пал первой жертвой неигрока. Все-таки нож, который сейчас находится у Толяна не на кушетке для пациентов валялся. Он был в пультовой, где, чисто теоретически мог запереться лаборант, но наличие ножа опровергает эту теорию. Так что восемьдесят процентов на то, что наверху никого нет.

– Но все равно остается двадцать процентов на случайность, – добавил Данила. – Например, что подвал заперли слишком поздно и из него кто-то успел выскочить.

– Молодец, возьми с полка пирожок, – я прикрыл глаза. – Если кто-то вырвался из подвала Толян не справится, я знаю, пришлось с этими тварюшками столкнуться. Но я не собираюсь спасать каждого идиота, решившего поиграть в героя, просто мне назло.

– Но, Алексей Владимирович, он же может погибнуть, – Данила нахмурился и посмотрел наверх, откуда не доносилось не звука.

– Может, – я кивнул. – Вот только, если я сейчас помчусь спасать его, то все равно ничего никому не докажу, а единственное, чего я добьюсь, это того, что один недоумок абсолютно уверится в том, что я хочу во что бы то ни стало его контролировать. Он начнет в итоге оспаривать каждое мое решение, не предлагать что-то более разумное, а именно оспаривать, и этим самым может подвергнуть опасности не только себя, но и других выживших. Так что будем надеяться на то, что успеем прийти на помощь, если он все-таки на кого-то нарвется.

– Но, как мы узнаем, что Толян нуждается в помощи? – Данила покосился на мою кожаную броню и наруч. Похоже, до него, наконец-то начало что-то доходить. М-да, этому парню нужно прокачивать интеллект, однозначно.

– Поверь мне, мы узнаем… – я не успел ничего дополнить, как сверху раздался вопль, а затем топот ног. – Вот видишь, – я рванул по лестнице вперед и едва успел прижаться спиной к стене, потому что со второго этажа выскочил с выпученными глазами Толян и понесся вниз, едва не сбив меня с ног. А вот Данила, похоже, увернуться не успел, потому что позади меня раздался грохот и отборнейшая ругань.

Но я уже не смотрел на свалившихся парней, главное, чтобы они шеи не переломали, а остальное сейчас было неважно, как-нибудь без меня поднимутся и разберутся, кто виноват в их падении.

Похоже, все-таки какая-то тварь успела проскочить на второй этаж из подвала, пока в приемники суету наводили и пытались справиться с неигроками, преобразовавшимися среди них. Нужно полностью обезопасить здание, а потом уйти, накрепко заперев. И таким образом обойти все, находящиеся на территории.

Самое большое здание комплекса – пятиэтажное, находящееся возле въездных ворот. Оно стоит на отшибе и одно из немногих, которое не связано с остальными этим чертовым подвалом. Зато в нем аж четыре выхода. Но плюсом является то, что там находится амбулатория, дневной стационар, разные реабилитационные кабинеты, а также лаборатория и администрация, а это значит, что в такой ранний час там должно быть еще меньше народу, чем даже в приемнике, в идеале – вообще никого.

Рассуждая подобным образом, я бегом поднялся на второй этаж и в само отделение входил уже осторожно. Все двери здесь были тяжелые, оббитые свинцом, их было очень непросто открыть. Вообще, это здание стало бы прекрасным убежищем на тот случай, если совсем хреново станет. Запереться в рентгенологическом отделении, и можно оборону держать годами, при условии, что жрать будет что, а в кране не иссякнет вода. Становилось даже интересно, с кем же столкнулся Толян, если сейчас в коридоре, довольно небольшом надо сказать, никого не наблюдалось. Что же это за тварь такая умная, которая открыла одну из дверей, повернув тяжелую металлическую ручку, а потом закрыла ее за собой?

Я остановился посреди коридора и прислушался. Вокруг стояла тишина. От кого так резво убегал парень? Какую дверь мне следовало открыть первой, чтобы, заглянув в кабинет, не подставить под удар спину?

– А-а-а! – я резко развернулся и перехватил руку, с занесенными над головой ножницами.

– Тише-тише, спокойно, – я с трудом удерживал пытающуюся меня прирезать ножницами женщину. – Татьяна, успокойся, не надо меня убивать. – Как я сумел узнать в набросившейся на меня рентген-лаборантке живую женщину, оставалось загадкой даже для меня самого. Может быть, я сумел увидеть блеск ее глаз, может быть, как-то еще. А, может быть, на меня повлияло то, что неигроки не орали, во всяком случае, я пока не встречался с такими, в то время как почти все встреченные мне в подобных обстоятельствах игроки верещали практически одинаково. – Таня, это я, Филин, – я ее пару раз встряхнул, ноль ампер на выходе, никакие доводы на обезумевшую женщину не действовали. Тогда я отпустил одну удерживаемую руку, ту в которой не было ножниц и отвесил ей несильную, но звонкую пощечину. Все-таки это самый быстрый способ привести в чувства кого угодно, независимо от пола, возраста, вероисповедания и других факторов. Татьяна тут же успокоилась. Она поднесла руку к щеке и посмотрела на меня уже почти осмысленным взглядом. Спустя несколько секунд в ее глазах промелькнуло узнавание.

– Алексей Владимирович? – и, разревевшись, она уткнулась мне в грудь лицом, судорожно при этом всхлипывая. Ну что же это такое, неужели все встреченные мною женщины будут теперь рыдать у меня на груди? Неловко похлопав по спине, я слегка отстранил ее от себя, выпустив, наконец, из захвата ее руку с ножницами.

– Что здесь произошло? – Татьяна еще пару раз шмыгнула, сунула свое оружие в карман, потерла глаза и тихо ответила.

– Я пришла на работу пораньше, мы с Михаилом Олеговичем договорились, что я приду раньше на час и уйду тоже на час раньше. Пашка здесь был. Он дежурил сегодня, и пока я переодевалась, сказал, что сегодня ночка адова была. Как-будто я с луны свалилась, и не знаю, что какая-то ерунда ночью творилась. Он снимал конечности того парня… – она замолчала и всхлипнула. – В общем, он попросил меня проявить снимки, потому что уже плохо соображал, после такой-то ночки. Ну, я и ушла в проявочную. Там мне стало нехорошо, сильная рябь перед глазами, вообще почти ничего видно не было. В проявочной итак темень стоит, а тут еще и рябит. Я постояла немного, пытаясь привыкнуть к мельтешне перед глазами, а потом прямо в голове заговорил голос и сообщил, что пришла какая-то Система и что я теперь игрок в какой-то игре. Я пока в темноте глазами хлопала и думала, что у меня такие забавные глюки на фоне ряби, и что пора уже нашего неуловимого мозгоправа поймать и заставить разобраться, что со мной такое приключилось, закричал Пашка. Так страшно закричал… – она замолчала, но буквально сразу же продолжила. – Я в щелку выглянула и увидела, что тот парень бьет Пашку ножом. И что сам он изменился, сильно изменился, а его глаза стали на бельма походить. Я едва не обмочилась от страха, но сумела тихонько дверь закрыть, и ключ повернуть. Этот, после того как Пашку прикончил, пару раз в дверь толкнулся и ушел. Он даже не попытался дверь открыть, просто чуть ли ни лбом ткнулся в нее. Тогда-то я поняла, что тот голос был прав, и что игра не игра, а вот Апокалипсис точно наступил. И что сейчас снаружи полно таких вот тварей, зомбаков чертовых, как тот, который Пашку… – Она в очередной раз всхлипнула, но реветь больше не стала. – Что это, Алексей Владимирович? Какой-то вирус, который людей в зомби превращает?

– Нет, Таня. Наверное, в этом случае нам было бы полегче что ли. Во всяком случае, у нас была бы цель, найти лекарство. А также осознание того, что когда-нибудь все это так или иначе закончится. Только вот это действительно игра. И мы в ней в роле кукол, которыми и играет эта самая Система, хотя, подозреваю, что все же кто-то, кто за ней стоит. Но, хотя бы нам думалку не убрали, и играем мы сами за себя, в том смысле, что самостоятельно принимаем решения. Могло быть и хуже, только представь, что кто-то нам руку в задницу засунул бы и давай двигать, как ему вздумается. Правда, и здесь мы ограничены определенными правилами, но тут уж ничего не поделаешь. – Таня зашла в приоткрытую дверь, из которой выскочила, поплескала себе на лицо водой из крана, и посмотрела на меня.

– А что это на вас надето, Алексей Владимирович? – надо же, она первая, кто заметил мою немного странную экипировку сразу же, как только увидела.

– А на что это похоже? – я был уверен, что здесь, во всяком случае, на этом этаже никого нет. Уж на наши вопли любой неигрок давно бы прибежал, им же тоже нужно развиваться.

– На форму наемника в средние века, – уверенно ответила Таня. – Только в джинсах.

– Ты романов перечитала. Лучше скажи мне, здесь никого такого, как тот парень, не было больше?

– Недавно какой-то был, я его не разглядела, но он с тем самым ножом шел. А как меня увидел, заорал и убежал. Испугался такой неземной красоты, наверное. И больше никого я не видела. Ну, а потом вы пришли. Да, Алексей Владимирович, Пашка, его тело, оно исчезло. Просто исчезло, представляете?

– Представляю, – хотя я не видел ни одного исчезающего тела, но примерно механизм вполне мог себе представить. – У функционалистов никто не мог обосноваться? – уж кому знать, как ни ей, соседи все-таки.

– Не-а, – Татьяна покачала головой. – У них же неделю назад кто-то пеленки одноразовые спер. Всю катушку. А может и не спер, может из наших кто взял, отмотать хотел, а вернуть забыл. Так-то кому они, кроме нас нужны? – я пожал плечами, возможно, что кому-то и нужны, мало ли на свете людей со странностями. – Только после этого функционалисты стали запирать дверь в отделение. Из них никто на работу еще не приходил, когда вся эта жуть началась, – она замолчала, глядя перед собой. – И не придет, похоже, уже никогда. Что же это творится-то, а?

– Не истери, – я предупреждающе поднял руку. – Пошли, найдем того перепуганного, и я тебя в безопасное место отправлю, где сейчас Михаил Олегович по идее должен находится. Вот у него на груди и всплакнешь. Она у Мишки мягкая, не то что моя.

– А вы как будто немного помолодели, Алексей Владимирович, – тихо проговорила Татьяна. – Седины в волосах намного меньше стало, морщинки с шеи почти ушли, да и на лице их меньше стало. А руки и раньше никогда возраст не выдавали, а сейчас так вообще, как у молодого мужика, не старше сорока.

– Вот как, – я задумался. Надо же. Больше чем уверен, что совсем молодым не стану, но даже, если немного, то это все же хорошо будет, наверное. Чисто теоретически, и сила без очков увеличится, да и выносливость, что уж говорить. – Надеюсь не превращусь в итоге в папкин сперматозоид, если все время молодеть буду. – Татьяна не выдержала и хихикнула.

Выйти на лестницу мы не успели, потому что в отделение ворвались, подбадривая себя грозным мычанием, горе-вояки.

– Алексей Владимирович, мы к вам на помо… – Данила резко затормозил. – Э-э-э, похоже, помощь вам не требуется.

– Да, похоже на то, – я не смотрел на него, разглядывая Толяна. – А ты чего сбежал-то? Мог бы и помочь девушке. Все-таки помоложе меня будешь, поактивнее.

– Как это помочь? И где чудище? – Толян недоуменно оглядывался по сторонам.

– Вот чудище. Ты, когда Татьяну увидел, должен был в охапку ее сграбастать и целовать начать, тогда она сразу бы в такую вот симпатичную девушку превратилась бы.

– Чё, правда? – и Толян и Данила хлопали глазами.

– Ну да. Вы что сказку про лягушку-царевну не слышали и в детстве не читали? – Таня не выдержала и рассмеялась. Все-таки у нее истерика, надо поскорее ее к Рогову отправить и его живительному спирту. Шутка ли сколько она времени одна просидела.

– Вы шутите, да, Алексей Владимирович? – Данила перевел взгляд с Татьяны на меня.

– Разумеется, я шучу. А теперь быстро возвращаемся в приемник, где я раздам ЦУ. И только попробуйте меня ослушаться. – Я увидел искру бунта, промелькнувшую в глазах Толяна. Такие искры надо сразу гасить, пока из них пламя не сформировалось. – Того, кто ослушается, я в подвал заброшу, чтобы раз и навсегда научился живых людей от тварей отличать. Правда, вряд ли эти знания вам пригодятся. С вашим уровнем продолжительность жизни в подвале может весьма существенно сократиться, приблизительно до пары минут. Зато в эти две минуты вы больше никогда никого не перепутаете. Всем все понятно? Тогда пошли, я не намерен с вами нянчится. Я все еще надеюсь найти выход из этой локации, потому что у нас нет скатерти-самобранки, а жрать скоро всем захочется. – На этот раз меня послушались и по одному выскользнули на лестницу, быстро спускаясь к дверям, ведущим в приемный покой.

Глава 10

Я отправил Татьяну и моих двух добровольных горе-помощников в хирургию. Они при этом сильно не возникали, даже Толян, до которого, похоже, начало доходить, что в этой игре могут убить, причем навсегда, потому что никаких сохраненок и возрождений не предусмотрено. Он не переставал бурчать, но ушел не сопротивляясь. Я сопроводил их до крыльца, чтобы они никуда по дороге не свернули, дождался, когда дверь за ними закроет дед Степан, который, похоже, когда народ начал подтягиваться, занял свое привычное место на вахте. После этого развернулся и пошел обратно. В том, что старик вернулся к своей привычной коморке с продавленным диваном, не было ничего необычного. А вот то, что Васька и присоединившиеся к нему Ольга и Михаил спокойно того отпустили заниматься привычным для него делом – правильно, глядишь, так и разберутся, кого куда определить, чтобы и польза какая-то была и Система в бездействии не обвинила.

Вернувшись в приемник за Катей, которая никуда не собиралась от меня уходить, я застал ее сидящей на кушетке и смотревшей в одну точку на стене. Я даже обернулся, чтобы посмотреть, что же она такого интересного там увидела. Кроме кровавого пятна на стене ничего примечательного не было, да и пятно это вполне могло остаться и не в результате последних событий, а, к примеру, с ночи, когда резанных, стрелянных и поломанных не успевали подвозить.

– Почти все, у кого кто-то остался в городе, с ума сходят, гадая, что с ними и как, – тихо сказала Катя, не глядя на меня. – У меня вот только кошка дома одна, а я и то переживаю, сильно переживаю, как там она, и как зверей коснулись эти конченные изменения. А те, у кого дети, родные и близкие люди? Это какой-то кошмар, почему все это с нами происходит?

– Я не знаю, – подумав, сел рядом с ней. – Если бы знал, то ответил. Вот только, у меня сложилось такое чувство, что Система немного приглушила подобные эмоции, вроде переживания за оставшихся, тяжелых рефлексий и чувства безысходности, от которого впору пойти и повеситься. А на первый план выдвинула инстинкт самосохранения и страх за собственную жизнь, чтобы подтолкнуть игроков бороться, а не из окон прыгать. Потому что сильных истерик я пока не встречал. Может быть, потом все сильные чувства и вернуться, но пока что страх за собственную жизнь в приоритете. А вообще хорошо, что у нас детских отделений нет и акушерство все в перинатальный центр переместили. Не знаю, как бы я реагировал, если бы думал еще и об этом. Вот только я уже не раз и не два отмечал, что я изменился, стал гораздо спокойнее относится к вещам, которые совсем недавно считал неприемлемыми, например, к убийствам, как к способу выжить и стать сильнее.

– Наверное, ты прав, – Катя всхлипнула, и вытерла пробежавшую по щеке слезинку.

– Я прав, – обняв ее за плечи, притянул к себе. – Работа у меня такая была, быть правым, не думая при этом, принимать решения за секунды, часто на одной интуиции, иначе все, жди костлявую.

– Вот поэтому ты сейчас главный, потому что нельзя долго думать, нужно действовать, принимать мгновенные решения, чаще всего не только за себя, и действовать правильно, иначе всем нам хана, – Катя отодвинулась от меня и соскочила с кушетки. – Куда сейчас?

– В пищеблок. Он не связан с подвалом и там должна быть еда. Проверим, а потом подумаем, как будем действовать дальше. Или оставим все на пищеблоке, или будем перетаскивать куда-то, где можно будет еду на открытом огне готовить. Генератор скоро сдохнет, и света не будет. Странно только, что вода есть.

– А может быть и свет есть? Просто это Система такой антураж создала, чтобы страшнее было? – Катя выволокла большую сумку откуда-то из-под стола дежурного. – Никто же не проверял.

– Я и говорю, проверим, а потом решение примем. Что там у тебя? – я смотрел, как она волочет тяжелую сумку по полу.

– Я собрала тут кое-что, может, пригодится. – Она вздохнула и открыла сумку. В основном в ней находились предметы гигиены, похоже, Катя вычистила санпропускник. Но, она права, все это может пригодиться. Закрыв сумку, я сунул ее в свой инвентарь, посмотрел на ячейку, в которой хранил огнестрел, и закрыл окно. Попробую пока обойтись без него, чтобы потом при большой опасности не остаться с голой задницей.

– Ну что, двигаем? – скальпель я уже из руки не выпускал, нож решил не использовать, он был слишком непривычен для меня, и использовать его в качестве оружия было бы нецелесообразно.

– Как скажешь, – кивнула Катерина. Она-то как раз вооружилась именно ножом, причем тем, который она с собой из своего родного отделения. Тем самым, которым хотела меня на ленточки порезать, за зомбака приняв.

Пока мы шли до пищеблока, то никого по дороге не встретили. Тумана на улице не было, но и солнца я тоже не увидел. Было достаточно светло, но свет казался неестественным. Хотя раньше я этого не замечал, но, возможно, все дело было в том, что мне в те моменты было плевать на освещение – светло, видно достаточно далеко, ну, и ладно.

Сейчас же этот искусственный свет отражался на восприятии, искажая перспективу. Я даже остановился и потряс головой, стараясь вернуть прежнюю яркость картинки.

– Такое чувство, что все здания нарисованы, – пробормотал я, оглядываясь. – Кроме нашего стационара. Но почему? Что в нем такого особенного?

– О чем ты бормочешь? – спросила Катя, напряженно оглядываясь по сторонам.

– Да так, что-то показалось, – пару раз моргнув, я увидел, что зрение вернулось в норму, во всяком случае, строения снова казались именно строениями, а не картонными декорациями фильма ужасов с зомби-апокалипсисом, или разбивающимися на пиксели рисунками в компьютерной игре. – Тебя не напрягает эта тишина?

– Вообще-то нет, – Катя покачала головой. – Здесь мало должно быть народу. Пациенты, которые выжили, по подвалу разбрелись, и ждут идиота, который к ним сунется. Если они, конечно, друг друга не уничтожают, чтобы уровень повысить.

– Это был бы самый печальный вариант, на самом деле, – подходя к дверям пищеблока, я вытащил связку ключей, на всякий случай, чтобы закрыть дверь, если там не обнаружу никаких запоров. Это должно исключить появление непрошенных гостей, решивших заглянуть на огонек, чайку хлопнуть.

Структуру пищеблока я знал плохо, как-то не приходилось раньше часто встречаться. Так что двигаться нужно было весьма осторожно, тщательно взвешивая каждое движение. Но, как обычно, рисовали на бумаге, да забыли про… вот это все…

Войдя внутрь, мы очутились в небольшом тамбуре, из которого вело три двери, кроме входной. Все эти двери открывались во внутрь, то есть, чтобы открыть их с той стороны, нужно было потянуть дверь на себя. Заперев входную дверь, я толкнул ту, что находилась от меня слава.

Неигроки нулевого уровня не могли открыть дверь, если ее нужно было потянуть на себя, если она заперта, да даже, если просто чем-то подперта. Они могли лишь толкнуть ее, и, если дверь открывалась от него, таким вот нехитрым образом преодолеть эту преграду. Я это уже понял, поэтому даже не удивился, когда на меня буквально вывалилась измененная повариха, которую Система и изменения застали в кладовой, куда она пошла за продуктами, чтобы начинать готовить обед, потому что завтрак, по идее, уже давно должен был приготовлен. Всего два удара, и она безвольной куклой свалилась к моим ногам. Никакого лута с нее не упало, да и Система молчала, значит уровень пока оставался вторым.

Развернувшись, я открыл дверь напротив, там никого не оказалось. И вообще, это оказалось служебное помещение, заполненное швабрами, ведрами и тряпками.

– Сколько человек обычно в смене? – спросил я Катерину, но она только пожала плечами. Понятно, значит, тоже не знает. Но тут не наша епархия, сюда бы Борисовну… Эх, Борисовна бы точно пригодилась в плане создания, структурирования и дальнейшего развития клана. Может, еще встретимся, и надеюсь, что не в поединке.

В смене, как оказалось, работало две поварихи и работник кухни. Вот как раз работницу-то я и приговорил в кладовке. Вопреки всем канонам и ожиданиям, поварихи оказались вовсе не дородными дамами, а совсем молодыми девушками, скорее всего, недавно окончившими училище. А я-то все думал, что это пациенты иногда на еду жалуются, причем не каждый день. Наверное, опыт все-таки много значит, и когда в смене не эти пигалицы, а мастера поварешек, то и каша становится как по волшебству гораздо вкуснее.

– Быстро, ко мне за спину, – скомандовал я Катерине, перехватывая руку с ножом, с которым на меня напала первая повариха. Дернув на себя, я резко развернул ее спиной ко мне и нож, который она все еще держала в руке, направляемый моей рукой, вонзился ей в сердце. Тело выгнулось и несколько раз дернулось, прежде, чем обмякнуть. Только после этого я опустил ее на пол.

Раздавшийся вскрик, заставил меня обернуться и выругаться. Катерина, вместо того, чтобы спрятаться за меня, сама первой бросилась на несколько заторможенную тварь, у которой в руках ничего не было, она полагалась на внушительного размера когти, которыми и попыталась достать мою спутницу. И ей это почти удалось. Я бросился к ним как раз в тот момент, когда когти полоснули Катю по плечу, раздирая довольно прочную, надо сказать, ткань футболки и разрезая бретельку лифчика. И тут Катя сделала выпад и воткнула нож ей в грудь, после чего отпрыгнула в сторону. Этого удара хватило, чтобы упокоить бывшую повариху навсегда.

Я не стал ничего говорить, просто подошел поближе, осматривая тело, над которым увидел уже знакомую дымку. Дожидаться, пока появится предмет, я не стал, а подхватил убитую мною повариху подмышки и вытащил из большой комнаты, заставленной столами, с раковинами по периметру и огромным островом плит посредине. В углу я заметил отгороженный уголок, наверное, своеобразная зона отдыха. С того места, где я стоял, было видно угол дивана.

Оттащив тело в то самое производственное помещение, я туда же поместил первую бывшую работницу, после чего снова зашел на кухню.

– У меня уровень повысился, – растеряно проговорила Катя. – А еще, вот, – и она показала мне рубашку. – Здесь к защите плюс один.

– Поздравляю, – я оттащил ее жертву к своим, закрыл дверь и задвинул шпингалет. После чего зашел на кухню. – Я что сказал, чтобы ты держалась у меня за спиной? – процедил я, хватая Катерину за руку и резко разворачивая к себе лицом.

Она успела надеть рубашку, но вот застегнуть ее – нет. А перед этим она сняла разорванную майку и лифчик, в то время, пока я убирал с глаз трупы, которые скоро должны будут исчезнуть, но пока действовали на нервы.