Текст книги "Сверхъестественное. Почти как ангел (СИ)"
Автор книги: Selia Meddocs
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
– Щегодня поедем в Щикаго.
– Так скоро? – удивился Сэм.
– Нет времени тянуть, – Дин прожевал кусок, – Чикаго – большой город, там дофига белокурых цыпочек. А Розалин надо найти быстро. Тем более, Кас не дал нам конкретных координат. Выезжаем на закате.
Дин стряхнул с себя крошки и снова принялся копаться в моторе.
*
Прошел ровно месяц с того самого момента, как я попала в двадцать первый век. Это так много и так мало, что я даже не могу сказать наверняка. Но одно я поняла точно: Мара никогда не оставит меня в покое.
Каждое утро она поднимала меня в семь утра и заставляла меня заниматься вместе с ней так называемой аэробикой.
– Выше! Выше! Резче! Не отлынивай, Роз!
Поначалу я покорно тянула носок, как она и просила, но вскоре начала получать просто неописуемое удовольствие, занимаясь физическими упражнениями. Я даже заметила некоторые изменения в своей и без того идеальной фигуре, что крайне порадовало нас с Марой.
– Я же говорила! Я плохого не посоветую!
Естественно, я соглашалась с ней. Маре нельзя говорить что-то против. Пускай считает, что она права, иначе разразится буря.
А еще я узнала о такой вещи, как шоппинг. На первые же деньги, полученные от Глории, мы с Марой купили немного одежды, среди которой было и маленькое черное платьице. Его-то я категорически не хотела покупать.
– Мара, зачем оно мне? Это же траурный цвет! У нас же никто не умер, верно ведь?
Мара покрутила пальцем у виска:
– Роз, глупенькая, это же классика! Эта вещица никогда не выйдет из моды, даже через сто лет! Перестань спорить и примерь его!
Вздохнув, я отправилась в тесную комнатушку, именовавшуюся примерочной, и натянула платье на себя. Когда я вышла из-за ширмы, Мара ахнула.
– Я же говорила! Ты только взгляни на себя!
Я посмотрела в зеркало и не узнала себя. Кто бы мог подумать, что я из пятнадцатого века! Если бы родители увидели меня в таком виде, они бы без раздумий отправили меня на эшафот, посчитав блудницей дьявола. Платье было немыслимо коротким, обнажая мои ноги выше колен, и обтягивало меня, словно вторая кожа. Полукруглый вырез выставлял напоказ чуть ли не всю грудь, и мне хотелось прикрыться, дабы не светить своим сокровенным местом.
– Я выгляжу, как Вавилонская блудница, – заявила я, поворачиваясь к Маре.
Та закатила глаза:
– Ну Бог ты мой, Розалин! Тебя, часом, не монахини воспитывали?
Я с готовностью кивнула головой, словно это был решающий фактор:
– Ну да, я пять лет провела в монастыре святой Софии.
Но Мара, видимо, мне не поверила:
– Ну и шуточки у тебя, Роз! Решено! Мы возьмем это платье, и ты будешь его носить, чего бы это мне не стоило!
Как я уже говорила, с Марой Сингер спорить было бесполезно. Мы купили платье, и на следующий же день мне пришлось его надеть на танцы.
Несмотря на то, что Глория загружала нас работой по самое не балуйся, Мара всегда находила время для развлечений. Вот и сегодня она надела свое любимое темно-синее платье из искусственного шелка с двумя пышными оборками по подолу, босоножки с каблуками умопомрачительной высоты, ярко накрасилась, выровняла волосы, нанесла на тело духи… Я созерцала все это, словно завороженная. Все это мне не нравилось, ведь в моем времени все было иначе, но, как говорится, с волками жить – по-волчьи выть.
Закончив свои приготовления, Мара повернулась ко мне.
– А ты чего сидишь?
– Я?
– Ну да! Собирайся, сегодня ты идешь со мной.
– Но я…
– Что “ты”, Розалин? Хватит сидеть дома, пошли гулять! Одевай свое новое платье и почесали!
– Почесали что? – опешила я.
Мара звонко рассмеялась:
– Не что, глупенькая, а куда. В клуб. Давай быстрей, мне еще нужно накрасить тебя и прическу забацать.
Я с неохотой встала с дивана, надела платье и повернулась к Маре. Та мигом усадила меня на стул и принялась колдовать над прической, а затем и над моим лицом. Я расслабилась и даже немного вздремнула.
– Готово!
Голос Мары вытащил меня из сладкой полудремы. Я приоткрыла глаза, и… мой сон улетучился. То, что я увидела в зеркале, было на меня совсем не похоже. Мои волосы были собраны в тугой пучок на макушке и перевиты тоненькой золотистой ленточкой. Веки были намазаны темными тенями, ресницы стали еще длиннее и тяжелее, губы подведены чем-то алым и пахнущим клубникой.
Пока я приходила в себя, Мара ловко вдела мне в уши сережки-кольца и брызнула на меня духами.
– Ну, вот как-то так. Как тебе?
Я ответила, отводя взгляд от зеркала:
– Вполне в твоем стиле.
Мара приняла это за комплимент:
– Рада слышать. Вот, обувай туфли.
Мара пододвинула ко мне «машины смерти» и я обула их, готовясь к тому, что мои пятки к концу вечера превратятся в кровавое месиво. Так было с каждой парой обуви, которую я одевала.
Наконец, мы пришли в клуб. Едва увидев, что там творится, мне внезапно захотелось развернуться и убежать домой. Но Мара… Она бросилась с этот разврат с головой. Она с радостными возгласами приветствовала каких-то людей, затем один из парней предложил ей бутылку. Мара отпила от нее и звонко рассмеялась. Я не поверила своим глазам. Вдруг я почувствовала, что кто-то обхватил меня рукой за талию и прошептал на ухо, обдавая малоприятным запахом:
– Чего стоишь как столб, малышка? Пойдем, развлечемся!
Я прямо похолодела. Я решительно сняла чью-то руку со своей талии и сказала:
– Нет, сэр. Уходите.
Пьяный парень хрипло расхохотался и схватил меня за место ниже талии. Я пришла в ярость, что случалось со мной крайне редко и, повернувшись, со всего размаху влепила ему звонкую пощечину. Тот охнул и поспешил убраться восвояси.
Все это мне вконец надоело, и я вышла на улицу, ощущая на себе грязные взгляды.
«Что бы я… да еще раз…» – от возмущения у меня путались мысли. Однако свежий ночной воздух привел меня в чувство, и я решила вернуться в клуб за Марой, пока она еще не успела натворить глупостей. Сцепив зубы, я снова вошла в этот земной ад. Мару я заметила не сразу. Протиснувшись через толпу пьяных, потных тел, беснующихся под оглушительную музыку, я обнаружила свою подружку на диване в обнимку с каким-то парнем. Они полулежали, сливаясь в жарком поцелуе, а парень гладил Мару по обнаженному бедру. Меня чуть не вывернуло, и именно это, да еще и вернувшаяся ярость помогли мне сделать следующее. Я подскочила к парочке и стукнула Мару по плечу. Та оторвалась от парня и удивленно воззрилась на меня:
– Роз, что такое?
– Пошли домой, Мара! Немедленно!
– С какой это кстати? – встрял тот самый парень.
– Не лезьте сюда, сэр, – цыкнула я на него. – Я разговариваю не с вами.
Мара попыталась привести себя в порядок:
– З-з-зачем домой?
– Ты себя видела? Ты…ты…как недостойная, падшая женщина!
Мара и парень рассмеялись:
– Ой, Роз-Роз…
А вот теперь мое терпение лопнуло окончательно. Я схватила ее за руку и дернула на себя. Мара ойкнула и упала на меня. Я удержала равновесие и потащила ее за руку. Кое-кто рассмеялся, и Мара, почувствовав издевку над собой, попыталась вырваться. Но я все-таки вывела ее наружу и потащила по улице.
Мара заныла:
–Роз…Каблуки же сломаю, ну…
Я резко повернулась:
– Каблуки, да? Терпи, голубушка!
С горем пополам я довела пьяную подружку домой и швырнула на диван. И тут до меня донеслись сдавленные рыдания. Мара плакала, вся ее краска давно потекла вместе со слезами. Размазывая макияж по лицу, она закричала на меня:
– За что ты так со мной???
Я устало села на пол рядом с диваном и скинула с себя туфли.
– Это во благо.
– Ты опозорила меня на весь клуб!
– Мара, неужели ты не понимаешь, что это ужасное место?! Зачем ты ведешь себя так? Зачем ты меня привела в это место, в эту клоаку? Ты же пьяна, как видавший виды моряк! Ты ведешь себя как продажная женщина! И именно из-за этого я вытащила тебя из этого места, ведь мне не все равно, что будет с твоей душой!
– Моей душой? Да что ты знаешь о моей душе! Что ты вообще обо мне знаешь?
– Вот именно, Мара, я тебя не знаю, равно как и ты меня. Но раз уж мы живем под одной крышей, изволь мне все рассказать.
Мара в отчаянии взъерошила волосы и скривила лицо в страдальческой гримасе. Наконец, она заговорила:
– Хорошо. Но только дашь-на-дашь.
Я кивнула и приготовилась к рассказу Мары.
========== Ужасная и невероятная история Мары Сингер ==========
С наступлением вечера Винчестеры снова тронулись в путь. Дин был напряжен и сосредоточен, на лбу пролегла глубокая складка. Ему не давала покоя одна вещь: почему Кас не может сам найти Розалин и защитить ее? Складывается впечатление, словно они с братом – мальчики на побегушках: найди Розалин, приведи Розалин, охраняй Розалин, отдай Розалин Небесам… А Сэм сидит себе спокойнехонько, словно падший ангел не собирается напялить на себя его шкурку и испоганить оболочку потенциального ангелочка каким-нибудь захудалым демоном.
Дин покосился на брата. Тот спокойно читал газету, неспешно проглядывая каждую статью. Винчестер-старший улыбнулся уголками губ и прибавил газу. Чем быстрей они доберутся до Чикаго – тем лучше. Кто знает, сколько времени им придется там пробыть, не имея никаких координат.
В Чикаго они приехали под утро. И только тогда, когда Импала подравнялась с ближайшим полицейским участком, Сэм встрепенулся и негромко сказал:
– Дин, мы не учли один немаловажный факт.
– Какой такой факт?
– У нас нет ни одного фото с Розалин. Если мы пойдем в участок с требованием найти длинноволосую блондинку с сине-зелеными глазами по имени Розалин Марвелл, нас, мягко говоря, неправильно поймут. Тем более, у нее нет ни паспорта, ни водительских прав, ни вообще какого-либо документа, подтверждающего ее личность. Ее вообще в природе нет, раз уж на то пошло.
Дин задумался. Слова Сэма не были лишены смысла.
– Ну ты же у нас умный! Придумай что-нибудь! – сказал Дин, снова заводя мотор. – Ну а пока надо остановиться в каком-нибудь мотеле да перехватить чего-нибудь.
«Придумай что-нибудь… Ишь, какой деловой!» – подумал Сэм, разрабатывая план действий по поиску иголки в стоге сена, то бишь девушки из Средневековья в современном мегаполисе.
*
– На самом деле, меня зовут не Мара Сингер. Мое настоящее имя – Марианна Гиндельстерн, я родом из Дании. До десяти лет я воспитывалась любящими родителями, окруженная заботой и любовью со всех сторон. Стоило мне только пальцами щелкнуть, как я получала все, что хотела. Мои родители могли позволить все это, причем с кронами они расставались безо всякого сожаления. Как и каждая девчонка, я любила мечтать о всякой чепухе: о принце на белом коне, говорящих животных и прочей лабудени. Но я даже представить себе не могла, что все изменится так кардинально.
Я тогда мало что понимала, но тоже заметила, что отец стал все реже приходить домой, а мама стала все чаще плакать… Оказалось, что отец, мягко говоря, нашел себе новую жену и ушел от моей матери. К чести ему будет сказано, он оставил нам абсолютно все, нажитое совместной жизнью с мамой. И вот тут-то меня ждал новый удар: мать вышла замуж во второй раз, за брата своей лучшей подруги, Маркуса. Я ревела, не переставая, обвиняя мать в том, что она предала меня, бросила так же, как и отец. И самым обидным было то, что она отвечала на мои обвинения молчанием. А тем временем я росла, взрослела, и к пятнадцати лет полностью сформировалась, как девушка. Это не укрылось от взгляда моего отчима. Когда я попадала в поле его зрения, он не отводил от меня глаз, мысленно раздевая. От этого мне было так гадко, словно на меня вылили ведро с помоями.
И вот, одним «прекрасным» днем, мать уехала в Копенгаген по делам, оставив меня и своего мужа одних во всем доме. Прислуге отчим в тот день дал выходной (специально, видимо, козел!). Я в своей комнате в это время штудировала учебник биологии, подготавливаясь к грядущим экзаменам.
Маркус неслышно, словно кот, прокрался в мою спальню и закрыл ее изнутри. Я лежала на кровати на животе, положив учебник на подушку и подперев кулачками лицо. Помнится, я пыталась вникнуть в строение головного мозга человека. Маркус присел на краешек кровати и начал задавать мне отвлеченные вопросы типа «Чего учишь?» и «Как дела в школе?». А его рука тем временем поползла к моим ягодицам и дальше. Я была в шоке! Я, наверное, подскочила вверх метра на три и забилась в угол. А Маркус наступал на меня с дьявольской улыбкой, приговаривая, что мне нечего бояться, что можно больше не скрывать наших чувств друг другу, что он ненавидит эту жирную свинью (мою мать, в смысле), и даже если я не хочу его, то мне некуда деваться, и он все равно меня получит. Я видела, что дверь заперта, что бежать мне не куда, разве что в окно второго этажа. Маркус полагал, что я не дура, которая скорее сломает себе конечности, чем займется чем-то более приятным. И вот он схватил меня. Я яростно отбивалась, но все было вбестолку. Он навалился на меня своей тушей, намертво придавив к полу, и обслюнявил с ног до головы. Мне хотелось умереть, лишь бы ничего не чувствовать… И тут в поле моего зрения попал старинный бронзовый подсвечник, одна из самых старых вещей в доме. До него было рукой подать, стоило только поднапрячься. Я задергалась под телом отчима, пытаясь пододвинуться поближе к заветному оружию. Тот наивно подумал, что мне понравилось и я получаю кайф, а потому издал что-то наподобие хрюка и слегка ослабил хватку. Этого-то мне и было надо! Я дотянулась до подсвечника, схватила его и со всей мочи ударила Маркуса по голове. Тот издал протяжный стон и рухнул на меня всей своей массой. На меня закапало что-то теплое. С громкими рыданиями, я выползла из-под тела своего насильника и отползла в сторону. У меня была истерика. В этот момент во мне что-то сломалось и я рухнула на пол без сознания.
Не знаю, сколько времени прошло, но когда я очнулась, Маркус по-прежнему лежал на полу, а у его головы на полу собралась приличная лужа крови. Я заорала во весь голос и, в спешке открыв дверь, пулей полетела в ванную. Меня стошнило. Когда я угомонила свой желудок, то обессилено привалилась к краю ванны. Напротив меня была зеркальная стена, и я четко увидела себя во всей красе: лицо, волосы и руки в крови, глаза красные от слез, все опухло, волосы спутались, одежда разорвана, кое-где по телу пестрели синяки… Кошмар, одним словом. И я поняла: мне необходимо бежать из Дании, и как можно скорее.
Приняв такое решение, я нашла в себе силы, чтобы подняться, умыться, привести в кое-какой порядок волосы. К себе в спальню я просто не могла зайти, а потому забежала в спальню матери, надела ее узкие черные брюки для верховой езды, бежевую блузу. Затем вытряхнула на кровать содержимое ридикюля и запихала туда все ее драгоценности и несколько сотен крон, найденных в ящичке туалетного столика. Все. Я в последний раз окинула взглядом спальню матери, обвязала ридикюль вокруг кисти и вышла из дому через черный ход. Я шла быстро, насколько это было возможно на дрожащих мелкой дрожью ногах. Во рту я чувствовала металлический вкус крови и молилась Богу, чтобы тушу Маркуса не обнаружили прежде, чем я покину страну.
Я оказалась на пристани. Мимо меня взад-вперед сновали моряки и пассажиры. Пахло рыбой и еще чем-то свежим. Я быстрым взглядом окинула корабли, и мне сразу попался на глаза грузовой корабль «Майами Си». Его трюм был гостеприимно раскрыт, и поблизости никого не было. Пытаясь быть незаметной, я змейкой проскользнула вовнутрь.
Внутри стояли железные бочки. Я открыла одну из них. Она была полна рыбы. Тут раздались голоса, и я, не теряя времени даром, прыгнула в бочку и прикрыла ее крышкой. Я погрузилась в смердящую противную скользкую рыбу, еле сдерживая рвотные позывы. Когда мне стало совсем невмочь, воображение услужливо подсунуло мне картинку с мертвым Маркусом, и мне сразу стало легче. Так я делала и дальше.
По громкому скрежету и лязгу железа я поняла, что трюм задраили и не откроют до самого прибытия. Я не знала, куда поплыву, как я буду выбираться из бочки, и что мне делать дальше. Я думала лишь о том, как бы побыстрее покинуть Данию.
Я потеряла счет времени. Неизвестно, когда отплыл корабль. К тому моменту я, по самую шею в сардине, находилась в полубредовом состоянии. Мне мерещился Маркус с подсвечником в голове; мерещилось, что вместо учебника анатомии я изучаю мозг отчима, с увлечением в нем ковыряясь…
Все это было похоже на бесконечный кошмарный сон. Ни капли воды. Только сырая рыба. И мне приходилось есть сырую рыбу, дабы не помереть от голода. Непонятно только как я совладала с жаждой и естественными потребностями. Казалось, что я сижу в бочке с рыбой целый век. И тут я услышала, что трюм открывают. Мое сердце было готово выскочить из груди. Я набрала в грудь побольше воздуха и закрыла крышку бочки. Я чувствовала, что бочку со мной куда-то несут, затем везут, но боялась даже пошевелиться. Я слышала рев мотора, что подсказывало мне, что я нахожусь на огромной машине. Я решила покинуть свою «диогенову» бочку. Мои конечности меня не слушались. Я открыла бочку и с трудом поднялась на ноги. В нос ударил свежий воздух. Жадно вдыхая его ртом, носом, всей кожей, я вылезла и водрузила крышку на место.
Я осмотрела себя и застонала. Вся моя одежда была безнадежно испорчена. Слава Богу, ридикюль остался сухим внутри. От меня несло так, словно я сама была рыбой. Где бы я ни была, я сразу же привлеку к себе внимание. Я закусила губу, мучительно раздумывая. И тут мое внимание привернуло маленькое окошко, соединяющее кабину водителя и фургон с бочками. Я разработала план действий: необходимо было дождаться, пока водитель покинет кабину фуры, разбить окошко и вылезти в кабину, а оттуда – наружу. План был неплохим, а терпения мне было не занимать. И вот, я дождалась. Водитель затормозил, выключил двигатель и вылез из машины. Когда его шаги стихли, я крышкой бочки разбила окошко, убрала осколки и пролезла в кабину. Потом открыла дверцу и… едва не ослепла от солнечного света. Но мешкать было нельзя. Я побежала прямиком в придорожные кусты, отмахиваясь от веток и сучков. Я бежала вслепую, ведомая лишь интуицией. Бег мой был недолгим. Повеяло свежестью. Я выскочила на берег водохранилища и прыгнула туда прямо в одежде. Я плавала, плавала, плавала… Одежда и волосы от этого вонять не перестали, но стали гораздо чище. Я просушила одежду на ветвях деревьев, находясь тем временем в воде; затем вылезла, обсохла сама, напялила на себя эти жалкие тряпки и вернулась на дорогу. Фуры с рыбой уже не было. Я вздохнула с облегчением и пошла вперед.
На моем пути замаячила табличка: «Чикаго, 2 мили». И я поняла, куда меня занесла судьба. В США. Благо, английский я знала назубок. Я приободрилась и дотопала до окраины города. Там я сперла с бельевой веревки одного дома веселенькое платьице в цветочек, надела его, а брюки и блузку выбросила в ближайший мусорный контейнер.
Дальше все было просто. В ближайшем пункте обмены я разменяла кроны на доллары, на эти доллары сняла на сутки комнату в задрипаном мотеле. Я вымылась до блеска, простирнула платье и завалилась спать. Дрыхла я трое суток. Потом с понурой головой мне пришлось отдать остальные деньги хозяину мотеля за вынужденное дополнительное постояльство и снова уйти.
Я была бомжихой. Факт есть факт. Какие-то старики, греющиеся у костерка, приютили меня ненадолго, угостив кое-какими продуктами со свалки супермаркета. Один из них к слову сказал, что Большой Мо из соседнего переулка – мастак в производстве фальшивых паспортов. Я намотала это себе на ус, и на следующий день отправилась прямо к нему. Свой паспорт я купила за мамин браслет с изумрудами. Я не стала называться Марианной Гиндельстерн. Я сократила свое имя до Мары (МАРианнА), а насчет фамилии вообще не заморачивалась. Раскрыла телефонный справочник на первой же попавшейся странице и ткнула наугад пальцем. Посмотрела, а там написано: «Сингер, Роберт», штат и номер телефона. Я поблагодарила про себя мистера Сингера и подала Большому Мо свои фальшивые данные: Сингер Мара, 13 апреля 1987 г.р., г. Нью-крик, штат Техас.
Через неделю паспорт был у меня на руках. Это позволило мне благополучно продать драгоценности и на часть этих денег снять вот эту квартиру. Потом я устроилась на работу в кафешку Глории, а через пять лет познакомилась с тобой, Розалин. Поэтому я и предложила тебе пожить у меня, ведь мне казалось, что ты влипла в историю, схожую с моей.
А теперь насчет моих похождений в клубе. Я до сих пор не могу оправиться от того, что со мной было, и при возможности посещаю его, заливая дыру в душе алкоголем и позволяя себе расслабиться в объятьях случайного паренька. Это не я такая, Роз. Это все цепная реакция, берущая начало с измены моего отца.
*
Я была в шоке от всего услышанного. Пока Мара рассказывала о своей трагедии, я ревела, как белуга, размазывая слезы по щекам. Мне было ужасно стыдно за свое сегодняшнее поведение, и я решила больше никогда в жизни не расстраивать Мару.
– Прости меня! – пробормотала я, вытирая слезы, льющиеся рекой.
Мара слабо улыбнулась:
– Не стоит, Роз. Ты же не знала. Ты хотела как лучше, теперь я это понимаю. А теперь я хочу услышать твою историю.
Я попала в тупик. Без особых проблем я бы рассказала о своих приключениях, но поверит ли в них Мара? Я начала подготавливать почву.
– Я расскажу. Но пообещай, что ты поверишь во все, что я тебе расскажу, каким бы оно невероятным ни было.
– Ладно, – немного равнодушно произнесла Мара, растирая свои ступни. – Вещай.
Я вздохнула и выложила всю свою историю, начиная с того момента, когда я появилась на свет и заканчивая знакомством с Марой. Когда я закончила, то обнаружила, что Мара смотрит на меня с нескрываемым интересом.
– Так вот почему у тебя такие древние замашки! Ты же прямиком из Средневековья! Что ж, твоя история тянет на фантастический роман и достойна восхищения. Как я поняла, ты в Чикаго скрываешься от неких Винчестеров?
– Да, чтобы они не отправили меня назад.
Мара с шумом выдохнула и откинулась на подушки:
– Это просто дикость, но я тебе верю безоговорочно. И что нам теперь делать?
Я подползла поближе к Маре и взяла ее за руку.
– Мы пройдем все вместе. Так мы будем сильнее.
Мара накрыла мою руку своей:
– Ну что, Розалин Марвелл, графиня Йоркская? Начинаем жизнь с чистого листа?
Я с готовностью кивнула:
–Чего уж там!
========== Не успели… ==========
Винчестерам не везло. Они, как полные идиоты, облазили все бомжатники и бордели (а вдруг?) Чикаго, и все безрезультатно. Розалин словно сквозь землю провалилась.
Вконец расстроенные, они решили зайти в ближайшее кафе, дабы перекусить и обсудить план дальнейших действий.
Когда они вошли, над их головами мелодично зазвенела музыка ветра, извещая двух молоденьких официанток о пополнении клиентуры. Средних лет негритянка выругалась на своем родном языке, а девушки так и покатились со смеху. Негритянка прикрикнула на них:
– Чего стоите, бездельницы? Работы нет? Разве не видите, что у нас новые клиенты? Не видите, что за пятым столиком уже готовы сделать заказ? Мара, Роза, не стойте как истуканы! Работаем, ра-бо-та-ем!
Девушки поспешно схватили подносы и пошли в зал. Едва Розалин вышла из кухни, как сразу же стала бледной, как полотно, и заскочила назад, чуть не сбив Мару с ног.
– Эй, ты чего? – Мара едва не подавилась жвачкой, которую она только что кинула себе в рот.
Трясясь от волнения, Розалин показала пальцем на столик, за который только что сели два парня:
– Видишь тех двоих?
– Ну? Симпатичные.
– Это Винчестеры.
Мара разинула рот от удивления:
– Да ну? Те самые?
– Да. Возьми их на себя, а я пока обслужу пятый столик. Идет?
– Да без проблем, Роз. Будь осторожна!
*
– Дин, признай, что это одно из наших провальных дел.
Винчестер-старший бросил уничтожающий взгляд на брата и снова погрузился в просмотр меню.
– Не говори «оп!» пока не перепрыгнешь, Сэмми. Я нутром чую, что она близко.
– Вы готовы что-то заказать? – миловидная темноволосая официантка приветливо улыбнулась парням и приготовила блокнот, чтобы записать заказ.
Дин расплылся в улыбке:
– Конечно, красавица. Бургер с ветчиной и сыром, бутылку пива и пирог…ммм… – Дин защелкал пальцами, не зная, на чем остановить свой выбор.
– С черникой, – услужливо подсказала официантка.
– Пусть будет с черникой. Сэмми? – Дин покосился на брата.
– Мне овощной салат.
Мара быстренько записала заказ и отправилась на кухню.
Тем временем Розалин шла за заказом, стараясь делать так, чтобы Винчестеры не увидели ее. Она семенила полубоком, скрывая от братьев свое лицо, сетуя на то, что первым ее мог заметить Сэм, сидящий лицом к пятому столику.
– Я вас слушаю? – Розалин наклонилась к парочке студентов, завесив лицо волосами.
Посетители сделали заказ, Розалин запомнила его, с умным видом черкая блокнот (она не умела писать, так как в ее времени женщин грамоте не учили), и так же, бочком, засеменила на кухню.
И тут, на ее беду, из кухни высунулась Глория и рявкнула:
– РОЗАЛИН! ИДИ НА КУХНЮ, БЫСТРО!
Розалин так и обмерла.
Винчестеры переглянулись:
– Розалин?!
Девушка не стала терять время и сломя голову помчалась на кухню. Винчестеры – за ней.
– Стой, Роз! Погоди, давай поговорим!
Посетители кафе некоторое время с удивлением наблюдали эту сцену, а затем снова принялись за пищу.
Розалин заскочила в кухню, и Глория ловко прикрыла двери.
– Спасибо, миссис Митчум! – Розалин перевела дыхание, схватившись за бок.
– Не стоит благодарностей, – голос Глории звучал как-то по чужому холодно и даже злобно.
Розалин взглянула на нее и вскрикнула: глаза миссис Митчум были черными. И тут Роз поняла, что перед ней первостатейное зло, от которого нельзя укрыться.
На крик Розалин выскочила Мара:
– Что такое Роз?
– Не подходи. Глория одержима. Она – демон!
В дверь затарабанили:
– Откройте! Розалин! – Винчестеры пытались вынести дверь.
– Вот черт! – Глория скривилась, словно съела килограмм лимонов. – Снова эти придурки! Ну, не будем терять времени!
В этот миг изо рта негритянки вырвался черный дым и окутал испуганных девушек. Еще момент – и все исчезло. Кухня опустела, только Глория Митчум без сознания лежала у плотно закрытой двери.
*
Винчестеры с усилиями налегли на дверь, и она с треском растворилась.
– Розалин! – крикнул Сэм, окидывая взглядом кухню. Его взгляд упал на толстую негритянку, лежащую без чувств на полу:
– Дин, смотри! Как ты думаешь, она одержима?
Винчестер старший выудил из кармана бутылочку святой воды и плеснул ее в лицо Глории. Ничего не произошло.
– С ней все в порядке. Только где Розалин? – Дин обвел взглядом помещение. – Вряд ли она прячется в шкафу.
– Точно. И где та самая официантка, которая обслуживала наш столик?
Раздался стон.
– Она приходит себя, Дин. Может, она знает, куда исчезли девушки. Вспомни девушку, в чьем теле была Мэг! – Сэм многозначительно посмотрел на брата.
Дин сосредоточенно кивнул:
– Я займусь этим. А ты разберись с посетителями кафе. Выведи их отсюда от греха подальше.
Сэм исчез за дверью, а Дин присел на корточки рядом с женщиной.
– Мэм? Вы в порядке?
Глория с трудом открыла глаза:
– Нет. Что со мной? Как я оказалась на кухне?
– Последнее ваше воспоминание, мэм?
Глория приподнялась, и Дин помог ей сесть на стул.
– Вы кто? – спросила женщина, сконцентрировав свой взгляд на парне.
– Я Дин Винчестер, и я тот, кто сможет помочь вам. Прошу вас, расскажите все, что вы помните.
Глория потерла виски подушечками больших пальцев.
– Последнее, что я помню – это то, как я выходила из магазина. А дальше – провал, пустота. Что со мной произошло?
– Вы были одержимы демоном. И не надо смотреть на меня, как на сумасшедшего. Я к этому уже привык. Лучше сосредоточьтесь и вспомните: возможно, у вас в голове крутятся какие-то слова, названия городов или имена?
Глория отвела взгляд. Задумалась. Затем ответила, глядя в упор на Дина:
– Три слова. Люцифер. Мидлбери. Оазис.
– Спасибо, мэм.
Дин вышел из кухни. В пустом зале кафе его ждали Сэм и Кас. Оба смотрели на него с немым вопросом.
Лицо Дина не выражало никаких эмоций. Он составлял план последующих действий.
– Сэм, звони Бобби. Мы отправляемся в Мидлбери. И ты, Кас, нас понесешь туда.
Ангел запротестовал:
– Но ведь так я растеряю последние силы!
– Кас, не будь мудаком с крыльями! Не забывай, что мы помогаем тебе исправлять ваш небесный косяк. Поэтому не ной и готовь свои крылышки к групповому перелету.
Кастиэлю оставалось только одно – подчиниться. Он знал: со старшим Винчестером спорить бесполезно.
========== Горечь ==========
Мидлбери, штат Вермонт.
Последнее, что запомнила Мара перед тем, как ее поглотил черный дым – это немой ужас в глазах Розалин и чей-то ледяной смех. Дальше – полная тьма и отсутствие каких-либо ощущений. Пришла в себя она уже в каком-то заброшенном помещении, будучи крепко привязанной к стулу. Девушка сделала слабую попытку высвободиться, но сразу осознала, что ее попытки ни к чему хорошему не приведут и замерла. Позади нее кто-то тихо застонал и зашевелился.
– Роз? Это ты? – прошептала Мара, слегка повернув голову.
Раздалось нечленораздельное мычание.
– Значит, ты, – констатировала девушка с тихим вздохом.
– Мара? – пробормотала Розалин, с трудом открывая глаза. – Ты цела?
– Более-менее. Пострадала только моя самооценка.
– Что-то серьезное? Тебе больно? – в голосе Роз слышалось участие и беспокойство.
Мара еле сдержала смешок:
– Скорее, нет, чем да.
Девушки снова замолчали и осмотрелись. Они находились в мрачной тесной комнате, оклеенной оборванными цветастыми обоями. С потолка капала вода, скапливаясь в небольшой луже на полу. В конце комнаты находилась дверь, когда-то окрашенная в белый цвет. И больше ничего. Ни окон, ни мебели.
– Похоже, мы влипли, Роз, – проговорила Мара с кислой ухмылкой.
– Разве тебе не страшно? – Розалин было тяжело говорить. В ее горле застрял комок, дыхание перехватывало от отчаяния.
– Мне? Нет. После того, что я пережила в пятнадцать лет, мне уже ничего не страшно. И если мне придется защищать свою жизнь, я убью противника без колебаний.
– Ты страшный человек, Мара. Подумать только…
Девушка ничего не ответила. Ей было нечего сказать.
*
Дин, Кас, Сэм и Бобби собрались в тесной кухне старого дома Сингера. Дин потягивал пиво из бутылки, Сэм копался в ноутбуке, ангел безучастно смотрел в окно уже часа два, а Бобби реанимировал подгоревшие блинчики. Стояла тишина, прерываемая лишь щелканьем клавиатуры и кряхтением Бобби. Наконец, Сэм вздохнул и захлопнул ноут.
– Что-то нашел? – поинтересовался Дин, заглядывая через плечо брата.
– Ничего толкового. В Мидлбери нет ничего с названием «Оазис».
– Может, в голове той тетки все перепуталось? – предположил Бобби, отскребая подгоревшее.
–Возможно. Но кто даст нам стопроцентную гарантию тому, что она не врет? В Мидлбери как раз наблюдается резкое изменение погоды, ураганы, падеж скота, массовые самоубийства и помешательтва…
