Текст книги "Бессмертные (СИ)"

– Я вызываюсь добровольцем! – громко объявил Скорпиус, вскинув руку в воздух, чтобы его заметили. Сердце колотилось как бешеное, и он не сразу услышал, что его попросили выйти вперед, зато когда эти слова добрались до его мозга, все внутри Скорпиуса возликовало.

Наконец-то ему удалось это сделать!

Он осторожно пробрался сквозь толпу подростков, которые с подозрением и удивлением разглядывали его, но тотчас опускали глаза, стоило только ему встретиться с ними взглядом.

– Назови свое имя, трибут, – раздался низкий голос ментора, Пола Толстоватого, заполняющий все пространство. Скорпиус чуть не споткнулся от неожиданности, не ожидая такой громкости, и вздернул голову.

– Скорпиус Малфой, – максимально твердым голосом объявил он, забравшись на возвышение. Выждал несколько секунд и взглядом нашел своего отца.

На лице Драко не было написано ни единой эмоции, и только плотно сжатые губы выдавали некое недовольство. У Скорпиуса на миг екнуло сердце, когда он представил, насколько на самом деле разгневан сейчас отец, но он тут же одернул себя. Пути назад уже не было, а если бы и был… Он не мог позволить себе упустить эту возможность: через пять лет, когда будет следующая Жатва, он уже не пройдет по возрасту, а попасть в Игры было для него единственным шансом. Шансом сделать что-то.

Отогнав от себя ненужные сейчас мысли, Скорпиус перевел взгляд на побледневшую мать. Ее тонкие пальцы вцепились в плечо сестры, так что Дафна морщилась и с явным неудовольствием косилась на Скорпиуса, как бы спрашивая, стоила ли его благородная цель этого неприятного ощущения. Он изобразил подобие улыбки, надеясь, что это успокоит мать, но та только еще больше побелела и, казалось, была готова лишиться чувств.

– Поприветствуем новых трибутов – Хелен Пьюси и Скорпиуса Малфоя! – в наступившей тишине голос Пола звучал еще более выразительно и с некой угрозой.

Люди неуверенно захлопали, и поднялись шепотки. Скорпиус видел, что многие обращают свои лица в сторону Драко и Люциуса, недоумевая, как они – особенно последний – позволили своему отпрыску вызваться добровольцем. Поступок Скорпиуса был в глазах каждого присутствующего на площади настоящим бунтарством, ходом против семьи, хоть и в угоду Государству. Отношение Малфоев к Играм было известно каждому, и, хоть об этом и не говорили, никто не сомневался, что они не станут более ввязываться ни в какие затеи Темного Лорда. Только не после того, как их отправили во Второй дистрикт.

Об этом до сих пор ходило много разговоров – как, почему Пожиратель из ближнего круга и его семья, в том числе совсем маленький внук, оказались изгнанными, что они натворили, чтобы всерьез разгневать Лорда? Некоторые верили в наличие за всем этим какого-то тайного плана – теперь-то, наверное, их подозрения только усилятся…

А ведь семья Пьюси, насколько Скорпиус знал, тоже не доверяла Малфоям, считая, что у них есть какая-то миссия в дистрикте, и с опаской относилась к ним, стараясь держаться подальше в любых делах. Интересно, что Эдриан скажет своей дочери в напутствие?

Чувствуя всеобщее смятение, Скорпиус распрямил плечи и бросил довольный взгляд на свою новую союзницу. Хелен внимательно оглядела его и, передернув плечами, фыркнула, будто сделав вывод: несмотря ни на что, Скорпиус не заслуживал особого внимания.

И это его, в целом, устраивало. Чем меньше она знает о его целях и планах, тем лучше.

Правда, Скорпиус и сам толком не знал, что именно – понимал только одно: что-то нужно делать. Отец буквально отрекся ото всех дел, связанных с устройством послевоенного мира, и Скорпиусу было немного боязно вот так высовываться на всеобщее обозрение. Но появившаяся еще в детстве навязчивая идея – “я хочу, чтобы этот мир стал лучше, я хочу изменить его к лучшему” – не давала покоя.

У него на самом деле был только один шанс. Нужно было выглядеть способным сделать что-то, нужно было иметь вес в обществе, а не пылкие юношеские мечты и прогремевшую на всю страну фамилию. А для этого точно необходимо было пробиться в столицу, поближе к сердцу Панема, поближе к Темному Лорду…

Победить в Голодных Играх.

Перед дверью в комнату, где его уже ожидали родители и Дафна, Скорпиус на мгновение замер и глубоко вдохнул, расправляя плечи. Мать будет плакать, Дафна начнет корить его, но только так, в шутку, а вот отец – его реакцию Скорпиус предугадать не мог. Может быть, Драко даже знает, ради чего сын все это затеял, а в таком случае… Но нет, ведь он уже стал трибутом, никто не имеет права не пустить его на Игры. Никто.

Я хочу изменить этот мир к лучшему.

Скорпиус рывком распахнул дверь.

========== Глава №1 ==========

Поезд мерно стучал колесами, увозя все дальше и дальше от родных мест. Альбус сидел с отсутствующим видом около окна и пытался ни о чем не думать. За окном мелькали поля, зеленые лужайки, светило все то же неяркое солнце, что душным маревом висело во время Жатвы над площадью в Пятом, но Альбусу было не до красивых видов. Он ехал на смерть и знал это.

Дверь в купе приоткрылась, и на сидение напротив бесшумно опустилась его соратница и товарищ по несчастью.

– Ну, как ты, Юдж? – спросил Альбус, с трудом взяв себя в руки.

– Нас искал Брион, наш ментор, – вместо ответа сообщила та. – Сидит, пьет вместе с Матильдой и на чем свет стоит ругает всех и вся. Смельчак.

– Просто он пьян, – Альбус пожал плечами. – И ненормальный. Все это знают. Я не понимаю, как ему удалось победить когда-то в Играх.

– Возможно, как раз благодаря своей ненормальности, – меланхолично предположила Юджиния и зябко повела худенькими плечами. – Это ведь… страшно. Мне страшно, Эштон. Если и удастся выжить, то… все равно: пройдя через такое, нормальный человек становится чокнутым. А может, это вообще главное условие выживания?

– Что же теперь – нам тоже с ума сойти? – на секунду забывшись, мимолетно улыбнулся Альбус, но тут же снова помрачнел и поднялся с места. – Хорошо, пойдем к Бриону. Узнаем, что он там хотел.

– …Отличное Огневиски, Матильда, – расслышал Альбус, разыскав, наконец, купе своего ментора и открыв дверь. И еле заметно поморщился: он не знал, существовал ли хоть один день за всю жизнь Бриона-Победителя-Голодных-Игр, чтобы тот не взял в рот ни капли спиртного? Он очень в этом сомневался.

Тихо войдя, Альбус присел на краешек скамьи и отрешенно уставился в пол, не говоря ни слова. Юдж проскользнула вслед за ним и уселась прямо напротив продолжающего разглагольствовать о какой-то ерунде ментора.

– Вы собираетесь рассказать нам хоть что-нибудь по поводу предстоящих Игр? – потребовала она, решительно прерывая его болтовню. Тот кое-как сфокусировал на ней блуждающий взгляд. Вид у него был такой, будто он до этого вообще не подозревал о двух юных трибутах, с некоторых пор находящихся под его началом.

– Потише, девочка, – сказал он и отставил пустой бокал в сторону. Откинулся на диван, вольготно развалившись на нем, и расслабленно улыбнулся. Помолчал, не обращая внимания на буквально впившиеся в него два горящих взгляда. – Прежде всего, – начал наконец, снова машинально потянувшись к бутылке, – вам необходимо научиться следить за языком и всегда себя контролировать. Хогвартс – любопытнейшее местечко. Там повсюду колдовизоры и прослушивающие чары. Повсюду! – он развязно хмыкнул.

– Что, и даже в туалете или душе? – поинтересовался Альбус, поднимая голову. Ему было плевать на наставления и возможные полезные сведения от Бриона. Ему было на все плевать – все равно все погибнут, рано или поздно, так какая разница? А вопрос он задал чисто из духа противоречия – их почти недоумок-ментор все больше вызывал глухое раздражение и желание нагрубить ему.

Тот неожиданно уставился на него с некоторым любопытством и даже отложил недоеденный кусок в сторону.

– А парень быстро соображает, – сообщил он. Вся фигура его, наконец-то, подобралась, утратив свою деланно-глумливую развязность, и он одобрительно уставился на Альбуса. – В точку, Эштон. Единственное их слабое место – отсутствие шпионских штучек в означенных местах. Это значит, что в крайнем случае можно использовать их, чтобы сделать что-то, не предназначенное для посторонних глаз и ушей. Я сейчас имел в виду – посоветоваться или разработать план, – Брион снова издал дурацкий смешок. Но теперь Альбуса это уже не сильно раздражало – он постепенно начал привыкать к манере поведения своего ментора. И впервые возникло такое чувство, что… можно побороться. Что-то вроде азарта, а не тоскливой обреченности, как всего полчаса назад.

– Подъезжаем! – своим обычным, идиотски-жизнерадостным тоном оповестила всех Матильда, глянув в окно. – Вставайте, ребятки, вы должны быть лучше всех!

***

Ужин устроили в огромном зале, и по дороге туда Пол успел выдать кучу наставлений: как вести себя с другими трибутами, с наблюдателями, с персоналом, о чем не стоит говорить и так далее. Хелен с сосредоточенно-равнодушным видом кивала всякий раз, когда суровый глаз ментора обращался в ее сторону, а вот Скорпиус… Он не пропускал все это мимо ушей, нет. Просто… Просто это не казалось важным.

Возможно, он попадет в какую-нибудь нелепую или неприятную ситуацию и пожалеет об этом. Возможно.

Но что-то ему подсказывало, что большая часть остальных ребят чувствовала себя сейчас гораздо менее уютно, чем он, и уж точно не собиралась строить какие-либо козни прямо во время первого совместного пиршества. В конце концов, они все были еще подростками – детьми! – не старше Скорпиуса. Кажется, только девочке из Третьего дистрикта было недалеко до девятнадцати, да и то, она казалась такой маленькой, что вряд ли была способна что-то затевать и выяснять.

Опасаться стоило только трибутов из Первого – единственных, кто, кроме Скорпиуса, выступили добровольцами – и… Хелен Пьюси, да.

Не то чтобы она правда могла угрожать ему. Но она была хитра и достаточно сообразительна, а также явно хотела жить, а, значит, могла сделать что угодно. Впрочем, Скорпиус ее знал (или думал, что знал), значит, все было не так уж страшно.

Придержав стул Хелен, Скорпиус опустился рядом, но проигнорировал ее вежливый кивок. Это была привычка, простое, привитое с детских лет действо, – пора было избавляться от этого. Потом, когда он попадет в высший свет Панема, этикет ему точно пригодится, а в ближайшие… как минимум пару недель самым главным будет остаться в живых.

Он пробежался глазами по остальным трибутам. Тринадцать соперников. Тринадцать… девчонок и мальчишек, которые в иных обстоятельствах бежали бы отсюда как можно дальше.

Интересно, есть такие, кто уже сдался?

Внимание Скорпиуса привлекла темноволосая девушка на дальнем конце стола – она что-то с пылом объясняла своему напарнику. На мгновение Скорпиусу показалось, что они брат с сестрой: оба бледные, хмурые, с прямыми темными волосами, – но потом он узнал в неизвестном пареньке Эштона из Пятого дистрикта. Сына Гарри Поттера.

Поттер выглядел так, будто недавно проснулся – волосы чуть растрепаны, верхние пуговицы рубашки расстегнуты, глаза беспорядочно скользят по сидящим за столом. Скорпиус встретился с ним взглядом, и Поттер на пару мгновений задержался, рассматривая его так же равнодушно, как и остальных.

Может, как раз он и был среди тех, кто уже отказался бороться. А может и нет, не стоило делать вывод только по одному такому взгляду.

Скорпиус подумал, что от чего-то Поттер все-таки отказывался. От окончательного понимания, во что он попал?

Неожиданно раздалось несколько странных щелчков, и хотя еще не все места за столом были заняты, на нем неожиданно появились кушанья. Скорпиус растерянно уставился на возникшую прямо перед ним тарелку ароматного мяса. Магия. Он, конечно, видел, как отец колдует, но всего несколько раз. Нарцисса бралась за волшебную палочку гораздо охотнее, да и, как понял Скорпиус, была менее ограничена в использовании волшебства.

Здесь же, видимо, по мановению руки можно было обслужить огромный обеденный стол. И, судя по лицам наблюдателей и менторов, в этом не было ничего необычного.

Сам он, конечно, колдовать не умел – обучение детей волшебству было не рекомендовано, то есть практически под запретом, – и мог только контролировать всплески стихийной магии. А еще он – хотя родители об этом вряд ли знали – владел одним заклинанием. Одним единственным, Вингардиум Левиоса, но это все же давало ему ощущение сопричастности к таинственному миру магии.

Когда-то, подумал Скорпиус, магия действительно использовалась повсеместно. Когда-то это были не рассказы старших, а обыденное действие. Реальный волшебный мир. Когда-то…

Интересно, что было бы, если бы история сложилась по-другому? Как бы он, Скорпиус, жил?

Может, и Голодных Игр бы не было?..

Он помотал головой, чувствуя, что мысленно забредает совсем не в ту степь.

Никаких “если бы”. Какая разница, что было бы, – прошлое уже не изменить.

Изменить можно только будущее.

И с ним за столом сейчас сидел сын человека, который неоднократно пытался изменить этот мир. Хм. Вполне могло статься, что этот Эштон не такой уж и простак. Наверняка от него теперь, раз уж он попал сюда, тоже чего-то ждут.

Скорпиус вдруг впервые всерьез осознал, что где-то в Панеме, возможно, есть люди, желающие переворота. Настоящего переворота. Революционеры.

Самой странной и нереальной была мысль, что они тоже хотят изменить этот мир.

Как и он сам.

Он еще раз бросил взгляд на Эштона.

***

Поздно ночью Альбус лежал в постели, вспоминая все события этого длинного и чертовски тяжелого (хотя, как он понимал, настоящие трудности еще впереди) дня.

Хогвартс действительно оказался “занятным местом” – пройдоха-Брион ни капли не соврал. Чего только стоила эта поездка на каретах, которые передвигались сами по себе! Как бы ни давили на Альбуса напряжение и страх, притупляя остальные эмоции, но все-таки это было… нечто. Особенно, если учесть, что про магию Альбус знал только понаслышке, ни разу в своей жизни не увидев настоящего колдовства. В смысле – осознанного, потому что те жалкие всплески стихийной магии, которые проявлялись у него несколько раз в детстве, Альбус и за магию-то не считал. А отец и мама, стоило их попросить рассказать о волшебстве, сразу мрачнели и начинали шикать на него и нервно озираться. Они боялись – ведь эта тема была под строжайшим запретом. До сих пор.

Ужин в огромном помещении с необычным потолком – Большой зал, кажется? – тоже производил впечатление, особенно – внезапно появившаяся на столах из ниоткуда еда. Впрочем, кратковременные восторг и удивление довольно быстро сошли на нет, и Альбус принялся вяло ковырять вилкой в тарелке, рассеянно оглядывая всех присутствующих за столом – своих будущих соперников. Взгляд скользил и скользил по лицам – растерянным, встревоженным, невозмутимым, самодовольным… и наткнулся на внимательные серые глаза, смотрящие с любопытством и… будто оценивающе. Поттер едва заметно вздрогнул, бегло осмотрев обладателя серых глаз – обычный светловолосый парень, довольно сухощав (насколько можно было понять с данного угла обозрения), но развит и тренирован – это чувствовалось во всем его облике, в неуловимо сильных и гибких движениях и жестах. Альбус поспешно отвел взгляд, продолжая осматривать будущих участников Игр.

– Что ты там пытаешься рассмотреть, Эш? – раздался рядом тихий шепот Юджинии, отрывая его от созерцания. – Ты почти ничего не съел, – упрекнула она с какой-то взрослой материнской заботой, хотя и была младше Альбуса на год. – Помнишь, что сказал Брион? С завтрашнего дня у нас начнутся тренировки, и нам понадобятся силы.

– Мне не хочется, Юдж, спасибо, – отрешенно качнул он головой.

– А ты через “не хочется”, – мягко, на настойчиво сказала Юджиния. – Или ты собираешься умереть еще на стадии тренировок?

– Да, – вздохнул Альбус, – наверное, ты права, – и он сосредоточил свое внимание на тарелке перед собой, через силу поглощая еду и не отвлекаясь больше ни на что постороннее. Еще некоторое время он чувствовал на себе чужой пристальный взгляд, но голову больше так и не поднял.

***

Весь следующий день Альбус провёл как во сне. Завтрак, знакомство с замком, обед… Всё прошло будто мимо, а Альбус лишь наблюдал за собой со стороны. На первой тренировке он слегка очнулся, потому что тренер, Саймон Хуч, устроил поступившим в его распоряжение трибутам довольно жёсткую разминку и проверку на прочность и выявление индивидуального порога выносливости у каждого. Это было тяжело – действительно тяжело, и Альбус всё чаще дышал через рот, облизывая абсолютно пересохшие, отдающие горечью губы.

– На сегодня все, – целую вечность спустя объявил, наконец, тренер, делая отмашку своим подопечным. – Полчаса на душ и отдых, а после – ужин. С завтрашнего дня в тренировки добавляются занятия по магии – краткий курс заклинаний, которые могут понадобиться вам на Игре, поэтому с утра вас заберет Джеффри Оливандер. Он раздаст вам волшебные палочки и объяснит основы. А с двух до шести опять придёте на мои тренировки, и в таком режиме будете существовать до самого начала Игры. Идите, что встали? – прикрикнул он на замерших в недоверчивом ожидании юных трибутов. – Уже не полчаса, а двадцать минут! Не успеете – ваши проблемы! – И все засуетились, торопливо скидывая с себя различное снаряжение и устремляясь к выходу из тренировочного зала.

Альбус слегка замешкался, подхватывая свою куртку, оставленную на лавке в углу, и ускорил шаг. Спешно пересек помещение, почти не смотря перед собой, и столкнулся в дверях с кем-то, тоже припозднившимся.

– Эй, аккуратнее! – раздался над самым ухом слегка насмешливый голос. Альбус вскинул взгляд: перед ним стоял тот самый вчерашний светловолосый парень, который смотрел на него за ужином. Теперь он знал – это Скорпиус Малфой, трибут из Второго.

– Извини, – произнес Альбус негромко и попытался проскользнуть мимо парня, торопясь успеть в душ, но тот вдруг дернул его за запястье, задерживая. Быстро огляделся, словно проверяя, нет ли кого рядом, и приблизился почти вплотную.

– А я тебя знаю, – протянул он, не обращая внимание на слабые попытки Альбуса выпростать руку и отшатнуться. – Ты же сын Гар… – Малфой запнулся, воровато озираясь, видимо, вспомнил про следящие чары, которыми, как всем трибутам уже было известно, Хогвартс был буквально напичкан. – В смысле – наши отцы хорошо знали друг друга. Эштон, верно? А я Скорпиус.

– Я в курсе, – пробормотал Альбус, все еще машинально дергая рукой и пытаясь сообразить, что от него могло понадобиться Малфою. Вряд ли тот сумеет извлечь из него какую-то выгоду – ведь Альбус по части тренировок был не так уж и хорош, в отличие от самого Скорпиуса, который сегодня, честно говоря, поразил воображение Поттера своими умениями и навыками. – Нас всех представляли друг другу перед тренировкой, если помнишь.

– Я помню, – слегка напряженно улыбнулся тот. – Но предпочитаю знакомиться лично.

– Мне… мне надо идти, – Альбус все-таки освободился от крепкой хватки и шагнул вперед, намереваясь улизнуть. Он почему-то неловко ощущал себя в присутствии этого парня, к тому же, не понимал, что у того на уме, и это настораживало и слегка пугало.

– Погоди, – окликнул его Скорпиус, но Альбус лишь ускорил шаги, скрываясь за поворотом и со всех ног устремляясь в душ. Надо успеть на ужин – иначе его туда просто не допустят. И хотя есть по-прежнему не очень хотелось, Юджиния вчера была права – следует запасаться энергией, силы ему еще понадобятся.

***

Скорпиус не хотел развязывать спор: правда, ему и мысли такой в голову не приходило. Во всеуслышание высказывать свое мнение о нормах образования (то есть, косвенно, о политике Панема) было довольно опасно.

Но когда Хелен, презрительно поджав губы, в ответ на неосторожную реплику паренька из Третьего дистрикта заявила, что далеко не все способны обучиться магии, а значит, и нечего тратить на них время и нервы, – Скорпиус не выдержал:

– И кто же будет определять, кого имеет смысл учить, а кого нет? – изобразив вежливую улыбку, спросил он, слегка повернув голову в сторону Хелен.

– Тот, кого обучали магии и… всяким штукам.

– А вдруг этого человека не обучали?

– В смысле? – Хелен вскинула голову и сощурила свои темные глаза, с крайним неодобрением смотря на него.

– Ну… – Скорпиус на мгновение растерялся, чувствуя, что взгляды всех сидящих за столом обратились к нему. – Если его в детстве не обучали магии. Как он может определить?

– Обучат, когда он станет старше, – вступил в разговор доброволец из Первого дистрикта, крупный темноволосый парень с развитой для подростка мускулатурой.

Скорпиус замялся. Это было абсолютно логично, конечно, но…

– Но…

– Но он не сможет обучить детей, – вдруг раздался негромкий, но внятный голос Эштона Поттера с другой стороны стола. – Если сам обучался, будучи взрослым. Он просто не сможет понять детей. Я имею в виду… он же уже вырос, так? С позиции взрослого человека не поймешь, что там творится в голове у ребенка. Он не разберется с проблемами, которые возникнут, и… уж точно не определит, кого стоит обучить, а кого нет, – договорив, Поттер довольно громко выдохнул и потупился, как будто жалея, что вообще раскрыл рот.

Скорпиус задержал на нем взгляд и не успел отследить первую реакцию Хелен, но, повернувшись к ней, заметил, что она явно рассержена. Покосившись на него, Хелен нахмурилась.

– И как по-твоему – проще обучать всех или не обучать никого? – спросил Скорпиус, прежде чем успел подумать. Эштон уставился на него и передернул плечами.

– Я настолько далек от магии, что для меня это больше похоже на сказки, – с неожиданной, видимо, и для него самого, уверенностью отозвался он. – Лучше спросить тех, кто в этом больше разбирается.

Скорпиус почти не сомневался, что на этих словах Поттер метнул взгляд в парня из Первого дистрикта, в Хелен, а потом и в него самого. Толковый парень: понимает, что если кто и знаком с азами волшебства, то именно они, детки богатых родителей некогда «темных» семей. Скорпиусу захотелось поаплодировать смелости Поттера, но он удержался.

Хелен смотрела на него с таким выражением, будто была готова придушить на месте, еще не дожидаясь начала Игр – с нее могло статься.

Скорпиусу вдруг пришла в голову мысль, что стоит озаботиться поиском и других союзников. То, что они с Хелен земляки, разумеется, обязывало их держаться вместе – но друг другу они не нравились и не доверяли. Наверное, можно поискать кого-то еще…

Он моргнул – не время было размышлять над этим – и произнес:

– Интересное заявление. – Хелен двинула ему локтем под бок, но Скорпиус не стал продолжать обсуждение и мирно заявил: – Предлагаю остаться при своих мнениях. И, если вы меня извините… – он поднялся из-за стола, – думаю, я наелся.

Его примеру последовало еще несколько человек, среди которых был и Поттер. Скорпиус слегка улыбнулся, заметив, какое облегчение читалось у того на лице: парнишке явно было некомфортно в таком обществе, где нужно было отвечать за каждую мысль и продумывать каждое слово.

А он смелый, вдруг подумал Скорпиус, и наверняка имеет свое мнение, но все равно не очень уверен в своих словах – как человек, который и правда не слишком хорошо разбирается в том, о чем говорит. Ему бы вручить пару книг из библиотеки Малфоев…

Жаль только, что ему придется умереть.

Скорпиус тряхнул головой, но мрачное осознание уже стучало в висках. Он обернулся – через несколько недель из всех этих подростков в живых останется только один. И каждый из них, наверное, считает, что это будет именно он…

Почему именно подростки? У них еще вся жизнь впереди. Отправляли бы на Игры взрослых людей, у которых уже все сложилось. Или нет, так было бы, наверное, еще более жестоко. Умирать, если уже знаешь, как хорошо можно было бы жить, тяжелее? Или?..

Так, ладно, пора с этим завязывать, так недолго и до панической атаки.

Скорпиус решительным шагом вышел из помещения.

***

В первый вечер он был вымотан долгой дорогой и непрестанно сыпавшимися на него (и Хелен) рекомендациями Пола и потому уснул быстро, – а сегодня сон никак не шел. Потолок комнаты, в которую его поселили, в темноте казался черным, но на самом деле был блекло-красным и при малейшем лучике света наводил леденящий ужас, почему-то вызывая образы пятен крови. Тому, чтобы отодвинуть все мысли подальше и провалиться в спасительный сон, это обстоятельство совсем не способствовало, и Скорпиус то и дело ворочался, поправлял подушку и кутался в одеяло.

Его не покидало ощущение, что здесь ему не место. Он должен быть где-то еще, делать что-то другое… а никак не накручивать себя мыслями о предстоящих Играх.

Что, кстати, было глупо, учитывая, что он вызвался добровольцем.

Скорпиус даже не помнил лица паренька, которого, по сути, спас, заменив своей кандидатурой. Кажется, какой-то темноволосый подросток, совсем мелкий и тощий… который лежит сейчас у себя дома и видит десятый сон. Или празднует с друзьями или девушкой избавление от участи быть трибутом.

Горько подумав, что ему не с кем было бы праздновать – и не с кем будет праздновать, когда он вернется домой, – Скорпиус откинул одеяло и сел в постели, спуская ноги на холодный пол.

Могло оказаться так, что бродить по замку в ночное время было запрещено, но ему об этом никто не говорил, так что… Он же не собирается предпринимать попытку бегства, или самоубийства, или драки – он не будет делать ничего, что помешало бы естественному ходу Игр. Значит, все нормально. Наверное.

Дверь слегка скрипнула, когда он вышел в слабо освещенный коридор, и Скорпиус поморщился. Ему вдруг показалось, что спящий толстяк на портрете напротив двери вздрогнул от неприятного звука. А может, действительно вздрогнул – отец говорил, что эти портреты магические, люди на них способны двигаться и говорить: существовать своей нарисованной жизнью. Интересно, как такое было возможно?

Скорпиус свернул налево и провел рукой по каменной стене. С трудом верилось, что когда-то по этим коридорам ходили студенты – в том числе и его родители, – что когда-то этот замок был школой. Школой магии.

И как только самые младшие ученики не боялись?.. Издалека Хогвартс был похож на сказочный дворец, но оказался не самым приятным местом. Вблизи были заметны мох и паутина на старых камнях, некоторые из которых еще и были изрезаны и покрыты трещинами. Скорпиус не чувствовал себя в безопасности в этой старинной махине. Незадолго до первых Игр, двадцать пять лет назад, тут произошел обвал, и казалось, что еще не все успели восстановить.

Он поднялся по лестнице, скользкие ступеньки которой поблескивали в слабом свете фонарей на стенах, и остановился перед развилкой. В этом Хогвартсе вдобавок ко всему было вполне реально заблудиться и пропасть из виду наблюдателей – если бы не колдовизоры и прослушивающие чары, разумеется. Может, кто-то из трибутов и пытался спрятаться в мощной сети коридоров или в подземелье, но Скорпиус был для этого слишком умен. Да и потом, чего прятаться-то? Он сам решил отправиться сюда.

За неполные два дня он уже в который раз ловил себя на мысли о том, чтобы попытаться как-то избежать участия в Играх, – и это было странно. Казалось, его собственное сознание пыталось убедить его в том, что он совершил ошибку, вызвавшись добровольцем. Но что сделано, того уже не воротишь…

Откуда-то сбоку послышался странный звук, и Скорпиус замер. Ему не слишком хотелось оказаться найденным в верхних этажах замка, и он, разглядев в нескольких ярдах от себя дубовую дверь, прокрался вперед и толкнул ее.