Текст книги "It's All Coming Back To Me Now (СИ)"
Автор книги: SectumsepraX
Жанры:
Короткие любовные романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
Что можно было спросить у Луны Лавгуд?
– Вы будете дальше издавать «Придиру»? – произнесла Гермиона первое, что ей пришло в голову. Кто-то фыркнул и попытался замаскировать это под кашель.
– Разумеется, – невозмутимо отозвалась Луна. – И я буду сама писать туда. На самом деле, у меня даже почти готова статья…
Гермиона, проследив за ее взглядом, обнаружила, что Гарри пристально смотрит на нее. Она подняла брови, но он только покачал головой и отвел взгляд.
– А может быть, и нет, – добавила Луна, сложила руки на коленях и уставилась на то самое дерево с неразличимыми символами на коре.
Джинни кашлянула.
– Ах да, – Луна покрутила головой и спросила у нее: – Джин?
– Действие, – отозвалась та.
Луна то ли озадаченно, то ли задумчиво кивнула.
– Исполни самый странный танец, что тебе доводилось видеть, – сказала она с отстраненным видом. Гермиона вспомнила, как они в прошлом году всей компанией наблюдали за плясками Луны на свадьбе Билла и Флер.
Джинни фыркнула, наверное подумав о том же, и поднялась на ноги.
– Какие-то вы все скучные, ребят, – произнесла она, закрыла глаза и стала медленно крутиться, странно шевеля руками. Гермиона бросила взгляд на Луну – не обидится ли? – но та только с таким же безучастным лицом смотрела на Джинни.
– Мило, – сказала она, когда Джинни села. – Только ты все равно не сможешь отогнать тоску, она придет и… будет долгой, наверное.
Гермиона прикусила губу – что? – а Джинни только улыбнулась.
– Жаль, – легко сказала она и обвела всех сидящих глазами. – Хм… Давайте позадорнее? – Ее взгляд остановился на Гарри, и Гермионе почему-то стало не по себе. Джинни смотрела на него с каким-то… вызовом? Не очень-то дружелюбно.
– Гарри, правда или вызов?
Он пожал плечами и улыбнулся.
– Пожалуй, я последую твоему примеру, а то все и правда скоро уснут. Вызов.
Джинни несколько секунд молчала, а затем на одном дыхании произнесла:
– Поцелуй девушку, которую считаешь самой красивой! – ее голос неестественно поднялся, и Джинни тут же прикусила губу.
Гермиона нахмурилась. Между этими двумя все определенно было не в порядке, и со стороны Джинни было неправильным требовать такого сейчас.
Анжелина фыркнула.
– Вы можете целоваться и вне игры, Джинни, – сказала она. – Незачем было тратить на это целый ход.
– Ну, очевидно, не можем, – процедила Джинни, не отводя взгляда от Гарри. Действительно нехорошего взгляда.
Тот снова пожал плечами. Гермионе казалось, что он прилагает максимум усилий, чтобы не выглядеть раздраженным.
– Не можем, – произнес он со странно решительным видом.
Гермиона уже собралась сказать, что ему не нужно ничего доказывать – а именно так Гарри и выглядел, – как он вдруг повернулся и потянулся к ней.
Всё вокруг, казалось, застыло.
Она видела только глаза Гарри, горящие странным огнем и словно гипнотизирующие ее. Гермиона с трудом оторвала от них взгляд… и, не удержавшись, перевела его чуть ниже, на губы.
Что, Гарри собирался ее поцеловать?
Мозг действовал заторможено и, когда Гарри действительно накрыл ее губы своими, буквально замер.
Она почувствовала необычный вишневый привкус – как и тогда, зимой, в палатке, и еще что-то горьковатое, что не смогла определить. В голове что-то взорвалось, когда она, слегка наклонившись вперед, ответила на поцелуй. Обычно это ощущалось совсем по-другому – мокро и как-то… как будто неправильно, не так, как должно было. А сейчас…
Гермиона распахнула глаза, не понимая, когда успела закрыть их, а Гарри в тот же момент застыл и, моргнув, отстранился.
Все вокруг подозрительно притихли и, кажется, смотрели на них во все глаза.
Гермиона опустила голову, чувствуя, как пылают щеки, но затем мгновенно вскинула подбородок. Она отказывалась чувствовать себя виноватой, выглядеть виноватой. Это Гарри поцеловал ее, а она ни при чем…
“Девушку, которую считаешь самой красивой”.
“Самой красивой”. Она практически снова услышала, как Джинни произносит это.
В груди что-то сжалось, и она взглянула на Гарри. Он не сводил с нее взгляда, словно ждал чего-то или… искал что-то в ее глазах.
Что?
Рон кашлянул, и Гермиона, выпрямляясь, резко отпрянула от Гарри, осознав, что только что произошло.
Ее поцеловал лучший друг, и она не то чтобы возражала. Конечно, это была игра, так нужно было, но… Она ответила ему. Это было не обязательно, просто показалось приятным и… и правильным, – только вот все вокруг явно не думают, что это было правильно.
Совсем не думают.
Луна была первой, кто как-то отреагировал.
– Здесь стало слишком много мозгошмыгов, я даже чувствую их, – произнесла она так спокойно, будто ничего не произошло. – Всем спокойной ночи… Гермиона, мне нужна твоя помощь…
Гермиона на секунду задумалась, но встала и последовала за Луной, поспешно направившейся в сторону Норы.
– Что? – раздался за спиной голос Гарри, и Гермиона отчетливо представила, как он смотрит сейчас на Джинни (или на Рона, неважно, они, должно быть, выглядели сейчас абсолютно одинаково). – Это был мой вызов.
На пороге дома Гермиона помедлила, борясь с желанием вернуться и… защитить, оправдать Гарри? Что за чушь. Это и правда был вызов. И потом, ей не за что чувствовать себя виноватой. Ведь так? Это все в рамках игры.
– Гермиона?
Она потрясла головой и посмотрела на Луну.
– Да-а, иду. И… спасибо.
Луна подняла брови.
– Ну, что, э-э-э… позвала меня. Все это, э, действо было странным.
По лицу Луны скользнула практически усмешка.
– Это было абсолютно не странно, – она сделала ударение на предпоследнем слове. – По-моему. – Гермионе почему-то показалось, что она выглядит так, будто знает что-то, чего не знают другие. – Но мне все равно нужна твоя помощь.
Гермиона закусила губу: голова буквально разрывалась от вопросов. То есть как “абсолютно не странно”? Луна что, ожидала этого?
Кто еще мог ожидать, что Гарри… поступит так? Выберет ее?
И почему… почему ее?
– Со статьей, – добавила Луна и поморщилась, на мгновение становясь похожей на самую обычную девчонку, а не неземную Луну Лавгуд, с самым обыкновенным видом говорящую странные вещи. – Ты иногда правда слишком много думаешь, Гермиона.
С этим сложно было поспорить.
Она прошла вслед за Луной в отведенную той комнату, стараясь не “выпадать” и вникать в ее слова.
И все-таки, почему?..
*
Сейчас
Ни один из них, определенно, не был отменным танцором, но обоим это не мешало. Они коротко переговаривались сквозь рваную музыку, пытались повторять за особо гармоничными танцующими парами и смеялись над собою… Словом, делали то, что раньше никогда не позволяли себе.
Когда еще они могли бы так расслабиться?
Незнакомая музыка грохотала где-то в отдалении, и гости весьма бодро отплясывали прямо на площадке перед столами, сливаясь в практически синхронную массу. Казалось странным, что все эти незнакомые друг с другом люди вот так забрели сюда и объединились, – странным, и в то же время приятным. Словно все они, одинокие, хоть на время нашли отличную компанию.
У Гермионы компания на этот вечер была самая лучшая, которую она только могла представить. Да, Гарри не умел танцевать и двигался слегка скованно и забавно, но все это перекрывалось той легкостью, с которой он держал себя, с которой говорил и улыбался. Он словно бы преобразился из нелюдимого паренька, которого раньше часто видели в нем окружающие, в свободного и… да, и весьма привлекательного молодого человека. Он был… Пожалуй, только там, в свете неоновых огней, Гермиона поняла, как ей не хватало его. Сильно не хватало, как может не хватать… солнечных лучей или свежего воздуха – того, без чего крайне тяжело и пусто жить.
А теперь же – теперь был только он, везде только он, но этого все равно было мало. Ей хотелось, чтобы он вечно смотрел на нее вот так – с примесью восхищения и тоски, будто только что нашел что-то очень важное, чтобы он вечно был рядом. Только так. Только с ней.
Гермиона держалась возле него весь вечер, и ее не оставляло ощущение, что они на вершине мира. Вдвоем в толпе незнакомцев и вне каких-либо рамок. Им никогда не нужны были эти рамки.
В эти минуты она чувствовала себя как никогда живой. Будто долгое время то ли спала, то ли притворялась кем-то другим – скучным и дряхлым – и провела вот так всю жизнь. Бессмысленно и в ожидании чего-то. Кого-то. Гарри.
Кружась, Гермиона запрокинула голову, всматриваясь в разукрашенный потолок, и чуть не потеряла равновесие от бросившихся в глаза ярких красочных огней.
– …держу, я держу тебя, – словно обрывок какой-то фразы услышала она слова Гарри, оказавшегося у нее за спиной, и почувствовала его руки у себя на талии. Он, кажется, зарылся лицом в ее волосы (Гермиона на мгновение задумалась, как они пахли), но держался на расстоянии. Она положила свои ладони поверх его, сделала полшага назад…
И почувствовала … и тут же замерла на месте от совершенно неожиданного ощущения упирающейся ей в бедро плоти.
Гарри, все еще держа ее в руках и мерно покачиваясь под музыку, казалось, не считал это ничем особенным.
Давно забытое чувство опьянения алкоголем, музыкой, жизнью растекалось по всему телу Гермионы, а мозг был, видимо, совершенно в тумане, потому что в голове пронеслось что-то совершенно бредовое. “Стояк у Гарри, стояк”, – она хихикнула и прижала ладонь к губам, на мгновение поразившись этому странному, совсем нетипичному для нее звуку.
И тут же прогнала улыбку, чувствуя себя словно окаченной ледяной водой.
Значит, вот как. Вот что происходит после стольких лет дружбы, вот что было в его взглядах. Желание. Гарри ведь молодой, здоровый парень, он выпил, отдыхает, проводит время с девушкой – это абсолютно нормально, это физическая реакция. Ничего особенного.
И они же, э-э-э… друзья, близкие, как никто. Может, это тоже нормально?..
Гермиона закрыла глаза, пытаясь заставить себя соображать нормально. Что вообще за бред ей шел в голову? Мыслительные процессы никогда не казались столь тяжелыми и бессмысленными. Она не была уверена, что ничего не пила. В конце концов, это свадьба, и молодожены оказались весьма приятными людьми, и ей хотелось отдохнуть… И вообще, с каких пор ей нужно было оправдываться?
Только вот туман в голове ужасно мешал, путая мысли и подкидывая странные идеи. Вдруг вспомнился рассказ одной из мечтательных девчонок из Министерства, которая провела “незабываемую ночь с незнакомцем из клуба”… Может, это и впрямь вполне нормально?
Кожа под руками Гарри, все еще лежащими у нее на талии, словно начала гореть. Какие-то несколько секунд Гермиона просто смотрела в пространство, прислушиваясь к собственным ощущениям, а потом, почти не осознавая, она откинула голову Гарри на плечо, закрывая глаза. Сквозь веки пробивался ярко-рыжий свет, голова гудела, и сердце слишком лихорадочно стучалось о ребра – Гермиона не сомневалась, что Гарри это чувствует.
Чувствует, как у нее подкашиваются ноги и кружится голова от одного его присутствия.
Но… они друзья. И Гарри – Гарри не из тех, кто воспользуется таким случаем, нет…
А что, если так нужно? Если так… можно?
Распахнув глаза, Гермиона повернулась в его руках, снова подстраиваясь под музыку.
– Танцуй со мной, – почти прокричала она Гарри в ухо, закидывая руки ему на плечи. Гарри выдавил что-то похожее на улыбку, и Гермиона в какой-то момент просто замерла. Неожиданно пришла мысль: “У него зеленые глаза”, и Гермиона помотала головой. У него зеленые глаза, да, она это знала и раньше, и ничего такого в этом не было, но… теперь они выглядели иначе. Горели лихорадочным блеском и буквально гипнотизировали своей глубиной.
Гермиона почувствовала его бешеное сердцебиение у себя под рукой (когда она оказалась у него на груди?..) и моргнула.
Что-то изменилось.
Они все так же стояли в обнимку, смотря друг другу в глаза, и все так же были просто Гарри и Гермионой, но – что-то изменилось. Не они сами, а… что-то другое. Обстоятельства. Все стало… проще? Теперь просто… просто действительно было можно.
– Что? – спросил Гарри странным голосом, и Гермиона, поняв, что продолжает рассматривать его, потрясла головой, все еще не в силах прийти в себя. (А может, это состояние и было нормальным, “в себе”? Она больше не знала.)
– Просто… – неопределенно ответила она, – просто не хочу, чтобы ты уходил.
Гарри мотнул головой и сильнее прижал ее руку к своей груди, прямо туда, где стучало сердце.
– Я здесь, слышишь? Никуда не ухожу.
Тук-тук.
– Однажды ушел, – напомнила Гермиона, – сможешь и еще раз уйти. – Тук-тук. Молчание.– Только тогда ты еще меня поцеловал.
Она была почти уверена, что ее собственное сердце пару ударов все же пропустило.
– Могу… могу и сейчас… – неуверенно, словно спрашивая, произнес Гарри, не отрывая от нее взгляда. Гермиона уже собиралась ответить, она в самом деле хотела что-то сказать…
Но в этот момент все резко стихло, замерло, и мелодия сменилась на медленную и очень спокойную.
Гарри вздрогнул, отвел взгляд, и Гермиона отступила на шаг, чувствуя, что волшебство разрушилось.
Момент был утерян.
А раз был утерян, значит, она хотела, чтобы он был, хотела почувствовать, снова почувствовать, каково это – целовать Гарри.
Кровь словно все еще кипела после недавнего безумства, и Гермиона глубоко вдохнула. Ей нужен был свежий воздух – свежий воздух и немного времени, чтобы прийти в себя и подумать, понять, что с ней происходило, но…
Разве не этим – обдумыванием, пониманием – она занималась всю жизнь? Тратила время на логику и размышления, прикрывалась этим, как оправданием… и ощущала себя так, будто сбегала, пряталась в норке рационализма и не давала себе возможности по-настоящему чувствовать.
Она устала сбегать.
Гарри чуть сжал ее руку, отводя в сторону, и попытался подстроиться под вальс. Гермиона закусила губу, внезапно почувствовав желание рассмеяться.
И правда, что с ней сегодня творится?..
И что нужно сделать, чтобы это не заканчивалось?
Она позвала:
– Гарри?
Дождалась, пока он не оторвет взгляда от чего-то позади нее, и почти вцепилась рукой в его плечо. Приподнялась на носочки и, переставая думать, что опять проявляет инициативу, качнулась вперед.
Каждый поцелуй с Гарри был неожиданным – в палатке, в Норе… Каждый заставлял ее чувствовать себя маленькой слабой девочкой, нашедшей и защиту, и тепло. Но ни один из них не казался таким правильным, таким естественным, как этот.
Мозг взбунтовался: они выпили, они давно не виделись, многое не обсудили, какое там “правильный, естественный”? – и Гермиона шепнула Гарри прямо в губы:
– Не хочу думать.
Она почувствовала теплое дыхание у себя на коже и запрокинула голову, позволяя выцеловывать беспорядочные узоры на шее. По спине скользнула сильная рука, и Гермиона чуть прогнулась в талии, дрожа и прижимаясь к Гарри.
Он втянул воздух и не своим голосом забормотал ей в плечо:
– Я должен… должен остановиться, но не могу, Гермиона…
Его голова приподнялась, и она, вновь столкнувшись с ним взглядом, провалилась в пустоту.
И таким же странным, чужим голосом произнесла:
– Поехали… домой.
========== Глава №5 ==========
Шрамы, оставленные твоей любовью, напоминают мне о нас,
Они заставляют меня думать, что у нас почти было все.
Шрамы, оставленные твоей любовью, мешают мне дышать,
Но меня не покидает чувство
Что у нас могло быть всё.
Adele – Rolling In The Deep
Сейчас
Воздуха не хватало – определенно, целоваться, оказавшись затянутыми в аппарационную воронку, было плохой идеей.
У Гарри закружилась голова, и он заморгал, когда они вынырнули из пустоты. В помещении были задернуты шторы, и он не сразу вспомнил, куда аппарировал.
Гермиона хихикнула ему в плечо.
– Гарри, там же… магглы были…
В потемках Гарри разглядел только ее лихорадочно блестевшие глаза. Гермиона тяжело дышала, как и он, и, кажется, покраснела. Волосы у нее слегка растрепались, но выглядела она от этого только…
Он на мгновение замер. В голову шел только определенный набор слов – «горячее» и «сексуальнее»; раньше они никак не были применимы к Гермионе. Просто по определению. Она могла быть собранной, решительной, возможно – милой, но то же самое Гарри мог сказать и, допустим, о Луне – о подруге.
Видеть в Гермионе девушку… было странно, но не совсем в новинку.
– Гарри? – осторожно спросила Гермиона.
Точно. Не время погружаться в мысли.
На мгновение зажмурившись, Гарри потряс головой. Наверное, было странно, что он вообще сейчас думал о… в принципе думал, особенно когда инстинкты подсказывали снова поцеловать Гермиону, крепче прижать ее к себе, отыскивая застежку на платье, – но нет. Нет.
Он распахнул глаза: Гермиона все еще стояла в кольце его рук, но уже смотрела на него гораздо более осмысленно, закусив губу и явно включив мозг.
– Что мы…
«Что мы делаем», точно. Именно это и нужно было спрашивать.
– Ты не хотела думать, – напомнил Гарри, буквально чувствуя, как леденеет в жилах кровь.
– Не хотела, – слабым голосом проговорила Гермиона, не отводя от него взгляда. – Иногда это проблематично. Привычка, знаешь ли. Мозги не отключаются.
И… вот оно. Тупик.
– Ты портишь момент, – понизив голос, произнес Гарри.
Гермиона подняла брови, а затем, видимо, уловив его мысль, передернула плечами и сказала:
– Не я начала, – и тут же добавила: – И вообще, не похоже, чтобы этот «момент» должен был случиться, да?
Точно, тупик.
Гарри инстинктивно отвел взгляд.
– Не должен был. – Пауза. – Я… мне не нужно было позволять себе… что-либо. Извини.
– Гарри…
– Не то чтобы я не хотел, правда…
– Гарри.
Он пожал плечами. Лучше быть честным, верно? Встретившись с ней взглядом, Гарри уверенно произнес:
– Хотел, но не мог позволить себе.
Гермиона облизала губы (нарочно она это делает, что ли?..):
– Почему?
Помедлив, Гарри хмыкнул.
– Как тебе сказать… – ему вдруг стало смешно. – Может быть, потому, что ты встречалась с Роном? Или, что важнее, была моей лучшей подругой?
«Была», в прошедшем времени.
– Была, – откликнулась Гермиона – конечно, она не могла не обратить на это внимания. – Была?
«Ну, вряд ли мы снова вернемся к той дружбе, верно? Не после того, что только что произошло, или, точнее, не произошло», – вертелось у Гарри на языке, но он только мотнул головой.
– Ничто не мешает и дальше, знаешь ли, считать друг друга лучшими друзьями, – вдруг произнесла Гермиона.
Что?
– Что? – повторил он вслух. Она же не могла действительно иметь это в виду – не после сегодняшнего, нет. Будет очень, очень неловко. Друзья не смываются с вечеринки вот так. Не целуются во время танца на свадьбе, пусть даже и чужой. Друзья не расстаются на три года из-за того, что один из них не может толком осмыслить свои чувства.
А уж горящая внутри черная бездна, требующая не отпускать, не отпускать никогда и ни для кого, – точно не то, что позволяет оставаться друзьями.
Гермиона на мгновение нахмурилась, а потом уточнила:
– Ну, если не думаешь. Можно… можно не думать что угодно.
Смысл этой фразы ускользал от него, но…
Но если и правда не думать…
Гарри осторожно поднял руку. Дотронулся до ямочки на подбородке Гермионы, легонько провел рукой по ее щеке. Можно?
Она на мгновение прикрыла глаза, подавшись вперед, и чуть вздернула голову, приоткрывая губы.
И этого было, похоже, достаточно.
Гермиона чуть вздрогнула, когда он поцеловал ее, и крепче обвила руками его шею – Гарри уже и забыл, что они все это время стояли практически в обнимку. Сердце бешено заколотилось – она улыбнулась ему в губы, и Гарри почувствовал, что теряет голову от понимания, что в этот раз им ничего не помешает.
Казалось, что все вокруг горело, но кожа Гермионы была прохладной – и гладкой и нежной. Прижавшись губами к впадинке у горла, Гарри осторожно нашарил рукой язычок молнии на платье и потянул вниз. Гермиона на мгновение отстранилась, выпутываясь из мягкой ткани, и чуть дрожащими руками потянулась к пуговицам на его рубашке.
Столкнувшись с ним взглядом, Гермиона выдохнула, явно покраснев, и Гарри буквально почувствовал, как по всему телу прокатываются волны теплой сладости. Он надеялся, что она всегда будет такой – такой… свободной, доверчивой, улыбающейся одновременно со смущением и вызовом…
Он сделает что угодно, чтобы она всегда была такой. Такой счастливой.
Что угодно, чтобы она была счастливой с ним.
*
Она отчетливо чувствовала горечь.
То, с какой осторожностью Гарри стягивал с нее платье, каким взглядом смотрел на нее, прогоняло все возможные мысли, но Гермиона все равно чувствовала какую-то горечь. И одновременно безумное счастливое торжество внутри – как будто она вдруг осознала, что вот-вот исполнится ее заветная мечта.
По коже пробежали мурашки, когда Гарри принялся целовать ее в шею, спускаясь все ниже. Матрас на кровати оказался слишком мягким, и Гермиона проваливалась вниз, в бесконечность, плавясь на простынях. Гарри прошептал что-то, заглядывая ей в глаза, – Гермиона уловила только нечто похожее на «невероятно красивая», но сейчас это было неважно. Ничего не было важно. Не существовало ни кровати, ни валявшейся в стороне смятой подушки, – они просто парили вне пространства. Не было стучащих на комоде часов, пропал шум с улицы, растворилось в небытие все вокруг. Был только Гарри, повсюду только Гарри.
Сердце на мгновение замерло, когда он отстранился, и Гермиона перехватила его руку. Гарри слабо улыбнулся и… взмахнул волшебной палочкой? «Акцио»? Она не могла ни о чем думать, но все же, прищурившись, разглядела упавшую на кровать упаковку презервативов и слабо хихикнула. Хорошо, что они волшебники.
Гарри притянул ее себе на грудь, позволяя зарыться пальцами в свои волосы, и отчаянно смял ее губы, будто тоже чувствовал то самое что-то, чего она опасалась. Все короткие беспорядочные не то стоны, не то шепотки Гермионы пропали, растворились в этом безумном поцелуе. Она почувствовала скользящие по телу пальцы, ласкающие и одновременно сминающие кожу, – и вздрогнула от ощущения близости, от охватившего ее безумного жара. Воздух казался раскаленным, его не хватало, вокруг было слишком много… слишком много Гарри. Они словно слились в одно целое, оказались скованы обжигающей бесконечной цепью – кожа к коже. Мир полыхал красками, проникающими даже под закрытые веки, и сворачивался, растворяясь, собираясь в безумные кольца и прожигая насквозь, пока наконец не разорвался на мелкие пестрые клочки.
Сердце стучало в ушах, и Гермиона не была уверена, услышала ли она, или ей только показался протяжный полувыдох-полустон: «Гермио-она…» Гарри отодвинулся в сторону, и она свернулась у него под боком, чувствуя его рваное теплое дыхание на своей шее. В его руках было спокойно и надежно, и Гермиона закрыла глаза.
Что-то нужно было сделать… сказать?
– Не уходи, – пробормотала она в пустоту, и Гарри снова прижался губами к ее шее.
Не уходи.
*
Тогда
Проворочавшись полночи и так и не отдохнув, Гермиона застала рассвет на крыльце Норы. Наверное, это было глупо и… очень предсказуемо, что ли. Шаблонно: первые лучи солнца, чашка чая, чужая огромная куртка – и куча всякой ерунды в голове. В основном, о Гарри и Роне.
Но ведь она могла позволить себе мыслить стереотипно, верно?
И когда скрипнула дверь и на крыльце объявился Гарри, Гермиона и виду не подала, что это странно. Заметив, что она обернулась и смотрит на него, Гарри кивнул.
– Увидел свет, – пояснил он, прислонившись плечом к дверном косяку.
– Буквально или метафорически?
– Что?
Гермиона мотнула головой:
– А, не обращай внимания.
Повисла тишина, и Гермиона снова уставилась в пустоту. Вдали висела тонкая дужка поднимающегося солнца, бледно-золотистого и еще не режущего глаза, и в его сторону медленно плыло воздушное облако.
– Почему ты поцеловал меня? – без единой эмоции на лице проговорила Гермиона.
– Не спится?.. – одновременно с ней спросил Гарри и осекся. Неловко сел рядом и тоже устремил свой взгляд на горизонт – Гермиона заметила, как он прищурился. – Потому что Джинни так сказала? – предположил он, отвечая на вопрос.
– Но меня?..
Гарри пожал плечами.
– Среди них ты самая красивая… – Он помолчал немного и добавил: – На мой взгляд. Но мне больше интересно… почему ты ответила?
Облако накрыло солнце, и на несколько мгновений стало значительно темнее.
– Не в первый же раз, – бездумно сказала Гермиона, натягивая рукава растянутой куртки на ладони, и повернула голову.
Гарри, казалось, замер, несколько секунд просидел полностью неподвижно и шумно выдохнул. Он явно помнил.
– Я думал, мне это приснилось, – наконец произнес он, – привиделось.
– У тебя тогда и правда был почти бред, – сообщила Гермиона. – И ты нес какую-то пессимистичную чушь и никак на меня не реагировал.
– И ты не придумала ничего лучшего? – хмыкнул Гарри.
– Ты жалуешься?
– Да нет, в общем-то, просто… странно выходит. Хотя менее странно, чем могло было быть.
Гермиона непонимающе подняла брови.
– Ну, мы лучшие друзья, – сказал Гарри, не отводя взгляда. – Но, м-м-м, уже дважды целовались. Из-за стечения обстоятельств.
Гермиона пожала плечами. У нее было такое чувство, будто она теряет нить разговора. Что они вообще пытались выяснить? Впрочем, это и не казалось важным, они могли сколько угодно сидеть вот так и разговаривать, и это было бы абсолютно нормально, они же…
Да, она понимала, о чем Гарри говорит.
– Не думаю, что Рон примет во внимание эти обстоятельства, – произнесла она через некоторое время, – да и Джинни тоже.
Он махнул рукой:
– Мы с Джинни давно уже не вместе.
– Вчера мне так не казалось.
Гарри отвел взгляд.
– Я все равно поцеловал бы именно тебя, – признался он и тут же добавил: – И даже если… если бы я все еще был с ней.
Гермиона нахмурилась.
– Как правило, парням самыми красивыми кажутся их девушки, а вовсе не лучшие подруги, не так ли?
Гарри пожал плечами.
– Для нас правила частенько не действуют. Наверное.
– Это спорное утверждение, – произнесла Гермиона.
– Вот я и говорю: наверное. Это как… это как со странностями, ну, что это не так странно, как должно быть. Но лучше проверять. Не можем же мы всегда быть исключением.
И было в том, как Гарри это сказал, что-то очень необычное. Гермиона повернулась и слегка смутилась, оказавшись почти нос к носу с ним, и затаила дыхание.
– У тебя обалденные глаза, – неожиданно сказал Гарри, и это тоже было не так странно, как могло бы быть.
В этот раз они потянулись друг к другу одновременно.
Вчера она чувствовала нежность и… грусть, кажется, и, конечно, удивление, – но в этот раз Гарри был как будто на иголках. Такого напора, такой страсти Гермиона точно от него не ожидала. Обычно так вел себя Рон – не спрашивал, а брал, – но с Гарри и это тоже чувствовалось по-другому.
Она вздрогнула, когда он притянул ее к себе, и ухватилась рукой за его плечо в поисках опоры.
И отшатнулась, когда в доме, прямо за дверью, скрипнула половица.
Гарри, тяжело дыша, несколько секунд смотрел на нее мутными глазами, прежде чем выпрямиться. Дверь открылась сразу после того, как он поднялся на ноги.
Гермиона обернулась.
– Что… ой.
Джинни, стоя на пороге, куталась в плед; на одной щеке у нее отпечатался след от подушки, а губы сложились в подобие улыбки.
– Не поздновато ли для вечеринки в пижамах?
– Я только что спустился, – ровно ответил Гарри.
– Значит, ты спускался минут десять, не меньше, – прохладно сказала Джинни, щурясь. Гермионе стало не по себе от ее пристального взгляда – изучающего и явно подозрительного.
– Ты следишь за мной?
Джинни качнула головой.
– Нет, – почти с сожалением произнесла она и сильнее запахнула плед. – Скорее, проверяю. Хотела убедиться.
– В чем? – все так же ровно спросил Гарри, и Гермиона подавила смешок: он выглядел так, будто допрашивал Джинни, хотя, пожалуй, именно она была той, кто должен был задавать вопросы.
– В том… о чем мы договаривались.
Гермиона не сводила взгляда с Гарри, и то, как он резко изменился в лице, ее насторожило.
– Убедилась? Тогда я пошел спать дальше. Не сидите долго, девочки, тут прохладно… – он странным жестом потрепал Гермиону по голове (она и возмутиться не успела) и уже сделал шаг в дом, когда Джинни медленно, растягивая слова, проговорила:
– А ей ты рассказать не хочешь?
Гарри замер, и Гермиона заметила, как у него напряглась спина.
– Может, перестанете вести себя так, будто меня тут нет? – спросила она. – Я понимаю, у вас не все в порядке, но…
Джинни со смешком перебила:
– «Не все в порядке»? – Она вздернула брови и уставилась на Гермиону. Та непонимающе передернула плечами. – Гермиона, милая, у нас и не было никакого порядка. Уже давно. И ты бы заметила, если бы была повнимательнее к своему так называемому лучшему другу, – она изобразила пальцами кавычки.
– Почему «так называемому», он и есть мой лучший друг, – произнесла Гермиона, вставая.
– Джинни, не надо, – одновременно с этим устало протянул Гарри.
Джинни бросила на него косой взгляд.
– Если лучший, значит, он рассказал тебе о нашем с ним договоре?
Гермионе это не нравилось. Совсем не нравилось.
Но ничего поделать она не могла, и только помотала головой.
Джинни кивнула и объявила:
– Мы условились, что Гарри, если у него нет чувств ко мне, поцелует какую-нибудь девушку.
Вот оно что… Гермиона подняла брови. Это имело смысл.
Это определенно имело смысл: значит, Гарри поцеловал ее, чтобы избавиться от Джинни. Значит, у него не возникло никаких… чувств, как она успела заподозрить, и это было хорошо, это было правильно.
Было ведь?
Джинни не спускала с нее внимательного взгляда.
– То есть он использовал тебя, – тоном, будто говорит с ребенком, произнесла она.
Гермиона облизала губы.
– Говорят, это и называется дружбой. Взаимовыгодное использование.
Отшучиваться она, конечно, не умела, но ведь и сказать что-то нужно было. Попытаться… защититься (оправдаться, подсказывало сознание) – и заодно откинуть мысли о том, что поцелуй пару минут назад вовсе не походил на «взаимовыгодное использование».
У нее было стойкое ощущение, что она запуталась.
Джинни хмыкнула и поинтересовалась:
– А в чем была твоя выгода?
– Э… что? – переспросила Гермиона.
– Взаимовыгодное использование. В чем твоя выгода? – повторила Джинни.
Гермиона растерялась.
– Вам не кажется, что это не то, что обсуждают в шесть утра на крылечке? – встрял Гарри, и Гермиона почувствовала благодарность за эту неумелую попытку сменить тему.
Джинни этого явно не оценила.
– А что, лучше собрать семейный совет? Вынести вопрос на голосование?
– Какой вопрос?
– Что делать с парнем, который изменяет своей девушке с девушкой ее брата? – выплюнула Джинни, скрестив руки на груди.
На мгновение повисла пауза.
– Никто никому не… Я встречаюсь с Роном, Джинни, – осторожно произнесла Гермиона, переставая понимать, что творится у той в голове, – а Гарри вчера поцеловал меня из-за игры. Не ищи того, чего нет.
