Текст книги "Самому себе не лгите. Том 2"

Автор книги: Сборник

Хочется людям тепла

 
Ворвалось в мой дом полусонное утро,
Меня щекотало, слепило лучами,
Янтарным сиянием в эти минуты
Всё ярче пространство вокруг освещая.
 
 
Совсем не хотелось вставать. Утопала
В постели своей, словно в пухе гусином.
И я натянула на нос одеяло.
Так хочется людям тепла (даже сильным)
 
 
От запаха кофе и просто уюта,
От доброго взгляда, пожатья ладони.
Душа заплутавшая ищет приюта
И очень страдает, когда не находит.
 
 
Слов несколько добрых вполне бы хватило,
Чтоб мир стал улыбкою сразу раскрашен,
Ведь хочется людям тепла (даже сильным).
И жизнь будет в радость. Ведь это так важно.
 

15.05.2020

Плющи и фиалки

 
Не святая я, Милый, совсем не святая.
Мой характер не сахар и губы не мёд.
По карнизу частенько по самому краю,
Не умея летать, я шагаю вперёд.
 
 
И когда-нибудь с новым рискованным шагом
Я сорвусь, не успев задержаться за край.
А ты будешь бродить где-то с местом тем рядом
И услышишь последнее слово: «Прощай!».
 
 
Прорастут на том месте плющи и фиалки.
Кто из них приживётся? Иль оба цветка?
Потому что коснётся той маленькой грядки
Твоя полная ласки мужская рука.
 

05.10.2020

В этом городе пахнет весной

 
В этом городе пахнет весной…
Ну и пусть, что снега в апреле.
Вновь повеяло чьей-то тоской
От изменчивой птичьей трели.
 
 
Засиял серебром небосвод,
Распускают почки деревья…
А природа ведь дальше живёт,
Невзирая на холод апреля.
 
 
Вот бы мне, как природа-мать,
Научиться жить – как с рожденья,
Из моментов лучшее брать
И забыть про свои убежденья,
 
 
Как ребёнок, верить в мечту
И в душе не хранить обиды,
Не впускать в себя пустоту
И не петь о любви панихиды.
 
 
В этом городе пахнет весной…
Хоть и снег – всё равно так прекрасно!
Научиться мне нужно самой —
Превращать свою зебру в Пегаса.
 

07.05.2019

Дождь

 
Совсем близка осенняя пора.
И за окном так сыро, малолюдно.
Дождь льёт сегодня с самого утра.
Он будто хочет смыть всю грязь оттуда.
 
 
Мелькают шляпки красочных зонтов.
Ах, если б дождь людей мог так очистить,
Как улицы и крыши городов,
Быть может, счастья было б больше в жизни.
 
 
Зря ожиданья возвожу на дождь,
Напрасно тешу я себя надеждами.
То, чем пропитан, – вряд ли уберёшь,
И люди всё же остаются прежними.
 
 
Пусть льются капли дальше на асфальт
И мочат вещи уличным прохожим.
Мне просто жаль… Мне просто очень жаль
Тех, кто живёт вразрез канонам Божьим.
 

11.08.2020

Синичка

 
Рыжая девчонка – солнце на щеках,
С маленькой синицей в худеньких руках.
К журавлиным крыльям тянется душа,
Только кроха-птичка ай как хороша!
 
 
Пусть летит журавль: «Счастливого пути!».
Часто счастье в мáлом, лишь сумей найти.
Рыжая девчонка – золото полей,
А в руках синичка, душу греет ей.
 

19.08.2020

Корабли уходят вдаль

 
Корабли уходят вдаль, уходят в небо,
Унося наши мечты за горизонт.
Ну а мы в своём сознании их лепим
И пускаем прямо с кораблями в ход.
 
 
Только наши ведь мечты видений полны.
И с великой всеобъемлющей земли
Забирают плавно синие их волны
И, неся, легко сажают в корабли.
 
 
И плывут они затем в морские дали,
Исходя на свет из нашей головы,
Чтобы мы их очень скоро увидали
В ощутимой яви будничной реальности.
 

23.04.2019

Позови

 
Позови меня тихой осенью,
Когда дрогнет твоя вдруг рука,
Когда тенью с безликой проседью
Мимо будут лететь облака,
 
 
Когда целые дни и ночи
Будут лить проливные дожди,
Когда сердце устанет очень
От тоски – ты меня позови…
 

10.06.2005

Мир в голове

 
У меня есть свой собственный мир в голове.
Там трава зеленей. Светлых чувств водопады
Окружают стоящий на склоне шалé,
А в ночи дарят свет свой цветные лампады.
 
 
Шум листвы, пенье птиц и полночных цикад
Наполняют мой мир неземной атмосферой.
Я блуждаю по этой красе наугад,
Сохраняя в саму себя твёрдую веру.
 

16.12.2019

Воскрешение

 
На самом дне горячего колодца.
Ошпаренная кожа – не болит.
Не чувствую ни рук, ни ног. Ни солнца
Я больше и не вижу. Я убита
 
 
Твоим несокрушимым хладнокровьем,
Своей непримиримою тоской.
Наверное, стоит уже надгробье
С подписанной тобою же доской.
 
 
Я вроде бы дышу ещё, но странно,
Не чувствуя себя, ещё дышать.
А грудь всё же вздымается так плавно,
Чтоб кислородом тело наполнять.
 
 
И кожа обновляется внезапно.
И вижу я лучи, но солнца ли?
Я выпиваю жизнь, как зелье, залпом
И поднимаюсь на ноги с земли.
 

03.01.2021

Несколько шагов к сентябрьскому кадру

 
Несколько шагов к сентябрьскому кадру.
Не летят по небу стаи птиц пока.
Может, обратиться срочно к психиатру? —
Осень наступает, и дрожит рука…
 
 
Пальцы обхватили шариковый стержень.
Под рукой тетрадный в клеточку листок.
Да и сердца ритм, что странно, так несдержан.
Стук – как будто там отбойный молоток.
 
 
Мне б стихи писать о том, что скоро осень,
Что свои секунды доживает август,
Только не об этом ведь сердечко просит,
Сколько бы отвлечь себя я ни старалась…
 
 
Всё же оно помнит о тебе, далёком,
Импульсы пускает метко в мои мысли,
Оттого и дрожь. И мой листок исчёркан.
Это объективно точно – правда жизни.
 
 
Поняла, не надо вовсе к психиатру.
Ведь любви сезоны года все покорны.
Буду ждать тебя и слушать снова мантру.
А любовь тревожит пусть во всесезонье!
 

28.08.2019

Алла Валько

Член Российского союза писателей, автор книг «Тридцать девять лет в почтовых ящиках», «Америка моими глазами», «Об Украине с открытым сердцем», «Калейдоскоп чувств и событий в жизни Аси и её подруг», а также многочисленных публицистических и путевых заметок, репортажей, иронической прозы, мемуаров и рассказов, опубликованных в различных журналах, альманахах и сборниках. Победитель и лауреат многих литературных конкурсов МГО СП России и ИСП.

Имеет награды:

от ИСП – Золотые дипломы (2014, 2015) и медаль Московской литературной премии (2015);

от МГО СП России – именная статуэтка «Золотая звезда» (2014) и орден им. С. А. Есенина (2015);

от РСП – Пушкинская медаль (2018), медали Чехова (2019) и Бунина (2020);

от ИД Максима Бурдина – Литературная премия «Русское слово» (Диплом III степени), 2020, Диплом номинанта Литературной премии мира (2021).

Всегда ли нужно оказывать помощь?

Лет тридцать назад, закончив курс лечения в санатории, я ждала приглашения на посадку в аэропорту города Боржоми. Вылет самолёта в Москву задерживался. Прошло ещё два часа, и моё терпение иссякло окончательно. Я стала оглядываться по сторонам в поисках человека, которому могла бы излить своё неудовольствие в связи с задержкой рейса. Вокруг меня стояли люди с кавказским типом внешности, к которым я не решалась обратиться. Неожиданно я увидела высокую женщину и, как мне показалось, славянку, поскольку у неё были светлые, слегка рыжеватые волосы, голубые глаза, а всё её лицо было обильно усыпано веснушками. Она тоже ждала рейс на Москву.

Я заговорила с ней, и она охотно откликнулась, но почему-то заговорила с сильным акцентом. «Что это вы так разговариваете? Как будто притворяетесь!» – наивно спросила я. На это моя собеседница ответила: «А я чистая грузинка. Коренные грузины именно так и выглядят». Я была удивлена. Мой интерес к ней сильно возрос, и я стала расспрашивать её, с кем она летит в Москву и с какой целью. Кивком головы она указала на своего мужа, черноволосого и кареглазого, типичного грузина. А летела она в Москву, чтобы сделать там операцию на открытом сердце.

При этих словах я потеряла дар речи. Когда же смогла говорить, то спросила, где они собираются остановиться в Москве. Оказалось, что пока они не знают и будут выяснять на месте. Я почувствовала, что в такой ситуации не могу остаться равнодушной к судьбе молодой женщины. Я слышала о подобных операциях и читала книги известного хирурга Амосова, но никогда не видела живого человека, которого через несколько дней располосуют и будут колдовать над его открытым сердцем.

Охваченная порывом бесконечного сострадания, я хотела на деле выразить ей своё сочувствие и, не раздумывая, предложила ей с мужем остановиться в моей квартире в Москве. Естественно, что своё решение я не согласовала ни с одним членом своей семьи. Нана, так звали женщину, и её муж Зураби согласились, так что ко мне домой мы приехали втроём.

В то время мы жили вчетвером: свекровь, мой муж, я и наша дочь Лиля. У свекрови была своя небольшая комната, моя и Лилина кровати стояли в спальне, муж спал в гостиной на диване. Вспоминая недавно с дочерью события далёкого прошлого, мы никак не могли понять, как нам вшестером удалось разместиться в нашей квартире. Единственное объяснение этому состоит в том, что тогда мой муж находился в командировке или в отпуске, так что гости спали в гостиной. Я не позволила бы себе предложить спать кому-нибудь из них на полу.

На следующий день после приезда Нана легла в больницу. Перед уходом она грустно посмотрела на меня, а у меня разрывалось сердце от сочувствия к ней и страха за её жизнь.

Операция была проведена через несколько дней. Вечером, вернувшись с работы, я спросила Зураби, как дела у Наны. Зураби ответил, что Нана умерла на столе хирурга…

Я знала, что у Наны осталась дочка, десятилетняя Хатия. Теперь, когда девочка осталась без матери, я во что бы то ни стало хотела принять посильное участие в её судьбе, поэтому предложила Зураби отправить Хатию в пионерский лагерь от моей работы. Моя дочка Лиля была всего на год старше Хатии, и я надеялась, что дети подружатся.

В подмосковном пионерском лагере девочки оказались в одном отряде. Но мои надежды на их дружбу не оправдались. К сожалению, некоторое время я не знала об этом и поэтому не догадывалась о переживаниях маленькой грузинской девочки. Лиля и Хатия были слишком разными, чтобы найти общий язык. Лиля – активная, стремительная, бойкая и необыкновенно подвижная, а Хатия – скромная, тихая, незаметная, замкнутая, почти не говорившая по-русски. К тому же Хатия никогда прежде не посещала детский сад и не бывала в пионерском лагере. Навыков общения с детьми своего возраста у неё также не было. Лиля принимала активное участие в различных играх и соревнованиях, занималась в нескольких кружках, играла в волейбол и пинг-понг, вышивала, и ей было совершенно неинтересно и некогда опекать свою новую знакомую. Да и я, по-видимому, не сумела внушить дочери необходимость сострадать и сочувствовать девочке-полусироте, оказавшейся в совершенно чужой для неё обстановке.

Через неделю после начала смены в пионерском лагере, в субботу, Зураби поехал туда и, узнав от Хатии, что она там совсем одна и очень страдает от невнимания сверстниц, сделал Лиле внушение, что вести себя подобным образом по отношению к Хатии не следует. От него же я узнала, что Хатия очень обижена на Лилю. На следующий день, в воскресенье, я тоже отправилась в лагерь и поговорила с дочерью. Она обещала мне уделять Хатии больше внимания, но не более того. Никакой дружбы с ней она мне не обещала. Я была расстроена, поскольку внутренне чувствовала свою ответственность за судьбу девочки, которую мне доверил Зураби. Как оказалось позже, никаких подвижек во взаимоотношениях Лили и Хатии так и не произошло, что меня сильно огорчало. Однако ближе к концу смены Хатия всё же подружилась с другими девочками, тоже тихими и спокойными, и я вздохнула с некоторым облегчением.

Смена закончилась. Хатия не захотела оставаться в пионерском лагере на следующую смену и возвратилась с отцом в Грузию. Как дальше сложилась её судьба, я не знаю, но и до сих пор чувствую перед ней свою вину за её нереализованные надежды на ласку и внимание в самый трудный период её жизни, когда она потеряла мать.

Наши взаимоотношения с Зураби на этом не завершились. На следующий год он прилетел в Москву уже с новой женой, учительницей Марго. Какие дела были у этой пары в Москве, не знаю. Помню только, что, приходя домой после работы, я всегда видела её на нашей крошечной кухне. Обычно она готовила целую гору мяса, которое обильно сдабривала зеленью. Повзрослевшая за год Лиля теперь считала своим долгом уделять гостям больше внимания и поэтому много времени проводила возле Марго, разговаривая с ней и присматриваясь к тому, как и что она готовит. Так сложилось, что грузинские гости стали приезжать к нам каждое лето и останавливались на неделю, а то и на две. А потом они попросили нас принять своих друзей. Тогда мне пришлось как можно вежливее дать им понять, что их визиты к нам более нежелательны, тем более что мой муж с самого начала к этим визитам относился неодобрительно. Но перед маленькой Хатией я чувствую вину до сих пор.

Из этой истории моя дочка сделала вывод, что людям в трудную минуту нужно помогать. И вот спустя года три-четыре она действительно проявила чуткое отношение к «терпящему бедствие» приезжему из Молдавии. Возвращаясь домой после школы, она увидела на лестничной площадке низкорослого, кряжистого мужчину, который звонил в дверь нашей квартиры. В руке он держал ведро c черешней. На вопрос, кого он хочет видеть, мужичок ответил, что приехал к другу и хотел бы у него остановиться.

Лиля сказала, что его друг, скорее всего, живёт в другой квартире, поскольку здесь живёт она со своими родителями, которые сейчас находятся на работе. Тогда мужичок «признался», что перепутал номер квартиры, но он очень устал и просит у Лили разрешения отдохнуть часок в нашей квартире. Сначала Лиля наотрез отказала ему. Однако мужичок молил её так жалобно, что Лиля сдалась. Она помнила, что людям в трудную минуту нужно помогать. Мужичок вошёл в квартиру, огляделся и сел на диван.

Однако разговор не клеился, и Лилю охватила тревога. Девочка понимала, что сейчас она несёт ответственность не только за сохранность квартиры, но под угрозой может оказаться её жизнь. Лиля метнулась в коридор и, облокотившись на маленький столик, на котором стоял телефон, позвонила подруге. Срывающимся от волнения голосом она сбивчиво начала шептать ей, что в квартире сидит чужой дядька. В этот момент она почувствовала: что-то твёрдое упёрлось ей в спину. Она резко обернулась и увидела мужика, стоявшего перед ней со спущенными портами и изготовившимся «калибром крупного размера».

С расширившимися от ужаса глазами Лиля бросила телефонную трубку и, разъярённая, с воплем кинулась на мужика. Её трясло от страха, и со всей неизвестно откуда взявшейся силой она буквально вышвырнула из квартиры негодяя, поддерживавшего свои сползающие брюки, вместе с его ведром. Он жалобно запричитал, что окажется на улице в таком растерзанном виде, и просил разрешения хотя бы натянуть штаны. Однако в гневе Лиля так сильно толкнула его, что он упал на лестничной площадке.

Минут через пятнадцать ещё не успокоившаяся Лиля выглянула за дверь и, убедившись, что в подъезде никого нет, бросилась бежать к подруге. Там она долго рыдала, в подробностях рассказывая о том, что с ней произошло и какой угрозе она подвергла своё девичество, свою жизнь и сохранность нашей квартиры.

Когда я пришла с работы домой, Лиля ни словом не обмолвилась о том, что произошло с ней сегодня. Об этой истории я узнала спустя много лет.

С тех пор меня мучает вопрос: помогать ли людям или равнодушно проходить мимо? Здесь важно суметь распознать, кому ты хочешь помочь и к каким последствиям это может привести.

Александр Ведров

Литературной деятельностью занялся в 1999 году. В 2015 году стал членом Российского союза писателей (РСП) и в том же году – лауреатом национальной литературной премии «Писатель года России». Ежегодно печатался в конкурсных альманахах РСП и признавался финалистом. Дипломант конкурса Русского Императорского Дома «Наследие». Представлен в Антологии русской прозы за 2018, 2019 и 2020 годы. Автор десяти изданных книг. Решениями Президиума РСП награжден медалями Пушкина и Чехова. А. Ведров регулярно проводит творческие встречи с читателями, печатается в иркутских газетах. Председатель Иркутского отделения РСП. Кандидат в члены Интернационального Союза писателей.

Жертва репрессий

Проживи незаметно.

Эпикур

В тридцатых годах международная обстановка становилась все более напряженной. Советский Союз представлял собой осажденную крепость, и Сталин не нашел ничего лучшего, чем продемонстрировать вражескому окружению свои успехи в борьбе с внутренним врагом. Начались массовые аресты «врагов народа». По ночам в городских кварталах слышался приглушенный рокот разъезжающих по спящим улицам автомобилей, от которого тревожно сжимались сердца верноподданных ожесточившегося вождя. Не у их ли подъезда остановился зловещий кабриолет с командой захвата на борту? Арестовывали районных руководителей, директоров предприятий, начальников пристаней и ОРСов, председателей колхозов… Отпечаток тревоги и неуверенности в завтрашнем дне читался в глазах людей. Все старались быть тихими и незаметными. Было жутко.

Вот и Алексея Медведева изводила печаль-кручина, когда в ивановской округе, знаменитой текстильными мануфактурами, устрашающе поредели ряды оставшихся на свободе больших и малых руководителей, словно дьявольская коса прошлась по обреченным головушкам. Потомственный ткач, Медведев сумел получить образование, вступил в партию и быстро выдвинулся на руководящие должности областного, а затем и регионального ранга. Его жена, Пелагея Никаноровна, заведовала кабинетом партийного просвещения, дома воспитывала двоих сыновей и снова была на сносях. Грех бы жаловаться на судьбу, если бы не этот занесенный над головами карающий меч, готовый в любой момент опуститься на очередную жертву.

В ту памятную ночь ему не спалось. Мучимый тяжелыми раздумьями, претендент на арестантскую участь вышел во двор покурить и присел на ступеньки крыльца. В воздухе пахло ненастьем. Ветер крепчал, приближалась гроза. Алексей Михайлович глубоко затягивался папиросным дымом, пытаясь заглушить чувство подавленности. Вспомнился тезка и товарищ далекого беззаботного детства, Алёшка Косыгин, с семьей которого Медведевы проживали по соседству, на одной лестничной площадке. Ушли невозвратные времена, установив каждому свое. Дружок по детству далеко шагнул – ныне нарком текстильной промышленности, колесит по столице на правительственной машине. Он же, Медведев, начальник речного транспорта едва ли не всей матушки-Волги, поджидает черный воронок. Косыгин родился в рабочей семье, рано оставшись без матери. Его детство покрыто полным мраком неизвестности, первая вразумительная запись в биографии свидетельствовала о вступлении пятнадцатилетнего паренька в Красную Армию, вот он и подрастал в дружбе с Медведевым.

Тут внимание ночного меланхолика привлекла калитка, изготовленная из легкого штакетника. Дверка то приоткрывалась в сторону улицы, то вновь захлопывалась под напором ветра. Что же заставляло дверь открываться, если ветер постоянно прижимал ее к калитке? Или в природе тоже все пошло наперекосяк, как и в судьбах людей, оказавшихся во власти суровых обстоятельств? Присмотревшись, Алексей Михайлович увидел дворового пса Беню, который тщетно пытался открыть калитку, загребая штакетину лапой. Крупному псу легко удавалась первая часть операции, но едва он отпускал деревянную планку, чтобы прошмыгнуть через образовавшийся проем, как дверь снова и снова предательски захлопывалась перед его носом.

Невольный свидетель собачьей борьбы с воздушной стихией, позабыв о собственных переживаниях, с интересом следил за действиями упрямца. «Дождался бы, когда ветер стихнет», – напрашивалась у хозяина подсказка, но Беня, не дожидаясь милостей от природы, упорно тянул на себя неподатливую дверь, пока не добился своего. В очередной попытке, едва приоткрыв калитку, пес сначала засунул в щель морду и лишь потом опустил лапу. «Соображает», – одобрительно отозвался хозяин об умственных способностях пса.

Весьма довольный одержанной победой, четвероногий великан взбежал на крыльцо и начал неуклюже моститься рядом, составляя компанию с хозяином. Наконец устроился, но какую же позу он принял! Беня расположился на крыльце совершенно по-человечески, опустив задние ноги на ступеньку ниже и расставив для опоры передние лапы вдоль туловища там же, где и сидел! Два товарища, человек и собака, сидели молча, голова к голове, в единении друг с другом. Оба находились в ожидании того мгновения, когда небеса разразятся громом и молнией, но каждый из них по-своему воспринимал приближающиеся грозовые удары. Если для Бени непогода представлялась преходящим природным явлением, таким же, что и смена дня и ночи, то Алексей Михайлович видел в ней неумолимо надвигающуюся кару, не столько небесную, сколько вполне земную и реальную.

Спокойствие собаки, добродушно пыхтевшей рядом, передалось и человеку. Почему собака никогда не озадачена предстоящими невзгодами? Неужели он, человек, не в состоянии справиться со своими проблемами? Только что Беня преподнес урок настойчивости в достижении поставленной цели, так почему же он, опытный руководитель, должен сидеть на крыльце и покорно ждать бессмысленной расправы? «Что, дружище? – обратился Медведев к молчаливому другу. – Будем прорываться через закрытую дверь?» Собака посмотрела на человека глаза в глаза и, выдержав паузу, положила тяжелую голову ему на плечо. Она нутром ощущала, что хозяина одолевают какие-то мучения, и выражала ему собачью солидарность.

Удивляясь внезапно обретенному спокойствию, Алексей Михайлович отправился спать. Он еще не знал, какие меры предпримет, чтобы оградить себя от произвола, но был воодушевлен явившейся решимостью к действию. Едва забрезжил рассвет, как Медведев снова вышел во двор. Теперь ему не спалось от желания быстрее найти спасительный путь, чтобы не угодить в заготовленную западню. Осмотрелся по сторонам. В суточном расписании планеты наступил тот краткий момент, когда ночная темень еще не растворилась в сиянии восходящего солнца, а ранняя прозрачная прохлада еще обдавала лицо бодрящей свежестью. Тишина, покой, величие вечности. Казалось, ничто не сможет нарушить гармонию мироздания.

Но вот созерцателю природы явился призрак в образе кота Мэлса, который бесшумной тенью крался в сторону родного крова по забору, осторожно переступая мягкими лапами по узким срезам вертикально прибитых тонких жердочек. Он шел с добычей! Крупная рыбина, скорее всего, щука, свешивалась по краям забора, с трудом удерживаемая кошачьими зубами, но эквилибрист упрямо продвигался к намеченному убежищу. Вот так добытчик! Медведев знал место удачной кошачьей рыбалки: это сосед накануне вернулся с реки с богатым уловом, чем не преминул воспользоваться вездесущий Мэлс. Выходит, не зря ему дали имя по первым буквам вождей пролетариата, Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина, вот он и экспроприировал материальные блага в пользу неимущих.

Алексей Михайлович не осуждал воришку, для которого добыча еды была образом жизни. В конце концов, размышлял он, разве не то же самое происходит у людей? Похоже, настал черед и ему самому действовать по закону выживания. Что предпринять человеку, оказавшемуся в опасности? Каким путем пойти? Если Беня рвался напролом в закрытую дверь, то Мэлс действовал хитрее, он пошел по тропе, которая была доступна только ему одному. Получается, что кот создал себе зону безопасности, ведь он непревзойденный хозяин темноты и высоты. Как же ему, Медведеву, уйти в себя, перестать быть заметным, перестать быть интересным для других… Да, да! К нему должен пропасть интерес! Он должен стать ненужным! И этого нужно добиться любыми способами…

С некоторых пор горожане стали примечать происходящие с Медведевым странные перемены. Он стал неряшливо одеваться, редко бриться и частенько находиться в состоянии легкого опьянения. Даже на работе в поведении Алексея Михайловича вдруг исчезла былая благопристойность, с сослуживцами он перешел на панибратские отношения, а с привлекательными сотрудницами не стеснялся заводить откровенные любовные интрижки. В быту доселе уважаемый высокий чиновник стал позволять себе совершенно несуразные выходки. Как-то по дождю он ввалился в магазин в сапогах, покрытых сплошной грязью. На призывы продавщиц к соблюдению чистоты чудаковатый посетитель закупил большой кусок модного в те времена вельвета, тут же расстелил его в качестве ковра и сплясал на нем удалого гопака. Затем раскланялся с честным народом, оставив ему «в подарок» обляпанную грязью дорогую покупку.

Пелагея Никаноровна, посвященная супругом в тайны перевоплощения, терпеливо сносила «загульные мероприятия» и нелицеприятную народную молву о «медведе-шатуне». Она и сама опасалась разделить с мужем участь «врага народа». Пелагея, оказавшаяся на «просветительской работе», хорошо знала, что образованные жены политических арестантов долго на свободе не задерживаются. Тут еще эта дурацкая кличка домашнего кота, недвусмысленно наводящая обывателей на квартет коммунистических вождей, в честь которых назван четвероногий. Не хватало еще Медведевым получить «кошачье дело» по зловещей 58-й статье! Пелагея уже не раз с озабоченным видом громогласно зазывала на улице Нельсона, давая понять соседям, что их кот назван именем одноглазого английского адмирала и никак иначе. Стукачи, естественно, донесли «куда следует», что в поведении Медведева произошли необъяснимые сдвиги. Это способствовало тому, что «морально разложившийся элемент» счастливым образом избегал грозящего ареста.

Весной тридцать девятого года волна репрессий поутихла, но строители социализма вели себя с прежней настороженностью. Медведев по привычке продолжал разыгрывать роль разлагающейся личности, хотя порой и сам не мог понять, по-прежнему ли он существует в двух ипостасях или уже безнадежно покатился вниз по наклонной плоскости. Он подозревал, что больше никогда не предстанет перед людьми в своей прежней сущности, сформировавшейся под воздействием пройденной большой школы управления, что затеянная им показуха оказала слишком пагубное влияние на его психику, мораль, и к прошлому уже не виделось возврата. И действительно, начался неуклонный спуск по служебной лестнице, по которой он когда-то упорно взбирался наверх. Алексей Михайлович все чаще ловил себя на мысли о том, что безалаберное и беспечное существование вполне устраивает его, что он внутренне смирился с ролью опустившегося человека и даже находил в ней определенные преимущества.

Но беда не приходит одна. С «гнусными замашками пьяницы и юбочника» не смирилась осмелевшая Пелагея, обратившаяся с разоблачительным заявлением в партком Пролеткульта, когда Медведев работал директором городского парка культуры и отдыха. В пространном заявлении она вывела на чистую воду «клоуна с перьями», который «наклюкавшись, гоняется в парке за фифочками». Свидетельские показания «благоверных» всегда расценивались парткомами как неопровержимый момент истины и служили надежным фактором упрочения нравственных начал советского общества. За непристойное увлечение «пережитками буржуазного прошлого» Медведев был исключен из партии и отстранен от работы на ответственном участке идеологического фронта.

Едва бедолага, лишившийся партийного билета, устроился на скромную должность заведующего складским хозяйством при Управлении рабочего снабжения, как грянула самая кровопролитная в истории человечества война. Алексей Михайлович, патриотические чувства которого в связи с последними событиями оказались сильно подорванными, в ответственный исторический момент беспокоился не столько о защите Отечества, сколько о спасении своей никчемной жизни. Чтобы не попасть на фронт, ему – уже не надо было занимать опыта. Во вверенном складском хозяйстве он устроил недостачу материальных ценностей, за что и поплатился спасительным от воинского призыва тюремным заключением. С окончанием войны Медведев вернулся в дом родной. Пелагея Никаноровна сумела сохранить домашнее хозяйство и в трудные военные годы поставить на ноги ребятишек, уже троих. Но покинули бренный мир кот Мэлс и пес Беня, которые когда-то вывели хозяина на путь борьбы за выживание на земле.

Пути-дороги с дружком детства, Алешкой Косыгиным, так и не сошлись более. Чем круче поднимался один из них, тем безнадежнее опускался другой. В конце пятидесятых Косыгин был назначен председателем Госплана, тогда как Медведев в последние годы жизни зарабатывал кладкой печей в частных домах, в чем достиг большого совершенства. Между тем у Алексея Николаевича Косыгина дела складывались не так блестяще, как казалось со стороны, а можно сказать, хуже некуда, и все потому, что он жил и работал ради процветания страны, тогда как партийная верхушка списала в утиль его экономические реформы. Еще Сталин готовил Косыгина, проявившего в военные годы яркий организаторский талант, на пост Премьера и в первый послевоенный год назначил его заместителем председателя Совмина СССР. Вождь называл его арифмометром за способность умножать в уме двух-, трехзначные числа, да был бы ум. В 1964 году Косыгин возглавил правительство и приступил к реформе народного хозяйства, в результате которой восьмая пятилетка была названа золотой, с удвоением национального дохода. Но это был последний успех социализма. Члены Политбюро, не желая расставаться с реальной властью, указали реформатору на свое место и вернулись к практике жесткого централизма. С работы его не сняли, поскольку был незаменим. Государственник до мозга костей, Косыгин тяжело переживал переход экономики к «застою», его организм не выдержал испытаний «прокрустовым ложем» партийного самовластия.

Оба умерли в один год. Один из них, Алексей Николаевич Косыгин, выдающийся государственный деятель советской эпохи и жертва партократического засилья, похоронен с почестями у кремлевской стены. Его незадачливый тезка, Алексей Михайлович, оказавшийся оригинальной жертвой сталинских репрессий, был предан земле на скромном кладбище, с которого открывался широкий вид на реку, неторопливо несущую воды вдоль кладбищенской возвышенности. Оба, впрочем, уже не в состоянии были отдать должное помпезности последнего ритуала или посетовать на его скудость. Оба взяли от жизни то, что хотели, и отдали ей то, что могли.