355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Sattira » Я смотрю в прошлое (СИ) » Текст книги (страница 1)
Я смотрю в прошлое (СИ)
  • Текст добавлен: 13 ноября 2018, 14:00

Текст книги "Я смотрю в прошлое (СИ)"


Автор книги: Sattira


Жанры:

   

Слеш

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

========== 1 ==========

Первое, что замечает Игорь Акинфеев – Артем Дзюба больше не смотрит ему в глаза.

Со временем перестает разговаривать на всякие глупые и бессмысленные темы, смеяться рядом с ним. Через несколько недель больше не может дружески хлопнуть по плечу, обнять за шею, дать подзатыльник, в общем, все то, что он привык делать.

Игорь не обращает внимания на такие пустяки – может, у Артема какие-то личные проблемы, которые не требуют постороннего вмешательства. Игорь странно смотрит, когда Артем, приходя на утреннюю тренировку, показательно не поворачивает голову в его сторону. Все так же дружелюбно общается с Денисом Черышевым, смеется, когда он рассказывает очередную нелепую историю (иногда Игорю кажется, что Дзюбе совершенно не интересно слушать, но последний чуть ли в рот не заглядывает к своему другу, ожидая конца рассказа). Вместе со Смоловым и Зобниным вычитывают в интернете какие-то глупые анекдоты, от которых смеются до слез в глазах. Игорь не обращает внимания, он, в конце концов, должен быть серьезным и собранным. А ребята пусть развлекаются.

Но перемену в расположении Дзюбы по отношению к Акинфееву замечает не только непосредственный вратарь. Сашка Головин, как наблюдатель за всей этой канителью издали, спустя несколько дней такой «пляски» подходит к Игорю и озадаченно хмурится.

– С Темой что-то не то.

Что с Артемом что-то «не то» Акинфеев уже догадался, но подойти и спросить в лоб так и не смог. Как только вратарь делал пару шагов в сторону мужчины, у Дзюбы сразу находились какие-то неотложные дела – то с Саламычем поговорить, то с Черышевым куда-то метнуться, то просто выйти из раздевалки и направиться на поле, хотя еще и треть команды не переоделась. Артем избегал его со знанием дела – словно чувствовал приход Игоря за несколько минут.

Рискнув, Акинфеев подошел к Черышеву перед тренировкой и затянул небольшой разговор о том, что ему было бы неплохо знать, что происходит с командой. Денис, кажется, искренне удивился и ответил, что у «всех все хорошо, не волнуйся». Но Игорь уже включил в себе ищейку.

Определенные моральные устои не позволяли бросить дело, даже не начав его, и Акинфеев словно открыл третий глаз на затылке. Теперь его занимал любой разговор, где хотя бы мимоходом проскальзывало имя нападающего, который довольно необычно себя вел. Обдумывая происходящее и общаясь с другими игроками по команде, он выяснил пару деталей: во-первых, Артем тотально игнорировал только его.

Во-вторых, он перестал часто звонить своей жене.

Как связаны эти два события, Игорь так и не выяснил. В конце концов, ему просто стало неинтересно вытягивать информацию из сокомандников, и он бросил это дело, наблюдая за другом со стороны.

Тем не менее, ничего не менялось. Дзюба по-прежнему шарахался от него как от прокаженного, на тренировках словно ошпаренный отбегал на другой конец поля, а когда было просто необходимо поговорить с вратарем, делал вид, что даже не помнил его имени.

Черчесов хмурился, делал для себя какие-то выводы, но ничего не объявлял. Акинфеев ни в коем случае не додумался бы просить помощи у него – это глупо, они все – взрослые мужчины под тридцать лет (а кому и побольше) и сами в состоянии разгрести, казалось бы, несуществующий конфликт.

Через несколько дней изменилось еще кое-что: Артем стал ходить настолько бледный, что его мраморной коже и желтым кругам под глазами могли позавидовать все вампиры в округе, а Денис Черышев засветился, словно отражал от себя солнечные блики, словно узнал что-то, что знать ему было, в общем-то, не положено.

Тут уже фишку просекли и остальные футболисты. Зобнин иногда подходил к Артему после тренировки и спрашивал, что с ним, черт возьми, творится. Артем отшучивался (иногда даже довольно убедительно), уходил в свой номер в отеле. Номер, кстати, он делил с Черышевым, что было довольно иронично. Когда Денис узнал, что будет делить комнату с Дзюбой, то расцвел так, будто ему сказали, что ему подарят все цветы мира за его красивые глаза.

Иногда Черышев подходил к Дзюбе и, что-то тихо нашептывая в ухо, стремительно отходил с довольным лицом. Артем отчаянно краснел, начинал злиться, и вскоре это начало сказываться на качестве его работы с мячом. Совершая элементарные ошибки, он отправлял мяч далеко за пределы поля, делал нечеткие пасы товарищам и валился на траву, путаясь в собственных ногах.

Тренер эту воду мутить до состояния болота не стал, и во время перерыва подошел к Артему, шнурующему бутсы. Брови сошлись на переносице, и вот тут Дзюба понял, что попал.

Теперь Акинфеев замечал его в компании либо радиоактивного Черышева, либо заботливого Головина. В отличие от первого, готового довести нападающего либо до нервного срыва, либо до эмоционального истощения, у Сашки была постоянная потребность как-то успокоить Артема – и часто это ему удавалось. В Тему словно вселяли второе дыхание – он мчался как стрела, шутил, лукавил и работал на тренировках до потери пульса.

Игоря начала раздражать вся эта кутерьма. Сам он тесно общался со Смоловым и почти сразу выложил все, что его волновало. К счастью, Федор быстро понял, что к чему, и обещал поговорить с Артемом. И даже сделал это в тот же день, когда все переодевались после силовой тренировки на ужин. Дзюба вспыхнул, рассердился, что-то прошептал Смолову и посмотрел на Акинфеева.

Вратарь сделал нечитаемое выражение лица, когда их глаза встретились. Это было чуть ли не первое пересечение их взглядов за неполные две недели. Артем смотрел на него долго, не моргая, после чего к Игорю подошел Смолов и так ничего толкового не рассказал.

У Акинфеева оставалась всего одна возможность разобраться с ситуацией – поговорить с Дзюбой наедине.

========== 2 ==========

Игорю наконец улыбается удача: он находит Дзюбу в номере совершенно одного, лежащего на кровати и бездумно смотрящего в потолок. Артем выглядит уставшим, вымотанным, и от этого Игорю хочется во что бы то ни стало узнать причину.

Дзюба не поворачивает голову в сторону прибывшего, видимо, знает, кто вошёл и с какой целью. Он лишь бездумно моргает глазами и слегка отодвигается в сторону, давая возможность вратарю сесть и наконец начать этот разговор, который душил их две недели.

– Привет, Тем, – голос у Игоря тихий, слегка смущённый, будто тот не знает, чего ожидать от нападающего. Артем смотрит на него, где-то в глубине души хочет разозлиться, но не может. Или не хочет. Дзюба так и не разобрался, что ему было необходимо сильнее: выгнать «друга» или попросить, чтобы тот скорее закончил.

– Что с тобой? – Игорь идёт напрямик и внутренне молится, чтобы вопрос не прозвучал вызывающе или как-то нагло. Тем не менее, Дзюба приподнимается на локтях и слегка облизывает губы, чтобы ответить через несколько секунд:

– Все в порядке, с чего ты взял?

Возмущение накатывает волной. Как это – «с чего ты взял?» Он играл в эти прятки столько времени (кстати, с довольно похвальным успехом), успел довести капитана и до бешеной ярости, и до острого, выбивающего непонимания, а сейчас отвечает таким тоном, будто ничего не случилось.

– Ты не заболел? – глупый вопрос, но в голове пусто и спросить больше как-то нечего.

– Нет.

Они молчат около минуты. За окном льет дождь, отчего по комнате витает прозрачно-серая дымка. Темно, но свет никто не включает.

Игорь думает, что его благая идея была обречена на провал с самого начала.

– Артем, – начинает Акинфеев более требовательным голосом. Его, честно говоря, начинает подбешивать вся эта глупая ситуация, но Дзюба не дает договорить и наконец-то повышает голос.

– Чего «Артем»? Что тебе надо, блять? Ты так ничего и не понял?

Акинфеев взрывается, как петарда.

– А что я, по-твоему, должен был понять? Что ты конченный придурок, если напридумывал себе всякой ерунды про меня? Или твоя жена открыла тебе глаза на то, что мы все здесь умственно отсталые и не понимаем, что у тебя проблемы?

При упоминании жены Дзюба дёргается, как от удара.

– Ты идиот, – орет Артем и встаёт с кровати. Надевает кросовки, даже не шнуруя их, и вылетает из комнаты, от души хлопнув дверью.

Акинфеев остаётся один.

Что он, черт возьми, ожидал? Разговор по душам?

И тогда Игорь принимает единственное верное решение – он выходит в коридор и идёт по направлению к остальной команде.

Туда, где должен быть Денис.

Находит его в компании с Зобниным, но не здоровается и грубо хватает за плечо первого. Черышев ничего не понимает и делает глупое выражение лица, однако даёт увести себя на улицу, под козырек крыши.

Там сейчас пусто и стучит неприятный дождь.

– Что, блять, с ним творится? Я знаю, что ты в курсе!

Денис перестает играть дурачка и расплывается в широкой улыбке чеширского кота. Легонько похлопывает Игоря по плечам.

– Я удивлен, что ты не догадался, умный капитан, – смеётся он. Но Акинфееву сейчас не до смеха. Его эти секреты начинают раздражать не на шутку.

– Прекрати, – цедит он. – Если я от тебя не добьюсь ничего толкового, то пойду прямо сейчас и сломаю этой принцессе челюсть. Что он навыдумывал?

– Он поссорился с женой, – это ожидаемо. Но проблема-то кроется совсем не в этом. – И влюбился.

На лице вратаря проступает растерянность и какое-то нездоровое сочувствие.

– Ну и что в этом такого? Чего он меня-то взъебывает?

– Подумай своими умными мозгами, Игорёк, – мечтательно тянет Денис и приглаживает взъерошенные волосы на затылке. – Неужели так трудно провести параллель?

Акинфеева осеняет.

– Не может быть.

– Мне незачем тебе врать, факты налицо.

– Почему он не сказал?

– А ты сам как думаешь?

Игорь оценивающе смотрит на Дениса.

…Черышев возвращается в отель с разбитой губой и подбородком в крови. Акинфеев не спит и думает почти до рассвета.

***

На следующее утро у Черчесова одно из самых отвратительных настроений. Он поднимает команду почти на полчаса раньше и заставляет пробежать по меньшей мере семь километров, пока сам ходит по мокрой траве на поле и хмурится. Ребятам это на руку – они сонно болтают друг с другом и делятся мелкими новостями.

Дзюба бежит впереди всех и что-то увлеченно рассказывает Смолову. Оба счастливы, размахивают руками в порыве эмоций и, кажется, совсем не обращают внимания на глядящего из-под бровей тренера. Акинфеев мрачнеет с каждой секундой.

Если верить Денису – что крайне проблематично, учитывая то, что у него были все основания соврать, то Дзюба сейчас должен был бежать рядом с вратарём и втирать глупые рассказы ему. Черышев мог наговорить глупостей только потому, что ему нравится смотреть, как у Акинфеева (хотя на его месте мог оказаться совершенно любой человек из команды) кровь закипает в венах от ярости. Но сам Денис сегодня бежал в середине и вообще никак не заявлял о себе – разве что разглядывал впереди бежащих и думал о чем-то своем.

Чем не мог похвастаться Игорь – если бы взглядом можно было прожигать вещи, то у Дзюбы в спине, где-то между лопаток, уже зияла бы огромная кровавая рана. Он никак не мог заставить себя не думать, и это изматывало похлеще кросса, на котором они сейчас были.

К концу беговой тренировки у Игоря было такое чувство, что он всю ночь разгружал вагоны с углем. Пока остальные разминались и громко смеялись над историями, Игорь уже чуть ли не спал на ходу, растирая мышцы на ногах.

Черчесов подошёл с нечитаемым выражением лица.

– Акинфеев – на ворота. Кудряшов, Фернандес и Смольников – работаете с ним по старой схеме.

После указаний тренера Дзюба оказался на другой половине поля вместе с Зобниным, отрабатывая вместе с ним пасы. Дальше тренировка прошла тихо и без разговоров.

У Акинфеева уже созрел план.

***

После обеда он опять притащился в комнату Черышева и Дзюбы, взглядом отправив первого в соседнюю комнату. Денис не возражал, и теперь оставался только Артем, с кем-то переписывающийся в телефоне.

Нервы были на пределе.

– Я все узнал, – просто сказал Игорь и сел рядом с Артёмом. На его удивление, тот отреагировал спокойно, практически с той уверенностью, которая означает, что вратарь «ничего не узнал, а просто все неправильно понял».

– Денис наговорил тебе глупостей, которым ты поверил, не так ли? – тихо ответил Артем. Глаза твердо впились в Игоря.

– «Глупости», которые мне наговорил Денис, – это правда, – твердо ответил Акинфеев. Он ещё не знал толком, что хочет сделать с Артёмом – может, убить за странные мысли, может, обнять и сказать, что такое случается со всеми… Проблема в том, что Игорь не был уверен, что ему было нужно сильнее. – Ты влюбился в меня.

Сказал, как отрезал. Акинфеев попал точно в цель – Дзюба выронил телефон из рук и отвел взгляд, тем не менее оставаясь напряжённым, готовым обороняться от нападок, если это потребуется.

– Нет.

– Можешь не отговариваться.

В животе у Артема что-то перевернулось, будто на обед он съел ком живых змей. Дело принимало совсем другой оборот.

– Ну, что же ты медлишь? – прошипел Дзюба, с толикой ненависти глядя на вратаря. – Я знаю, что ты хочешь сделать.

– Я не буду тебя бить, – честно признался Игорь. – Я хочу вернуть нашу с тобой дружбу.

– С ума сошел? – вспылил нападающий. – Как ты себе это представляешь? «Мы будем с тобой лучшими друзьями, до тех пор пока я не сорвусь, не приду ночью и не трахну тебя?»

Артем говорил уверенно, но надрывно; было видно, что он думал об этом не один раз и не одну ночь. Акинфеев постепенно принимал весь масштаб катастрофы и начинал сатанеть.

– Да с чего ты вообще, блять, взял, что хочешь меня? У тебя жена есть!

У Дзюбы затряслись руки, пальцы нервно перебирали кромку пледа, сжимая и дёргая ее во все стороны. Казалось, он совершенно не улавливал нить разговора, оттого отвечая невпопад.

– Ты рядом, понимаешь? Ты охуительно пахнешь, и я ничего не могу с собой поделать! Конечно, это так круто – осуждать меня, потому что даже моя жена не разобралась толком и дала зеленый свет…

– В смысле, зелёный свет? На что? – не понял Акинфеев.

– Наделать глупостей и вернуться домой, как ни в чем ни бывало!

Повисло гнетущее молчание.

– Так ты не поссорился с ней, – сипло выдохнул Игорь и откинулся спиной на кровать. Головоломка постепенно решалась, части пазла вставали на свои места. – Она просто… эм, «разрешила прийти ночью и трахнуть меня», так ты сказал?

Молчание Артема стало самым утвердительным ответом.

Напряжение в комнате, казалось, можно было почувствовать рукой. Игорь лихорадочно размышлял, Дзюба сидел на краю кровати и мучал несчастный плед.

– И почему ты ничего не сделал? – после нескольких минут молчания спросил Игорь.

– О чем ты? – хмуро отозвался Артем, какими-то мутными глазами рассматривая капитана.

– Не рассказал мне. Как другу. Мы бы что-нибудь придумали.

Игорь словно услышал, о чем думал Дзюба. Думал, но не высказал. «В моей голове к тому времени ты был уже далеко не другом».

Дзюба встал, чтобы закрыть окно, из которого доносились звуки проливного дождя. Погода испортилась.

Акинфеев, ведомый непонятными чувствами, встал вслед за ним и подошёл со спины, намереваясь наконец-то успокоить и поддержать друга.

Кто же знал, что поддержку он решил оказать через поцелуй.

Артем, кажется, не соображал вообще ничего. Игорю такие ощущения были в новинку, поэтому он осторожно, будто боясь обжечься, целовал своего товарища. Ему не было отвратительно от мысли, что он целуется с мужчиной, но и удовольствия или радости от сделанного тоже не наблюдалось. Это можно было сравнить с желанием узнать что-то новое, почувствовать себя другим.

Но в голове стучало набатом «Я, блять, целую лучшего друга.»

Уже не-совсем-лучшего-друга, мысленно поправил себя Акинфеев, приобнимая растерянного от такого поворота событий Артема за плечи. Разница в росте у них небольшая, поэтому Игорю потребовалось только слегка приподняться на носочках и прижаться к грудной клетке Артема, чтобы комфортно себя чувствовать.

Дзюбе, кажется, было ни горячо ни холодно от того, удобно ему или нет. Полностью сконцентрировавшись на партнёре, он с какой-то пугливой радостью отвечал, стараясь не перехватывать инициативу и не сильно прикасаться к Акинфееву.

Поцелуй выдался недолгим, нежным, слегка суховатым (Игорь так и не решился пустить в ход язык), но у Дзюбы был такой вид, будто его ударили дубиной по голове, а у Акинфеева осталась какая-то отрешённость в мозгу. Ноги были ватными, руки совершенно не слушались. Игорь тихо попрощался и вышел за дверь.

На следующий день все было как обычно.

Кроме Дзюбы.

Артем наконец-то начал улыбаться, так, как все и привыкли. Зобнин смотрел с изумлением, Черышев – с чертенками в глазах, когда Дзюба на спор чеканил мяч с Головиным, обливал водой напарников и заливисто смеялся, валяясь на траве после долгой тренировки. Единственный, кто остался бесстрастным к происходящим переменам, был Черчесов. Это, впрочем, было ожидаемо: единственная реакция, которую он соизволил показать на пьяную радость Артема – это пара лишних кругов по стадиону, «чтобы не казался таким счастливым».

Акинфеев так и не понял, что он теперь хотел сделать с Дзюбой. То есть, он был очень доволен, когда нападающий очнулся из своей спячки, но совершенно не хотел продолжать тот разговор, закончившийся поцелуем. Более того, он четко установил себе границы общения с вернувшимся другом: никаких объятий, никаких душевных разговоров вдвоем и никаких, естественно, поцелуев.

В голове всё ещё всплывало короткое уведомление о том, что нельзя терять разум. «Это неправильно!» кричало подсознание каждый раз, когда Игорь отвлекался на проходящего мимо Дзюбу, рассматривал его бледные губы или случайно прикасался кончиками пальцев к бёдрам или животу. Казалось бы, в этом не было чего-то запретного – но теперь у Игоря почти все было двусмысленным, когда дело касалось Артема.

И всё само как-то получилось, когда, переехав в другой город, их заселили в номер вместе.

Игорь с каким-то нездоровым блеском в глазах смотрел на Черышева, которого распирало от рвущейся радости. У последнего было именно то ощущение восьмилетнего ребенка, ждущего свой день рождения через пару дней. У Дзюбы же было выражение мученика, который смирился со своей судьбой и теперь пассивно ждал приговора.

Первую ночь на новом месте им не удалось провести «вдвоем» во всех смыслах – в номер прилетел на пьяных крыльях Зобнин и в состоянии не совсем трезвого человека заставил ребят играть в карты. Часам к трем его удалось уложить спать в кровать Акинфеева, потому что дотащить мужчину до его собственного номера ночующий с ним Фернандес наотрез отказался. Артем и Игорь сидели на одной кровати молча, слегка соприкасаясь боками и локтями, и думали о том, что если бы не прискакавший Зобнин, то вечер закончился совсем по-другому. У Игоря почти весь день болела голова, Дзюбе досталось от Черчесова, и они злились на почти все происходящее. Короче говоря, если бы не Зобнин, то вечер закончился бы чьей-то сломанной шеей.

На следующее утро Артём собрался с мыслями, взял волю в кулак и припер Акинфеева к стене.

Не выдержав постоянного давления со стороны вратаря и истолковав по-своему его неопределенность в их отношениях, он решил сделать «первый шаг» самостоятельно.

Решительно, как только мог, зажал руки Игоря и поцеловал, чтобы тот не сопротивлялся.

Поцелуй вышел недолгий – в коридоре постоянно ходили, говорили, роняли что-то тяжёлое, и, из-за страха быть пойманным, Дзюба лишь осторожно прижался к губам друга. Все вышло как-то само по себе, потом Игорь высвободил руку и легко положил ее на шею нападающему. Едва они разорвали поцелуй и отошли на приличное расстояние, как к ним в комнату ворвался Юра Жирков и заявил, что «в отеле творится полный бедлам, так что я остаюсь тут». Никто не возражал, в принципе, но Акинфееву пришлось смыться в ванную комнату, чтобы сполоснуть лицо холодной водой и унять странную чесотку в руках.

Что-то случилось, но Игорь так и не мог понять, что именно. Чтобы дать себе передышку и хорошо обо всем подумать, он старался не оставаться с Артемом наедине и гонял себя на тренировках до звезд в глазах. Помогало мало, учитывая то, что Дзюба начинал сердито смотреть на капитана, когда тот обламывал очередной серьезный «разговор», будучи прижатым к стене, и что у него самого катастрофически не было желания что-то менять в статусе их отношений.

Иначе говоря, все замерло на определенной точке. Ненадолго, конечно. Впереди близился какой-то там дружеский матч с какой-то там командой, и Черчесов успел вбить всем в голову, что они должны победить – иначе говоря, показать зубы. Но разбивать в пух и прах соперника совершенно не хотелось, и ребята просто отмахивались от наставлений тренера. В конце концов, их в будущем ждал матч посерьезнее.

Комментарий к 2

Не хочу как-то навязывать сюда Чемпионат Мира, но по-другому уже как-то не получается… Короче, если хотите, то пусть таймлайн будет еще до начала чемпионата, где-нибудь в мае. Но если воспаленный разум уже не видит выхода, то временной промежуток – до матча с Испанией.

========== 3 ==========

Комментарий к 3

В душе не ебу, как проводятся товарищеские матчи, так что по голове не бейте – мне до описания приличной матчасти как до Пекина раком. Заранее извиняюсь, если кому-то потребуется операция на глаза после этой главы.

Наконец-то Игорь устал.

Вот так просто – всю тренировку он проходил с хмурым выражением лица, невербально сообщавшим: «Если вы ко мне подойдёте, то я за себя не отвечаю». И правда – никто не подходил, хотя это, скорее всего, было связано с тем, что у команды нервы были на пределе и никому не хотелось разбираться в таком расположении духа своего капитана.

Дзюба делал вид, что обиделся за игнорирование в свою сторону. Естественно, в шутку. Он, кажется, решил, что его так долгожданные отношения с Игорем сдвинулись с отметки «друзья», неуверенно дошли до «друзья с привилегиями» и медленно, но верно ползли в сторону «уже не смущаются в постели». Поэтому, пребывая в великолепном расположении духа и нервничая из-за какой-то ерунды, Дзюба развлекал бессмысленными разговорами остальных.

Вот только Игорь не был настроен на то, чтобы спать со своим лучшим другом.

Конечно, вся эта ситуация с поцелуями (их было всего два, если быть точным) выглядела крайне нелепо на почве их крепкой мужской дружбы. Чтобы не давать повод сплетням, Акинфеев старался не смотреть на Артема «странно»; а так как это получалось из рук вон плохо, он перестал смотреть на него вообще. Дзюба все понимал и на людях делал вид, что его очень даже забавляла эта двусмысленная ситуация, но когда как-то за обедом Игорь чуть не воткнул вилку ему в ладонь, Артем задумался посерьезнее.

Нервы были на пределе не только из-за стрессов в личной жизни, но и из-за товарищеского матча, который навис грозовой тучей и должен был состояться завтра в девять утра. Черчесов был настроен благоразумно и несильно давил перед предстоящим мини-сражением.

– Он разрешил не рвать завтра задницу, играя со вторым составом Ирана, – на стадионе радовался как ненормальный Игнашевич, в приступе обоснованного счастья выбивая мяч куда-то на трибуны. – арабам крышка!

– Если быть точнее, то они не совсем арабы, – меланхолично заметил Смолов, разминая мышцы на ногах. – Но в чем-то ты прав – у них реально странные ребята.

Иран к тому времени уже вылетел из турнира, но команда осталась на несколько дней. Черчесов любезно согласился на товарищеский матч, чтобы немного разогреть своих ребят перед Испанией и поддержать гостей, которые так неудачно показали себя в групповом этапе.

Если обобщить, то Акинфеев просто морально устал. Устал, оттого сейчас лежал на кровати и, медленно массируя виски, пытался либо немного расслабиться, либо уснуть и не проснуться.

Второе казалось намного заманчивее.

В номер зашёл Дзюба, который что-то забыл, судя по бегающим глазам и пальцам, теребящим край футболки. Игорь мысленно попросил всех богов, чтобы он стал невидимым. К сожалению, молитва не была услышана.

Артем доброжелательно улыбнулся.

– Игорёк, наушники не видел? Я их точно где-то уронил, – беспечно поздоровался Дзюба и стал шуршать по номеру в поисках белых проводков. – М-м, Денис, кажется, говорил, что…

Не желая слушать болтовню друга, Акинфеев снова закрыл глаза и пообещал себе, что как только Дзюба найдет свои наушники и смотается обратно к Черышеву, то он выпьет все, что есть в холодильнике – начиная от подсолнечного масла и заканчивая низкопроцентной сметаной, стоящей там черт знает сколько, – и выбросится из окна. Только чтобы не чувствовать вообще ничего.

– Игорь!

В ответ ему донеслось молчание.

– Ну Игорёк!

– Да что случилось? – возмущённо прошипел Акинфеев, вырванный из мыслей, и сел на кровать, продолжая устало массировать виски. – Что у тебя опять случилось?

– Да всё то же… – растерянно ответили из угла. – Наушники потерял.

У Игоря дернулся глаз.

– Если я их увижу, то обязательно передам, что ты заходил и искал их! А теперь дай мне отдохнуть – пожалуйста?

– Так у тебя голова болит? – тревожно ответил вопросом на вопрос Артем и будто вырос из ниоткуда, присаживаясь рядом. – Хочешь, я помогу?

– Мне и так тебя достаточно в своей голове, – процедил Акинфеев. – Не хватало ещё, чтобы ты и снаружи мне жизнь портил.

– Да что с тобой сегодня такое? На Зобнина накричал, Черышева облил чаем на завтраке, а сейчас, когда я помочь хочу, зубы показываешь? – выпаливает Дзюба. Злится. Это хорошо.

Когда Артем злится, у него зрачки становятся больше, занимая почти все пространство серо-голубой радужки. Это и понятно – он не боится брать на себя ответственность или отвечать за свои поступки, двухметровой глыбе вообще нечего бояться. А Акинфеев более деликатен в этом деле – вступает в спор только тогда, когда точно уверен в своей правоте.

Но Дзюба просто восхитителен – имея довольно нетерпеливый, взрывной, но крайне добрый темперамент и чуткую натуру, разговоры с ним никогда не могли завести куда-то не туда. Всегда оставалось какое-то послевкусие – пусть то бешеная ярость, мягкая, успокаивающая сонливость или просто умиротворенность, чувство выполненного долга. И сейчас Дзюба буквально заводил – заводил начинать эту никому не нужную дискуссию.

Артем пытался как-то расшевелить своего вселенски уставшего капитана. Очевидно же, что его глаза опять сердились, а мозг искал правильные слова и тщательно подбирал выражения, чтобы не усугубить ситуацию и не потерять связь с миром.

Не хочет серьезно ссориться, – ехидно подсказывает внутренний голос Игорю, что сидел напротив друга и угрюмо хмурился. Дорожит.

Непонятно было только одно – какого черта Акинфеев опять думает о Дзюбе.

Они вроде негласно решили, что те два поцелуя – это просто порыв поддержать друг друга, как-то подбодрить, сделать что-то непредсказуемое. Но сейчас Игорь понимал – это только он сам так решил. А Артем со свойственной только ему любовью к капитану воспринял все всерьез.

И во время первого, «поддерживающего поцелуя», когда Акинфеев просто хотел оказать помощь другу.

И во время второго, когда Дзюба просто хотел убедиться, что Игорь в общем-то не против. Но в итоге Артем как обычно все неправильно понял.

Столько недопонимания среди них – и кто виноват?

– Игорь!

Вратарь возвращается в реальность и видит перед собой прямо-таки взбешенного нападающего – тот стоит на ногах, сжимает пальцы в кулаки и, может быть, хочет хорошенько вразумить своего капитана без помощи слов. Акинфеев тоскливо думает, что сейчас самый подходящий момент, чтобы кто-нибудь вошел, оценил происходящее и сказал что-то вроде: «Эй, парни, остыньте и поговорите как обычно, как было раньше».

А как было раньше? Когда ещё не было этих злосчастных поцелуев? Или когда Артем любил только свою жену и не думал о ком-то другом?

Голова кружится от этих бесконечных мыслей. Точно. Надо что-то сделать.

Игорь встаёт и без задней мысли ударяет Артема кулаком куда-то в правое ухо – к счастью, слегка промахивается, а мгновением позже офигевший Дзюба крепко держит его за руку. В его глазах – настороженность.

– Ты чего, блять, дерешься? Совсем ебу дал?

Да, мысленно ругается про себя Игорь, подхлестнутый этим «ебу дал». Видимо, он окончательно свихнулся, когда понял, что слишком часто думает о своём лучшем друге не в том контексте. Просто Артема внезапно стало слишком много в его жизни, и это ужасно бесило.

А может, Игорь просто не хотел признавать, что ему нравится его «лучший друг».

Нет, не нравится – следующим ударом он попадает Дзюбе точно в левую скулу; тот отшатывается и делает попытку схватить вторую руку, чтобы капитан не избил его окончательно. Но Игорь уже медленно поплыл – ему кажется, что он хочет, чтобы Артему было так же больно физически, как ему морально.

Нет, ему определенно не нравится Артем Дзюба – когда человек симпатичен, ты его не избиваешь до ноющей боли в костяшках. Он не держит тебя за руку. У него не идёт кровь из нижней губы от твоих чересчур крепких ударов.

Стойте… Кровь?

Игоря будто окатили ведром холодной воды – он слегка очухивается, отшатывается назад и видит, как Артем осторожно пробует ранку на губе, языком слизывает струйку крови и обиженно, даже пугливо смотрит. Не знает, чего ждать дальше.

Именно в этот момент дверь распахивается, и Акинфеев благодарит всех богов мира. В комнату влетает Черышев.

Счастливый Черышев, в руках у которого эти несчастные белые наушники; Игорю отчего-то хочется разорвать их голыми руками, выкинуть в окно, а затем прыгнуть туда самому. Все ведь случилось из-за них.

Денис переводит полный возбуждения взгляд с одного лица на другое, замечает, что его друзья опять что-то не поделили, и улыбка пропадает, уступая место озадаченности. Артем ошалело смотрит на него, одним взглядом говоря: «Эй, Ден, с ним точно что-то не то». И Денис действительно понимает, когда видит небольшую кровоточащую ранку на лице Артёма.

Дзюба дёргается и хочет уйти, но у самой двери передумывает. Резко поворачивается, в три шага преодолевает расстояние между ним и Игорем и одним точным ударом правой руки бьёт того в нос. Акинфеев молчит, слегка сконфуженно понимает: заслужил. Черышев медленно покидает поле битвы, тем более, что Артем точно рассчитал удар. Так, чтобы не сломать, но и чтобы было неприятно и даже больно.

Игорь хочет что-то сказать. Денис и Артем уходят.

Вратарь со вздохом идёт в ванную, чтобы умыться ледяной водой из крана и, наверное, немного подумать.

***

Через пару минут – матч с Ираном.

Вроде, ничего такого – они как обычно выходят, команды строятся. Рядом с Дзюбой стоят слегка взъерошенный Головин и полностью расслабленный Смолов. Оба в предвкушении хорошей игры, возможности отпустить себя и перестать столько думать. Артем Дзюба стоит где-то в конце, рассматривая концы собственных бутс. В голове пусто.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю