Текст книги "Запасной игрок"

Автор книги: Саша Рид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Глава 6

На меня нападает небывалая паника. Неужели это правда, и Дэвид не врёт? Но что-то мешает мне спросить напрямую. Я чувствую, как сквозь пальцы на боку течет кровь. Мне даже стоять невыносимо тяжело, как будто я вешу не семьдесят килограмм, а все семьсот. Дэвид смотрит на меня, и я уверен, что слышит запах, исходящий от моей раны. Но его ноздри ни разу не дрогнули. Он продолжает курить, медленно выдувая носом кольца. Потом обводит меня взглядом с головы до ног.

– Хотя нет, наверное, я обознался. Но ты мне кого-то напоминаешь. Имя крутится в голове, а вспомнить не могу. – Дэвид говорит, так, словно я ему, как собеседник, и не нужен.

– Я был бы очень признателен, если б ты куда-нибудь меня подкинул. А то я даже не знаю, где мы.

Оглядываюсь по сторонам, понимая, что мы были в подвале сгоревшего дома.

– Садись в машину, – Дэвид смотрит на мою рану. Наверное, прикидывает, насколько сильно я изгваздаю салон. Но вопреки моим ожиданиям произносит: – Не беспокойся насчет этого, – и показывает на мой бок. – Отвезу тебя к себе. Нам всё равно нужно поговорить. Отказ не принимается.

Дэвид бросает окурок на землю и идёт к своей БМВ. Наличие у него подобной машины вызывает неподдельное удивление. Не предполагал, что он владеет большими деньгами, хотя я многое о нём могу не знать. Пусть в экстренных ситуациях мы со Скоттом пару раз обращались именно к нему.

Дэвид открывает мне дверь, чтобы я с ней не мучился. Взгромождаюсь на кожаное сиденье, и мне жаль, что я его могу его испортить. Потому стараюсь ничего не касаться, но я весь грязный, пропитан кровью. От меня, наверное, и потом несёт.

Тем временем Дэвид усаживается на водительское сиденье. Задерживает на мне взгляд, словно пытаясь понять – дотяну ли я до его дома. Наконец поворачивает ключ зажигания.

– Пристегнись, – бросает мне.

Дэвид быстро набирает скорость, но я не чувствую тряски. Мы мягко проскакиваем лес, въезжаем в город. Я догадываюсь, куда он может меня везти, но допускаю, что у него может быть тайное убежище. И тут я вспоминаю:

– Я нигде не видел свою машину. Такую красную.

Сосредоточенность Дэвида на дороге меня радует, но мог бы и ответить. Словно прочитав мои мысли, он выдает:

– Я тут думаю, что мне с тобой делать… И зачем вообще я тебе помог, а ты мне про машину. – На его губах появляется кривая усмешка.

Вжимаюсь в сиденье, прикусив язык. О своей старушке я очень беспокоюсь, но о себе ещё больше. Видимо, стоит помолчать.

Бок невыносимо болит, а тело затекает от неудобной позы. Мне срочно нужно прилечь – я боюсь отключиться. Мне сложно доверять Дэвиду даже при том, что он меня спас. Да и при таком кровотечении в принципе опасно терять сознание.

Мы петляем между кварталами, пока не оказываемся на окраине с заброшенными складами. Что ж, та самая квартира. Никакого тайного логова.

Дэвид вынимает ключ из зажигания, открывает дверь, выходит и говорит:

– Поднимайся наверх, код от замка 5698.

Пока я ковыляю к дому, раздумываю: стоит ли рассказывать о том, что он меня знает, просто забыл? И о чём хочет поговорить? Наверное, обсудить Патрика? И что я потом буду делать? Идти мне некуда, даже старушки больше нет рядом, а ведь в ней остались кое какие вещи, деньги и немного еды. В участок нет смысла возвращаться – что я им скажу? Что у меня амнезия?

Подхожу к двери, набираю код. Надеюсь, лифт есть, или я просто рухну у лестницы как мешок с костями. Мне везет. Просто небывалое везение с учетом случившегося за последние сутки. С губ срывается полуистерический смешок. Мысленно отвешиваю себе оплеуху – позориться перед Дэвидом, впав в истерику, – последнее, чего мне хочется.

Выйдя из лифта, сразу оказываюсь в просторной комнате, разделенной на несколько зон. Напротив – окно в пол стены. Наверное, с него открывался бы отличный вид, если бы было на что смотреть. Не ускользает от моего внимания и винтовая лестница, ведущая на второй этаж. Что ж, квартира, как и машина, производит впечатление. Похоже у местных оборотней дела идут лучше, чем они афишируют.

Очередной болезненный укол в бок возвращает к реальности. Коленки подрагивают, и мне нужно поскорее пристроить бренное тело на что-нибудь – диван или стул. Но я в крови, и потому стою столбом посередине, не решаясь идти дальше.

Дэвид выводит меня из этого состояния:

– Раздевайся, тебе нужно помыться, а потом обработать раны. Душ в той стороне. – Он указывает рукой вглубь квартиры. – Тебе помочь? Не потеряешь сознание?

– Я не маленький ребенок – справлюсь.

– Ну, как знаешь.

Дэвид направляется на кухню, включает чайник и, облокотившись о стол, так и стоит, не двигаясь. Да что с ним такое?

Тащусь в душ. Включаю свет, стараясь не испачкать выключатели. Ванная чуть ли не светится от белизны и чистоты, и я еще больше похож на комок грязи, который занесло сюда случайным ветром. Осторожно раздевшись, сваливаю в кучу испачканную одежду. Перед тем, как забраться в душевую кабину, замираю перед зеркалом. Да уж, потрепало меня не хило: бледный, небритый, грязный, весь в синяках и кровоподтёках. И как вишенка на торте – рана в боку. Благо уже не кровоточит, но при резком движении, я уверен, снова откроется.

Какой же кайф оказаться под струями тёплой воды. И если раньше я боялся упасть от слабости во всём теле, то теперь меня расслабляет настолько, что ещё немного и сползу вдоль стеночки. И как же приятно вновь ощущать себя человеком, а не куском мяса. Немного щиплет в местах, где содрана кожа, но всё равно чертовски хорошо. Запрокидываю голову, вода попадает на лицо, и это приятнее всего. Стараюсь поднять руки так, чтобы обойтись без лишней боли, но при этом промыть волосы. И вроде мне это удаётся. Кайфую под душем минут пять, стараясь хотя бы на это время забыть обо всех неприятностях. Психологическая перезагрузка нужна не меньше, чем физическое очищение.

– Я принёс тебе одежду, надеюсь, она тебе подойдет.

Дэвид проскальзывает в ванную. Наверное, я не запер дверь. От неожиданности я оступаюсь и падаю. Вода окрашивается в красный. Дэвид сгибается надо мной, одновременно выключая воду.

– Ты в порядке? – он медленно обводит меня взглядом, и мне безумно неудобно под его взглядом.

– Нет, – из меня выходит не ответ, а хрип. – Подожди, я полежу немного и встану, – голова просто раскалывается.

Дэвид пропускает мои слова мимо ушей. Аккуратно поднимает меня, и я вынужден прижаться к нему голым телом. И я бы соврал, если бы сказал, что меня не смущает эта близость. И нет, мне не противно, но от неловкости происходящего бросает в жар.

– Что ты делаешь, чёрт возьми? – начинаю барахтаться, забыв о боли. Лишь бы вывернуться из его хватки.

– Даже не смей рыпаться, – сквозь зубы цедит он.

Одной рукой удерживая меня, второй берет полотенце, резкими движениями разворачивает его и, накинув на меня, помогает дойти до комнаты. Наверняка, он слышит моё учащенное сердцебиение. У меня пылают щёки.

Дэвид аккуратно пристраивает меня на диван. Уходит, и я немного успокаиваюсь и выравниваю дыхание. Кое-как вытираюсь, одновременно пытаясь укутаться в полотенце с головы до пят. Дэвид же возвращается с моей новой одеждой. Никак не комментирует мои нелепые попытки замотаться в полотенце – просто молча протягивает вещи. Одежда на несколько размеров меньше, чем его. От неё вкусно пахнет свежестью и ароматом кондиционера. Ещё немного и я бы наверное разрыдался от счастья, что снова надену чистые шмотки. Как же мало нужно людям.

– Спасибо, – искренне благодарю я.

– Пока ещё не за что.

Дэвид снимает с себя рубашку, пропитанную водой и моей кровью. Я отвожу взгляд от его торса. Но сохранять дистанцию не получается, потому что он всё равно рядом. Взяв второе полотенце, вытирается. У меня по телу бегут мурашки. Что вообще здесь происходит? Патрик – воплощение зла, а Дэвид – само очарование. Хотя раньше я не замечал, чтобы эи черты в обоих были выражены настолько ярко. Я словно попал в какую-то параллельную вселенную.

– Возьму аптечку и вернусь, ты можешь пока одеться. Но только футболку пока не надевай, сначала надо обработать рану.

Я бы с радостью вскочил на ноги и скорее бы напялил одежду, но движения мои как у старика, разбитого подагрой. В стопке одежды нахожу боксеры и джинсы. Футболку и клетчатую рубашку пока откладываю в сторону. Все вещи приятные на ощупь, не из дешёвых.

И трусы, и джинсы оказываются впору. Словно куплены специально для меня. Одевшись, усаживаюсь обратно на диван, наслаждаясь пусть мимолётным, но ощущением защищённости. Всё-таки светить голым задом перед Дэвидом было странно. Он тем временем возвращается с аптечкой, но не отдаёт мне.

– Я сам, ты не сможешь наложить повязку.

Я только киваю. Я устал, у меня нет сил ему сопротивляться.

Дэвид проводит по моим плечам, потом заклеивает пластырем пару царапин. Опускается к груди. Его прикосновения почти не причиняют боли – он действует аккуратно и со знанием дела. Но мне всё равно не очень комфортно. Он пугает меня. Я морально был готов к агрессии, а не к заботе и почти ласкам. Но постепенно я расслабляюсь, насколько это возможно, и меня начинает клонить в сон.

– Ложись спать, мы всё равно не сможем поговорить. Да ты уже почти спишь, – усмехается он.

Закрыв аптечку, Дэвид уходит. Я снова остаюсь один. И мне плохо, потому что возвращается страх. Я знаю, что ждёт меня завтра. И что Дэвид захочет услышать от меня? Насколько я могу ему доверять? Надеюсь, он уже спит и, наконец, я могу расслабиться.

Но мне не спится, несмотря на усталость и потерю крови. Я переворачиваюсь на здоровый бок, и считаю: умножаю одно длинное число на другое. И занимаюсь этим, пока не ощущаю, как чья-то рука опускается на талию.

Глава 7

Не успеваю опомниться, как кто-то целует меня в шею и произносит:

– Ты поменял одеколон, Дэвид? – её голос журчит, как ручей.

Я начинаю расслабляться под тёплыми прикосновениями, но из меня вырывается:

– Я… не совсем… Дэвид.

Девушка предсказуемо вскрикивает. Я медленно разворачиваюсь: она красивая. У неё подтянутое тело, узкая талия, среднего размера грудь, длинные золотистые волосы и обсыпанное веснушками лицо. Аккуратные черты, которые сейчас искажены в гримасе. Ах да, она стоит передо мной нагая, и я рассматриваю её как маньяк. Предсказуемо получаю пощёчину. К щеке приливает кровь, и я прикладываю ладонь к наверняка покрасневшей коже.

– Скажи мне, где Дэвид, и что ты тут делаешь? – незнакомка быстро натягивает на себя штаны и блузку, а бельё запихивает в сумку.

Не успевает она ещё раз накричать на меня за молчание, как сверху раздаётся голос:

– Ноэль, зачем ты пришла?

Она бросает на меня ненавидящий взгляд. Наверняка, убила бы, если бы могла.

– Думала, что у нас договор. Ты забыл? – При обращении к Дэвиду её голос звучит намного мягче.

– Я ничего не забываю, но мы не обсуждали, что ты будешь приходить, когда тебе вздумается. Мне это не нравится.

Дэвид медленно спускается по винтовой лестнице. На нём надеты только джинсы. Без ремня, кажется, что они вот-вот с него упадут. Наверное, зря он их так надел, когда тут эта похотливая девушка. Впрочем, я и сам откровенно на него пялюсь. Поймав себя на этом, быстро перевожу взгляд на Ноэль. Она красивая, но мне не нравится. Что-то в ней отпугивает. Внутри у неё есть гниль. Хотя я могу ошибаться, но ведь и Дэвид ей не рад. Он держится на расстоянии, не допуская её в своё личное пространство.

– Я смотрю, ты решил заняться благотворительностью? Мог бы найти кого-нибудь поприличнее, – язвит Ноэль.

Дэвид еле заметно морщится, прежде чем ответить.

– Поговорим завтра. Утром у меня дела, и я хотел бы поспать еще часа три-четыре.

Ноэль нарочито медленным движением поправляет волосы и подходит к Дэвиду. Подушечкой пальца проводит по его щек.

– У меня есть предложение получше…

– А я ещё раз повторяю: у меня есть дела поважнее, – твёрдо произносит Дэвид, перехвати её руку.

Лицо Ноэль словно подёргивается уродливой дымкой, а волосы начинаются подниматься. Кажется, до меня долетает исходящий от них треск. Появляется невыносимая головная боль. Как будто я попал между молотом и наковальней. Я почти ничего не слышу. Ещё немного и начну кричать. Но наваждение пропадает так же неожиданно, как появилось.

– Дэвид, не забывай, кому ты всем обязан, – воркующим тоном, в котором отчётливо слышны ноты металла, произносит Ноэль.

Потом она разворачивается на каблуках и направляется к железной двери. С грохотом захлопывает её за собой.

Я окончательно прихожу в себя.

– Не уверен, что смогу снова уснуть, – осторожно начинаю я, полагая, что слова про сон для Дэвида были только поводом, чтобы выставить Нлэль. – Может, поговорим.

Конечно, я боюсь это разговора по душам, потому что так и не успел решить, что стоит рассказать, а о чём лучше умолчать. Но и затягивать с ним не хочется.

Дэвид идёт на кухню, не удостоив меня ответом. И я рассматриваю его широкую мускулистую спину с татуировкой. Она придаёт ему какой-то странный шарм. Не сразу удаётся оторвать от неё взгляд. Джинсы немного сползли, оголив часть боксеров – почти таких же, как на мне. Поняв, что моя «игра в гляделки» затянулась, стараюсь отвлечься.

Дэвид ставит чайник, и я тоже иду к нему. Опускаюсь на стул, но сижу словно на иголках: в голове такой ворох мыслей, что я не могу никак вытащить нужную. А надо бы уже решить, в каком ключе вести диалог. И снова передо мной возникает вопрос: могу ли я ему доверять? Со стороны кажется, что Дэвид обычный человек, добрый и порядочный гражданин. Очень спокойный, и это спокойствие – то, что разительно отличает его от других оборотней. Именно за это качество он всегда мне нравился. Раньше я не боялся иметь с ним дела. Но что теперь? Он странно себя ведёт в последние часы: то заботливо помогает мне, то почти игнорирует. Эта непредсказуемость нервирует.

Дэвид выбирает чёрные чашки, а потом долго выбирает среди многочисленных банок с разным чаем. И это меня завораживает. На ум приходит образ сухонькой китайской старушки, колдующей над заваркой, и в первые за сутки я искренне улыбаюсь. Чайник свистит, но Дэвид будто не слышит, потому я подхожу к плите и тянусь к выключателю.

– Сядь на место, ты гость в моем доме.

– Хорошо-хорошо, повелитель чаинок, я сяду, – поднимаю руки вверх, как будто сдаюсь, и опять сажусь на свое место.

С ароматом чая, окутавшим кухню, становится немного уютнее, но я всё равно стараюсь не терять бдительности.

Дэвид ставит передо мною чашку с чаем и усаживается напротив. Сверлит меня взглядом, я же отхлёбываю горячий напиток. И не могу сдержать восторженного мычания. Это не просто чай – это амброзия!

– Где ты достал этот нектар богов?

– Секрет фирмы, – и уголок его губ немного подпрыгивает. Всего на секунду, но я замечаю. – На самом деле, можно приготовить ещё лучше, но я поторопился. Знаешь, очень хочется узнать ради кого я вырубил Патрика, а потом оставил его в подвале. – Дэвид ставит чашку на стол и скрещивает руки на груди.

Я сглатываю, подавляя вспышку нервозности, а потом из меня выплёскивается часть правды:

– Патрик напал на меня в лесу. Я там припарковался, чтобы отдохнуть и подумать. Не предполагал, что встречу его. Я, правда, ничего плохого ему не сделал, разве что немного уколол его самолюбие, но за это людей не избивают.

– В этом я тебе поверю. – Взгляд Дэвида крутится вокруг чашки. – Как насчёт того, что ты о нас знаешь? Что именно? От кого? Я не хочу держать в своём доме темную лошадку.

Враньё вываливается из меня так быстро, что я не отдаю себе отчета:

– Я знаю немного о вашей семье. О пожаре, но это всё, если честно.

Главное, чтобы не догадался, что я в курсе, что они оборотни. Пусть думает, что просто пронюхал о паре нелицеприятных, но вполне человеческих секретах. А что там Патрик себе напридумывал – это его проблемы. Я же буду стоять на своём.

Смотрю ему в глаза, и ни один мускул во мне не дрогнул. Да, он, вероятно, слышит моё сердцебиение, но и что с того? Выгонит он меня, особенно хуже мне не станет.

– Пусть так. Не хочешь пока говорить всю правду, не говори. Дело твоё. Раз уж ты пострадал от рук члена моей стаи, то предоставлю тебе квартиру. Поживёшь здесь, пока не оклемаешься. Или ты хочешь уйти? – смотрит на меня в ожидании. – У тебя есть девушка? Друзья? Нужно кому-то позвонить?

Опять вру, но уже уверенно:

– Друзей нет. Близких, кто стал бы меня искать, нет. Поэтому не против пожить у тебя, чтобы не возвращаться к себе и не пугать соседей.

– Что ж, неделя с тобой меня особо не стеснит. Обычно я весь день на работе, так что делай, что хочешь. Хотя тут у меня не особо много развлечений. Могу достать для тебя кое-какие книги, если хочешь.

– Если честно, то мне пока надо прийти в себя. – И, подумав, спрашиваю: – Что ты собираешься делать с Патриком? Он на цепи сидит, как-то это не по-человечески, – на последних словах делаю особый акцент.

Надеясь, что добьюсь своего и смогу убедить Дэвида в главном: я не в курсе про оборотней.

– Он крепкий парень, справится, потерпит чутка. Днём заеду к нему, постараюсь вразумить.

– Не уверен, что у тебя это получится, – говорю я тихо и отпиваю чай.

На улице уже во всю светит солнце, заливая светом квартиру.

– Звать-то мне тебя как?

– Джонни, – чуть не называю в довесок фамилию, но вовремя успеваю прикусить язык. Дэвид прекрасно знает моего отца. Да и меня, по сути тоже, просто не помнит. – Просто Джонни.

– Что ж, «просто Джонни», – передразнивает он. – Можешь провести весь день в кровати, а мне пора собираться. Приду вечером. Вот мой номер на всякий случай. – Он аккуратно записывает несколько цифр на бумажку и оставляет на столе.

Меня не покидает ощущение, что Дэвид что-то знает, но отказывается мне сообщать. Хотя я не могу сердиться на него. Сам-то ничем не лучше.

Бреду на диванчик, на время ставшим моим, продумывая дальнейший план действий. Главный пункт в нём прост – нужно набраться сил, а там уж я со всем разберусь. Усталость, как туман, обволакивает меня, и я мгновенно засыпаю.

Мне снится, что я забираюсь на какое-то высотное здание. Тяжело дышу и дрожу от безысходности – я в ловушке. За мной кто-то гонится. Дышит в спину. Подхожу к краю крыши и, набравшись сил, оборачиваюсь. Но в темноте не вижу его лица. Преследователь выскакивает из неё, успев обратиться, и сталкивает меня с крыши. И, уже падая, понимаю, что столкнул меня Патрик. При столкновении с землёй тело пронзает острая боль, и я просыпаюсь.

Вокруг по-прежнему светло, глаза режет. Моргаю, привыкая к свету. Двигаться тяжело. Руки и ноги словно налиты свинцом. Я укрыт пледом, наверное, это Дэвид позаботился обо мне перед уходом. Невольно улыбаюсь, хотя его действия снова вызывают вопросы. Он как-то по-особенному внимателен ко мне? Или он со всеми незнакомцами так себя ведёт?

На часах полдень. Пришло время действовать.

В ванной смываю с себя остатки сна, чищу зубы щёткой, которую Дэвид любезно оставил для меня. На столе нахожу записку, в которой аккуратным почерком выведено: «Вот деньги, если все-таки решишь выйти». Наличка, а Дэвид оставил мне пятьдесят баксов, мне пригодится.

На улице ощущаю себя свободнее зная что могу пойти, куда угодно. Но одновременно ловлю себя на сожалении, что выбрался из уютной квартиры Дэвида. Как бы я не сомневался в том, что могу ему доверять, рядом с ним чувствовал себя защищённым. Это странно и непривычно, и я ещё подумаю о своих чувствах, но позже. Пока же ловлю такси, называю адрес и откидываюсь на спинку сиденья. Прошёл всего ничего, а тело успело покрыться испариной от напряжения. Прикрываю глаза, собираясь с силами. Мне предстоит разыграть маленькую комедию, потому стараюсь избавиться от отвлекающих мыслей и ощущений.

– Приехали, – кричит мне таксист, наверное, не в первый раз.

Отдаю ему десятку, и направляюсь в офис шерифа. Я спятил? Возможно! Но у меня есть план.

При входе обращаюсь к сотруднице:

– Здравствуйте, могу я поговорить с шерифом?

– Какое у вас к нему дело? – её накрашенные и длинные ногти бьют по клавиатуре, она даже не смотрит на меня.

– По поводу пропажи.

– Заполните бумаги, пожалуйста.

Она протягивает бланк, мне не составляет труда заполнить данные о себе. Возвращаю его. Она бегло просматривает мои записи и потом выдает:

– В нашем городе есть только одна семья с такой фамилией, и у них нет сына. Если желаете, можем сделать запрос в другие города штата.

С трудом проглатываю подступающий к горлу ком.

– Вы сказали: «У них нет сына». В этой семье… В ней есть Клаудия Харрис? – имя матери в моём исполнении выходит жалко и беспомощно.

– Да.

– Она жива?..

– Конечно, она жива.

Сотрудница смотрит на меня с недоумением, постепенно сменяющимся подозрительностью. Я же пытаюсь осознать, что моя мама жива.