Текст книги "Запасной игрок"

Автор книги: Саша Рид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Саша Рид
Запасной игрок

Глава 1

Пытаюсь продрать глаза, понимая, что в Грин Хиллс, наверняка, проснулись все, кроме меня. Ловя ускользающие мгновения сна, расслабленно улыбаюсь, но мысль о том, что я реально опаздываю, становится всё чётче. Шериф – он же мой отец – меня убьёт! Пусть я не обладаю такой же силой, как он, но помощник из меня неплохой. Главное – не опаздывать!

Скидываю одеяло. На пол с грохотом падает увесистый том бестиария, который я уже больше месяца внимательно изучаю перед сном. Мало ли каких тварей занесёт в наш городок? Надо быть готовым.

Хоть и опаздываю, а по-быстрому принимаю душ. Сегодня еще и игра в лакросс, поэтому порция бодрости мне точно не повредит. Позже, одеваясь, понимаю: что-то не так. Я нахожусь в своей комнате – и вроде в ней ничего не поменялось. Всё те же вещи всё так же лежат на своих местах. Но они кажутся мне какими-то… иллюзорными. Бездушными что ли. Как будто их только-только принесли из магазина, и в них нет никакой индивидуальности и домашней энергетики. Встряхиваю головой, пытаясь избавиться от странного ощущения неправильности окружающего пространства. Потому что всё как обычно, но этот диссонанс раздражает. Наверное, я просто не выспался.

На телефоне никаких пропущенных. Это радует. Значит, есть шанс попасть в участок раньше шерифа. Подхватив рюкзак, бегу к машине. Моя ярко-красная «старушка» заводится вполоборота. Мотор журчит как ручей. Я всегда переодеваюсь в форму на рабочем месте только для того, чтобы ездить до участка на моей ретро-малышке. Включаю радио, и на какой-то радиостанции попадается любимая песня. О, этот день определённо может стать отличным!

До участка добираюсь минут за десять, всю дорогу сдерживаясь от того, чтобы как следует втопить педаль газа в пол. Но я же помощник шерифа, и будет совсем не к лицу, если меня оштрафуют за превышение скорости.

На парковке замечаю Мэнди и Скотта. Выглядят они вполне расслабленными, мило о чём-то переговариваясь. У Мэнди в руке картонный стаканчик с кофе, она смеётся, не сводя взгляда со Скотта. Она работает в офисе службы доставки почтовых отправлений, что напротив участка, и ей очень идёт форменное тёмно-синее платье. Красивая она, конечно. И от того, что наш роман скоропостижно скончался, толком не начавшись, становится немного грустно. Во мне ещё теплятся чувства к ней, но они совсем аморфны. Всё-таки она была права, когда сказала, что нам не стоит портить дружбу отношениями. Интересно, Скотту она так же скажет после пары свиданий?

Я явно смотрю на Скотта и Мэнди дольше приличного. Наверное, выгляжу как идиот, поэтому быстро приподнимаю руку в приветственном жесте, заметив, что Скотт поворачивается в мою сторону. Но напарник скользит по мне равнодушно-пустым взглядом, никак не реагируя на мои движения. Мэнди бросает на меня взгляд, и он у неё так же абсолютно пустой. Как будто она смотрит не на недопарня-друга, а на фонарный столб.

Какого чёрта? У них в мозгах за ночь короткое замыкание произошло? Что за нелепый игнор, а главное, почему? Накануне вечером мы пропустили по стаканчику виски в местной забегаловке и разошлись по домам вполне довольные друг другом.

– Скотти, дружище, ты ослеп от моей безупречности? – В несколько шагов я преодолеваю разделяющее нас расстояние и по-дружески толкаю его в плечо.

Но он отшатывается, выставляя перед собой руку в оборонительном жесте. Второй одновременно касается кобуры. Твою ж мать, а вот это уже совсем не смешно!

– Сэр, стойте на месте. Предупреждаю, я нахожусь при исполнении.

– Это шутка такая? – Я останавливаюсь, по очереди рассматривая то Скотта, то Мэнди.

– Кто вы? Вам нужна помощь?

– Это же я! Джонни! Хватит морочить мне голову? – улыбаюсь через силу.

– Сэр, – Скотт убирает руку с кобуры, – давайте пройдём в участок, и вы расскажете мне, что с вами произошло. Вы меня явно с кем-то путаете, но мы обязательно во всём разберёмся.

Скотт говорит со мной спокойно и размеренно, но вся его поза свидетельствует о том, что он предельно собран. В растерянности я оборачиваюсь к Мэнди, но она только невнятно произносит пару слов – наверное, прощаясь со Скоттом, и направляется на выход с парковки.

– Ты правда меня не узнаёшь? – против воли голос звучит жалобно.

– Нет, я же сказал. – Скотт хмурится. И снова предлагает: – Пройдёмте в участок.

– Извините, я просто обознался. Вы похожи на моего знакомого. Я пойду, ещё раз извините.

Я отступаю назад, молясь, чтобы Скотт не попытался меня остановить. Он не сразу, но кивает.

Пока иду к машине, до меня медленно доходит понимание, почему, проснувшись, я испытывал в квартире странное ощущение неправильности. Перед глазами возникает образ комнаты, и я, оторопев, осознаю – там не было ни одной моей фотографии. Там вообще не было следов именно моего присутствия. И, наверное, я схожу с ума, потому что, опустив глаза, вижу, что на мне надета чужая одежда. Я не знаю, что происходит. Но меня не помнят друзья. Я словно стал никем. И не нужно быть гением, чтобы понять: я попал в большую задницу.

Глава 2

Пальцы сводит от того, как сильно я сжимаю кулаки. На ладонях остаются тонкие полукружия от ногтей. Первый раз в жизни я не знаю, что делать! Чьи это могут проделки? Какого сверхъестественного существа? Кому выгодно, чтобы на некоторое время я выпал из нормальной жизни? На эти вопросы у меня нет ответов. Я всего лишь помощник шерифа, но успел нажить недоброжелателей – и не только среди людей.

Не знаю, куда ехать. Да и ехать ли? Моя «старушка» – является ли она моей? Всё, что приходит в голову, это вернуться к себе – к себе ли? – домой, собрать немного вещей и хорошенько подумать, что делать дальше. Это никудышный план, но, не застав меня на рабочем месте, отец начнёт искать. И в любой момент может заглянуть в квартиру. Если застанет меня – забытого сына, то неизвестно, чем закончится наша встреча. Скорее всего, засунет в камеру до выяснения обстоятельств. И тогда я не смогу докопаться до правды.

Определившись, запрыгиваю на водительское сиденье. Решено! Еду домой и краду, нет, одалживаю на время вещи. Сейчас главное – не гнать «старушку», чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Интересно, у меня хотя бы права на машину сохранились? Вряд ли… Открываю бардачок, и точно: удостоверения нет. Я – никто в этом городе.

Захожу в квартиру, внимательно осматриваюсь. Мне надо узнать: правда ли, что всё обо мне стёрто с лица земли? Убеждаюсь, что фотографий нет, совсем. На стенах не осталось даже следов от рам, а они висели на них не год и не два. Кто-то хорошо постарался. Кто-то чертовски сильно ненавидит меня.

В спальне картина не меняется. Если в утренней спешке я довольствовался только смутным ощущением странности происходящего, то теперь отчетливо вижу, насколько стерильно окружающее пространство. Интересно, насколько далеко распространяется эта магия? Если я приеду в знакомым в другом городе, они тоже меня не узнают? На глаза попадается бестиарий. Похоже он не пропал, потому что не принадлежит мне, а взят из публичной библиотеки. Может, в нём есть информация о каких-то существах, что способны на подобное? Поднимаю бестиарий и, стоит распахнуть его, как замечаю в нём записку. На ней аккуратно выведена только одна строчка: «Это твоя новая жизнь, Джонни».

Сильный сентябрьский ветер распахивает створки окна, унося записку на улицу. Я пытаюсь схватить её, не желая терять важную улику, но безрезультатно. Ненавижу себя сейчас!

С ухнувшим к плинтусу настроением собираю сумку, закидывая в нее бельё, футболку, куртку, запасные штаны. Сверху швыряю бестиарий. В машине у меня есть подушка и плед, снеки и газировка. Из прикроватной тумбочки изымаю небольшой запас налички. Что ж, я готов… Не знаю к чему, но готов. Окинув на прощание квартиру, выхожу с твёрдым намерением как можно быстрее вернуть себе свою жизнь.

У меня по-прежнему нет нормального плана, поэтому еду подальше в лес, пока ещё есть нормальная дорога. Откинув спинку водительского кресла, пытаюсь немного расслабиться, одновременно составляя список тех, кого мне надо убедить, что я – это их забытый, но по-прежнему немного неуравновешенный и пессимистично-юмористичный Джонни. Из-под карандаша одно за другим проступают родные имена. Возле последнего – Дэвида – ставлю знак вопроса. Поверит ли он мне с учётом наших непростых отношений? Но именно его доверия мне хочется больше всего. Главное, чтобы не убил меня сразу, а потом есть шанс убедить его, что я – это я. Или стоит начать с отца? А что я им скажу? Что какое-то существо решило выместить на мне свой гнев? Нет, моя речь должна быть более убедительной. С другой стороны, не проделки ли это Патрика. Возможно, мы его недооценивали? Нет, он, конечно, мерзавец, но так бы не поступил.

Закрываю глаза, надо немного поспать, так мои мозги расслабятся и, возможно, выдадут правильный ответ. Моментально засыпаю, будто не спал трое суток. Уже проваливаясь в сон, вспоминаю, что сегодня игра, хоть я и на скамейке запасных. Придётся пропустить. У меня щекочет в носу, хочется заплакать, чтобы стало немного легче, но я не могу себе это позволить. Не сейчас.

Я стараюсь расслабиться и вскоре засыпаю.

Не знаю, как долго я был в отключке, но будит меня вой. Понимаю сразу – приближается оборотень. И очень быстро. Уже через несколько секунд замечаю тень, скользящую между деревьев: оборотень даже не пытается скрываться. Не тот ли это «человек», испортивший мне жизнь? Он ещё ближе. Ещё. Сердце бешено колотится в груди, и он, наверняка, это чувствует. Я не должен бояться. Не должен!

Медленно я поворачиваюсь к окну, и сквозь стекло наконец вижу его. Но в человеческом обличье.

Глава 3

Когда первый шок проходит, понимаю, что зря беспокоился. Правда, видеть именно его тоже не хотелось. Опускаю стекло и, приложив усилия, чтобы голос не дрожал после пережитого стресса, произношу:

– Ты издеваешься… – мой сарказм не имеет предела.

– И что мы делаем на частной территории? – в голосе Патрика нет раздражения.

– Я не думаю, что кусок леса, на котором стоит моя машина, ваша собственность, – чеканю каждое слово.

И почти сразу прикусываю язык. Я-то знаю, кто он, а вот Патрик меня забыл. Эх, попадёт мне за смелость.

– Ты не знаешь, с кем говоришь, – его глаза немного меняют цвет в синеву, но он сдерживается.

– Я прекрасно понимаю, с кем говорю и что именно, – ладони потеют, но я лишь сильнее сжимаю руль, будто это добавит мне внушительности.

Отступать-то уже поздно. И раз выбрал путь смельчака, теперь не стоит показывать страха.

– Не думаю, что ты ищешь неприятностей, поэтому разворачивай свою консервную банку и уезжай.

– Никто не смеет так говорить про мою старушку! – Вот сейчас обидно стало! – И вообще, Патрик, не пугай.

Как только слова слетают с губ, понимаю, как сильно ошибся. Я не должен его знать, как и он меня. Да что ж я за растяпа!

– Почему я не помню, как тебя зовут? – Патрик задаёт вопрос почти вежливо, но я хорошо его знаю и понимаю, что за спокойным тоном прячется ярость.

– Наверное, потому, что я не говорил, как меня зовут. Сечёшь? – Господи, что за чушь я несу?!

Синева в глазах Патрика становится ярче. Я крупно попал! Наша перепалка просто так не закончится.

– Вылезай из машины! Живо! Пока я сам тебя не вытащил.

По ушам противно бьёт скрежет. И меня корёжит от одной мысли, что он выпустил когти и поцарапал мою старушку.

– Не думаю, что мне стоит вылезать из машины. Тут тепло, – улыбаюсь, будто это мне поможет. – Я лучше поеду, ок? – И нажимаю кнопку, чтобы поднять стекло.

– Ты не понял. Выбора у тебя уже нет! – Патрик с силой дёргает дверь, но я успеваю заблокировать её.

Мне везёт лишь потому, что он не использует свою суперсилу. Но, кажется, скоро настанет время и для неё. Я перебираюсь подальше – на пассажирское кресло, не представляя, что делать. Мои мозги атрофировались. Иначе как объяснить, что я заварил эту кашу? Вместо попытки в конструктивный разговор с Патриком я только разозлил его. Господи, да я просто кану в Лету. Меня разорвут на мелкие кусочки! Никто меня не найдёт, да даже искать не будет.

Нет, я не позволю Патрику решать, жить мне или умереть. Я нужен своим друзьям. Не могу бросить их, нелепо сдохнув и оставив рядом с ними того, кто умеет стирать воспоминания.

И тут замечаю, что пока я размышлял, Патрик куда-то исчез. Вот же подстава. Уйти он не мог – не в его характере пропускать дерзость мимо ушей или оставлять подозрительного незнакомца на своей территории. Уверен, колёса он уже проколол, поэтому смысла заводить машину нет. И всё же я пробую, проверяя, в состоянии ли ещё разумно анализировать происходящее. Поворачиваю ключ, пытаюсь проехать назад, но, как и думал, шины спущены. Патрик хочет меня выкурить, и у него это почти получается. Его действия ставят меня в очень неоднозначное положение. Патрик понял, что я что-то о нём знаю – чёртов длинный язык! – и он вытянет из меня правду. Поверхностные воспоминания о его методах напрочь отбивают у меня охоту покидать тачку, но ведь как только у него закончится терпение, он меня достанет. Так что мне срочно нужен план. Но в голову лезут только глупости. Например, выскочить из машины и бежать сломя голову. Однако другого плана у меня нет.

Покидаю старушку налегке, не озаботившись вещами. Просто бегу. Бегу, куда глаза глядят. Погони не слышно, но Патрик – оборотень, не факт, что я услышу его ранее, чем он сам того захочет.

Стараюсь петлять между деревьями. Вдруг это продлит мне жизнь? Пытаюсь придумать, что могло бы его остановить? Я не обладаю той информацией, которая его расслабит, только той, что ещё сильнее выведет из себя.

Патрик хватает меня за толстовку и резко утягивает вниз. Я падаю на спину, и это выбивает из меня не только воздух, но и дух. Патрик не пытается сильнее прижать меня к земле, он понимает, что я слабак – ещё убьёт меня ненароком до объяснения.

– Так-так-так, кто это у нас тут? Думал, сбежишь от меня?

Я мотаю головой, старательно подавляя в себе стоны – корни деревьев больно впиваются в позвоночник. Становится по-настоящему страшно. Я не смогу ударить или обмануть Патрика. Что я сделаю опытному оборотню? Ноготь сломаю разве что.

– Зря ты тут кросс устроил, – продолжает глумиться Патрик. – Думал, я вот так просто отпущу нарушителя? Да ещё с таким острым язычком.

– В землю меня закопаешь?

– Так просто не отделаешься, – губы Патрика искажает глумливая ухмылка. – Что ты знаешь? Откуда ты меня знаешь? Кто тебя прислал? – Я сглатываю. Тон Патрика не сулит мне ничего хорошего. А он продолжает издеваться: – Возможно, если ты ответишь правильно, то всё закончится для тебя не так уж плохо, – от его улыбки по спине пробегают мурашки.

Но в эту секунду мне так до безумия всё равно, что со мной случится, что я просто выдаю наобум:

– Делай со мной, что хочешь. Спрашивай, что тебе нужно.

– Раз ты сам предложил, – Патрик замолкает. Я смотрю на него. – Сейчас вылетит птичка.

От удара тяжелого кулака мгновенно проваливаюсь в темноту. На краю ускользающего сознания мелькает издевательская мысль, что меня украл псих-оборотень. И это не сон.

Глава 4

Боль заполняет каждый уголок моей потрёпанной оболочки. На глаза наворачиваются слёзы от усталости и безысходности. Тихо всхлипываю, лёжа на спине. Нет сил даже закусить губу, чтобы никто меня не услышал. Время течёт мимо меня: я то проваливаюсь в короткий сон, то снова обретаю способность чувствовать, и трудно сказать, что лучше. Стоит открыть глаза, как нервные окончания словно взрываются, и из груди против воли рвутся тяжёлые стоны. Вновь и вновь считаю до десяти, каждый раз давая клятву, что это в последний раз, – пора выбираться.

Вытираю лицо ладонью, но ясности зрения это не добавляет. Вокруг – темнота. Чудится, что у неё есть руки, и она касается глаз. Темно настолько, что, кажется, даже внутреннего света не хватит, чтобы побороть окружающий мрак. С трудом переворачиваюсь на бок, пытаясь отдышаться – меня скручивает жестокий кашель. Сплёвываю в руку маленький тёплый сгусток, отчаянно надеясь, что это не кровь, но во рту стоит привкус железа. Хороший исход становится всё призрачнее, но я должен хотя бы узнать, где я.

Встаю на колени, вытираю ладони о джинсы, вытягиваю вперёд руки, чтобы не разбить себе ещё и лицо. Добираюсь до осклизлых шершавых стен – мерзость какая! – и медленно, на ощупь, начинаю обходить помещение по периметру. Вдруг под пальцами оказывается какой-то стык – дверь! Она, конечно же, заперта, да и с моей стороны нет ручки. Кроме неё в моей клетке обнаруживается подобие кровати, но я, тем не менее, был оставлен на полу, как шелудивая шавка. Сажусь на кровать, чтобы не подцепить воспаление лёгких или ещё что похуже. Хотя куда ещё хуже?

Если Патрик наблюдает сейчас за мной, то скоро обязательно появится. Надеюсь, он не станет меня убивать. Не монстр же он в самом деле?.. Твою мать, это же Патрик! Я не жилец.

Ложусь на кровать: матрас на ней ужасный – тонкий, пахнет застарелым потом и рвотой. Наверное, я не первый, кто сюда попал. И, зная методы Патрика, не последний. Данных катастрофически не хватает – мне нечего взвешивать и продумывать. Интересно, Патрик ждёт момента, когда я сломаюсь? Если да, то ему не придётся долго испытывать собственное терпение. Но я сам не буду звать его, не буду умолять. Я верю, что если он решит убить меня, то это будет быстро, но всё же не хочу слышать, как он выжимает из меня эти слова: умоляю, прошу, убей, избавь. Нет и точка.

За стеной слышатся шорохи, и звуки приближаются. Громче, быстрее. Дверь распахивается. Яркие лампы позади появившейся в проёме фигуры ослепляют, и первые секунды я слышу только голос Патрика:

– Надеюсь, теперь мы поговорим по душам. – Он плещет мне в лицо ледяной водой.

Я не двигаюсь. Вода стекает по лицу, просачивается под майку, штаны, попадает в какие-то мелкие ссадины, которые в довершение всей какофонии ощущений начинает щипать.

– Я бы на твоём месте не молчал, – в его тоне появляются ноты раздражения.

Неужели он опять начинает терять терпение? Я не выдержу, просто умру от болевого шока.

– Что ты хочешь услышать? Откуда я тебя знаю? Ты – Патрик Миллер. И ты чёртов оборотень с запасом энергии, достаточным, чтобы избить и убить всех, кому становится об этом известно.

– Откуда ты знаешь?

– Мы уже знакомы. Я от тебя не в восторге, но ты меня не помнишь.

Говорить правду оказывается так просто.

– Ты прав, у меня плохая память на людей. Что ещё ты знаешь?

– Многое, и не всё хорошее, – ковыряю носком пол. – Долго ты меня здесь продержишь? В городе меня никто не знает, нет смысла шантажировать меня или моих родных. Просто отпусти меня, Патрик.

– Боюсь, ты не уйдёшь от меня. У меня давно не было игрушек, а ты так замечательно подвернулся в лесу.

Я не заметил, как он отвёл руку для удара, но прилетает мне с такой силой, что нижняя губа лопается. К боли присоединяется ощущение жара от зарождающегося внутри ощущения бессилия. Вытираю ладонью губу, сплёвываю на пол скопившуюся кровь. Мне так сильно хочется остаться парнем, вечно использующим сарказм, но слова: «И это всё?» застревают где-то на полдороге. Поможет ли мне юмор в этой ситуации? Думаю, нет.

– И что же ты молчишь? Язык проглотил?

Следующий удар – в грудь. Я сгибаюсь пополам, цепляюсь за край кровати. Руки дрожат, пальцы немеют от расходящейся волнами боли. А Патрик хохочет надо мной сверху, ощущая своё превосходство. Затем вцепляется мне в волосы, заставляя выгнуться назад. Я с силой стискиваю челюсти, инстинктивно пытаясь прикрыться руками.

Я привык к свету, и отчётливо вижу Патрика. Помнится мы со Скоттом не раз его обсуждали, но до конца не понимали, насколько он псих. Теперь-то я это знаю. Его лицо искажено яростью и ненавистью, но я же ничего ему не сделал! Патрик заносит руку – на этот раз с выпущенными когтями. Я не могу на это смотреть, закрываю глаза. И… ничего не происходит.

Распахиваю веки, насколько позволяют мимические мышцы. Моё зрение меня не обманывает – кто-то с невероятной силой сжимает руку Патрика прямо перед моим лицом.

Глава 5

– Дэвид, что ты здесь делаешь? – Патрик явно удивлён и не скрывает этого. – Я думал, ты сюда не заглядываешь.

– Похоже я совсем не зря зашёл.

Дэвид сжимает руку Патрика с такой силой, что в воцарившейся тишине отчётливо слышен приглушённый хруст.

Мне безумно неловко от того, что я оказался меж двух огней. Кто из них сильнее? Дэвида я знаю лучше, чем Патрика, но они оба оборотни, а значит, непредсказуемы. Патрик сильнее сжимает кулак, в котором зажимает мои волосы, и медленно оттягивает руку на себя. Я почти ощущаю, как они по одному вырываются из кожи. Безумно болит после удара грудь, будто меня вспороли; с губы течёт кровь, но у меня нет сил, чтобы поднять руку и стереть её. Боюсь последствий, боюсь ждать, боюсь думать о том, чем это всё между ними закончится.

– Впрочем, это ничего не меняет – зашёл ты или нет, видел или нет. Он мой. У меня на него большие планы, да, малыш? – Кажется, Патрик никогда не был так доволен собой.

– Я не твой малыш, – цежу сквозь зубы.

– Дэвид, только посмотри, какой он дерзкий. Отпусти мою руку, и я научу его правилам хорошего тона, – голос Патрика звучит с обманчивой вкрадчивостью.

Смуглые пальцы моего возможного спасителя не разжимаются ни на дюйм. Думаю, он просто оттягивает мою смерть.

– Я не собираюсь доставлять тебе такого удовольствия. Он не умрёт. И ты больше не станешь его здесь мучить. Одно дело, когда ты измывался над охотниками, опускаясь до их уровня. Тогда я тебя не трогал. Но смертный, не наделённый силой, не умрёт.

Глаза Дэвида наливаются синевой, он выкручивает руку Патрика в неестественное положение, и тому приходится отпустить мои волосы. Кожа на голове просто горит огнём. Я отползаю подальше, забиваюсь в угол. Сейчас буквально идёт борьба за мою жизнь. Жаль, что без моего участия.

Надо выбираться отсюда, пока у меня есть шанс! Но что-то заставляет меня сидеть на месте. Даже открытая дверь не манит так сильно, как это противостояние. Дэвид хватает моего мучителя за шею и приподнимает над землёй. Он его не убьёт, но тогда не ясно, чего Дэвид добивается? Ведь Патрик не умеет прощать обиды. Он вцепляется в сильные руки Дэвида, пытаясь до боли сжать или расцарапать кожу. Перед тем, как тело Патрика влетает в стену, он успевает с ненавистью проскрипеть, то, чего я боялся больше всего:

– Этот малыш знает о нас!

Я всё так же не шевелюсь, сидя в углу – на своём островке безучастия, и лучше бы так всё и оставалось. Дэвида обращает внимание на меня, но не сверлит взглядом. Его взор мягко и внимательно обводит мои черты, словно пытаясь угадать, стоило ли моё спасение ссоры с Патриком. Но его внимание мимолётно, он подходит к отключившемуся Патрику. Наклоняется, проверить дыхание, и, видимо, его всё устраивает, потому что с неуловимой быстротой он закидывает Патрика себе на плечо. Кидает в мою сторону:

– Вставай. – А я так и смотрю на него большими глазами, боясь даже сглотнуть. – Не заставляй меня повторять. Конечно, мои методы отличаются от манер этого типа, но я тоже умею быть грубым.

И тут я послушно опускаю прижатые к груди ноги на пол, встаю с таким небывалым трудом, что мне, наверное, грозит ещё один обморок. От бессилия. Я так давно не ел, будто всю жизнь был заядлым аскетом. Аккуратно иду, придерживаясь за стену. Дэвид сваливает Патрика на кровать. Слышен глухой удар – голова Патрика «аккуратно» соприкасается со стеной. Я не удерживаюсь от замечания:

– Сразу видно – родные люди.

Дэвид напрягается, останавливаясь на секунду, но пропускает фразу мимо ушей. Или просто боится сорваться. По звукам я понимаю, что он щёлкает замками, наверное, пристёгивает Патрика чем-то, хотя я не заметил там каких-либо наручников. Затем распрямляется, отходит от кровати, и я вижу Патрика, намертво обмотанного железной цепью с кольцами толще моего запястья. Сейчас Патрик выглядит таким безобидным и умиротворённым. Но я-то знаю, что он – зло, кто бы и что не говорил. Он хуже всех существующих оборотней, и даже хуже тех тварей, что стёрли воспоминания обо мне! Ну или почти так же плох как они. Я не замечаю, как Дэвид исчезает за дверью. Всё стою на том же месте, одной рукой обхватив бок, а другой подпирая стену. Но громкий оклик выводит меня из оцепенения:

– Ты так и будешь торчать там и сверлить его ненавидящим взглядом?

Боль в теле не даёт мне быстро передвигаться, но Дэвид больше ничего не говорит и не поторапливает меня. Какое же у него всё-таки терпение. Я заворачиваю за угол, и на моём лице выступает испарина. Дэвид стоит ко мне спиной, и только я равняюсь с ним, как он идёт вперёд. Мне остаётся надеяться, что в сторону выхода, а не более мерзкой камеры, чем та, в которой сейчас заточён Патрик.

Дэвид не ускоряется: идёт еле-еле, опережая меня всего на пару шагов. В коридоре, конечно же, темно, но постепенно становится светлее. Мы доходим до лестницы, ведущей вверх. Она не особо крутая, но в моём состоянии кажется каким-то чёртовым Эверестом. Я встаю перед ней как вкопанный, в то время как Дэвид успевает преодолеть половину. Он оборачивается:

– Тебе помочь?

– Нет, ты и так достаточно помог, я должен хоть что-то сделать сам.

Дэвид только пожимает плечами. Его удивляет моя стойкость или что? Но он отворачивается и продолжает подъём.

Я опускаю взгляд на ноги и мысленно убеждаю их, что они смогут, что буквально пятнадцать ступеней, и мы снова на свободе. Что больше я никак не пострадаю, что я съем любимое печенье, и всё вернётся к тому как было. Поднимаю глаза – отсюда даже видно небо, и оно вроде бы предрассветное. Я должен стремиться к жизни… А далеко за спиной, из глубины этих катакомб рвётся жуткий рык Патрика:

– Вер-р-рнись, Дэвид, ты не понимаешь, что делаешь. Вер-р-рнись!

Это придаёт мне сил, как будто я заново родился. Даже улыбаюсь при мысли, что мой враг сидит на цепи. Не знаю, правда, надолго ли. Преодолеваю треть лестницы – боль ползёт вверх по спине. Припоминаю длинные названия болезней и засыпаю себя медицинскими терминами, пытаясь отвлечься. И до десятой ступени это помогает не хуже анальгетика, но потом запал пропадает. Чувствую, как что-то стекает по ноге. Приподнимаю майку, прилипшую к телу: на боку длинная рана. Но не могу определить, насколько глубокая. Почти теряю сознание, когда Дэвид хватает меня за ворот и буквально выволакивает на воздух. Я смотрю на него: перед глазами плывёт дым от сигареты, которой он затягивается, прежде чем произнести:

– Кажется, я тебя припоминаю.