Текст книги "Гуд Бай Америка (СИ)"

Автор книги: Сарс Ора

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

   – Нет! Что у меня на родине, а тем более в Америке, покупатель всегда прав. Даже купив какую-то вещь, я имею право сдать обратно в течение двух недель, – твердил я в который раз одно и то же.

   Так продолжалось некоторое время. В какой-то момент, не сдержавшись, я ругнулся по-русски матом. Черный паренёк в момент уловил матерное слово и прибежал:

   – Что ты сказал?.. Ты ругался на нас матом?.. Да за такое тебе придётся ответить! – пытался кинуться он на меня с кулаками. Двое других его придерживали.

   – Ты лучше быстро бери эти две камеры за 790 долларов и уходи. Вон нашего парня рассердил... Зачем неприятности? Тем более, мы позвонили смотрящему за этим районом. Когда он придет, будет поздно. Ты уйдёшь просто без денег и товара. А может и не уйдешь уже никуда,а? Как тебе такая перспектива? Советую, быстрее принимать решение! – наседал высокий рыжий.

   Сценарий был ясен как день. Один злой, один добрый, один советчик, – шайка профессионально разводили мена «на лоха». Внутри всё кипело. Я оказался припёртым в угол тремя продавцами.

   Чтобы вырваться, нужно было переходить к более активным действиям. Однако, я не решался, так как не мог оценить последствия. Во-первых, их было больше. Во-вторых, Чайна-таун, как я понял, более криминален, чем город. В-третьих, у меня нет свидетелей, эти в случае приезда полиции могли всю вину свалить на меня. Оставалось надеяться, что в магазин сейчас войдут случайные покупатели. Тогда можно будет пошуметь, и быстро ретироваться.

   На удачу, дверь открылась, и вошёл человек в костюме. Я облегчённо вздохнул. Но, оказалось, напрасно. Продавец обратился к нему на своём. Высокий темноволосый посетитель, спортивного телосложения, с грубыми чертами лица тоже оказался из их числа.

   «Вот теперь точно хана! – пронеслась испуганная мысль в моей бедной голове. – Этот как пить дать мафиози. Что делать?.. Надо что-то делать!»

   Верзила не спеша подошёл к прилавку, сел на стул, перекинулся парой фраз, и вонзил в меня кинжальный взгляд. Я вжал голову и внутренне приготовился к худшему. Теперь было не до покупок – унести бы ноги живым и здоровым! Рыжик поменьше ростом все ещё нашёптывал вытаскивать поскорее деньги. Я все ещё колебался. Надо было принимать решение: или вырываться, или соглашаться.

   И в этот момент, о спасение, открылась дверь и вошла наша ватага: Нурлан, Станислав Ахабыч, переводчица, Филипп, и даже Алматас среди них. Я облегчённо выдохнул.

   Ахабыч подошёл к стойке продавца и указал пальцем на витрину:

   – Give me my camera, – язык его явно заплетался.

   Я посмотрел на товарищей, все были навеселе. Китайский ресторан разгорячил и без того отважный дух моих земляков. Теперь можно было устраивать разборки с любой «Cosa Nostra».

   – Оргаз, а ?что ты не подошёл в ресторан? – поинтересовалась переводчик. – Мы тебя не дождались. Почти час прошёл. Думали, что ты, возможно, сам уехал домой. Чуть было сами не уехали. Станислав Ахабыч вспомнил про приглядевшуюся камеру, и мы решили проверить на всякий случай. А ты, оказывается, всё ещё тут?..

   Мне хотелось обнять её пухлое тело и сказать: «Да, это я – именно Оргаз! И ещё тысячу раз можешь назвать меня этим именем! Знали бы вы все, как выручили? Спасли от верного унижения!»

   Вместо напыщенных фраз я устало пролепетал:

   – Мне было не до этого.

   Итальянские продавцы мигом переключились на группу, верзила возле прилавка равнодушно отвернулся. Высокий рыжак собрал видеокамеры, упаковал в коробки и негромко процедил:

   – Sorry, we won't sell anything to you. Have a nice day.

   «Да, пошёл ты! Не хочет он мне ничего продавать... Я сам уже ничего не хочу у тебя покупать!» – подумал я. Отношений выяснять не хотелось, тем более качать права.

   Ахабыч начал интересоваться характеристиками фотокамеры. Продавцы отвечали сухо. Станислав странно посмотрел на них, не понимая юмора: вроде до этого заглядывали в рот, а теперь засыпают будто мухи на зиму. Хмельной Ахабыч махнул рукой и отвернулся от прилавка. Мы гурьбой пошли на выход. Очутившись на улице, я свободно вздохнул. Спокойные до этого руки пробило на мелкую дрожь.

   – Дай сигарету, – буркнул я Нурлану.

   – А ты что, куришь? – вскинул он густые цыганские брови.

   – Иногда...

   – На, – Нурлан вытащил сигарету из желтой пачки с одногорбым верблюдом.

   Я прикурил и вдохнул едкий запах американских Camel, с присущим только этим сигаретам коньячно-миндалевым привкусом. Не докурив до середины выбросил окурок, уж больно крепкие.

   Скоро наша группа вышла на стоянку такси. Мы расселись по машинам и покатили в гостиницу.

Часть 4. Монтеррей. Наши тоже бандиты.

***

   Из гостиницы Holiday Inn в окрестностях Сан-Франциско мы выехали на автобусе рано утром. По программе было знакомство с процессом выращивания клубники. Мы ожидали увидеть что-то вроде колхоза или совхоза с деревянными домиками, коровами и гусями, гуляющими по улицам, под нескладный лай дворовых собак, и крестьян с грубыми и мозолистыми руками.

   Через час езды живописной дороги вдоль побережья Тихого океана, показались земляничные поля. Крупные красные ягоды замелькали в зелёной траве. Вскоре автобус свернул с трассы.

   Мы остановились у большой белой коробки из сендвич-панелей с надписью Driscoll's. Как выяснится позже, этот ангар оказался большим холодильником. Группу встретил гид и повёл пешком на поля. Ящики с невероятно крупной клубникой, размером в половину кулака, выстроились в ряд, аккуратно сложенные друг на друга.

   Пока провожатый рассказывал о технологии выращивания и хранения клубники, мы глазели по сторонам. Работавшие на полях мужчины и женщины, грузчики, трактористы, – все были из латиноамериканцев и носили опрятную униформу. Многие ходили в широкополых шляпах сомбреро, защищаясь от палящего солнца. Кругом слышалась испанская речь.

   Ведущий начал с опытного хозяйства. Мы узнали, как за много лет путём тщательных отборов и экспериментов селекционеры добились впечатляющих размеров клубники.

   Затем нас повели к грядкам. Гид рассказал о применении различного оборудования и функциях рабочих. Изумила оснащенность и слаженность работы фермеров. Все было чисто и чинно. У нас на родине такое сделать было невозможно ни тогда, ни теперь. Если только не перевести на поля аптекарей...

   Самое интересное было внутри большого производственного помещения-холодильника. Весело тараторящие на испанском женщины отбирали и фасовали клубнику по прозрачным пластиковым коробочкам. Расфасованную клубнику пускали по ленте через камеру шоковой заморозки. На выходе получались красивые красные ягодки без какого-либо налёта льда или снега. Фактически замороженная земляника выглядела как свежая. Срок хранения тоже впечатлил – 3 месяца. В этих пластиковых прозрачных красивых упаковках клубника подавалась прямо на склады, а затем в них же на витрины магазинов.

   Удивили нормативы Driscoll's – фирма доставляла клубнику в любую часть света сроком не более 6 дней специальными транспортными самолётами. Период выращивания в Калифорнии составлял 8 месяцев в году, а сроки хранения 3 месяца. Заказчики находились в далёком Лондоне или Токио, и могли продавать клубнику круглый год.

   В общем, в конце экскурсии мы поняли, что фирма очень технологичная, земляника высший сорт и бизнес супер крутой и доходный! Всё было построено на желании людей положить в рот заманчиво выглядевшую крупную красную ягоду. Особенно зимой. И цена, которую значительно повышали затраты на транспорт, здесь не имела значения. Ну что же, владельцы рискнули, сделали из обычной клубники жемчужную экзотику, и у них получилось. Молодцы!

   Ближе к обеду мы поехали в городок под названием Монтерей, где и должны были заночевать. По дороге остановились у придорожного кафе перекусить.

   Подошёл молодой официант-месиканец и что-то спросил Нурлана на испанском.

   – I don't speak Spanish, – ответил Нурлан.

   – You don't speak spanish!? – недоверчиво вскричал официант. Лицо его выражало ошеломление.

   – Он думает, что я его земляк, – рассмеялся Нурлан. Действительно, острые черты лица Нурлана делали его похожим на наших далёких братьев-индейцев. – I'm from Kazakhstan, – объяснил он мексиканцу.

   – Kazakhstan? Where is it?

   Опыт почти двухнедельного пребывания в Америке показал, что американцы плохо разбираются в географии. Поэтому, Нурлан объяснил просто:

   – You know Japan?

   Тот кивнул.

   – You know Germany?

   Тот кивнул опять.

   – Kazakhstan is between Germany and Japan.

   Официант вошёл в минутный ступор. На всякий случай он кивнул снова. Мы с Нурланом поняли, что он ничего не понял, и одновременно рассмеялись. Официант тоже понял, что мы смеемся оттого, что он ничего не понял, и тоже рассмеялся. Дальше наше общение продолжилось на общедоступном английском.

   После обеда группа попросила Филиппа показать нам океан поближе. Он с удовольствием выполнил нашу просьбу.

   И вот мы стояли на берегу холодного майского Тихого океана и подставляли лицо сильному морскому ветру. Перед нами простирался большой песчаный пляж. Громадные волны плавно гасились пологим берегом.

   Несколько фигур в темных водолазных костюмах катались на досках по волнам. Сёрфингисты, поймав большую волну, проплывали на гребне до берега, ложились на доску и гребли обратно. И так повторялось бесконечно. «Я бы в такую холодную воду не полез, а эти не хотят вылазить. Неужели костюмы настолько защищают их от холода? А руки и лицо?..» – задавался я вопросами.

   Побродив немного, помочив руки и ноги в студеной майской воде Тихого океана возле западного побережье Америки, мы направились в гостиницу.

   По дороге автобус проехал через Монтерей. Это был небольшой курортный городишко с большим количеством причаленных яхт на пирсе. Филипп рассказал, что этот регион является излюбленным местом жизни художников, писателей, музыкантов, фотографов и других представителей творческих профессий – своего рода артистической богемы. Одно время мэром округа был известный актёр Клинт Иствуд и внёс заметную лепту в развитие инфраструктуры региона.

   Вскоре мы прибыли в небольшой двухэтажный отель «Ramada by Wyndham Monterey» вдали от жилых кварталов. Уютный придорожный отельчик подкупил наших небольшим бассейном. Делегация быстро поужинала и собралась у водоёма в так называемых купальных костюмах. Мы вытащили спиртное, несколько раз нырнули в прохладную воду, и в мягких белых халатах сели у столиков на берегу согреваться крепкими напитками. Через полчаса женщины убежали, остались заметно перегретые мужики.

   Крепкие напитки, имеющие свойство быстро заканчиваться у нас на родине, в Америке отличились тем же.

   – Слушай, Оразик, ты среди нас самый молодой, – хитро сощурился Ахабыч. – Сходи ка в магазин за виски и водкой.

   – Точно, давай прогуляйся, – поддержали некоторые «агашки» из тогово-промышленной палаты Казахстана.

   /Сноска:

   Определение данное политологом Досымом Сатпаевым: «В системе всегда должна быть ключевая фигура, которая сконцентрировала на себе процесс перераспределения государственных и прочих ресурсов. При этом не суть важно, больших или маленьких. Одним словом, человек у кранчика сейчас автоматически причисляется к „агашке“. И это не возрастная категория, так как у нас появились уже молодые „агашки“. Это обозначение места человека в иерархии влияния. При этом сама иерархия не обязательно должна быть официальной, так как само влияние может быть теневым. Агашка – это обозначение некоего образа мысли, некоей модели поведения, суть которой можно определить фразой: „Законы для лохов. Власть для меня“.»/

   – Куда я пойду?

   – Ты что, не заметил магазин Safeway по дороге.

   – Туда же топать километр, не меньше.

   – Да я... Да мы...

   Короче, по словам «агашек» в мои годы они ни много не мало: «поднимали целину», стоили «большой алма-атинский канал» и возводили высокогорный каток «Медео».

   – А ничего, что на улице уже темно?

   – Да это же Америка, что с тобой будет? Давайте, мужики, скидывайтесь на бухло. Вон, Оразик хочет сходить.

   Обрадованные дядьки собрали денежки.

   Пришлось мне идти одеваться.

   Я направился в гипермаркет. Идти пришлось около двадцати минут. Когда я заходил внуть на улице уже темнело. Я быстро нашёл ряды со спиртными напитками, набрал заказанное количество бутылок виски и водки. На кассе возникла неувязка.

   – Вы слишком молоды, чтобы покупать спиртное ночью. В нашем штате это можно делать с 21 года, – невозмутимо уставилась на меня толстая кассирша.

   – Мне вообще-то 30 лет, – вздёрнул я нос.

   Кассирша посмотрела недоверчиво:

   – Документ имеется? Предъявите.

   Я вытащил «из широких штанин дубликатом бесценного груза» голубой казахстанский паспорт, находившийся при мне всегда как раз для таких случаев.

   /Сноска:

   Я достаю из широких штанин

   Дубликатом бесценного груза

   Читайте, завидуйте я – гражданин

   Советского Союза.

   В.В.Маяковский/

   Она посмотрела «как в афишу коза».

   /Сноска:

   На польский – глядят, как в афишу коза.

   На польский – выпяливают глаза

   в тугой полицейской слоновости –

   откуда, мол, и что это за географические новости?/

   – У Вас есть свой ID? Продиктуйте ID или оставьте спиртное на кассе. Мы не можем его продать Вам, – заученной фразой тупила работница американской торговли.

   – Как? Вот же паспорт? В этом месте указан мой день рождения. Видите? – ткнул я пальцем на цифры.

   – К сожалению, я не могу принять этот документ.

   "Всё ясно. У вас тут как в армии – «безобразно, но однообразно. Думать не хотим, вникать тоже».

   Я полез в карман за визиткой, которую держал специально для такого случая. Отдал кассирше карточку нашего руководителя группы, Филиппа, и попросил набрать указанный номер телефона.

   Женщина позвонила. Филипп поднял трубку. Она объяснила ситуацию, дождалась ответа и ввела длинный номер. На дисплее кассы высветилось имя и фамилия Филиппа. Кассирша удовлетворённо провела операцию, выдернула чек, упаковала спиртное и притворно улыбнулась. Как скажет впоследствии один из героев фильма «Брат-2»: «Здесь вообще всё просто так, кроме денег». Так вот, улыбки в Америке всегда и вообще просто так... то есть ничего не стоят.

   Я облегчённо вздохнул и рассчитался. Наконец, дело сделано и можно было возвращаться домой.

   Однако, как я узнал позже, мои злоключения оказались ничем, по сравнению с происходившим событиями в гостинице с моими товарищами. Там тоже без вмешательства нашего великовозрастного волонтёра не обошлось.

   Я вышел на улицу с торчащими бутылками из двух полупрозрачных пакетов, и потопал пешком по тротуару вдоль дороги. Уже было темно. По обочинам дороги виднелись производственные помещения без света, закрытые автосервисы и что-то подобное. Как я уже отметил выше, гостиница была на отшибе. По темной улице я шёл один.

   Примерно на половине пути навстречу выскочила полицейская машина. Почему-то показалось, будто блюстители порядка обязательно захотят меня арестовать. Я напрягся внутренне, но внешне, стараясь как можно меньше вызывать подозрение у стражей порядка, спокойной, размеренной и прямой (как мне думалось) походкой прошёл вперёд. Машина проехала. Я облегчённо выдохнул.

   Вдруг заскрипели тормоза. Я напрягся вновь. «Наверное, всё таки походка была не убедительна, – подумал я. – Да и количество выступающих из пакета бутылок, тоже вызывало подозрительные вопросы».

   Патрулька развернулась, и, держась в отдалении, начала следовать за мной тихим ходом. Я стал плавно разгоняться. До гостиницы оставалось метров пятьсот.

   Полицейские сопровождали весь остаток пути, но не остановили. Только наблюдали. С одной стороны было хорошо, всё-таки сопровождение в тёмной улице на отшибе успокаивает. Но почему-то оно меня больше напрягало. Скорее всего наша «совковая» привычка избегать каких-либо отношений с блюстителями порядка засело на генетическом уровне.

   К концу пути я двигался рысью – это был ещё не бег, но и уже не шаг. Я заскочил в холл гостиницы и опять свободно выдохнул.

   Однако, возле бассейна никого не оказалось. Шезлонги одиноко ютились вдоль берега. Прозрачная слегка прохладная вода мерно колыхалась при свете луны. Свет на площадке не горел. В гостиничных окнах тоже было темно. Все разошлись спать. Мои труды оказались напрасными.

   – Эй, бессовестные, я что зря ходил?! – громко обратился я к безмолвным окнам.

   После напряжённого общения с кассиршей, и не менее напряжённого преследования патрульки, я, скорее всего, перенервничал. Поэтому, позволил себе прикрикнуть на товарищей. Тем более был уже дома, в родных, так сказать, стенах на текущую ночь.

   Вдруг, шторы одного из окон первого этажа дрогнули и, при слабом свете из комнаты, показалась тень Ахабыча. Силуэт отчаянно жестикулировал, подавая знаки сохранять тишину и следовать к нему. Я зашёл внутрь и направился по коридору. Дверь комнаты открылась, и я нырнул туда.

   Маленькое помещение было забито нашими мужиками в махровых гостиничных халатах. Кто сидел на кровати, кто на креслах, кто просто на полу. У стены блекло светился один желтый торшер.

   – А что не включите свет? – поинтересовался я.

   – Тссс-тссс, – послышалось со всех сторон змеиное шипение. – Не шуми.

   – А что случилось? – зашипел и я в ответ.

   В пьяных глазах мужиков читался шпионский заговор. Весь дальнейший диалог продолжался на змеином диалекте.

   – Ты что кричишь?

   – Так...

   – Со второго этажа никто не выглядывал? – перебил меня Ахабыч.

   – Нет, вроде.

   – Тогда тебе повезло! Всё принёс?

   – Ну да, как заказывали. А из-за чего конспирация?

   – Потом узнаешь... Мужики, давайте стаканы.

   До глубокой ночи мы тихо шумели в номере: шёпотом рассказывали разные истории, смеялись в кулак и пели песни одними губами.

   Между делом Нурлан посвятил меня о произошедших в моё отсутствие событиях.

   Нагретые «огненной водой» мужики активно согревали бассейн. Создаваемый веселой компанией шум привлёк внимание одной пожилой женщины, ненароком остановившейся в нашей гостинице. Возмущенная дама неосмотрительно выглянула в окно.

   Заметивший её Председатель торгово-промышленной палаты Казахстана, толстый русский мужичок с горделивой осанкой, вдруг вспомнил о своей миссии вносить посильную лепту настоящего государственника в тесное сплочение казахско-американских связей. Он дружественно помахал её, показал жестами как тесна может быть казахско-американская дружба.

   Благородная американская пенсионерка была возмущена наглым поступком распоясавшегося «руссо туристо». Если бы это было в Казахстане, то дело кончилось бы взаимными репликами на повышенных тонах. Но события происходили в диаметрально противоположной стороне земного шара.

   /Сноска:

   Руссо туристо облико морале (Русский турист идеально морален!) – одна из крылатых фраз популярного кинофильма Леонида Гайдая «Бриллиантовая рука»./

   Американка поступила по американски – позвонила в полицию.

   Через несколько минут возле бассейна показались два офицера полиции. Один из них приказал мужикам выйти из воды. Кто-то из нашей группы решил по свойски переговорить со стражем порядка, и с распростёртыми объятиями сделал несколько неосторожных шагов в их сторону. Офицер выхватил пистолет и положил всех на землю.

   Когда полицейские уже собирались нацепить наручники и отвезти нарушителей порядка на участок, показался вездесущий Филипп. Никто не знает какими доводами многоопытный волонтёр уговаривал полицейских. Скорее всего он, в первую очередь, снискал прощения у вызвавшей полицейских «потерпевшей». В общем, ему это удалось. Офицеры ограничились предупреждением и ушли.

   Наш пожилой руководитель был, очевидно, зол, но никак не выказал свои чувства. Надо отдать должное его мудрости. Филипп терпеливо объяснил мужикам, что за нарушение порядка в общественном месте и недостойном поведении, нанесших оскорбление охраняемой законом американской гражданки, суд мог назначить серьёзные штрафы. Решения суда незадачливые злоумышленники ожидали бы в тюрьме, если бы их «загребли». Но это лучше было бы для них лучше, так как там содержание бесплатно. На свободе обошлось бы намного дороже. Пришлось бы для начала оставить серьёзный залог, а затем за свой счёт покрывать расходы на пребывание в стране до суда. Примерно две недели. В общем, безобидная шалость могла обернуться обидными затратами.

   Наши перешугались. Филипп всех попросил пройти в номера и ложиться спать. Мужики сделали вид, что рассосались, но никто сдаваться не собирался. Все помнили, что я должен вернуться с «догонкой». Поэтому, когда шум в коридорах утих, отважные потомки героев Великой Отечественной тайно собрались в одном из номеров.

   – Я скорее всего видел этих полицейских. Патрульная машина сопровождала меня до гостиницы, – поделился я догадкой.

   – Вполне возможно, это они. Должно быть полицейские поняли, что ты не местный, а тоже, скорее всего, из подопечных Филиппа. И решили удостовериться.

   Ну, а дальше всё было как обычно. Сдружившиеся за две недели мужики отмечали скорое отбытие. На следующий день нам предстояло лететь в Вашингтон, а через два дня – в Алматы.

   ***

   Утром мужики проспали завтрак. Будто качающиеся от воздействия дихлофоса мухи, весёлая ночная компания собралась возле бассейна и отмачивалась до обеда.

   Бассейн, сон и обед восстановили работу печени. Букашки, в том числе и я, ожили. После обеда мы выдвинулись в аэропорт. Полёт с запада на восток Америки был обычным, без казусов.

   В Вашингтоне нас разместили в знакомом нам отеле в квартале «голубых».

   Помнится, по просьбе страждущих, особенно женщин, Филипп отвез нас в огромный торговый центр «Pentagon City Mall», потратить перед обратным вылетом оставшиеся доллары на шопинг.

   Я на последние 75 долларов купил комплект автомобильных ключей.

   – Зачем тебе целая сумка специализированных ключей? – поинтересовался Филипп.

   – Буду ремонтировать машину.

   – Ты, работник торговли, будешь ремонтировать машину? – неподдельно изумился он.

   – А что? Это достаточно большой набор. Ими можно не только машину, но и сантехнику дома делать.

   – Ты ещё и сантехнику дома можешь делать? – схватился за голову наш американский друг.

   – Ну да! – изумлённо воскликнул я.

   – Oh my God, – изумлённо воскликнул он.

   «Миссисипи и Урал никогда не встретятся – не судьба», – подумалось мне.

Часть 5. Эпилог

***

   Наконец, наступил день вылета. Мы прощались с Америкой, Вашингтоном и нашими американскими провожатыми, Филиппом и «Антуанеттой». Майские две недели 1998 года стали насыщенными на события и впечатления. Организаторы в виде фонда USAID, старого волонтёра и акулы розничного бизнеса, Филиппа, и еврейской эмигрантки из Одессы, по прозвищу «Антуанетта», постарались на славу. Небольшая разношёрстная группа из Казахстана не забудет эту поездку никогда.

   Америка свободная и замкнутая, белая и чёрная, богатая и бедная, окутанная тайной и предсказуемая, далёкая и близкая оставалась не без основания снисходительно встречать и провожать гостей. Нам же было немного жаль.

   Самолёт оторвался от взлётной полосы, аэропорт имени Рональда Рейгана мягко вытолкнул его на восток. Печально смотрел я в окно, пока зелёная суша соединённая нитями автострад не сменилась ровной гладью Атлантического океана. Вернусь ли сюда ещё? Увижу ли Вашингтон, Дюпон Сёкл, Музей космонавтики, Национальный музей искусства, «лучший на континенте стриптиз бар», Чикаго, озеро Мичиган, Сирс-Тауэр, паб Майкла Джордана, красоток с зайчиками на макушке, Сан-Франциско, Чайна-таун, Голден Гейт и Алькатрас... и много-много всего, что заметил глаз, но передал текст? Америка – я прощаюсь с тобой, услышь моё «Последнее письмо»:

   Когда умолкнут все песни,

   Которых я не знаю

   В терпком воздухе крикнет

   Последний мой бумажный пароход:

   "Гуд-бай Америка – о,

   Где я не был никогда,

   Прощай навсегда,

   Возьми банджо сыграй мне на прощанье!"

   Мне стали слишком малы

   Твои тертые джинсы.

   Нас так долго учили

   Любить твои запретные плоды.

   Гуд-бай Америка – о,

   Где я не буду никогда.

   Услышу ли песню,

   Которую запомню навсегда?