Текст книги "Матиас и его фантазии (СИ)"

Погрузившись в горячую воду, я стал постепенно приходить в себя. Вместе с потеками спермы с меня будто смывалась и грязь моих видений.

Если я не захочу, ничего этого не будет. Да, ребята приложат все усилия, чтобы добиться своего. Да, они будут пытаться меня соблазнить. Уверен, что они будут меня атаковать и так, и этак. Каждый раз, когда мы будем оставаться одни. Но все это ни к чему не приведет, если я просто скажу «нет». Мне не нужно их поощрять, не нужно играть в их игры, не нужно глядеть на них жадными глазами и не нужно давать пищи их жадным глазам. Никаких рискованных разговоров, никаких взглядов исподтишка, никаких прикосновений. И все! Если я сам не захочу, ничего не будет. Все просто.

Успокоенный этими рассуждениями, а еще тем, что мой член, наконец, стал мягким и маленьким, я отогнал от себя все мысли и получал удовольствие от горячей воды.

Кстати, после столь бурного танца тел мы наверняка бы принимали ванну втроем. Едва смыв с себя сперму и пот, оба парня принялись бы мыть меня. Я уже давно был бы чистым, но их намыленные руки продолжали бы скользить по моему телу, то и дело соскальзывая с груди на мошонку, а с лопаток – в бороздку между половинками зада. Их пальцы играли бы яичками, поглаживали опавший член, трогали анус. Конечно, ни у кого из нас не было бы эрекции, мы ведь все только что кончили, но Риг и Свен делали бы это снова и снова, получая удовольствие от возможности прикасаться ко мне. Все проходило бы в полной тишине. Только плеск воды.

А потом парни начали бы обсуждать, как мы продолжим.

– Теперь тебе верх, а мне низ, – мог бы сказать Свен. Такая фраза вполне была в его духе. Я бы, конечно, не сразу понял, что он имеет в виду, а когда понял, покраснел бы, даже несмотря на все, что между нами уже было…

Я вздрогнул, вдруг осознав, что я снова фантазирую. И снова о сексе с Ригом и Свеном!

Чертыхаясь, я выскочил из воды, наскоро вытерся и, обернувшись полотенцем, вновь не думая о том, стоит ли кто-нибудь в коридоре, бросился к свою комнату.

Это просто невыносимо! Что со мной? Что со мной творится?

Я лихорадочно одевался – штаны на голое тело, трусы все сохли после стрики – а перед глазами помимо моей воли продолжали мелькать видения.

Мы лежим кольцом, втроем, и у каждого во рту член товарища…

Риг лежит на полу, разведя ноги. Я лежу на нем, мой член внутри него. Надо мной навис Свен, вставляя свой член в мой анус… А такое вообще возможно?

Риг лежит на полу, на нем лежит Свен. Они сосут друг у друга. Я становлюсь на колени, взваливаю ноги первой скрипки себе на плечи, и, глядя на затылок Свена, шевелящийся внизу, вхожу в зад Рига…

Я замотал головой, будто мог вытрясти из нее все эти картинки.

Так не пойдет!

Я прошелся по комнате, нервно теребя край рубашки.

Внизу раздался звонок телефона. Шаги. Потом голос сестры:

– Матиас, тебя!

Я наскоро застегнул пуговицы, проверил, в порядке ли одежда (член выпирал просто немилосердно) и сбежал по лестнице в прихожую. Выхватил трубку из рук сестры. Та хмыкнула и ушла на кухню, помогать маме с обедом.

– Мати, слава богу! – в трубке раздался голос Рига. – Я просыпаюсь, а тебя нет! И даже записки не оставил! Ты же зайдешь ко мне сегодня? После репетиции? Ты пропустил несколько, так что я бы тебе советовал на эту явиться вовремя. Хочешь, я за тобой зайду?

Я живо себе представил, как именно мы будем проводить время с Ригом. Опять на диване. Опять под общим одеялом, полуголые. Я впереди, двигающееся тело Рига позади…

Я что-то промямлил и дал отбой.

Потом несколько раз нажал на рычаг и попросил телефонную барышню соединить меня с домом Инге. Я был уверен, что трубку возьмет кто-то из ее родителей, но к моему удивлению подошла она сама.

– Я сейчас к тебе приду! – выпалил я.

– Но…

– Посидим, поболтаем, радио послушаем.

То, что я говорил, было совершенно немыслимо. Мы были не в тех отношениях, чтобы просто так ввалиться домой к девушке. Я ожидал, что она рассвирепеет, раскричится, бросит трубку, но ничего этого она не сделала.

Инге стала говорить очень тихо, будто шептала, прикрыв трубку ладонью.

– Мои собираются по магазинам, а потом пойдут в кино. Приходи через… Нет, лучше через полчаса.

И дала отбой.

Я оторопело смотрел на телефон. Такой реакции от Инге я никак не ожидал. Все оказалось гораздо проще, чем я мог себе представить.

Из состояния остолбенения меня вывел новый звонок.

– Привет, – раздался голос Свена. Звучал он робко, неуверенно. Я едва узнал его. – Я звоню, чтобы сказать…

Он замолчал. Потом несмело спросил:

– Мати?

– Да.

– Только дослушай до конца, ладно?

– Ладно, – пробормотал я.

– И не торопись с ответом. Потом скажешь. Вечером.

– Ладно.

– Я хотел сказать… – он опять запнулся. – Я тебя…

Он замолчал. Я слышал как он дышит.

– Я тебя… Мати, я тебя…

Он дал отбой.

Я простоял почти минуту, ожидая, что Свен перезвонит. Но телефон молчал.

Я побежал наверх, в свою комнату, натянул-таки на себя носки и свитер, несколько секунд размышлял, прилично ли выходить без трусов под штанами, решил, что это не имеет значения, и сбежал по лестнице вниз. Направился к входной двери.

– Мати, ты куда? – подняла от плиты голову мама. – Подожди обеда.

– Я не голоден, – буркнул я, не останавливаясь. – Мне некогда.

– А скрипка! – воскликнула мама. – Ты забыл скрипку! Хорош бы ты был на репетиции, явившись без инструмента!

– Я бросил оркестр, – сказал я и закрыл за собой входную дверь.

Я мчался по улицам, не глядя по сторонам и ни о чем не думая. Притормозил только у дома Инге.

Уже прошло полчаса? Я как-то забыл засечь время…

Я решительно поднялся на крыльцо и постучал в дверь.

Лязгнул замок, и в дверном проеме показалась Инге. Не говоря ни слова, я шагнул через порог, притянул девушку к себе, сжал в руках, поцеловал. Инге замычала что-то, стала выворачиваться, но очень слабо, нерешительно, и уже через секунду замерла в моих объятиях. Ее губы раскрылись навстречу моим…

Эпилог.

– Ты слышал о Свене? – спросил Риг, видя, что я молчу. – Всю его семью вчера интернировали. Они ведь немцы…

Мы стояли в тамбуре поезда, увозящего нас куда-то на север.

Я не ожидал на рассвете увидеть на сборном пункте Рига. Но он, конечно, там был, стоял в толпе других призывников. Конечно, иначе и быть не могло! «Молниеносная мобилизация» затронула всех, абсолютно всех! Кроме Свена, как выясняется. И мама-норвежка не спасла…

Позавчера Германия заявила, что собирается защитить Норвегию от «агрессии» Великобритании. А уже вчера немцы захватили основные наши военные склады. Никто не сомневался, что нас ждет оккупация, причем буквально через несколько дней. Но чтобы у страны появились эти несколько дней, чтобы король мог избежать пленения, а нация – позора, кто-то должен был стрелять, воевать, гибнуть. Вдоль всей береговой линии курсировали немецкие линкоры, германские лыжники в белых маскхалатах появлялись то тут, то там, над головой раздавался беспрерывный гул – самолеты люфтваффе летали как на параде, а мы, мобилизованные, ехали куда-то на север. Воевать. Стрелять и гибнуть. Продержаться несколько дней.

Риг и я, не сговариваясь, сели в один вагон. Четверть часа я косил на первую скрипку глаза. Как он выглядит? Сильно ли изменился за прошедшие полтора года? Заметил ли меня? Смотрит ли в мою сторону?

Потом меня почему-то потянуло в тамбур. И буквально через минуту туда же пришел и он.

– Хорошо, что мы, наконец, увиделись, – говорил Риг, смущенно глядя в сторону. – Было очень трудно, когда ты оборвал общение. Прошло столько времени, но я все так же иногда…

Он замолчал и несмело посмотрел на меня. Возникла тягостная пауза.

– Свен тоже очень переживал… Он думает, что ты так поступил из-за того, что случилось в Ставангере. Его мучает чувство вины.

Я пожал плечами.

– Мы со Свеном очень много о тебе говорили. Он…

Риг смущенно мял в руках шапку. Никакого военного обмундирования нам не выдали. Говорят, формы просто нет, воевать будем в своем. Из казенного нам пообещали винтовку и коробку патронов. Осталось непонятно, однако, когда мы их получим. И когда нас научат стрелять.

– …Мы не могли ни о чем другом думать, ни о чем другом разговаривать… День за днем. Это было как наваждение. Мы не жили, лишь часами говорили о тебе.

Я молчал, глядя в сторону. Я ведь тоже не находил себе места. Тоже часами смотрел в темное окно. Принимал – снова и снова – то самое решение, но находил в себе силы изменить его до того, как пальцы успевали поднять трубку телефона. Я глушил свое волнение в весьма близких отношениях с Инге, ежесекундно про себя прося у нее прощения за это…

– А иногда мы весь вечер молчали, – говорил Риг. – Сидели, смотрели в пол и молчали. Каждая репетиция была болезненным напоминанием о тебе.

Я чувствовал раздражение. Зачем он мне все это рассказывает?

– Мы со Свеном очень сблизились…

– Ну и переспали бы! – бросил я.

Риг от неожиданности отпрянул. Такой тон, такие слова были на меня не похожи.

Я испугался, что он обиделся. Или, еще хуже, изменил свое мнение обо мне. С гримасой отвращения смотрит теперь на то, что некогда было «милым Мати».

А вдруг он сейчас уйдет? И зачем я буркнул эту глупость! Это ведь действительно оскорбительно!

Риг вдруг кивнул.

– Я так и думал, что ты знаешь, – сказал он со вздохом.

Я замер. Такого я никак не ожидал. И еще я не ожидал, что мне при этом станет больно.

А Риг продолжал:

– Мы были со Свеном любовниками всего несколько месяцев, Мати. Это было какое-то безумие. Раньше мы встречались каждый день, чтобы говорить о тебе. Теперь же мы ежедневно встречались, чтобы спать друг с другом…

Я изо всех сил старался показать, что его рассказ меня никак не затрагивает.

– А потом поняли простую вещь…

Риг неуверенно посмотрел на меня. Шапка в его пальцах, наконец, перестала шевелиться.

– Мы ведь не любим друг друга. Мы просто пытаемся заглушить тоску от разлуки с тобой. Мы проделывали друг с другом массу непристойностей, но думали, видели, чувствовали только тебя. Мечтали о тебе…

Риг втянул воздух носом. Он не знал, куда девать глаза.

– Свен постоянно называл меня твоим именем, а однажды и я потерял контроль и назвал его «Мати»…

Я взглянул на Рига и тут же отвел взгляд. Я боялся, что парень увидит, что я сейчас чувствую. Он же стоял весь напряженный, смущенный.

– Мы со Свеном очень много о тебе говорили. Он…

Риг замолчал, подбирая слова.

–…он тебя любит.

Я вздрогнул.

– И я… – Риг поднял на меня глаза, сглотнул. —…И я тебя люблю.

Все ощущения вдруг исчезли. Я стоял с пустой головой, бухающим сердцем, и глядел в тамбурное окошко ничего не видящими глазами.

– Я тебя люблю, – тихо повторил Риг после паузы.

Меня бросило в жар. Мне кажется, я в тот момент перестал дышать. Я не мог шевельнуться, не мог поднять взгляд.

Мы молчали. Долго молчали. Я пытался справится с собой…

Наш поезд, и без того едва ползший, встал. В чистом поле, вокруг один только снег. И темнота. Полярная ночь официально закончилась три дня назад, но темно все равно было постоянно.

– Секция А! – раздался зычный голос одного из капралов. – На выход! Три минуты на выгрузку!

Я и Риг вздрогнули и с испугом посмотрели друг на друга. Я попал в «секцию С», он же был как раз в «секции А».

– Секция А! – орал капрал с улицы. Он успел уже спрыгнуть на землю. – Немедленно на выгрузку!

– Мати! – поспешно проговорил Риг. Будто именно сейчас должен был за несколько секунд сказать то, на что не хватало времени раньше. – Мати…

Я закусил губу, чтобы у меня не вырвались слова, о которых я бы потом жалел. Я знал, что в жизни правильно, а что неправильно. Однажды я уже решил, что буду жить правильно. Что бы во мне сейчас ни происходило…

– Мати, а ведь мы с тобой больше никогда не увидимся…

Я вздрогнул. Такая мысль не приходила мне в голову. Но теперь, когда она была произнесена вслух, я вдруг понял, что так оно и есть – мы никогда больше не увидимся.

– Секция А! – истошно вопил капрал, казалось, просто у дверей нашего тамбура. – Кто останется в вагоне, будет считаться дезертиром!

– Позволь мне на прощание прикоснуться к тебе, – пробормотал Риг, краснея и пряча глаза.

Что?!

Я ошалело посмотрел на него. Прикоснуться? Он хочет меня потрогать? Сейчас? Здесь? Он ведь ощутит, что у меня эрекция…

То, что он может притронуться к какому-то другому месту, мне и в голову не приходило! Какой же я все-таки извращенец…

Риг протянул руку, расстегнул две пуговицы на моей куртке и сунул ладонь внутрь. Я почувствовал, как к моей груди прижались его пальцы.

– У тебя так стучит сердце! – пробормотал Риг.

Я сглотнул. Слов не было.

– Очень быстро… И сильно…

– Секция А!

Риг медленно вытащил ладонь. А потом резко повернулся, распахнул дверь тамбура и спрыгнул на землю.

Меня обдало ледяным ветром.