Текст книги "Реставраторы (СИ)"

Автор книги: Rover Star

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Глава 22

Армитаж не собирался, отступать от того к чему его готовили. В памяти возникла гранд-адмирал Рей Слоун. Эта отважная женщина верила в него, хотя он и не доверял её бескорыстию – опыт не располагал его к доверию. Но всё же чувствовал, что если есть люди, которые на тебя возложили надежды, заметив потенциал, то появляются силы преодолевать препятствия. Он решил для себя, что не имеет права отчаиваться и сдаваться, нужно было просто заставить себя собрать силы и идти дальше, даже обходными путями, потому что прямые перекрыты. Но, он так давно шёл, что его накрывала катастрофическая усталость, теперь он не мог называться своим именем даже мысленно, без опасения быть подслушанным.

Республиканские ищейки обложили его со всех сторон. Оставаться верным обязательствам становилось всё трудней. Он хранил в голове ключи к тайным проектам. И, в последнее время, довершением бед, его одолели странные сны. Скрываться и контролировать себя ментально стало сложней. Возможно виной тому была стычка с чёрной ищейкой Рен. Реноме Ордена Рыцарей Рен являлась скрытность и обыкновение прятать лица, а вот у этого, что пришёл за ним, очевидно был слишком длинный нос и под маску не поместился, вероятно по этому, он решил его продемонстрировать Армитажу.

Он имел лишь общее представление об Ордене Рен, а так же знал, что несколько лет назад стоял вопрос о присоединении его к силам возрождения империи, но что-то пошло не так. Однако точно – в свои ряды Орден рекрутировал паранормальную нечисть с рецидивистскими наклонностями, которую, из-за безнадёжности отесать, забраковали джедаи. Иначе чем можно было объяснить, то что, он – Армитаж – даже не промазал, а увёл правее сердца, направленный в упор бластерный выстрел, и накатившее дежавю, при виде ошарашенной рожи агента, который, мгновенно очухавшись, достал излюбленную Ренами светопалку [световой меч], сделав повторный выстрел невозможным. Армитаж даже подозревал, что это была ментальная атака, чтобы он об этом постоянно думал, оставляя в эфире следы напряжённых попыток вспомнить, почему эта физиономия кажется знакомой. Рен словно пометил его, чтобы выследить цель, к которой он стремился.

Они столкнулись на Серенно, и с тех пор ему начали сниться странные сны. Он знал, что его лица подстреленный Рен не мог видеть, но все же ему казалось, что преследователь видит его как-то по-иному. Взгляд тёмных мурглачих [ненормативная лексика Звездных Войн] глаз жёг изнутри, он чувствовал, что в прямом поединке не выстоит против Рена.

В тот раз ему удалось уйти, прыгнув в стоящую неподалёку леталку, но он был уверен, что это вряд-ли снова получится, потому Армитаж старался быть быстрее и не попасться. Но, как бы там ни было, этот мурглачий сын шёл по-пятам, вынуждая бежать во сне и наяву. Его лицо в кошмарах то возникало, то скрывалось за чёрной маской, протягивая руку облачённую в чёрную дробильную перчатку, незримой Силой сдавливая горло и отпуская, играя как лот-кот юрк-мышью, вынуждая покориться, чтобы служить его воле. Этот крифф знал, что Армитаж никогда не покоряется, лишь выжидает своего часа. Он пытался сломать в нем стержень, который помогал подниматься после всех ударов, которыми наградила его жизнь.

Преследование изматывало Армитажа, способность критически мыслить отказывала, превратив простое задание на Хосниане в бред. Этот тип снился, то горланившим песни посреди городской площади, то жонглирующим огненными булавами, то в зареве космического взрыва, разносящего вдребезги планетарные системы. А ему всего-то и надо было забрать из заветной ячейки документы, номера счетов на предъявителя и координаты планеты, на которой он должен был активировать проект, а затем организовать переброску спрятанных в тёмных регионах сил.

Суматошный Хосниан Прайм, с огромными небоскрёбами и башнями галактических маяков корпорации Czerka Arms, возвышающимися ещё выше на равноудаленном расстоянии друг от друга, действовал на его расшатанную нервную систему угнетающе. В каждом встречном он подозревал преследователя. Хотя, это было вполне обосновано, в этом людском муравейнике, могли притаиться не только ищейки республики, его могло пасти банальное ворьё.

Чтобы стать менее заметным, он купил подержанную закрытую летательную машину неприметного колора, без блока отслеживания и снял номер в не презентабельном районе города. При всём богатстве, вторая столица галактики проглядывала из проулков: нищетой и примитивным убожеством, переполненными мусорными контейнерами и копошащимися грызунами, попрошайками и подозрительными подтёками на мостовых, непонятными протечкам сочащимися с верхних этажей. Суматошно снующие летающие машины вызывали головокружение, а республиканские крикуны, вещающие из голопроекторов на площадях, желание придушить их.

Оставив машину на парковке, Армитаж направился к гостинице, засыпая на ходу. Если бы его критическое мышление не было подорвано бессонными ночами, он обошёл бы место, из которого раздавался мерзкий дебильный гогот подгулявшей компашки и визгливые подначки пьяной бабы вещавшей, как, невидимым Армитажу, коренным жителям лучше приходовать пришлую с помойной планеты крысу, залёт которой оказался в том, что у неё не нашлось кредитов и ювелирки, чтобы оплатить поход по достопримечательным местам второй Республиканской столицы. А отпустить её, эти самые коренные жители не могут, не получив выкуп.

Он сам не знал зачем подошёл ближе, ведь эта самая крыса даже не звала на помощь, возможно вследствии удара головой о мостовую, она лишь тихонько поскуливала. Вероятно, виной тому была та визгливая баба, которая внезапно напомнила ему его мачеху Мерателле, несмотря на то, что внешне у аристократки и маргиналки ничего общего не было. Душу кислотой обдали воспоминания, о том, что ему пришлось перенести, и советы мачехи тому, кого он не не считал отцом, о том, как наказывать своё ублюдочное отродье.

Одежда с крысы была сорвана, и вероятно уже не один коренной житель успел в ней побывать. Она лежала распластанная, и слабенько безнадежно плакала, а маргинальные пропитые рожи держали её за руки и за ноги раскрывая для толстого подонка, который спустив штаны пристраивался между её ног.

Он сам не знал что произошло, но в следующий момент эта компания лежала на мостовой, прошитая бластером. Армитаж снял жирную падаль с девчонки, которая, увидев его, в немом ужасе уставилась, видимо принимая за очередного насильника.

– Всё, всё милая тебя больше нико не обидит, – забормотал он бессмысленные утешения.

Девушка пыталась прикрыться порванным тряпьем, в которое превратилось её платье, и отползти подальше, однако не выпуская его из вида, встать у неё не получалось. Тогда он снял с себя гражданский тренч, и, подойдя ближе протянул ей. Она, словно не веря, посмотрела на него, но инстинкт прятать поруганную наготу всё же пересилил, и, девушка завернулась, дрожжа всем телом, спрятавшись за плотной тканью, а затем, не видя другого выхода, уцепилась за его протянутую руку, и начала вставать.

– Куда, тебя отвезти? – спросил он, разыскав её туфли и ставя перед ней, – К сожалению я не могу вызвать полицию, меня арестуют за убийство. Может отвезти тебя в больницу? Мне нужно срочно уходить отсюда. Девушка ожесточённо замотала головой.

– Нееенааадо, – разобрал он сдавленный шёпот, и понял, что её душили.

Воспоминания о том, как он сам не разпроходил через это, отозвались в нём дурнотой, а затем волной удушающей ярости. Он хотел мести за себя, а теперь и за эту несчастную девчонку. Он посмотрел на неё, возраст, в таком истерзанном виде, было сложно определить, но вероятно не больше двадцати. Она не могла попасть дрожащими ногами в спортивные туфли. Тогда он, наклонившись помог ей обуться.

– Неената полиции и больницы, – снова сказала она, – умоляюще сжимая его локоть.

– Но тебе нужна помощь, – возразил он.

– У меееня прооблемы с заааконом, – пояснила она, – я здесссь нелегально.

– Тогда куда мне тебя отвезти?

Девчонка попыталась ответить, но неожиданно её глаза закатились, и, она, теряя сознание, начала падать. Армитаж, подхватил её на руки, и понес к машине. Необходимо было срочно найти врача, в он знал, что в любом огромном городе есть специалисты, которые за некоторую сумму кредитов не задают лишних вопросов.

Глава 23

Рапира – она старалась себя называть оперативным именем, потому что, то что произошло, могло случиться только с глупым растением по имени Роуз, и никогда со стальным клинком. Она много дней не выходила на связь с Кайло Реном, оставляя шифровки и наводки, оправдываясь конспирацией, но в действительности опасаясь, что агент странного культа, просканировав её ментально, мгновенно узнает о её проколе, едва не ставшему причиной провала миссии. Рену совершенно не нужно знать о её сентиментальности и глупой доверчивости, едва не стоившей ей если не жизни, то вероятно здоровья и рассудка. И сейчас она настраивала себя на то, что всё произошедшее – случилось с другой неосмотрительной девушкой, и к ней никакого отношения не имеет, а она только наблюдала это несчастье со стороны.

Она поймала себя на том, что даже по отношению к глупой Роуз, она избегает называть произошедшее по-существу, ограничиваясь туманным определением «несчастье». Ей никак нельзя было встречаться с Кайло Реном, она знала, что почувствовав её состояние, он отстранит её от операции, отправив на лечение. Нет, не на все четыре стороны – иди куда хочешь – её поместят в ведомственный санаторий. Прикосновение к государственным тайнам, с очным знакомством с агентами, не подразумевает свободы. Она её и не хотела, не для того она стремилась на службу, но лечение всё же предполагало паузу, во время которой она осталась бы наедине со своими мыслям, а это до смерти пугало.

Щёлкнул замок, за распахнувшейся дверью девушка увидела своего спасителя. Сердце её сжалось. Он не оставил её лежать на грязной мостовой. Отголоски тех мыслей снова зазвучали в ее голове. Должна ли она ему сказать спасибо? Он спас глупый цветок, по соображениям понятным лишь ему, и тогда когда подонки уже почти наигрались им? Должна ли она испытывать благодарность? Почему он не пришёл на полчаса раньше. А вообще должен ли? Противоречивый клубок упрёков и благодарности опутывал её нитями.

Ей было легче, тогда, когда она думала, что он просто случайный прохожий – мысли поистине достойные растения. Как она могла подумать, что в одно мгновение положивший банду отморозков человек мог быть простым прохожим? Что ей стоило не класть руку в карман оставленного ей тренча, и, тогда бы возможно, он остался её светлым воспоминанием? А дальше пускай Рен вынюхивает свою цель самостоятельно, а она останется связной штаба. А сейчас она жила стремлением сохранять верность долгу. Она не должна позволить повториться катастрофе Альдераана.

– Как ты себя чувствуешь?

Услышала она его голос, будто созданный доносить до сознания ускользающие истины. Он мог бы быть хорошим преподавателем, он притягивал её внимание, и вероятно с лёгкостью, мог покорить большую аудиторию. Её спаситель был чуток и предупредителен, и Рапира опять засомневалась достойна ли она его заботы.

– Камилла, я должен в скором времени покинуть эту планету. Можешь оставаться в этом номере, я оплатил его на месяц вперёд.

Паника охватила её, она не могла упустить его. Рапира должна была что-то придумать, чтобы остаться подле него. Было гадко от того, что она его сдала. Штаб приказал оставаться рядом с ним любыми средствами, передавая информацию о его перемещениях.

«Средствами!» – она усмехнулась, испытывая панику.

Конечно, она не докладывала о случившемся в маргинальном квартале. То, что её дамский бластер моментально оказался в руках напавших на неё отморозков, вместе с остатками её самоуважения. Как она не пыталась отстраняться, воспоминания заставили её вновь оцепенеть.

Их руки, снова шарили по телу, пальцы рвали одежду и волосы, зубы кусали интимные места, слова гадкой бабы, к женскому милосердию которой она по-наивности вызвала, погружали в состояние безысходности и собственной вины за всё происходящее.

* * *

Его миссию никто не отменял, но и четкого графика никто не устанавливал, но точно выверенный аналитический ум подсказывал Армитажу, что время предательски уходит, он слишком задержался на Хосниан-Прайм, возле этой девушки. Чувство, что его по пятам преследует Рен почему-то ослабло, превратившись в угрозу маячившую на периферии.

Он жалел о поспешно сказанных словах об отлёте. Армитаж понимал, что оставлять девушку в огромном городе, наводнённом паразитами и хищниками, ещё и в таком состоянии нельзя. Бакта исцелила израненное тело, но её душа продолжала блуждать в потёмках. Он ненавидел этот город-планету, где люди бесились не от голода, а, вопреки нищете окраин за внешним кольцом, от скуки, пресыщенности, желания острых ощущений, приобретая скотские черты.

Он вспомнил свои метания по ночному городу с потерявшей сознание Камиллой – это имя он прочитал на карточке удостоверения личности, которое нашёл в сумочке, валяющейся на мостовой.

Республиканская скорая помощь не приняла вызов, который он хотел отправить анонимно из инфомата, потому что он не мог назвать номер социального страхования. Медицинские кабинеты, оказывающие серые услуги, отказывались обслуживать незнакомых клиентов, пока, в отдаленном блошином тупике, он не предложил фактически запредельную цену за сеанс в бактакамере. Медик, принявший его сутенёра, чью подопечную поиздержали клиенты, потирал руки, предвкушая лёгкий заработок:

– Вероятно, вы хорошо наварилсь, раз в состоянии оплатить ей бакту. Но, вероятно она того стоит, свеженькая без секс-имплантов. Могу вам сделать скидку на лечение, если дадите попользоваться ею, после лечения, а потом, подкорректируем её память.

От тирады этого «медика», у Армитажа потемнело в глазах. С усилием он остановил руку, сжавшую рукоять бластера, отогоняя мысль прожечь на месте поганого рта дыру. Досчитав до пяти, успокаивая яростное биение сердца, он убрал руку с рукояти.

Действительно, он напоминал не пойми кого, с отросшими за полгода скитаний волосами и в полурасстёгнутой рубашке, выправленной из брюк, чтобы прикрыть заткнутый за пояс бластер. В его тренч была закутана – он припомнил имя на карточке – Камилла.

Он с отцом находился в бегах с детства. Их преследовало республиканское правительство. Они скитались на звёздном дредноуте, с озлобленным папашей, винившим всех в своих неудачах, и беженцами с Арканиса. Звёздные миры, где они останавливались, были заселены менее плотно, из-за жёстких условий, которые порождали жёсткие нравы.

Систематические унижения и издевательства над собой в семье, он не мог отменить, но, на что он мог влиять, Армитаж менял в свою пользу. Он не допустил, чтобы его прессовали и втаптывали в грязь сверстники. Результатом стала сколоченная им банда озлобленных голодных сирот. Их захватили на дредноут с Арканиса, с целью воспитать идеальных солдат. Но, когда их перестали кормить, они захватили сектор беженцев. Именно тогда и произошло знакомство Армитажа с гранд-адмиралом Рей Слоун.

Его будущая покровительница, увидела в нём лидерскую жилку, и способ усмирить разболтавшийся молодняк. Конечно она рассматривала его как средство обеспечить безопасность себе и своим людям от действий банды малолеток, и, возможность усилить влияние силами его крысёнышей, ведь среди беженцев не было согласия – им нужен был лидер.

Она не дала уронить авторитет Армитажа, когда отец, в присущей ему манере, решил проучить «своего незаконорожденнго ублюдка» на глазах банды. Тот момент, когда он почувствовал, что власть над ним Брендола Хакса закончилась, вместе с пощёчиной Рей Слоун, он запомнил навсегда.

Он ненавидел и презирал отца, но тем не менее, многие его уроки были им усвоены, а идеи приняты, ведь идеи не могут быть плохи, даже если их продвигают несостоятельные озлобленные люди.

Армитаж не отходил далеко от бактакамеры, опасаясь со стороны медика поползновений в сторону девушки, а после, запретил ментальные вмешательства в её память. На что медик, скептически хмыкнув, сказал:

– Ну и зря, лишние воспоминания будут мешать ей работать, – и, в этом, он был конечно прав.

Очнувшись, Камила остекленевшим взглядом осмотрела арнндованный номер, не понимая где находится. Когда воспоминания начали возвращаться, выражение лица девушки сменилось ужасом. Но потом, выхватив из памяти его лицо, она, со страхом и с мольбой, посмотрела на Армитажа. Он понял, что не в состоянии оставить её в таком состоянии на произвол судьбы.

Глава 24

Он не воспринимал её всерьёз, нет, она знала, что если он почувствует, что она в беде он примчится к ней на помощь, не смотря ни на что, но, Бен, либо не обращал внимания, либо не просто не замечал, как реально она к нему относится. Для него она оставалась маленьким диковатым найдёнышем, о котором он взял обязательство заботиться.

Рей и вовсе ощущала себя связанной с ним воедино, после того, как их сознания совершили прорыв, прорвавшись к друг-другу через огромное количество парсеков, оставаясь сознанием подле неё, когда она позвала его на помощь, как единственно возможного защитника, когда Хенникс, Тай и Во решили ей устроить в подводном гроте тёмную, из-за того, что мастер Люк назначил её старшей, в обход расслабленной троицы, которая негласно считала себя главной. Но, Бен не видел в этом ничего, что перевело бы их отношения на иную ступень.

Она уже давно научилась плавать, но запаниковала. Испугалась она не трёх укурков и темноты подводного грота, в котором даже обнаружился воздушный карман, а себя. Рей страшило пробуждение себя иной, полной ярости и гнева, какой она явила себя однажды, в глубокой пустыне на Джакку, банде конкурентов, которая хотела отбирать у нее ценные запчасти, снятые с подбитых звездолётов, и заодно избить её в назидание Ункару Плату, чтобы он больше не посылал сборщиков утиля в этот сектор.

Она помнила, и три тела осевшие на песок, и прилив сил в своем тщедушном изголодавшемся теле, и свой испуг с поспешными попытками вернуть то, что высосала из нападавших её ненасытная тьма, свернувшаяся, словно черная дыра, в глубине. Вернуть удалось – но не всё – у двух, что, если подумать, было ей даже на руку. Подумаешь, ну стёрлись воспоминания у пары идиотов за последних несколько месяцев, а третий, самый агрессивный, превратился в овощ, она потом мельком видела его, хныкающим и просящим всех что-то вернуть.

Рей малодушно сбежала, не зная как исправить сделанное. Всё списали потом на аномальный сектор, в котором разлилось при крушении какое-то неизвестное вещество, которое влияет на нервную систему человека. Вещество? А что разлилось в ней самой? С тех пор, в этот сектор боялись заходить другие мусорщики, и, это обстоятельство тоже оказалось Рей на руку, потому что она могла без опасений скручивать детали в том квадрате.

На данный момент, Рей боялась только саму себя, опасаясь оказаться поглощённой внутренней сущностью, которая была очень голодна, шепча об этом смутными снами. Она плавала в запертом огромным камнем гроте. Полученная у мастера Люка практика позволила ей трансформировать ощущения, получаемые чувствами в темноте, в достоверную картинку. Влажный плеск пещерных рыб, ток воды о каменные стены, открыли мысленному взору Рей улики оставленные любопытными исследователями, из числа воспитанников мастера Люка. Она нашла даже надписи, следы оставленные людьми, особенно если они вкладывали в них какой-то смысл, открывали образы.

Конечно, эти поганцы, заманивая её в грот, вкладывали поучительный смысл в это «творчество». Она конечно не видела в темноте, но картина открылась словно из глаз Во, рисовавшей это, подсвечивая себе налобным фонариком. Смысл, который вкладывала эта мастерица живописи, был понятен без пояснительной. Старшие ученики мастера Люка, которые должны были быть выше умней справедливей, которым уготована судьба стать наставниками следующего поколения джедаев, о чём они всем не забывали напомнить, считали, что Рей выдвинули, потому что она ублажает племянника основателя школы.

Её заперли в подводной пещере, чтобы она оценила художественную ценность наскальной живописи и их отношение к её персоне. Что же, действующие лица были вполне узнаваемы, композиция состояла из рельефного торса Бена, на который живописца видимо залипала, и потому прорисовала детально, и схематичной Рей, стоящей на коленях, узнаваемость которой достигалась за счёт причёски, уложенной в тройные кички.

Видение вспыхнув погасло, скрытое взорвавшейся тьмой, всплывшей из глубины её естества масляным чернильным пятном, которое растянулось в разные стороны одновременно, разыскивая обидчиков, и защиту от терзающей муки.

Она не помнила сколько лежала во тьме, пульсируя и колыхаясь на грани воды и воздуха, погруженная во тьму, медленно окручивая невидимыми щупальцами сущности обидчиков, созревая, чтобы пожинать их никчемные жизни.

Но, так вышло, что обиду и скрытые слёзы, вызванные несправедливостью и чувством одиночества, почувствовал Бен, за многие сотни космических парсеков, и, позвал её. Рей, заслышав зов, метнулась к единственному человеку в этом мире, которого она признала родным, который откликнулся, дав ей прибежище. Чернильное пятно, насыщенное грозовыми разрядами, которое она не успела свернуть, разлилось вокруг, обволакивая и угрожая растворить их в тёмном облаке. Тьма воспринимала его, как единственно правильное наполнение, ей больше не нужны были жалкие объедки, в виде Хенникса, Тая и Во, она выпустила их, направляя освободившиеся щупальца, к главному своему блюду. Хмеля, она пробовала на вкус мерцание его звёздных искр, вела чёрным маслом своих языков по туманностям нейтронных звёзд, отправляя чувствительные щупальца за горизонт событий. Не сопротивляясь её вторжению, Бен ласкал её тьму в ответ, находя тайные червоточины, которые открывали неведомые горизонты. Она потом не помнила ничего, кроме туманных видений, о том, как её тьма взрывалась, разбрызгивая поглощённый свет, освобождая Бена, который успокаивал её, пока она постепенно не начала чувствовать покой, ведь он уговорил свернуться в горошину тьму разбрызганную вокруг, затворяя створки жемчужницы.

Наблюдая тёмную сущность, он не отвергал её, баюкая бережно, как ребёнка. Рей чувствовала в нём те же тёмные вкрапления, как и у себя, которые он умел контролировать гораздо лучше.

Всё произошедшее казалось Рей далёким сном, который имел отдаленное отношение к реальности. Бен никогда не напоминал о произошедшем, и вёл себя так, словно ничего не случилось. В скором времени ей должно было исполниться двадцать, а он всё так и баюкал её как ребёнка, чтобы она не навредила себе и окружающим. Бен объяснял потом, что поведение Тая, Во и Хенникса продиктовано их неуверенностью в своём положении, тем более, что они регулярно нарушали кодекс джедаев.

Используя Силу, она смогла убрать камень от входа. Вернувшись в лагерь, Рей вела себя так, словно ничего не случилось, заставляя троицу нервничать. Они полагали, что Рей побежит ябедничать к магистру.

Жизнь вскоре расставила всё на свои места, и на стенах хижин троицы появились пиктограммы, внеурочных практик Хенникса Тая и Во в густых зарослях за джедайским храмом. Нет, Рей к этому отношения никакого не имела, просто падаваны народ наблюдательный, и когда истины, которые пытаются насаждать в их юные головы, сильно расходятся с действительностью, в них пробуждается дух борьбы за справедливость.

* * *

Бен физически чувствовал беспокойство Рей, находясь на большом расстоянии, ей просто необходимо было контролировать где он и что с ним. Если он пропадал с внутреннего радара Рей, то знал, что при возвращении в сектор её восприятия, тёмный смерч ему на голову обеспечен.

Подбирая на Джакку эту голодную юрк-мышь, он уже знал, что с ней всё не так просто, но не знал точно насколько. Он задался вопросом, о том, что если бы знал, то стал бы подбирать её, или сел на другой стороне планеты, чтобы никогда не встретить? Альтернативное я, было гиперпреувеличенной проекцией её физического голода.

С того момента, как он обнаружил кто проклёвывается из его маленькой мышки, он с тоской ожидал когда оно полностью вылупится, поглотив его девочку. Он не понимал, почему магистр Люк, до сих пор ничего не почувствовал, ведь его, Бена, любые тёмные эманации, он опережал загодя, устраивая запойные истерики.

Подчистив, следы за Рей, после истории с подводным гротом, он начал задумываться, не пора ли забрать мышку из школы джедаев, не опасно ли ей там оставаться. Но, куда? Адепты Силы, находящиеся на службе его матери, могли счесть её опасной. А также, её могут прибрать к рукам последователи свергнутого режима, следы которого он разыскивал. Мысли о том, что можно было бы устроить Рей к себе в Орден Рен, вызывали у него отторжение, ведь грязная работа могла лишь ускорить её тёмное обращение. А пока, не придумав выхода, он лишь баюкал её альтер эго, которое толком не осознало, что ему нужно, упрашивая сворачиваться в горошину.

Бен старался привести себя в чувство, после очередного Рейкиного вторжения, ему необходимо было сосредоточиться на задаче, отследить путь рыжего мерзавца, найти планету, на которой тот планирует возродить новую Звезду Смерти. Бена, почему-то что-то беспокоило в последнем сообщении Рапиры и, он, разувшись, сел в позу для медитации, для того чтобы проанализировать имеющиеся зацепки.