Текст книги "Сестра на две недели (СИ)"
Автор книги: Ромашшшка
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
Раздавай себя, черт с тобой, но оставь хоть немножко мне."
– Так как тебя зовут на самом деле?
– Ттаня. ...
– Мда, недалеко имена ушли. – Я не знал, что еще сказать, нам резко стало не о чем разговаривать. – В каком классе учишься?
Девушка хлюпнула носом.
– Я в институте, пока...
– В смысле?
– Ну с такой учебой меня скоро выгонят, я пропустила кучу занятий и зачетов.
– И ты хочешь сказать, что в этом виноват я?– снова вскипела злость. Она еще выставить меня идиотом хочет?
– Нет. Не только.
– Не только?– ядовито промолвил.– А кто же еще?
– Неважно,– отвернулась девушка, продолжая сжимать кулаки.
– Ты права, мне это неинтересно. Факт остается фактом, ты чужой человек, разыгрывала мою сестру за деньги для Киры. А теперь будешь играть на моей стороне.
Я подошел к комоду, приоткрыл ящик – всякие побрякушки, что когда-то коллекционировал и с чем жаль было расставаться, сейчас так и прослись в руку. Особенно браслет с камнями агата. Такой черный, гладкий – не единого изъяна. Как и моя маска до этого. Почему она пошла рябью перед этой девчонкой, сейчас особенно не понятно. Она обычная... с камнем за пазухой.
– Значит он сказал правду, зря я сразу не поверила...
– Кто?– недовольно повернулся, вернулся в реальность.
– Твой друг...
– ...?
– Так, мысли вслух...ты не хочешь даже узнать, почему так произошло?
– Нет,– отрезал. – Мне хватает результата. Я тебе не верю. Больше не верю. Я давно так не открывался ни перед кем, и понимаю, что не зря. Настолько, в меня еще не плевали.
– Я правда не хотела, и не думала, что ты так все близко воспримешь...– прошептала.
– А ты вообще думала о том, что людьми играть нельзя, только о деньгах? Мне даже интересно, сколько тебе обещала моя сестра.
Таня помялась и хотела, по– видимому, уже сказать, но я махнул рукой.
– Не надо, не хочу знать, сколько я стою.
– Возможно, моей свободы...
– О чем это ты? Хочешь сказать, сейчас ты свободна?– усмехнулся я.
– Уже неважно, ты сам сказал,– горько вздохнула.
Тут до меня дошло. В институте? Уже? Сколько же ей лет? О чем я и не преминул спросить. Оказалось, что она всего на год младше меня. Вот черт! А я ее еще как ребенка воспринимал. И тут надувательство. Черт! Как же меня все это бесит! И это ее притворство и постоянная зашуганность ...рррр ... пшел я отсюда короче, пока окончательно не взбесился. Я злой. Пойду вон лучше музыку послушаю. На кухне где– нибудь. Хочу побыть один. Необходимо расслабиться, помогла бы группа Мельница, играющая в больших наушниках. Люблю свои "чебурашки", – я улыбнулся, – ну вот не воспринимаю я музыку через крохотульки, не звучит как– то, а тут...совсем другое дело.
Отец сидел на кухне, пил кофе.
– Леша, можно с тобой поговорить?
– О чем?
– Я думаю ты догадываешься, об Анюте. Я не знаю, что там у вас произошло, да и знать не хочу, если честно. Но с этого момента ты будешь обращаться с ней нормально, и себя вести будешь тоже по человечески. Я не хочу больше видеть твоих накрашенных глаз и безвкусной одежды. Я не хочу слышать по ночам шум, называемый тобой музыкой и домой ты будешь возвращаться не позже десяти вечера.
– Это что, комендантский час?– усмехнулся я.
– Считай, что так.
– Ага, счаз.
– Я все сказал. Иначе больше никаких денег на содержание ты не получишь.
– Не больно то и хотелось,– хмыкнул в ответ.– Ты все сказал?
Мужчина хмуро посмотрел в мою сторону, но больше ничего не сказал. Наверное понял, что препираться со мной бесполезно. А насчет денег, я конечно не привык себе в чем– то отказывать, но если будет нужно урежу расходы. Мама меня без копейки не оставит, да и отцу этого не нужно знать, но у меня есть свой заработок, не сильно с шиком, но мне хватит.
– Да, кстати, бабушке я позвонил. Она рада, что Анна остается у нас, и вы с Кирой за ней присмотрите,– обернулся я, выходя из комнаты.
Родитель только кивнул. Сдержанным я был только в гостиной, выйдя за дверь, пнул ногой кресло. За кого он меня держит, думает, буду подчиняться. Да не тут– то. Столько лет не общались, а тут на тебе, папенька объявился и повоспитывать решил. Только с матерью помирились, как снова здорово. Вспомнились слова врача, "Екатерине Андреевне нельзя волноваться". Черт! Что ж все идет не так– то а?! Мама говорит, что я характером в отца пошел, ну и что же у нас общего, понять не могу. Мне бы не пришло в голову так разговаривать со своим сыном.
Так ничего умного и не придумав, я по привычке разделся и пошел в душ. Тут услышал сдавленный "Ох", поднял глаза и узрел Анюту, стоящую у двери в ванную комнату и судорожно сжимающую в руках полотенце. Чуть не захихикал, такое лицо у нее было, но потом...
– Чур, я первый,– и заскочил в комнату. – фууух, -выдохнул.– Так меня "сестренка" до инфаркта доведет. Таня...
Попробовал имя на вкус, покатал на языке...все же странно так про нее думать, Таня... а уж про произносить это имя и того странней. Мда. Ну да ладно, для Киры и Сергея Алексеевича – то девушка до сих пор будет Аней. До приезда мамы. А когда поеду встречать, то по пути можно будет и Татьяну забросить куда там ей будет нужно. Что это только я думаю про подвезти? Сам не понимаю... Разве меня должно волновать когда как и куда она поедет...потом...а х... его знает, сам не могу понять. Иеееэх...была не была, где наша не пропадала...посмотрим. А вот настоящая моя сестра сейчас наверное извелась вся, ломая голову что же происходит и как из этого выкручиваться. Не могу не порадоваться.
Врубив в душе музыку, я расслабился под горячими струями.
Моя трагедия, комедий балаганных смешней
И потому безумно мне дорога.
Я научился находить себе прекрасных друзей,
Но не могу найти по силам врага.
Но не могу найти по силам врага.
Среди завистливых ничтожеств и пустых болтунов,
Скажи, хотя бы, разглядеть тебя как?
Я вновь блуждаю в буреломе из обманчивых снов,
Ищу тебя, о, мой единственный враг.
Ищу тебя, о, мой единственный враг.
Сто подлецов и двести трусов мой тревожат покой,
Но быть врагом, однако, надо уметь.
А ваши кости просто хрустнут под моею ногой,
Вам принеся вполне бесславную смерть.
Вам принеся вполне бесславную смерть.
Устав скучать у края ямы и держаться в седле,
Я озверел от неумелых атак.
Я по следам бегу, упрямо припадая к земле,
Ищу тебя, о, мой единственный враг.
Ищу тебя, о, мой единственный враг.
Мне рассмеяться или плакать, я еще не решил,
Без сожаленья не проходит ни дня.
Я извиваюсь, словно змей в оковах собственных сил,
Ведь не родился тот, кто сломит меня.
Ведь не родился тот, кто сломит меня.
Меня всесильем при рожденьи господь бог отравил,
А я страдаю, как последний дурак.
Я умираю в пустоте неразделенной любви,
Я жду тебя, о, мой единственный враг.
Меня всесильем при рожденьи господь бог отравил,
А я страдаю, как последний дурак.
Я умираю в пустоте неразделенной любви,
Я жду тебя, о, мой возлюбленный враг...
Кире я точно не по зубам, ахаха, решила девочка со мной потягаться, ну так зря. Еще получит у меня. Лучше со мной не связываться, можно очень сильно пожалеть.
Когда из яви сочатся сны,
Когда меняется фаза луны,
Я выхожу из тени стены,
Весёлый и злой.
Когда зеленым глаза горят,
И зеркала источают яд,
Я десять улиц составлю в ряд,
Идя за тобой.
Твоя душа в моих руках
Замрет, как мышь в кошачьих лапах,
Среди тумана не узнает меня,
И ты на годы и века
Забудешь вкус, и цвет, и запах
Того, что есть в переплетениях дня.
Ты спишь и видишь меня во сне:
Я для тебя лишь тень на стене.
Сколь неразумно тебе и мне
Не верить в силу дорог.
Когда я умер, ты был так рад:
Ты думал, я не вернусь назад,
Но я пробрался однажды в щель между строк
Я взломал этот мир, как ржавый замок,
Я никогда не любил ворожить, но иначе не мог.
Когда я в камень скатаю шерсть,
Тогда в крови загустеет месть,
И ты получишь дурную весть
От ветра и птиц.
Но ты хозяин воды и травы,
Ты не коснёшься моей головы,
А я взлечу в оперенье совы,
Не видя границ.
Тебя оставив вспоминать,
Как ты меня сжигал и вешал:
Дитя Анэма умирало, смеясь.
А я вернусь к тебе сказать:
Ты предо мной изрядно грешен,
Так искупи хотя бы малую часть.
Ты спишь и видишь меня во сне:
Я для тебя лишь тень на стене.
Я прячусь в воздухе и в луне,
Лечу, как тонкий листок.
И мне нисколько тебя не жаль:
В моей крови закипает сталь,
В моей душе скалят зубы страсть и порок,
А боль танцует стаей пёстрых сорок.
Я никогда не любил воскресать, но иначе не мог.
Когда останемся мы вдвоём,
В меня не верить – спасенье твоё,
Но на два голоса мы пропоём
Отходную тебе.
Узнай меня по сиянью глаз,
Ведь ты меня убивал не раз,
Но только время вновь сводит нас
В моей ворожбе.
Опавших листьев карнавал,
Улыбка шпаги так небрежна.
Дитя Анэма не прощает обид.
Ты в западню мою попал,
Твоя расплата неизбежна.
Ты знаешь это – значит, будешь убит.
Ты спишь и видишь меня во сне:
Я для тебя лишь тень на стене.
Настало время выйти вовне,
Так выходи на порог.
Убив меня много сотен раз,
От смерти ты не уйдёшь сейчас,
Но ты от злобы устал и от страха продрог,
Я тебе преподам твой последний урок.
Я никогда не любил убивать, но иначе не мог.
Я никогда не любил ворожить,
Я никогда не любил воскресать,
Я никогда не любил убивать,
Я никогда не любил,
Но иначе не мог...
Заканчивалась уже вторая песня, а я все никак не мог заставить себя выйти. Наконец я тяжело вздохнул и выключил воду. Душ это конечно хорошо, но пора мне и собираться. Съезжу в универ, узнаю как дела и...а что "и", я еще не придумал. Чем бы таким заняться? Возле двери своей комнаты я услышал знакомую мелодию. Зашел и...слегка остолбенел. Таня сидела на краю МОЕЙ кровати с МОЕЙ гитарой и пела...
Позабытые стынут колодцы,
Выцвел вереск на мили окрест,
И смотрю я, как катится солнце
По холодному склону небес,
Теряя остатки тепла.
Цвета ночи гранитные склоны,
Цвета крови сухая земля,
И янтарные очи дракона
Отражает кусок хрусталя -
Я сторожу этот клад.
Проклинаю заклятое злато,
За предательский отблеск тепла,
Вспоминаю о той, что когда-то,
Что когда-то крылатой была -
Она давно умерла.
А за горами, за морями, далеко,
Где люди не видят, и боги не верят.
Там тот последний в моем племени легко
Расправит крылья – железные перья,
И чешуею нарисованный узор
Разгонит ненастье воплощением страсти,
Взмывая в облака судьбе наперекор,
Безмерно опасен, безумно прекрасен.
И это лучшее не свете колдовство,
Ликует солнце на лезвии гребня,
И это все, и больше нету ничего -
Есть только небо, вечное небо.
А герои пируют под сенью
Королевских дубовых палат,
Похваляясь за чашею хмельной,
Что добудут таинственный клад,
И не поздней Рождества
Гм. Последний раз я слышал как девушка поет...в ту нашу встречу в парке...нахлынули воспоминания, как я представил ее своей девушкой и...
А сейчас я как и тогда не мог удержаться, чтобы не потихоньку себе под нос, не подпевать... Проклинаю заклятое злато, За предательский отблеск тепла, Вспоминаю о той, что когда-то, Что когда-то крылатой была....
Тут девушка меня увидела и прямо вскинулась, с силой сжимая в руках несчастную гитару. Я зашел. Будто невзначай сказал.
– Мне тоже очень нравится эта песня. А что– нибудь еще из Мельницы знаешь?
Неверящими глазами малышка смотрела на меня, не отрывая взгляда ни на секунду. Помялась немного.
– Ну если только...
Прилетела птица ясная -
Приютила я её.
Я просила солнце красное
Сердце не губить моё.
Не ломай ты птицам крылья -
Не прибавишь ни гроша.
Ты не видишь, как из тела
Ускользает их душа.
Я любовь свою запрячу, да
Я тебе не покажу,
Как семью ручьями плачу я
никому не расскажу.
Не ломай ты птицам крылья -
Не прибавишь ни гроша.
Ты не видишь, как из тела
Ускользает их душа.
Да не сделал, как просила я,
Птицы ясной не видать:
Улетела в небо синее,
Не смогла твоею стать.
Не ломай ты птицам крылья -
Не прибавишь ни гроша.
Ты не видишь, как из тела
Ускользает их душа.
– Вы бы с мамой спелись, она обожает эту песню,– задумчиво проговорил я и вдруг понял, ЧТО сказал, КОМУ и что это, кажется, правда. Аня , ой ну то есть Таня так и осела. Ну и ладно, пусть девочка побудет в шоке, иногда это полезно.
– Я сейчас ухожу, если хочешь могу куда– нибудь подвезти, только не вздумай сбежать, я тебя все равно найду.
– Да, спасибо.
Девушка поднялась, взяла сумку.
– Тебе наверное нужно собраться...?
– А тебе больше ничего не надо?
Она неопределенно пожала плечами.
– Нет, наверное.
– Куда поедешь?– желая поддержать разговор, спросил.
– В универ,– тяжело вздохнула.
– У тебя в самом деле такие проблемы с учебой?
– Я удивляюсь, если честно, что у тебя их нет. Как тебе это удается а? А я много пропустила, особенно в последний... месяц наверное...– запнулась немного и погрустнела.
– Я фильтрую нужное и не очень. А так же обязательное.
– Как та курсовая?
– Ну да. А у тебя не так?
– Я привыкла следовать инстинкту самосохранения,– невесело усмехнулась.– Правда в связи с некоторыми изменениями в моей жизни, теперь так и не скажешь.
– А ты не пробовала расслабиться и быть собой? Тебе так намного лучше,– неожиданно вырвалось у меня.
Девушка слегка передернула плечами. Аж обидно стало, ну что она так реагирует, я ж не сказал ничего особенного, а как будто на плаху ее отправил. По мне, так это вообще почти комплимент получился.
– Ладно, проехали,– махнул рукой.– Пошли. Где твое пальто?
– В коридоре.
– Ладно,– я накинул куртку и мы вышли.
На сидящих в гостиной отца и Киру я и внимания не обратил, а Таню просто схватил за руку и буквально протащил через коридор. В машину садились молча. И только когда отъехали, я соизволил спросить, куда ее отвезти. Оказалось в политехнический. Ничего особенного, обычный гуманитарный университет, выпускает от мехатронщиков до поваров. Ну вот, приплыли. Девчонка гуманитарий, а сделала за двух инженеров техническую работу. Мдаа....теряем квалификацию, пусть и ненужную.
– Слушай, а если ты гуманитарий, то откуда так хорошо инженерию знаешь?
– Сестра инженер,– коротко ответила и, даже не повернувшись, продолжила смотреть в окно. Ну и ладно. Высадив у нужного здания, резко развернулся, поднимая вихри снега, и стартанул.
В универ приехал только через два часа, мало того, что пробки, так еще и гололед, машину даже на зимней резине заносит. На проектировании из всей группы присутствовало в итоге всего семь человек, и это из сорока– то с лишним. Сразу видно, как у нас любят этот предмет. Да фиг бы с предметом, но вот преподавателя ненавидели все поголовно. Меня он после одной стычки не трогал. Понял, что я могу и ответить, и неизвестно, кому из нас потом будет хуже. А вот остальных доводил, особенно девчонок.
– Ты что такой хмурый?
– Да так, ничего,– мне сейчас не хотелось разговаривать даже с Денисом. Настроение было препоганое. После этой пары было окно, и я быстренько, в одинаре, свалил в столовку пообедать. Посмотрев на выбор, вспомнил, как готовила Таня, чертыхнулся. Она мне чужой человек, так почему я до сих пор о ней думаю? Интересно, она сегодня вернется? Хотя о чем я думаю, конечно вернется, ее вернут деньги. Сестра же ей обещала, правда я так и не знаю сколько же я стою. Хотя почему– то у меня такое ощущение, что девушка уже готова плюнуть на деньги, только бы свинтить. Мешает только шантаж с моей стороны и что– то еще со стороны Киры. Вот только что еще? Что– то она говорила про свободу. А я не стал ее слушать. Я же ничего о ней не знаю, совсем. Или...я знаю как она смеется, когда искренний смех так и рвется изнутри, как боится, и глаза на мокром месте и дрожит как заяц, как всегда готова помочь, если может что– то сделать....может мне все– таки наступить на свою гордость?...
С такими вот мыслями я взял стакан с кофе и двинулся на следующую пару. Не люблю я сдвоенные группы, вот не люблю. Всегда встречаешь людей, которых именно в данный момент видеть не хочешь. С заднего ряда мне помахал Дима, все зовут его Митяй. Человек, которого я знаю с детства и в своем роде могу назвать другом, но окружающим наших отношений не понять.
– Здорово, Лех. Что не весел?
– Настроения нет.
– Что, совсем?
– Совсем.
– Пошли– ка отсюда,– подхватив сумки, взяв меня за плечо, приятель встал, и вывел меня из аудитории. Преподавательница даже не нашлась что сказать от такой наглости. Просто похлопала глазами нам вслед. Разговорились мы в итоге в близлежащей кофейне. Других вариантов рядом особо не было, не в макдональдс же идти, терпеть не могу эти суррогатные бургеры. Впрочем, Дима со мной солидарен, поэтому спорить нам не пришлось. Вспомнить, как было когда– то, он тащил меня в макдак, а я его в шоколадницу. Забавно иногда вспомнить совсем подростковую молодость, лет по десять нам тогда было. Обеспеченные родители позволяли разгуляться, но мы любили перехватить например хот– дог и устроиться где– нибудь на лавочке в парке, или на скорость съесть картошку за гаражами, испеченную тут же на наспех разведенном костре, и с хохотом разбегающихся в разные стороны от грозного дворника. Как сейчас помню, его звали дядя Миша, сколько мы его видели, он всегда ходил с большой метлой и ругался как сапожник. Один раз только он не кричал, когда мама уходила от отца, а я таскал сумки и не мог сдержать подступающих слез, хотя очень старался. Он может не знает, и никогда не узнает, но он мне тогда очень помог всего несколькими словами.– Сейчас ты нужен маме. Мы мало про него знали, но благодарен я ему до сих пор. Интересно, а вспоминает ли приятель эти моменты?
Не удержался, спросил. В ответ недоуменный взгляд и широко расплывающаяся улыбка. Давно я его таким не видел, наверное, с тех самых пор.
– Спрашиваешь. Конечно, помню. А к чему ты это спросил?
– Да не знаю, просто так. Чет всплыло в памяти.
– Всплыло. Понимаю. Иногда тоже думаю, где же то время. Ну да хватит ntt, ностальгировать, лучше рассказывай, что там у тебя происходит?
– Не поверишь, мать с отцом снова разошлись.
– Как? Они же только уехали в очередной медовый месяц?
– Ну да, и вот отец уже вернулся. Причем обозленный до чертиков. Пытается меня воспитывать, руководить мной, какие– то дурацкие правила устанавливать.
– И как, успешно?– сверкнул Дима белозубой улыбкой.
– Спрашиваешь. Конечно...нет,– усмехнулся я. – Когда это я успел стать домашним мальчиком?
– О даа....таким тебя точно не назвать. Ну а я наконец решил открыть автосервис. Отчим против, что– то вроде нафиг тебе надо возиться в грязи, сервисов на каждом шагу. ..и тп.
– Ну а ты что?
– Все равно же открою, нравится это ему или нет. Можно подумать я у него на это денег прошу. Что он, мои считать будет? Не надо. Я и сам посчитаю прекрасно.
– Вот это точно,– рассмеялся я.– С деньгами ты на короткой ноге.
– Ну что же я зря эконом колледж заканчивал?
– Наконец пригодится?
– Спасибо тому же пресловутому отчиму, хотя теперь сам жалеет. Говорит, что я заразился не тем.
– Ну он– то наверное надеется, что ты его делом будешь заниматься.
– Не хочу,– слегка поморщился приятель.– Все это не по мне, не хочу прозябать в банке на младших позициях, там скукотень смертная. Лучше сразу свое. И нравится, и деньги приносит.
– Согласен.
И все бы хорошо, легкое общение и просто о пустяках и о более серьезных вещах, если бы не одно но...Митя стал расспрашивать о Тане. Я не совсем понял, к чему это он, но...разговор оказался не готов поддержать, тем более, что Дима высказывался не совсем корректно и чересчур навязчиво пытался о девушке хоть что– то выяснить. В конце концов он назвал ее серой мышкой. Меня это задело, и...еще немного поспорив, мы разъехались. На прощание парень посоветовал мне быть с ней поосторожнее, мало ли... три ха-ха, он что думает, что она террористка? Смешно. Моя малышка– то. А что это я ее своей– то зову? И снова малышка. Вот черт! Преследует она меня везде, даже в мыслях. И что мне с этим делать? Вопрос риторический, конечно. Чисто по– мужски, я осознаю, что мне хочется с ней сделать, но и защитить тоже. И на что решиться, я пока не знаю.
Сев в машину и немного подумав, я поехал по магазинам. Проездив до почти одиннадцати вечера и не найдя того, что нужно, развернулся и поехал домой. Вошел в тихий темный дом. По– видимому, уже все спят. Ну конечно, первый час. Неудивительно. Вот если бы отца не было дома, тогда другое дело. Зашел к себе, сбросил вещи. Интересно, а где Таня? Чемодан здесь, а самой не видно. Девушки не оказалось ни в ванной, ни на кухне, вообще нигде. Неужели так и не вернулась? Сбежала к подругам? Или где– то задерживается? Она вроде не любитель поздних прогулок. Я ведь даже не знаю, где ее искать, если что, и номера телефона. Поехать к подруге? А вдруг она вернется, когда я уйду? Вдруг что– то случилось? У нее моего номера даже нет, не сможет позвонить, если я ей понадоблюсь. Собственно говоря, какое мне до нее дело, до чужого человека, обманувшего меня человека, а ведь переживаю за малышку. Черт! Что же делать? Тут до меня дошло, у нее же нет даже ключа, как же она войдет? Вдруг уже приходила и ушла? А может как раз под дверью? Я сбегал вниз, открыл дверь, выглянул. И тут нет. Оставил дверь не запертой.
В общем, я успел передумать кучу всего, заварил кофе и стоя на кухне, услышал тихий скрип входной двери.
...
В институт шла как на плаху, и дело было вовсе не в том, что я совершенно не готова к сегодняшним парам. Причина была одна – Лекс, вернее навязчивые мысли об этом парне. Он такой непостоянный, и непредсказуемый в своих действиях. И не понять, как именно он ко мне относится, раздавит ли, как спрогнозировал его дружок, или простит. Нет, навряд ли такое прощают. Деньги, а так ли они мне нужны? Я продалась? Не-е-ет. Просто... все запуталось и сейчас кажется, кошмарным сном. Интересно, встретившись случайно на улице, обратили бы мы друг на друга внимание? Вернее не так – обратил бы ли Лекс на меня внимание, ведь он волей неволей выделяется из толпы. Наверное, нет, ведь серых мышек много, хоть ранее никогда себя к таким типам людей не относила.
– Ты на обед пойдешь? – спросила меня одногруппница, садясь рядом за парту.
– Нет, наверное, – пожимаю плечами.
– Ясно. Сделала задание по психологии или опять проигнорировала? – приветливо улыбнулась девушка.
– Не готова.
– Могу дать списать, а то снова неуд будет.
– Опять двойка, – хмыкнула я, не совсем понимая, почему мне хотят помочь, но соглашаюсь.
– Знаешь, я все хотела спросить, но не знала, как к тебе подойти. Ты как– то резко изменилась. Что у тебя случилось?
Я удивленно посмотрела на девушку, с которой мы и правда раньше неплохо ладили. Ира кажется... мда, прошло-то всего пара месяцев, как перестала быть частью коллектива, а уже имена забываю.
– Семейные проблемы, – отвечаю нейтрально, не желая посвящать кого-либо в личные дела.
– Ясно. Но все налаживается?
– В смысле? – удивилась я, живо представляя как мама приходила сюда, пытаясь выяснить, где же ее непутевая дочка пропадает.
– Ну, ты как-то ожила что– ли, – заявили мне. – Часто о чем-то думаешь и улыбаешься.
– Н-да? – не поверила я.
Интересно, о чем это я так думаю... о Лексе? От этого предположения аж рот открыла, а Ира все продолжала.
– Да. И глаза блестят. И вообще... вся такая загадочная.
О да, я сама загадка, даже сама для себя. И от этого совсем не по себе. Я не могу быть сама с собой честной? Могу. Итак, кем стал для меня Лекс, помимо большой головной боли? Он стал... кем-то близким. Очень. Родным я бы даже сказала, а это не есть хорошо. Какие там ему девушки нравятся? Сильные, стильные, яркие... я ведь тоже была не плоха, до того, как начала свои скитания. Может, Катя права, и я действительно слишком много думаю?
– Спасибо, – вернула конспект и тепло улыбнулась девушке.
– Всегда пожалуйста, – кивнула та.
День прошел неожиданно быстро, неминуемо приближая меня к часу "Х", когда нужно будет возвращаться "домой". Однокурсники вели себя более доброжелательно и приветливо и я уж было поверила в то, что все налаживается, пока не услышала украдкой разговор... обсуждали мой сегодняшний приезд. Оказывается, достаточно много народа стало свидетелями того, как меня подвез на дорогой машине какой-то красивый молодой человек, с которым мы мило беседовали и чуть ли не обнимались, после чего он быстро уехал, пообещав заехать вечером. О том, как народ понял что мы "мило" беседовали и о его обещании вернуться за мной, оставалось только догадываться. Но факт остается фактом – всем очень интересно, кто этот "новый Танькин парень".
– Ты представляешь, – жаловалась я Катюхе по телефону, идя к ней же домой. – Новый парень... как будто они меня вообще хоть с одним парнем видели!
– Вот то-то и оно – не видели. А тут такое – не просто мальчик, а красив и богат. А версии твоей депрессии не придумали еще? – веселилась подруга.
– Не знаю... не слышала пока. Думаешь будут?
– А как же! Ладно, давай быстрее уже, я ужин почти приготовила. Жду!
– Ага, – ускорила я шаг и тут же навернулась. – ЕКЛМН.
С трудом поднявшись с коленок, стряхнула снег, подобрала выпавший сверток, который нам выдали по спец-предмету и поковыляла дальше. Настроение после разговора с подругой заметно улучшилось, и теперь тоже хотелось смеяться над всей нелепостью ситуации, от начала до конца. Нянька для взрослого оболтуса... да после такого опыта и учительницей становиться не страшно!
– А почему это их предположения нелепы? – спросила Катя, положив жареное ребрышко в нагрузку к картошке.
– На тему? – уточнила, умыкая себе последний соленый огурчик.
– Что вы не можете встречаться. Что вам мешает?
– Ну... ты же его видела.
– Вот именно. Хороший парень на самом деле. Сообразительный... местами.
– Мстительный, – добавила я.
– Ну, вот скажи – с чего ты это взяла? Он тебе хоть раз чего-нибудь плохого сделал?
– Пока нет, – ответила немного подумав. – Но Митяй сказал...
– Ты этого Митяя два раза в жизни видела и веришь ему. А Алексу своему нет.
– Во-первых, Алекс не мой. Во-вторых, я просто осторожна.
– На молоко дуешь.
– Чего?
– Обожглась, ошиблась раз, теперь никого не подпускаешь. А ведь он к тебе ближе подобрался, чем тебе кажется. И знаешь что... я бы рискнула на твоем месте.
Я молча доела ужин, не собираясь с ней спорить. Подруга тоже больше не наседала, и вкратце похвасталась своими отношениями на тему – пора, наверное, замуж. Я комментировать не стала, чем черт не шутит, глядишь и определится. И парень у нее вроде ничего... в отличие от некоторых.
Просидела я у Кати часов до девяти, в кои– то веки выполняя домашнее задание, а конкретно– вывязывая салфетку. Всего их нужно пять и все с разным рисунком, который нужно самим и придумать. У меня пока была только первая – сложная и большая, на случай, если не успею с остальными. Этот рисунок еще в моем далеком детстве сестра придумала и связала целую скатерть. Я помогала, и теперь без труда восстановила в памяти ее действия. С остальными была проблема – узор отказывался складываться, а времени на это было не так и много. Катя активно помогала... своей болтовней и комментариями, от чего и не заметила, как больше половины связала.
А потом, ей позвонили, и она буквально выпроводила меня, сказав, что к ней скоро парень придет, а меня свой дома ждет не дождется. Да-да, ее не смутил мой рассказ, о том, что Лекс меня взялся шантажировать. Она вообще заявила, что я легко отделалась и что это значит, что она в нем не ошиблась, когда доверила меня ему. Хорошая подруга, ничего не скажешь.
– И вообще, ты себя совсем запустила. Не удивительно, что растеряла веру в себя, – заявили, закрывая за мной дверь.
Слышать подобное было не очень-то приятно – сразу захотелось подойти к зеркалу – причесаться и накраситься. Нужно что-то менять в себе, а то скоро прохожих начну пугать.
На остановке было довольно-таки людно, а это означало, что снова с транспортом проблемы. Ну и хорошо, не особо-то я и тороплюсь... и вообще прошлась бы даже пешочком, не будь так холодно на улице. Взгляд наткнулся на большую вывеску "Мой стиль", и девушка с длинными волосами всех цветов радуги, служившая для надписи фоном, казалось так и говорила – "Я смелая, я яркая... я не такая как ты". Не то что бы это сильно меня впечатлило, но спустя двадцать минут и один переполненный автобус, в который я даже и не пыталась влезть...
– Ехать на растерзание "брату и сестре", отморозив себе перед этим все, что только можно или податься в салон красоты? – протянула я, переминаясь с одной окоченевшей ноги на другую. – Явно риторический вопрос, – сама себе ответила и практически побежала в сторону "Моего стиля".
– Чем вам помочь? – встретила меня приветливой улыбкой девушка у небольшой стойки.
– Ну... для начала немного разморозиться, – нервно хохотнула я.
Как ни странно, мне в ответ предложили чашечку горячего чая, и ознакомиться с услугами их салона. Через пятнадцать минут я оттаяла во всех смыслах и легко согласилась и на спа процедуры и на маникюр с педикюром, чувствуя себя золушкой. Жаль не бал меня ожидает впереди, а настоящий цирк. Живо представилось лицо Лекса, когда он увидит меня всю такую красивую... губы тут же растянулись в предвкушающей улыбке.
После расслабляющих процедур сильно клонило в сон, что оказалось крайне некстати – впереди меня ожидали покраска-стрижка– макияж и расспросы стилиста. Совсем уж кардинально меняться меня отговорили, заявив, что русые волосы мне идут куда больше, а вот с длиной можно поработать. Так, в полудреме я и пропустила момент, когда у глаза щелкнули ножницы...
– Э-э-э... что это? – округлила я глаза, ощупывая свою обрубленную почти до корней косую челку. – Как это?
– Вам очень идет, – тут же нашлась девушка. – Во-первых, очень модно сейчас, во-вторых...
– Под мальчика?
– Да вы что? Сзади же длина осталась! Только у висков покороче и челка... ну и макушка. Но у вас лицо красивой формы, поэтому не о чем беспокоиться. Вам любая прическа подойдет.
