Текст книги "Каждому своё (СИ)"

Автор книги: Romaria

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

2.

Адам устал. До какого-то амебного состояния, когда не способен уже практически ни на что, и можешь только тупо двигаться в ту сторону, в которую повернут. Усталость была не столько физической, сколько эмоциональной. Точнее, этих самых эмоций у него как раз почти и не осталось. Он выдоил их по капли, даже заметить не успев, что лимит исчерпан.

Адам осознавал, что надо бы поберечься, отдохнуть и, хоть ненадолго закрывшись от окружающего мира броней отчужденности, накопить жизненно необходимой энергии. Он даже каждый раз перед очередным концертом обещал себе, что вот сегодня будет исключительно профессионалом – талантливым и вышколенным, но душу свою оставит себе. И каждый раз, выходя на сцену, благополучно об этом забывал, вспоминая про данное обещание только оставшись в одиночестве номера и чувствуя себя пустой пластиковой бутылкой из-под выпитой виноградной фанты: игриво-шипящий ароматный напиток закончился, оставив после себя унылую, полупрозрачную тару, годную разве что для утилизации.

Неожиданно вспомнился вчерашний вечер и этот мальчик, Билл. Мальчик был невероятно красивым, но очень несчастным и тоже уставшим. Пьяный он казался злым, но до одури сексуальным. А вот сегодня утром, протрезвевший и страдающий с похмелья, был совсем другим. Воспоминание о том, как Билл, жутко нервничая и прячась за высокомерием как за щитом, пытался извиниться, совершенно не испытывая раскаяния, вызвали улыбку. А те, когда Билл прислонился к нему в поиске поддержки, невероятно трогательный и ранимый в своей секундной слабости, породили в груди теплое чувство.

Заочно Адам Билла знал, восхищался им и, что греха таить, хотел. Он помнил, что еще только грезил о славе, как о чем-то далеком и недоступном, а Билл уже томно и отстраненно смотрел с плакатов и экрана телевизора, несмотря на то, что младше лет на десять. Адам ему не завидовал.

С одной стороны, всемирная ранняя слава – это, конечно, здорово, но с другой, так и хочется спросить: а как же детство? Не то, в котором приходится пахать по двадцать часов в сутки, выучиваясь врать и уворачиваться аномально рано, а обычное, нормальное. С его стандартными радостями и горестями. Когда совершаешь какую-нибудь нелепость и не боишься, что тебя опозорят на весь мир.

Ему часто говорили, что очень поздно начал строить карьеру, но, несмотря на якобы потерянное время, Адам был благодарен родителям, что его детство они смогли уберечь. Да, слава к нему пришла не в столь юном возрасте, как к Биллу, например, но он тоже многого добился и своей карьерой, пусть пока еще не полностью, но был вполне доволен.

Раздавшийся тихий стук в дверь прервал плавное течение мыслей и будто открыл закодированный и недоступный до этого момента файл. Адам подобрался, распрямляя устало поникшие плечи, модифицируя себя двухсекундной давности, и пошел открывать, точно зная, что сексуально-веселой агрессии в его взгляде с каждым шагом прибавляется, а вот пустоты и обреченности становится всё меньше.

Он открыл дверь и замер от неожиданности. Этого человека на пороге своего номера он ожидал увидеть даже меньше, чем забредшего на огонек Папу Римского.

– Приве-е-ет, – ошарашено протянул Адам, но получилось почему-то не удивленно, а игриво и завлекающе. Наверное, во всем виновата выработанная до автоматизма привычка: если кто-то смотрит – соблазняй.

– Привет, – холодно и высокомерно отозвался Билл.

Адам подумал, что, судя по всему, не только у него здесь странные привычки имеются…

– Зайдешь? – хмыкнув, предложил он.

– Нет, – ответ сбивал с толку.

– Тогда зачем в мою дверь постучался? Номером ошибся? Или всё-таки тема для разговора есть?

– Есть. Но я бы предпочел поговорить на нейтральной территории, – заявил Билл с таким видом, будто делает одолжение. Адаму стало весело.

– Боишься? – нагло ухмыльнулся он.

– Нет. Просто предпочел бы поговорить на нейтральной территории, – повторил Билл совершенно спокойно и невозмутимо.

– Ух, ты! – удивленно развеселился Адам. На этот раз искренне. – И даже на «слабо» не поведешься?

– Чтобы повестись на «слабо», нужно чтобы было хоть одно слабое место, – подбородок Билла высокомерно приподнялся, а в глазах появилась томность, похожая на пуленепробиваемое стекло. Он резко развернулся, бросая на ходу: – Я буду в баре на первом этаже в течение часа, если решишь, что тебе это интересно – приходи.

Адам задумчиво посмотрел на тихо закрывшуюся дверь и отправился в душ. Нужно привести себя в порядок. Торопиться он не собирался, решив помариновать Билла немного, минут двадцать, но и палку перегибать не следовало, заставляя ждать себя до последнего. Лишняя злость из-за долгого ожидания им не нужна. О том, идти ему на эту странную встречу или нет, Адам даже не задумывался. Конечно, идти. Ведь очень давно никто не вызывал у него таких сильных эмоций, как Билл за эти несколько коротких минут их общения.

– Это теперь наше традиционное место для тайных встреч? – спросил Адам, приземляясь на стул, стоящий рядом с практически ставшей уже родной барной стойкой.

– Просто здесь удобно и народу не много, – не поддержал его игривости Билл. – Но, несмотря на это, я бы всё-таки лучше за столик перебрался, чтобы нас наверняка никто не увидел.

– Вау, какая секретность! – умилился Адам, соблазняюще приподнимая бровь. – У нас что, настоящее тайное свидание намечается?

Билл сверкнул раздраженным взглядом, вставая со своего места, и скрылся в приятном полумраке большого ресторанного зала. Адам и сам толком не знал, зачем его злит, просто любоваться недовольной красивой мордахой было крайне приятно и весело.

– Я с просьбой. Серьезной и личной, – сразу предупредил Билл, стоило им удобно устроиться в отдалении ото всех.

– Давай, – ставшая Биллу знакомой за эти сутки, игривая веселость из серо-синего взгляда исчезла напрочь, успокаивая появившейся серьезностью и заставляя решиться на нелегкий разговор.

– Я хочу попросить тебя об одолжении, – начал Билл, сильно нервничая, из-за того, что сейчас собирается сказать. – Пока мы будем здесь, можешь сделать вид, что заинтересован во мне, как в парне? – когда в последний раз удивлялся настолько же сильно, Адам не помнил.

– Зачем тебе это нужно?

– Мой Том на тебя реагирует, – ответ поразил настолько, что привычно справиться с искренними чувствами Адам не смог.

– В смысле?! Он меня хочет, что ли?!

Билл не просто рассмеялся, он захохотал. Громко. Несдержанно. Почти истерично. С какими-то икающими полувсхлипами и побежавшими по щекам слезами. Немного успокоившись и с трудом отдышавшись, он просипел, смаргивая с ресниц грязные из-за туши капли:

– Если бы Том сейчас тебя услышал – выбил зубы нам обоим. Нет, не хочет, поверь мне на слово. Он реагирует на твое присутствие рядом со мной. Точнее, на твоё ко мне прикосновение.

– Я в ступоре, – моргнув пару раз, честно признался Ламберт. – Я здесь причем? От меня тебе что нужно?

– Поухаживай за мной, так чтобы он видел.

– В смысле? – чувствуя себя абсолютным дураком, переспросил Адам.

– В прямом, – нахмурился Билл, крайне недовольный его тормознутостью. – Покрутись поблизости, сделай вид, что я тебе интересен… я, правда, должен всё объяснять по пунктам?

– Дай мне минутку, ладно? – попросил Адам, пытаясь осмыслить услышанное.

Это что сейчас такое было? Мальчику во взрослые игры поиграть захотелось? Адреналина в крови не хватает, решил взрослого дядю своей сексуальной попкой подразнить и посмотреть, насколько раззадорить сможет? Хочет повысить за его счет свою шкалу сексуальности?..

Так. Стоп. Он про какого-то Тома говорил и про его реакцию… Кажется, это его гитарист. Они пара? Адам повнимательнее присмотрелся к Биллу, который, пережидая затянувшуюся паузу, сосредоточенно рассматривал висевшую справа от них на стене картину. Вполне возможно. Мальчик би, как минимум, но скорее всего, чистый гей.

И что, поссорился с дружком и пытается теперь у него ревность вызвать? Даже последствий не испугался? Ведь он, Адам, может сейчас встать из-за стола, выйти из ресторана и первому же встретившемуся на пути журналисту поведать, какие интересные идеи посещают прелестную головку всемирно знаменитого Билла Каулитца.

– Почему думаешь, что ничего никому не скажу? – Адам откинулся на спинку стула, изображая из себя вальяжного и ничем не обеспокоенного.

– Можешь, конечно, попробовать, но вряд ли из этой истории получится сенсация, – пожал плечами Билл. – Потому что это такой бред – даже если расскажешь кому-нибудь, всё равно не поверят.

– И все-таки, зачем тебе это? – Адам продолжал сомневаться: а вдруг подставить решили именно его? – Прежде чем ответить, подумай хорошенько. Если соврешь мне сейчас, я увижу, и тогда на этом наш с тобой разговор закончится.

– Устал, – тихо, с предельной искренностью выдохнул Билл, не задумываясь и не пытаясь приукрасить.

В его взгляде всплыла такая хроническая, какая-то, практически, многовековая усталость, что от ее вида становилось жутко. Своя собственная сразу показалась Адаму нелепой и незначительной. Это сколько же боли скопиться должно было, чтобы научиться так смотреть?

– Ладно, давай представим, что я заинтересовался твоей странной идеей, – с нарочитой легкостью выдал Адам, пытаясь не показать, насколько сильно его зацепило. – А еще представим, что я не очень умный, и мне всё, как маленькому, досконально надо разжевывать. Так что, по пунктам, пожалуйста… a, b, c, и так далее. Излагай.

Билл от его напора немного встряхнулся, выныривая из своего собственного, судя по всему, не очень радужного мира, но прежнюю высокомерную уверенность так до конца вернуть и не смог.

– Ничего сверхъестественного я не прошу. У тебя ведь, как я понял, функция «соблазняй и очаровывай» автоматическая, вот и позволь ей работать в усиленном режиме, когда я буду поблизости крутиться. А крутиться рядом с тобой на этой неделе я буду часто. Буду милым, смущенным и польщенным вниманием столь представительного молодого человека, как ты.

– Хочешь вызвать у своего дружка ревность? – криво ухмыльнулся Адам, не в силах разобраться какие чувства в нем сейчас преобладают.

– Давай я перед тобой душу наизнанку выворачивать не буду, – во взгляде накатила новая волна боли и усталости. – Я понимаю, что прошу многого и странного, но, всё-таки, несмотря ни на что, прошу, помоги. Утром, после нашего с тобой разговора, Том такие эмоции показал, каких мне у него видеть раньше не доводилось. Мне необходимо посмотреть на это еще хотя бы раз, – Билл замолчал. Адам не мешал и не торопил его, размышляя об услышанном, хоть почти ничего и не понял из этого сумбурного повествования. – Я не знаю, что конкретно это было. Ревность? Хотелось бы верить, что да. Но даже если и нет, всё равно это было внимание... Так что, давай устроим здесь настоящее шоу? Мы ведь оба умеем делать это профессионально. Ладно?

– А если не справимся с игрой?

– Мы? – Билл откинулся на спинку стула, копируя позу. Отмеченная пирсингом бровь взлетела нереально высоко. Сквозившие в нем, до этого момента, печаль и обреченность, словно изморозью покрылись тонкой коркой высокомерия, которая подержалась мгновение и растаяла без следа, оставляя после себя нежность и смущение.

– Да уж, – ухмыльнулся Адам, выпуская на волю свою фирменную сексуальную придурь. – Глупость сморозил, – где-то внутри настойчиво начала проявлять себя почти задушенная рутиной авантюрная жилка, заставив, вопреки логике и здравому смыслу, выдохнуть: – Договорились. Только у меня есть одно условие, – неожиданно пришла на ум подходящая случаю бредовая идея.

– Какое? – насторожился Билл.

– Играть будем не только перед твоим Томом, но и перед моим. Мой, конечно, умный, и на такое ни за что не поведется, но чем черт ни шутит… Может, хоть повеселюсь, глядя на выражение его лица.

В ресторане они сидели еще минут тридцать, заказав еду, и за приятным, получившимся довольно веселым и увлекательным ужином пошагово разработали план действий. Билл оказался не по возрасту взрослым, остроумным и ироничным. Адаму он нравился всё больше с каждой проведенной вместе минутой. Начинать было решено с завтрашнего дня. Первый день репетиций и совместной работы, когда придется сталкиваться почти постоянно, очень удачно подходил для старта их гениального плана по выведению Томов на сильные эмоции.

Адам и не догадывался, что в нем до сих пор сохранился этот по-детски веселый авантюрный азарт. Но внутри что-то пузырилось и щелкало, в предчувствии настоящего, давно не испытываемого развлечения, заставляя ощущать себя очень молодым и беззаботным.

Расставшись с Биллом, он сразу же отправился к себе, даже не пообщавшись ни с кем из бэнда, что случалось крайне редко, только Томми Джо позвонил и предупредил, что пораньше ляжет спать. Очень хотелось, чтобы побыстрее наступило завтра.

Проснувшись довольно рано, но, несмотря на это, чувствуя себя бодрым и отдохнувшим, Адам заказал легкий завтрак и рванул в душ, чтобы поскорее отвязаться от дел насущных и начать уже веселиться. Интересно, Билл такое же нетерпение испытывает или, несмотря на то, что предложил всё именно он, ведет себя более адекватно?

Посмеиваясь над собственной нелепостью, Адам выскочил из номера, намереваясь найти хоть кого-нибудь знакомого. Оставаться один на один со своими мыслями и эмоциями сил больше не было. Первым нашелся Томми Джо. Он тихо сидел на нижней ступеньке, ведущей к сцене, своим внешним видом вызывая легкий шок у окружающих, и невозмутимо настраивал гитару, оглаживая ее и осматривая со всех сторон. Группа Билла тоже уже была здесь, сбившись в кучку в дальнем углу сцены. Заметив это краем глаза, Адам сосредоточился на собственном странно выглядящем гитаристе.

– А ты чего это синий*? – удивился он.

– Не знаю, – пожал плечами Томми. – Настроение такое. Фиолетовое, – Адам намек понял.

– Вот всегда поражался, – он вздохнул, разглядывая и смиряясь с очередной цветовой гаммой. – Мне «свой» цвет приходится месяцами искать, а если найду, сменить боюсь, вдруг новое не подойдет. А тебя хоть в пурпурно-розовый выкраси, всё равно красиво…

– Может и выкрашусь, если настроение будет пурпурно-розовым, – на полном серьезе отозвался Томми Джо и растерянно заморгал, вглядываясь во внезапно засветившееся, словно лампочку в темной комнате включили, лицо своего босса.

– Билл, – с безграничным счастьем, почти благоговением, выдохнул Адам, в приветственном жесте протягивая руку очень высокому и очень худому, совсем еще молодому пацану.

Томми Джо потупил взгляд, чтобы не было заметно появившейся там неприязни. Из-за своего не самого высокого роста он никогда особо не комплексовал, но как-то неуютно становится, когда все вокруг нависают над тобой, будто ты единственный лилипут в стране гулливеров.

– Привет, – чуть смущенно, но с явным намеком на интимность, отозвался подошедший юнец.

Томми Джо разглядывал свою обувь. Наверное, следующую пару надо выбирать на более высокой платформе… хотя, куда уж выше-то? Вот интересно, когда Адам эту моделю окрутить успел? Еще ведь даже двух дней не прошло, как сюда приехали, а раньше подобных тощих трогательно-смущенных малолеток в поле их зрения не возникало. Томми знал, что этого он бы точно запомнил, потому что на одноразового пацан явно не тянул.

– Том, познакомься. Это второй приглашенный член жюри – Билл Каулитц. Фронтмен группы Tokio Hotel, – и что? Две пары глаз смотрели вопросительно, ожидая хоть какой-нибудь реакции на это заявление.

– У них ведущий гитарист крутой, и басы очень хорошие, – выдал, наконец, Томми.

– Не обращай на него внимания, он вечно всё только гитарами и гитаристами измеряет, но, судя по отзыву, ваша группа на него впечатление произвела, – ухмыльнулся Адам, обращаясь к своему новоявленному фавориту.

– Всё в порядке, – длинные ресницы вспорхнули пару раз и трогательно опустились, почти коснувшись щек. – Мой Том… то есть, гитарист нашей группы такой же, одни гитары на уме.

Томми Джо стало любопытно, у них всё уже было или только в процессе налаживания отношений? Похоже, в процессе. Вторая стадия… или, может быть, даже третья уже? Вон как Адам его по ручке прилюдно наглаживает и стоит для постороннего человека недопустимо близко. Хотя нет. Вторая всё-таки. Малолетка-то отодвинулся и засмущался сильнее прежнего, аж щечки от румянца заполыхали.

Почему-то называть пацана по имени даже мысленно Томми Джо очень не хотелось, несмотря на то, что прекрасно, еще даже до того как Адам представил их друг другу, знал, кто это такой.

– Пошел на*уй! – раздалось злобное, немного приглушенное истеричным визгом гитарных струн восклицание.

Билл дернулся как от удара и отскочил подальше от продолжающего наглаживать его по руке Адама, затравленно посмотрев в ту сторону, где находилась его группа.

– Извините, – пробормотал он и поспешил к своему взбесившемуся неизвестно по какой причине чудо-гитаристу.

Спрятавшись за веселой глянцево-синей челкой, Томми Джо крайне внимательно следил за этим представлением.

– И что ты, по-твоему, творишь, Бэбибой? – спросил он, стоило им с Адамом остаться в относительном уединении.

– Пытаюсь вызвать в тебе ревность, мой котенок, – прозвучал честный ответ.

– Думаешь, сработает? – усомнился Томми.

– Не знаю, тебе решать, – делано улыбнулся Адам, хозяйским жестом потрепав его по еще пока непривычно синим волосам

– Работает, Бэбибой, еще как работает, – прошептал Томми Джо, глядя в широкую стремительно удаляющуюся спину.

Примечание к части *Синий, точнее фиолетовый, Томми Джо – личный фетиш :)

3.

Почувствовав, как его обхватили рукой за талию, и резко дернули в сторону двери, ведущей на черную лестницу, мимо которой он проходил, Билл хотел испуганно закричать, но не успел, потому что рот закрыла большая теплая ладонь. Билл замычал протестующее и захлопал огромными от ужаса глазами, самому себе напоминая перепуганную до полусмерти сову.

– Спокойно, – шепнул на ухо подозрительно знакомый голос. Билл притих. – Привет, – улыбнулся Адам, с тихим щелчком закрывая дверь и убирая ладонь от его лица. – Я…

– А еще больше ты меня напугать не мог?! Так чтобы наверняка, до сердечного приступа?! – перебил возмущенно Билл, снова обретая возможность говорить.

– Прости, – раскаявшимся Ламберт не выглядел совершенно. – Но к тебе же подступиться невозможно, охраняют хлестче чем национальный банк! Номерами телефонов мы обменяться забыли, вот и пришлось действовать по ситуации, – Билл глубоко вздохнул, успокаиваясь и осознавая его правоту.

– И это мне еще практически полную свободу действий предоставили, спасибо закрытой территории, не представляешь, что обычно творится, – пожаловался он.

– Нифига себе! А чего так? Положение у нас примерно одинаковое, и некоторое ограничение свободы, конечно, необходимо, я понимаю, но чтобы настолько?..

– Неодинаковое, – не согласился Билл. Сердце почти уже перестало биться заполошно и дергано, медленно возвращаясь к оптимальному для него ритму. – Я же несовершеннолетний, вот и следят, все кому не лень.

– Понятно, – сочувственно хмыкнул Адам.

– Так зачем ты меня сюда затащил? – вернулся Билл к главному вопросу.

За дверью послышались голоса, и Адам приложил палец к губам, взглядом показывая, что нужно подняться выше на пару ступенек.

– Ничего с нашим лже-романом не получается, сам видишь. Вот и хотел узнать, что дальше делать будем? – полушепотом пояснил он причину своего не самого адекватного поведения.

Билл расстроенно пожал плечами, понятия не имея, где искать выход из создавшегося положения. Прошло уже целых три дня, а они не продвинулись ни на шаг. Рядом постоянно крутился кто-то посторонний, и единственное, что можно было позволить себе – это переглядываться, улыбаясь друг другу издалека, и создавая интригу: мы-то точно знаем, что между нами происходит, а вот вам остается только гадать и домысливать… На окружающих это действовало, но недолго.

Том так вообще дергался только первый день. Психовал, без заметной для всех кроме Билла причины, бросал злые подозрительные взгляды, а к середине следующего дня, видя, что ничего, по сути, не происходит, до обидного быстро успокоился, переключив внимание на одну из конкурсанток. Нужно было что-то делать, пока его интерес не угас окончательно, но вот что конкретно, Билл даже не представлял.

– И что ты предлагаешь? – спросил он, с надеждой посмотрев на Ламберта.

– Хочешь поужинать со мной сегодня?

– Не знаю, – засомневался Билл, стоит ли идти на такой серьезный шаг.

Показаться вдвоем на людях – это уже чревато крупномасштабными сплетнями, и если они дойдут до Дэвида... Собственная беспомощность и невозможность отклониться от проторенной другими колеи раздражали до бешенства.

– А что тут такого? – Адам, видимо, его сомнений не разделял. – Представь вместо меня кого-нибудь еще, все равно кого. Ну, поужинаем мы вдвоем, и что? Коллеги, с почти общими интересами и кругом знакомых, случайно встретились в ресторане и в знак взаимного уважения решили поесть за одним столиком. Максимум, что сможем вызвать – это пару заинтересованных взглядов.

– После того как усиленно переглядывались три дня, изображая великую любовь на расстоянии?.. – Билла его аргументы не убедили.

– А ты чего хотел, когда всё это затевал?! – возмутился Ламберт. – Чтобы совсем без сплетен и слухов обошлось?

– Нет. Мне ведь как раз слухи и нужны, – Билл разозлился, показавшись самому себе глупым, трусливым и нелогичным. – В котором часу встретимся? – решительно выпалил он, наплевав на все опасения. Лучше справляться с проблемами по мере их возникновения, чем жалеть потом об упущенной возможности.

– В восемь? – Билл задумался.

– Не смогу, – с сожалением покачал головой он. – Освобожусь не раньше половины девятого. Может, в девять?

– Давай, – легко согласился Адам. – И номер телефона дай, чтобы мне тебя больше похищать не пришлось.

Быстро продиктовав цифры и дождавшись вибрации собственного телефона, Билл занес новое имя в список контактов и покосился на дверь, намекая, что пора эту шпионскую тусовку заканчивать. У него было от силы минут сорок свободных, и Билл планировал с толком потратить их на обед. Не ел еще сегодня ничего, и голод давал о себе знать.

– Расходимся? – догадливо предложил Адам.

Но уйти не получилось. Стоило подойти к двери, как стало понятно, что разговаривающие люди никуда не делись. Выходить, показываясь вдвоем в настолько компрометирующей ситуации, было нельзя ни в коем случае, а бегать с этажа на этаж, в поисках безлюдного места – глупо.

– Похоже, застряли, – расстроился Билл, попрощавшись с мечтой о сытном обеде.

– Похоже, – не стал спорить с ним Адам. – Надеюсь, скоро уйдут, – на несколько минут воцарилось молчание, с каждым мгновением становившееся всё более неуютным. Билл разглядывал неинтересные светло-серые стены, мучительно пытаясь придумать подходящую тему для разговора. – Расскажи о себе? – вдруг попросил Ламберт.

– А ты разве не знаешь? – Билл удивился.

– Ты о той чуши, которой интернет перенасыщен?

– Да, – со смешком согласился он, пытаясь придумать, что может рассказать о себе без опаски. – А что хочешь узнать?

– Что-нибудь личное. Тайное и запретное, – Адам растянул губы в пошлой улыбке, с намеком подвигав бровью.

– Например? – напрягся Билл.

– Какой последний просмотренный фильм произвел самое сильное впечатление? – раздался совершенно неожиданный вопрос.

– Что? – Адам тихо, но весело рассмеялся, видя донельзя шокированную физиономию.

– Прекрати искать подвох в моих словах, – закончив веселиться, попросил он. – Не нужны мне твои секреты, своих хватает. Ну, так что, какой?

– Не знаю даже, – возникшую легкую обиду из-за насмешки Билл проигнорировал, решив, что сам виноват. – Я кино не очень часто смотрю, но если сказать про первое, что на ум приходит, то, наверное, «Как приручить дракона».

– Это фэнтези?

– Мультик, вообще-то, – смутился Билл и попытался перевести тему. – А долго мы тут еще сидеть будем? Я есть хочу… как раз в ресторан сходить собирался, когда ты меня сюда затащил.

– Прости, – почувствовал вину Адам, разглядывая остро торчащие под тонкой футболкой плечи. Он прислушался. – Разговаривают еще. Можем на пару этажей вниз спуститься, вдруг там никого не окажется? Только где выйдем, я не знаю, предупреждаю сразу.

– Тогда лучше еще посидим, – вздохнул Билл. – Вот если минут через десять не уйдут, пойдем искать другой выход, – он немного помолчал и спросил с тайной надеждой в голосе: – А у тебя, случайно, ничего съестного нет? – Адам похлопал себя по карманам.

– Жвачка есть… о, и батончик мюсли, хочешь?

– Давай, – оживился Билл.

Он взял протянутую пародию на еду, которую бы в обычной ситуации брезгливо отверг, и, разорвав цветную фольгу, откусил немного от похожей на сладковатый картон прессованной овсяно-фруктовой массы, показавшейся на удивление вкусной.

– А про что он, этот твой мультик? – с веселым изумлением наблюдая за уничтожением батончика, спросил Адам.

– Тебе ведь неинтересно, – Билл нахмурился, и даже жевать перестал.

– Почему? – протянул Ламберт, лихорадочно пытаясь вспомнить хоть одно название мультфильма. – Я вот Губку Боба смотрю… иногда, когда время свободное выпадает.

– А я его не люблю. Он страшный, – отозвался Билл и тут же быстро пояснил, поняв, что сказал что-то неоднозначное: – Не в том смысле, что я его смотреть боюсь, а в том, что он очень некрасиво нарисован. Мне поэтому и «Дракон» понравился – там графика обалденная. Я когда первый раз смотрел, смысла абсолютно не уловил, за драконом следил. Мне 3D-графика не очень нравится вообще-то. В ней все – и люди, и животные под одно получаются – круглые такие, обтекаемые и какие-то бездушные. Как папье-маше, снаружи вроде ничего, симпатично, а внутри пустота. А в этом мультике эмоции у персонажей очень яркие, и вроде ведь ненатуральные совсем, утрированные, но вопреки… а, может быть, именно благодаря этому, такие искренние. Особенно у Беззубика.

– У кого?!

– Беззубик. Это дракона так зовут. Представляешь, он за полтора часа ни одного слова не произнес, а всё что до Иккинга… ну, человека своего, донести хотел, прекрасно понятно. По сужающимся и расширяющимся зрачкам. Повороту головы. Оскалу – сильному или едва заметному. По совсем неумелой улыбке. Да даже по невероятно харизматичным ушам! Это так здорово, когда важный для тебя человек и так всё понимает, без слов… – Билл снова смутился, опасаясь, что наговорил слишком много, выставив себя глупым и нелепым. Возникшая во время паузы тишина обнадеживала. – Слышишь?

– Что? – не понял Адам.

– Ничего, – отозвался Билл и, видя, что ясности ответ не внес, пояснил. – Голоса стихли. Пойдем?

– Пошли, – скрывая несогласие, бодро отозвался Ламберт, отгоняя стойкое желание задержать, поговорить еще хоть недолго.

Слушать Билла, с его немного нетипичным образом мыслей, было интересно. Адам никогда не думал, что обычный мультфильм можно воспринимать так. Почему-то сразу захотелось посмотреть, улавливая не поверхностную детскую историю, а выискивая что-то свое, личное и для других не важное. Фраза про «понятно без слов» зацепила сильно. Ведь у него был свой собственный Беззубик в котором, несмотря на годы знакомства, так и не удалось разобраться до конца…

Им вполне удачно удалось выбраться, оставшись никем не замеченными. Попрощавшись с Биллом, Адам глянул на часы и отправился на поиски своего бэнда. Приближалось их время репетиции. В связи с ограниченным пространством, график был составлен довольно жесткий. Приходилось повиноваться, несмотря на некоторое неудобство, чтобы друг другу не мешать. В сборе были уже практически все, не хватало только его и Томми Джо.

– Извините за опоздание. А Том где? – удивился Адам. Если рано утром Томми и мог задержаться, проспав, то днем, обычно, проблем с пунктуальностью не возникало.

– Здесь, – отозвался незаметно подошедший Томми. Он сделал пару глотков кофе из пластикового стаканчика, приткнув его прямо на пол в стороне, чтобы не мешался, поправил уже висевшую на плече гитару и, встав на свое привычное место, буркнул: – Готов, – без извинений, объяснений и лишних слов. Адам улыбнулся, со странной, непривычной нежностью снова вспомнив про Билла и мультики, и подошел к микрофону.

Репетиция вышла удачной. Очень. Адам Пел. Именно так, с большой буквы, и, может быть, с восклицательным знаком. Он давно не пел так. Даже сам уже толком не помнил, когда в последний раз делал это с таким искренним удовольствием. Не потому, что надо, а потому, что хочется. Не задумываясь о чистоте звуков и показной веселости. Он вообще ни о чем не думал, на время потерявшись в музыке и пространстве.

– А ты сегодня был в ударе, – заметил Томми, спускаясь со цены. – Давно не видел у тебя такого настроя. Повод есть?

– Ага, – улыбнулся Адам.

И, не сказав больше ни слова, сохраняя загадочность, пошел к себе в номер. В планах было порыться в Интернете и посмотреть кое-что в оставшиеся до намеченного ужина свободные пару часов.

В ресторан он спустился ровно в девять вечера. Огляделся, давая время глазам привыкнуть к полумраку, и замер крайне удивленный. Билл уже был здесь, сидел за столиком, даже ужин заказать успел. Но удивляло не это. Рядом, вольготно развалившись на стуле, сидел его Том. Поймав взгляд Билла, время от времени нервно поглядывающего в сторону входных дверей, Адам вопросительно поднял бровь. Билл улыбнулся как-то виновато и чуть заметно мотнул головой, показывая, что с ужином сегодня не получится.

И тут Адам встретился с еще одним взглядом. Прямым. Мрачным и тяжелым. Угрозы в нем не чувствовалось. Зато почему-то в затылке стало скапливаться неприятное до дрожи ощущение, будто тебя препарируют прямо у всех на виду, разбирая на запчасти и изучая, как лягушку в школьном кабинете биологии, противно копаясь во внутренностях и выставляя наружу всё скрытое до этого момента.

Адам почувствовал, как внутри просыпается защитная веселая злость. Резко захотелось не просто помочь симпатичному ему Биллу, а сделать гадость, пусть даже мелочную, зато крайне неприятную, непонравившемуся человеку. Поставить на место зарвавшегося щенка, показав Тому, кто тут умнее, сильнее и опытнее. Кому в конечном итоге достанется главный приз.

Адам смотрел, не моргая, не желая первым разрывать зрительный контакт, и отдавать победу сопернику. Том не уступал. Прервал игры в гляделки услужливо подоспевший официант, попросив последовать за ним к свободному столику. Адам последовал. Сел. Заказал бокал вина и салат. Откинулся на спинку стула. Выдохнул и, наконец, расслабился. Присущее ему чувство юмора возвращалось медленно и неохотно, но одним напоминанием о себе заставляло воспринимать происшедшее со здоровой долей иронии.