Текст книги "Каждому своё (СИ)"
Автор книги: Romaria
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
Каждому своё
https://ficbook.net/readfic/2233236
Автор:
Romaria (https://ficbook.net/authors/164990)
Беты (редакторы):
Одна Вторая Симбиоза (https://ficbook.net/authors/200747)
Фэндом:
Adam Lambert, Tokio Hotel, Tommy Joe Ratliff (кроссовер)
Пейринг или персонажи:
Том/Билл, Адам/Томми Джо
Рейтинг:
NC-17
Жанры:
Слэш (яой), Романтика, AU
Предупреждения:
OOC, Нецензурная лексика, Underage
Размер:
Миди, 56 страниц
Кол-во частей:
7
Статус:
закончен
Описание:
Адам неравнодушен к Биллу, но любит Томми Джо. Томми Джо сомневается. Билл любит Тома. Том не любит никого. А вообще-то… каждому своё.
Публикация на других ресурсах:
А надо?..
Примечания автора:
Адам Ламберт – певец. Томми Джо его гитарист. Группа Tokio Hotel существует в полном составе… НО! Том и Билл НЕ БРАТЬЯ. Я между ними, типа, слэш замутить собираюсь, а твинцест – это как-то не моё…
А, да. Еще одно… я там с возрастом участников этой «драмы» накуролесила, но это специально так задумано, и выглядит примерно так:
Адам – 29; Томми Джо – 30; Том – 21; Билл – 17.
И самое последнее: обещаю ни одного из героев не обижать, выставляя «тупомонстром», независимо от того, какому фэндому герой принадлежит.
http://6.firepic.org/6/images/2014-08/10/gtqxcwapg5zj.jpg
Содержание
Содержание
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
1.
– Повтори, – попросил Билл, толчком прокатив пустую стопку по барной стойке.
По идее, находиться здесь, да еще и напиваться как заправский алкоголик, Биллу было запрещено, – закон о спиртном и совершеннолетии никто пока не отменял, – но что ему, звезде мирового масштаба, до каких-то там законов? Вообще-то напивался Билл нечасто. Если честно признаться, всего второй раз за свои семнадцать лет, но сегодня собирался перейти все разумные пределы. Просто настроение было такое… беспредельное.
Том – козёл. Билл скривился от самой навязчивой мысли этого фееричного вечера и схватился за только что пододвинутую к нему очередную стопку. Хлебнул поданный напиток, выпивая одним глотком чуть меньше половины, и передернулся от отвращения. Гадость, которую он пил, была вонючей, нестерпимо горькой и отвратительной на вкус и вид. Когда делал самый первый заказ, просто наугад ткнул пальцем, не вчитываясь в названия, – всё равно ведь не знает, что за чем скрывается. Стартовую порцию едва осилил, но заказывать что-то другое не стал. Не мешать всё подряд ума хватило, да и с каждой выпитой стопкой пойло шло все легче…
– Еще одну налей, – даже не допив прошлую, приказал он бармену, безостановочно шныряющему туда-сюда за своей стойкой.
– За мой счет, – раздался откуда-то слева приятный мужской голос.
– Не интересуюсь, – огрызнулся Билл, мельком глянув в веселые серо-синие глаза.
– Так я не ради интереса, я ради знакомства.
– Наглый? – взяв предложенный стакан, брезгливо спросил Билл. Сегодня ему было наплевать, как и с кем пить, лишь бы спиться в хлам.
– Есть такое, – радостно ответил мужик. Билл уже успел забыть, о чем спрашивал.
– Ты о чем?
– О наглости, – серо-синие глаза радостно сверкали в полутьме, раздражая невообразимо.
Пришлось приглядеться к не ко времени привязавшемуся придурку, хотя бы ради того чтобы понять, как от него отделаться. Лицо было смутно знакомым. Билл напряг уже изрядно пьяный мозг, пытаясь вспомнить, где его видел. Выходило, что почти везде. Рекламные баннеры, музыкальные каналы и даже анкеты членов жюри… в последнее время это лицо с завидной регулярностью мелькало перед глазами.
Но вот как мужика зовут, память категорически отказалась подсказывать. Билл помнил, что имя слышал, и не раз, и даже, кажется, оно было какое-то библейское, но какое конкретно забыл. Только знал, что не Иисус точно. Так сына Божьего звали, а там что-то из другой оперы.
– Тебя как зовут? – устав мучиться догадками, спросил он.
– Адам.
Точно! Первый мужик на планете! Билл пьяно хихикнул от пришедшего на ум почетного звания и попросил:
– Проваливай, а? Не до тебя сейчас…
– А чего так? – вот интересно, этот Адам вообще умеет разговаривать серьезно и не кривляясь? Билл икнул и потянулся за стопкой. – Ты такими темпами на полу минут через двадцать окажешься, – предсказали ему вероятное будущее.
– А ты чего, этот, что ли… как его?.. Хиропрактик?
– Хиропрактик – это врач такой, – Адам выглядел обескураженным. – Ты точно это хотел сказать? – Билл задумался.
– А будущее кто предсказывает?
– Хиромант, – смех во взгляде перерос в почти гомерический хохот. – Но он по руке гадает. А я, наверное, больше на ясновидящего похож.
– Мне вообще-то плевать, на кого ты там похож, – поделился тайной Билл и еще немного выпил. – Просто уйди.
– Какой-то ты…
Мимо, в обнимку с пышнотелой девицей, продефилировал невысокий блондин, своим появлением заставив Адама споткнуться на полуслове.
– А у тебя, я смотрю, такие же проблемы, – криво ухмыльнулся Билл, проследив за тяжелым немигающим взглядом. Такие взгляды были ему знакомы до боли.
– Все мы не без проблем, – лаконично отозвался Адам, залпом выпивая свою порцию.
Билл еще раз глянул на почти скрывшуюся из вида парочку и почему-то без труда вспомнил, что тот, с девицей, постоянно мелькает рядом с этим… первым. Прямо как его Том рядом с ним самим… Хотя, какой к черту «его»?! Билл судорожно выдохнул, вспомнив, что Том сейчас тоже где-то с девицей, и потребовал у бармена еще одну порцию выпивки.
– Может, хватит? – настороженно поинтересовался Адам.
– Отвали, – отреагировал Билл, выпил и тут же заказал еще.
– Всё, достаточно, больше ему не наливай, – приказал Адам бармену. – Еще пара порций, и скорую вызывать придется, не думаю, что тебе нужны лишние проблемы… – бармен понятливо кивнул и быстро прошмыгнул к противоположной стороне стойки, новую порцию Биллу так и не налив.
– Какого черта?! Ты вообще кто такой, чтобы тут приказы раздавать? – возмутился он и попытался вскочить на ноги, но потерявшее контакт с мозгом тело подчиняться отказалось, и Билл зажмурился от страха, почувствовав, что начинает падать.
Упасть ему не дали. Поймали на полпути к полу, спасая от удара и публичного унижения, и придали какое-то странное полувертикальное положение. Или это голова так кружится?..
– Окей, детка, давай-ка доставим тебя в твой номер и уложим в постельку… – проворковал Адам ему на ухо.
– Я не хочу!.. – попытался воспротивиться Билл.
– Знаю, что не хочешь, – продолжал ворковать Адам, ненавязчиво утягивая его куда-то в сторону. – Но ни на что другое, кроме как лежать, ты физически не способен. Ключ от номера у тебя где?
– В кармане, – Билла охватило какое-то странное безразличие. Ему уже было практически наплевать на то, кто и что с ним будет сейчас делать. Если не Том, то какая разница?..
– Тебе бы проблеваться, – вдруг сказал Адам очень смущающую вещь. Билл огляделся по сторонам и понял, что стоит в собственном номере. – А то ведь, правда, траванешься. Столько выпить, да еще и с твоей незначительной массой тела… – Билла снова куда-то потянули, раздался звук льющейся из крана воды, а потом ему приказали: – Пей.
Губ коснулось холодное стекло, и Билл машинально сделал глоток, чтобы не захлебнуться. Он пил и пил, а вода всё не заканчивалась. Билл замычал, стараясь показать, что больше пить не может, сделал еще пару глотков и поперхнулся, чувствуя, как содержимое желудка просится наружу. Он вывернулся из удерживающих его рук, упал на колени, сильно ударившись и, схватившись за гладкие фаянсовые бока, склонился над унитазом.
– Вот так, молодец, – похвалил его Адам, одной рукой придерживая за плечи, а второй поглаживая между лопатками. – Всё хорошо…
В каком месте можно было во всём происходящем увидеть что-то хорошее, Билл так и не понял. Его долго рвало горькой от желчи и выпитого водой, а потом Адам умывал его, бесцеремонно засунув головой прямо под ледяную больно бьющую по затылку струю, и вытирал большим полотенцем. Билл даже не сопротивлялся всей этой экзекуции, просто не мог.
– А теперь давай-ка в кроватку, – Адам помог ему лечь и спросил: – У тебя какое-нибудь лекарство от головной боли есть? Лучше бы прямо сейчас выпить, завтра легче будет.
– В… в тум…бочке, – с трудом выдавил Билл. Язык его почти не слушался.
Когда таблетки, наконец, нашлись, Билл уже отключился. Адам подошел вплотную к кровати, внимательно посмотрел на растянувшегося на ней очень сексуального, несмотря на непрезентабельный вид, пацана, поставил пузырек с лекарствами на прикроватный столик и снова принялся рассматривать.
Билл лежал, раскинувшись, абсолютно доступный – делай, что хочешь, сопротивляться не сможет. Адам наклонился над ним, повернул на бок, устроив поудобнее, отвел от лица прядь волос, чтобы не мешали, накрыл свободным углом покрывала и вышел из номера. Пользоваться чьей-то пьяной беспомощностью он не привык.
Утром Билл хотел умереть. Во рту и на душе было одинаково гадко. Но в данный момент неприятные ощущения можно было устранить только частично. Билл слез с кровати и поплелся в ванную чистить зубы, жалея, что с душой разобраться так же просто не получится.
С трудом умывшись и вяло повозив неприятно колючей щеткой по очень чувствительным деснам, он сплюнул в раковину голубоватую пену и, прополоскав рот большим количеством воды, всё-таки решился глянуть на свое отражение в висящем на стене зеркале. Лучше бы не смотрел. Лицо было страшным и опухшим, какое-то одутловатое и перекошенное, словно и не его вовсе. Вот какого черта вчера так напился? Теперь вон, какой некрасивый, в животе будто дыру прожгли, и голова кружится. Хотя, понятно ведь из-за чего всё это представление устроил. Том.
Вот вроде бы за столько-то лет уже и привыкнуть должен, что любовь всей жизни тра*ается со всеми подряд, но только не с тобой, и привык почти, но иногда какой-нибудь поступок, неосторожное слово, так зацепит, что выть хочется и от боли на стены кидаться. Зачем Том вчера про дневник намекнул?! Да еще и при этой дуре крашеной! Ведь не поняла же ничего, а туда же, хихикала… шавка льстивая.
Билл любил давно. Ему всего десять было, а Тому четырнадцать, когда они познакомились. Группу создали специально для участия в детском конкурсе просто ради массовки, на их победу никто не ставил, но они, совершенно неожиданно для всех знающих и сведущих и вопреки всякой логике, получили приз зрительских симпатий. Продюсеры насторожились и решили попробовать – чем черт не шутит?..
К концу продлившегося три месяца конкурса Билл уже был влюблен по уши. Но, в силу возраста, сразу и не понял, что это и есть она – светлая и чистая, просто смотрел Тому в глаза, стараясь выслужиться при каждом удобном случае, а тот позволял крутиться под ногами: почтительное обожание, неважно чье, льстило его самолюбию. Только подколки Георга на тему «личного щеночка» Билла ранили больно.
Со временем он научился конспирации. Перестал смотреть так явно. Начал огрызаться время от времени, когда Том совсем уж борзел. Про щеночка все забыли, даже Георг заглох. Том так вообще со всеми общался достаточно ровно, язвил, иногда обзывался, но границ разумного не переходил. А Билл любил. С каждым годом все сильнее.
Он прокололся четыре года назад. Дурацкая привычка вести дневник. Биллу тогда только-только исполнилось тринадцать. В крошечную, размером меньше ладони, книжечку в кожаной обложке он записывал свои стихи и обрывки мыслей. Стихи иногда выходили стоящими, из двух даже настоящие хиты получились, а мысли все, как одна, были про Тома.
В тот роковой для него день Билл страшно устал. До пропавшего голоса, тошноты и головокружения. Мыслей в такие моменты появлялось особенно много, и необходимо было выплеснуть хотя бы часть из них. Билл, толком не соображая, что конкретно пишет, начеркал пару строк в дневнике… и забыл его на подоконнике в студии. Том нашел. И прочитал. Он ничего не сказал, когда возвращал дневник, только полоснул злобным и каким-то совершенно чужим взглядом и дверью громко хлопнул, когда из комнаты выходил. Дневник Билл больше не вел, ни разу нигде не записав ни одной своей настоящей мысли, но, несмотря на это, с тех пор для него начался его личный, персональный ад.
Про прочитанное Том ничего никому рассказывать не стал, – про секретную любовь Билла в группе до сих пор не знал никто, – но вот отношение его изменилось кардинально. Если раньше он просто не обращал на Билла внимания, то теперь делал это как-то подчеркнуто и особенно обидно, за четыре прошедших года ни разу не обратившись напрямую. Только иногда, вскользь, будто и не для Билла вовсе, а так, в никуда, бросал очень злые замечания. В основном про геев и их убожество, благодаря чему прослыл настоящим гомофобом, но Билл-то знал, что говорилось это всё не ради красного словца, а именно для него. Кроме этого Том не упускал ни одной возможности продемонстрировать свою очередную, непонятно какую по счету подружку.
Ситуацию усложняло то, что Том всегда был рядом. На сцене, в мыслях… даже если физически был где-то далеко, Билл всё равно ощущал его присутствие и уже до смерти устал от какого-то полупризрачного существования, а Том, словно издеваясь, никогда не давал повода его отпустить. К себе не подпускал, но и не прогонял так, чтобы Билл понял: всё, пора уходить насовсем.
Иногда ему очень хотелось, чтобы Том уже сделал хоть что-нибудь, пусть даже ударил. Нужно было что-то реальное, настоящее, что можно было бы ощутить и потрогать. Даже если это будет боль. Но тогда Билл смог бы ее почувствовать и запомнить, и впоследствии держаться, как за спасательный круг, напоминая себе, что шансов у него нет. И, может быть, в этом случае у него бы получилось шагнуть дальше и начать, наконец, жить.
Но потом Билл пугался своих мыслей, скулил от ужаса, представляя, какой будет эта самая жизнь, если нельзя хотя бы просто посмотреть, и продолжал существовать дальше, молчаливо наблюдая за Томом со стороны и терпя его выходки.
Том не всегда вел себя по гадски. Были и светлые моменты. Например, когда он играл на своей гитаре, не той, сценической и очень крутой, а первой, плохонькой, старенькой и самой любимой. Стоило коснуться ее струн, как его лицо озарялось такой неподдельной нежностью, что хотелось плакать. Билл смотрел на него и мечтал, что когда-нибудь, хоть на минуточку, Том и на него посмотрит так же.
А еще, когда Том играл с собаками. Без страха, даже перед большими и незнакомыми, с какой-то ласковой строгостью и взаимной симпатией. Говорят, что собаки всегда чувствуют хороший человек или плохой. К обычно агрессивному, часто матерящемуся и говорящему всякие пошлости Тому собаки перли дружным строем, с первого взгляда принимая за своего. Для Билла это был очень существенный показатель.
Но что ему не нравилось совершенно, так это вереница грудасто-клонированных девиц, которые лезли к Тому даже больше чем все собаки вместе взятые. Билл молчал, понимая, что вмешиваться права не имеет. Только иногда, когда злость переходила все рамки, выпуская скопившийся в организме негатив наружу, мог разбить что-нибудь или накричать на того, кто находится поблизости, обычно совершенно невиновного, а потом долго мучиться от чувства вины. Ну, или напиться, как вчера, например…
Из-за вспомнившейся ночи стало невыразимо стыдно. Нажрался, как свинья, нес всякую чушь перед совершенно незнакомым человеком, с которым еще и работать предстоит вместе целую неделю. Перед мысленным взором предстали весело блестящие серо-синие глаза, и Билл застонал, пару раз приложившись лбом о зеркало.
Как же хочется домой… Дурацкий конкурс! Билл был приглашен на него как один из членов жюри. Участвовать в подобных мероприятиях он не любил, но когда дело касается популярности и возможности лишний раз засветиться на TV, желание и личное мнение никого не интересуют.
Конкурс молодых исполнителей был затяжным и длился около полугода, но один раз в месяц, на неделю, к постоянному составу жюри присоединялось два эксперта из знаменитостей. Их мнение особенной роли не играло, и приглашались они в основном ради зрелищности. В этот раз роль одного из массовиков-затейников предстояло играть Биллу, из-за чего целую неделю ему придется торчать в почти замкнутом отельном пространстве.
Да еще и Адам этот… нужно теперь искать его и извиняться, надеясь, что всё произошедшее не станет достоянием гласности, и самым страшным была даже не пресса, а Дэвид. От мысли, что о его вчерашней попойке может узнать Йост, Биллу стало еще хуже. С одной стороны, нахождение в отеле было проклятием, а с другой, его можно было считать почти подарком. Территория была закрытая, и посторонних здесь практически не появлялось, благодаря чему Дэвид ослабил привычный тотальный контроль, на целую неделю предоставив подопечному хотя бы видимость свободы. Но если до него дойдет слух о том, как эта свобода используется, придется Биллу сидеть в своем номере и выходить исключительно на репетиции, поэтому срочно нужно найти Адама и удостовериться, что никакой лишней информации в массы не просочится.
Покончить с неприятной миссией Билл решил как можно быстрее, отправившись на поиски. Поймав первого попавшегося представителя обслуживающегося персонала и спросив, где можно найти Адама Ламберта, – фамилию Билл прочитал, заглянув в список участников, – он спустился в ресторан отеля.
Адам в полном одиночестве сидел за стойкой, лениво листал газету и что-то пил из высокого непрозрачного бокала. Появления Билла он не заметил, как раз в этот момент попросив у бармена:
– Повтори...
– За мой счет, – вежливо предложил Билл, испытывая какое-то неправильное, будто отраженное в зеркале чувство дежавю.
– Не интересуюсь, – оборачиваясь, ухмыльнулся Адам.
Ничего отвечать на это Билл не стал, терпеливо пережидая неуместный, на его взгляд, приступ веселья.
– Ты всё? – наконец, не выдержал он. – Веселиться закончил?
– Так точно! – четко и нарочито серьезно отрапортовал Ламберт, вскакивая на ноги. Билл поморщился, но стерпел. Сам виноват. Не напился бы вчера – не связался бы с этим клоуном.
– Я вообще-то извиниться хотел, – усмирив злость и гордость, начал Билл.
– За что?! – может, действительно не поняв, а может, решив поиздеваться, перебил его Адам.
– За вчерашний вечер, – Билл нахмурился и поспешно добавил, видя, что собеседник снова собирается его перебить. – Дай я договорю, хорошо? – попросил он. Адам кивнул и закрыл рот, позволяя выдать заученный для подобных случаев и отрепетированный текст. – Моё вчерашнее поведение было недопустимым, я приношу искренние извинения за доставленное неудобство. Очень благодарен за то, что помог мне, и буду благодарен еще больше, если всё произошедшее останется между нами.
Легкое головокружение, которое он чувствовал с момента пробуждения, усиливалось с каждым словом, а уже практически издевательский блеск серо-синих глаз только добавлял неприятных ощущений. Билла повело куда-то в сторону, и он инстинктивно протянул руку вперед в поисках опоры, чувствуя, как темнеет перед глазами.
Он не ожидал, но опора нашлась. Сильные руки обхватили его за талию, притягивая к почти горячему телу, позволяя перевести дыхание и прийти в себя. Билл постоял недолго, уткнувшись лбом Адаму в плечо и глубоко дыша открытым ртом. Немного оклемавшись отстранился, продолжая держаться за Ламберта, оказавшегося удивительно надежным, и сосредоточился на ощущениях, пытаясь сообразить, сможет ли стоять самостоятельно.
– Ты как? – выражение в серо-синих глазах как-то неуловимо изменилось, из придурковато-соблазняющего превратившись в очень взрослое, мудрое и почти по-отечески заботливое.
– В порядке. Просто голова закружилась, – Билл, вдруг, хмыкнул с изрядной долей самоиронии в голосе. – Пить меньше надо.
– Это да, – ухмыльнулся Адам, и предложил. – Может, тебя до номера проводить?
– Нет, спасибо, не нужно, – осторожно, чтобы снова не закружилась, помотал головой Билл и, наконец, отстранился, с каким-то странным сожалением убирая руку с приятно теплого плеча. – Таблеток я уже наелся, теперь только подождать, когда действовать начнут, и всё в порядке будет.
– Тебе полежать надо. И пей больше жидкости, только не энергетики, лучше всего зеленый чай помогает, – со знанием дела посоветовал Адам.
– Спасибо, – снова поблагодарил Билл, окончательно отходя в сторону. – Еще раз прошу прощения за вчерашнее…
– Сказал же, ерунда, – Адам дернул плечом, показывая, что продолжения разговор не достоин. – Не переживай по этому поводу, от меня никто ничего не узнает.
Билл молча склонил голову, в благодарном жесте и, не проронив больше ни звука, поплелся в сторону своего номера. Он едва успел завернуть за угол, как его больно схватили за руку и куда-то потащили с такой скоростью, что даже напугаться толком не успел.
– А ну, иди сюда, придурок! Какого хе*а ты с этим козлом обжимался?! – зло выдохнул Том, ударяя его спиной о стену, наклоняясь очень близко и овевая кожу тяжелым яростным дыханием.
– Что? – всё-таки перепугался Билл.
– Ты чем думаешь, идиот?! Или у тебя уже все мозги от лака склеились?! Он же гей открытый, а ты об него трешься, как сука в течке! Если вас кто-нибудь застукает, представляешь, какие сплетни поползут?! Ты, бл*ть, совсем еба*улся?!
Билл смотрел, слушал и не верил в происходящее. Мало того что Том первый раз за несколько лет заговорил с ним напрямую, так еще и впервые с момента знакомства в принципе так явно показал свои чувства и эмоции по отношению к нему.
