Текст книги "Однажды в Блуа (СИ)"

Автор книги: Rollyness

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Арамис порадовался приобретенному в монастыре умению владеть собой. Насколько он помнил и знал, всякий закон и обычай вызывал у мушкетеров только одно желание – нарушить его любой ценой. Иначе это были бы не мушкетеры, а гвардейцы кардинала.

Арамис решил потом поразмыслить, была ли фраза Атоса частью продуманного плана или результатом неумеренного потребления шамбертена, и горячо поблагодарил за приглашение – разумеется, вместе с Портосом.

– Ну так-то лучше, – заметил де Барбье. – Господа, я жду вас в новом крыле через две четверти часа.

– Что у вас? – спросил Арамис у Портоса, когда они спустились во двор, уже заставленный каретами прибывающих на обед к де Барбье дворян.

– Караул держат четыре человека, смена в полдень и в полночь. Де Барбье живет здесь же, – Портос кивнул в сторону западного крыла, – днем находится в комнате у Атоса или принимает посетителей, на ночь уходит к себе. Снаружи дежурит отряд швейцарцев, охраняют ворота.

– Другими словами…

– Полночь. Днем здесь слишком людно.

– Если вывезти его в закрытой карете, никто ничего не заподозрит, особенно швейцарцы. Вы найдете в своем хозяйстве лишнюю ливрею?

– У меня есть кое-что получше.

– Получше?

– Форма швейцарцев.

– Откуда же?

Портос внезапно покраснел.

– Госпожа дю Валлон чертовски хозяйственна.

– Прекрасно! – с воодушевлением воскликнул Арамис и замолчал, поскольку они подошли уже к лестнице, ведущей в покои де Барбье.

Вступая на крыльцо дома герцога де Барбье, Арамис ожидал встретить милый провинциальный салон, живущий еще во времена доброго короля Генриха, и поэтому был ошеломлен, увидев блестящее общество, которого не постыдилась бы и мадам Рамбуйе.

Де Барбье, встретивший их на пороге, заметил его удивление и рассмеялся.

– А вы думали, мы, честные провинциалы в сельской глуши уже и мхом покрылись, да? Уверяю вас, здесь собрался цвет французского дворянства. Жаль, что сегодня не большой прием, вы были бы совершенно поражены.

– Я уже поражен, – искренне сказал Арамис. Портос, придирчиво осматривающий гостиную, важно кивнул.

Новые гости вызвали небольшой переполох в собравшейся компании, где, по всей видимости были только местные дворяне, но благодаря герцогу и маркизу де Лавальер, сгладившим все углы и не допустившим ни малейшей неловкости, Арамис чувствовал себя великолепно. Он ответил на многочисленные вопросы о жизни в Париже (Мазарини? О, вы слишком суровы к нему, среди рыбаков много достойных людей, например, апостол Андрей. Говорят, что герцог Энгиенский публично оскорбил его, но я, разумеется, не верю в это – всем известно, что основные добродетели Конде – это смирение и кротость) и был представлен всем местным дворянам.

На десятой минуте представления Арамис почувствовал, что сходит с ума – блезуасские дворяне были не то чтобы похожи друг на друга, но имели какую-то неуловимую схожесть в облике, не позволяющую запоминать их имена.

С дамами было еще хуже – видимо, они считали хорошим тоном носить бледные изысканные цвета и алансонские кружева. Арамис чувствовал, что тонет в палево-желтом и нежно-розовом море без малейшей надежды на спасение. Единственное утешение заключалось в том, что де Лавальер не обманул – местные дамы были на редкость красивы, как на подбор, но красота их была того же свойства, что и внешность их мужей, и составлялась из набора одинаковых черт – огромные серые или голубые глаза, нежный овал лица и золотистые кудри. Арамис, более всего остального ценивший в женской красоте ее разнообразие, был почти разочарован.

Он со скрытой радостью отметил, что Портос тоже чувствует себя неловко – одинаковые по внешности дворяне сходились и в древности своих родословных – предки самых незнатных из них крестили Гуго Капета.

– Для чего Атосу надо было, чтобы мы сюда пришли?– сердито пробурчал на ухо Арамису Портос.

– Жаль, если он всего лишь хотел, чтобы мы пообедали как следует, – кивнул Арамис.

– Иногда его забота переходит всякие границы, – вздохнул Портос и направился к буфету.

Пользуясь тем, что обед еще не начался и гости не спешили рассаживаться по местам, Арамис вышел на витую наружную лесенку. На верхнем пролете кто-то разговаривал, и голоса были прекрасно слышны. Полный негодования мужской голос вещал:

– Скоро, очень скоро, мадам, вы получите по заслугам за всю вашу грязь, лживость и распущенность! Он уже поплатился, я дождусь, пока дело не будет доведено до конца, и займусь вами. Молитесь, мадам, хотя нет такой молитвы, которая могла бы вам помочь!

Арамис не удержался от соблазна закатить глаза, пока его никто не видит – иногда ему казалось, что у обманутых мужей были какие-то сборники обязательных к произнесению текстов. Интересно, что он сделал с любовником?..

Зашуршали юбки – дама спускалась.

Арамис спешно шагнул обратно и отвернулся от входа, давая даме возможность вернуться в зал незамеченной.

– Что такое? – озабоченно спросил де Лавальер, Арамис и не заметил как тот подошел. – Вы чем-то расстроены?

– Да, я кое-что забыл, – по привычке солгал Арамис. – И ужасно голоден. Подскажите по старой дружбе – нас будут кормить хлебом насущным или духовным?

Де Лавальер рассмеялся.

– Не переживайте, голодным от герцога еще никто не уходил. В обеде будет восемь перемен блюд, так что отсюда можно будет отправляться прямо к вечерне.

Арамис затейливо выругался про себя – как можно так впустую проводить время?!

– Кстати, – де Лавальер понизил голос, – вам удалось?

– Почти, – кивнул Арамис. – Надеюсь, сегодня мы сможем узнать побольше.

– О да. Здесь собралась вся провинция, разумеется, кроме Атоса.

– Значит, будут обсуждать его отсутствие, – произнес Арамис и кинулся в гущу разговоров.

За последующие несколько часов он узнал о собеседниках куда больше, чем хотел бы знать, но ни на йоту не приблизился к разгадке. Много говорили об урожае, о последних парижских модах и сплетнях. Разговоры в гостиной велись совершенно те же, что и в отеле Рамбуйе, за исключением того, что обычно в голубых гостиных не обсуждался урожай. Была одна особенность, которую вряд ли бы заметил кто-то, кроме Арамиса, прошедшего все три ступени испытания Ордена, – в ровном кружеве услышанных им разговоров то и дело встречались дыры и обрывы нитей беседы – словно была некая договоренность, о которой то и дело забывали. Допустивший оплошность умолкал на полуслове, делал крохотную паузу и плавно переводил разговор на другую, безопасную тему. Как ни старался Арамис услышать что-либо, относящееся к Атосу или к выдвинутым против него обвинениям, его попытки были тщетны, несмотря на вино, лившееся за обедом рекой. «Они избегают называть его имя, – думал Арамис. – И не хотят вспоминать о чудовищном преступлении, которое произошло совсем недавно. Другими словами, никто из этих прекрасных людей не уверен, что Атос не виновен, но никто не уверен и в обратном».

Стараясь не привлекать к себе лишнее внимание, Арамис снова вышел на резную лестницу, чтобы вдохнуть воздуха – в гостиной было душно, и распахнутые окна не спасали положение.

Облокотясь на перила, он взглянул внутрь помещения и заметил кое-что интересное.

Душно было не только ему – прямо у окна стоял де Лавальер, который вел в высшей степени учтивую беседу ни о чем с дамой в синем платье, украшенном брюссельскими кружевами. Дама слегка оперлась о подоконник, и лица ее Арамис не видел, но это было ему и не нужно, – нервные движения тонких пальцев, судорожно комкавших кружевной платок, говорили сами за себя. Де Лавальер был совершенно спокоен, и Арамис мог поклясться, что волнение женщины никак не связано с ним.

«А говорил, что дамы в их провинции – образец невинности и чистоты», – подумал Арамис, осторожно возвращаясь в гостиную и становясь так, чтобы иметь возможность наблюдать за де Лавальером и его собеседницей.

Увиденное заставило его торжествующе улыбнуться про себя.

Подождав, пока де Лавальер закончит разговор, он направился к маркизу и, взяв того под руку, отвел как можно дальше от дамы.

– Милый мой, не откажите в любезности. Кто эта прекрасная незнакомка, с которой вы сейчас беседовали? Признаться, я совершенно очарован.

Де Лавальер удивленно оглянулся, пытаясь понять, о ком идет речь, и добродушно расхохотался.

– О, понимаю вас. Мадам де Бальдри очень хороша собой, хотя местные дамы считают ее едва ли не дурнушкой, но, увы, я не готов поставить на ваш успех и су.

Арамис почувствовал себя уязвленным.

– Почему же? Ведь, кажется, она вдова, если я ничего не путаю?

– Верно, именно ее мужа убил Атос, я говорил вам об этом.

– Вы думаете, она откажет мне из-за дружбы с ним?

– Нет, – просто ответил де Лавальер. – Она отказывает всем, кто бы ни пытался завести с ней знакомство. Она очень любила своего мужа, упокой Господь его душу.

– Печально, – пробормотал Арамис. – Так вы говорите, что она верна его памяти?

– О, в этом я совершенно уверен. Дело в том, что мадам де Бальдри воспитывалась у моей тетки, мы знакомы всю ее жизнь, и наша дружба пережила ее брак и мою женитьбу. Она будто моя младшая сестра. Думаю, я знаю мадам как никто другой и поэтому прямо говорю вам, дорогой мой, не тратьте зря время.

– Но тогда…

– Тогда?

– Тогда, если вы знаете ее так хорошо, возможно, вы знаете, что ее заставило так нервничать?

– Господь с вами, – пробормотал де Лавальер. – С чего бы ей нервничать? Она вдова, живет уединенно, у нее нет ни любовника, ни детей, ни долгов, муж оставил неплохое состояние, репутация безупречна, так о чем же ей переживать? С чего это вам на ум пришла такая нелепица?

Арамис вздохнул – он терпеть не мог объяснять очевидное.

– Смотрите, – он осторожно развернулся так, чтобы видеть мадам де Бальдри, но не разглядывать ее в упор. – Платье очень украшает мадам, но рукава сейчас носят короче, а декольте – ниже. Она заказывает подобные туалеты не из скромности – она в синем, который ей идет, тогда как остальные дамы упрямо носят светлое, согласно последней моде, не считаясь ни с чем. Но вот беда – прическа и драгоценности совершенно не подходят к этому наряду, а значит, она одевалась небрежно, мысли ее были поглощены чем-то еще.

Де Лавальер деликатно скривился.

– Не понимаю, о чем вы, Арамис, да и понимать не хочу. Я уверен в благочестии мадам де Бальдри и, чтобы вы тоже убедились в нем, пожалуй, я представлю вас друг другу.

Маркиз был человеком дела – уже через несколько секунд Арамис произнес приветствие и приложился к маленькой белой ручке мадам, заметив про себя, что кружева ее манжет куда более длинны и пышны, нежели предписано модой и обычаем.

– Вы представляете, дорогая моя, – проворковал де Лавальер, – желание шевалье познакомиться с вами было так сильно, что он придумал совершенно нелепый предлог, чтобы быть лично вам представленным.

– Вот как? – весело поинтересовалась мадам. – Какой же?

– Представьте себе, он сказал, что вы чем-то обеспокоены, – произнес де Лавальер и рассмеялся.

С лица мадам де Бальдри исчезла улыбка, женщина резко повернулась к Арамису, и он невольно взглянул ей в глаза – очень красивые глаза на очень бледном лице.

– Должна признаться, что шевалье д’Эрбле прав, – после молчания произнесла мадам де Бальдри. – Боюсь, я переоценила свое умение держать себя в руках.

Де Лавальер перестал смеяться.

– Но я ничего не знаю об этом! Агнесс, вы же знаете, как дороги мне, почему же вы молчите? Что случилось?

Она пожала плечами.

– Увы, все то же самое, что и последние пять лет. Бедный Франсуа становится совершенно несносен. Разумеется, нельзя его винить – он был слишком привязан к брату и, конечно же, старается в меру своих сил оградить меня от всех тягот жизни.

– А! Так вы поспорили с братом своего покойного мужа, отцом Теофилом!– азартно произнес де Лавальер. Арамис понял, что ремарка про семейные связи мадам де Бальдри предназначалась ему.

Она кивнула.

– Да, как говорится, не сошлись во взглядах на одно место из святого Августина.

Арамис прижал пальцы к виску, потому что ощутил сильнейшее головокружение.

========== VI ==========

Дорога до Бражелона оказалась куда короче, чем дорога из Бражелона до замка – Арамис размышлял.

Святой Августин. Все сводилось к святому Августину. Арамис вспомнил полдень у монастыря Дешо, собственную ложь во спасение обладательницы батистового платочка, ложь, которая, как он знал, никого не обманула. Блаженный Августин в тот день был ширмой, прикрывающей от пересудов то, что не подлежало обсуждению, хотя и было всем известно.

«Что же ты пытался мне сказать, – думал Арамис, входя в ворота Бражелона. – Что же ты пытался донести до меня, сказав, что я должен почитать его?» Атос был умен – по мнению Арамиса, даже чересчур умен для этой грешной земли – и он никогда ничего не делал и не говорил просто так.

Именно поэтому сразу после короткого разговора с мадам де Бальдри – приятного, но совершенно не интересного – Арамис откланялся, оставив Портоса отдуваться за двоих. Впрочем, Портос не протестовал.

Арамис прошел в столовую и гостиную. Блаженный Августин, охранитель тайн. Что-то, связанное с Блаженным Августином…

Он осмотрел библиотеку, книги в которой были расставлены строго по тематике – от богословия до научных трактатов – и перешел в кабинет, где увидел массивное резное бюро, украшенное

сценами из жизни Блаженного Августина.

Арамис быстро просмотрел бумаги, хранящиеся в нем, но это были всего лишь счета и деловая переписка.

– И что дальше? – спросил Арамис у пустой комнаты. Пытаясь найти ответ, он вернулся в библиотеку, где в задумчивости уставился на полки. Что-то было не так в этих стройных рядах книг, что-то смущало.

– Ну разумеется, – произнес Арамис, когда нашел ответ. – Мадам, вы здесь совершенно неуместны, простите.

Книга, вызвавшая такое галантное обращение, стояла на полке среди книг по богословию, рядом с – разумеется! – жизнеописанием Блаженного Августина и была посвящена устройству тайников. Арамис открыл ее на заложенном месте и с восторгом увидел рисунок такого же бюро, как то, что стояло в кабинете Атоса.

Через несколько минут одна из дощечек на задней стенке бюро щелкнула, обнаружив под собой нишу. Арамис сунул в нее руку и вытащил несколько листов бумаги, покрытых греческими буквами, и чертеж, щедро украшенный стрелками и схемами. Глядя на чертеж, Арамис присвистнул – разобраться с этим на первый взгляд казалось невозможным. «Наверное, не стоит надеяться, что здесь зашифровано нахождение клада», – подумал Арамис, усаживаясь за стол и зажигая свечи – за окном уже начинало темнеть. «Бумаги выглядят куда более интересными, начнем же с них».

Поднял голову он, только заслышав тяжелые шаги Портоса. За окном было совсем темно, свечи почти догорели.

– Арамис, – осторожно произнес Портос. – Что с вами? На вас лица нет.

– Вы встречались с дьяволом, Портос? – севшим голосом произнес Арамис.

Портос погрузился в воспоминания, но Арамис не ждал ответа, вместо этого он придвинул Портосу один из листов с расшифровкой текста Атоса. Теперь он точно знал, почему бумаги были спрятаны в хитроумно устроенном тайнике – попади эти бумаги в руки дознавателей, они могли бы стать неопровержимым доказательством виновности Атоса или же поводом отправить его на дыбу, на которой бы подтвердились все, даже самые дикие обвинения.

– Я ожидал, что Атос не будет сидеть сложа руки, ожидая своей казни. Но то, что он здесь пишет, это… Словом, прочтите сами.

– Марион три года, Жак пять лет, Фульк три года… Что это?

– Дети, – произнес Арамис и нервно расхохотался.

Смеялся он долго.

Портос деликатно похлопал его по спине и снова принялся за изучение листов.

Арамис наконец замолчал, уставившись в окно – залитый лунным светом сад выглядел настоящим райским уголком, особенно после того, что он прочитал в записках Атоса.

– Черт побери, – наконец произнес Портос, выглядевший потрясенным. – Неужели это возможно?

– Вопрос веры, дорогой мой, вопрос веры, – произнес Арамис, который все еще не мог успокоиться. – Либо Атос знал, о чем пишет, либо…

Плохо было то, что никакого «либо» не было. Атос со свойственной ему педантичностью описывал происходящее в округе за последние годы. Судя по записям, малолетний герцог де Круаж был не первой жертвой. Первой в списке значилась крестьянка Марион трех лет от роду, погибшая пять лет назад.

С тех пор дети пропадали с пугающей регулярностью. Иногда их находили в Луаре, иногда не находили вовсе.

Атос методично описал каждый случай и постарался сделать выводы.

Он нашел закономерность во времени пропаж и даже постарался установить место, где все это происходило – глянув на чертеж, Портос уверенно сказал, что это самодельная карта провинции, а в центре ее – лес, тот самый лес, из-за которого уже несколько лет идет судебная тяжба между Атосом и де Бальдри. Лес был обведен толстой линией, возле него стояла пометка NB!

– Все это прекрасно, – пробормотал Портос, – вернее сказать, ужасно, но что нам теперь делать?

– Заметьте, дорогой Портос, – кисло сказал Арамис, – что этот вопрос стал вами задаваться пугающе часто.

– И у вас, разумеется, есть на него ответ?

– Если бы… если бы.

– Ну почему Атос не пожелал указать здесь имя виновного? – не унимался Портос. – Мы бы сейчас не сидели тут как два чурбана, мы бы сейчас…

Договорить он не успел – во дворе раздалось ржание по крайней мере десятка лошадей. В окно ударил свет факелов. Выглянув в окно, Арамис увидел небольшой отряд и во главе его – герцога де Барбье.

– Где граф, черт возьми?! – проорал де Барбье, который, судя по всему, был немало разозлен. – Если мы его сейчас найдем, ему не поздоровится!

– Ого, – пробасил Портос. – Вы угрожаете графу де Ла Фер в его собственном доме? Вы немалые смельчаки, как я погляжу!

Арамис дернул его за руку.

– Простите, ваша светлость, – самым любезным тоном произнес он, – а что, граф скрылся?

Де Барбье вместо ответа выругался.

– И давно? – продолжал Арамис.

– Только что, как раз когда пришло время десерта! – рявкнул де Барбье. – Где он?!

– Если, сударь, вы называете десертом два несчастных медовых коржика, – заорал в ответ Портос, – то не надо удивляться, что люди покидают ваш дом, не прощаясь! Если хотите знать, я и сам покинул ваш гостеприимный кров куда раньше, чем собирался!

Узнав все, что хотел, Арамис отошел от окна.

– Смертельно хочется узнать, как он это сделал, – сказал он Портосу, – но времени нет, надо спешить.

– Куда спешить?

– Видимо, в лес, – ответил Арамис, надевая плащ. – Давайте прогуляемся, Портос.

– Не понимаю, что вас так взбудоражило. Как по мне, так вполне естественно, что Атос сбежал, я бы на его месте еще и кусок тюрьмы с собой прихватил.

– И поступили бы очень глупо, друг Портос. Пойдемте же скорее, время уходит.

Объяснение с разгневанным де Барбье заняло несколько минут, каждую из которых Арамис ощущал как каплю крови, вытекающей из раны.

– Обыщите дом, обыщите двор, если хотите, но клянусь вам, что мы не знаем, где граф, и не оказывали ему никакой помощи.

– Не говоря уже о том, что он бы и сам не попросил нас об этом! – вставил Портос.

– Именно, – кивнул Арамис – Ну, ищите же!

Как только Барбье скрылся в доме, Арамис вскочил в седло и стремительно выехал со двора. Портос последовал за ним и, как только они оказались за пределами видимости замка, свернул с дороги на луг.

– На карте Атоса была обозначена старая дорога, – пояснил Портос.

Ехать пришлось едва ли не шагом – всадники каждую минуту боялись переломать ноги лошадям. Вскоре на горизонте показалась черная громада леса, хорошо различимая при свете луны. Портос молча хлопнул Арамиса по плечу и указал на еле видного в темноте всадника, стремящегося к лесу.

– Это, должно быть, Атос, – произнес Арамис. – Быстрее, друг мой, в лесу мы его точно не отыщем.

========== VII ==========

Как ни старался Рауль успеть засветло, в Блезуа он попал только в сумерках, но это была половина беды.

Главной бедой было то, что он не мог сообразить, где находится – колокольню блуасского собора было хорошо видно на фоне догоравшего заката, но дорога и местность вокруг были ему незнакомы, более того, дорога выглядела очень старой и заброшенной. Рауль осадил коня, и оглянулся по сторонам, пытаясь понять, где он, но не смог. Оставалось только двигаться вперед. Ехать по лесу ночью очень не хотелось, но Рауль пришпорил коня.

Откуда-то он знал, что надо спешить.

========== VIII ==========

Как они ни спешили, Атоса удалось нагнать только на самой опушке.

– Быстрее, – вместо приветствия произнес тот. – Мне кажется, я что-то слышал!

Арамис прислушался, но не разобрал ничего кроме шороха листьев.

– Да что происходит-то? – вмешался Портос, но Атос предостерегающе поднял руку, и Портос послушно замолчал.

– Снова, – прошептал Атос, и на этот раз Арамис, кажется, услышал какой-то слабый вскрик. Они кинулись на звук.

Арамис ненавидел леса. Горожанин до мозга костей, он не умел и не любил пробираться по лесной чаще, и во время их пробежки все его внимание было занято тем, чтобы увернуться от сучьев и не запнуться о корень или кочку. Атос остановился так резко, что Арамис почти врезался в него. Рядом тяжело дышал Портос. Арамис не сомневался, что шум, произведенный ими, мог бы спугнуть любого, но на небольшой полянке, в неверном свете луны, он разглядел два силуэта, сцепившихся в драке.

– Прекратите, – резко сказал Атос, и один из них – тот, что был поменьше – обернулся на голос. Минутная заминка дорого ему обошлась – его противник с торжествующим рычанием отшвырнул его с такой силой, что бедняга ударился о ствол дерева и безвольно сполз по нему вниз. Атос издал странный горловой звук, и оставшийся на ногах – лицо его закрывала маска – рыча, повернулся в их сторону.

– Стоять! – скомандовал Атос, но мужчина и не думал останавливаться, фигура его излучала угрозу. Портос прыгнул вперед, загораживая друзей, и попытался схватить его, но хватка Портоса, почти смертельная для обычных людей, казалось, не причинила никакого вреда незнакомцу. Он вывернулся из нее только затем, чтобы снова кинуться на Портоса, стараясь вцепиться в горло. Что-то жуткое и сверхъестественное ощущалось в его движениях, и, повинуясь не мысли, но инстинктам, Арамис ударил его сзади рукояткой пистолета.

– Как-то вы нехорошо поступили, друг мой, – укоризненно произнес Портос, вытирая пот и глядя на человека, осевшего у его ног. – Что сказал бы Атос?

– А где он, кстати? – удивился Арамис. – Только что был здесь.

– Я здесь, – послышался голос Атоса и, приглядевшись, Арамис увидел его стоящим на коленях под тем самым деревом, о которое ударился первый из поединщиков.

– И что вы там делаете? – спросил Арамис, немало заинтригованный позой Атоса – для молитвы место явно не подходило.

– Пытаюсь понять, что он здесь делает, – странным тоном ответил Атос. – Мы ведь все еще в Блуа, верно?

Арамис пожал плечами. Мужчина, лежащий у его ног, внезапно сел, точно подброшенный пружиной. Портос, не тратя лишних слов, опустил ему на голову кулак, и тот снова опустился на землю.

– Давайте его хотя бы в плащ замотаем, – предложил Арамис, – Слишком он прыток.

Портос, потирая кулак, согласно кивнул.

Для верности незнакомого господина привязали к ближайшему дереву. Портос вытер пот и с удивлением посмотрел на пленника.

– Что со вторым делать будем? – спросил он, но тут послышался детский плач.

Арамис очень медленно обернулся.

На краю лужайки сидела крошечная девочка и терла глаза кулачками.

– Морок. Дитя эльфов, – убежденно шепнул Портос и перекрестился. Арамис машинально последовал его примеру.

– Это не морок, – послышался голос Атоса, который уже успел подняться на ноги. – Арамис, вы ближе всех, успокойте ребенка.

Арамис поднял девочку на руки. Она уставилась в его лицо огромными глазищами. Арамис почувствовал слабый запах макового отвара.

– Где няня? – спросила она. Арамис впервые в жизни не знал, что сказать.

– Тшшш-шш, мадемуазель, – прошептал он. – Сейчас время сна, закрывайте глазки.

Девочка зевнула – совсем как котенок. Видимо, отвар, который ей дали, чтобы усыпить, действовал плохо.

– Тогда сказку, – потребовала она.

Арамис совершенно растерялся.

– Сказку?.. – пробормотал он. – Но я не…

– Ну же, – прошипел Атос из-за спины. – Чему вас столько лет в монастыре учили?..

– Обычно они взрослее, – тем же тоном ответил Арамис. – Со мной это вообще впервые!

Портос в очередной раз опустил свой кулак на голову пленника, который мычал и рвался, пытаясь освободиться от веревок.

– Сейчас оно раскричится и де Тревиль в самом деле покажется вам ангелом-хранителем, – пообещал Атос. – Быстрее!

Арамис в ужасе попытался найти нужные слова.

– Да, так вот, мадемуазель, – наконец произнес он, покачивая ребенка.– Однажды в ваш город приедет король. Он будет молод и прекрасен, и он влюбится в вас. Вы полюбите его, потому что нельзя не любить короля, и он увезет вас в Париж. Вы были в Париже? Ах, ну что я такое говорю, конечно же не были. Париж – это сердце мира, это лучшее создание рук людских…

Воспеть панегирик любимому городу он не успел – раздался шум, как будто кто-то ломился по лесу, не разбирая дороги.

– Атос, – поинтересовался Портос. – Кого вы еще сюда пригласили?

Атос пожал плечами.

– Я и вас-то не ждал. Что, разумеется, не отменяет мою искреннюю благодарность, – спохватившись, добавил он.

Шум меж тем приближался, и на поляну вылетел взъерошенный и сопящий Гримо, который внезапно остановился, увидев хозяина.

Атос резко развернулся к нему. Гримо понуро ждал. Наконец, Атос кивнул в сторону дерева, у которого только что стоял на коленях. Гримо кинулся туда и немедленно опустился на землю, приняв ту же позу, что и его хозяин несколькими минутами раньше.

Арамис продолжал покачивать ребенка, с радостью обнаружив, что девочка снова заснула.

– Давайте уйдем отсюда, – сказал Атос. – Где наш пленник? Его надо передать герцогу де Барбье во что бы то ни стало.

– Вот он, – пробасил Портос, – утихомирился ненадолго.

– Прекрасно. Жаль, что я не могу разглядеть его лица сейчас. Но, думаю, чуть позже мы все его рассмотрим. Итак, Портос, на вас сохранность нашего пленника, на вас, Арамис – дитя, которое так чудесно спаслось, я несу Рауля, а Гримо… что ж, Гримо держится поодаль, пока я его не прикончил. Вперед, господа.

– Кто такой Рауль? – спросил Арамис и посмотрел на Гримо, который поднял с земли и держал на руках тело второго сражавшегося.

– Рауль-Огюст-Жюль, виконт де Бражелон,– произнес Атос и слегка поклонился Гримо и тому, кого Гримо держал на руках.

– Название Бражелон мне определенно знакомо…

– Сейчас вы видите перед собой хозяина моего поместья. Два дня назад я отправил его в Бурж, поручив Гримо приглядывать изо всех сил. Гримо отлично справился, не правда ли, Гримо?

Гримо скорбно молчал.

– Ну, а теперь, господа, давайте покинем это проклятое место и отправимся в замок. Уверен, герцог по мне уже скучает.

По дороге пленник еще несколько раз приходил в себя, но, успокоенный тяжелым кулаком Портоса, снова опускался на круп лошади.

Девочка спала. Арамис боялся дышать, чтобы ее не разбудить.

Мальчик, которого Атос называл Раулем, слегка постанывал, но в сознание не приходил.

Гримо замыкал процессию.

Двор замка был ярко освещен – видимо, герцог со своими людьми только что вернулся из бесплодной экспедиции.

Как только Атос назвал себя, герцог в ярости сбежал по лестнице.

– Вы дали мне слово даже не думать о побеге! – прорычал он. – Я верил вам!

– Правду говоря, подумать я даже не успел, все решилось без моего участия, – невозмутимо кивнул в ответ Атос. – Но у меня есть оправдание.

– Вот как?! Оправдание! Интересно, какое же? – де Барбье произнес эти слова с непередаваемым оттенком презрения. Атос дернулся, но остался внешне спокоен.

– Мы с моими друзьями изловили того, кто совершал чудовищные злодеяния. Смерть герцога де Круажа будет отомщена.

Де Барбье думал недолго.

– Наверх, – скомандовал он, и странная процессия, состоявшая из Арамиса с девочкой, Портоса с пленником и Атоса поднялась по лестнице. Арамис заметил отсутствие Гримо и Рауля. Улучив момент, Арамис передал ребенка одному из гвардейцев.

– Где же ваш…

– Гримо повез его домой, – ответил Атос. – Надеюсь, на этот раз не случится ничего непредвиденного.

Войдя в большую, ярко освещенную комнату, де Барбье тяжело опустился на стул.

– Клянусь, – мрачно произнес он, – вам придется потрудиться, чтобы уверить меня в вашей невиновности, граф.

Атос слегка пожал плечами.

– Я не буду ни в чем вас убеждать, герцог, более того, я намерен молчать. Говорить будет вот этот господин.

По знаку Атоса Портос вытряхнул из своего плаща незнакомца. Арамис едва удержал крик.

На сияющем паркетном полу, задыхаясь и кашляя, сидел маркиз де Лавальер.

Молчание, в течение которого маркиз судорожно осматривал помещение и находящихся в нем, длилось долго.

– Вы?.. – наконец спросил де Барбье.

Маркиз пренебрежительно усмехнулся и ничего не сказал. На его лице было выражение, которое Арамис не смог бы описать одним словом – здесь была и тоска загнанного в угол зверя, и покорность судьбе, и даже некая гордость собой.

– Но… но как же?.. – де Барбье растерянно оглянулся. Арамис хорошо понимал его чувства.

– Сколько? – тихо и жестко спросил Атос. Де Лавальер повернул голову к нему и оскалил зубы.

– Сколько их было? – повторил Атос. – Говорите!

Де Лавальер расхохотался.

– Ловко, правда? – спросил он сквозь смех. – Кто бы мог подумать! Скоро вас бы сожгли и никто, никто бы не догадался в чем дело. Правда ведь вы не ожидали его побега?! Как раз в ту ночь, когда…– внезапно выкрикнул он. – Я все так хорошо продумал! Какого?!

Он закашлялся криком и забился в судорогах. Арамис и Портос кинулись его поднимать.

Де Барбье был белее мела.

–Это он помог вам?.. – тихо спросил он Атоса. Тот кивнул.

– Я же говорил вам, – хрипло выдохнул тот. – Все было решено за меня. Видимо, для того, чтобы… – он закашлялся.

Арамис оценил красоту плана де Лавальера, но предпочел не высказывать своего мнения.

– Один вопрос, граф, – обратился тем временем де Барбье к Атосу. – Ответьте на него, и все для вас закончится. Где сейчас виконт де Бражелон?

Атос непонимающе посмотрел на него.

– Почему вы спрашиваете?

– Виконта де Бражелона мы видели буквально десять минут назад, – вмешался Арамис, – Гримо повез его домой.

Атос молча кивнул.

– Так он жив и здоров? – быстро спросил де Барбье.

– Не слишком-то здоров, после схватки с этой скотиной, – прибавил Портос, пнув де Лавальера, по-прежнему корчившегося у его ног, – но определенно жив.

Де Барбье сел на стул и закрыл лицо руками.

– Невероятно… – пробормотал он.

– Судя по всему, вас уверили, что бедный ребенок бесследно исчез? – сухо спросил Атос.