Текст книги "Осень (СИ)"
Автор книги: Rochelle Allison
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Что дало мне возможность с радостью всякие рокерские штучки с шипами, пока мы играли во время танца. Я даже не видел Беллу, когда она приехала, но, очевидно, она была там какое-то время. Достаточно долго для того, чтобы увидеть закономерности бала… и коронацию Розали Хейл.
Блестки и конфетти падали с потолка, и вокруг были эти девушки, штурмующие сцену и целующие нас в щеки… и Роуз, все, что я мог видеть, это сумасшедшее декольте, красные губы и длинные волосы… мчащиеся к Эммету.
Я пытался уйти с ее путь, но вместо этого она схватила меня за галстук и поцеловала меня.
Конечно, я увидел Беллу уже после этого. И если бы взгляд мог убивать. Я даже не потрудился догнать ее, как это делают в фильмах. Когда мы закончили на сцене, я уехал раньше всех и направился прямо к ней домой.
Именно тогда я действовал как в кино: камушки в ее окно, речи, любовные песни а капелла, потому что моя гитара осталась у Джейка…
Раскат грома вывел меня из мечтаний, заставив остановиться.
– Ты сняла кольцо, – сказал я, заметив голый палец Беллы.
Она засунула руку под рубашку и вытащила цепочку. Мое кольцо… ее кольцо навсегда… висело на ней.
Я не знал, что думать о том, что она переместила его. Меня заботило лишь то, что она по-прежнему носила его.
Потому что она все еще была моей. Всегда будет.
Люди думают, что отношения в старшей школе обречены, возможно, так и есть.
Это нормально.
Я люблю Беллу намного дольше этого.
Глава 6. Периметр
– Так… если мы оба будем еще одиноки к моменту Зимнего бала, ты хочешь пойти вместе? – спросил Эдвард, проводя рукой по своим волосам. Он просто задал этот вопрос, но я понимала, что это важно для него, поэтому не могла заставить себя разочаровать его.
Какая шутка. Это я буду разочарована, если не пойду с ним. Снова.
То же самое чувство долга, любви и просто… годы близости – вот, что привело меня на бал даже после того, как я сказала, что не собираюсь идти, это то, что заставило меня сказать…
– Конечно.
– Да? – переспросил он, его густые брови сошлись к переносице.
Я кивнула, борясь с желанием разгладить эти брови. Рада, что он не выщипывает их как те клоуны Джаред и Пол, горячие, но пустые парни из футбольной команды. Образ парня, тратящего больше времени на свою внешность, чем я, отталкивает.
Опять же, я не трачу много времени на свою внешность.
Возвращая свое внимание обратно к затопленному двору, я разгладила свои волосы, задаваясь вопросом, делает ли влажность их такими волнистыми.
– Я мог бы…
– Если тепло и сырость эквиваленты влажности, то тогда как холод и сырость? – перебила я. – Я имею в виду, это одно и то же?
Эдвард нахмурился, пожимая плечами.
– Я, честно, не знаю. Мы можем прогуглить это.
– Давай.
Ошеломленный, он покачал головой.
– Эмм… хорошо. Я буду прохлаждаться тут с Эмбри, пока ты выясняешь это.
– Круто. – Я направилась в манящее тепло дома.
Только когда оказалась там, не обратилась к семейному компьютеру, ноутбуку, спрятанному в углу укромного местечка. Я достала свой телефон.
– Привет, Белла, – ответила Элис. – Как идут дела? Дождь очень сильный?
– Довольно сильный, – сказала я, глядя в одно. Подъездная дорожка намокла, конечно, а лужайка перед домом начинала напоминать озеро.
– Да, точно, вот что происходит, когда живешь в лесу.
– Не говори мне, скажи им. Я живу в городе.
– Да, но ты сидишь с детьми. И ты с Эдвардом. Так что разница та же.
– Та же разница – это оксюморон (прим. пер.: Оксюморон – стилистическая фигура или стилистическая ошибка – сочетание слов с противоположным значением (то есть сочетание несочетаемого).
– И ты говоришь так только тогда, когда пытаешься отвлечь. Выкладывай.
– Что выкладывать? – засмеялась я, направляясь к холодильнику. Заглянула в морозилку и обнаружила там коробку Bagel Bites (прим. пер.: Bagel Bites – мини-пиццы). Чувствуя себя вдохновленной, я достала их. – Я позвонила, чтобы просто поболтать.
– Мхм, я не сильно занята.
– Джаспер не заходил?
– Нет, а он сказал, что зайдет? – спросила Элис небрежно и прохладно. Она всегда такая, знаю.
– Нет… Я просто предположила.
– Оу.
– Да. – Ухмыляясь про себя, я затихла, намекая на продолжение.
– Так ты останешься там на ночь? – спросила она.
Моя улыбка исчезла.
– Я должна. Родителям Эдварда, вероятно, придется остаться в Порт Анжелесе, и я не хочу, чтобы Чарли пришлось тратить время, чтобы приехать сюда и забрать меня. Ситуация на дорогах ухудшается. Я буду чувствовать себя ужасно, если бы кто-то позвонит и попросит о помощи, а Чарли будет отсутствовать, забирая меня…
– Ладно, ладно, – хихикала Элис. – Я поняла. Ты остаешься. Хорошо.
– Почему?
– Почему это хорошо?
– Да.
– Это хорошо, потому что сейчас, возможно, ты действительно поговоришь с Эдвардом.
– Я разговариваю с Эдвардом, – проговорила я, поежившись, потому что на самом деле не разговаривала с Эдвардом последние две недели.
– И сейчас вы поговорите еще немногое. В любом случае, я люблю тебя, но должна идти. Попкорн готов, и я собираюсь посмотреть что-нибудь с мамой.
– О, хорошо. Тоже люблю тебя. Пока.
– Пока.
Мы разъединились, и я положила свой телефон на стойку, думая, что еще можно приготовить на скорую руку на ужин. Bagel Bites, салат, возможно, шоколадный пирог – уверена, где-то я видела ингредиенты для него.
– Мммбаба!
Я улыбнулась Эмбри, который внезапно оказался рядом со мной, цепляясь за штаны.
– Привет, красавица. Нужна помощь?
Эдвард остановился в дверях, склонив голову.
– Что ты нашла?
– На ужин?
– В Гугле. О влажности.
– Оу… да, я не смотрела.
– Ясно.
– У вас есть смесь для шоколадного пирога?
– Ты сделаешь шоколадный пирог? – спросил он, практически подбегая к кладовке. – Белла, ты девушка моей мечты.
– Почему эти заявления всегда связанны с едой? – размышляла я, забирая коробку.
– Ни одно заявление не имеет значения, кроме моего, – объявил он, вставая между мной и стойкой. Эмбри зафыркал, проталкиваясь между нашими ногами.
Я установила духовку на триста пятьдесят градусов и обошла мальчиков-Калленов, чтобы достать из холодильника яйца.
– Белла.
– Хм?
– Как ты пойдешь на бал со мной, если ты не со мной, понимаешь. Пойдем в последний раз?
– Может, потому что мы пойдем как друзья, – ответила я, мой живот скрутило от этой мысли. Эдвард никогда не будет для меня просто другом. В этот момент мы должны быть вместе или просто… быть никем. Дни, когда мы были просто друзьями, давно прошли. – Не будет никаких ожиданий, поэтому не будет никаких обид. – Я решительно кивнула.
Но Эдвард схватил меня, практически заставив уронить яйца.
– Ты действительно веришь в это дер… ерунду?
– Какую ерунду? Не будет никакой…
– О том, чтобы пойти туда в качестве друзей? – Он скривил лицо, а потом начал смеяться. – Белла, давай же!
Я наблюдала за ним, пока он хохотал, и чувствовала себя все злее с каждой секундой. Изменения, которые произошли в наших с Эдвардом отношениях за последние несколько лет, были ничем иным, как исчерпывающими. Я ощущала, будто мы полностью охватываем весь диапазон чувств, словно я знала его, а он меня, всеми мыслимыми способами. Все же в этот момент я почти чувствовала, что не знаю его вообще. Как он мог смеяться, думая о тех днях, при воспоминании о которых мне хотелось плакать?
Я была слишком серьезна? Так не думаю. Я любила его и хотела кусочек его сердца и в действиях, и в словах. Это все.
Я не получила его вообще.
Покачав головой, я достала миску из шкафчика и начала разбивать в нее яйца.
– Эдвард, ты не видел мой nunchuk (прим. пер.: игровой контроллер)? – спросил Райли, появившись буквально из неоткуда.
– Для Wii (прим. пер.: игровая приставка)?
– Очевидно.
– Нет, я не играю в такие… игры больше. Он, скорее всего, в твоей паршивой комнате.
– Это у тебя комната паршивая, – возразил Райли.
– Мне все равно. Убирайся.
Райли исчез в облаке ядовитого бормотания.
– Ты мог бы помочь ему поискать, – предложила я, украдкой посмотрев на Эдварда.
Он закатил глаза.
– Нет, все в порядке.
– Поищи у него в комнате, на рабочем столе, возможно, в кабинете отца…
– Да, мы могли бы начать реальные поиски, намечая периметр дома, заглядывая под каждую диванную подушку, полку и ковер, – сказал он с поддельным возбуждением. – Это могло быть как поиски мусора с шоколадным тортом в виде приза.
– Ух, заткнись, – проговорила я. – Тогда оставайся здесь и действуй мне на нервы.
– Это все, что я делаю? – спросил он, подходя ближе и опуская руку на мое бедро. – Действую тебе на нервы? Господи, Белла, что случилось? Ты все еще сердишься.
Я закусила губу, а потом внутреннюю сторону щеки, чтобы не заплакать.
– Я сказал тебе, что ситуация с Розали ничего не стоит… Я сказал, что оттолкнул ее…
– Я знаю, что ты сделал, – прошептала я, кивнув.
– Тогда… что? – спросил он, ощущая, что я смягчаюсь.
– Просто… – Я сделала паузу, всхлипывая. – Я ненавижу чувствовать себя нуждающейся или что-то еще, но спустя некоторое время так и было. И я знаю тебя, Эдвард. Я знаю, что ты думаешь, что я была ворчливой стервой, которую не волновала ваша группа, но это не так. Она меня волновала. Сильно волновала. Меня это заботило, пока я не начала чувствовать, что тебе уже все равно, и тогда это было всем, что я могла сделать, не обижаясь в полную силу. Обижались Эммет и Джаспер. И Джейк. И когда был бейсбольный сезон? – сглотнула я, заставляя желание плакать отступить. – Я никогда не видела вас всех. И поняла, что мы, вроде как, выросли в разных людей. Возможно… Возможно, нам не суждено быть вместе, как мы думали.
Эдвард забрал миску с тестом для шоколадного пирога и поставил ее на стойку. Затем он притянул мне очень близко, так близко, что я стояла у него между ног, как мы делали бесчисленное количество раз раньше: на вечеринках, в городе, в домах знакомых… тут.
– Эй, – произнес он, притягивая меня еще ближе, его руки опустились на мою поясницу, знакомые пальцы оказались под моей футболкой. – Почему все должно быть либо на жизнь, либо насмерть? Как ты можешь говорить о жизни без наших чувств? – Он усилил хватку, убедительно доказывая свою точку зрения. – Как ты можешь смотреть на меня и говорить, что между нами все кончено.
Я не могла, потому что, возможно, между нами ничего не кончено.
– Ты всегда была рядом, – продолжил он. – Ничто другое даже не имеет для меня смысла.
– Тогда ты тоже должен быть рядом, – сказала я, смотря на расстегнутый воротник его рубашки. – Иногда.
Слышалось только дыхание – его и мое, и я не знала, не соглашается ли он или просто обдумывает то, чтобы было сказано.
Эмбри дергал меня за штанину. Я мельком взглянула на него, и он пристально посмотрел в ответ.
– Нет, нет, нет, нет.
Отойдя от Эдварда, я подняла его младшего брата и поближе прижала к себе, наслаждаясь мягкостью его волос и милых щечек. Он не обнимал меня в ответ, но позволил мою близость, предпочитая дергать меня за мочку уха.
– Тогда я дам тебе это, – произнес Эдвард. Выражение его лица было непроницаемым, когда он покидал кухню.
Глава 7. Стихия
Райли и Ройс наконец закончили играть в Zelda, отдавая свое внимание более сильной потребности – голоду. Они плюхнулись в стулья, стоящие вокруг стола, пока я устанавливала для Эмбри высокий детский стульчик.
Я положила нарезанные кусочки винограда в тарелку Эмбри и вернулась в стойке, где охлаждались Bagel Bites.
– Сколько вы хотите? – спросила я, держа в руках противень.
– Одиннадцать, – ответил Ройс, сутулясь.
– Здесь только двенадцать. Как насчет шести каждому?
– Я старше; я должен получить больше, – сказал он, поглаживая свой живот.
– Нет. Еще есть шоколадный пирог, так что…
– Шесть – отлично, – быстро проговорил он, кивая и улыбаясь.
Покачав головой, я разложила Bagel Bites на две тарелки и отдала их мальчикам, убедившись, что у них есть бумажные полотенца, чтобы вытирать руки.
– Вы, парни, помыли руки, да?
– Да, – проворчал Райли.
– Эй, – сказала я, тыкая его в плечо, – что с тобой сегодня? Ты такой угрюмый.
Он пожал плечами, глядя исподлобья.
– Ничего.
Интересно, не начался ли у него период полового созревания. Гормоны даже из самого милого человека могут сделать зверя. Я вспомнила, как голос Эдварда начал меняться, и на некоторое время я была немного выше его. Это не продлилось дольше, чем одно лето, но он ненавидит его. Но потом я стала срываться, и у меня начала расти грудь, что в одни дни заставляло меня чувствовать отвращение к себе, а в другие ощущать себя сексуальной. Это был странный этап для каждого из нас.
Дождь снаружи на время утих, но поднялся ветер. Выросшие в Форксе, означает, что мы были не чужды жесткой стихии, но этот шторм был хуже, чем большинство. Я была рада, что электричество не пропало.
– Мой отец только что звонил, – заявил Эдвард, возвращаясь в комнату.
Я не видела его с момента нашей последней неудачной попытки воссоединения. Интересно, где он был. Возможно, он практиковался игре на гитаре в гараже или сбежал в свою комнату. Эдвард явно не привык не добиваться своего, особенно, когда это касается меня.
– Они застряли? – спросила я, наливая в стакан сок.
– Да. – Он усмехнулся, подмигивая мне. – Похоже, тут только мы. На всю ночь.
Закусив губу, я отвернулась прежде, чем он увидел мою ответную улыбку. Было очень трудно не улыбнуться ему, такому привлекательному, намекающему на непристойности и просто… моему.
– Если вы, ребята, будете спать вместе, я расскажу маме, – спокойно произнес Ройс.
Я почувствовала, как мое лицо покраснело.
– Что?
– Это не твое дело, дурак, – спокойно сказал Эдвард, – но мы с Беллой расстались. Две недели назад. Так что закрой свой рот.
Ройс поднял голову, смотря на меня, его удивление было очевидным.
– Оу.
– Да. Оу. – Эдвард одарил его взглядом, а потом посмотрел на меня. Его выражение опять было нечитаемым, а затем он ушел. Я не была уверена, сказал ли он это Ройсу лишь для того, чтобы тот перестал следить за нами, или потому, что, наконец, понял, что мы на самом деле больше не вместе. По-настоящему.
Как-то сейчас все стало еще хуже. Я не хочу расставаться, не могу представить себя с кем-то еще, или одинокой, или, что хуже всего, его с другой. Видеть, как Розали целует его губы, было кошмаром, даже сейчас, когда я знаю, что это была ее вина, этот факт все равно ничего не значит, по-прежнему больно.
Но я должна думать и о себе. Мы с Эдвардом были вместе так долго, что поначалу я не замечала перемен. У него были свои дела, а у меня – свои: бейсбол и музыка – для него, почетное общество и студенческое самоуправление – для меня. Мы всегда были активными в школе, занимаясь разными проектами. Постепенно, тем не менее, он начал отдавать предпочтением своим делам, а не мне. Репетиции затягивались, вечеринки после выступлений заменяли свидания, и, когда мы были вместе, с нами всегда был кто-то еще. В конце концов, время наедине дошло до быстрого секса в его комнате или фургоне.
Я рассказала о своих чувствах, и он ответил, что знает, но ничего не изменилось. Думаю, я пилила его слишком много, потому что он прекратил слушать. Элис поняла; она была моей лучшей подругой – помимо Эдварда – вечно. Спасибо Господу, у меня была она, иначе я бы взорвалась.
Бал, на котором Эдвард просит меня посидеть в зрителях вместо того, чтобы стать его спутницей, стал последней каплей.
– Ауу, – проговорил Ройс, щелкая пальцами. – Белла-а…
– Что? – Я моргнула, оглядываясь по сторонам. – Прости, что такое?
– Я сказал, что Эмбри пролил свой сок.
– О черт. – Я побежала за тряпкой к раковине, чтобы минимизировать мини-бедствие, потому что Эмбри катал оставшийся виноград по лужам яблочного сока.
Между тем, мальчики закончили есть и убрали тарелки. Я должна благодарить Эсми, она поддерживала железную дисциплину, когда дело касалось работы по дому. Сарказм и отношение в сторону, я редко должна просить Райли или Ройса убрать за собой.
– Мы можем получить сейчас шоколадный пирог? – спрашивает Райли.
Я кивнула, поднимая ребенка и опуская его на пол.
– Вперед.
К моему облегчению, позже они удалились в свои комнаты, оставив комнату в тишине. Эмбри начал потирать глаза – верный признак, что он снова хочет спать. Часы пролетели; было уже почти семь часов.
– Хочешь принять ванну? – спросила его я.
– А? – Он приподнял бровь.
– Ванну, – кивнула я.
– А. – Он направился к лестнице, оборачиваясь каждые несколько секунду и смотря, иду ли я следом. С тихим смехом я подхватила его на руки и начала подниматься по лестнице, целуя его маленькие липкие щечки.
Дверь Эдварда была закрыта. Я слышала тихое бренчание изнутри. Мое сердце болело; мне хотелось пойти к нему. Может, после купания Эмбри пойду.
После долгого приема ванны, где мы использовали всю сотню игрушек, я открыла слив и начала вытирать Эмбри. Он извивался и кричал, пытаясь вернуться обратно в ванну.
– Прости, приятель. Время ложиться спать
– Нет-нет-нет!
– Да-да-да.
– Нет! – Он завизжал, оставляя всю свою игривость позади. Ух, иногда он такой непослушный.
– Прекрати, – сказала я, закутывая его в полотенце и поднимая. – Время купания закончилось.
– Закончилось? – повторил он печально.
– Закончилось.
– Нет!
Я вынесла его из ванной, морщась от того, как он начал громко плакать. Я как раз одевала его в пижаму, когда Эдвард присоединился ко мне.
– Нужна помощь? Я слышал, как он безобразничал.
– Думаю, он устал. Правильно?
– Похоже на то.
– Хорошо, так…
– Хочешь, чтобы я это сделал?
– Ты можешь уложить его спать?
– Я иногда играю для него. Ему это нравится.
Ух, мое сердце. Снова вернулась боль.
– Конечно, было бы замечательно.
– Хорошо, сейчас вернусь.
Я повернулась к Эмбри, который спокойно наблюдал за нами. Его лицо исказилось, когда Эдвард ушел.
– Он сейчас вернется, малыш, – пообещала я, обнимая его.
Потребовалось всего около девяти песен, чтобы Эмбри наконец заснул. Я сама уже засыпала на ходу. Комната была мягкой и тусклой, маленькие сцены океана плавали по стенам, и дождь опять начался, обеспечивая колыбельные Эдварда успокаивающим фоном.
Плюс, в кресле-качалке, в котором я сидела, были самые мягкие подушки…
– Белла.
Я резко проснулась, убирая волосы с лица.
– Он уснул? – прошептала я.
Эдвард кивнул, а затем вышел из комнаты на цыпочках. Я смотрела ему вслед, чувствуя себя спокойнее, чем была некоторое время. Он всегда имел великолепный голос, и его пение не помогало моему самообладанию.
Я подошла к кроватке и осторожно подтянула одеяло до подбородка Эмбри, затем убедилась, что радио-няня включена. Эдвард вернулся в свою комнату, когда я шла по коридору, но его дверь была открыта. Без задней мысли я тихо постучала и вошла.
Он сидел за столом и что-то писал. Наверное, еще одну песню. Он хорош в этом.
– Это было потрясающе, – произнесла я, зевая. – Спасибо. Я люблю, что ты… это делаешь. Уверена, твоей маме это тоже нравится.
Закатив глаза, он улыбнулся.
– Ей нравится.
Я кивнула, оглядывая комнату. Она была так же знакома мне, как и моя.
– Белла?
Я посмотрела на него.
– Ты все еще злишься?
– Нет.
– Ты любишь меня? – спросил он шутливо, но там был намек на уязвимость.
– Да. – Я села на край его кровати. – Сыграй для меня.
Глава 8. Раздражительность
Мы, как и много раз за прошедшие несколько лет, сидели напротив друг друга на кровати Эдварда, скрестив ноги.
Глаза Эдварда то открывались, то закрывались в зависимости от того, какую песню он исполнял, потерявшись в своем счастливом музыкальном мирке. Мой взгляд неотрывно следил за ним. А что ему еще делать? Я люблю смотреть на этого мальчика.
И я чувствовала себя в безопасности, как будто ничто не может коснуться нас.
Нахождение наедине с Эдвардом, когда делишься чем-то таким интимным, – одно из лучших ощущений в мире. Я думаю, что именно поэтому было так больно, когда он начал постоянно ставить какие-то другие дела выше совместных отношений в наших жизнях. Его жизни.
Одна песня заканчивалась – другая начиналась. Он исполнял известные композиции, песни, которые, как он знал, мне нравились. Я так хотела, чтобы мы могли остаться здесь, в этом пузыре. Никаких планов, друзей, ожиданий. Может, это было нездорово, но черт.
Вздохнув, я поерзала кровати и опустилась на спину.
Звуки замедлились и прекратились вовсе.
Я посмотрела на Эдварда. Он положил гитару на матрас.
– Не спи.
– Конечно, – сказала я. Именно поэтому он перестал играть? – Я няня, помнишь? Поэтому должна бодрствовать.
– Ты остаешься на ночь, помнишь? – в ответ произнес он. – Никто не ждет, что ты не будешь спать всю ночь.
– Тогда… какая разница, если я задремала? – спросила я, становясь раздражительной.
– Отлично. Хочешь, чтобы я ушел? – спросил он, и я поняла по его тону, что он опять готов стать придурком, говорящим с сарказмом. – Позволить тебе на некоторое время закрыть глаза?
– Учитывая, что это твоя комната, может быть, я должна уйти.
– Все равно.
– Все равно.
Я закатила глаза и села. Тихий момент закончился, оставляя нас в унынии.
– Я пойду вниз.
– Нет. – Он мягко толкнул меня назад так, чтобы я снова легла. – Оставайся здесь. Просто не засыпай.
Прежде чем я смогла заспорить, что, черт возьми, не сплю, он снова начал бренчать, на этот раз громко.
– Ты никогда больше не закрываешь глаза, когда я целую твои губы…
Я нахмурилась. Неужели это правда? Когда мы в последний раз целовались? Мы не…
– И нет никакой нежности в кончиках твоих пальцев, как раньше.
Глядя на него, я села. Это начинало звучать смутно знакомо, как…
– Ты с трудом стараешься скрыть это, детка… но, детка, детка, я уже знаю…
– Эдвард! – Хихикая, я пыталась ударить его подушкой, но он вовремя откатился вправо, начиная еще громче играть. – Твое прекрасное чувство ушло!
– Замолчи! – фыркнула я, бросив в него другую подушку.
– Ооо, прекрасное чувство…
Я накрыла голову последней оставшейся подушкой, позволив ему продолжить, не в состоянии бороться со смехом, потому что он становился все больше и больше мелодраматичным. Серия ударов и приглушенные крики с другой стороны стены сообщили нам, что Райли и Ройс были не слишком довольны шумом.
И, наконец, настала тишина. Подушка оторвалась от моей головы, и Эдвард оказался рядом со мной, его лицо – в дюймах от моего. Он был красным и слегка потным после своего исполнения.
– Ты дурак, – прошептала я, потянувшись, чтобы разгладить его брови.
– Дурак из-за тебя.
– И слащавый.
– Для тебя.
– Так что? Ты будешь действовать глупо каждый раз, когда мы будем расставаться, лишь для того, чтобы я простила тебя? Это кажется утомительным, – сказала я, перекатываясь на спину.
– Мы должны быть вместе, чтобы расстаться, чтобы ты потом могла простить меня, – проговорил он. – Так что это должно означать, что ты прощаешь меня сейчас, не так ли?
Я закрыла лицо руками.
– Почему мне кажется, что для тебя это шутка?
– Я знаю, что это не долбанная шутка, Белла, но какого черта я должен делать? Я… Я борюсь за наши отношения. Давай просто будем двигаться дальше. Пожалуйста. Прости. Я буду вести себя лучше.
Мое сердце скрутило, главным образом, из-за того, что он так сильно старается.
– Ты понимаешь, почему я была расстроена? Действительно?
– Потому что Розали поцеловала меня на балу.
– До этого. Ну же.
– Ты чувствовала, будто я тебя игнорирую.
– Я чувствовала, что мы были уже не парой, а больше похожи на…
– Корабли, проходящие мимо в ночи?
Это было то, что я чувствовала, но образы казались настолько смешными, фраза такой… Я не знаю… старой… что заставила меня хихикать.
– Да? – спросил он, ухмыляясь и опираясь на локоть. Его прическа превратилась в беспорядок.
– В некотором роде, – признала я. – С одной стороны, я чувствую, что у каждой пары должно быть время. Особенно если они в месте уже давно. Как мы. – Я сглотнула, веселье пропало, другие, более удручающие мысли, пришли на ум. – Но если я ною и заставляю тебя делать то, чего ты не хочешь, то это несправедливо. Я хочу… чтобы ты занимался музыкой и своими любимыми делами. Но я устала все время быть второй, черт возьми.
– Наверно, я просто не понимаю, почему это должно быть ультиматумом, – проворчал он. – Разве это сложно – поддерживать меня? Знаю, что это требует много времени…
– Я поддерживала тебя! – ответила я. – Черт возьми! Я всегда поддерживала тебя. И это даже не так. И я не говорю, что все это из-за тебя. Я просто… мы не точно такие же люди, какими были всегда, Эдвард. Я не говорю, что это плохо, просто думаю, что если получится, то мы должны обращать больше внимания друг на друга. Скучал ли ты по мне, если бы меня никогда не было рядом?
– Я скучаю по тебя. Тебя не было рядом несколько недель.
– Значит…
– Значит, да.
– Я просто… скучала по тебе. Когда ты выбирал группу вместо свиданий и когда репетиции заканчивались поздно, и всегда, когда я видела тебя, вокруг было миллион людей.
Он медленно приближался, и мой живот напрягся, как делал всегда, когда я знала, что он собирается меня поцеловать. Мы смотрели друг на друга в течение длительного времени.
– Я вижу это, – в конце концов, согласился он, кивая. – Наверно… Я просто не думал, что это поможет нам или сломает нас. Я думал, что это было… не знаю. Временным?
– Ну, может быть… – Я сомневалась относительно этого. Мы только что начали последний год обучений, и, если на то пошло, все будет казаться лишь более сумасшедшим с дополнительным стрессом к заявке в колледж и SAT (прим. пер.: «Scholastic Aptitude Test» и «Scholastic Assessment Test», дословно «Школьный Оценочный Тест»).
Его большой палец коснулся моих губ, и потом он заменил его своими губами. Это было нежно и чуть заметно, но заставило меня чувствовать жар и холод одновременно.
– Ты моя вторая половинка, – сказал он. – Эммет думает, что я сошел с ума из-за этого… но я считаю, что это ты. Это всегда была ты. Я чувствую, что мы счастливчики, потому что мы всегда это знали. Ты знала?
Я кивнула, сглатывая слезы.
– Ты так думаешь? – спросил он.
Я опять кивнула.
– Да. Я хочу в это верить.
– Тогда давай просто верить. – Он снова поцеловал меня, дольше, слегка приоткрыв рот. – Мне жаль, что ты почувствовала себя на втором месте. Ты не была на нем. Никогда.
– Я верю, что ты считаешь так, – сказала я, прикасаясь к его волосам. – Но не тогда, когда что-то другое встает на нашем пути.
– Этого не будет, – пообещал он. – Просто… будь со мной.
– Ты тоже будь со мной.
Кивнув, он целовал меня снова, снова и снова, пока не оказался на мне, наши ноги переплелись. Это было такое облегчение – снова быть вместе таким образом. Потеря Эдварда пугала, и мне не хотелось к этому возвращаться. Тем не менее, я не могла не задаться вопросом, будет ли он в состоянии держать свое слово, когда мы покинем его комнату.
Когда дождь прекратится и наступит утро.
Когда родители разлучат нас, и друзья потребуют внимания, и школа, и все остальное.
Но потом Эдвард остановился, его рот оказался около моего уха.
– Я обещаю. Хорошо?
Так хорошо, что мы снова понимали друг друга. Напряжение в животе ослабло.
– Хорошо.
– Я написал тебе кое-что, – продолжил он, покраснев. – Хочешь послушать?
– Да. – Я улыбнулась, кусая нижнюю губу.
Скатившись с меня, он снял толстовку и ботинки.
– Тебе не жарко? – спросил он.
– Теперь да, – ответила я, думая обо всех поцелуях, и не была против разогрева таким образом. Будто прочитав мои мысли, он сел возле меня так, чтобы смог снять мой свитер.
Именно в этот момент дверь распахнулась.
– Ха! – закричал Ройс, указывая на нас. – Я знал! Я все расскажу маме!
Глава 9. Соблазнение
Десять часов. Ветер сотрясал окна, и с оглушительным ревом шел дождь, что заставило меня задуматься, поручено ли кому-то в Форксе построить ковчег, о котором мы не знали.
Ройс прикончил огромную миску поп-корна, которую я снова сделала в качестве взятки, чтобы он держал рот на замке. Я надеялась, что маленький сорванец заработал боль в желудке.
Райли лежал на ковре перед телевизором, его собственная миска была пустой только наполовину. У него были большие планы на вечерний просмотр-марафон «Времени приключений», но он уснул на полпути.
– Да, вот так-то лучше, – сказал Ройс с отрыжкой, похлопывая себя по животу.
Я посмотрела на него с отвращением, а Эдвард грубо потянул его за ухо.
– Хорошо. Теперь иди, – сказал он, указывая на дверь.
Ройс нахмурился, потерев свое красное ухо.
– Или что?
– Или ничего. Ты получил свой глупый поп-корн, так что теперь мы заслужили немного мира и тишина.
– Вы, ребята, просто хотите пососаться.
– Да. Иди. – Эдвард покачал головой, закатывая глаза. – Клянусь, ты хуже, чем Рай и Эмбри вместе взятые.
– Мне все равно, говнюк
– Что? – Эдвард печально рассмеялся. – Теперь я расскажу маме о твоем грязном рте.
Ройс пожал плечами, отступая из комнаты.
– Я буду отрицать это до конца, хре…
– Ройс! – громко вскрикнула я. – Мы всё поняли. Иди. Отсюда.
Он состроил для меня целующуюся рожицу и исчез.
– Пожалуйста, скажи мне, что я не был настолько ужасен, – застонал Эдвард, собирая последний зерна поп-корна из кастрюли. Надеюсь, в ближайшее время не увижу миску этой ерунды, иначе мне будет плохо.
– Эх, наверно, был, – ответила я, ополаскивая чаши. Я повернулась к посудомоечной машине, которая в такие дни, как сегодня, была полностью заполнена. – Я просто слишком привыкла к тебе, чтобы замечать такое поведение.
– Или просто была такой же.
– Или так.
– Или, возможно, ты тоже была влюблена в меня.
– В тринадцать? – Я прищурилась, пытаясь вспомнить. – Не знаю; возможно.
Минуту мы работали в тишине, вытирая стойку и удостоверяясь, что кухня выглядит презентабельно. Я знала, что Эсме, скорее всего, будет уставшей, когда вернется домой, и последнее, чего ей захочется, – это грязный дом.
– Как ты думаешь, Ройс собирается спать? – через некоторое время спросила я.
– А что? – Эдвард толкнул меня плечом. – У тебя есть намерения соблазнить меня?
Теперь я оказалась той, кто закатил глаза.
– Мечтай, донжуан. Я просто спросила, стоит ли выключить внизу свет.
– Я подниму Райли наверх, и тогда мы сможем выключить свет в любом случае, – ответил он. – Они должны быть в постели в девять часов.
– В будни, – засмеялась я. – Сегодня суббота.
– Жаль, – сказал он, оставляя на меня оставшуюся уборку.
Я услышала, что он в комнате, предположительно, разговаривает с Райли, а потом раздался звук топающих шагов по лестнице.
Зевая, я позвонила Чарли, чтобы сказать ему, что все хорошо и что мы увидимся завтра. У них была тихая ночь в участке: к счастью, все услышали предупреждение о неблагоприятных погодных условиях.
Я снова подумала о том, как будет отличаться атмосфера в школе в понедельник. Я отчаянно хотела, чтобы все отличалось, но в хорошем смысле. Я не была ни наивной, ни циничной. И не хотела быть таковой, так или иначе. Просто хотела баланса.
