Текст книги "Плюмбум (СИ)"

Автор книги: Rinhur

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

12 часть

****

Едва только они въехали в город, Алекс попросил высадить его на первой же остановке. Буркнув «пока», он хлопнул дверцей и, закинув сумку на плечо, скрылся в толпе. Данич, не замечая возникшего между друзьями напряжения или списав их мрачное настроение на утреннее похмелье, довез Димку до дома, по дороге строя планы на предстоящую неделю. Димка морщился, стараясь отвлечься от ввинчивающегося в череп бодрого голоса приятеля, лишь иногда покорно кивая головой.

Неделя прошла спокойно и буднично. И, даже в том, что к пятнице Алекс так ни разу и не приехал в офис и не позвонил, не было ничего необычного. Он и раньше не баловал Димку телефонными звонками, считая пустой треп по телефону бессмысленной и бесполезной тратой времени. Димка, помня свой первый звонок Алексу, тоже не звонил. Собственно в другое время ему было бы плевать на недовольство Алекса, если бы не поцелуй и вырвавшееся у Алекса имя. Сейчас Димке самому хотелось побыть одному и поразмыслить о произошедшем.

Когда Алекс грубо прижался к нему жесткими губами, Димка настолько был ошеломлен происходящим, что, не осознавая, что делает, потянулся навстречу, открылся сразу, сдаваясь без борьбы и сопротивления, без сомнений, принимая, как должное, истину, что именно этого он хотел с первой их встречи, и все его мысли о простой дружбе – это смешные отговорки, что все это время ему был нужен Алекс не просто друг, а еще и партнер, любимый.

И пусть, пусть он злится, пусть его поцелуй-укус жесткий и грубый, пусть он им просто хочет наказать и обидеть, пусть хоть так, чем совсем никак.

А когда поцелуй Алекса смягчился, уже лаская и нежа, Димка просто уплыл в неведомые дали от счастья, от ощущения твердых губ и горячего дыхания на лице. С каким-то трепетным благоговением он гладил прохладную кожу на боках и пояснице, опускался, едва касаясь подушечками пальцев, в ямку на позвоночнике, скользил по поясничной впадине, с замиранием сердца ощущая, как она поднимается и переходит в полукружия ягодиц, и проводил робко по кромке пояса джинсов, не смея забраться под них, но неистово этого желая. Из последних сил он сдерживал это нестерпимое желание, ощущая в пальцах покалывание, словно от электрических разрядов...

Но Алекс не был бы Алексом, если бы в очередной раз не ткнул мордой в грязную лужу.

Воздушный замок, который Димка успел за эти короткие мгновения выстроить в своих мечтах, как от дуновения ветра, растворился легким туманом от одного только имени произнесенного хриплым шепотом... Потому что это было чужое, не Димкино имя.

Тогда Димка ушел молча, не желая выяснять правду и анализировать произошедшее, оставил все размышления и переживания до утра. И вот теперь, презирая себя за слабость, Димка не мог удержаться от того, чтобы не придумывать неправдоподобные объяснения и не лелеять призрачные надежды. Он убеждал себя, что был тогда пьян, алкоголь и травка туманили ему мозг, лишая четкости и ясности восприятия, и ему просто показалось, и Алекс сказал вовсе не Тёмочка, а Димочка...

А если все же он сказал Тёмочка, тогда вполне вероятно, что этот Тёмочка и Куколка, которого они встретили однажды в парке, это один и тот же человек. Уж очень неоднозначной была реакция Алекса... Но тогда, значит…

Дальше свои мысли Димка не пускал, не желая выяснять правду. Наверное, впервые в жизни он проявлял нерешительность, предпочитая оставаться в неведении.

Сквозь эти мысли, не отпускающие Димку ни на минуту всю неделю, до него, наконец, пробился голос Данича. Они вместе возвращались вечером из института. Данич решил заскочить к Димке и взять у него конспекты по истории мировой культуры, лекции по которой он прогулял.

-...А я говорю: «Не нравится, сиди сама с мелким. Нечего на меня своего сына навешивать».

-А? – переспросил Димка, возвращаясь к реальности. – Мелкий опять что-то натворил?

«Мелким» Данич называл своего племянника, сына старшей сестры, шебутного пацана четырех лет, такого же проказливого и непоседливого, как и его дядя. Иногда сестра, если бабушке, их матери, было некогда, просила Данича посидеть с племянником, но чаще всего это заканчивалось руганью: из-за разбитой вазы, коленки или носа, или еще какого-нибудь прокола, за который Даничу влетало с одинаковой силой от матери и сестры.

-Ты меня, не слушаешь что ли? – возмутился Данич. – Говорю, мелкий опять меня подставил. Приходит вчера к бабушке и говорит: «Баба, скажи визда», та и отвечает: «Ну, звезда». А этот поганец мелкий говорит: «Вот ты, баба, умеешь говорить слово визда, а дядя Даня не умеет, он говорит пизда». Ну, не гаденыш ли? Я ж не виноват, что он так непонятно выражается. Мне, что первое в голову пришло, то я и сказал. Разве можно в его тарабарщине хоть что-то понять? Вот ты бы что сказал, если бы тебя спросили, что такое «визда»?

-Не знаю, – Димка пожал плечами.

-А они на меня вдвоем навалились, орали, что учу мелкого материться, да они не слышали, какие он перлы выдает. На прошлой неделе забираю его из садика, а он ни в какую не хочет идти домой, говорит: «Подожди, дядя Даня, мы за девками гоняемся», я ему отвечаю: «Некогда мне ждать, пошли быстро. Я тоже хочу за девками гоняться, а приходится тут с тобой валандаться», а он вздыхает: «Все люди как люди, а я, как хуй на блюде». Не, ну ты слышал когда-нибудь такое?

-Весь в дядю, – рассмеялся Димка.

-Ах, вот, значит, какого ты обо мне мнения, – притворно рассердился Данич и, обхватив за плечи, навалился сзади, ероша ладонью волосы на макушке.

-Отстань, придурок, – рассмеялся Димка и пихнул его слегка локтем, – про нас и так уже, наверно, думают, что мы голубые.

-О, да-да, миилый, – Данич дурачась, схватил Димку за шею, притягивая его к себе и, подув в ухо, с нарочитым придыханием пропел. – Уже разносит молва по дворам, что между нами чивава.*

-Оп-па, попались, голубки, – криво ухмыляясь, навстречу к ним из беседки, в которой однажды вечером Димку поджидал Алекс, вышел Щербатый, за ним, вполне предсказуемо, маячило двое его дружков. В глубине беседки, в уже опустившихся сумерках, угадывался еще один мужской силуэт, скрытый их спинами.

-Бля, опять эти придурки, – обреченно вздохнул Димка.

-Что такое, голубок? – удивился Щербатый. – Неужто уже встречались?.. О, пацаны, да это же тот самый поцик, что с нами встретился и с мобилой остался. Непорядок. Пора исправить эту несправедливость.

-Тоже мне, борец с мировым злом, – пробормотал себе под нос Димка.

Но Щербатый, видимо, обладал хорошим слухом.

-А чего это ты такой смелый? – удивился он и, сплюнув презрительно Димке под ноги, спросил. – Думаешь, твой пидорок тебя защитит?

Только Димка с Даничем собрались ответить, как их опередили.

Из глубины беседки раздался знакомый, хрипловатый голос:

-Щербатый, оставь их, пусть идут своей дорогой.

-Саша, – Димка, обрадовано подался вперед, чтобы разглядеть темнеющий силуэт, но, тут же одернув себя, остановился, придав лицу скучающее выражение. – Привет.

-Не понял. Алекс, ты чё его знаешь? – Щербатый оглянувшись назад, удивленно посмотрел на приятеля, вальяжно развалившегося на скамейке беседки, рядом с растеленным полиэтиленовым пакетом, на котором лежали сухарики и чипсы, стояла бутылка водки, пластиковые стаканчики и полтарашка пива.

-Ну, – коротко ответил Алекс и большим глотком отпил пиво из бутылки. Потом, привалившись спиной к перилам, закурил, глубоко затягиваясь и, сплюнув на пол, лениво пояснил. – Это дизайнер. Отец его нанял, чтобы он наш офис отремонтировал.

-Ну, точно пидар, – обрадовался Щербатый. – Все дизайнеры пидары. Этой хуйней только голубые занимаются.

Алекс, больше не вмешиваясь в разговор, молча курил, настойчиво отводя взгляд и стараясь не смотреть Димке в глаза.

-Точно, – кивнул Димка. Так и не сумев поймать взгляд Алекса, он обернулся к Щербатому, и презрительно усмехнулся, – настоящие мужики по подворотням паленую водку пьют и кокс нюхают. Интеллектом и образованием не обременены, им такой багаж без надобности.

-Не понял, ты мне чё хамишь?

-А ты до сих пор не догнал? – встрял Данич.

-Ну, все, блять, ща мы вас уроем, голубки, – рявкнул взбешенный Щербатый.

-Щербатый, я сказал, отъебись от него, – прикрикнул Алекс и, наконец, посмотрев Димке в глаза, зло сказал. – А вы идите куда шли и нехер в следующий раз на улице обжиматься.

Димка постоял минуту, не отрывая взгляда от Алекса, в ожидании, что он скажет еще. Не выдержав Димкиного пристального взгляда, Алекс отвел глаза и схватив пластиковый стаканчик с водкой, выпил не морщась и не закусывая.

Так и не дождавшись от Алекса ни слова, Димка, презрительно прохрипев севшим от обиды голосом: «Определись уже, наконец», – резко развернулся в сторону дома и зашагал широкими шагами, не слушая ворчания Данича:

-Вот ведь сука этот Алекс, а я думал он – человек.

____________________

* Бумбокс «Вахтерам»

13 часть

****

-Валите, валите, пидары. И чтобы я вас больше не видел в моем дворе, – зло прокричал в след удаляющимся парням Щербатый и обернулся к Алексу. – Чего-то я не понял, Алекс. Ты чё, старых друзей предаешь?

-Не твое дело, – не обращая внимания на разозленного приятеля, Алекс смотрел как Димка, так ни разу и не обернувшись, скрылся в подъезде.

-Да? А может все-таки мое? Я же должен знать с кем водку пью и за руку здороваюсь. Чего это ты за этого пидара заступаешься? Раньше не замечал за тобой такого. Или может поцик, кроме ремонта, еще тебе и болт полирует? А? Алекс?

-Я тебе, блять, сказал, что это не твое дело, значит не твое, – Алекс был зол, зол на себя, за то, что так и не смог выкинуть из головы тот призрачный ночной поцелуй, то ли с пригрезившимся Тёмочкой, то ли с реальным Димкой, причем, к ужасу Алекса, ни то, ни другое не вызывало в нем отторжения. Он помнил покорные и одновременно жадные губы, и ему хотелось еще раз испытать это чувство бешеного возбуждения и эйфории.

Алекс был зол на Димку, за то, что тот обнимается со своим Даничем посреди двора. Алекс, конечно, понимал, что ничего такого в их объятиях не было, но со стороны это смотрелось несколько двусмысленно, а если еще вспомнить, как они курили травку на базе…

В общем, Алекс еще сильнее был зол на Данича, за его выходки.

Алекс был зол на Щербатого... Просто, потому что был зол. А еще он был зол на его тупость и ограниченность. И потому что видел в Щербатом недавнего себя. И этот портрет ему не нравился.

И он из последних сил сдерживал ярость. Но у Щербатого, видимо, напрочь отсутствовало чувство самосохранения. Не замечая судорожно стиснутых челюстей с нервно двигающимися желваками и кулаков с побелевшими от напряжения костяшками, он продолжал упрямо нарываться, желая прояснить пьяную правду из области «ты чё, в натуре, меня не уважаешь?».

-Так чё, Алекс? С чего это ты стал защитником убогих и обиженных? Ведь не за просто так… Может, ты его пялишь? Или... – Щербатый оскалился, в похабной улыбке обнажив желтоватые зубы, – он тебя?..

Не успел он еще закончить фразу, как, будто железный, кулак впечатался ему в зубы, стирая скабрезную усмешку, и Щербатый, не удержавшись на ногах, упал на заплеванный пол беседки.

Пока Щербатый, покачиваясь и постоянно падая обратно, пытался подняться, его подельники навалились на Алекса со спины, пытаясь вырубить его или хотя бы оттащить разъяренного парня от своего дружка...

Все закончилось буквально через пять минут. Ровно столько им удалось выстоять против ярости Алекса, который расшвырял их по углам, словно котят.

-Суукаа, – взвыл пришедший в себя Щербатый, сплевывая на пол кровавые сгустки. Преодолев головокружение и шум в голове, ему, наконец, удалось подняться на трясущихся ногах. – Ты чё творишь, Алекс?

-Съебись лучше, Щербатый. Не доставай меня сейчас, – тихо прохрипел Алекс.

-Ладно, ладно, – то ли примирительно, то ли угрожающе пробормотал Щербатый и покачиваясь вышел из беседки, за ним следом прихрамывая потянулись дружки.

Провожая взглядом троицу, Алекс заметил краем глаза валяющийся на полу беседки выбитый зуб, тот самый немного сколотый с боку клык, за который Щербатый и получил свое прозвище.

-Теперь твое погоняло тебе больше подходит, – пробормотал Алекс, вытирая тыльной стороной ладони льющую из носа кровь.

***

Димку трясло от злости и обиды. Ему хотелось поскорее остаться одному и избавиться, наконец, от продолжающего ругаться на Алекса Данича, голос которого, словно звук электродрели прошивал Димке мозг насквозь, мешая думать. Но, выставить Данича сейчас, когда под окнами сидела вся эта гоп-компания, он не мог.

-Останешься ночевать, – бросил Димка и, не глядя на Данича и стараясь не слушать его, прошел в ванну мыть руки.

-Еще чего, – Данич догнал его уже на пороге, – меня мелкий ждет, он плохо засыпает, если я не прихожу. Чай попью и пойду. Дай мне чай.

-Сейчас. Мой руки.

Пока они пили чай, Данич уже успокоился, забыл про Алекса и его дружков и, как всегда, быстро переключился на другие темы. Лишь, перед тем как уйти, пока Димка выглядывал в окно, обозревая опустевший двор, опять сказал:

-Ну, и сука этот Алекс, никогда бы не подумал, что он с такими дружбу водит.

Димка не обращая внимания на Данькины слова, молча прошел в прихожую и снял с вешалки куртку:

-Пойдем, провожу до остановки.

-Вот еще. Я тебе что, девушка? Сам дойду, – отрезал Данич и, выскочив в подъезд, захлопнул дверь прямо перед Димкиным носом и уже из-за закрытой двери крикнул. – Приеду домой, позвоню.

Не выпуская куртку из рук, Димка присел на обувную полочку, вперившись взглядом в одну точку, но буквально через пару минут в дверь позвонили.

-Решил остаться или чего забыл? – Димка распахнул дверь и застыл с открытым ртом.

На пороге стоял Алекс, весь грязный и растрепанный. Он молча, упрямо сжав губы, исподлобья смотрел на Димку.

Димка, так же молча, осмотрел Алекса с ног до головы, отмечая испачканные джинсы, порванную футболку, сбитые костяшки на руках, поцарапанную скулу и размазанную по щеке, уже подсохшую кровь, которую Алекс, видимо, пытался вытереть, когда ему разбили нос и губы, и выжидающе уставился на посетителя.

Они так и стояли, молча сверля друг друга взглядами, когда Алекс, с трудом разлепив пересохшие, в корочках подсыхающей крови, губы, прохрипел:

-Можно умоюсь? А то в таком виде на такси меня везти не хотят, а в метро менты загребут. Я только умоюсь и уйду.

Димка, все так же молча, посторонился, шире открывая дверь и пропуская Алекса в квартиру.

-Подрался? – нарочито равнодушно поинтересовался Димка.

Алекс, уже умытый, в чистых Димкиных спортивных брюках и футболке сидел на кухне, привалившись спиной к стене и смотрел, как Димка двигается по кухне, готовя чай.

-Ну.

Подождав немного, но, так и не услышав больше ни слова, Димка усмехнулся:

-Очень информативно.

Они опять замолчали. Поставив перед Алексом кружку с горячим чаем и пододвинув в его сторону плетеную корзинку с печеньем, Димка сел напротив, еле слышно выдохнул и, не поднимая взгляда, нерешительно спросил:

-Из-за меня?

-Что ты, телка, чтобы я из-за тебя дрался? – неприятно кривя губы, насмешливо хмыкнул Алекс.

Димка смутился и мучительно покраснел, и тут же разозлился из-за этого:

-Достал уже! Я не это имел в виду, и ты меня прекрасно понял! Так чего издеваешься?

-Ну, понял, – Алекс опять замолчал, трогая языком вздувшуюся губу, которую, видимо, прикусил в драке, потом еле слышно добавил. – Из-за тебя, тоже.

-Понятно... – Димка покрутил в руках чайную ложку, пытаясь казаться равнодушным, но, не сумев сдержать рвущиеся из груди эмоции, радостно улыбнулся, поднимая на Алекса сияющие глаза. – У меня коньяк есть. Будешь?

Алекс кивнул и, не в силах отвести взгляд от этих сияющих и казалось бездонных глаз, не удержался и тоже широко улыбнулся, но тут же зашипел зло и поморщился от боли во вновь закровоточащей губе.

***

Видимо, коньяк, ложась поверх выпитых ранее пива и водки, и впрыснутого в кровь адреналина, окончательно вышиб ему мозги, потому что после третьей рюмки Алекс с пьяной решимостью спросил, глядя Димке прямо в глаза, нравились ли ему когда-нибудь парни.

Димка напрягся, не донеся коньяк до рта и, посмотрев поверх бокала на Алекса, спросил:

-Это так важно для тебя? А если выяснится, что, как говорит твой дружок, я пидар, тогда ты не будешь со мной общаться или, может, даже уволишь?

-Совсем недавно я бы сказал, что это очень важно, а сейчас не знаю, – Алекс помолчал и растерянно добавил, – я запутался.

Димка посмотрел удивленно на Алекса, гадая, что же с ним происходит:

-Считается, что в десятом классе я целовался с парнем, и еще мы дрочили друг другу?

-Не знаю, – растерялся Алекс. – А… вы просто дрочили или…

-Мы не трахались, – перебил его Димка.

-Я… – Алекс облизал пересохшие от волнения губы, – я имел в виду, он тебе нравился или так, чисто подрочить?

-Нравился, – Димка с вызовом посмотрел на Алекса, готовый к гневу и брезгливости.

Но Алекс, словно думая о чем-то своем, задумчиво посмотрел на Димку и тихо спросил:

-А, как ты к этому отнесся, когда понял, что тебе нравится парень?

-Нормально, – Димка недоуменно смотрел на Алекса. – Что в этом такого?

-Ну, конечно, – губы Алекса скривились в злой и ироничной усмешке. – Что удивительного? Парню нравится парень.

-Саш, – Димка внимательно посмотрел в глаза собеседнику, – что тебя мучает?

-Ничего, – отрезал Алекс, залпом выпив остатки коньяка из бокала. – Но я всю свою жизнь ненавидел пидаров... и сейчас считаю, что это ненормально.

-То есть, я ненормальный? – обиделся Димка.

-Дим, ну причем тут ты? Подумаешь, еще в школе решил, что тебе парень нравится. С тех пор тебе ведь парни больше не нравились? – и, дождавшись неуверенного кивка, которым Димка то ли подтвердил, то ли, наоборот, опроверг его суждение, Алекс, с пьяной готовностью идти на компромиссы, сделал вывод. – Значит, ты нормальный пацан, – и, желая, наконец, закончить этот неудобный разговор, предложил. – Пойдем, покурим.

Димка, силясь сообразить, своим окончательно окосевшим мозгом, правильно или нет понял его кивок Алекс, решил, что сейчас это бесполезно и, оставив разборки на потом, лениво откинулся на спинку дивана и пробормотал:

-Не, неохота вставать, кури здесь.

14 часть

****

Утром они встали с ощущением жуткого похмелья и головной болью, но довольные проведенным вечером. И по молчаливому согласию сделали вид, что ничего не произошло, что не было Щербатого, ссоры, странного и двусмысленного разговора и, главное, не было поцелуя, отравленного чужим именем.

А были выходные, когда они играли в пейнтбол, был тир, совместные прогулки и зарождающаяся дружба, которую оба приняли без лишних слов, разговоров и взаимных обязательств. Молча признав ее существование.

Алекс почти перестал наедине с Димкой выпускать колючки, словно у него отпала необходимость носить маску. Они часто созванивались, вместе проводили время, и Алекс иногда оставался у Димки ночевать. Но к себе Алекс не приглашал, и это Димку очень огорчало. Он чувствовал, что не все так просто в жизни Алекса, и что первоначальное впечатление не было ошибочным, и Алекс действительно скрывает какие-то тайны. И Димка понимал, что пока Алекс не откроется до конца, ни о какой настоящей, искренней дружбе говорить нельзя, а уж тем более, нелепо думать о любви.

Собственно, так далеко Димка не заглядывал, и, если честно, он вообще сомневался, что Алекс, с его принципами и убеждениями, когда-нибудь сможет полюбить парня, скорее всего Алекс был гетеросексуален до мозга костей.

Но пока Димке хватало такой дружбы, его радовало, что Алекс между своим дружком Щербатым и Димкой, выбрал его, Димку, да еще и сделал это в такой категоричной форме.

Тем большей радостью для Димки было, когда однажды Алекс, позвав в кино, предложил зайти перед этим к нему домой, предупредив, с высокомерным вызовом в голосе, что живет в коммунальной квартире. Димка на это заявление, только пожал плечами.

Когда Димка, нерешительно помявшись на пороге, нажал на кнопку звонка, дверь ему открыла древняя сухонькая старушка. Подслеповато щурясь, она осмотрела внимательно Димку доброжелательным взглядом, и не успел он еще открыть рот, чтобы поздороваться и сообщить о цели визита, как она, обернувшись вглубь темного коридора, уже кричала дребезжащим старческим голосом:

-Шууриичеек.

-Что, баба Варя? – откуда-то из недр огромного коридора раздался мягкий, немного приглушенный голос. Этот бархатный голос, с теплыми интонациями, никак не мог принадлежать всегда язвительному и настороженному Алексу, и Димка уже стал сомневаться, туда ли он попал.

-Шуричек, деточка, к тебе мальчик пришел.

Дверь в одну из комнат открылась, и оттуда появился взъерошенный и заспанный Алекс, в одних только низко сидящих на бедрах домашних штанах, которые почти полностью открывали плоский живот, со вздувшейся сбоку веной и темной дорожкой волос, убегающей в пах. Он был весь, какой-то помятый, с немного припухшими после сна глазами и красным отпечатком от подушки на щеке.

Но Димке он показался таким красивым, по-домашнему мягким и теплым, и у Димки защемило от боли сердце, потому что, скорее всего, ему никогда не придется видеть такого Алекса. Конечно, Алекс иногда оставался ночевать у Димки, и Димка видел его трезвым и пьяным, бодрым и уставшим, спящим и только проснувшимся, но все равно Алекс, хотя и вел себя у Димки в квартире непринужденно и по-хозяйски, как-то неуловимо давал понять, что он в гостях и, между ними стоял барьер, пусть прозрачный и вроде бы незаметный, но от этого не менее прочный и непробиваемый. И сейчас Димка с жадностью впитывал образ совсем другого Алекса – домашнего, окруженного привычной ему обстановкой, его личными вещами, впитавшими в себя его дух и сущность.

-Димка? – голос Алекса был удивленным и хриплым после сна.

-Привет. Ты так удивляешься, словно увидел инопланетянина, – рассмеялся Димка. – Ты же сам меня позвал. Мы в кино хотели сходить. Забыл?

-Да нет, – Алекс улыбнулся смущенно, ероша волосы. – Не забыл. Просто уснул, – и он немного виновато пожал плечами.

Тут из кухни вышла симпатичная, немного полноватая женщина. Вытирая о кухонное полотенце испачканные мукой руки, она приветливо улыбнулась:

-Здравствуйте. Вы Сашин друг?

Димка взглянул нерешительно на Алекса, не зная, как он его представит, и неуверенно кивнул.

-Да, теть Надь, – Алекс улыбнулся, подбадривая Димку. – Это Дима. А это Надежда Вениаминовна – жена Константина Анатольевича.

-Ой, ну какая Надежда Вениаминовна, – звонко рассмеялась женщина, протягивая руку. – Тетя Надя.

-Очень приятно, – Димка расслабился. В глубине души он очень боялся, что Алекс может опять представить его, как только дизайнера – наемную рабочую силу.

-Мальчики, пойдемте чай пить. Я пирожки уже почти дожарила и плюшек, как фрекен Бок, напекла.

-Надежда Вениаминовна с Константином Анатольевичем у нас ролевики, любят на досуге поиграть – фрекен Бок и Карлсон, медсестра и пациент, – незло подначил Алекс.

-Ах ты, баламут, – женщина мило покраснела и несильно хлопнула Алекса полотенцем по спине. – Я и так медсестра, без всяких игр. Ну, так что, несу пирожки?

-Нет, теть Надь, спасибо, – Алекс подтолкнул Димку в сторону открытой двери в одну из комнат. – Мы в кино опаздываем. Или ты хочешь вместо кино пирожки? – и Алекс вопросительно, едва сдерживая улыбку, посмотрел на Димку.

Но тот отрицательно замотал головой.

-Вот еще. Пока ты одеваешься, Дима успеет попить чай, – и женщина решительно развернулась в сторону кухни.

Пока Алекс ходил умываться, Надежда Вениаминовна успела принести поднос, на котором были красиво разложены салфетки, стояла большая кружка с чаем, сахарница и блюдо румяных, аппетитно пахнущих пирожков и сахарных плюшек. Димка невольно сглотнул от сногсшибательного аромата свежей выпечки. Он хоть и был довольно таки хозяйственным парнем, и быстрорастворимой лапшой себя никогда не травил, но кулинарные изыски были для него тайной за семью печатями.

Первый пирожок Димка проглотил, почти не жуя. Второй ел уже неторопливо, смакуя и наслаждаясь вкусом мягкого, словно воздушного, теста и ароматной начинкой, и внимательно осматривал комнату, в которой жил его Алекс.

Разворошенная постель. Проснувшись и убежав умываться, Алекс не успел еще ее убрать. Напротив дивана – телевизор, диски с фильмами. Возле окна стол, на нем монитор и какие-то бумаги. Как Димка успел заметить – сметы и договоры. Рядом большой книжный шкаф, весь забитый книгами. Этот шкаф, почему-то больше всего поразил Димку. Он и сам не понимал почему.

Алекс был груб, иногда хамоват и резок, но никогда не создавал впечатления необразованного и ограниченного человека. Но Димка все равно не ожидал, что увидит в его комнате столько книг. Видимо, дружба Алекса с Щербатым никак не ассоциировалась у Димки со шкафом забитым книгами.

И только Димка хотел подойти к шкафу и посмотреть, что же Алекс читает, как его взгляд привлекли фотографии в разнообразных рамочках, расставленные на полочках над компьютерным столом.

Одна из них сразу же привлекла Димкино внимание. На ней, на фоне так хорошо знакомой ему беседки, были сфотографированы три мальчика лет десяти – двенадцати. Алекса Димка узнал сразу, по высокомерной ухмылке, которая кривила еще по-детски пухлые губы.

«Наверно он с ней родился», – улыбнулся Димка.

Во втором мальчишке Димка опознал Щербатого – его улыбка, открывающая сколотый сбоку клык, не оставлял в этом сомнений. Третий мальчик был Димке незнаком. Он был крупнее и выглядел постарше своих товарищей.

-Раньше мы жили в соседнем дворе, через три дома от того, в котором ты снимаешь квартиру.

Димка вздрогнул от неожиданности, чуть не выронив рамочку с фотографией, и оглянулся. У двери, привалившись плечом к косяку и скрестив на груди руки, стоял Алекс.

-В элитке?

Алекс кивнул.

-Потом у отца начались неприятности. Пришлось все продать: и бизнес, и квартиру, вместе с дачей и машиной. Вот все, что нам оставили, – Алекс, окинув взглядом помещение, – две комнаты в коммуналке... Ну, хоть так, – пробормотал он и, оттолкнувшись от косяка, подошел к Димке.

Димка кивнул и аккуратно поставил рамочку на место:

-Но, Константин Анатольевич опять поднимается?

-Да, пока все идет неплохо, думаю, отцу удастся наладить дело, – подтвердил Алекс и еле слышно, так что Димка с трудом разобрал его слова, загадочно добавил. – Если, конечно, ему дадут.

Кто или что может дать или не дать отцу Алекса поднять бизнес, Димка, видя, что Алекс хочет замять этот разговор, выяснять не стал. Вместо этого он развернулся в сторону двери и бодро сказал:

-Ну, что, пошли? А то сеанс уже скоро начнется.

***

После кинотеатра они заскочили в офис, посмотреть, что сделано за день. Ребята уже ушли, и Димка с Алексом, после осмотра помещения, устроились, с купленным по дороге пивом, на старом диване, поставленном посреди комнаты.

Неизвестно кто из них предложил устроить соревнование по пусканию колечек из дыма, но за последние минут двадцать они докуривали по третьей сигарете, уже дурея от полученной дозы никотина.

Алекс сидел, поджав ногу и повернувшись к Димке в пол-оборота. Облокотившись о спинку дивана, и подперев кулаком голову он, сквозь сигаретный дым, от которого уже слезились глаза, смотрел, словно загипнотизированный, как двигаются Димкины губы. Смешно вытягиваясь в трубочку, они плотно обхватывали желтый цилиндр фильтра, одновременно с этим его глаза скашивались к переносице, следуя за движением руки с зажатой в пальцах сигаретой. Когда Димка затягивался, его щеки западали, а потом надувались парашютным куполом, и рот, округлялся в безмолвном "О", выпускал аккуратные колечки, поднимающиеся к потолку и расплывающиеся там молочными разводами.

Димка, перехватив этот непонятный ему взгляд, чуть не подавился дымом и, торопливо выдохнув остатки, отчего его лицо скрылось в облаке сизого тумана, удивленно поднял брови:

-Чё?

Алекс только молча помотал головой и беззлобно усмехнулся.

Димка покладисто кивнул, удовлетворенный этим ответом и опять чуть не подавился дымом, когда Алекс, вдруг, неожиданно предложил:

-А давай, найдем себе двух подружек и будем везде ходить вместе.

Недоуменно посмотрев на Алекса и гадая, с чего ему, вдруг, в голову забрела эта бредовая фантазия, Димка ответил, смеясь:

-Ага. Двух сестричек.

-Точно. Близняшек, – ухмыльнулся Алекс.

-П-почему близняшек? – удивился Димка. Силясь вникнуть в коварные планы друга, он попытался сфокусировать взгляд на лице Алекса, которое расплывалось у него перед глазами, то ли из-за плавающего в комнате дыма, то ли из-за полученной Димкой убойной дозы никотина.

-Будем трахать их по очереди, – чувственные губы Алекса скривились в похабной улыбке.

Димка шумно сглотнул, не в силах отвести взгляд от этих губ, и тут же, как только смысл сказанного дошел до его отравленного никотином сознания, брезгливо морщится:

-Фууу, пошляк.

Они минуту напряженно смотрели друг другу в глаза и тут же с бессмысленным хохотом повалились на диван, сами не понимая, что их так развеселило.