Текст книги "Любовь и честь"

Автор книги: Рэдклифф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 15

Кэмерон наблюдала за Блэр в полной тишине. Это молчание беспокоило ее: она скорее ожидала увидеть Блэр, охваченную гневом. Обвинения по поводу этих фотографий, пусть и необоснованные, были бы более желанны, чем тяжелая завеса тишины, повисшая между ними.

Она попыталась представить себе, каково это, когда твою личную жизнь выставляют напоказ. Но не смогла, хотя и сама была на той фотографии в газете. Даже если бы лицо ее было видно отчетливо, а имя напечатано жирным шрифтом, это не было бы тем же самым, что для Блэр. Она не публичная фигура мировой величины, впрочем, как и ее семья. Именно поэтому, скорее всего, она и не будет выставлена напоказ для тщательного рассмотрения самопровозглашенными хранителями морали, чьи истинные мотивы совсем не возвышенные и определяются только их собственной политической выгодой. Она ни в чем не виновата, но даже если бы и была, об этом бы быстро все забыли.

Но все становилось иначе, если дело касалось Блэр Пауэлл или ее отца. Президент испытывает давление общественного мнения. К тому же влиятельные политические группы постоянно совершали маневры для укрепления своего положения и расширения сфер влияния в Вашингтоне. Любовная интрига дочери Эндрю Пауэлла – особенно лесбийская любовная интрига – дала бы его противникам оружие для борьбы с ним.

– Блэр, – мягко начала Кэмерон, – я могу что-нибудь сделать?

Блэр отвернулась от окна и, словно отбросив беспокойные мысли, выпрямилась. Когда она заговорила, ее голос был твердым с налетом стали.

– Да. Можешь сказать мне прямо сейчас, готова ли ты к тому, через что нам предстоит пройти.

Кэмерон была так потрясена вопросом, что не могла еще осознать его в полной мере. Поняв, наконец, о чем Блэр ее спрашивает, она ответила: – Ты же не думаешь, что это не имеет для меня значения?

– Одно дело – говорить об абстрактной возможности публичного обнародования наших отношений, и совсем другое дело – находиться в центре скандала, раздуваемого прессой. Поверь мне, я знаю, о чем говорю.

– Господи!

Кэмерон смотрела на нее, пытаясь удержаться от гневных возражений. Голос Блэр был невозмутимым, спокойным, лицо не выражало никаких эмоций. Она выглядела так же, как в тот самый день, когда они впервые встретились – холодной, уравновешенной, недосягаемой. Кэм очень хорошо знала, какой неуправляемой и при этом уязвимой была Блэр, и как в последние недели бушующий в ней гнев утих, и боль отступила. Так было до сих пор.

Боже мой, да она боится.

От осознания этого факта злость Кэмерон испарилась. Чувство страха никогда не ассоциировалось с дочерью президента, и она впервые поняла, чем Блэр платит за свою стойкость – одиночеством, неприступностью и ожиданием потерь.

Кэмерон быстро придвинулась к Блэр. Нащупав в полутьме ее руку, она уверенно прошептала:

– Я намерена узнать, кто стоит за всем этим. Как только я это узнаю, я пну их под зад так, что они полетят из одной части континента в другую. Я люблю тебя. Ничто и никто не сможет этого изменить, никогда.

Блэр крепко сжала руку Кэмерон.

– Ты просто не осознаешь, какое давление будет оказано на нас, чтобы мы прекратили видеться.

Сказанные слова поразили Кэмерон в самое сердце. Даже когда в нее стреляли, было не так больно.

– Нет. Даже не думай, не говори так, потому что только наша любовь придает мне силы. Пожалуйста…

– Когда в тебя стреляли, – сказала Блэр, словно читая ее мысли, – я чувствовала, как часть меня умирает вместе с тобой. – Ее голос был приглушенным, как будто она говорила во сне. – Я только начала впускать тебя, и сразу чуть не потеряла. Теперь же я не думаю, что смогу пережи…

– Блэр. Я люблю тебя. И никуда не уйду. Даю слово.

Блэр заглянула ей в глаза и увидела в них правду.

– Сама боюсь того, как сильно ты мне нужна.

– Не забудь, ты тоже мне нужна. – Кэмерон взяла руку Блэр и быстро поцеловала костяшки ее пальцев. – Больше, чем ты можешь себе представить.

– Я это запомню. – Блэр вдохнула полной грудью в первый раз с тех пор, как они выехали из аэропорта. – Так что нам теперь делать, Коммандер?

Кэмерон зловеще рассмеялась:

– Я же агент Секретной службы. Думаешь, я не могу разыскать ублюдка, передавшего ту фотографию прессе?

– Прошу тебя, будь осторожна, – предупредила Блэр. – Есть люди, которым не нужно оружие, чтобы быть опасными. Камера в руке тоже может быть смертельной.

– Трус, который таким подлым способом следил за тобой, не представляет никакой угрозы для меня. Не волнуйся.

– Почему я не чувствую себя убежденной?

– Я буду осторожна. Но я найду его.

– Думаю, я должна принять логику происходящего, – наконец призналась Блэр и снова вздохнула. – Удивляюсь, что со мной до сих пор не связались из Белого дома. Руководитель администрации президента, должно быть, рвет и мечет.

– Я думала, что Люсинда Уошберн – близкий друг вашей семьи, – произнесла Кэмерон, упомянув самую влиятельную, по мнению большинства политиков, женщину в Вашингтоне. Она была первой в истории женщиной, стоявшей во главе администрации президента, слыла его глазами и ушами, фактически являлась его советником и играла одну из самых важных ролей. Когда Эндрю Пауэлл еще баллотировался в президенты, он ясно дал понять, что никакие решения не будут приниматься без введения ее в штат. Это решение оправдало себя уже в первые месяцы его президентства, когда его администрация оказалась в центре внимания из-за экономического кризиса в стране и усилившегося давления из-за рубежа.

– Поверь мне, – сказала Блэр без намека на враждебность, – главная цель Люси с того самого дня, когда моего отца привели к присяге, состоит в его переизбрании на второй срок. Они знакомы еще с колледжа, и, думаю, все это время она работала над тем, чтобы он оказался на посту президента. Она пожертвует чем угодно или кем угодно, только чтобы удержать его в Белом доме на второй срок.

– И ты думаешь, это включает принуждение тебя… – начала Кэмерон в отчаянии, – пожертвовать нашими отношениями?

– Думаю, Люси считает, что от отношений вообще можно отказаться, если они стоят на пути к высшей цели.

– Что ты думаешь относительно отца? Он считает так же?

– Понятия не имею, – Блэр посмотрела в окно. Они уже выехали из тоннеля Линкольна, и до дома оставалось всего несколько минут. – Я не знаю его настолько хорошо, чтобы строить предположения. Но не думаю, что пройдет много времени, прежде чем мы все узнаем.

* * *

Через несколько минут они остановились перед домом Блэр, и пассажиры обоих автомобилей начали выгружать багаж. Пройдя через двери в небольшое, но изысканно украшенное лобби, Блэр вдруг замешкалась. До лифтов оставалось всего несколько шагов, к тому же Старк уже успела вызвать лифт, ведущий на верхний этаж, где располагался лишь пентхаус Блэр. Повернувшись спиной к агентам, стоявшим рядом, Блэр столкнулась с Кэмерон и поспешно, тихим голосом, так чтобы никто не услышал, спросила:

– Ты можешь остаться?

Кэмерон даже представить не могла, чего стоили Блэр эти слова. Она оглядела агентов, ждавших девушку, чтобы сопроводить наверх. Некоторые из них останутся этажом ниже в командном центре – на ночную смену.

– Я хочу. Ты же знаешь это? – напряженным шепотом сказала Кэмерон.

Глаза Блэр стали непроницаемы.

– Извини. Я не должна была спрашивать.

– Блэр…

Блэр резко повернулась и быстро прошла через лобби в открытый лифт. Старк вошла следом, и двери беззвучно закрылись за ними.

Повернувшись к Дэвис и другим агентам, Кэмерон резко бросила:

– Если что, я на связи.

– Принято, – ответила Фелиция с подчеркнуто нейтральным выражением лица.

Кэмерон молча толкнула двойные двери и растворилась в темноте.

Глава 16

Кэмерон припарковалась на тротуаре. Часы показывали два часа ночи. Сквозь деревья Грамерси-парка она бросила взгляд на здание, где была ее нью-йоркская служебная квартира. Перспектива часами расхаживать по своему скромному жилищу, страдая от бессонницы, ее совершенно не вдохновляла. Еще меньше ей хотелось одной ворочаться в постели, пытаясь забыть, как выглядела Блэр, уходя от нее. Она быстро дошла до юго-восточного угла площади, остановила такси и попросила отвезти ее в Ист-Виллидж[26]26
  Ист-Виллидж/East Village – микрорайон в Нижнем Манхэттене.


[Закрыть].

После полуночи машин на дорогах Манхэттена было мало, хотя Нью-Йорк известен как город, который никогда не спит. Кэм расплатилась с таксистом и вышла. По тротуарам тут и там прогуливались люди, из открытых дверей баров и ночных ресторанов доносилась музыка. Пройдя немного вперед, она вошла в небольшой бар и села на высокий стул у барной стойки. С момента расставания с Блэр прошло не больше получаса. Бармен, брюнетка с роскошным телом и холодными глазами, подошла сразу же. Ее мускулистые плечи обтягивала белая футболка, заправленная в потертые синие джинсы.

– Как дела?

– Отлично, – ответила Кэмерон. – Шотландский виски безо льда.

– Не вопрос.

Минуту спустя Кэмерон потягивала выдержанный виски и пыталась понять, что произошло за несколько последних часов. Черт, за несколько последних дней. Она бессмысленно возила стаканом по барной стойке и пыталась решить задачку, в которой было слишком много неизвестных. Все началось с брифинга в Вашингтоне и непонятной капитуляции Стюарта Карлайла перед Дойлом, грозящим расследованием, а завершилось ночной выходкой репортеров, угрожавших Блэр. И еще, конечно, была Клэр.

Она утомленно вздохнула. Клэр.

Рядом раздался мягкий голос:

– Подруга?

Кэмерон подскочила от неожиданности, что свидетельствовало о ее чрезмерной усталости или тумане в голове. Она подняла глаза и увидела, что рядом сидела рыжеволосая девушка. Удивительно, что она ее даже не заметила. Возраст девушки определить было трудно: может, ей было чуть больше двадцати, а может на десять лет больше. Ее широко распахнутые зеленые глаза призывно блестели, а высокая полная грудь была видна практически вся, вместе с сосками. Все это выглядело многообещающе.

– Должно быть причина твоей грусти – женщина, – снова сказала незнакомка.

– Нет, – Кэмерон покачала головой. – Просто мысли.

– Если в твоих мыслях есть что-то или кто-то, от чего тебе хотелось бы отвлечься на несколько часов, я могу предложить пару интересных и действенных способов.

– Нет, спасибо, – улыбнувшись, сказала Кэмерон. – Мне нужно сосредоточиться, а не отвлекаться.

– Иногда сложно сосредоточиться в одиночестве, – сказала женщина, наклоняясь ближе и нежно проводя пальцами по правой руке Кэмерон.

– Я не одна, – мягко сказала Кэмерон.

Женщина молча посмотрела на нее и кивнула.

– Тогда отпускаю тебя к тому, что занимает сегодня твои мысли.

С этими словами девушка отошла, и Кэмерон снова стала вертеть в руках стакан виски. Прикосновение руки незнакомки мысленно перенесло ее к Клэр. Клэр. Является ли она частью происходящего? Еще несколько дней назад она думала, что эта глава ее жизни окончена.

Положив телефонную трубку, Кэмерон быстро прошла в спальню и переоделась в первую попавшуюся одежду. Она застегивала молнию на джинсах, когда в дверь позвонили. Она быстро надела футболку и открыла:

– Привет, Клэр.

– Прости, – начала женщина, стоявшая в прихожей. – Я знаю, что не должна быть здесь.

– Все в порядке, – Кэмерон протянула руку, и Клэр пожала ее. – Проходи.

Клэр была одета как всегда: подобранное со вкусом вечернее платье, соответствующие туфли, светлые волосы, собранные в пучок на затылке, безупречный макияж и изысканные драгоценности. В дверях она замешкалась, но потом положила сумочку на почтовый столик в коридоре.

– Ты выглядишь усталой. Уже поздно, да? Боже, я, наверное, должна уйти.

– Пойдем в гостиную. Тебе налить чего-нибудь?

– Вино, если есть.

Пять минут спустя Кэмерон присела рядом с Клэр на диван у окна, где за полчаса до этого разговаривала со своей любимой. Она отогнала образ Блэр, стоявший перед глазами, и протянула стакан каберне женщине, с которой занималась любовью множество раз. Под глазами Клэр были отчетливо видны морщинки усталости и напряжения.

– Что с тобой?

– Я кое-что слышала от моих… коллег… за несколько последних недель. Кто-то задавал вопросы.

Кэмерон нахмурилась.

– Пытался выудить информацию у… эскорта?

Клэр улыбнулась, но в ее голубых глазах было беспокойство.

– Сначала ты должна понять одну важную вещь о нашей работе: конфиденциальность является самой главной из предоставляемых услуг. Все мы полностью прошли проверку на политическую благонадежность. Проверка наших данных способна конкурировать с проверкой на уровне федерального правительства. Все тщательно изучено и запротоколировано. Никто никогда не разглашает информацию о клиентах. Такого просто не бывает. Полностью исключено.

– Но сейчас ты полагаешь, что кто-то заговорил?

– Я не знаю, – Клэр покачала головой. – Все, что я знаю, – кто-то задавал вопросы.

– И почему ты говоришь об этом мне?

– Потому что они задают вопросы о президенте.

Кэмерон пожала плечами.

– По Вашингтону ходили слухи, что, прежде чем он был избран, он пользовался услугами для своих… потребностей. Так это не новость.

– Я знаю, – сказала Клэр. – Но это первый раз, когда к нам обратились с вопросами. С одной стороны, наши имена всегда исключают из отчетов, даже письменных. Ни у кого нет доступа к нашим настоящим личностям, и нас почти невозможно связать с любым клиентом или организацией. Но при всем при этом некоторых из нас уже расспрашивали о нем.

Кэмерон молчала, анализируя информацию.

– Это означает, что кто-то, возможно, идентифицировал вашу организацию, а также получил доступ к вашим файлам.

– Да. И если это так, то не исключено, что они получили доступ не только к персональному составу эскорта. У них могли оказаться списки клиентов.

– Понимаю, – Кэмерон потерла лоб, пытаясь отогнать пульсирующую головную боль, которая мешала сосредоточиться. – Ты здесь, чтобы предупредить меня?

– Отчасти, и…

– Что?

– Я знаю, кто ты.

– Что ты имеешь в виду? – спокойно спросила Кэмерон.

– Тебя показали по телевизору.

– Да, – со вздохом признала Кэмерон. – Думаю, ты знала это довольно давно.

Клэр положила руку на бедро Кэмерон. Это был первый раз за шесть месяцев, когда она дотронулась до нее.

– Моя работа состоит не в том, чтобы знать кто ты. Все мои обязанности сводятся к тому, чтобы знать, что тебе нужно.

Прикосновение руки Клэр пробудило воспоминания, это было так же бессознательно, как и пробуждение голода от знакомого вкусного запаха. В течение многих месяцев после смерти Джанет Кэмерон хотелось всего лишь несколько часов сна без сновидений. И Клэр своими нежными ласками давала ей это. Тело привычно среагировало на прикосновение ее пальцев: нервные окончания Кэмерон слишком хорошо помнили ласки Клэр, и ее дыхание участилось. Игнорируя сладкий позыв непрошеного желания, она спросила:

– А обо мне конкретно спрашивали?

– Не знаю: все, что я слышала от нескольких человек, всего лишь слухи. Может быть, есть еще что-то, о чем мне пока неизвестно.

– Не знаю, что мне делать с этой информацией и что я вообще могу сделать в этой ситуации, – сказала Кэмерон.

– Я сама не знаю, что со всем этим делать, учитывая, что мы, возможно, скомпрометированы, как мне кажется. Но я не хочу, чтобы кто-то пострадал, особенно президент. – Она посмотрела прямо на Кэмерон и нежно провела пальцами по ее щеке. Ее губы находились около губ Кэмерон, когда она прошептала: – Или ты.

Кэмерон вздрогнула, будто снова почувствовала тепло пальцев Клэр. Это были воспоминания, над которыми она не могла позволить себе задумываться. Кэмерон потерла глаза, а затем быстро покончила с оставшейся частью виски. На завтра у нее назначена встреча с Клэр. Возможно, тогда она найдет ответы на некоторые вопросы.

* * *

Блэр перевернулась на кровати и посмотрела на часы. Красные цифры показывали 01:00. Она вздохнула, отбросила легкое одеяло и встала с кровати. Оставаясь обнаженной, она прошла через залитую лунным светом комнату и остановилась перед огромными, от пола до потолка, окнами, выходящими на парк. Отсюда был хорошо виден дом Кэмерон. В окнах квартиры ее возлюбленной света не было. Блэр понимала, что не стоит будить ее. Она знала, что Кэмерон страдает от боли и никогда не скажет об этом. Ее выдавали болезненные морщины вокруг глаз и едва заметное напряжение в плечах. Сейчас Кэмерон нужно как следует выспаться и набраться сил.

Блэр вернулась и села на край кровати. Разрываясь между благоразумием и желанием, она наблюдала за мистическим мерцанием света, танцующего на деревянном полу. Очень давно она научила себя не искать утешения, которое женское тело дарит в темноте. После занятий любовью она никогда не оставалась на ночь и никогда не стремилась услышать чужой голос, чтобы облегчить свою боль или успокоить страхи. Она всегда засыпала одна и справлялась с неопределенностью, разочарованием и одиночеством в полной тишине.

Все изменилось, когда в ее жизни появилась Кэмерон.

Почти против воли она потянулась к телефону. Через минуту, не дождавшись ответа, Блэр аккуратно положила трубку на базу. Затем вытянулась на кровати, повернулась на бок и закрыла глаза. Прошло немало времени, прежде чем она расслабилась и заснула.

Глава 17

Кэмерон встряхнула головой, проснувшись от сигнала будильника. Она не знала, как долго он звенел, пока ее сознание медленно выходило из сна без сновидений к настойчивому звуку. Подавив стон, она вслепую хлопнула по будильнику рукой. Наконец он замолчал. Через минуту она заставила себя подняться и пойти в ванную, включила прохладную воду и встала под душ. Было довольно рано, и она задала себе вопрос, спит ли еще Блэр. В этот краткий момент слабости на нее быстрым болезненным ударом обрушилось чувство одиночества. Столь же быстро она выдворила его прочь из своего сознания.

* * *

Ровно в 07:30 Кэмерон вошла в конференц-зал, который был оборудован по последнему слову техники для нужд Секретной службы и располагался этажом ниже апартаментов Блэр. Большая часть помещения была разделена перегородками, за которыми находились рабочие места агентов и контрольная аппаратура. В дальнем углу за муравейником из тесных рабочих столов была комната, огороженная стеклом, – конференц-зал для Кэмерон и агентов. В настоящее время большинство агентов находилось на рабочих местах: ночная смена закончила дежурство и готовила отчеты, прежде чем разойтись по домам, а дневная смена только заступила на посты. Кроме них здесь присутствовало несколько резервных агентов для прикрытия в случае непредвиденных ситуаций или необходимости усиления дежурной смены.

Впервые с той злополучной ночи, когда операция по поимке Ухажера едва не закончилась катастрофой, вся команда собралась вместе. Отсутствие Эллен Грант было почти осязаемым.

Почти все агенты пили кофе из ближайшего кафетерия, что было тонким намеком на качество кофе, приготовленного в офисе. К сожалению, в последнее время такое случалось все чаще. Кэмерон встала во главе стола и кивнула мужчинам и женщинам, смотрящим на нее. Она опустила преамбулу и перешла прямо к делу.

– Полагаю, все вы видели газетную статью прошлой ночью. Очевидно, мы можем ожидать усиленного внимания средств массовой информации к Цапле. Прямо сейчас на северо-восточном углу площади находится группа репортеров.

Это заявление было встречено нелицеприятными высказываниями о прессе.

– Это подразумевает возможность близкого контакта с представителями СМИ. Внимательно проверяйте их удостоверения, снизьте порог сдерживания и выводите любого, у кого нет соответствующей идентификации или кто вторгается на охраняемый периметр. По возможности максимально быстро перемещайтесь в публичных местах. С сегодняшнего дня мы переходим в режим повышенной безопасности. На данный момент у нас нет оснований полагать, что они узнали про спортзал или какие-то частные встречи. Однако не стоит расслабляться.

Все кивнули. Затем Кэмерон посмотрела на Мака.

– Я встречусь с Цаплей как обычно, в 11 часов. Надеюсь, смогу уговорить ее пересмотреть еженедельный график. После этого я передам информацию Вам для детального составления маршрутов передвижения. – Она вновь посмотрела на агентов и добавила: – Тогда Мак сможет составить расписание дежурств.

– Что мы собираемся делать, чтобы найти крысу, сделавшую этот снимок? – спросила Паула Старк. В ее голосе отчетливо слышался праведный гнев.

Кэмерон сразу задалась вопросом, знали ли агенты, что именно она была тем самым человеком на фотографии, целующим дочь президента.

– Сейчас ничего, – прямо ответила Кэмерон и едва сдержала улыбку, глядя на возмущенные лица агентов. Ее порадовал тот факт, что все они были преданы Блэр. Она подняла руку, останавливая появившиеся вопросы. – Сначала я должна проинформировать Вашингтон. Могу сказать одно: мы не станем сидеть сложа руки.

Данное заявление указывало на необходимость действий согласно протоколу, но при этом допустимы и действия по чести и совести.

– Помимо текущих вопросов, мы должны готовиться к предстоящей трансатлантической поездке. Доклады о состоянии дел нужны мне сегодня. Я хочу знать, кто будет нашим координатором в Париже, маршруты перемещения, обновленные данные обо всех террористических группах Франции, особенно о действующих в Париже и его окрестностях. Также мне потребуется отчет руководителя службы безопасности отеля и досье на французских агентов, назначенных на каждое официальное торжественное мероприятие, где будет принимать участие Цапля.

– Мы займемся этим, коммандер, – уверил ее Мак. – Я обобщу имеющийся материал уже сегодня.

– Очень хорошо. – Кэмерон пожала плечами, разминая затекшие шею и спину. – Мак, я хотела бы поговорить с Вами. Остальные свободны. Возвращайтесь к работе.

Как только комната опустела, Кэмерон села напротив своего заместителя и быстро потерла глаза. Затем, наклонившись вперед, она встретилась с уверенным пристальным взглядом Мака.

– Я хочу знать, откуда взялась эта фотография. Наведите справки в новостных агентствах, свяжитесь с главным редактором «Нью-Йорк Пост», покопайтесь в центре Intel Ops в Вашингтоне. Будьте осмотрительны, но, если нужно, надавите.

Мак как ответственный и скрупулезный человек обошелся без ремарок. То, о чем она просила, не входило в полномочия Секретной службы, потому что, строго говоря, кто-то в Вашингтоне должен был собирать такую информацию совместно с ФБР. Однако Секретная служба не имела доступа к информации ФБР.

– Какие детали нам известны? Время, место?

На мгновение Кэмерон замолчала. Маку не надо знать обстоятельства, при которых был сделан этот снимок, и она должна сохранить свою роль во всем этом в тайне. По крайней мере, пока. Как агент Секретной службы она была осведомлена о политике неразглашения. Они не обсуждали защищаемых лиц, процедуру охраны и дела агентства с другими ведомствами.

Одинокая с самого детства, оставленная наедине со своей болью, неспособная и нежелающая добавлять к страданиям матери свои собственные, кажущиеся несущественными, муки после смерти отца, она научилась жить, держа постоянную защиту. Эта привычка, вперемешку с требованиями профессиональной деятельности, не позволяла ей раскрыться никому, и не важно, насколько она доверяла этому человеку или любила его. Мак спокойно ждал ответа. Напряжение росло.

– Фотография была сделана примерно в 01:30 ночи три дня назад на берегу залива Сан-Франциско.

Его светлая бровь поднялась, что оказалось единственным признаком удивления. Но Кэмерон не могла сказать, что его больше удивило: информация или ее осведомленность.

– По моим данным, мы ни разу не потеряли ее в Сан-Франциско, – сказал он.

– Да.

– Тогда как ей удалось ускользнуть от нас так надолго, что кто-то успел сделать тот снимок?

Видя его искреннее замешательство, она приняла решение, которое, по всей вероятности, могло изменить ее карьеру навсегда.

– Она и не исчезала с наших глаз. Человек на фотографии вместе с ней – это я.

Его реакция была абсолютно неожиданной:

– Вот черт! Где же тогда были наши агенты? Как, мать их за ногу, они позволили кому-то подобраться так близко к вам. Речь идет о полном провале нашей системы безопасности, черт подери!

Кэмерон пожала плечами с легкой усмешкой на лице.

– Мы находились не совсем в прямом поле зрения агентов, хотя у них был превосходный обзор периметра. У меня появилась одна мысль. К сожалению, уже после случившегося. Вероятно, он находился на одном из соседних пирсов с прибором ночного видения. Так можно было подобраться довольно близко к нам, не вызвав подозрений у агентов. В основном все их внимание было сосредоточено на движении на пляже.

– Коммандер, я могу говорить откровенно? – мягко спросил Мак.

– Конечно, Мак.

Глядя прямо в глаза Кэмерон, он твердо сказал:

– Я считаю своей обязанностью, обязанностью всей команды, защищать Блэр не только от физической угрозы, но и от подобного вторжения в ее жизнь. Знаю, невозможно лишить прессу доступа к ней, но, черт возьми, это уже личная территория. Общественность не имеет права знать о ее частной жизни. Я не хочу, чтобы это повторилось.

– Не знаю, как мы можем остановить это, Мак, – ответила Кэмерон. С расстроенным видом, она запустила руки в волосы. – Но снимок опубликован, и мне нужно знать, кто и как его сделал. Я также хочу знать… – она заколебалась, потому что следующие слова дались ей с большим трудом. – Я должна знать, замешан ли тут кто-то из наших агентов.

Голубые глаза Мака потемнели от боли, но он ответил решительно:

– Да, мэм. Если позволите, я хотел бы разобраться в этом лично.

– Возможно, в Вашингтоне не одобрят наших действий, – предупредила она.

– Принял к сведению.

– Возможно, меня отстранят от должности, Мак. Если это случится, я хочу, чтобы Ваша репутация оставалась незапятнанной. Вы должны будете занять мое место. Блэр нуждается в Вас.

– Не хотел бы я иметь дело с Цаплей, если кто-то попытается убрать Вас, коммандер.

Она улыбнулась.

– Да уж. Тем не менее, если до этого дойдет, я хочу, чтобы Вы отрицали любую информацию, полученную от меня. У нас никогда не было этого разговора.

– Да, мэм.

– Спасибо, Мак.