Текст книги "Пять сладких мгновений (СИ)"
Автор книги: Rauco
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
– Я спешил к тебе, – с поклоном проговорил воин, перешагивая порог и медленно подходя к Полночи.
– И теперь ты здесь, – улыбнулась она. – Не хочешь присесть со мной рядом?
– Если позволишь, – самка посторонилась, освобождая место, и сын Грозы опустился подле нее.
– Так вот, значит, ты какой… – задумчиво проговорила Полночь, легко прикасаясь кончиками когтей к влажной шее самца и проводя до груди. Ее взгляд на мгновение сделался оценивающим, а затем уверенно превратился в заинтересованный. – Твои супруги так много рассказывали о тебе, что теперь мне кажется, будто бы я знаю тебя давным-давно… Однако, теперь я вижу, что их слова и наполовину не передавали всех твоих достоинств. И с твоим рангом они что-то напутали…
– Мне лестно это слышать, – ответил сын Грозы, – но до недавнего времени я действительно имел статус Кровавого – это чистая правда. И лишь по итогам Большой Охоты Вожак принял решение посвятить меня в Высшую касту, о чем мои жены, разумеется, не могли знать.
– Тогда в одном они были точно правы: ты действительно славный воин. Твои победы достойны восхищения, если способны приносить повышения такого рода.
– Стало быть, я пришелся тебе по нраву?
– Бесспорно, благородный охотник. Но, прежде чем возлечь с тобой, позволь поставить одно условие. Со мной прибыла дочь по имени Луна. И я хотела бы быть уверена, что здесь она будет в безопасности. Не только от случайных самцов, но и… От тебя.
– Достаточно ли тебе будет моего обещания? – осведомился Сумрак.
– Вполне, покуда ты не вздумаешь его нарушить, – качнула головой Полночь.
– Тогда я даю слово, что ты и твое чадо всегда будете здесь под защитой. Луна может не бояться меня, будь спокойна и ты, – положив правую руку на грудь, поклялся самец.
– Помни же о своем обещании, и я стану твоей, – благосклонно произнесла дочь Тихой Бездны.
– Могу ли я теперь спросить тебя? – в свою очередь полюбопытствовал сын Грозы. – Что привело тебя в мой гарем? Я не сражался за тебя и не звал за собой, хотя, знай я о твоем существовании раньше, несомненно сделал бы первый шаг. Тем не менее, ты здесь, и я в смятении. Как это получилось?
– Сюда я пришла, еще не зная о тебе, ибо здесь прежде был мой дом, – не таясь, отвечала самка. – Утес, чьи трофеи раньше хранились в этих стенах, приходился мне отцом. В поисках крова и защиты я вернулась, и твои супруги не отказали мне ни в том, ни в другом. А осталась я по той причине, что они сказали: лучшего самца, чем Сумрак, сын Грозы, не сыскать.
– Тогда я дам тебе еще одно обещание, – осмелившись, наконец, прикоснуться к плечу своей нареченной супруги, проговорил воин: – я ни за что не обману твоих ожиданий.
– Я принимаю его.
– Прими же и меня…
Теперь, когда все формальности были соблюдены, самец счел возможным приступить к ухаживанию, и Полночь сразу же ему поддалась, что было несомненно приятно, но, вместе с тем, крайне непривычно. Дочь Тихой Бездны просто излучала всем своим существом мягкость и податливость, столь не характерную для остальных обитательниц гарема. Даже Греза казалась слишком своенравной по сравнению с ней, и даже Солнышко выглядела на ее фоне излишне требовательной. И, хотя, по возрасту Полночи полагался немалый опыт, никаких попыток подавить волю самца она не предпринимала, откликнувшись на первые ласки партнера с искренней нежностью и теплотой. Когда же из горла Сумрака непроизвольно полилась любовная песнь, за которую любая другая старшая женская особь могла запросто ударить, Полночь восприняла знак доминирования спокойно, и по раздавшемуся немедля ответному мурлыканью сын Грозы понял, что ему дозволено занять активную позицию. Все еще действуя с большой долей осторожности, он повернулся на постели и уложил Полночь под себя, начав неторопливо освобождать ее от одежды. Осмелевшие руки принялись исследовать великолепное тело самки, запоминая каждый его изгиб, и язык робко тронул солоноватую кожу, помогая подкорке мозга впитать новый аромат, которому впредь следовало ассоциироваться с пятой по счету супругой. Полночь в ответ томно вздохнула и запустила пальцы в гриву охотника, массируя его голову между отростками, а ее ноги согласно оплели самца, притягивая его ближе. Сумрак заурчал громче и чувственно провел кончиками максилл от шеи до клоаки партнерши, одновременно нащупав на себе и распустив завязки набедренного покрова. Пальцы разжались, и комок одежды упал на пол…
А затем случилось то, чего самец боялся больше всего. От скопившегося за день напряжения сильно дернуло спину, до сих пор периодически ощущавшую отголоски произошедших на Охоте падений. Увы, на этот раз все произошло столь внезапно, что сын Грозы не успел вовремя сориентироваться и скрыть свою слабость. Крик боли худо-бедно удалось замаскировать под рев страсти, но на мгновение самец все-таки был вынужден замереть и подождать, когда же его отпустит. Выждав минимальное время, необходимое на восстановление подвижности, самец попытался как ни в чем не бывало продолжить любовную игру, однако, похоже, дочь Тихой Бездны оказалась гораздо более проницательной, чем он мог подумать. Взяв Сумрака за плечи, она остановила его и решительно вернула на уровень своего лица, вынуждая заглянуть в глаза.
– Ты скованно движешься, мой супруг, – с не оставляющей шансов прямотой сказала Полночь. – Признайся, тебя гнетут раны.
– Они не помешают закрепить наш союз, – поспешил возразить самец, внутренне опасаясь, что партнерша его сейчас просто-напросто забракует. Однако его тревоги оказались напрасными, ибо самка внезапно отреагировала так, как он даже не мог себе представить.
– Не помешают, – согласилась она. – Но тебе сейчас следует отдохнуть. Поверь, мне не впервые встречать охотника после череды тяжелых сражений. Я вижу, что остальные жены тебя не поберегли – простим их, ибо дочери Свободы слишком долго были одни, чтобы помнить, как ублажить самца, а малютка Греза еще не обучена этому искусству. Разреши, я сделаю сегодня все сама. Вот увидишь, тебе понравится. Свою же силу ты еще успеешь мне показать – у нас впереди много прекрасных дней и жарких ночей.
Сказав так, Полночь изящно выскользнула из-под ошеломленного Сумрака, не знающего, обижаться ему в ответ на подобное заявление или радоваться, и мягко, но настойчиво побудила его лечь, повелев притом максимально расслабиться. А вслед за тем он почувствовал просто божественные прикосновения. Безошибочно угадывая стянутые и болезненные места, самка начала умело разминать его многострадальную спину, ловко обходя самые глубокие шрамы и не задевая свежих царапин. Иногда она не то намеренно, не то случайно цеплялась за редко пробивающиеся на плечах щетинки, вызывая в глубинных слоях кожи сладостное покалывание. Сумрак сам только недавно заметил это новое украшение собственной шкуры, свойственное лишь старшим самцам. Он и не думал, что они могут быть настолько чувствительны…
Постепенно нежные и заботливые руки сняли ощущение усталости без остатка, а чуть позже подключенные к ласкам жвала добавили щекочущего контраста. Теплое дыхание партнерши приятно растекалось по изрубцованной спине, и неутомимые пальцы все чаще задевали какие-то неведомые точки, заставляя плавно погружаться в непередаваемую эйфорию. Сейчас безумно хотелось попросить Полночь не останавливаться – никогда…
Глядя, как молодой самец доверчиво и послушно растекается под ее прикосновениями, дочь Тихой Бездны едва сдерживала жалость и умиление. По рассказам других самок, без зазрения совести разболтавших подробности того, как Сумрак в прошлом году получил с ними свой первый сексуальный опыт, и по излишне самоотверженному поведению самого сына Грозы, Полночь быстро поняла, что бедняга даже близко не знаком с истинной женской лаской. Это было печально, учитывая желание самца во всем угождать своим требовательным партнершам, не заботясь о собственных потребностях. А ведь последние, судя по тому, что сейчас приходилось наблюдать, были достаточно высоки, просто задавлены жестко, немилосердно и почти бесповоротно… Пожалуй, ему повезло, что в его жизни, наконец, появилась та, что имела возможность хоть немного поправить положение. И даже, возможно, слегка перенастроить необузданные и эгоистичные нравы гарема… Конечно, суровых дочерей Свободы было не изменить, но вот с Грезой появилась мысль немного поработать – там вполне мог выйти толк.
Закончив массаж, Полночь слегка подпихнула разомлевшего самца, вынуждая его нехотя перевернуться, и продолжила в том же неторопливом темпе ласкать его плечи и грудь, спускаясь все ниже и ниже, и неизменно пресекая все попытки Сумрака встать. Наконец ее жвала достигли уровня клоакальной щели партнера, где намеренно задержались. С величайшей осторожностью концы мандибул самки раздвинули упругие края. Показавшийся из ее пасти язык медленно обвел увлажнившиеся ткани по кругу и погрузился внутрь, совершая волнующие колебательные движения в попытке отыскать половую складку. Не сдержавшись, самец издал глухой утробный стон, такой стыдливый и, вместе с тем, жаждущий. Полночь, не отрываясь, положила руки на бедра партнера и сильно сжала их, впившись когтями – не до крови, но так, чтобы чувствовалось, а затем ввела язык глубже, нащупав в напрягшемся мускульном чехле пульсирующий мужской орган. Несколько секунд она ласкала пенис прямо внутри складки, покуда та не сделалась для него слишком тесной, а, стоило налившейся головке выйти на поверхность, как самка полностью забрала ее в рот, продолжая искусно обвивать быстро выдвигающийся член языком. Одновременно ее ладони скользнули по ногам супруга и переместились под его ягодицы, ухватив и вновь сдавив что есть силы. По животу Сумрака пробежала заметная дрожь, и со следующим стоном густое семя хлынуло в просвет между ротовыми складками партнерши, а новая порция тут же встала на очереди, собравшись тугим комком внизу подбрюшья. Сейчас, ощущая, как самка смакует пролившийся нектар, заглатывая восставшее естество все сильнее, сын Грозы готов был отдаться ей весь – пусть делает с ним что хочет, ведь она права, ему и правда понравится все…
Она выпила его – жадно, досуха, дочиста. А потом улеглась сверху и управляла его руками, то воздевая их к голове и принимаясь прощупывать мышечные жгуты, прослеживая пальцами их ход, то размещая ладони самца на своем теле, дабы тот познал его наиболее полно. Когда же Полночь ощутила под собой вновь возрастающее напряжение, то сместилась вдоль закаменевшего торса охотника, позволив в себя войти. И сразу же новая странность постигла Сумрака, ощущающего потребность немедленно консумировать союз с дочерью Тихой Бездны: повторно сдержав его порывы, самка плотно оседлала избранника, подождав, пока его плоть затвердеет, а затем мощным движением мышц сжала вожделеющий действия стержень внутри себя. Исступленный рев покоренного воина разорвал воцарившуюся ненадолго тишину и перешел в серию судорожных вздохов, ибо от следующих ощущений звуки застряли в горле, а в голове окончательно помутилось. Слегка покачивая бедрами, Полночь начала в каком-то одной ей ведомом ритме сокращать и расслаблять свое лоно, заставляя его то трепетать, подобно крыльям летучей твари, то перекатываться, точно ползущий червь, стимулируя пенис партнера десятком разных способов и заставляя самца позабыть обо всем на свете. Постепенно ускоряясь, искусница совершала круговые, волнообразные и короткие скачущие движения, блаженно постанывая и оглаживая живот самца, а Сумрак замер под ней, впившись когтями в покрывало, напрочь оглушенный поднявшейся бурей сильных, неизведанных прежде впечатлений. И все, что он мог сейчас делать – это завороженно смотреть на чарующую фигуру танцующей над ним самки, окутанную угасающими лучами заката, и безуспешно пытаться поверить в происходящее.
Комментарий к Полночь. Тебе понравится
Навеяло: «THE GREGORIANS» – «Purgatorio» – сперва мелодия кажется скучноватой, но посередине там просто обалденный проигыш!
========== Солнышко. До рассвета ==========
Наступила тихая, безлунная ночь, и Сумрак покинул новую супругу со сложным, до конца непонятным осознанием сладкой ущербности. Вообще-то, он терпеть не мог, когда его жалели… И одновременно понимал, что впредь будет готов даже симулировать усталость, лишь бы получить еще хоть каплю подобной жалости…
Вместе с тем, перед Полночью было слегка неудобно, ибо ей, при всех ее стараниях, внимания самца, вроде как, досталось меньше всех. Сумрак практически ничего не делал, только лежал, удивлялся и получал удовольствие, пока самка выдумывала развлечения одно экзотичнее другого. При этом спаривались они от силы раза четыре. Дочь Тихой Бездны больше времени уделяла различного рода ласкам, а половой акт под ее управлением превращался в подобие длительной медитации. Но она сама выбрала такую тактику. И, если честно, Сумрак был ей благодарен за это. Более того, он с удовольствием остался бы у Полночи до утра, чтобы она продолжила баловать его его своими прикосновениями, не требуя почти ничего взамен, однако его уже заждалась Солнышко, и разочаровать ее было ну никак нельзя. Тем более, что по Солнышку Сумрак соскучился едва ли не так же сильно, как по Грезе.
Направляясь через сонные этажи к ее покоям, самец невольно задумался о своих чувствах – не только к ней, а вообще ко всем женам. И заключил, в итоге, что они абсолютно разные в отношении каждой из самок. Объединяло их лишь одно: по силе своей они имели неожиданную тенденцию к выравниванию.
Первой он полюбил Грезу. Нет, полюбил – мало сказано. Он просто помешался на ней. Никогда бы не подумал, что бывает так… И, самое странное, что он даже сам себе не мог объяснить причины своей внезапно вспыхнувшей страсти к чужой на тот момент самке. Греза была болтлива, несколько взбалмошна, самоуверенна и временами несерьезна, но, тем не менее, Сумрак обожал ее со всеми причудами и недостатками, прощая любые капризы и едва удерживаясь оттого, чтобы не начать откровенно потакать им.
Иным было отношение к Солнышку. Привязанность к ней сын Грозы ощутил, пожалуй, еще до того, как сошелся с Грезой, а полностью прочувствовал в тот момент, когда намеренно уступил своих самок Торопливому. Окончательно же их связь окрепла, когда Сумрак узрел располневшую самку, носящую под сердцем его будущих детенышей… Что он испытывал к Солнышку? Это тоже сложно было верно описать словами… Но… Теплоту. Да, огромную внутреннюю теплоту и сродство, желание оберегать и поддерживать. Это конечно, если не брать в расчет Солнышкиных сексуальных аппетитов, способных ушатать любого молодца. Хотя, с ними Сумрак научился не только мириться, но и справляться, так что они давно уже его не пугали.
Старшие дочери Свободы породили эмоциональный отклик в его душе несколько позже. Делая им предложение, самец руководствовался больше практической необходимостью и в определенной степени чувством ответственности, но никак не симпатиями. Но прошло совсем немного времени, и Сумрак поймал себя на том, что привязался даже к ним – несмело, с оглядкой, будто бы, помимо своей воли, но притом закономерно и неизбежно. Он до сих пор страшился Прорвы, но теперь его к ней тянуло, и помыслить свой гарем без властной Главы, сын Грозы уже просто не мог. Что до Осени… Она давала ему возможность выплеснуть все накопившиеся при общении с остальными супругами противоречия. С ней он мог не контролировать себя, позволить себе лишнего, даже повести себя, как полный моральный урод. А потом «откатить» все назад, и вновь стать собой, и не получить осуждения, ибо таким он ей и был нужен… Осень интриговала, бросала вызов его разуму и чувствам, вызывая почтение в жизни и выводя на противоборство в постели. И за это он тоже по-своему полюбил ее.
А вот как будут складываться отношения с Полночью, судить еще было рано, но, насчет нее, у Сумрака имелось хорошее предчувствие. И, все же, не стоило ради нее нарушать обещания. Солнышко ждала своей доли внимания, и подходило время утолить ее ненасытный голод, бросив на это остатки сил.
Сперва сын Грозы немного переживал, уж не зря ли он оставил Солнышко напоследок? После четырех партнерш да при ее любвеобильности он рисковал показать себя совсем никудышным самцом. С другой стороны, отправься Сумрак к ней первой, и до остальных он бы тогда вообще мог не дойти… Впрочем, после сеанса эротического релакса с Полночью (как это назвать по-другому, воин не знал), он неожиданно преисполнился оптимизмом. Во-первых, он сберег ресурсы, а, во-вторых, возжелал более активных действий, наконец, почувствовав себя бодрым и обновленным. Мышечные боли ушли, с позвоночника как будто сняли тяжкий груз, и тело налилось энергией. Так что, очередность, все-таки, видимо, была выстроена правильно.
Нет, пожалуй, Солнышку не грозило сегодня остаться неудовлетворенной. Уже возле ее двери сын Грозы замедлил шаг и повел плечами, проверяя отклик мышц. Он был положительным, организм выказывал полную готовность к действию. В брюхе засвербило некое подобие нетерпения.
Одобрительно рыкнув сам себе, самец прибавил ходу и решительно завернул в покои супруги…
Солнышко спала. Крепко и безмятежно, повернувшись на бок и положив руки под голову. В темноте ее тело слабо светилась, окутанное плотным тепловым коконом. Покрывало, которым самка, очевидно, укрылась, засыпая, почти целиком сползло на пол, открыв взору Сумрака знакомые и волнующие контуры. Когда воин приблизился и сел подле супруги, заставив ложе прогнуться, она стрекотнула что-то нечленораздельное, и уютно зарылась в подушку. Самец усмехнулся и положил руку на бедро самки, однако даже его прикосновение не разбудило ее.
После заката заметно похолодало – судя по всему, погода настроилась меняться, и ночной влажный воздух свободно затекал в комнату через настежь открытое окно, неся с собой приятную свежесть. Возможно, именно потому младшая дочь Свободы, уставшая от предшествующей жары, и заснула так крепко.
С минуту полюбовавшись безмятежным выражением матери своего первого потомства, Сумрак решил, что его обещание пробыть с Солнышком до утра в любом случае остается в силе, и потихоньку подлег к ней со спины, уткнувшись жвалами в знакомо пахнущий загривок и обняв самку. Та завозилась и обхватила его предплечье, после чего медленно открыла глаза и обернулась. И невольно вздрогнула, увидев устремленный на нее неживой взгляд тускло мерцающего в темноте рубинового ока. Это все еще было очень непривычно.
– Моя возлюбленная супруга, я тебя испугал? – Сумрак поспешно оперся на локоть и склонился над самкой.
– Нет, что ты, я просто резко проснулась, – умиротворяюще отозвалась Солнышко и перевернувшись на спину, обвила руками шею партнера, притянув его к себе. Самец заурчал и уверенно полез сверху.
– Сразу к делу? – с охотой поддаваясь на его инициативу, промурлыкала дочь Свободы.
– А к чему тянуть? – резонно вопросил сын Грозы.
Добиваясь окончательного пробуждения супруги, Сумрак приник к ее шее и начал покусывать кожные складки, слегка оттягивая их и вдыхая полной грудью усиливающийся с каждой секундой призывный аромат. Одна его рука протиснулась под спину самки, а ладонь второй начала свой путь вниз по ее жаркому животу. Наконец, пальцы самца достигли широкой влажной щели и принялись нежно поглаживать ее вдоль в ожидании тягучей, скользкой росы, а, стоило той выступить в достаточном количестве, бережно проникли внутрь, дразня трепещущий под прикосновениями вход. Быстро придя в возбуждение от дерзких ласк, Солнышко сладостно вздохнула и закинула на своего благоверного ноги, тем самым побуждая скорее начать спаривание. В ответ горло самца мгновенно завибрировало от рвущихся на свободу звуков страсти, и Сумрак, повинуясь желанию супруги, вошел в нее, переместив ладони под аппетитные ягодицы и прикусив самку за плечо. Первые фрикции он совершил мягко, позволяя партнерше адаптироваться, но она, по-видимому, оказалась настроена более решительно, так как нетерпеливо подмахнула бедрами, подсказывая желаемый ритм. И Сумрак послушно ускорился, вызвав тем самым мощный отклик напрягшегося семяприемника.
– Сильнее, мой воин, – со стоном взмолилась Солнышко, выгибаясь и погружая когти в гриву супруга. – Я так по тебе тосковала…
– Как… скажешь… – сжимая ее бедра и усиливая толчки, пророкотал самец. Его дальнейшие слова перешли в сплошное рычание, знаменующее приближение первой волны экстаза. Самка тут же вторила ему, присоединяясь. Ложе неистово заскрипело…
Спустя некоторое время, подойдя к финальному пику и согласно разрядившись, пара обмякла, обмениваясь ленивыми любовными укусами и урча. Но внезапно Солнышко замерла, умолкла и поймала лицо Сумрака, внимательно в него вглядевшись.
– Как это произошло? – спросила она в упор.
Сперва самец слегка опешил. Сейчас у него совершенно не было настроения отчитываться, тем не менее, отказать он почему-то не смог. Он вздохнул, нехотя сосредотачиваясь, и рассказал все по порядку. В самых общих чертах. Пока он говорил, супруга скорбно прикасалась к его залатанной ротовой перепонке и аккуратно осматривала отекшую кожу вокруг глазного имплантата.
– Ты мог не вернуться оттуда, – печально проговорила Солнышко, выслушав весь рассказ.
– Я всегда буду к вам возвращаться, обещаю, – попытался успокоить ее Сумрак. – Ради своих жен и детей я сделаю все.
– И даже больше не полезешь на рожон?
– Вот этого не гарантирую, – с усмешкой качнул головой сын Грозы. – Служба у меня такая. Но могу заверить, что буду лезть только в том случае, если это принесет явную выгоду.
– Ну, хоть так… – Солнышко вздохнула и, выбравшись из-под самца, направилась к своим стеллажам.
– Ты куда? – изумился тот.
– Найду для тебя что-нибудь… – пробормотала самка. – Не нравятся мне твои рубцы…
Порывшись среди обилия разнокалиберных цветных пузырьков и коробочек, целительница выбрала несколько снадобий, вернулась к ложу и, подавив слабые протесты охотника, щедро намазала его физиономию какими-то резко пахнущими составами, а заодно и спину обработала. Надо сказать, средства действительно помогли, уже через пять минут сняв остаточную боль и уменьшив воспаление.
– Теперь я, хотя бы, временно не буду за тебя переживать, – удовлетворенно осматривая свою работу проговорила Солнышко и добавила с сомнением: – Ты же сам каждый день обрабатывать не станешь, верно?
– Стану, если скажешь… – смутился Сумрак.
– Да знаю я вас, мужиков… Будешь пока под моим надзором.
– Хорошо, – благодарно курлыкнул самец, забирая у супруги последнюю баночку с мазью и засовывая ее на ближайшую полку, а саму Солнышко вновь утягивая в постель. – Но это все потом…
– Похоже, лекарям среди твоих эротических фантазий места нет, – рассмеялась самка, тем не менее, не сопротивляясь.
– Ты абсолютно права, – рыкнул сын Грозы, подминая ее под себя.
Уложив партнершу поудобнее, он несколькими решительными движениями привел ее в состояние готовности и с наслаждением вновь проник в горячее лоно. В следующий момент ноги самки оказались сжатыми вместе и вскинутыми на правое плечо самца. Крепко обняв их одной рукой, Сумрак наклонился вперед, коснувшись груди партнерши рассыпавшейся гривой, и резко двинул бедрами.
– О чем же ты тогда фантазируешь? – невольно вскрикнув, шепнула Солнышко сквозь сбивающееся дыхание.
– Угадывай! – осклабился самец и поддал еще.
На этот раз спаривание получилось недолгим, но крайне энергичным. Солнышко попыталась высказать несколько предположений относительно потаенных желаний партнера, одно нелепее другого, и за каждый неверный ответ тот «наказывал» ее ускорением ритма, так что самка вскоре позабыла о своих догадках и полностью отдалась во власть объединяющих их страстей. «А я и сам пока не знаю», – злорадно думал в это время Сумрак, но старательно корчил загадочную мину и пользовался очередной возможностью добиться от супруги экстатических содроганий и исступленных стонов.
Как ни странно, после этого они выдохлись оба: самец неподрассчитал силы, а самка, очевидно, слишком умаялась за день с мальками, так что последовавший за яростным соитием отдых был достаточно длительным; затем пара по взаимному согласию уже предавалась любви степенно и сдержанно, хоть и многократно. В качестве своего рода компенсации сын Грозы перебрал столько поз, сколько вообще знал, а дочь Свободы, не оставшись в долгу, добавила к его знаниям еще штук шесть. Кстати, он и не подозревал, что супруга способна ТАК гнуться…
…За окнами уже забрезжил рассвет, когда пресыщенные партнеры соединились в последний раз. Солнышко растянулась перед своим самцом на животе, и Сумрак, плотно покрыв ее сверху, начал плавно двигаться, уже почти ничего не чувствуя, кроме манящей мягкости, с которой расслабленное лоно охватывало его отчаянно нуждающийся в передышке пенис, выдающий оставшиеся жалкие капли семени. Впрочем, Солнышко тоже почти дремала в процессе, убаюканная мерным урчанием супруга. Наконец, совершив несколько завершающих толчков, Сумрак замер, не торопясь покидать тело самки и размыкать объятия. Что-то было такое спокойное и глубоко личное в этих моментах, предшествующих разъединению, когда сильные ощущения, схлынув, подобно волне прибоя, оставляли после себя некое трогательное послевкусие, и двое просто лежали вместе, прислушиваясь к дыханию и пульсу друг друга…
– Мне с тобой очень хорошо, – ему непременно захотелось сказать это, тихо, проникновенно, в самое ухо супруге, чтобы слышала только она, чтобы ни один звук его голоса сейчас не ушел в пустоту…
– И мне с тобой, – ластясь к своему воину, прошептала Солнышко. – Ты останешься?
– Как и обещал.
Соскользнув со спины самки, сын Грозы улегся рядом и прижал ее к себе. Несколько часов сна они честно заслужили.
– У нас впереди ответственный день, – зевая, напомнила дочь Свободы.
– Ты правда нас познакомишь? – догадавшись, о чем речь, встревожился Сумрак и пристально посмотрел в глаза супруги, словно, боясь, что она вдруг передумает.
– Правда, – улыбнувшись, ответила Солнышко. – А сейчас спи – пока есть возможность. Они у нас встают рано…
