Текст книги "Пять сладких мгновений (СИ)"
Автор книги: Rauco
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
– Но по разным причинам… – Сумрак собирался дальше пояснить по каким именно, но вместо этого беззвучно вскрикнул, изогнувшись мучительно и блаженно: от нескольких выверенных движений его пенис буквально выскочил наружу и тут же оказался в руке самки.
– И ты утверждаешь, что твоя причина – я? – пальцы мягко сомкнулись на быстро восстающем органе и скользнули по всей его длине, от чего самец застонал почти жалобно. – Не волнуйся, я помню: не дергать, – нахально стрекотнула развратница. – Так, что?
– Т-ты-ы… – задыхаясь провыл Сумрак сквозь зубы, вцепляясь когтями в покрывало и запрокидывая голову. То, что Греза умела делать руками… Как она вообще это делала???
Довольная самка замурлыкала и ускорила темп…
На этот раз воин приходил в себя довольно долго. Он, кажется, вообще отключился на какое-то время… Слишком сильная последовала разрядка. Открыв глаз, Сумрак обнаружил, что Греза с удобством разместилась на его животе, видимо, ни капли не смущенная скользкостью и липкостью данной поверхности, и перебирает отростки его гривы, любовно поглядывая на супруга.
– Мне нравится наблюдать, как ты отдыхаешь, – заметив со стороны самца возобновление признаков активности, поделилась она.
– И где ты только такому научилась…
– Из руководства по медицинским исследованиям репродукции, – неожиданно честно ответила самка. – Не знаю, где его братья нарыли, а я как-то заметила и отобрала.
– Бо-оги, это же был риторический вопрос, – скривился сын Грозы.
– Ты не конкретизировал, – хмыкнула дочь Желанной в ответ и прильнула к груди партнера, дабы закрыть тему.
Некоторое время супруги лежали, обнявшись, и поглаживая друг друга. Сумрак при этом удовлетворенно урчал, а Греза молчала, завороженно вслушиваясь в такой теплый и родной звук. Она все еще не была столь же ненасытна как старшие самки, потому не требовала сеансов близости, идущих сразу друг за другом. В их паре инициатором повторных актов почти всегда выступал Сумрак, однако сегодня он не спешил…
Пожалуй, сегодня он был даже не против подольше поговорить…
– А, как на счет тебя? Имей ты выбор, что бы стала в жизни делать? – решил отплатить той же монетой Сумрак. – Все равно вошла бы в чей-то гарем? Или же встала бы на Путь Воина? Или пошла бы в медицину? А, что? Вон, тебе и руководства по всякой репродукции интересны…
– В «чей-то гарем» – подразумевается чей-то абстрактный или в твой? – хитро спросила Греза.
– А есть разница? – теперь уже самец позволил себе циничный и провокационный вопрос, напустив на себя столь же равнодушный вид, какой изображала некоторое время назад дочь Желанной, спрашивая его о статусе. Как и ожидалось, Греза отнеслась к такому вопросу без должного юмора и даже возмутилась.
– Разумеется, есть, балда! – рыкнула она. – Иначе бы я сейчас не была тут с тобой, а покорно уже второй год неслась для Серого!
При упоминании имени бывшего конкурента Сумрак непроизвольно вскинулся и негодующе заклекотал, раскрыв жвала. А сам виноват.
– Ну, тихо, тихо, – тут же смягчилась Греза и добавила со смехом: – Ты такой забавный, когда сердишься!
– Что-то мои соперники этого никогда не отмечали, – слегка задетый ее словами, пробурчал воин.
– Твои соперники не знают тебя всего, – томно мурлыкнула самка, скользнув рукой по с некоторых пор заметно напряженному животу самца. Ага, вот она и началась – самочья инициатива…
Сумрак обхватил ее одной рукой и сел, опираясь на другую, после чего удобно разместил Грезу к себе лицом.
– Ну, так, что скажешь? – продолжая копировать ее недавнюю манеру, вопросил охотник вновь.
– Скажу так, – загадочно отозвалась дочь Великой Матери, – в ранней юности у меня было много странных желаний и стремлений… Но я позабыла их, когда попала сюда. И не жалею.
– Это хорошо, – теперь уже абсолютно серьезно произнес сын Грозы. – Потому что отныне ты самка воина Высшей касты, а это гораздо больше, чем самка Кровавого. Несравнимо больше. Осталась лишь самая малость для возвращения тебе прежнего ранга, а Великой Матери спокойствия.
Затем, как бы объясняя, какая именно малость имеется в виду, Сумрак приподнял возлюбленную, крепко взявшись за упругие ягодицы и решительно вторгся в ее заждавшееся лоно. Самка ахнула и, послушно обхватив партнера, склонилась к нему на плечо.
– Из-за меня ты едва не погиб, – прошептала она то, что боялась сказать все это время.
– Нет, не так, – сквозь непроизвольно вырвавшуюся из груди любовную песнь выдохнул самец. – Правильнее будет сказать, что ради тебя я выжил.
Комментарий к Греза. Сокровенное
Навеяло: «THE GREGORIANS» – «Paradize Lost»
Зарисовка: https://gvatya.tumblr.com/image/176350296463
========== Осень. Новый смысл ==========
Если покинуть Главу гарема после исполнения «супружеской повинности» Сумрак спешил как можно быстрее, то у Грезы он задержался. Закончив с обсуждением животрепещущих тем и окончательно успокоившись по поводу дальнейших планов на совместную жизнь, взгляды на которые за год могли у кого-то запросто поменяться, пара предалась любви уже более обстоятельно, не отвлекаясь, хотя и со значительными интервалами. Если честно, выглядело это странно и больше напоминало некий «отходняк», чем страстную встречу двух давно не видевшихся возлюбленных. Да, по правде говоря, это он и был, причем, с двух сторон обоюдный: Греза наконец-то рассталась со своим напряжением после долгого ожидания и череды тревожных снов, а Сумрак удостоверился в том, что любовь и верность младшей супруги отнюдь не мираж. В итоге, оба настолько успокоились, что для каких-то сильных эмоций в сознании попросту не осталось места, и лишь давление Сезона не позволило им просто проваляться эти часы рядом, наслаждаясь присутствием друг друга, как бывало прежде, когда Сумрак жаждал, но не имел права. Обнявшись и удобно устроившись среди подушек, они то и дело погружались в мирную дрему, затем пробуждались ненадолго, практически не меняя положения, соединялись, совершая очередной неторопливый акт, урчали друг другу что-то нежное и отрубались вновь – далее весь цикл повторялся.
Как долго это продолжалось, Сумрак определить не мог, да и не особенно стремился – покидать любимую слишком быстро не хотелось. Конечно, его визита давно уже ожидала Осень, но сын Грозы оправдывал свое опоздание тем, что перед столь насыщенной любовной игрой, какую предпочитала вторая дочь Свободы, ему требуется восстановить силы.
Наконец, Греза уснула особенно крепко, да так, что даже тычущийся в нее при попытке совокупления самец не смог разбудить. Тогда Сумрак аккуратно перелез через нее, потерся напоследок жвалами о мягкую расслабленную ротовую перепонку и отправился к следующей самке. Через несколько дней, когда он окончательно придет в форму, ей будет уже не поспать так безмятежно…
Осень сын Грозы обнаружил лениво перелистывающей какой-то пожелтевший религиозный трактат, выполненный в архаичной технике штамповки на сушеных листьях водохлеба. В век гибких носителей и голограмм упорство Жрецов, неизменно перепечатывающих свои тексты на недолговечных и хрупких страницах не вызывало иных чувств, кроме изумления и сострадания, по крайней мере, у Сумрака. Хотя, в этом было и некое очарование… Главным образом, потому что трактаты щедро украшались позолоченными орнаментами и инкрустировались самоцветами, подчас превращаясь из простых источников информации в настоящие произведения искусства. У матери, кстати, было несколько подобных образчиков, но она всегда держала их вдалеке от загребущих мальковых лапок, и даже любимый сын видел эти реликвии лишь издали…
Самец невольно усмехнулся, увидев, как супруга старательно делает вид, будто даже не ждет его. Что ж, ему несложно было подыграть. Не привлекая к себе внимания, Сумрак встал у стены, опершись спиной и с небрежным видом скрестив на груди руки. Из такого положения он некоторое время наблюдал за Осенью, а потом спросил подчеркнуто деликатно:
– Моя дорогая супруга, быть может, мне зайти позже?
– Еще позже? – фыркнула Жрица, лишь теперь поднимая на него голову.
– Я не смею препятствовать твоей подготовке к ритуалам, – невинно пояснил сын Грозы.
– Ты знаешь, какой праздник состоится через три дня? – самка с глухим звуком захлопнула рассохшийся том и убрала его в нишу возле ложа.
– Не во всех традициях я силен, – с почтением отозвался самец, медленно приближаясь.
– Короткая Ночь, – поворачиваясь набок и соблазнительно вытягиваясь, назвала Осень. – Ты пробегал за своей добычей до самой Короткой Ночи, охотник.
– Я был обязан принести достаток и престиж своему гарему, – возразил Сумрак. – Скоро ты поймешь, что моей задержке имеется достойное оправдание.
– Надеюсь, – поджала жвала самка. – Подойди-ка… Что это на тебе? Знак благодарности Жрецов?
– Я охотился в непростом месте, жена моя, – подтвердил сын Грозы, наклоняясь и позволяя Осени рассмотреть ближе затейливое кольцо, венчающее один из передних отростков гривы. – По давнему поверью его населяли злые духи. Служителей Храма очень впечатлила моя победа, и, в особенности, то, что я не убоялся сил Хаоса.
– Еще больше они впечатлились бы, узнай они о том, что ты проделываешь в Сезон с их сестрой, – поддразнила самца Жрица.
– Не сомневаюсь, – согласно рыкнул воин. – Возможно, даже вторую награду бы выдали.
С этими словами, он, не видя более смысла затягивать, накинулся на ведущую явно провокационные речи самку и, перегнувшись через ее тело, коварно вгрызся прямо в сочную ягодицу, одновременно срывая с пышных бедер шелковистый покров. От неожиданности Осень взвизгнула, тонко и несолидно, после чего вырвалась и в один скачок перемахнула лежанку, устремившись к двери. Сумрак немедленно прыгнул следом, успев подумать, что беготня по коридорам – это уже будет совсем перебор. Впрочем, до подобных мер все-таки не дошло: у самого выхода самец настиг свою жертву и жестко остановил, схватив за руку и для верности за гриву.
– Куда же ты, Светлейшая? – прошипел он, принудительно нагибая самку и сразу же наваливаясь сверху всем своим весом. – Я прийти не успел, а у тебя уже какие-то дела…
Привычно выслушав несколько отборных ругательств и увернувшись от щелкающих жвал партнерши, Сумрак настойчиво положил руку на ее загривок и без всяких церемоний надавил, заставляя Осень опустится вниз. Самка негодующе зарычала и попыталась вырваться, но по ее достаточно слабому сопротивлению сын Грозы понял, что пристрастия второй по старшинству супруги нисколько не изменились, так что он все делает абсолютно верно. Тогда самец рявкнул громко и повелительно, а затем резко подался вперед, вынуждая дочь Свободы опереться на локти, прогнуться в спине и практически коснуться грудью пола. Две пары жвал – живая и металлическая – впились в кожу самки между лопаток с такой силой, что из-под них немедленно выступила кровь. Осень вскрикнула и дернулась. Челюсти Сумрака разжались, но лишь для того, чтобы захватить участок выше, у самого основания шеи. Одновременно его руки крепче обняли партнершу, и одна ладонь с нажимом поползла вниз по животу самки, намеренно слегка царапая шкуру. И следующий, уже совместный, исступленный рокот прокатился по комнате, когда самец, надежно зафиксировав свою желанную добычу, неумолимо вошел в открывшееся ему, но, тем не менее, не успевшее достаточно увлажниться лоно. Затрудненное проникновение «на сухую» доставляло мало приятных ощущений, но странным образом Осень любила каждый элемент этой жестокой игры, и Сумрак прекрасно знал, что после небольшой боли она потечет так, как не текут даже от самых изощренных ласк… А после будет всячески стараться добавить на теле супруга шрамов. Осень была совершенно не из тех самок, которые позволили бы партнеру спокойно прохлаждаться во время выполнения священных обязанностей: стоило лишь на минуту зазеваться, и она брала дело в свои руки, а когти на этих руках приближались по своей заточке к кинжалам.
Впрочем, пока что перевес был на стороне самца, и отдохнувший Сумрак, пользуясь завоеванным превосходством, крыл дочь Свободы с удвоенной энергичностью, продолжая яростно кусать ее за загривок, плечи и бока, и мужественно игнорируя болезненные отголоски на границе протеза и кости. Кстати, в процессе он получил неоспоримое доказательство занятого явления: Осени весьма и весьма пришлись по душе его металлические имплантаты. Как только холодные острия касались ее шкуры, семяприемник, и без того жадно охватывающий естество сына Грозы, непроизвольно сжимался еще сильнее, а по телу Жрицы шла крупная дрожь, когда же Сумрак, немного не рассчитав, слишком сильно прокусил чешую партнерши в районе хребта, самку внезапно накрыл столь сильный оргазм, что ее внутренние мышцы сжали пенис партнера до звездочек перед глазами самца.
После бурного первого раунда Осень обманчиво расслабилась и приникла к полу, начав потихоньку мурлыкать, в ответ на что Сумрак доверчиво разомкнул хватку. И тут же полетел вверх тормашками. Сбросив самца, негодяйка проворно выскочила в коридор, в результате чего короткая и нелепая погоня, невольной свидетельницей которой, ко всему почему, стала ходившая проведать мальков Солнышко, все-таки состоялась. Собственно, из-за Солнышка как раз это ребячество и не зашло дальше, так как Осени пришлось затормозить, дабы не врезаться в сестру – тут-то ее Сумрак и настиг, прижав к стенке. Младшая дочь Свободы закатила от увиденного зрелища глаза, махнула на ненормальную парочку рукой и пошла своей дорогой, мысленно заключив, что слишком скоро появления муженька на пороге своей спальни ожидать теперь точно не стоит. А сын Грозы, ощутимо заломив руки непокорной самки, уволок супругу обратно в комнату, где еще трижды агрессивно взял сзади, более не повторяя своей ошибки и отдыхая в перерывах прямо поверх партнерши, по-звериному удерживаемой им на месте при помощи когтей и челюстей.
– Все, отцепись уже, – выходя из роли, проговорила Жрица после четвертого спаривания, и Сумрак тотчас же ее послушно выпустил. Потом минут десять они сидели друг напротив друга, тяжело и хрипло дыша, прежде чем смогли вновь пошевелиться.
– Я скучал… по этому, – наконец, нашел в себе силы пошутить самец.
– А по мне? – надвигаясь спереди, осведомилась супруга.
– А о тебе, прекрасная Осень, я вообще думал, не переставая…
– Ты хитрец и льстец, – улыбнулась Жрица одной максиллой, – но продолжай, меня все устраивает.
– Я абсолютно искренен, – проурчал сын Грозы, заключая самку в объятия и начиная осторожно поглаживать ее окровавленную спину.
– А ведь я уже и не думала, что ты вернешься, – внезапно призналась Осень, отодвинувшись и пристально взглянув супругу в глаза.
– Иногда бывает приятно ошибаться, не так ли?
Дальше они спаривались исключительно лицом к лицу и в более спокойном темпе. Причем, дочь Свободы на удивление сегодня держала себя в руках, почти не оставив на партнере новых отметин. В какой-то момент Сумраку даже сделалось неловко – уж не перестарался ли он сам? Хотя, самка, судя по ее удовлетворенному виду, претензий не имела и даже не отказалась бы через некоторое время повторить. Но только не сегодня, дорогая, только уже не сегодня…
К концу любовных утех пара плавно переместилась на ложе, позволяя сочащейся крови пропитывать покрывало, и Сумрак произвел заключительный, как ему казалось, акт, ибо партнерша выглядела, наконец, пресытившейся, а его собственные силы оказались почти на исходе. Исторгнув последнюю порцию семени, он уже весьма слабо взрыкнул и едва удержался оттого, чтобы не рухнуть на тоже странным образом безвольную самку, ощутив неприятную дрожь в опершихся на ложе руках. Пришлось немедленно сместить центр тяжести назад, не хватало еще, чтобы супруга заметила… Впрочем, той как будто и дела не было… А, когда Осень вновь нарушила молчание, прерывавшееся до сего момента лишь рычанием и стонами, сын Грозы мгновенно понял: ее состояние, ошибочно принятое им за расслабленность, являлось на самом деле ничем иным, как глубокой задумчивостью. И то, что следом сказала самка, заставило самца застыть в полном потрясении.
– Я молилась за тебя богам, мой воин, – почти шепотом проговорила усмиренная Жрица, забрав в ладони лицо склонившегося над ней супруга и приблизив его к себе.
– Я… Не даже знаю, что мне ответить… – после долгой паузы выдавил Сумрак.
– Можешь ничего не отвечать, просто прими к сведению, – неожиданно проникновенно улыбнулась Осень. – На самом деле, все жены просят Красную Воительницу присмотреть за охотниками на чужбине, а белую Матушку сберечь их от ран. Ты не ожидал?
Сын Грозы чуть заметно качнул головой и внимательно поглядел на затихшую под ним самку. Оказывается, он еще так мало знал ее… Гордую дочь Свободы, привыкшую носить на себе маску безразличия; волевую натуру, которая в попытке скрыть свою потребность в личном счастье так долго выдавала страсть за агрессию, что почти потеряла способность чувствовать нежность… Подумать только… Пока храбрые воины восхваляли Черного Бога и рвались на смерть, она и многие другие, подобные ей, смиренно день за днем просили великодушных богинь сберечь любимых…
– Сумрак… Я хочу детенышей… – прозвучало в наступившей тишине прежде, чем самец смог опомниться. И тут он уже настолько растерялся, что вообще не придумал, как ответить, уставившись на супругу в полной беспомощности. Та будто бы просила сейчас о невозможном. Да так оно и было: разве, что-то зависело от него? И, все-таки, продолжать молчать он сейчас не мог, права не имел…
– Ты можешь каким-то образом покинуть Храм? – вышло коряво, но лучше, чем никак, кроме того, ответа на данный вопрос Сумрак и впрямь не знал.
– Увы, это запрещено, мой самец, – печально вздохнула Осень, и непривычно было созерцать истинную грусть на ее обычно высокомерном лике. – Единожды дав клятву, я буду освобождена от нее лишь со своим последним вздохом. Либо я нарушу ее и буду изгнана из касты Жрецов, но покрою себя позором.
– Неужели, нет совсем никакого выхода? – поднявшись, сын Грозы позволил супруге сесть рядом и осторожно, даже как-то робко, забрал ее ладони в свои. Надо же… Он без тени сомнения вступал с ней в самые смелые и изощренные любовные игры, а за руку до сих пор взять стеснялся.
– На самом деле есть один… Но он не так прост, – вновь удивила Жрица, и выражение ее лица при этом стало настолько безнадежным, что Сумраку на миг сделалось страшно спрашивать дальше. Однако самка явно ожидала новых вопросов, словно ей и самой было трудно рассказать сразу все.
– Прости, я плохо знаю ваши порядки, – признался воин. – Что это за способ, и чем он страшит тебя? Или что-то требуется от меня? Тогда я сделаю все, что в моих силах, обещаю.
Осень помолчала, словно бы собираясь с духом, потом высвободила одну руку и с обычно несвойственной ей теплотой коснулась гривы супруга. А потом решилась.
– Жрица может получить дозволение на продолжение рода, если согласится выводить лишь дочерей, – сперва сын Грозы не понял, в чем же тут такой приговор, но, самка еще сказала не все. Когда же она договорила, причина ее переживаний стала окончательно ясна: – Все они будут обязаны посвятить свою жизнь служению культу. Сумрак, у них изначально не будет выбора. С большой долей вероятности наши дочери проведут жизнь в одиночестве из-за предрассудков и того же запрета, что гнетет меня.
Так вот, где был зарыт Жесткач… Самки… Какими бы сильными, своенравными и самодостаточными они ни казались, всех их одинаково страшила ответственность. Часто для них было проще вообще не создавать спорных ситуаций, чем что-то важное самим решать. Если же ситуация уже имелась, то… Все верно: для ее разрешения был самец, готовый, в случае провала безропотно собрать все шишки.
– Это печально… – со вздохом ответил сын Грозы, покорно смиряясь с выпавшей ему ролью. – И, все же, подумай: разве, многие из нас имеют выбор? Часто ли имеет реальный выбор дочь высокоранговой самки, обещанная Старейшине? Имел ли выбор я, стоя на пороге Первой Охоты? И насколько счастливы те, у кого появляется возможность изменить свою судьбу по своему велению? Счастливы ли охотницы, лишенные статуса и семейного очага? Счастливы ли ученые, остающиеся до конца жизни Бескровными? Прекрасная Осень, ценность нашей жизни не в том, насколько она соответствует нашим мечтам и желаниям, а в том, насколько достойно мы ее проживаем. Счастье не в степени контроля, а в том смысле, которым мы способны наполнить каждый отпущенный нам день, независимо от обстоятельств. Лишь дикие твари имеют полную свободу воли, нам же в действительности никому не дано выбирать. Так знай: я не верю, что судьба Жрецов ущербна, и ты сама – верное доказательство моим словам.
– Иногда мне кажется, что ты старше, чем ты есть, мой самец… – внезапно опуская глаза, произнесла слегка устыдившаяся супруга.
– Я говорю, что думаю, решение же за тобой, – без нажима отозвался сын Грозы.
– Тогда… – Жрица внезапно вскинула голову и на ее лице вновь воцарилось знакомое победное выражение. – Я утвердилась в своем решении. И, если боги наградят меня дочерьми после столь длительного перерыва, это будет знаком, что им суждено посвятить Храму жизнь.
– Я уверен, что милость богов не обойдет тебя стороной, а для меня будет почетно стать верным средством в их руках, – твердо проговорил самец и придвинулся, дабы немедленно приступить к воплощению обещанного, но Осень неожиданно остановила его, мягко возложив руку на грудь.
– Ты согласишься пройти обряд? – взгляд ее сделался испытующим. Судя по всему, вопрос не был исчерпан до конца.
– Все, что потребуется, – внутренне опасаясь, что еще пожалеет о сказанном, но не имея иного выхода, пообещал самец.
– Мы должны будем войти под своды Храма в канун Короткой Ночи и зачать наше потомство пред ликом богов. Свидетелями нашего союза станут все Жрицы и прихожане. Ты готов к этому?
«Куда ж я теперь денусь?» – с тоской подумал сын Грозы.
– Все, что потребуется, – решительно повторил он вслух.
Комментарий к Осень. Новый смысл
Навеяло: «THE GREGORIANS» – «Libera Me»
Кстати, ровно год прошел с того момента, как мы с Нашатырем выперлись на всеобщее обозрение (27 числа, если конкретно). Н-да, в тот вечер я и не представляла, во что это выльется))))
========== Полночь. Тебе понравится ==========
Выйдя от своей Жрицы, сын Грозы решил сделать небольшой перерыв, чтобы отдохнуть, привести себя в порядок и затем предстать перед новой супругой в наилучшем виде. Поспать у Осени не вышло бы при всем желании – слишком велик был риск, что она возбудится повторно и потребует продления игрищ, на которые у Сумрака уже не хватало запаса прочности. А ведь еще неясно было, что за запросы окажутся у Полночи… И как она отреагирует, если самец, да не приведут боги, эти запросы не удовлетворит…
Устало направляясь к расположенной под самой крышей комнате, что самки выделили ему в прошлом году, самец размышлял обо всех неожиданностях, свалившихся на него в первый же день. Сперва гарем на осадном положении… Смех, да и только: кто-то пустил о его женах слух, будто бы они – шайка воительниц-мужененавистниц! Об этом вкратце поведала Греза, когда Сумрак ближе к концу их свидания, наконец, удосужился серьезно спросить, а что это был за маскарад – не с целью же на самом деле его поразить? Да уж, бред какой… Потом неведомо откуда взявшаяся дочь Тихой Бездны, на которой Сумрака фактически женили без его предварительного согласия. Всякое в жизни случается, но чтобы самки сами в гарем приходили, с его Главой договаривались и далее просто ставили самца перед фактом! Подобных историй Сумрак, сколько бы ни силился, припомнить не мог. Напрашивался единственный вопрос: а Прорва конкурс еще на это место, случайно, не проводила? Больно уж эта Полночь какая-то была… С виду правильная. И на все согласная. К тому ж, «два в одном» – с почти взрослой дочкой, на которую, правда, пока даже смотреть не разрешили, но о грядущих перспективах по поводу нее открыто намекнули. Вообще ни в какие ворота! Последней же каплей стало заявление Осени, что она тоже детей хочет. Да еще таким нестандартным образом… В Храме… Что ж не на главной площади с оркестром, а, женушка?.. О, боги, боги… Коли вы и правда есть, то слишком своеобразный у вас юмор, не находите?
Некоторое время Сумрак пытался безуспешно представить, что его может ожидать во время данной сомнительной церемонии, но фантазии хватило только на толпу старых одиноких самок, которые вышли из возраста производительниц и теперь специально посещают подобные мероприятия, чтобы поглазеть на чужой секс и обсудить физические параметры выставленного на потеху самца (а Жрицу вслух обсуждать никто точно не посмеет). Следующее, что ему живо представилось – это какая-то дотошная старуха, во время процесса подлезающая с самого неожиданного ракурса и пытающаяся оценить длину и форму его члена… Старуха немедленно превратилась в Тучку, и корни гривы невольно от такого зрелища вздыбились. Сын Грозы рефлекторно тряхнул головой, сгоняя наваждение. Этого еще не хватало… И попробовал думать о приятном.
Например, завтра он увидит своих первых отпрысков. Не факт, конечно, что Солнышко подпустит к ним близко… Но он же, в конце концов, достаточно адекватный, чтобы не угрожать собственным детенышам! Солнышко, кстати, выглядит такой счастливой… Она, похоже, в мальках души не чает. И наверняка захочет еще. И что-то подсказывало, что будет ей еще. Осень, кстати, тоже, скорее всего, детенышей захотела, на сестру глядя.
Внезапно самец остановился, не дойдя до комнаты, и вдобавок к поднявшейся и никак не желающей опускаться гриве, у него по предела расширился от накатившего осознания уцелевший глаз. Только теперь Сумрак понял, что реально кроется за постепенно пробуждающимся материнский инстинктом супруги. Во-первых, если Осень еще была способна к воспроизводству, то это означало буквально следующее: предстоящая порно-акция в Храме будет не единственной. Она станет повторяться из Сезона в Сезон, и вскоре гарем превратится немного-немало в филиал Храма, заполненный подрастающими послушницами. Пожалуй, надо было как-то аккуратно убедить Осень нестись хотя бы не каждый год… Но даже, в случае успеха, грядущее количество детенышей от всех самок оптимизма не внушало. Простая арифметика. Сейчас имелось всего двое. Но на следующий год сын Грозы мог обнаружить в вольере уже штук восемь мальков, а то и больше, если Грезе передалась фамильная плодовитость… Еще через год их поголовье должно было увеличиться примерно до пятнадцати (а, где пятнадцать, там и двадцать), дальше – тридцать, сорок, пятьдесят… Боги, у Сумрака гарем-то был всего из пяти самок, а, будь на то его воля, он остановился бы на четырех и не помышлял о расширении еще лет десять… Но ситуация вышла из-под контроля еще до того, как он в принципе о ее существовании задумался, и теперь было поздно что-то менять. Итог: еще пара лет – и он многодетный отец… Со всеми вытекающими.
Воин отрешенно потер ротовую перепонку, пытаясь хотя бы приблизительно прикинуть, каких вложений потребует гарем в грядущие годы. И насколько придется выкладываться на заданиях клана, дабы эти вложения оправдать… Одновременно придется проявить еще больше усердия на Охотах, дабы подтвердить это свое ненормальное повышение… И, при всем при этом, стараться не сдохнуть где-нибудь ненароком, дабы самки и детеныши не оказались без покровительства… Час от часу не легче.
Погруженный в эти шокирующие мысли, он все-таки добрался до своих покоев. Открыл дверь. И застыл на пороге, нервно принюхиваясь. Нет, они издевались, что ли? Вся комната, оставленная год назад в идеальном порядке, теперь пропиталась смешанным запахом гаремных самок. Настолько сильно пропиталась, что разум моментально освободился от всех посторонних идей, а подбрюшье, казавшееся после трех партнерш почти опустошенным, немилосердно скрутило. Похоже, хитрые бабы сделали это специально, чтобы он, придя сюда в надежде на передышку, ощущал их феромоновую метку и вновь кидался спариваться, позабыв об усталости. Все-таки, видимо, нет предела женскому коварству…
Подойдя к лежанке, Сумрак заметил на ней новое красивое покрывало – именно от него фонило больше всего. Самец поморщился и раздраженно потер максиллами носовую складку, затем проследовал к окну и распахнул его настежь. Хлынувший в комнату свежий воздух немного снял напряжение. Очень хотелось еще и покрывало наружу вывесить, но это могло обидеть жен, поэтому самец просто свернул его и убрал, после чего повалился на ложе и отключился на несколько часов.
Проснувшись, самец почувствовал себя более-менее бодрым и даже готовым к новой встрече с самками. Тем не менее, в купальнях он решил от греха подальше не появляться – вдруг там опять окажется Прорва? На этаже имелся водопроводный кран для хозяйственных нужд, под ним-то Сумрак и ополоснулся быстренько, но тщательно. Вернувшись в комнату, он порылся на полке, куда в прошлом Сезоне запихал часть своего повседневного барахла, и вытащил относительно чистую набедренную повязку – на очереди была Полночь, и для первого раза с ней все-таки следовало хотя бы условно прикрыть свою наготу. Одевшись, сын Грозы напоследок окинул себя критическим взглядом. Царапины на спине и груди Осень ему более-менее замазала, так что вид, в целом, теперь был почти презентабельный. Оставалось надеяться, что дочь Тихой Бездны окажется разумной особой и не начнет требовать слишком многого, учитывая его общее состояние.
Спустя несколько минут Сумрак уже нерешительно топтался возле покоев Полночи. Оттуда не доносилось ни звука. «Может, она спит? – подумалось самцу. – Время-то уже вечер». Помедлив еще немного, он решил, что заглянет потихоньку и, если окажется, что самку в ожидании сморило, то будить ее не станет, а посетит позже.
Но Полночь не спала. Отодвинув завесу, висящую на входе, и просунув в помещение только голову, самец сразу встретил ее доброжелательный и терпеливый взгляд. Похоже, она давно учуяла запах нового супруга, а, может, и шаги услышала… Глупо как-то вышло.
– Ты разрешишь войти, прекрасная Полночь? – спросил сын Грозы учтиво.
– Я давно жду тебя, Сумрак, сын Грозы, – приподнимаясь на широкой постели, ответила самка. Охотник невольно залюбовался ею: крупная, но не тяжелая, подтянутая и в меру мускулистая, Полночь совмещала в себе мощь молодого Матриарха с грацией юной девы. От нее исходил приятный и манящий зрелый запах. Фигура Полночи была едва прикрыта тонкой белой туникой, сквозь которую четко проступали все ее соблазнительные контуры.
Окна комнаты выходили на запад. Сейчас далекие отблески заката, растекающегося над садом, заливали багрянцем пепельно-серые стены и дарили алые блики золотистому покрывалу на ложе. Кожа облокотившейся на мягкие подушки самки в этом свете казалась очень темной и чуть коричневатой, хотя, как Сумрак успел заметить утром, цвет на самом деле имела очень схожий с его собственным.
