Текст книги "Биография голубоглазого йогина"
Автор книги: Рампури
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
ГЛАВА 5
На следующий день мой сон был жестоко прерван задолго до рассвета. Дружный храп, подобный рокоту волн, разбивающихся о скалистый берег, наполнял темную комнату. Перед моими глазами медленно проявилось полное нетерпения лицо Амара Пури Баба.
– Пошли, – коротко сказал он.
Я попытался отыскать в полутьме свою одежду. На полу вповалку лежали спящие тела, а на одном из двух "чарпаев", кровати, представляющей собой деревянную раму с натянутой посередине сетью из конопляной веревки, виднелся кто-то, сильно напоминающий Хари Пури Баба, укрытый платком. Моей голове было холодно, начавшие отрастать волосы превратили ее в некое подобие наждачной бумаги. Значит, вчерашняя инициация мне не приснилась.
Куда? Бог ты мой, сейчас же еще середина ночи! Амар Пури Баба поспешно вывел меня из комнаты, пробормотав: "Яма-Нияма", но моя бедная сонная голова отказывалась понимать эту тарабарщину. Осознав мое непонимание, Амар Пури Баба произнес громче: "Яма". Мне же послышалось "юма", и я кисло подумал, что ему все происходящее, по-видимому, очень нравится. На самом деле Амар Пури говорил о первой части йоги, "яме", то есть дисциплине.
Вот так я приступил к ученичеству, так и не получив ни дня, чтобы поразмыслить над ним. Без двадцати минут четыре я уже почистил зубы палочкой с дерева ним, а затем был отправлен в кустики, чтобы облегчить кишечник
Раз, два, три, четыре, пять,
Вышел зайчик погулять...
Вот первая задача: дисциплинировать собственное тело. Однако я не имел ни малейшего понятия о том, как какать по приказу, и потому, несколько раз безуспешно потужившись, бросил это занятие и присоединился к Амару Пури Баба, ожидавшему меня у источника. Он заставил меня тщательно протереть руки пеплом вибхути, а затем смыть пепел водой, и так несколько раз. Считается, что пепел чист по природе, а мыло – загрязнено. Затем я стал наблюдать, как он, прыгнув в чашу источника быстро, но очень тщательно помылся. Меня же ожидало нечто совсем иное: Амар Пури Баба заставил меня присесть на корточки и стал методично, кувшинчик за кувшинчиком, выливать воду мне на затылок. Кажется, я стал не новопосвященным, а новобранцем, а Амар Пури Баба – мой бравый сержант...
Мокрый, дрожащий от холода и одетый в одну лишь набедренную повязку "линготи", я последовал за Амаром Пури Баба, чтобы собрать цветов и украсить самыми красивыми из них лингам Шивы и статую обезьяньего бога Хану-мана. Оставшиеся цветы мы отнесли к священному огню "дхуни", чтобы два все еще неинициированных ученика Амара Пури Баба, Шами Сундар, смогли бы украсить ими очаг. Зарытому в углу дхуни полутораметровому трезубцу тоже досталось несколько цветков. Амар Пури Баба сел на корточки радом с огнем, взял правой рукой щепотку вибхути и неразборчиво пропел над ним какую-то мантру, а затем отправил пепел прямо в рот. Тем же, что осталось, он сделал точку в районе третьего глаза. Затем Амар Пури отошел на шаг, три раза прикоснулся перекрещенными руками земли и стал выполнять почтительные поклоны-омкары именно так, как меня учили вчера. Хари Пури Баба наказывал мне выполнять омкары дважды в день для всех гуру. Вот она, подсказка! Я поклонился очагу и стал делать то же, что и Амар Пури Баба. Дхуни – тоже гуру.
Дхуни – это лоно, рождающее вибхути; это личность, божество и сила! Дхуни – Мать Огня, а Ветер – его Отец. Это искра света, заставляющая тьму неведения развеяться, словно тьмы никогда и не было. Дхуни – священный огонь, который пылает ("дху") так же, как светит ("дхуп") Солнце. Этот огонь сжигает мир дотла, и из плодородного пепла, из получившегося угля рождается новый мир. Пепел вибхути лечит, служит, одевает и творит процветание. Амар Пури Баба показал мне, как покрыть вибхути мое все еще мокрое и замерзшее тело. Холод сразу же исчез.
Амар Пури Баба положил в очаг благовония, а затем разгреб золу при помощи специальных щипцов "чимпта", чтобы достать спящие в глубине угли. Потом он аккуратно положил поверх углей несколько высушенных коровьих лепешек, и через пару минут из очага начал подниматься дымок Дхуни проснулся.
Шам передал своему Гуру Джи ладан, а также пахучую смолу других деревьев, семена кунжута, топленое масло, и, наконец, немного молока. Все это Амар Пури Баба предложил в качестве подношения божеству огня. Оба молодых ученика стали подавать мне сигналы, показывая глазами на ноги Амара Пури Баба. Поняв, в чем дело, я поклонился и выполнил почтительные поклоны-омкары для гуру, даровавшего мне рудракшу.
Вытащив из-под соломенного коврика коробку, он достал оттуда немного ганджи, показав, как ее надо растирать, а затем добавил несколько капель воды, чтобы получилась смола. Близился восход, джунгли вокруг нас постепенно просыпались, наполняясь шорохами и звуками. Я набил чилим Амара Пури Баба, пока тот тихо напевал мантры. Сладкий запах горящей коровьей лепешки смешался с дымом табака и ганджи, привлекая остальных садху, уже закончивших свою утреннюю практику. Они подходили к огню, обмениваясь приветствиями. Отовсюду звучало "Ом намо нараян". Скоро вся компания, за исключением Хари Пури Баба, была в сборе.
Когда первые из огненных жеребцов, влекущих колесницу Сурья-солнца, появились над горизонтом, я увидел, что от вчерашнего фестиваля не осталось и следа. Все люди разошлись, кто -по соседним деревушкам, кто – по городам, близлежащему Чомуну или более отдаленному Джайпуру. Брамины сели на ночной поезд до Уджайна. Уехали и трое из пяти моих гуру вместе со своими учениками, с трудом втиснувшись в джип "Виллис", принадлежащий одному из мирских последователей.
Хари Пури Баба встал поздно. Амар Пури Баба, который уже три с половиной часа был на ногах, насмешливо спросил у усевшегося рядом с ним свежего и ухоженного гуру-бхая:
– Хорошо ли выспался?
– Лучше, чем когда-либо, – ответил тот. Амар Пури Баба вглянул на меня, привлекая внимание к ногам Хари Пури Баба. Снова поклоны.
– Я путешествую по ночам, – объяснил мне Хари Пури Баба, когда я сел на корточки напротив него. Я прикоснулся к его ногам и начал пропевать:
Ом гуруджи, ом девджи, ом...
– Летаю по воздуху, словно авиапочта. – Он обернулся к Амару Пури Баба, а я продолжал совершать для него свои омкары. – Ты "тапасви", йогин, выполняющий строгие обеты, поэтому тебе нужно спать по три часа, а мне по ночам надо работать, гуру-бхай, – сказал он.
– Мне не нужен сон! – резко возразил Амар Пури Баба.
– Да, но ты верный последователь, – ответил Хари Пури Баба. Я продолжал выполнять омкары, прикасаясь лбом к его ступням. В один из моих поклонов Гуру Джи мягко похлопал меня по тому ? месту, где череп присоединяется к шее.
– А ты кто, арабский факир? – язвительно спросил у меня Амар Пури Баба, и все засмеялись.
Шутник и комедиант, Хари Пури Баба смеялся над самыми священными традициями и положениями "санатан дхармы", как сейчас часто называют индуизм. Он играл роль адвоката дьявола, постоянно бросая вызов собственной традиции. В любой другой религии его бы назвали богохульником, в своей собственной он был искрен-o ним верующим.
– Запомни, Рам Пури, поступать надо так, как говорит гуру, а не так, как он сам делает, – сказал, нахмурившись, Амар Пури Баба, завершая тем самым очередной раунд спора с Хари Пури одной из своих редких побед. Хари Пури Баба, однако, нимало не расстроился, радуясь тому, что его гу-ру-бхай выиграл.
Гурубрахма гурувишну
гуру дево махешвара
гуру сакшат парабрахма
тасмай гири гураве намах!
Дхъяна мулам гурамурти
пуджамулам гуро падам
мантрамулам гуровакъям
мокишмулам гуро крипа!
Пропел Амар Пури Баба.
Гуру это Брахма, Вишну и Шива.
Гуру – это проявленное Высшее Знание.
Мои приветствия гуру.
Корень медитации – тело гуру.
Корень пуджи – ноги гуру.
Корень мантры -речь гуру,
Корень Освобождения -милосердие гуру.
Я был горд тем, что меня назначили приглядывать за дхуни Хари Пури Баба. Но это также значило, что моим домом стало место возле дхуни, я стал постоянным компаньоном священного очага: я ел и спал у дхуни, повторял свои мантры, поддерживая, согласно указаниям, такое состояние очага, чтобы от дхуни постоянно поднимался дым. Я раскладывал топливо, добавлял в случае необходимости новое и предлагал дхуни всю свою еду и питье, прежде чем приниматься за трапезу. Все время, не занятое другой работой, я просиживал у священного огня. Но сидел я не где придется, а в строго определенном месте: на северо-западе от дхуни, по правую руку от сиденья "асаны" Хари Пури Баба. Из одежды мне, как хранителю дхуни, полагалась лишь набедренная повязка и священный пепел вибхути. Ночью мне дозволялось укрываться только тонким оранжевым дхоти.
Дхуни переменчив, словно река. Каждый дхуни – это личность, подверженная перепадам настроения так же, как и люди. Пламень дхуни – это приемник и передатчик одновременно, потому что он подобен экрану, на котором показывают чернильные пятна в тесте Роршаха, и каждое из них что-то значит. Часто по ночам, когда я смотрел на огонь и не старался фокусировать взгляд, ко мне приходили видения. Вначале я видел трезубцы * и морские ракушки, огненные копья и лотосы, змей и быков, а потом однажды мне привиделся желтоглазый мужчина с большим животом верхом на баране. Хари Пури Баба объяснил, что мне посчастливилось получить даршан Агни, Бога Огня.
Постепенно я познакомился с дхуни поближе, узнал, что ему нравится и что нет, что заставляет его коптить и дымить, а что разжигает так сильно, что языки пламени с голубыми лепестками на концах начинают вздыматься высоко вверх. Я узнал, как готовить дхуни ко сну, зарывая в пепел толстую коровью лепешку так, чтобы угли не прогорели, узнал, как пробуждать огонь поутру все той же коровьей лепешкой, но на этот раз тонкой и разломанной на множество маленьких кусочков.
Дхуни, в свою очередь, тоже может проявлять преданность. Собака на незнакомцев лает, а дхуни направляет в их лица дым. Куда бы ни сел но-вопришедший и куда бы ни дул ветер, дым всегда будет идти прямо человеку в лицо. Дхуни и его дым танцуют в нежных ветрах, их родных братьях, незаметных для глаз людей. Люди могут догадаться об их присутствии лишь по направлению дыма и языков огня. Неважно, какую власть имеет баба над своим дхуни, когда дело касается незнакомцев, огонь всегда остается настороже. Я вспоминаю нескольких друзей, которые навещали меня во время прошедших за эти годы Кумбха Мел, многим из них пришлось встретить жестокое обращение со стороны моих дхуни.
Однажды утром Амар Пури Баба заставил меня выучить наизусть строку из двадцати восьми слогов, которую я помню по сей день. Это Путь Йоги и ее полное описание. Это не мантра, но "сутра", эзотерический язык, передающий огромный объем знания всего в нескольких слогах. В этой Йога-сутре, данной миру Патанджали, святым риши и мастером Йоги, грамматики и сокращений, для которого удалить слог по своей значимости было все равно, что родить сына, насчитывается восемь одновременных шагов. За два тысячелетия до появления компьютеров и архивации данных были написаны слоги, составляющие целое учение.
Восемь ступеней Йога-сутры Патанджали это:
1. "Яма", то есть контроль.
2. "Нияма", предписания.
3. "Асана", правильная поза.
4. "Пранаяма", контроль за дыханием.
5. "Пратьяхара", то есть умение не отвлекаться на образы, воспринимаемые органами чувств.
6. "Дхарана", непоколебимость ума.
7. "Дхьяна", проникновение, медитация.
8. И, наконец, "самадхи", слияние вышеперечисленных семи в единство, называемое Йогой.
В тот же день я набрался смелости и попросил Хари Пури Баба дать мне "садхану", ежедневную йогическую практику.
– Сиди с прямой спиной и не позволяй уму блуждать, – сказал он. – Вот и вся практика. О прочем можешь спросить у Амара Пури Баба.
– Сначала ты нарушаешь все традиции и делаешь иностранца своим учеником, а теперь хочешь, чтобы я стал его Гуру Джи? – спросил сердито Амар Пури Баба.
– Ты уже его Гуру Джи, гуру-бхай, или забыл? Ведь ты дал ему рудракшу. Ну не затем же, чтобы скурить ее в чилиме? – спросил Хари Пури Баба удивленно подняв брови.
– Не напоминай мне, – ответил Амар Пури Баба.
Хари Пури Баба обернулся ко мне.
Чигптпа вритти ниродха!
Пропел он и перевел:
– Йога останавливает болтовню ума. Позаботься о маленьких вещах, потому что вначале надо отказываться от малого.
Он снял с шеи "рудракша малу", четки со ста восемью бусинами, и повесил их мне на шею.
– Я предлагаю тебе каждое утро после омовения практиковать "джапу", повторение гуру-мантры, пятьдесят одну малу в день, – сказал он и включил транзистор, чтобы послушать еле слышимые сквозь помехи новости радиостанции "Вся Индия".
Практика мне все же нашлась, но это была вовсе не ожидаемая мною йога-садхана. Я мыл тарелки и грязные горшки, стирал белье, резал овощи, помогал на кухне, подметал у дхуни и в других комнатах. Амар Пури Баба следил за тем, чтобы я не бездельничал. Дважды в неделю я сопровождал, его или какого-нибудь другого садху в Чомун за покупками. Мне едва хватало времени, чтобы выполнять по утрам практику гуру-мантры. Днем же я сидел на земле у дхуни, по правую руку от Хари Пури Баба, пока он общался с последователями и другими людьми.
Просиживая долгие часы рядом с дхуни, поздно ли вечером или в ранние часы рассвета, я представлял себя йогином. Вот я сижу, одетый в одну ЛИШЬ набедренную повязку, и пепел покрывает мою кожу. Моя спина выпрямлена, я обращен лицом к священному огню Шивы и считаю пропеваемые мантры при помощи бусин "руд-ракша малы". Я воображал, что нахожусь на самом верху Гималаев, на священной горе Шивы Кайлаш, и практикую отречение от всего мирского. После нужного количества повторений гуру-мантры я выполнял несколько йогических асан, которым научился еще в Соединенных Штатах. Я представлял, как Кундалини, таинственная сила, спящая в основании спины, поднимается и пробуждает все мои чакры. Я читал об этом еще до того, как уехал из дома. Я мечтал о древних индуистских книгах, не о Ведах и Упанишадах, но о древних тайных учениях. Я хотел узнать о прошлых жизнях и астральных путешествиях.
Я рассказал Хари Пури Баба о своих размышлениях, на что он ответил, что знает множество древних и тайных книг, но ни у одной из них нет страниц. Засмеявшись, он сказал:
– Мы учим все наизусть, сынок И потом, если бы даже у этих книг и были страницы, как бы ты их понял?
– Я выучу санскрит, – сказал я.
– Но даже тогда ты не узнаешь ничего, кроме слов, – ответил он мне.
– Но в словах есть смысл, – удивился я.
– Смысл – это звук, – ответил гуру.
В Амлода Кунд баба всегда приветствовали друг друга, произнося "ом намо нараян". Я спросил Хари Пури Баба, что это значит.
– А! – сказал Хари Пури Баба. – Что именно ты хочешь узнать: перевод, значение или силу этого приветствия? Это три разных вещи, знаешь ли. Сила состоит в шести слогах: "на", "ма", "на", "ра", "я", "на". Когда ты сможешь правильно воспроизвести звучание каждого из них, ты получишь силу приветствия. Не волнуйся, у тебя получится. Если же ты хочешь получить английские слова, тогда слушай. "На-ма" это твое имя, но что в этом имени? Как тебя узнают? Какая у тебя репутация? Поэтому "на-ма" это сила уважения, приветствие. "На-ра-я-на" это бог, который дал человеку его человеческую природу, бог, пребывающий в сердце человека также, как он восседает на огромном змее, плавающем в океане молока. Этот бог – Вишну.
– Но так как же правильно: "нама нараян" или "намо нараян"? Мне казалось, что вы говорили "намо", – спросил я.
– Есть слушание, как у ребенка, когда ты слышишь то, что тебе кажется, а есть слушание, когда слышен звук, точная вибрация, и тогда приходит нечто большее, чем простое восприятие. Поэтому "нама" на самом деле "намах" или даже "намас", но когда этот слог присоединяется к "нараян", он становится "на-мо". Звук должен изменяться при соединении с другим звуком, а вибрации – меняться при соединении с другими вибрациями, чтобы в мире сохранялся порядок, – объяснил Хари Пури Баба. – Тебе надо самому искать понимание этого, я же могу лишь указать путь. Это мой долг. А идти ты должен сам. Традицию нельзя найти в книгах. Конечно, можно купить книги Ади Шанкары, но даже если ты поймешь написанное на санскрите, то обнаружишь, что без традиционных комментариев, без интерпретации учителя, стоящего в линии преемственности знания, прочитанные слова не будут иметь никакого смысла. Сами по себе книги ничего не значат, неважно, древние они или современные.
Вдруг я почувствовал острую боль в левой ступне, потому что Амар Пури Баба ударил по ней железными щипцами. Я и не заметил, что встал так, что пальцы левой ноги стали указывать на дхуни. Дхуни надо уважать так же, как необходимо уважать людей, а это значит, что ни на дхуни, ни на людей нельзя указывать пальцами ни рук, ни ног. Амар Пури Баба показал, как надо прикасаться к земле и мочкам ушей, извиняясь за свои плохие манеры, а также объяснил, что для других людей видеть, как кто-то непочтительно ведет себя, является плохим знаком.
– Ты Брама, – сказал мне Хари Пури Баба. -Кто такой Брама? Взгляни на дхуни, он тоже гуру. Видишь пылающий огонь? Брама – это большой огонь. Вселенная полна огня. Видишь бога дождя в этом огне? Дрова в дхуни символизируют время, прошедшие года. Вот еще один год сгорел. Дым, поднимающийся из дхуни, это облака. Когда из дхуни поднимаются языки пламени, это молния, а потрескивающие звуки – гром. Боги подносят огню нектар-"сому", и тогда идет дождь.
Понимаешь, этот мир – в сущности огонь, ничем не отличающийся от огня, горящего напротив тебя. Дрова – это земля. Дым – ночь, искры -звезды. Боги подносят дождь огню, и из этого жертвоприношения рождается пища.
Мужчина – тоже огонь. Очаг и дрова – это его открытый рот. Дым – его прана, дыхание жизни, языки пламени – его язык, его речь, а искорки пламени – его глаза. Боги подносят еду этому огню. Из этого жертвоприношения рождается семя.
И в женщине тоже есть огонь. Очаг и дрова это ее утроба. Дым – ее волосы, языки пламени – ее гениталии, тлеющие угли – это акт любви, а искры -наслаждение. Боги подносят семя этому священному огню. И тогда из него рождается человек
Человек проживает свою жизнь, и, когда он умирает, его тело отдают пламени. Все есть огонь, Великий Огонь, Брама, – заключил Хари Пури Баба.
С прошествием времени тот пыл, с которым я начал жизнь новопосвященного, постепенно угас. Исчезло ощущение новизны от ношения пепла вибхути вместо одежды, когда я заметил, какой сухой стала моя кожа. "Служение гуру" превратилось в рутину, которую я пытался избежать. Тщетно пытаясь отмыть жир с грязных горшков при помощи одного лишь пепла и холодной воды, я мечтал о жидкостях для мытья посуды. А душ? Я уже забыл, как это – мыться горячей водой.
Но эти мысли были всего лишь отвлечениями. На деле я хотел практиковать йогу, "настоящую" йогу, ведь за исключением мантр, практикуемых рано утром и поздно ночью, все остальные дни проходили, занятые одними и теми же делами, сидением у дхуни во время того, как Хари Пури Баба принимал людей, и мне было очень скучно. Неужели такова жизнь посвященного?
В моем воображаемом ашраме гуру сидел перед множеством учеников, обучая их разным духовным упражнениям, асанам и ритуальным песнопениям. Он вовремя исправлял ошибки и поддерживал учеников. Но в Амлода Кунд ничего подобного не происходило. Хари Пури Баба был прирожденным рассказчиком историй. Он часто садился у дхуни, спиной к шепчущему транзистору, и рассказывал завороженной аудитории истории о великих садху и их учениях, о подвигах богов и героев, а также о том, почему последний премьер-министр потерял свое кресло. По мере того, как улучшалось мое знание хинди, росло уважение к его искусству рассказчика, но все же я считал, что он должен учить меня большему.
– А как же йогические асаны и подъем Кундалини, Гypy Джи? – спросил я Хари Пури Баба.
Он засмеялся.
– Ты хочешь, чтобы эта змея выела твой мозг и вылезла из головы наружу?
– Да, – упрямо ответил я. – Я хотел бы получить подобный опыт.
– Не волнуйся, он у тебя будет, – ответил он, наливая в катори теплого молока и созывая воронов. Три ворона сразу же слетели с веток вниз, приземлившись рядом с Хари Пури Баба, и погрузили клювы в молоко.
– Разве мне не надо выполнять йогические асаны? – спросил я.
– Это необязательно, – ответил учитель. -Хатха-йога это интересная вещь. Ты правильно считаешь, что, если правильно выполнять асаны, придут здоровье, сила и долголетие. Все это хорошо, верно? Но представь, что было бы, если бы вся китайская армия делала подобные асаны. Стали бы они тогда колебаться, стоит ли переходить границу с Индией и начинать войну? Хатха-йога сделала бы из них более эффективных убийц. Наша традиция делает упор на знания, и, поскольку ты можешь научиться видеть этот мир и собственное тело как иллюзию и понимать, как именно мы эту иллюзию создаем, тогда все средства будут способствовать укреплению твоего тела. Но как только ты привяжешься к своему телу, то попадешь в ловушку майи и все потеряешь. Как я уже говорил, если ты будешь держать все время спину прямо, у тебя все получится.
Хари Пури Баба подозвал Кедара Пури Баба. Хотя я уже провел достаточно времени в обществе этого довольно надменного молодого садху, но только сейчас понял, что Кедар Пури Баба был моим гуру-бхаем, учеником, тоже получающим мантры у Хари Пури Баба. Все молодые садху называли Хари Пури Баба гypy Джи и выполняли для него свои омкары дважды в день. Они не были его настоящими учениками, но почитали Хари Пури как своего гуру. Хари Пури Баба велел Кедару Пури Баба научить меня нескольким йо-гическим асанам, а также "пранаяме", контролю над дыханием.
– На твоем месте я бы сконцентрировался на пранаяме, – посоветовал мне Хари Пури Баба.
Позднее он объяснил, что хатха-йога никогда не была частью традиции саньясинов-нага и принадлежала более поздней традиции Натов, садху, также называемых "рваными ушами" (потому что в их ушах проделываются дырки для больших черных серег).
И вот каждое утро Кедар Пури Баба и я искали пустую комнату, спрятанную от любопытных взглядов, чтобы заниматься асанами и праная-мой. Однако ничего особенного не происходило. Кедар Пури Баба, садху с самого детства, был невероятно гибок, и в его присутствии я чувствовал себя очень неуклюжим.
– Акхара никогда не примет тебя, Рам Пури, – выпалил он однажды утром. – Они не позволят, чтобы ты прошел "видья санскару", инициацию в саньясины.
Кедар Пури Баба мог быть очень неприятным и всегда знал, как сбить меня с толку. Еще он храпел так громко, как никто другой.
– Почему? – спросил я и почувствовал, что покраснел. – Разве не Гуру Джи это решает? Какое отношение ко всему этому имеет акхара?
– Ты чужак. Это запрещено, – сказал он.
– Но Гуру Джи сказал...
– Гуру Джи, Гуру Джи! Гуру Джи сказал... -передразнил меня Кедар Пури Баба. – Рам Пури, Гуру Джи говорит множество вещей, а ты не понимаешь из них ничего. Он бросает вызов акхаре. Он должен был наследовать трон, священное сиденье главы великого монастыря в Уджайне, когда умер его гуру. Но старшие садху решили, что он слишком молод и, скажем так, радикален. Это было неверное решение, но решает все равно акхара.
– Но какое значение имеет то, что я иностранец? Я такой же человек из плоти и крови, как и ты, и ты мой гуру-бхай, брат по гуру, разве не так? – спросил я. – Я думал, что мы выше всех этих глупых различий. Ведь тело – это иллюзия.
– Это имеет значение, Рам Пури. Каждый из пятидесяти тысяч нага-саньясинов Джуна Акха-ры имеет свое мнение, и тебе придется примириться со всеми ними. Наша акхара – это орден всех направлений нага-саньясинов, которые следуют традиции Даттатрейи.
– Мне кажется, что Гуру Джи не стал бы обещать мне инициацию на Кумбха Меле, если это невозможно, – сердито возразил я.
– Гуру Джи очень сильный, – сказал Кедар Пури Баба. – Посмотрим, что он сделает.
