Текст книги "Дом на склоне, или Снова о семьях и Войне (СИ)"

Автор книги: Рал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Некоторое время Гарри катал по голове этот злой выпад. Действительно неизвестно. Вечный вопрос: «что было бы, если бы?..». Если Андромеда хоть в половину так же хороша, как была Нарцисса сегодня, то дожил бы Сивый до того дня, когда притащил Гарри с друзьями в Малфой-мэнор? И Гермиона не кричала бы под Круциатусом, и Добби не получил бы нож в грудь…

– Прости, – сказал Драко и сильно встряхнул Гарри за плечи. – Прости, я действительно зол на тебя. Я ляпнул, не подумав. Прости, возвращайся оттуда!

Гарри кивнул, но на самом деле все еще видел другого Драко – моложе и более испуганного. И Нарциссу, которая уговаривала всех не спешить вызывать Лорда, потому что опасалась его разочарования и гнева на и так опальное семейство Малфой. Он испытующе взглянул на Драко и спросил почти так же небрежно:

– Как думаешь, твоя мать смогла бы убить Волдеморта?

– Нет, – ответил Драко, не задумываясь. А потом посмотрел на Гарри в упор и продолжил с нажимом:

– И дело даже не в крестражах. Просто Блэки лучше прочих умеют видеть тьму и оценивать ее масштабы. Когда тебе кто-нибудь умный и опытный опять попытается рассказать, что против Темного Лорда можно было искать другое оружие, а ты сделал только то, что должен был, и это не повод считаться каким-то особенным и Мерлином отмеченным, ты вспомни: Нарцисса Блэк смотрела, как Лорд издевается над ее мужем и сыном и не посмела сделать ничего! Если бы она видела хоть тень шанса – она бы попыталась. Но эта темная тварь была ей не по силам.

– Прости, – сказал на этот раз Гарри.

– Проехали, – устало отмахнулся Драко и прижался к Гарри плечом. – Но знаешь, ты вот спросил, и теперь я думаю, что мать сегодня еще и поэтому понесло… Думаю, она так и не смогла себе простить бездействия тогда и вот так расплатилась с долгами. Надеюсь, что расплатилась.

Как отвечать на это Гарри не знал. В комнате снова повисло молчание, и, чтобы разбить его, Гарри спросил:

– Она сильно пострадала?

– Да не очень, судя по всему! – неожиданно весело откликнулся Драко. – Я от них сбежал! Есть такие скандалы между родителями, присутствовать при которых детям нельзя, даже если дети сами уже женаты. Мon cher papa et ma chère maman не отходя от родового алтаря принялись выяснять, кто из них взбалмошный самоубийца и так и не вышел из подросткового возраста. Это косвенно намекает, что ни один из них не при смерти.

– Вот уж чего не могу представить, так это твоих родителей скандалящими друг с другом, – натянуто усмехнулся Гарри.

– Думаю, даже Астория не может, а она уже член семьи. Классическое воспитание ничем не перебьешь: семейные неурядицы должны быть скрыты ото всех. И, кстати, я тебе ничего такого не говорил, в смысле про родителей!

– Ни в коем случае, – подтвердил Гарри. – Но только раз лорд и леди заняты, то ты сам мне давай рассказывай, что я видел на самом деле… Или хочешь, я тебе сперва воспоминания солью, ты посмотришь, а уже потом скажешь? Там же куча трупов и местность фонит, как разлом в Преисподнюю, а врать Фальку, что я был не в курсе, я не буду. Мне сейчас надо бегом скакать в Аврорат докладывать, а я даже не знаю, творила ли Нарцисса что-нибудь запрещенное.

– Ох, Мордред… – в очередной раз за эту ночь ругнулся Драко. – Талли! Принеси думосбор. Надо посмотреть, действительно. Но первое, что я тебе точно скажу, никакой поисковой карты в этой истории не было. Мы узнали, что мать ушла порт-ключом, и ты просто захотел к ней переместиться. Ты ж Избранный, в твоем случае такое объяснение сгодится.

– И почему, кстати? Если у вас есть такая карта, которая нашла бы Люциуса через все щиты, почему он не сказал об этом сразу?

– Потому что карта родовая, Поттер, как и семейные экстренные маяки вроде запонки, которая у тебя! Воспользоваться всем этим добром в норме может только Малфой. Просто ты опять исключение из всех правил, особенно когда не в курсе, что такое правило вообще есть, – Драко устало хмыкнул. – Ну и я все-таки тебе помог увидеть координаты. Но стопроцентной уверенности не было даже у меня, что уж говорить об отце? Он не сказал аврорам про карту, потому что доблестные авроры не смогли бы ей воспользоваться, и что? Правильно, вежливо попросили бы, чтобы по ней группу захвата аппарировал я как какой-никакой, а тоже сотрудник Аврората. А отец ни за что на свете не отпустит Наследника в гости к Лейстрейнджу, даже если на самом деле для меня это вполне себе умеренный риск, а сам он имел все шансы погибнуть… И тут мы возвращаемся к тому, что ты, скотина, не сказал мне о ваших дебильных планах! Убил бы тебя, но сейчас некогда!

К концу речи от веселости Малфоя уже не осталось следа, и Гарри заподозрил, что его «убил бы» следует понимать близко к буквальному. Но, к счастью, домовик уже принес думосбор, так что Гарри быстренько занялся сливом воспоминаний, таким образом увернувшись от дальнейшего диалога.

Посмотрев воспоминание, Драко некоторое время молчал, и по его лицу не получалось толком определить, о чем он думает. Наконец он с силой потер лицо ладонями и как-то растерянно произнес:

– Знаешь, это было такое общее место в картине мира: еще в детстве, ну, когда все мальчики вслух мечтают о сражениях и всяких подвигах, отец мне говорил, что единственный настоящий боевой маг в нашей семье – мама, а наша задача как мужчин и Малфоев – сделать так, чтобы ей не пришлось об этом вспомнить. Просто такие стандартные отцовские наставления, привычный неинтересный фон, понимаешь? И сейчас это так неправильно, так странно… Даже немного помочь ей, и то ты мне не дал.

В последней фразе не было обвинения, только та же растерянность, и от этого Гарри стало еще хуже. Впрочем, через несколько секунд Драко встряхнулся, словно мокрый кот, и решительно сообщил, что идет разнимать диспут родителей, поскольку сам он понятия не имеет, как квалифицируется сотворенное Нарциссой «полное убийство» и что из блэковских чар сейчас официально вне закона.

Оставшись один, Гарри с головой рухнул в чувство вины и перед Драко, и перед самой Нарциссой, которую даже не попытался уберечь. Сейчас, после всего сказанного Драко, мысли о сходстве Нарциссы с Беллатрикс начали казаться попросту подлыми. Леди Малфой никогда не давала повода считать, будто ей доставляет удовольствие насилие, и то, что Гарри принял за радость…

Додумать мысль ему не дал быстро вернувшийся и очень деловитый Драко. Он сообщил, что старшие Малфои, оказывается, давно прекратили выяснять отношения и уже родили близкую к истине версию событий, тянущую максимум на убийство в состоянии аффекта. Так что в задачу Гарри на ближайшее будущее входило честно сообщить о том, что он видел своими глазами, и отвести следственную группу на место событий. А за комментариями и подробностями авроры пусть идут к самим Малфоям, уж те им все разъяснят в лучшем виде! С этим Гарри и отбыл в Аврорат.

Для Гарри это была очень долгая ночь. Было уже совсем светло, когда он оставил коллег копаться на месте побоища, а сам перехватил пару часов сна на любезно предоставленном Лонгюссоном диване. Потом пришлось пить бодрящее зелье, поскольку голова спросонья была вообще никакая, но пропускать опрос Нарциссы Гарри категорически не хотел, да и Лонгюссон считал, что присутствие живого свидетеля событий при этом разговоре не помешает. Так что утром аврор Поттер в компании главы Следственного отдела и еще двоих коллег снова был в Малфой-мэноре, на этот раз – с сугубо официальным визитом.

Нарцисса, бледная и изможденная, принимала следователей, полулежа на кушетке в гостиной. Люциус и Драко безмолвными изваяниями замерли с двух сторон от ее изголовья – в разговор не вмешивались, но всем видом демонстрировали, что тревожить леди Малфой сверх необходимого никому не позволят. Сама леди хоть и чувствовала себя явно весьма скверно, на вопросы авроров отвечала без возражений и максимально подробно.

– Я просто сорвалась, к сожалению, – тихо объясняла она, опустив веки, словно стыдясь этого признания. – Мы все были в большом напряжении из-за этой гадкой травли, которую устроили моему сыну. Понимаете, я ведь действительно знаю, каким омерзительным и опасным человеком может быть Кандид Лестрейндж. И когда в очередной раз стало понятно, что ждать избавления в ближайшее время не приходится, я просто сорвалась…

– Вы воспользовались некими артефактами, принадлежавшими семье Блэк? – Лонгюссона не сбила с толку ни молчаливая стража у изголовья, ни болезненный вид подследственной. – Однако аврор Поттер упоминал, что по условиям брачного договора вам не могло принадлежать ничего из их наследства.

– Одним артефактом, кольцом, управляющим инфери. Оно осталось от Беллатрикс, – в голосе Нарциссы проскользнула горечь. – Я никогда не интересовалась подобным, но знала, как им воспользоваться. А моя сестра любила опасные вещи…

– Оно не было конфисковано после войны?

– Нет. Боюсь, ваши коллеги, проводившие обыск в Малфой-мэноре, недостаточно разбирались в подобных вещах. Это кольцо не выглядело опасным и не фонило силой, поскольку использует силу самого волшебника. Как видите, это далось мне тяжело.

– Где кольцо сейчас?

– Я не справилась с ним в самом конце… – Нарцисса подняла руку и показала след на безымянном пальце – молодую кожу на месте недавно заживленного ожога. – Этого кольца больше нет. Могу поклясться, если желаете.

– Вы с самого начала готовились к агрессивным действиям?

– Я надеялась на разговор, но, честно говоря, не ожидала со стороны Кандида Лестрейнджа… ничего хорошего.

– Вы настолько не доверяли Аврорату, что решились рискнуть собственной безопасностью, леди Малфой?

– Я сорвалась, – печально повторила Нарцисса. – У нападений Лестрейнджа был оттенок личной мести. Я не могла делать вид, что меня это не касается, когда он отыгрывался на моем сыне. Я должна была остановить его. Так или иначе.

– У Лестрейнджа была личная неприязнь к вам или к мистеру Драко Малфою?

– Да. Это глупая история. Кандид, видите ли, считал девиц Блэк идеальной партией для своих сыновей. Белла и Рудольфус благополучно заключили брак, но Андромеда была изгнана, а я… – Нарцисса тепло взглянула на мужа. – Рабастан, как вы знаете, остался холостяком. А потом у меня родился сын, а брак Беллы и Руди так и оставался бездетным. Все это Кандид считал чем-то вроде личного оскорбления. Мистер Поттер свидетель, что… – она поморщилась с отвращением и просительно взглянула на Гарри.

– Лестрейндж наговорил гадостей, – подтвердил тот. – Очень похоже, что его действительно волновало именно семейное положение леди Малфой.

– Когда Волдеморт жил в нашем поместье, особенно когда мы уже впали в немилость, Кандид не упускал случая выразить свою неприязнь, – горько сказала Нарцисса и снова прикрыла глаза, кажется, борясь с накатившими эмоциями. Впрочем, через несколько секунд она подняла взгляд, выражающий непреклонную решимость. – Да, с моей стороны это тоже было личной местью, господин Лонгюссон. В этом я не раскаиваюсь и не сожалею.

Дальнейшая беседа протекала в том же ключе. Под конец проняло даже главу Отдела расследований. Хрупкая измученная женщина на подушках не вызывала ничего кроме сочувствия и уважения к ее тихой непреклонности. Никаких обвинений леди Малфой предъявлено не было. Лонгюссон только выразил сожаление, что теперь, вероятно, след остальных подельников Лестрейнджа будет надолго потерян.

– Извините. Я поддалась эмоциям и не подумала об этом. Мне не следовало вмешиваться в работу авроров, – кротко сказала Нарцисса, и оные авроры поспешили откланяться, пока не пришлось извиняться в ответ за собственную нерасторопность.

Остаток рабочего дня, наполненного попытками отследить хоть какую-нибудь активность в ответ на ночные события и таким образом встать на след недобитых соратников Лестрейнджа, Гарри напряженно размышлял об истинном происхождении «артефакта, оставшегося от Беллы». Как-то очень удачно эта история накладывалась на рассказ Люциуса о «проклятом кладе», который изначально прятала как раз Нарцисса. Гарри был твердо намерен хорошенько расспросить старшего Малфоя сразу по возвращении в мэнор, но выяснилось, что тот снова в алтарном зале – продолжает восстановление отношений Нарциссы с Родом Малфой. Так что пришлось аккуратно расспрашивать Драко, который при упоминание «артефакта Беллатрикс» издевательски расхохотался.

– Мать тебя прикрыла, чучело! А что, думаешь, стоило сказать, что это национальный герой подарил нам полный сундук темномагического барахла?

– А? – толково прокомментировал Гарри.

– Кто мне предложил забрать все блэковское добро из дома на площади Гриммо? Причем предложил конкретно мне, так что мать тогда не нарушила клятвы насчет наследства Блэков, исключительно помогла мне аккуратно собрать все полезное!

Драко от души веселился, а Гарри закрыл глаза и откинулся в кресле. Вот уж действительно! Люциусу он клад оставлять не хотел, а отдавать Малфоям неизвестно что, вообще не глядя… Он настроился было хорошенько предаться самобичеванию за прошлое разгильдяйство, но сидеть с закрытыми глазами оказалось очень уютно, и в какой-то момент он почувствовал, что его подхватили мобиликорпусом и устраивают в постели. Открыть глаза Гарри так и не смог.

Следующий день снова был полон беготни по самым мельчайшим подозрениям на темную магию или попытку незаконной международной аппарации: позволить сейчас Бёрку и другим просто уйти – значило бы отложить проблему в будущее. По Аврорату уже и так пошел гулять слух, будто Кингсли довольно резко высказался в том ключе, что одна чистокровная дамочка оказалась эффективнее сотни специально обученных мракоборцев, и, видимо, авроры надеются, что она же доделает за них и остальную работу. В общем-то, министра можно было понять: охота на Малфоев была темой шумной, и совсем замять в прессе ее внезапное окончание было бы сложно. А изложить истинное положение вещей – политически неблагоразумно. В результате под вечер Гарри был вызван к Шеклболту, где еще раз пересказал всю историю ночных похождений для министра и присутствовавшего там же Фалька, а потом был ласково, но настойчиво отправлен в Малфой-мэнор согласовывать с Нарциссой пресс-релиз нужного формата. В мэнор Гарри послушно отправился и для начала обрисовал ситуацию Драко. Тот довольно потер руки, быстренько проконсультировался с отцом и засел скрипеть пером, только что не пыхтя от усердия. Плоды его эпистолярного творчества Гарри прочитал с нарастающим негодованием, но в ответ на его вяканье Драко только постучал ему пальцем по лбу и почти пинком отправил сдавать написанное министру.

Министра все устроило, и на следующее утро Пророк поведал британскому обществу об очередном подвиге национального героя. Как уже было известно читателям, семейство Малфой подвергалось преследованиям со стороны реваншистов. Из-за переживаний по этому поводу леди Малфой совсем потеряла голову, поддалась психологическому давлению со стороны недоброжелателей мужа и согласилась на встречу с ними за пределами поместья. К счастью, гостящий (возможно, по заданию Аврората, но мы не беремся утверждать доподлинно) в поместье Малфоев аврор Поттер проявил свойственную любому аврору бдительность, заметив смятенное состояние хозяйки, сумел вовремя отследить ее перемещение и вмешаться, чем несомненно спас бедняжке жизнь. В схватке был уничтожен Пожиратель Смерти Кандид Лестрейндж, чей след прослеживался еще в деле о подкупе заместителя коменданта Азкабана, а так же ликвидировано более десяти его сообщников.

Из неполного фута малфоевской писанины Скиттер сделала статью на целый разворот, при этом превратив Нарциссу Малфой в манерную истеричку, а образ аврора Поттера неожиданно для всех расписала в духе благородного героического драматизма.

– Снейпа мне, Снейпа! – мрачно пробормотал Гарри, отпихивая от себя газету. – Хочу послушать про дутую славу! Как думаешь, мне стоит извиниться перед Нарциссой?

– Ага, валяй! – жизнерадостно откликнулся Малфой. – Только извиняться начинай быстро и прямо с порога, а то мать первая начнет тебя благодарить, и ты вообще испепелишься от смущения. Ты хоть понимаешь, что вот теперь ее точно никто не тронет, поскольку официальная версия – вот она! – Драко победоносно потряс газетой. – Все трупы – наличные и растворившиеся – на тебе, а моя бедная слабонервная матушка и от мотылька бы не отбилась!

На следующий день в Пророке появились комментарии причастных: сдержанная благодарность Аврорату и Поттеру лично от старших Малфоев и доклад о ходе расследования от Главного Аврора Фалька, из которого явно следовало, что Поттер действительно находился в особняке Малфоев по его, Фалька, распоряжению. Сам Гарри сперва категорически отказался что-либо комментировать, но за него ответ для Пророка наваял тот же Драко Малфой и пригрозил пожаловаться министру, если Гарри не согласиться подписать это сочинение. Так что национальный герой скромно сообщил читателям, что защита мирных граждан – его долг и прямая обязанность, ничего особенного в своем поступке он не видит и искренне сожалеет, что бедной женщине пришлось оказаться в центре форменного побоища, но тут уж у него не было вариантов – с не раскаявшимися Пожирателями Смерти у Аврората разговор короткий!

– Есть ли пределы у слизеринского цинизма? – восхищенно спросила Астория за ужином. Драко гордо усмехнулся, а Гарри тяжело вздохнул.

Все эти политико-эпистолярные маневры проходили на фоне продолжающегося аврала в Аврорате. Пусть общественность успокоена, но задачу по реальному отлову оставшейся части реваншистов никто не отменял. С ночи славного подвига Поттера выпады в сторону Малфоев прекратились, и теперь оставалось только гадать – успели ли преступники экстренно покинуть Британию или затаились и копят силы для нового удара?

Ответ на этот вопрос был получен через день после публикации комментариев Фалька и Поттера. И сразу стало ясно, что попытки отслеживать мелочные нарушения магической безопасности были просто нелепыми.

Хмурым октябрьским днем в небе магловского Лондона прямо над Трафальгарской площадью появился череп с выползающей из его рта змеёй.

Комментарий к

В тексте использован текст песни Скади&Линвен.

========== Часть 5 ==========

Господа авроры полагали, что последний месяц работали в авральном режиме? Господа авроры глубоко заблуждались. Настоящий всеобщий аврал начался в ту минуту, когда в небе над Вестминтером появилась Мортмордре. Вернее, он начался чуть позже. Сначала дежурный аврор увидел на Карте Маяков и сигнальных Чар пометку о применении темной магии на территории магловского Лондона. Через полминуты туда аппарировала дежурная группа оперативников, а еще через несколько секунд ее старший треснувшим голосом сообщил в сквозное зеркало:

– Мортмордре над Трафальгарской площадью. Но я не вижу других признаков присутствия ПСов. Маглы стоят, метку фотографируют, похоже, решили, что это какой-то аттракцион.

– Пока не вмешивайтесь. Сейчас свяжусь с Отделом магических происшествий, пусть высылают свою группу…

Договорить Фальк не успел, потому что зеркало в руке аврора резко ушло в сторону, и вне поля видимости раздались выкрики и нарастающий гул множества голосов. Потом старший группы появился еще на несколько секунд:

– Волшебники, около двадцати человек в белых масках. Все крушат и атакуют маглов, – и зеркальце потемнело.

И вот тогда в Аврорате началось светопреставление.

Несколько небольших отрядов ушли в Хогсмит, к Хогвартсу и на Диагон-аллею – контролировать ситуацию и не допускать паники. Это было очень верное решение, потому что почти в тот же миг по магической улице пронеслась на метлах группа людей в черных балахонах и десантировалась на крышу Гринготса. На Диагон-Аллею тут же было отправлено подкрепление.

А основные силы, разумеется, были брошены к Трафальгарской площади. Над нею в считанные секунды поднялись маглоотталкивающий, антимагический и иллюзионный купола, под прикрытием которых силовики вступили в схватку с предположительно-Пожирателями, а все остальные авроры занялись эвакуацией маглов и помощью обливейторам и прочим службам, обеспечивающим соблюдение Статута.

Гарри, как самый сильный, но отнюдь не самый опытный из имеющихся авроров, сразу оказался в группе поддержки куполов. Дело это было магически затратное, и количество необходимых для оцепления волшебников было обратно пропорционально их суммарной силе. Гарри своим участием высвободил для других задач как минимум десяток авроров. А отпускать слишком непредсказуемого и резкого в поступках героя в сутолоку на площади, где надо проявить максимум аккуратности в обращении с маглами, а перед носом то и дело мелькают пожирательские мантии, Лонгюссон счел неблагоразумным.

Так что несколько минут Гарри дисциплинированно смотрел на кипение толпы со стороны и скрежетал зубами от невозможности принять в нем активное участие. Но постепенно его накрыло ощущение неправильности происходящего. Слишком громкое преступление, слишком много сил брошено на его ликвидацию, слишком нелепо беснуются люди в масках, только похожих на пожирательские… Гарри не мог отделаться о мысли, что занят не тем и не там. Что он, нет, все они – весь личный состав Аврората – упускают что-то важное.

Что ж, куполу придется постоять без него. А, действительно, почему это одни чары можно наложить и закрепить, а другие надо все время поддерживать? И вообще, удалось же ему однажды просто забыть собственный Люмос в другой комнате? Гарри щедро влил силы в свою часть заклинания и осторожно отодвинулся с отведенной ему контрольной точки. Быстро пробежался до следующего держащего купол волшебника и убедился, что тот не почувствовал дополнительной нагрузки. Затем Гарри мысленно извинился перед всеми теми, кто прямо сейчас держал оцепление, оттеснял взбесившихся псевдо-пожирателей к колонне Нельсона и фильтровал через себя паникующих маглов. Им всем тоже придется обойтись без него.

Гарри аппарировал в Аврорат.

На посту дежурного сидел курсант Академии, судя по внешности, вообще первогодок. Не обращая на него внимания, Гарри подлетел к Карте Маяков и сигнальных Чар, занимавшей всю стену дежурного помещения. Багровым костром на ней пылал центр Лондона, куда менее ярко светилась территория вокруг Гринготса, привычно поблескивали желтым условно-легальные зельеварни и артефакторные мастерские, полыхали несколько небольших брешей в контуре границ, но остановить эти незаконные аппарации Гарри уже точно не успевал… И совсем незаметно в сравнении с лондонской катастрофой и пробитыми границами мерцала желтым небольшая метка сигнальных чар на западе Норфолка. Гарри увеличил отображение и совсем не удивился, когда светящаяся точка превратилась в сигнальный контур вокруг опечатанного Министерством Бёрк-мэнора.

Гарри аппарировал сразу на территорию поместья и, едва завершив перемещение, понял, что все-таки опоздал. Не могли министерские опечатать поместье с неснятыми чарами, но и перепутать ощущение от родовой защиты нельзя ни с чем. Она, эта защита, не выдержала геройского напора и пропустила его внутрь ограды, но тут же упала сверху душным одеялом, выдавила из легких большую часть воздуха и не давала снова вздохнуть. Гарри попытался раскинуть поисковые чары, но сумел понять только то, что в доме кто-то есть, даже количества волшебников определить не удалось. Неприятно царапнула по краю сознания мыслишка, что боя в таких условиях он может и не выдержать.

Несколько десятков шагов по поездной аллее до парадной двери усадьбы потребовали уйму времени и усилий. А оказавшись в просторном, отделанном темным деревом холле, Гарри и вовсе привалился к стене, хватая ртом воздух. Защита внутри дома ощущалась еще более давящей, чем в парке. Дом не просто выталкивал чужака, дом всеми силами старался не пропустить его дальше, туда, где в этот самый момент происходит что-то важное. Что-то такое, ради чего Бёрк устроил отвлекающий маневр, по масштабам сопоставимый с самыми громкими преступлениями Волдеморта. А что это был только отвлекающий маневр, Гарри был теперь непоколебимо уверен.

Он оттолкнулся от стены, сделал шаг, другой и окончательно убедился, что даже просто преодолеть холл сможет разве что ползком. Дом надежно защищал покой своего хозяина. А значит, хозяин должен выйти сам.

– Бёрк! Санктуар Бёрк! – Гарри планировал грозно проорать это как вызов, но получилось только довольно неубедительное восклицание. Скорее всего, его даже не проигнорировали, а элементарно не расслышали. Гарри с усталым стоном качнулся обратно, чтобы снова привалиться к стене и по крайней мере устоять на ногах. Вздохнул поглубже, насколько позволяла давящая сила поместья, и, не давая себе времени передумать или усомниться, вскинул палочку.

– Фламма Инферналис!

Он впервые в жизни вызывал Адское Пламя, поэтому не знал, всегда ли это заклинание требует столько сил, или так повлияло противодействие дома. Клок багрового огня расцвел прямо на паркете в нескольких шагах от Гарри. Он готовился через несколько секунд наложить ограничивающий контур, но сразу стало ясно, что Пламя разрастается далеко не так стремительно, как во всех до того виденных случаях, и снова Гарри не знал, была ли причиной тому его собственная неумелость, или защита Бёрк-мэнора сдерживает губительную стихию. Но пусть медленно, но Адское Пламя расползалось по паркету, и Гарри ощутил, что давление защиты чуть ослабело. По крайней мере, ослабело достаточно, чтобы, заслышав торопливые шаги в одном из коридоров, он смог относительно резво отпрянуть в ненадежное укрытие за пилястрой возле самого входа.

Из темного проема в противоположном конце холла появился Санктуар Бёрк, знакомый Гарри по многочисленным ориентировкам. Невысокий и грузный, опирающийся на тяжелую клюку, которую только из большой симпатии можно было бы назвать тростью, он больше походил на старого трактирщика, чем на смертельно опасного Пожирателя Смерти или Лорда древнего Рода. Однако первое впечатление мгновенно развеялось, когда Бёрк с порога метнул Аваду, безошибочно выцелив Гарри через весь немаленький холл.

– Я хочу поговорить! – крикнул Гарри. Ослабевшая защита позволила ему без особых проблем увернуться, но такое начало диалога не выглядело обнадеживающим. Хотя, если учесть, какое «приглашение к разговору» организовал он сам… Бёрк в ответ швырнул широкое Инкарцеро, и вот от него уклониться удалось уже с трудом. Гарри понял, что долго такого поединка не выдержит. Проверять, как среагирует родовая защита на заклинание, направленное в Главу Рода, почему-то не захотелось – уж слишком вызывающе Бёрк стоял на открытом месте. Так что Гарри просто повторил вызов Адского Пламени в ту же точку и почти услышал, как закричал дом от этого нового увечья. Пламя стало сильнее, взвилось до потолка и начало распространяться активнее.

Бёрк сдался – отступил в тень и занялся сдерживанием огня. Это не потребовало от него заметных усилий, но дало Гарри время и возможность коротко высказаться:

– Я хочу поговорить. Не здесь, за границей вашей защиты. Сами можете остаться внутри, но подойдите к ограде. И учтите, продолжать жечь ваш мэнор я могу и стоя снаружи!

Старый волшебник недобро вскинулся, но Гарри уже аппарировал, и это была самая мерзкая аппарация в его жизни. Дом одновременно сопротивлялся любой чужой магии и стремился выставить чужака прочь, а в результате аппарация произошла мгновенно, но и ощущение от нее оказалось концентрированнее в разы. Короткий прыжок за периметр поместья вымотал так, словно это было межконтинентальное перемещение.

Отдышавшись, Гарри снова попытался наложить поисковые чары. Результат опять был размытым, но Гарри отчего-то уверился, что внутри дома только один человек. Ну, хотя бы потому, что иначе Бёрк скорее отправил бы кого-нибудь разбираться с наглым вторженцем, а сам продолжал бы свои неизвестные очень важные дела.

Прошло не больше нескольких минут, когда из дома вышел Бёрк и нарочито старческой походкой пошаркал по дорожке к воротам. Остановился в шаге от ограды, смерил Гарри злым взглядом и скучающе протянул:

– Ну и что вы можете сказать интересного, юноша?

– Я хочу сказать, что древние Рода не должны исчезать с лица магической Британии. У Рода Бёрк должен быть шанс выжить. Но вы сейчас пытаетесь его лишить этого шанса.

– Хм. Да, пожалуй, вы меня заинтересовали, – тон старика был по-прежнему холоден и ироничен, но Гарри успел поймать первый изумленный блеск в его глазах и поздравил себя с дипломатической победой. А Санктуар меж тем по-хозяйски огляделся, трансфигурировал в кресло ближайший куст самшита и уселся, всем видом демонстрируя, что готов дать аудиенцию, но все еще не уверен в ее полезности. Гарри смотрел на его маневры, не скрывая чистого сарказма. Эта демонстративная самоуверенность была просто жалкой в сравнении с величественным смирением Люциуса, от которого, бывало, даже Кингсли тушевался. Так что теперь он просто вежливо дождался, пока старый волшебник перестанет паясничать, и продолжил мысль.

– Вам нужен ваш мэнор. И для того, чтобы получить к нему доступ, вы устроили провокацию, которая может стоить здоровья, а то и жизни очень многим и ставит под угрозу Статут.

Бёрк издевательски поклонился, всем видом подтверждая: «да, мальчик, именно это я и сделал». И этим кивком достаточно разозлил Гарри, чтобы все дальнейшее тот смог изложить уже без тени сомнений в голосе.

– А мне нужен мир в магической Британии. Который вы сегодня нарушили ради своего мэнора. И поэтому либо мы с вами договоримся о том, как вернуть это поместье вашим наследникам, не вам самому, разумеется, потому что ваше место – в Азкабане, и я думаю, вы сами это понимаете. А если не договоримся, мне предыдущий Главный Аврор рассказывал, что перед Адским Пламенем по периметру не устоит никакая родовая защита. Я уничтожу этот дом, просто чтобы больше у вас не было причин устраивать то, что вы устроили сегодня. Вам понятно, господин Бёрк?

Определенно, Бёрк оказал Гарри услугу, разозлив его. Вряд ли иначе он смог бы произнести эту речь с должной убедительностью. А теперь Гарри видел, как испытующий прищур старика сменяется неподвижной гримасой страшного понимания. Бёрк поверил, полностью и безоговорочно.

– Что вы предлагаете? – и голос у Бёрка стал каркающим, утратив былую вальяжность.

– Для начала: остановить то, что происходит в Лондоне.

– Этого я просто не могу! – страх в голосе, хоть старик и пытался его скрыть, был слишком очевидным и отчаянным, чтобы Гарри заподозрил его во лжи. – Люди просто получили приказ, у меня даже связи с ними нет!

– Значит, это будет основным пунктом обвинения, – Гарри еще раз мысленно извинился перед всеми, кого бросил в Вестминстере. – Тогда возвращаемся к наследникам. Они ведь дети еще, я правильно помню? Они совершенно точно не имеют проблем с официальным законом. Почему вы не пошли самым очевидным путем, Бёрк? В секретариате Министерства недавно создан целый «Отдел по правовой поддержке наследников отчужденного, арестованного и бесхозяйного имущества»…