Текст книги "Дом на склоне, или Снова о семьях и Войне (СИ)"

Автор книги: Рал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

– Мистер Поттер, вам нравится роль палача? Или больше нравится выносить приговоры, исполнять которые будут другие?

– Дальше была какая-нибудь моя реплика, – хмыкнул Гарри. – Продолжайте, лорд Малфой, я вас слушаю.

Люциус мимолетно улыбнулся. Похоже, ему доставляло искреннее удовольствие смотреть, как Герой показывает зубы.

– Почему бы не казнить всех тех, кто получил пожизненное за свои преступления? Более того, почему бы не казнить вообще всех тех, кто доказал свою темную природу и неоднократно запятнал себя темными делами? Меня, например? Кажется, в ответ на такие рассуждения принято говорить о неприкосновенности человеческой жизни, о том, что убивая человека, мы уничтожаем целую вселенную… Древние магические предметы куда более уникальны, куда более наделены личностью и душой, чем многие известные мне люди. Эта душа вполне может быть черной и жестокой, но она есть. Не в последнюю очередь я скрыл эту коллекцию именно из опасений, что Министерство уничтожит ее. Я не возьму на себя роль палача, мистер Поттер, и я очень не хотел бы оказаться тем, кто выдаст палачам эти артефакты.

– Вообще-то люди отличаются от вещей способностью мыслить. И способностью к раскаянию, если речь идет о преступниках. Именно ради того, чтобы дать каждому шанс на раскаяние, и существует пожизненное… – Гарри умолк, с интересом глядя на гримасу ярости и крайнего отвращения, исказившую лицо Люциуса.

– Мистер Поттер. Я настоятельно попросил бы вас не цитировать в моем доме высказывания Дамблдора. Я помню, именно о раскаянии он рассуждал, имея в виду в том числе и Лорда, и моего сына. В обоих случаях эти рассуждения, помнится, закончились убийством, причем убийством чужими руками. Не надо… – он раздраженно пошевелил пальцами, изображая, видимо, бессмысленное сотрясение воздуха.

– Хорошо, – покладисто кивнул Гарри. И умолк, обдумывая слова Малфоя. В том числе и, да, пытаясь очистить собственное отношение к ним от тени слов Дамблдора. Что Люциус прав, и у древних артефактов есть душа, Гарри и так не сомневался. Но стоит ли сохранять им пусть не жизнь в прямом смысле слова, но существование, если суть их темна, и их использование скорее приведет ко злу? И почему, действительно, не казнить Пожирателей Смерти, осужденных пожизненно? Раскаяния от них ждать, серьезно? Как от Флинта с Руквудом? А что, кроме пресловутого раскаяния?..

…Всё-таки Гермиона – большая умница, хотя иногда и не угадаешь, в чем именно это проявится. Подсунутая ею в первый послепобедный год магловская книжка вот вроде и не так уж запала Гарри в душу, а поди ж ты, иногда вспоминается и второй раз уже именно в связи с Малфоями. И слова все того же мага, хотя это понятно, это был единственный настоящий маг в той книге, и Гарри в первую очередь следил именно за его судьбой. Он там спорил с кем-то, помнится:

«– Он заслуживает смерти!

– Верно. Заслуживает. И не только он. Многие из живущих заслуживают смерти, а многие из умерших – жизни. Ты можешь вернуть ее им? То-то же. Тогда не спеши осуждать и на смерть.»

Вот это, пожалуй, а не мечты о каком-то там будущем раскаянии… И в любом случае, ответ на вопрос «Мистер Поттер, вам нравится роль палача?» был для Гарри вполне однозначным.

– Я уничтожал крестражи, в том числе артефакты Основателей, – сказал Гарри, словно беседа и не прерывалась. Люциус понимающе кивнул в ответ.

– Вы должны были остановить Лорда, потому что это была война. На самом деле артефакты Основателей уничтожил именно Лорд, отравил и извратил самую их сущность. Вы уничтожали только крестражи.

– Вы умеете разворачивать факты нужной стороной, – криво ухмыльнулся Гарри. – Хорошо. Передать кому-либо ваш прОклятый клад – сложно, уничтожить его – неправильно, а оставлять эти вещи в вашем полном распоряжении, не считаю допустимым я. Принесете Непреложный, что никогда не воспользуетесь ни одним из этих артефактов?

– Этого мне не хотелось бы. Артефакт – это инструмент, а жизнь полна неприятных неожиданностей. Возможна ситуация крайней нужды, когда их использование окажется единственным выходом. Но я предлагаю вам разделить ответственность, мистер Поттер. Я не принесу Обета, что не воспользуюсь этими вещами, но могу поклясться, что воспользуюсь ими только с вашего разрешения и одобрения.

– Даже так? Вы уверены, что я тоже сочту вашу гипотетическую «ситуацию крайней нужды» именно таковой?

– Не вполне, но более удобных для меня условий, при которых у меня все же останется хоть какая-то возможность при необходимости воспользоваться этим кладом, я придумать не могу, – обезоруживающе улыбнулся Малфой. – А в вашей способности здраво смотреть на вещи и прислушиваться к доводам разума я сегодня убедился в полной мере. В конце концов, у вас в руках уже ключ от моего дома, почему бы не вручить вам же и ключ от… как у маглов говорят? От «ядерной кнопки», да?

Позже, когда искренность своих намерений Люциус подтвердил при помощи веритасерума, и текст очередного Непреложного был утвержден, ожидая вызванного для скрепления обета Драко, Гарри все-таки спросил:

– Так что там за «эти вещи»-то, конкретно?

Люциус покачал головой.

– Зачем вам это знание, мистер Поттер? Я скажу вам названия, и они останутся для вас пустым звуком, я в общих чертах опишу их принцип действия, и вы снова начнете переживать о том, что позволили опасным артефактам остаться в этом мире. Пожалуй, вот внешнее описание каждой вещи я вам дам максимально подробно, на случай непредвиденных обстоятельств… но не сейчас, – и старший Малфой кивнул вошедшему сыну.

Драко с философским смирением скрепил Обет отца: без прямого осознанного одобрения со стороны принимающего сейчас Обет Гарри Джеймса Поттера не прикасаться, не использовать, не пытаться извлечь из схрона те предметы, которые Люциус Малфой скрыл в декабре 2001 года на территории графства Уилтшир, Великобритания, а так же без оного одобрения не передавать сведения об этих предметах, месте и способе их сокрытия третьим лицам. Огненные петли полыхнули и погасли, после чего Люциус, сославшись на крайнюю усталость, царственно отбыл в свою спальню.

– Доиграется отец с Обетами… – мрачно сказал Драко, и это было все, что он сказал.

Гарри, активно негодующий по поводу скрытности Люциуса, честно продержался остаток вечера, но перед самым отходом ко сну всё же не утерпел:

– Слушай, расскажи, как ты это делаешь? Люциус поклялся, ясно, но из меня-то можно вытрясать, о каких предметах речь?..

Драко насмешливо фыркнул в ответ.

– Любопытство – летальная привычка кошек и магловоспитанных! А я из чистокровного Рода, и если отец спрятал что-то такое, что даже называть при мне не хочет, я только скажу ему большое человеческое спасибо за избавление меня от этих знаний. Хотя один вопрос я все-таки задам. Скажи, это ведь не связано с требованиями Лестрейнджа?

– Тебе соврать?

– Мордред… – Драко на секунду прикрыл глаза и закусил губу.

– А что? В смысле, почему именно это тебя смущает?

– Поттер, ты серьезно?

– Эм?

– То есть это была не твоя инициатива… Хотя о чем это я, ты же благородный, ты бы не стал так делать!

– Как?

– Поттер, отец сегодня отрезал себе возможность сторговаться с Лестрейнджем за твоей спиной, ты это понимаешь? И если Лестрейндж его все-таки всерьез прижмет, то отец просто умрет, нарвавшись на нарушение Непреложного. Не-ет, я совершенно точно не хочу знать, что там за дрянь, сохранность которой отец гарантировал таким образом!

– Мордред… – согласился Гарри и секунд пятнадцать грустил о том, что иногда его способность к анализу ситуации дает просто фантастические сбои, и все-таки гнать его надо из Следственного… А потом уснул.

========== Часть 3 ==========

Утром выяснилось, что Гарри не требуется спешить на работу, потому что работа любезно пришла к нему сама. Незадолго до рассвета некто попытался преодолеть барьеры Малфой-мэнора. Плохая новость: проходил он их, используя «уязвимость», оставленную для сотрудников Аврората. Хорошая новость: вместо авроратского артефакта, предназначенного для вскрытия таких тайных ходов, нападавший использовал поделку-имитатор. То есть утечка в Аврорате по-прежнему есть, но доступа к оборудованию у Лестрейнджа, хвала Мерлину, все-таки нет. Или его наличие просто пока не афишируется. Потому что – плохая новость – фальшивка была сделана весьма качественно и теоретически могла БЫ сработать, если БЫ уязвимость действительно была. А так заранее проинструктированные на такой случай домовые эльфы дружно изобразили, что просто подновляли в ночи позолоту на пиках ограды парка и чисто случайно заметили злоумышленника. Коего связали садовыми шлангами и оставили принимать бодрящую ванну из позднесентябрьской росы: не будить же хозяев ради какого-то бродяги, и уж тем более не тащить же всякий мусор в дом? Так что Гарри успел более-менее спокойно позавтракать, и только на пути к камину Фотти почтительно попросила его помочь разобраться со схваченным негодяем.

Задержанный оказался наемником из Лютного, давно знакомым Аврорату. Сотрудничать со следствием начал охотно, просто потому что ничего интересного не знал: человек под обороткой, хороший задаток под магические обязательства, еще более хорошая финальная оплата. Заказ на Малфоев, вполне ожидаемый после корявого покушения на младшего: ясно, что белобрысые снова кому-то перешли дорогу. Задача была – проникнуть в дом, нанести максимальный ущерб обстановке, насмерть никого не убивать, а калечить можно и даже нужно. Если удастся повесить Непростительное на палочку кому-нибудь из хозяев – дополнительная премия.

В этот день уже никто из Малфоев не покидал территории поместья, и Гарри чувствовал себя вполне спокойно. Зато ближе к одиннадцати вечера, когда он переваривал ужин под мирную пикировку с Драко в одной из многочисленных малых гостиных Малфой-мэнора, перед ними возник заранее верещащий Басси.

– Хозяин Драко! Там чужие люди поджигают дом! Басси не мо…

– СИДЕТЬ! – рявкнул Гарри так, что подорвавшийся Хорь и правда сел на место. – Я там живу, а ты – нет, забыл? Не смей отсвечивать!

С этими словами Гарри аппарировал к коттеджу.

Раз! Гарри стоит возле стены пламени, за которой еще угадываются очертания дома. Два: наложил сдерживающий контур, потому что это снова было Адское Пламя. Три: завернул контур трубочкой, отрезав огонь и от леса вокруг, и от стен коттеджа, а потом сужал и сжимал этот кокон до тех пор, пока последний огонек в нем не погас, пожрав сам себя. Вдоль стен на земле осталась выгоревшая полоса шириной около двух футов, сами стены местами почернели и как будто истаяли, но более серьезных повреждений видно не было. Четыре: поисковыми чарами нашарил в лесу две фигуры, скрытые заклинаниями невидимости, незаметности и еще кучей других. От Избранного прятаться? Ха! Пять-шесть: два коротких прыжка аппарации, два схваченных за горло человека. И семь: аппарация в Аврорат. Семь – магическое число, это вам любой Волдеморт подтвердит!

Дальше Гарри шел по коридору к камерам предварительного заключения, долбал схваченными поджигателями обо все встречные стены и громко объяснял свое отношение к случившемуся. Что коттедж хоть формально и принадлежит Малфою, но живет в нем Гарри Поттер, и не один, а с женой. И большое счастье для двух мордредовых ублюдков, что сейчас Джинни на сборах. Потому что если хоть один волосок упадет с головы любимой женщины Героя Британии, если хоть одна ниточка на ее мантии пострадает из-за чьих-то там разборок с Малфоями, то на месте Лютного будет каньон до центра Земли! Слово Избранного!

Поскольку Аврорат все еще работал в почти круглосуточном режиме, зрителей у этого представления нашлось предостаточно. К моменту прибытия Гарри к камерам, там уже собралась встречающая делегация с Лонгюссоном во главе, и дальнейшая работа с задержанными пошла более штатно. На этот раз исполнителями оказались две совсем мелкие сошки с самого дна преступного мира, а флягами с алхимической модификацией Адского Пламени как и артефактами, позволяющими незаметно пройти мимо сигналок, щедро понаставленных вокруг коттеджа, их опять-таки снабдил некто под обороткой.

Когда стало ясно, что ничего интересного задержанные не скажут, Гарри вспомнил, что вообще-то его рабочая смена давно кончилась. На глазах у всех по служебному камину он связался с Малфой-мэнором и вызвал Драко, как владельца пострадавшего имущества, дабы вместе с ним отправиться оценивать ущерб. Лонгюссон понятливо кивнул и пошел поднимать силовиков. Через десять минут пространство в четверть квадратной мили с малфоевским коттеджем в центре было оцеплено аврорами и густо оплетено сетью следящих заклинаний. Может и не очень этично ловить преступника на живца, но это же для пользы дела и в интересах самого младшего Малфоя в том числе. И потом, рядом с «живцом» будет лично Герой Британии, так что на самом деле Драко Малфою совершенно точно нечего опасаться! Но, увы, то ли злоумышленники тоже так считали, то ли просто запас наемников на сегодня был исчерпан, но никаких происшествий за время присутствия потенциальной жертвы в коттедже не случилось.

А в самом доме в это время Драко с исследовательским интересом скреб ногтем легкий налет копоти по периметру оконной рамы.

– А ничего так у нас защита. Всерьез Адское пламя она бы конечно не удержала, но и несколько секунд – неплохо.

– Но все равно, пока ты сидишь в мэноре!

– Да сижу, сижу…

В этот вечер и сам Гарри официально отправился ночевать в Малфой-мэнор, а не сбежал туда аппарацией из коттеджа, как делал до этого. Потому что в коттедже воняло гарью, и Драко Малфой любезно предложил аврору Поттеру погостить у него, пока домовик разбирается с этой проблемой. А что злые языки говорили, будто Малфои просто отчаянно трусят и нашли повод обеспечить себе круглосуточную охрану – так это все сплетни и злоба людская!

Ближе к вечеру следующего дня в окно кабинета выпускающего редактора «Ежедневного Пророка», по уши занятого подготовкой номера на завтра, постучалась незнакомая сова, нагруженная довольно увесистым мешочком. В мешочке было семьсот галеонов золотом, флакон с воспоминанием и короткое письмо: «В свете событий вокруг Драко Малфоя будет уместно дать развернутую статью о его прошлом. Читатели будут в восторге». Редактор вылил воспоминание в думосбор, погрузился в него примерно на минуту, после чего упаковал воспоминание обратно, снова сложил флакон, деньги и письмо в мешочек и аппарировал в приемную к Главному Аврору. Потому что, будучи одним из ключевых представителей четвертой власти в Британии, выпускающий редактор «Пророка» знал подоплеку происходящих нападений и совершенно не хотел оказаться обвиненным в пособничестве реваншистам.

Еще через десять минут оный редактор покинул Аврорат с несколько меньшей суммой другими монетами, аппарировал домой, где срочно собрал семью и чемоданы и отбыл в давно уже вымечтанный, но до сегодняшнего дня все откладываемый отпуск в Тайланд. Или в Армению. Или в Анды. Точные координаты поездки он не стал сообщать даже Главному Аврору. Выпускающему редактору «Пророка» очень не хотелось, чтобы вокруг него тоже начали случаться пожары.

А тем временем Главный Аврор Фальк отправил золото на анализ экспертам – вдруг лепреконское или проклятое? – а письмо отнес в Следственный и туда же сдал флакон с воспоминанием. С другим воспоминанием – образом принесшей письмо совы, которая была хоть и слабенькой, но зацепкой. И обрисовал ситуацию следователям.

– Вы смотрели воспоминание из присланного в «Пророк» флакона? – уточнил Лонгюссон, поняв, что отдавать этот вещдок Главный Аврор не спешит.

– Да. Двадцать минут из жизни младшего Малфоя при Волдеморте. Отборный компромат, явно знающий человек выбирал. Так, знаете ли, чтобы к объекту наблюдения даже случайно не возникло ни тени сочувствия или симпатии. Коллеги, мы тут все профессионалы, но с парнем вам еще работать. Я считаю, что содержание этого воспоминания не имеет значения для следствия.

– Оно у вас? – спросил Гарри.

Фальк, чуть помедлив, кивнул.

– Мне отдайте, – сказал Гарри.

– Хм… – сказал Фальк с явным сомнением, но Избранный уже подошел и протянул руку. Вариант отказать ему почему-то выглядел очень неблагоразумным, и Фальк не стал проверять, так ли это на самом деле. Гарри спокойно положил флакон в карман, вернулся на рабочее место и уже оттуда развил мысль:

– Я думаю, старшему Малфою будет полезно посмотреть, чем теперь копают под младшего. Может, там есть какая-то отсылка или намек, понятные Люциусу.

– Да, в этом может быть смысл, – поддержал подчиненного Лонгюссон, и Фальк, еще раз смерив Гарри полным сомнения взглядом, все же кивнул, подтверждая свое согласие с предложенными резонами.

Едва переступив порог мэнора, Гарри пригласил Люциуса на очередной приватный разговор. Коротко пересказал последние события, отдал флакон, потом молча смотрел, как Люциус достает из шкафа думосбор, выливает воспоминание и погружается в него на те самые двадцать минут. Когда старший Малфой наконец поднял голову, его лицо было абсолютно безэмоционально.

– Вы сами смотрели это воспоминание, мистер Поттер?

– Нет.

В глазах Люциуса появилось мучительное раздумье, словно он не мог решиться на что-то. Гарри опередил его. Направил палочку внутрь думосбора и сказал:

– Эванеско! – а потом издевательски поднял бровь. – Ой, я же не умею обращаться с артефактами! Наверное, с думосбором так нельзя делать, да?

– Разумеется, нельзя. Но иногда необходимо, – Гарри с интересом наблюдал, как на лицо ледяного Малфоя возвращается жизнь и краски. – Благодарю вас, мистер Поттер.

И Люциус – впервые при Гарри – сделал глоток из флакона с сердечными каплями. Вообще-то, к досадливому веселью Драко все, что касалось лекарств, лорд Малфой считал делом интимным и даже неприличным. Так что либо сейчас необходимость была слишком велика, либо Гарри только что перешел в категорию тех, при ком можно позволить себе проявить слабость.

Драко об этом эпизоде никто ничего не сказал.

На следующий день группа Ликвидаторов Проклятий притащила с вызова очередную брошку, явно из чьего-то фамильного наследства. Владелица совала аврорам деньги и слезно умоляла как можно быстрее очистить и вернуть эту крайне важную для нее вещь, но дергать Малфоя никто не стал, проблему просто отложили до лучших времен, когда ценный кадр вернется к работе. Однако о броши узнал Лонгюссон, а Гарри в очередной раз исполнил роль курьера, доставив из мэнора в Аврорат волос Драко и несколько капель его крови в стазисе. Главный следователь не ошибся: вещь оказалась зачарованной на Драко. Определить, какой именно эффект должен был сработать, на таком малом количестве биологического материала не удалось, но факт реакции был налицо. Когда оперативники появились у дома «пострадавшей», он был пуст. Выяснилось, что в нем живет пожилой волшебник, который сейчас гостит у племянников, а никакой женщины здесь отродясь не водилось.

– Печально, но предсказуемо, – прокомментировал Люциус. – У Лестрейнджа, очевидно, есть коллекция волос всех членов моей семьи. Слишком мало, чтобы всерьез использовать их для какого-либо ритуала воздействия, иначе бы он с этого и начал, но на зачарование благополучно хватает.

Это не было новостью. Лестрейндж продолжал настойчиво требовать встречи и вопрос ее чисто физической осуществимости решил просто: зачаровал в порт-ключ декоративный валун в нескольких шагах от парадных ворот Малфой-мэнора. Каменюга была высотой в человеческий рост, и вероятность, что кто-то случайно ее унесет или переставит, равнялась нулю. При этом порт-ключ был зачарован строго на семейство Малфоев и при любых других прикосновениях не срабатывал. Что именно на всё семейство, а не только на Люциуса, высчитали логическим путем после того, как в окрестностях мэнора взяли поочередно троих подозрительных личностей, и каждый из них сообщил, что одной из поставленных нанимателем задач было выманить с территории любого с фамилией Малфой и дотащить его до физического контакта с камнем. Разумеется, вокруг валуна много топтались авроры и невыразимцы, но все попытки заставить артефакт сработать и перенести «куда надо» хорошо подготовленный отряд авроров успехом не увенчались. Использование крови, волос и семейных артефактов Малфоев давали слабый отклик, но не более. Гарри в азарте поиска решения спросил, нельзя ли его – Гарри – ввести в Род Малфой и таким образом дать возможность воспользоваться порт-ключом? Присутствующий рядом Драко прыснул, а Люциус непроницаемо-серьезно взялся объяснять, что, во-первых, слияние с магией Рода происходит небыстро, и в качестве оперативного решения такой номер не пройдет, а, во-вторых:

– Надеюсь, если вы однажды войдете в Род Малфой, это решение будет продиктовано несколько иными причинами.

Тут Гарри дал себе труд немного подумать и покраснел, как помидор, чем вызвал очередной приступ веселья у Хоря.

Еще через две недели некоторые в Аврорате уже открыто посмеивались над тем, сколько шума и суеты устроил неизвестный «доброжелатель» вокруг Драко Малфоя и, главное, все впустую. Ну кабинет сожгли, ну тиснули пару статеек в третьесортных газетенках, ну ограда Малфой-мэнора местами покорежилась – было бы о чем говорить! Но так рассуждали именно что «некоторые», большинство же авроров ходили злые и хмурые. Большинству было ясно, что Лестрейндж, в общем, и не стремился к серьезному результату. Ему надо показать, что покоя Малфоям не будет, и это он как раз демонстрирует блестяще. А вот ответные действия Аврората, увы, до сих пор не принесли совсем ничего. Продолжались зачистки по старым следам, отрабатывались все зацепки по каждому эпизоду, но ничего кроме регулярно упоминаемого «человека под обороткой» на Лестрейнджа найти не удалось: ни следа пребывания, ни случайных свидетелей. Лестрейндж не просто третировал Малфоев, а куражился над Авроратом. Да, Азкабан оказался ему не по зубам, но все остальное… Лонгюссон ночевал на рабочем месте, трансфигурируя собственный стол в диван, Фальк ходил издерганный, Шеклболт требовал ежедневных отчетов о ходе расследования, хвала Мерлину, устных. Но день за днем все усилия авроров разбивались о неуловимость и изобретательность старого Пожирателя Смерти. Это было возмутительно, и этому следовало положить конец, чем быстрее, тем лучше, потому что любая лояльность имеет предел, и Скиттер не может бесконечно игнорировать лакомую тему беспомощности Аврората.

Подобные настроения начальства вызывали у Гарри безотчетную тревогу.

Зато сам он теперь уходил со службы вовремя: Фальк распорядился: хоть самому спалить арендуемый коттедж, но остаться в гостях у Малфоев и контролировать ситуацию в поместье изнутри. Гарри бы посмеялся такому единству желаний Люциуса и Главного Аврора, да вот только как-то не смеялось.

В Малфой-мэноре обстановка была не лучше, чем в Аврорате. Вежливо сдерживалась при свекрах и лезла на стенку вне их поля зрения Астория: обретенный домашний уют – это хорошо, но она едва начала регулярно выходить в свет после полугода вынужденного затворничества и теперь тяжело переносила осадное положение. Непроницаемо-деловитый Драко заявил, что создалась идеальная ситуация для восполнения пробелов в образовании: никаких дел, кроме чтения, и демонстративно поселился в библиотеке. Печально смотрела на тоскующих детей Нарцисса. И с каждым днем все равнодушнее становился Люциус, все меньше интересовался у Гарри успехами Следственного отдела, все чаще разговаривал на отвлеченные темы.

Потому что в Следственном отделе все соображения и выводы сходились к одному: Лестрейнджа надо выманивать на живца. Не на Драко, разумеется, все уже поняли, что младшего шпыняют только как показательную мишень, и никто из главных фигур в этих делах не засветился ни разу. Лестрейнджу нужен Люциус, и только на Люциуса он может «клюнуть». Нет, еще больше Лестрейнджу нужны Рабастан и Рудольфус, но выводить их в качестве наживки Фальк отказался наотрез.

– Вот уж чего мне не надо, так это хоть малейшего шанса, что вся семейка снова окажется на свободе!

– Думаете, ловушка может не сработать, и Лестрейнджу удастся освободить их? – деланно удивился Гарри, которого теперь как агента в логове Малфоев исправно допускали на советы старших по званию.

– Риск есть всегда.

– А Люциус? – Гарри смотрел в упор. – Если риск есть всегда?

– Не разводите драму, Поттер, – устало попросил Фальк. – Малфоя мы прикроем, как сможем. Максимально прикроем. Но если выбирать между… благополучием старшего Малфоя и Лестрейнджами, надежно запертыми в Азкабане, я предпочту Лестрейнджей в тюрьме. Работа у меня такая.

– Я понимаю, сэр, – кивнул Гарри.

И опустил взгляд. Потому что во всех этих обсуждениях изо всех сил НЕ упоминались некоторые вещи, слишком очевидные, чтобы тратить на них слова. Например, что Лестрейндж наверняка подстраховался именно на случай такого маневра со стороны Малфоя, а значит гарантий, что аврорам удастся прибыть, а тем более – быстро прибыть вслед за Люциусом, нет. Или физическое и магическое состояние Малфоя-старшего: если вдруг что-то пойдет не так, Люциус сможет рассчитывать только на свое красноречие и ни на что больше. Даже быстро выбежать из горящего здания для него будет непосильной задачей. Ну и тот факт, что Люциус Малфой – осужденный Пожиратель Смерти, еще не отбывший свой срок под надзором, а значит не имеет права отказаться от участия в операции Аврората, особенно после такого аванса, как восстановленная защита Малфой-мэнора.

Разумеется, всерьез рисковать Малфоем не хотел никто. Охота на Драко уже стала притчей во языцех, и версия о том, что эта охота – месть Люциусу за сданных “спящих” агентов, уже расползлась достаточно широко. Если эта месть завершится гибелью кого-то из Малфоев, авторитет Аврората пойдет трещинами шириной в руку. Так что все другие возможности и варианты, не включавшие вывод Лестрейнжей из Азкабана, прорабатывались самым тщательным образом. Увы, с каждым днем все очевиднее становилось, что единственный выглядящий рабочим план – это обвешать Люциуса маяками и следилками и отправить лестрейнджевым порт-ключом, чтобы сразу последовать за ним и надеяться на удачу. Ну, или продолжать ждать.

– Объективно говоря, мы по этому делу еще и трех недель не работаем, – рассудительно говорил Лонгюссон на очередном «выездном» военном совете в кабинете Малфоя. Люциус, разумеется, не покидал мэнор, а его мнение по некоторым вопросам было ключевым. – То, что пока у нас нулевой результат именно по Кандиду Лестрейнджу, совершенно не симптоматично. С каждым днем у него все меньше возможностей для маневра. В этом плане время работает на нас.

– Спасибо, мне полегчало, – смертельно серьезно поблагодарил Люциус.

Лонгюссон стойко проигнорировал сарказм и продолжил рассуждения:

– И, во-вторых, вы упоминали, что там есть другие игроки помимо Лестрейнджа. Им тоже нужна исключительно личная встреча с вами?

– Бёрк – почти наверняка – и скорее всего, кто-то из Треверсов, – кивнул Люциус. – Им, разумеется, нужен не я, им нужны родовые имения. У Бёрка малолетние внуки, у Трэверсов полно наследников второй очереди, и им надо вернуть утраченное. Но лидер всей компании – Лестрейндж, и его логика, как я ее себе представляю, абсолютно прозрачна: если я ухитрился вытащить со дна свою семью, значит могу повторить трюк и для других. Речь именно обо мне, потому что Лестрейндж мыслит категориями Глав Родов, и остальные члены семьи – заведомо только исполнители. Но что и как именно я сделал, чтобы добиться сегодняшнего положения вещей, он не может отгадать, а потому вместо конкретных требований хочет встретиться и выяснить у меня подробности, а потом уже решать, как меня использовать.

– Это выглядит довольно нелепо. На опечатанное имущество можно предъявить права в законном порядке, если от лица тех же внуков будет выступать кто-то, не замешенный в преступной деятельности.

Люциус посмотрел на Лонгюссона с такой идеально вежливой насмешкой, что Гарри аж позавидовал его мимическим возможностям. Фальк тоже оценил его выражение лица, но лишь пренебрежительно хмыкнул:

– Настолько не доверяют победителям, что будут шантажировать бывшего единомышленника и подставляться под розыск всеми силами Аврората, только бы не идти законным путем?

– У них Война не закончилась, – сказал Гарри, не узнавая своего голоса. – Они не победили и не умерли, а значит они все еще воюют. С нами. И с Малфоями, которые теперь вроде как тоже за нас.

– Да, – хмуро кивнул Люциус. – Мистер Поттер абсолютно верно сформулировал суть проблемы. Нет у Бёрков и Треверсов «законного пути», потому что вы для них не законная власть, а захватчики.

– Значит, будем ловить и объяснять! – отрезал Фальк. – На территории Британии война закончилась, осталась только преступность, а разобраться с нею мы как-нибудь сумеем.

– Вот мы и выяснили, как много зависит от точки зрения, – любезнейшим тоном согласился Люциус. – А теперь хотелось бы чуть больше конкретики по пункту «ловить».

– Мы работаем над этим, – вяло огрызнулся Фальк.

– Благодарю. Мне снова очень полегчало.

Нет, а были сомнения, что у Драко есть достойный учитель в деле выведения людей из себя? Ангельский голосок Люциусу, конечно, уже не шел, так что Малфой-старший использовал просто Очень Вежливый Тон.

На этом совете было окончательно решено: если ситуация кардинально не изменится в ближайшие двое суток, то Люциус согласится на встречу и воспользуется порт-ключом.

– В конце концов, убивать меня сразу им просто бессмысленно, – философски пожал плечами старший Малфой, когда представители Аврората покинули его кабинет, а Гарри остался и теперь мрачно качал пальцем малахитовое пресс-папье на столе. – Разговор нам с Лестрейнджем предстоит долгий, у авроров будет время преодолеть все накладки и все-таки найти меня тем или иным способом.

– Драко говорил, у вас есть хорошие артефакты защитные… – Гарри пытался как-то разогнать гадкий привкус необратимой вины, который уже начал скапливаться под языком.

– Ничего серьезного я брать не буду. У чистокровного Главы Рода есть, чем нейтрализовать большинство наших артефактов. Это во-первых. А, во-вторых, не то, чтобы я не доверял Аврорату, но если взять Лестрейнджа не удастся, я не хотел бы подарить ему еще и наши вещи.

– Это неправильно, что вы туда пойдете, – тихо сказал Гарри. – Фальк просто не знает, что у вас не будет выхода если что. Обет же…

– Мне приятно, что вы так думаете, мистер Поттер, – ровно отозвался Люциус. – И в таком случае у меня к вам будет просьба. Если операция закончится печально для меня, проследите, пожалуйста, чтобы это было достойно подано в прессе. Ну, знаете: героическая гибель при содействии аврорам во благо Британии. Это будет полезно для дальнейшей карьеры Драко.