Текст книги "Зеркальное отражение (СИ)"

Автор книги: Rabbit hearted girl

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Многие видели странную женщину, всю в белом, бродящую по округе, а чаще всего у древнего святилища, где исполинские монолиты, кажется, касаются небес.

Детям запрещено ходить одним в лес, и что самое главное: ходить за таинственными синими огоньками. Люди знают, что иначе они могут лишиться жизни.

Лёгкая тень выпрыгивает из окна, и белоснежная фигура исчезает во мраке леса. Над округой разносится истошный вой.

========== Танцующий бог ==========

Широкий двор, огороженный высокими, выточенными из цельных глыб мрамора, колоннами, наполнен людьми в пёстрых одеждах. Танцовщицы в ярких, точно самоцветы, нарядах развлекают гостей. Из фонтанов бьёт красное, как кровь, вино. В золотой клетке заперт невероятных размеров тигр, в которого гости, умирающие от скуки, тычут раскалёнными прутами железа. Хозяин праздника, самодовольный султан с хитрой улыбкой, сидя на троне под высокой пальмой, восторженно взирает на происходящее.

– Велите привести наш Божественный Цветок, – тяжёлым басом шепчет он своему визирю. Это высокий, внешне суровый и даже жестокий человек, лишь смиренно кивает головой. В его глазах вселенская грусть, а на губах уже много лет нет улыбки.

– Как скажете, господин.

– И поскорее, Джафар.

Джафар ненавидит нового султана, так же как и его пленница, чьё имя означает Подарок Богов.

Повсюду пахнет корицей и розовым маслом, и визирю кажется, что эти ароматы скрывают омерзительный запах тлена, доносящийся из коридоров подземной тюрьмы.

Он прекрасно знает, что сейчас происходит.

Раз в месяц, в самую тёмную камеру темницы, туда, куда не долетают мелодии восточных напевов, туда, где нет ни единого окошка, и где царит непроницаемая тьма, приходят люди и уводят пленницу в царские покои.

Там её обряжают в праздничные одеяния, превращают волосы из свалявшихся колтунов в чёрный шёлк. И ведут к господину.

Тяжёлые слёзы бегут по щекам гордой красавицы, когда на её хрупкую шею надевают тяжёлый медальон – подарок отца, которого уже давно нет в живых. Его визирь – Джафар – наивно полагая, что султаном сделают его, с лёгкостью избавился от полоумного старика. Однако он был просто пешкой в чьей-то игре.

Мальчишку-вора казнили, а из гордой красавицы сделали «показную куклу», игрушку, которой можно похвалиться.

– Ведите, – доносится почти беззвучный голос визиря, пришедшего за принцессой.

Там, где ещё недавно толпились люди, рассыпан горящий уголь. Маленькие искорки, напоминающие потоки лавы, вспыхивают то тут, то там, когда хрупкие и обожженные ноги Жасмин касаются угольков. Её лицо спрятано за чадрой и никто не видит, что она кусает губы до крови. Лишь одинокий визирь, хлопающий, будто заводная кукла, замечает кровавый след на фиолетовом шёлке.

Толпа сходит с ума. Восторженные вопли, требующие продолжения, сыпятся со всех сторон. Все хотят увидеть танец боли и ненависти ещё раз. Кто-то, словно желая поиздеваться, кидает почти теряющей сознание девушке, цветущую ветвь жасмина.

С трудом стоящую на ногах принцессу, хватают служанки и почти несут на руках в комнату к одному богатому господину. За окном уже чёрная ночь, а гости разъехались. Там, где ещё недавно шумели винные фонтаны, слышен лишь приглушённый тигриный рык – любимца бывшей принцессы выпустили на прогулку.

Кажется, что у девушки уже просто нет сил сопротивляться, однако она, подобно маленькой птичке скачет из одного угла комнаты в другую. Танец ещё не окончен.

Жасмин перестала верить в бога уже давно. Но у неё есть своё божество, позволяющее танцевать, словно птица над раскалённым углем. Божество ревнивое и требовательное. Её бог любит жертвы, а Жасмин любит ему их подносить. И сегодня кровь снова прольётся на жертвенный алтарь танца.

Гость, ошибочно полагающий, что лукавая улыбка принцессы означает нечто совпадающее с его желаниями, слепо следует за ней, ведущей его к окну. Девушка почти позволяет себя поцеловать, когда резким и сильным движеньем руки она толкает богача из окна.

С улицы доносится чей-то крик и довольное урчание тигра.

Скоро рассвет.

Молодая служанка, словно ничего странного не замечая, спокойно заходит в комнату и оставляет корзину, полную фруктов, на столе и тут же уходит.

Жасмин знает, что её ждёт.

Из-под румяных яблок и ярких апельсинов появляется медная головка змеи. В её чёрных глазках видно отражение глаз принцессы: таких же чёрных, таких же безжизненных.

– Давай закончим поскорее, – хрипло шепчет красавица.

Яд мгновенно попадает в кровь и превращает привычный ритм в сумасшедшую пляску. Жасмин ненавидит свою жизнь, она ненавидит всех тех, кто жив, она ненавидит себя.

Комната словно наполняется огненной лавой. Опасной, но такой манящей…

Чёрные, как уголь, глаза тонут в ядовитом огне смерти…

Танцующий бог получит ещё одну жертву.

========== Дыхание жизни ==========

Холодный ноябрьский воздух напоён предчувствием опасности. Кажется, что весь мир, прежде залитый ярким и тёплым солнцем, стал серым и безликим. Все краски исчезли, точно кто-то смыл рисунки талантливого художника водой.

Золотой. Солнце. Сияющая звезда в далёком космосе, далёкая, но всё равно дарующая свет и тепло. А свет – это ведь часть добра? Золото. Солнце. Теперь люди так говорят и о своей любимой принцессе Рапунцель, что пропала дважды.

Зелёный. Лес, трава, деревья… Теперь нет ничего этого. Только обугленные пни.

Чёрный, серый и красный – вот все цвета, что остались из прежней цветастой палитры. Чёрный дым, валящий от полей вечных сражений, серое небо над головами, красная кровь невиновных, пролитая столь беспощадно.

Девушка, укутанная в тёмный плащ, бежит по умирающему лесу. Уже не слышны песни птиц, нет ветра, что мог расшевелить ветви деревьев и вывести из сна, подобному смерти. Нет ничего, кроме криков воронов, летающих над могилами, да гула орудий. Тут больше нет жизни.

Колючие кусты норовят зацепиться за рваное платье, хлюпающая грязь под ногами то и дело заставляет останавливаться, чтобы не упасть. Всё вокруг кажется серым и безликим, только кое-где видны блёклые, но относительно яркие пятна: красные ягоды шиповника, грязно-жёлтое мокрое сено.

Девушка прячет свои непослушные короткие волосы под грубую холщовую ткань: никто не должен её узнать. Ведь все считают, что она мертва – а узнают, так станет такой взаправду.

Рапунцель присаживается на колени перед замёрзшим ручьём. Лёд тонкий, его легко расколоть острой палкой. В изнеженные пальцы вонзаются острые занозы, приносящие боль. Однако никакая боль не сравнится с тем, что у неё в душе…

Всё произошло спустя месяц после её свадьбы. Всё казалось каким-то нереальным, сказочным, волшебным сном… Родители, полные радости от возвращения их дочери, Юджин, который теперь был рядом навсегда. Преданные друзья, любовь окружающих… О чём ещё ей мечтать?

Но счастье было недолгим.

Все её называли принцессой Кристиной – по рассказам Юджина, именно так её и назвали при рождении. Где бы она ни появлялась – на дворцовой площади, на рынке – везде слышались приветственные крики: «Долгой жизни принцессе Кристине!» Но она не знала, из-за чего они так говорят. Почему все так ждут тот день, когда эта юная особа с короткими тёмными волосами взойдёт на престол.

Ей говорили, шептали в тёмных уголках замка, пытались раскрыть глаза. Но она не хотела этого слышать. Не хотела знать, почему так часто меняются служанки во дворце, почему вся прислуга дрожит при появлении её матери, а хорошенькие горничные убегают прочь, увидев отца?

В один прекрасный день, когда ещё светило солнце на небосводе, началась война. Неприятель напал неожиданно, без предупреждения. Единственный шанс победить их – как можно скорее направить туда войска.

В тот день Рапунцель в смятении ходила взад-вперёд по комнате, не находя себе места от беспокойства. Её отец должен был идти в этот поход. Сердце её изнывало от предчувствия беды, но она ещё не знала какой. Девушка старалась отгонять от себя дурные мысли, но страх всё глубже и глубже проникал в её разум.

Дверь распахнулась. Но кого она увидела? Отца, пришедшего попрощаться?

Это был Юджин, одетый в королевский мундир.

Она не произнесла ни слова, лишь как раненая птица вскрикнула и кинулась в его объятья.

– Я вернусь, только верь, – голосом, полным безнадёжности, пытался успокоить он её. – Только не верь им, – прибавил он, глядя ей в глаза.

– Кому? – ничего не понимая, переспросила Рапунцель.

– Им, – лишь повторил Юджин.

Но она всё поняла спустя несколько дней. Тогда, когда во дворец пришли гонцы с вестью: враг остановлен. Но в тот миг, когда сердце должно было ликовать и танцевать от счастья, оно остановилось. Юджин погиб.

Глаза юной, почти беззащитной принцессы искали сочувствия, утешения, но не нашли их. Стоило сказать гонцу о том, что герцог Юджин Флицельберт пал на поле боя, как кривые ухмылки появились на лицах любящих родителей.

– Мама? – едва слышно прошептала девушка. Она боялась поверить своим глазам.

– Что, дорогая? – нарочито-заботливым голосом, ответила ей королева. – Что-то не так?

Девушка не хотела верить происходящему. Только что сообщили, что её муж погиб, а её мать… смеётся!

«Не верь им» – теперь Рапунцель поняла всё. Хрустальная слеза, вторая за всю свою жизнь, упала на щёку и тут же была собрана в стеклянную склянку.

– Кристина! Веди себя благоразумно! Не забывай, что ты принцесса! Где твои манеры? – вспыхнула королева.

– Рапунцель! Меня зовут Рапунцель! – резко крикнула девушка. Слуга со склянкой схватил её за руку.

– Убийцы, – хрипло прошептала принцесса, отталкивая его.

– Схватите её, – убийственно-равнодушным голосом приказал король…

Тонкая корка льда поддаётся, и на поверхность проступает вода. Рапунцель опускает в обжигающе-холодный ручей руки, покрытые засохшими красными пятнами. Вода окрашивается в светло-алый цвет. Тяжёлый вздох вырывается из груди девушки. Она не могла по-другому. Ей пришлось это сделать. Жизни служанки-предательницы и охранника, не желавшего её пропустить, на её совести.

Слёзы стекают по грязным от копоти щекам прямо на исцарапанные руки.

– Солнца яркий луч, – губы девушки начинают непроизвольно шевелиться. Это уже не желание исцелить саму себя – ведь это невозможно – это крик скорби.

– Путь найди во мгле,

Я прошу, верни,

То, что желанно мне…,– голос срывается на последней ноте. Ранки чуть пощипывают от соли и начинают затягиваться.

Она во всём винит только себя. Винит в том, что в стране сейчас начались восстания под лозунгом «За смерть Кристины», за то, что она фактически убила матушку Готель. За то, что в тот самое утро перед её Днём Рождения она не выгнала Юджина из башни и решила выйти.

Рапунцель не знает о том, что революция назревала уже давно. Восемнадцать лет назад, именно тогда, когда она и пропала, молодые правители управляли страной мудро и грамотно. Но постепенно, с каждым годом всё сильнее теряя надежду, их сердца ожесточались. Король находил единственное успокоение в бесконечных войнах и жестоких развлечениях, а королева, вынужденная проводить целые месяцы в одиночестве, постепенно сходила с ума: срывалась на служанок, устраивала истерики, тратила деньги горожан на бессмысленные вещи, постоянно повышая налоги.

Появление Рапунцель было для всех подобно лучу света во тьме. Кто-то всё ещё надеялся, что после этого король и королева одумаются, кто-то мечтал о тех днях, когда девушка сама станет королевой. А Юджин? Этот весёлый и благородный, несмотря на преступное прошлое, человек лишь доказывал, что Рапунцель способна помочь исправиться любому.

Куда теперь идти? Во дворец, где для неё приготовлена уютная камера и виселица? Девушка знает, что в тот же день, когда она сбежала, по всему королевству была разослана печальная весть: юная принцесса умерла. Видно, не выдержала горя. Ну а «неутешные» родители тут же облачились в траур.

Куда теперь идти? Рапунцель с грустью смотрит на свои зажившие руки. Проклятый дар, испортивший ей всю жизнь. Какой смысл исцелять, если ты не можешь никому помочь, даже себе? Девушка совершила глупость, рассказав родителям во всех подробностях о том, что произошло в башне. И с той же секунды за ней непрестанно стал следовать услужливый слуга со склянкой. На всякий случай.

Вернуться в башню? И что? Любоваться на пугающие картины прошлого, наполненные ещё живыми воспоминаниями? Она слишком слаба. Она не сможет.

Только сейчас она поняла, что значит жить на самом деле. Что значит «жить», «дышать полной грудью», что значит «жить, а не выживать». Она поняла, что такое дыхание жизни, и подобно солнцу, дарящему окружающим своё тепло, все, кто был рядом с ней, понимал это тоже. Все те, чьи сердца ещё могли это понять.

Где-то раздаётся хруст веток. Принцесса испуганно оборачивается и видит их: тех самых разбойников, что когда-то спасли Юджина.

– Куда-то собралась, красавица? – раздаётся грубоватый голос великана с крюком.

Девушка покорно останавливается. Какой смысл бежать безоружной против толпы вооружённых разбойников? Рапунцель сильнее укутывается в плащ и послушно подходит.

– Кто ты?

– Служанка, из дворца, – дрожащим голосом отвечает девушка. Мужчины наивно полагают, что она просто их боится, но на деле всё не так. Она почти рыдает от нахлынувших воспоминаний.

– А что в плащ нарядилась?

– Его Величество велел облить меня кипятком за то, что я…, – чуть осмелев, начинает принцесса, но её прерывают.

– Наслышаны мы, что творит Их Величество! – с ненавистью выкрикивает другой разбойник и плюёт на землю.

– Скажи, в какой стороне дворец? – чуть более ласково спрашивает всё тот же человек с крюком вместо руки.

– Там, – злобно бросает девушка и спешно уходит в противоположную сторону.

Рапунцель оборачивается и с грустью смотрит на уходящих бывших воров и негодяев.

– Пусть они ответят за их смерти, – кричит она им вслед.

– Клянёмся! – доносятся хор воодушевлённых криков.

Девушка разворачивается и уходит прочь, однако один разбойник всё ещё продолжает стоять на поляне. Странно, но ему показалось, что светлое лицо этой незнакомки ему знакомо…

Над лесом разносится протяжная песня то и дело прерываемая взрывом далёких орудий и криками воронов в пепельно-сером небе, и кажется, что от этих скорбных звуков, воздух меняется. В нём есть жизнь.

– Солнца яркий луч, путь найди во тьме,

Я прошу, верни, что так желанно мне.

Раны исцели, жизни свет пролей,

Я прошу, верни, что так желанно мне…

Желанно мне…

========== Ядовитые изумруды ==========

Девушка в легком платье грациозно летает по площади. Её волосы сияют в солнечном свете, точно чёрный шёлк, а зелёные глаза напоминают изумруды. Она припадает на колени и трясёт плечами, заставляя мониста на оборке её блузки дрожать, точно колокольчики.

Мощные, разноликие и многоголосые колокола собора, что играют прямо за над её головой, начинают фальшивить и перестают попадать в такт. Эсмеральда делает вид, точно не замечает этого. Она лишь быстрее начинает кружиться в своём безумном танце, запечатляя свой облик в памяти каждого, кто находится рядом.

Вот красавец-капитан, с именем, похожим на солнце, – Феб. Молодой человек, не отрывая взгляда, следит за каждым движением босых загорелых ножек. Цыганка, загадочная и неприступная, пристально смотрит в его глаза, точно хочет загипнотизировать. А может, так и есть?

Этот человек уже несколько дней не может думать ни о чём другом, кроме странной молодой девушки с ручной козой. Она проникла в его мысли, от неё невозможно избавиться: ни страх во время стычек с разбойниками, ни алкогольный дурман – ничто не может изгнать её из его головы.

Эсмеральда, едва улыбаясь, смотрит куда-то вдаль. Взор её лучистых глаз на этот раз ловит другая жертва. Почти поседевший, суровый и строгий Клод Фролло пристально смотрит на девушку. Блудница, чертовка, цыганка – вот, кто она в его глазах. Но отчего же он прячет свой взгляд каждый раз, когда она глядит на него, точно проникая в душу?

Она стала частью его. Она его кость, глаз, часть мозга и безрассудного сердца. Именно она бежит дьявольской агонией по его венам, заставляя мысли в голове менять свой привычный поток. Именно ей, а не Богу, он стал посвящать свои долгие вечерние молитвы, именно она управляет его жизнью, а не он. Именно она превратила его спокойную, праведную жизнь в ад. Ад, полный безумной эйфории, оставляющей после себя горький осадок. Именно она – цыганка по имени Эсмеральда – стала его личным голосом небес.

Но все эти взгляды, движенья, словно зовущие за собой, этот адский звон монист – всё это не для них. Всё это обман, её личная ложь. Эсмеральда привыкла извлекать из всего выгоду – этому её с детства учили во Дворе Чудес – она её извлекает и из любви.

Трое несчастных, что жаждут её ответа, абсолютно в её власти: капитан, что сумеет спасти в трудный момент или помочь знакомым со Двора Чудес, священник, чьё слово может спасти даже от позорного костра и… горбун.

Горбун, что живёт в самой высокой башне Нотр-Дама. Уродец, обладающий невероятной физической силой и широким сердцем. Вот тот, кто сильнее всех их: жалких воителей и монахов. И пусть он страшен с виду, зато надёжен и предан. Он единственный, кого не нужно ни привораживать, ни гипнотизировать, он и без того – её. Стоит ей только этого захотеть.

Одна лёгкая улыбка, и она станет для него солнечным светом, ночною мглой, его собственной тенью. А он её личным послушным рабом.

Эсмеральда привыкла из всего извлекать выгоду.

Зелёные глаза, эти ядовитые изумруды нашли новую цель. И сейчас они с улыбкой смотрят в сторону Небесной башни…

========== Опальная царевна. Часть 1 – Шиповник ==========

Шиповник так благоухал,

Что даже превратился в слово,

И встретить я была готова

Моей судьбы девятый вал.

А. Ахматова “Из сожжёной тетради (шиповник цветёт)”

Нервный стук дождя по стеклу. В крохотную комнату врывается ледяной ветер через щель в полусгнившей оконной раме. Трубы батарей издают неприятный стон, словно вот-вот взорвутся.

– Ну ладно, барыня, вставать пора! – раздаётся грубоватый женский голос.

Девушка, которой адресовано обращение, с трудом открывает опухшие красноватые веки.

– Сколько сейчас? – хрипло шепчет она.

– Уж шесть почти.

Девушка, не отрываясь, смотрит на потолок. Когда-то белая краска приобрела неприятный жёлтый оттенок, а в углу вообще видны заплесневевшие деревянные балки.

– Опять кошмары? – чуть более заботливо спрашивает женщина. Девушка лишь кивает. Ей не хочется говорить о том, что ей на самом деле снится. Ей всё равно или не поверят, или отвезут в психушку. Или расстреляют.

– Всю ночь ворочалась, – будто бы сама с собой продолжает бормотать женщина. – Бедная ты моя, – теперь уже почти по-матерински вздыхает она. – Что, Ань, чай пить будешь?

Девушка лишь кивает головой. Эти надоедливые сны лишают всяческого желания что-либо делать, даже жить. Она, молча, встаёт и подсаживается к своей соседке. Анна знает о ней всё: то, что Тамара дочь одного нэпмана, расстрелянного лет десять назад, вместе с её мужем и братом. За жизнь не держалась, если бы не дети в приюте. Болтлива, может утешить, иногда чуть строга, а о том безумии, что творится вокруг предпочитает молчать. Также как и о своих родственниках. А она о своей соседке не знает ничего. Впрочем, как и все остальные.

Анна… Девушка ухмыляется: ей смертельно надоело это имя, эта связь с прошлой жизнью, о которой ей так хотелось всегда забыть и которая теперь так и норовит занять место столь

недолго-радостной новой. Её настоящее имя Анастасия, но лучше никому об этом не знать. У неё взбалмошный характер, который она постоянно скрывает за маской безразличия, она умна и знает несколько языков, но постоянно притворяется, что даже не знает, как умножить сто на шестьдесят. Она привыкла ко лжи.

Анастасия… Это имя словно издёвка. «Воскрешённая». Да о каком воскрешении можно говорить, когда ей не хочется просыпаться по утрам? Кажется, в детстве она слышала об одной странной, совсем недетской игре: каждое утро, едва проснувшись, вспомнить ради чего нужно открыть глаза. Иначе – выстрел. Если бы она решила попробовать, то курок уже давно был бы нажат.

Ещё один день, ничем не отличающийся от других. Ранний подъём, потом долгая и скучная работа на заводе почти до позднего вечера. Каждый день она видит одно и то же: серое небо за окном, свист закипающего чайника, одинаковые лица работниц консервного завода, монотонный звук машин. Кажется, будто у прежнего разгульного, немного безумного, но прекрасного мира, забрали сердце и душу и заменили их железным мотором. Ей больно смотреть на заколоченные дома своих знакомых из прежней жизни, ей горько видеть, как на месте вековых лесов вырастают безликие города, лишённые сердца. Ей становится страшно при взгляде на этих людей: будто бы у них, действительно, не сердца, а какой-то грубый железный механизм.

Девушка всё ещё молчит, однако Тамара всё видит в её небесно-голубых глазах. Страх, боль и… капельку гордости. Женщина совершенно не понимает свою знакомую: нет бы рассказать что на душе, отчего у неё кошмары по ночам, ан нет! – гордая слишком! Прям, царевну какую-то из себя строит!

Анастасия боится своих снов: они слишком реалистичны, они слишком напоминают о прошлом. Сегодня ей приснился старый кошмар: ещё живая семья, ещё недавно бывшие так близко родные лица….

Отец и мать сидят на качелях и улыбаются. Под ногами зелёная, как изумруд, трава, над головой синее, словно сапфир, небо. Солнце пронзает своими золотыми лучами. Дети играют в тени деревьев. Девочки плетут венки из полевых трав, а маленький Алёша смеётся так звонко, точно серебряные колокольчики.

– Настя! – вскрикивает Ольга. Настя оборачивается и видит сестру лежащей на траве. Руки и ноги в нелепой и уродливой позе, а на груди алое разрастающееся пятно. Алое, как рубин, что когда-то был любимым камнем.

Остальных девушек нет: их не видно, однако отчётливо слышны их истошные крики. Такие, словно хоронят заживо.

Алёша, любимый брат, тоже куда-то исчез, только на пожелтевшей траве лежит его игрушка: деревянная лошадка, украшенная диковинной росписью, а теперь ещё и кровавыми пятнами.

Родителей нет: качели, с которых ещё несколько минут назад они смотрели на детей, одиноко поскрипывают в наступившей тишине.

С поседевшего неба падает снег. Такой горячий, словно кипяток. Только на сердце так холодно… Девушка наугад бредёт в густом буране. Хочется просто упасть и заснуть, только бы не видеть эту бесконечную белую мглу… Вдруг чьи-то горячие руки ложатся на плечи. Настя оборачивается и видит такое родное лицо:

– Дмитрий, – тихо шепчет она.

Он улыбается и молчит. Вдруг взмахивает рукой и словно белая пелена отступает: вот, там, вдали, там её дом! Ухоженный сад, бегающие взад-вперёд экипажи, ласковые взгляды, блеск бриллиантов и самоцветов… Бабушка, словно идущая вперёд…

Но так же мгновенно снег скрывает цветущий сад назад. Анастасия с удивлением озирается вокруг: небо сверкает красными огнями, то там, то тут вспыхивают огненные вспышки, повсюду слышен грохот разрывающихся снарядов… Дмитрий явно обеспокоен, в его глазах страх.

– Аня, беги! – кричит он, и девушку накрывает грохочущая тьма…

– Ань! Очнись! – кричит Тамара. Кажется, она на минуту забылась. Лицо женщины встревожено не на шутку. – Ты себя хорошо чувствуешь?

– Нет, – хриплым голосом едва успевает ответить девушка, прежде чем её начинает забивать кашель.

– На, выпей, – придвигает к ней кружку с горячей водой женщина. – Может, останешься тут сегодня? Нельзя ж идти такой больной. Я обо всём договорюсь.

Настя кивает и отходит к окну. Внизу нет ничего интересного, кроме засохшего куста шиповника.

Ветви чуть присыпаны снегом, а под ними – неприятного цвета грязь. Мимо с грохотом несутся уродливые грузовики, из большой мутной лужи пьёт собака.

Скоро станет тепло, снег растает, однако всё вокруг останется прежним. Всё, кроме шиповника. Он покроется свежей зеленью, а потом выпустит свои скромные розовые цветки. Несколько месяцев он будет дарить свой аромат, а потом появятся алые ягоды. Наступит зима, а потом всё начнётся по новой.

Среди этих безликих каменных склепов скромный шиповник – единственное живое существо. Сейчас он такой же, как и всё вокруг: сухой и безжизненный. Жёсткие колючие ветки сплелись в непроходимые заросли, а острые иглы словно выдают его желание выжить любым образом. Упрямые ростки лезут вглубь мёрзлой земли, даже в жёсткий камень, кроша хрупкий кирпич. Но наступит весна и он оживёт. Оживёт, несмотря ни на что, назло всем невзгодам.

Этот неприглядный с виду кустарник для кого-то символ здоровья, для кого-то вечной скорби. А колючие ветки – это не знак враждебности, он просто хочет жить, жить, как и все остальные. Несмотря ни на что.

– Что ты там интересного нашла? – собираясь уходить, спрашивает женщина.

– Надежду, – не отрываясь от окна, шепчет Анастасия.

========== Опальная царевна. Часть 2 – Оборвалось ==========

Мы встретились с тобой в невероятный год,

Когда уже иссякли мира силы,

Все было в трауре, все никло от невзгод,

И были свежи лишь могилы….

И ты пришел ко мне, как бы звездой ведом,

По осени трагической ступая,

В тот навсегда опустошенный дом,

Откуда унеслась стихов сожженных стая.

А. Ахматова “Из сожжёной тетради (шиповник цветёт)”

Тишину тяжёлого морозного воздуха нарушает уродливый заводской гудок. Здесь, в лесу, никого нет. Никого, кроме одинокой девушки, прислонившейся к старому дубу.

Вновь наступившая тишина, как невидимые нити, опутывает память стальной паутиной дней. Невозможно и пошевелиться, нельзя сделать и шага в сторону. Только делать, то, что велят. Ждать, когда тебе, как подачку бросают надежду. Любить, когда тебе дают эту возможность. Возможность, ставшую роскошью, ставшую чем-то невероятным и полузабытым. Умирать, сидя на снегу, когда всё обрывается: надежда, любовь и вера.

Анна закрывает глаза, по щеке бежит слеза, на полпути уже почти превратившаяся в лёд. Ей не хочется больше ничего, сейчас, когда у неё больше ничего нет. Даже нет надежды, похожей на тлеющий уголь. Она не ушла. Надежда умерла навсегда.

Перед глазами мелькают картинки ещё недавнего счастливого прошлого: дорогая улыбка, глаза, полные счастья и неоправданного юношеского оптимизма… В этом полуразрушенном мире мечты всегда рушатся первыми. Только сейчас Анастасия поняла, что вернувшись домой, она подписала смертный договор. Себе и Дмитрию.

Где он сейчас? За толстыми кирпичными стенами Крестов? Или в Трубецком бастионе? Где? Может, он сейчас, как и она, где-то смотрит на это серое небо, а может, уже и нет?

Аня знает, что второй вариант больше похож на правду. Правду, что по вкусу напоминает полынь и звучит как крики кладбищенских воронов. Девушка пытается привстать, но ноги скользят, утопая в хлипкой грязи. С горькой ухмылкой Анастасия смотрит вокруг: создаётся ощущение, что и природа сошла с ума – уже декабрь-месяц, а вокруг не снег, а мерзкая слякоть.

Декабрь. Месяц, столько значащий для неё… Как же было в колыбельной бабушки?

«Будешь ты в декабре вновь со мной, дорогая»

И вновь на дворе декабрь, пьянящий, будоражащий память, манящий заглянуть в самые сокровенные, так быстро растаявшие, счастливые сны… Анастасия оставляет беспочвенные попытки встать и со злости бьёт рукой по отвратительной тёмной жиже, заместившей снег. Она поднимает покрасневшие глаза к небу: с серого, похожего на дешёвую бумагу, небосвода падают первые снежинки. Чистые, ещё не омрачённые мерзкой грязью. Воспоминания, точно вьюга, врываются в память, срывая все оковы, все замки, что были поставлены.

Вот опустевший бальный зал и наивная, как ей тогда казалось, девчонка, вальсирующая в мёртвой тишине…

Вот холодное багажное отделение поезда Ленинград – Париж, и чьи-то тёплые руки, дружески похлопывающие по плечу…

И вот снова, эти руки, так крепко сжимающие в шаге от бездонной пропасти, эти глаза, в которых виден страх…

Эта улыбка, искренняя, чистая, когда они вновь оказались тут…

Улыбка исчезает, оставляя место лишь напрасной надежде. Хотя, тут места надежде нет. В этом мире каменных склепов и механических сердец она не нужна.

Старая колыбельная, под которую, словно в такт, падают лёгкие снежинки, словно спасает от этой бесконечной апатии и меланхолии. Хочется жить. Просто жить. Но возможна ли жизнь без веры, которой лишают? Возможна ли жизнь без надежды, которая умерла? Возможна ли жизнь без любви, любви, которую расстреливают у кирпичных стен?

Медленно, едва двигая замёрзшими ногами, девушка поднимается с места. Снежинки падают на обветренное лицо, покрасневшее от мороза. Сразу вспоминается нечто почти забытое: солнечный день, снег, падающий с веток деревьев и сверкающий серебром, смех, такой дорогой сердцу смех…

Раздаётся уродливый заводской гудок. Где-то воет собака. А она стоит, прислонившись к старому дубу, улыбаясь и плача одновременно.

========== Опальная царевна. Часть 3 – Как однажды в декабре ==========

Уже безумие крылом

Души накрыло половину,

И поит огненным вином

И манит в черную долину.

И поняла я, что ему

Должна я уступить победу,

Прислушиваясь к своему

Уже как бы чужому бреду.

А. Ахматова «Реквием»

Заунывные звуки метели за окном. Метель, метель – кругом только метель и точно ничего нет больше на свете! Где-то по окну бьёт ветка осины, с каждым ударом ломая всё больше прутьев. Пустота и тишина. И безумие. Безумие, так похожее на непроглядную ночь и седую метель.

Она сидит, прислонившись к едва тёплой батарее, и смотрит на стену, покрытую облупившейся жёлтой краской. Она так долго хотела забыть, кто она, что это фактически произошло. Эта девушка не помнит того, что произошло с ней даже совсем недавно: болезнь и безумие стёрли из памяти улыбающееся лицо пожилой женщины, её глаза полные счастья, мудрости и благородства. Почти забыто лицо, что когда-то было смыслом жизни, что когда-то было рядом…

Но что-то осталось. Чувство страха, накрывающее с головой, когда наступает темнота, чувство вины и ощущение того, что она что-то забыла. Что-то должна сделать. Но что – она не помнит.

Аня, наконец, выходит из оцепенения и поднимается. Медленно, точно сомнамбула, она идёт по холодному коридору, почти не понимая, где она. Кругом темнота и лишь по ежеминутным приступам удушливого кашля можно понять, что она всё ещё здесь.

Квинтэссенция страха – только так можно назвать тот мир, в котором она пребывает. Вечные страхи, навязчивая паранойя, боязнь всего, что только есть – всё это сделало из когда-то прекрасной девушки живую мумию.

Теребя в руках маленький кулон с надписью «Вместе в Париже», что по-прежнему висит у неё на шеё, девушка идёт вперёд. Ей абсолютно безразлично, что кругом лишь темнота и под ногами просыпаны ржавые гвозди. Она в своём мире. Она в своём сне. Сне, который может вскоре кончиться.