Текст книги "Беременное чудо (СИ)"

Автор книги: QueenFM

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Ты выглядишь бледной и усталой, – нахмурившись, добавила та, что позволило мне с облегчением перевести дух. – Плохо спала? С тобой точно все в порядке, родная?

– Да конечно, – поспешно заверил я, для большей убедительности энергично покивав головой.

«Если не считать того, что я – не Белла, а Эдвард, оказавшийся в теле своей беременной жены и рискующий стать первым в мире мужчиной, родившим ребенка. В остальном же все просто отлично!» – пронеслось в моей голове.

– Ну как, сынок, – с улыбкой спросил Карлайл, обращаясь к Белле. – Готов к смене тысячи подгузников и бессонным ночам?

– Давно готов, – отозвалась та.

– Слова не мальчика, но мужа! – хлопнув ее по плечу, одобрительно кивнул Чарли.

– Вы, наверное, жутко устали, – счел я за благо перевести тему.

– Да уж, не так мы мечтали встретить Рождество, – усмехнулась мама. – Но хорошо то, что хорошо кончается. Вот, мы здесь и наконец увидели вас, так что усталость как рукой сняло.

– Но голод-то, наверняка, остался, – многозначительно добавила Белла. – Поэтому сейчас все дружно моем руки и садимся за стол.

– Белла, Эдвард, наверное, с тебя пылинки сдувает, – заняв место, предположила моя мать, с улыбкой глянув на меня, то есть на Беллу в моем теле. Жена принесла последнее приготовленное блюдо, кинув в мою сторону несколько затравленный взгляд, и села на соседний стул. Расположившись за круглым столом, я понял, насколько затруднительным стало наше положение: родители могли беспрепятственно за нами наблюдать, а это явно не играло нам на руку в сложившейся ситуации. Надеюсь, наше напряжение будет не так заметно. – Как ты сделала из моего сына такого хозяйственного мужчину? – подмигнув мне, она снова перевела взгляд на Беллу, которая выглядела немного бледной и испуганной (довольно комичное зрелище, если честно, мне не идет). Да, мама, хорошая шутка, но, кажется, я не был настолько безнадежен и прежде, однако кое-что, конечно, изменилось с нашей последней встречи, о чем тебе лучше никогда не знать. – Я горжусь тобой, сынок, ты так заботишься о Белле. Рада видеть взаимопонимание в вашей семье. И мне приятно знать, что я правильно воспитала тебя, – расчувствовавшись, она потянулась и схватила Беллу за руку.

Я еле сдержался, чтобы не закатить глаза. Наверное, все присутствующие женщины в этой комнате были подвержены особому гормональному всплеску, хотя беременным был только я. Переведя взгляд на Рене и Чарли, также наблюдавших за разыгравшейся перед нами сценой, я заметил их довольные выражения лиц. Моя жена же явно растерялась от такого внезапного контакта, открывая и закрывая рот, не зная, что сказать. Вообще Эсми и Белла всегда хорошо относились друг к другу, даже были по-своему близки, но все же не настолько.

Прокашлявшись, любимая решила все-таки ответить:

– Да, спасибо, Эс…

– Эсми, это правда, Эдвард во всем мне помогает, – резко положив ладонь на бедро Беллы и сжав его, а точнее, полапав свою собственную ногу, что вызывало странные эмоции, я прервал жену в надежде не допустить этой оплошности, потому что никогда не называл свою мать по имени. – Наверное, я не всегда в полной мере понимаю, как он много делает для меня, – понизив тон, добавил я, пытаясь выглядеть виновато, за что получил убийственный взгляд со стороны Беллы, пока все остальные за столом начали рассыпаться в умилении.

– Не говори ерунды, это же все мелочи, – тягуче сладким голосом начала любимая супруга. – Твое спокойствие для меня важнее всего. До родов осталось так мало времени, и я не хочу, чтобы ты о чем-либо переживал…ла, – запнувшись на последнем слове, мягко закончила она и широко улыбнулась, глядя на меня. Мне же в свете нашей словесной пикировки эта улыбка больше напомнила оскал. Надеюсь, Белла не забудет, что она теперь мужчина, а я маленькая беременная женщина, и не отвесит мне солидный подзатыльник за этот разговор.

– Ребята, это так чудесно, что вы поддерживаете друг друга и понимаете, какой важный период сейчас в вашей жизни, – начала изливать свои восторги Рене, прервав наш зрительный поединок. Белла махнула рукой над столом, охватывая все стоящие на нем блюда и давая тем самым знак, что можно, в общем-то, уже приступать к еде. Спектакль начался. – Вспоминая то время, когда мы ждали Беллу, я удивляюсь, как остался цел наш дом, а мы сами не развелись, – засмеялась Рене, притягивая к себе салат. – Ни дня без скандала. Наверное, это были безумно долгие девять месяцев для нас обоих, – Чарли незамедлительно кивнул. – Тишина царила в нашем доме преимущественно по ночам и еще в тот день, когда мы несколько часов не разговаривали. Помнишь это? – и она повернулась к мужу, все так же сияя беззаботностью.

– Это не совсем верно. Молчала ты, Рене, тогда как я топтался у спальни все это время и убеждал тебя открыть дверь, чтобы мы обсудили все произошедшее. Ты еще выкинула в окно мой кубок, который мне вручили в университете за первое место в беге на короткие дистанции. Благо мусорный контейнер, стоявший неподалеку, спас мой памятный трофей, – за столом все разразились смехом, пока Рене, насупившись, старалась оттолкнуть от себя руки Чарли, пытавшиеся ее обнять.

– Ты обещал не припоминать этого. Мне до сих пор стыдно, что я так поступила, зная, как дорога тебе эта награда, – позволив все-таки мужу поцеловать себя в щеку, Рене вновь засмеялась. Мы с женой синхронно взглянули друг на друга. Может быть, беременность – очередной способ проверить, насколько крепки чувства двух людей, выдержат их отношения все это эмоциональное напряжение или же нет, конец это или новое начало? С Беллой я определенно хотел пережить этот шторм без потерь.

– И как же тебе удалось выманить эту женщину, Чарли? – поинтересовался Карлайл.

– Не знаю, что бы он стал делать дальше, но я вышла сама, – вмешалась Рене. – Белле, играющей в футбол моим мочевым пузырем, было абсолютно все равно на наши ссоры. Так что я бы даже сказала, что пришлось не выйти, а выбежать, – очередной приступ смеха раздался за столом. Ко мне же вдруг пришло осознание, как некстати оказалась эта история. Почувствовав напряжение внизу живота, я тяжело поднялся и, извинившись перед присутствующими, удалился в ванную, проклиная все вокруг за свою медлительность. За моей спиной послышались приглушенные смешки.

Вернувшись к столу и опустившись на стул, я осознал, что устал. Устал, пока шел до туалета и обратно, хотя чувствовалось это так, будто тащил за собой на канатах целый поезд: поясницу ломило, а ноги отказывались ходить с нормальной скоростью. Пожалуй, мне не помешал бы стул с колесиками для более удобного передвижения. Переведя дыхание, я сосредоточился на разговоре за столом. Все в это время усиленно расхваливали гуся, приготовленного вчера Беллой.

– Думаю, что накануне он был вкуснее. Разогретое повторно мясо уже не такое нежное, – тихо подметила любимая, задумчиво ковыряясь в тарелке. Я промолчал.

– Эдвард! – возмутился Карлайл. – Замечательный гусь. Белла превзошла саму себя. Потрясающе вкусно! – свои слова отец подтвердил, отправив большой кусок в рот. Все присутствующие согласно закивали. – Не слушай моего сына, дорогая. Бог его знает, зачем он это сказал, – бросив хмурый взгляд на Беллу, которая только лишь закатила в ответ глаза, он подмигнул мне и вернулся к еде.

– В любом случае, вчера мы так и не смогли ничего попробовать, так что нет смысла это обсуждать, – напомнил я. Любимая усмехнулась, а Рене удивленно посмотрела на меня. Прочитав немой вопрос в ее взгляде, я пояснил, что имел в виду: – Мы немного…поскандалили вчера вечером. Ничего серьезного. Не переживайте. Всего лишь небольшой сбой в нашем взаимопонимании, – почувствовав некий укол совести, я старался вложить в эти слова особый смысл, чтобы успокоить родителей и снова расположить к себе Беллу.

– Плохо, что это случилось да и испортило вам праздник, но с другой стороны, многие ссорятся. Главное же – мириться, – теплая улыбка украсила лицо моей матери. – О! Кстати, давайте выпьем. У меня как раз созрел тост к этому случаю, – все воодушевленно подняли бокалы с вином, в моем же удручающе плескался сок.

Вздохнув и мысленно посетовав на очередную несправедливость судьбы, я ощутил уверенный толчок изнутри. Охнув, свободной рукой прикоснулся к животу. Резкое изначально действие сменилось на слабые, немного щекочущие движения внутри. Я замер, обескураженный совершенно новыми, странными, но такими приятными ощущениями. Сердце в груди непроизвольно забилось быстрее, дыхание перехватило, а кожа покрылась мурашками. Я легонько погладил живот, как делал уже не один десяток раз за время беременности жены, но никогда прежде это не вызывало во мне такого трепета, как сейчас. На мои прикосновения малыш снова ответил уверенным толчком, отчего по телу разлилась теплая волна удовольствия. Не знаю, возможно ли вообще привыкнуть к этому? Заметив мое состояние, Белла накрыла своей ладонью мою. Наши взгляды понимающе встретились, а образовавшаяся тишина прервалась тактичным покашливанием. Оказалось, что все в это мгновение смотрели на нас, но комментировать что-либо никто не решился, поэтому Эсми продолжила свою речь:

– Период беременности всегда дается нелегко обоим супругам. Но вы, мои дорогие, вполне возможно, войдете в новый год с самым лучшим подарком. Вас станет трое. И эта новая жизнь заслуживает того, чтобы стать счастливым и светлым человеком. Для этого вам придется приложить немало усилий, но для начала займитесь собой, займитесь своим счастьем, чтобы малыш, олицетворяющий ваши чувства друг к другу, понял, как прекрасен этот мир, и как его здесь ждут, чтобы любить и беречь. Поэтому оставьте все проблемы в уходящем году, найдите гармонию, которая станет лейтмотивом вашей жизни, – стерев набежавшие слезы, Рене добавила громкое «Ура!» перед тем, как со звоном все бокалы встретились над центром стола.

В целом, остальная часть обеда прошла спокойно. Занятые едой мы не особо часто отвлекались на разговоры, но все изменилось, стоило всем выйти из-за стола и расположиться на мягком диване и креслах. Расслабившись раньше времени, мы с Беллой потеряли бдительность, допуская множество мелких промахов: откликались несколько раз на свои собственные имена, в родителях тоже возникала путаница, Белла порой говорила о себе в женском роде, а я – в мужском и прочее, и прочее. Не знаю, какое впечатление мы произвели на родственников, но шокированные взгляды на себе приходилось ловить довольно часто. А уж о том, как они переглядывались друг с другом, и говорить страшно. В такие моменты я начинал мысленно прикидывать, сколько времени мы еще так просидим прежде, чем за нами приедут из какой-нибудь психиатрической больницы. Хотя отправиться туда мне и самому казалось не лишним после того, какое открытие мы с Беллой сделали, проснувшись утром: она под два метра ростом, а я на тридцать восьмой неделе беременности.

– Вы сегодня какие-то странные. Все в порядке? – взволнованно поинтересовалась Рене. Мы с женой быстро переглянулись, сидя напротив друг друга в креслах, и синхронно кивнули. Хотя на самом деле все было далеко от нормальности. – Как скажете, – то, что она нам не поверила, слышалось отчетливо. – А что с беременностью? Теперь мы требуем подробностей. Все в порядке? У тебя отекают ноги, милая? – спросила Рене, повернувшись ко мне.

– Да, – кивнул я, припоминая жалобы Беллы на ставшую тесной обувь.

– Нет, – одновременно со мной возразила жена.

– Но в любимые сапоги мои ноги больше не влезают, – с нажимом произнес я, удивленно взглянув на нее.

– По правде сказать, они всегда были узковаты, – сквозь зубы пробормотала она, растянув губы в неестественной улыбке.

Я уже хотел было спросить, по какой же тогда непостижимой причине Белла так их любит, но вовремя прикусил язык, обратив внимание на лицо моей матери, вытянувшееся от изумления.

– А что показывают анализы? – после небольшой паузы возобновила допрос Рене, обратив на меня до крайности настороженный взгляд.

– Эээ… Я как бы… – если исходить из того, что вода – питательный элемент для жизни, то мой мозг сейчас напоминал больше пустыню Атакама,*** то есть был мало способным к какой-либо жизнедеятельности, не говоря уже о связных мыслях. Да и не знал я никаких подробностей о протекании беременности своей жены. Мне было достаточно той информации, что все идет своим чередом, без осложнений, а рожать она будет в начале января. Хотя о том, кто теперь в сложившейся ситуации даст жизнь нашему ребенку, я старался не думать. Посмотрев на Беллу, я мысленно умолял ее прийти мне на помощь. Приняв довольно самоуверенный и даже в некотором роде победный вид, Белла стала медленно, подбирая каждое слово, отвечать на вопрос Рене. Хотя это была не совсем та помощь, на которую рассчитывал. Я бы больше обрадовался принесенным ею справкам, медицинской книжке и прочим бумажкам. Пусть бы наши матери изучали их весь оставшийся вечер.

– Результаты анализов нам еще не известны, Белла их сдавала в последний раз совсем недавно. Двадцать девятого числа будет плановый осмотр у гинеколога, там все и выяснится. Но думаю, что никаких проблем нет, – самодовольство сошло с лица любимой с такой же скоростью, с какой четыре пары озадаченных глаз повернулись в ее сторону.

Все прекрасно знали, как я отношусь к нюансам беременности, считая все интимные подробности исключительно женским делом. А я в свою очередь знал, что никому из присутствовавших в комнате женщин моя позиция не нравилась, но устав бороться, они оставили меня в покое. Поэтому Белла в моем теле, проявившая сейчас осведомленность в этом вопросе, вполне могла претендовать на звание «Внезапность года». Пока все перекидывались удивленными взглядами, я обдумывал другое. Гинеколог? Это она серьезно? А если до тех пор ничего не встанет на свои места? Что делать в таком случае? Если откажусь, Белла меня убьет, да и если прием запланированный, значит, это обязательная процедура перед родами, которые должны наступить уже совсем скоро. Черт, ну я и вляпался!

Из этих угнетающих мыслей меня вывел вновь зазвучавший мой голос. Видимо любимая, оценив ситуацию, поняла, что нужно как-то выкручиваться, потому что странностей уже и так накопилось предостаточно:

– Белла вчера рассказала мне об этом, попросив отвезти ее на прием, – выглядело это более или менее правдоподобно, учитывая, что на ближайший месяц я специально взял отпуск, чтобы помогать жене, к тому же с таким животом передвигаться самостоятельно очень сложно даже по дому, не говоря уже о больших расстояниях. Теперь-то мне это прекрасно известно, как говорится, из собственного опыта. Вероятно, удовлетворившись таким ответом, родители вновь расслабились, и дальше разговор потек в более безопасном направлении.

Когда все домашние дела, от которых меня великодушно отстранили, были переделаны, и уже ничего не напоминало о прошедшем праздничном обеде, плавно перетекшем за разговорами в вечернее чаепитие, я вдруг почувствовал себя неважно. Спина ныла, голова кружилась, а на лбу выступила испарина, было неимоверно душно и жарко, словно у меня поднялась температура. Заметив мое удручающее и, в целом, паршивое состояние, все собрались вокруг меня, решив срочно звонить в скорую помощь, но Белла оборвала все эти идеи, когда я уже готов был отдать себя на волю судьбы и в руки врачей, которых панически боялся с самого детства.

Распахнув крепко сжатые до этого веки, я уставился на жену. Та, раздраженно вздохнув, заставила родителей посторониться и помогла мне встать на ноги. Успокоив собравшихся, Белла, что называется, взяла меня на буксир и поволокла в нашу спальню. Как же низко чувствовать себя таким беспомощным и жалким, нуждающимся в чей-то помощи. Уложив меня на постель, Белла начала задавать вопросы о моем состоянии: какие ощущения, где и как болит, или же просто давит – и так до бесконечности. Сложив в голове полученные ответы, она облегченно выдохнула, после чего стянула с меня чулки, которые, к слову, утром были натянуты на меня ею же, так как я отказался даже притрагиваться к этим – компрессионным, кажется – элементам дамского туалета. Недостаточно, что ли, для меня прочих унижений мужского достоинства? Перевернув на бок, жена расстегнула молнию сзади и помогла снять платье, подала мне ночную сорочку, которую я, поморщившись, натянул на себя и со вздохом откинулся на подушки. Пока пытался собрать мысли в кучу, Белла подошла к окну и немного приоткрыла его, чтобы небольшой поток свежего морозного воздуха проник в комнату.

– Что со мной творится? – приложив все свои усилия, спросил я. Белла снова вернулась к кровати и натянула одеяло до моего подбородка.

– Укройся поплотней, чтобы не замерзнуть. Я улажу все вопросы с родителями и вернусь, – прошептала она, глубоко вздохнув. – Ничего страшного с тобой не происходит. Это от переутомления, сегодня был непростой день. Нужно отдохнуть, поспать. Все будет хорошо, – бросила Белла напоследок и направилась к двери.

– И часто с тобой такое бывает? – поинтересовался я, ругая себя за, возможно, недостаточную внимательность к жене.

– Бывает. Но ты, к сожалению, всегда волновался больше о том, что тебе приходится выполнять какие-то мои просьбы. Я не сержусь, Эдвард. Отдыхай, я скоро вернусь, – и Белла вышла, осторожно прикрыв за собой дверь. В гостиной сразу же зазвучали приглушенные голоса, под которые я, видимо, довольно быстро заснул, потому что любимую в тот вечер так и не дождался.

***

Наутро я чувствовал себя не многим лучше, причиной чему были оставшееся на своих местах положение вещей и бессонница. Без проблем заснув вечером, я проспал недолго и всю оставшуюся ночь крутился в кровати, пытаясь устроиться поудобнее, но любимые мной позы сна на спине и животе стали теперь недопустимы, поэтому пришлось переворачиваться с одного бока на другой. А вот Белла, кажется, впервые за долгое время выспалась, чему не помешала даже моя непрекращающаяся возня на другой половине кровати.

Начало дня прошло довольно неплохо, несмотря на мое брюзжание, хотя я честно старался его поумерить. Но удивляло меня то, что никто не обращал на такое поведение особого внимания, будто так и должно быть.

После обеда Белла проводила наших родителей в аэропорт. Дела не ждут, а заранее купленные билеты уже не поменять. С одной стороны, я был несколько расстроен этим фактом, потому что виделись мы не так уж и часто из-за того, что жили на разных концах страны. С другой же – я мысленно ликовал, что мы с Беллой останемся одни наедине со своей внезапно возникшей проблемой, а градус напряжения в нашем доме немного спадет. От этих противоречивых чувств я, внезапно для самого себя, разрыдался, как девчонка, на плече у Карлайла, когда мы прощались. Совершенно позабыв, что именно девчонкой сейчас и являюсь, я застыдился этих слёз и попытался хоть как-то их сдержать, отчего они только усилились. Пока мой плач не спровоцировал эмоциональный порыв у остальных женщин, Чарли с Карлайлом заботливо погладили меня по спине и, пообещав приехать после рождения внука, вытолкали Рене с Эсми за порог и вышли сами, захлопнув за собой дверь. Я остался в пустой квартире, безуспешно пытаясь взять себя в руки. Моя мужская гордость в очередной раз испытала сокрушительный удар под дых.

С еще одной прелестью беременной жизни мне пришлось столкнуться в один из ближайших дней. Мы с Беллой захотели прогуляться в парке, пока погода радовала солнцем. Но, чего и следовало ожидать, уже через двадцать минут мои ноги запротестовали против продолжения этого небольшого путешествия. Возвращаться домой желания не было, поэтому было решено зайти в кафе, чтобы погреться и отдохнуть. Когда я уже собирался распахнуть дверь и войти в помещение, откуда доносились призывные ароматы свежей выпечкой и кофе, меня окликнула Белла. Обернувшись, увидел, что она указывает на стоящие рядом палатки, где продавалось различное новогоднее барахло – милое, но никому, по сути, не нужное. Закатив глаза, я предложил ей пойти и посмотреть, пока сам займу столик и сделаю заказ. Практически пританцовывая, жена отправилась в сторону палаток. Проводив ее взглядом, я от души помолился, чтобы никаких моих знакомых она не встретила.

Зайдя в кафе, я удобно устроился за столиком у окна и с наслаждением вытянул вперед ноги, прикидывая в уме, насколько неприлично и странно буду выглядеть со стороны, если начну сейчас стаскивать с себя сапоги. Передо мной остановился сияющий юнец с блокнотом в руках и принялся с нескрываемым интересом разглядывать меня. Под словом «разглядывать» я подразумеваю заинтересованный взгляд мужчины, которым он ощупывает понравившуюся ему женщину. Это что ещё за черт?! Вздымающаяся во мне волна негодования вылилась в угрожающее:

– Что?

– Заказ. Вы готовы сделать заказ? – абсолютно игнорируя мое не располагающее к милому общению настроение, пояснил парень.

– Две чашки чая с малиной и четыре пончика, – с громким хлопком закрыл меню и протянул его наглому мальчишке. – Скотт, – закончил я, заметив бейдж с именем. – Это все, – моя улыбка, обращенная к нему, подразумевала нечто вроде «отвали от меня, а то врежу», но юный Дон Жуан очевидно истолковал ее по-своему. Повторив мой заказ, он не двинулся с места.

– Вы очаровательно выглядите, – наконец выдал парнишка.

– Какого хрена?! – не выдержал я, пытаясь воинственно вскочить со своего места, но, естественно, это далось мне с большим трудом. Пошатнувшись, я торопливо схватился за спинку стула в попытке сохранить равновесие, а заодно и остатки мужского достоинства. Однако рыцарь-официант благородно помог мне, поддержав за локоть, чем окончательно вывел из себя.

Именно в тот момент, когда я готов был разразиться грубой бранью, так не подходящей миловидной беременной женщине, коей теперь являлся, в кафе поспешно вошла Белла, сразу направляясь к нам. Поняв, что приглянувшаяся ему посетительница не одна и ждет не подружку, парень извинился и быстро ретировался. В то время, пока я пытался объяснить жене, что произошло, смущенный Скотт принес наш заказ, не забыв при этом извиниться еще раз.

– С тобой часто заигрывают другие мужчины, даже несмотря на то, что ты беременна? – не без ревности поинтересовался я у Беллы, когда мы остались наедине.

– Я особо не обращаю на это внимания. Но да, бывает, что кто-то сделает мне комплимент, хотя, думаю, дело здесь даже не столько во мне, сколько в самой беременности, – пожав плечами, жена сделала глоток чая, блаженно прикрыв глаза и удовлетворенно промычав, что вышло совсем не по-мужски.

– Ой, избавь, пожалуйста, мое тело от этих своих женский утонченных штучек, нас же может кто-то узнать, – полувозмущенно сказал я, на что Белла рассмеялась, выбирая себе пончик и аккуратно откусывая край. – Хочу, чтобы ты знала: я горжусь тем, что ты носишь моего ребенка. И за время беременности ты действительно расцвела еще больше, став идеальным воплощением красоты и женственности. Жаль, что не говорил тебе об этом прежде, – прошептал я, беря ее за руку.

– Спасибо, – любимая тоже понизила голос. – Но сейчас ты делаешь комплименты самому себе, – она указала на мой живот, и мы рассмеялись.

Посидев некоторое время в кафе, мы отправились домой. Оказавшись в квартире, я почувствовал, что со мной что-то происходит. Учитывая, что любой информации о том, как начинаются и происходят роды, я всегда старался избегать, каждое новое ощущение вызывали теперь у меня приступ паники. А вдруг это оно самое? Вот и сейчас мне хотелось рвать на себе волосы, но вместо этого я замер и, положив обе руки на живот, попытался осмыслить странные ощущения.

– Что такое? – уловив движение с моей стороны, взволнованно спросила Белла.

Рассказав ей про некоторое жжение и тяжесть в животе, я опешил, заметив, как расслабились черты ее-моего лица перед тем, как она медленно развернулась и направилась в кухню. Не понял.

– Что происходит? Почему ты так спокойна, Белла? Разве тебя не волнует, что сейчас от меня, а не от тебя будет зависеть жизнь нашего сына? – яро жестикулируя, я быстро скинул верхнюю одежду и последовал за женой. Найдя что-то в холодильнике, она выпрямилась и обернулась, захлопнув дверцу. В руках у нее была бутылка молока. Что, действительно с минуты на минуту нам ждать прибавления? Я же совершенно не готов! Да и вообще, детям разве положено не грудное молоко? Лучше бы помогла мне сначала приготовиться к родам, а потом уже и о еде для ребенка можно будет позаботиться.

– Не впадай в истерику, Эдвард. Это пончики с кремом и действия малыша ведут войну с твоим организмом, что легко можно исправить, – ничего не понимая, я вздернул бровь, наблюдая за тем, как Белла протягивает бутылку мне. – Выпей молоко, у тебя всего лишь изжога, – усмехнувшись, она обогнула стол и выжидающе посмотрела на меня. – Хотя не обещаю, что это поможет надолго.

Услышав знакомое и вроде бы не опасное слово «изжога», мне удалось более или менее расслабился. Однако мысли о родах теперь не отпускали, и я вспомнил об одной важной детали, которую мы с Беллой еще не обсуждали.

– У меня вопрос. Рассказывая нашим любопытным мамочкам о предстоящем походе к гинекологу, ты говорила серьезно? – с опасением спросил я, на что Белла спокойно кивнула и направилась в сторону гостиной. – Но… Но как ты себе это представляешь? – крикнул я вслед удаляющейся жене, однако та в ответ лишь развела руками, разразившись безудержным смехом. Хорошо, что хоть кто-то получает удовольствие от происходящего! Господи, в какую же задницу я попал?

***

Последующие два дня я засыпал с надеждой, что на утро снова проснусь в своем теле – пусть не идеальном, но таком родном и до боли знакомом. Однако каждый раз меня ждало жестокое разочарование и все возрастающий ужас от предстоящего похода к гинекологу, который Белла называла не иначе, как жизненно важным. Для меня же он был смерти подобен.

И вот наконец настало двадцать девятое декабря – день, обещавший стать самым ужасным в моей жизни, день, обреченный навечно остаться в памяти. По крайней мере, я был твердо в этом убежден. А как иначе-то?

Всю дорогу до клиники Белла пыталась мне что-то объяснить, снова и снова повторяя одно и то же. Я отлично слышал все слова, произнесенные ею, некоторые из них даже казались отдаленно знакомыми, но общий смысл лекции на тему «Беременная женщина на приеме у гинеколога» был столь же неясен, как если бы жена говорила сейчас на иврите.

От одного только осознания, что я добровольно переступаю порог медицинского учреждения с таким интимным делом, мне сделалось дурно. Но это было ничем, по сравнению с тем, что я почувствовал, оказавшись в просторной приемной в окружении нескольких беременных, сидевших в креслах и с интересом листавших журналы для будущих мам. Пока Белла уточняла что-то у медсестры, я оглядывался по сторонам, ища возможные пути отступления. Однако ничего дельного придумать так и не успел, ибо уже в следующую минуту жена схватила меня за руку и решительно потянула к одной из белоснежных дверей.

– Слушай внимательно и запоминай все, что скажет тебе доктор Хейл, – в последний раз напутствовала она. – Возможно, понадобятся какие-то дополнительные анализы или УЗИ. Постарайся не ляпнуть ничего лишнего, отвечай на все вопросы коротко и по существу. И ничего не бойся. Помни, что я здесь, рядом, и жду тебя. Ты справишься!

Я согласно кивнул – а что еще мне оставалось?! – и в последний раз оглянулся по сторонам, словно прощаясь с этим миром.

Две беременные женщины, сидевшие в ближайших креслах, отвлеклись от чтения и с удивлением взглянули на нас.

Я открыл злосчастную дверь и на негнущихся ногах прошел в кабинет. Мой взгляд наткнулся на блондинистого парня лет тридцати, широко улыбнувшегося и вставшего мне навстречу.

– Эм-м… Если Вы не против, я подожду врача в коридоре, – заплетающимся языком пробормотал я и опрометью выбежал – если это, конечно, было похоже на бег – за дверь.

– Что случилось? – выдохнула подлетевшая ко мне Белла.

– Это, вообще, нормально, что в кабинете твоего гинеколога тусуется какой-то чувак с улыбкой маньяка? – громким шепотом возмутился я, показав рукой на дверь кабинета позади себя. Мой вопрос явно привлек еще больше внимания со стороны присутствующих в приемной женщин. К сожалению, я поздно понял, что обратился к мужчине, своему, по сути, мужу, говоря «твой гинеколог», но отступать было уже некуда.

– Если ты имеешь в виду симпатичного блондина, то это и есть доктор Джаспер Хейл!

– Что?! – воскликнул я, осознавая, что все это время мою жену осматривал какой-то мужик, пока я спокойно отпускал ее, пребывая в счастливом неведении. – И этот парень будет меня – то есть тебя – лапать? – покрывшись холодной испариной, уточнил я.

– Он же врач, это его работа, – явно начиная терять терпение, сквозь зубы процедила моя жена.

– Белла, с вами все в порядке? – выглянув в коридор, заботливо поинтересовался блондин. Очень мило с его стороны.

– Да-да, она уже идет, – нацепив на лицо мою самую лучшую улыбку, отозвалась любимая. Я глубоко вздохнул, встретившись с Беллой взглядом.

Мне не оставалось ничего другого, как пройти в дверь, любезно распахнутую передо мной доктором-маньячная-улыбка-Хейлом.

Он усадил меня на стул и, удобно угнездившись в кресле напротив, принялся подробно рассказывать о результатах анализов Беллы. Я искренне старался вникнуть в каждую деталь, запомнить все показатели, но моя способность мыслить с позором дезертировала, оставив в голове полнейшее запустение и разруху. Однако через какое-то время мозг снова подал признаки жизни, уловив фразу доктора о том, что все у меня просто отлично.

Услышав это, я позволил себе немного расслабиться, но, как оказалось, зря.

– А теперь, Белла, давай мы с тобой сделаем кардиотокографию.**** Приляг, пожалуйста, на кушетку, – приторным голосом попросил блондинчик, поднимаясь из кресла.

Я не имел ни малейшего понятия, что означает это слово, но звучало оно устрашающе. Провода, которыми обмотал мой живот этот мучитель в белом халате, грозили довести меня до состояния, близкого к предынфарктному. Я зажмурился и крепко вцепился пальцами в кушетку, едва сдерживаясь от того, чтобы вскочить и убежать отсюда как можно дальше и быстрее.

– Слышите, как бьется сердце Вашего ребенка? – совсем рядом со мной раздался голос доктора Хейла.

Только сейчас я обратил внимание на странный звук, заполнивший кабинет. Сердечко нашего с Беллой сына. Моего сына. Оно билось чисто, четко, уверенно. Оно билось где-то внутри меня. От этой мысли перехватило дыхание, а к глазам подступили непрошеные слезы. Я мог сказать, что впервые за несколько недель почувствовал себя…счастливым? Не уставшим, раздраженным, напуганным или растерянным, а абсолютно и безгранично счастливым. Эти пять минут, в течение которых я слышал сердцебиение нашего малыша, бесспорно, стоили всех тех мучений, через которые мне пришлось пройти в последние дни. Как давно Белла наслаждалась этими звуками? В этот момент я понял, что лучше бы она не смирялась так быстро с моими идиотскими отказами, а из раза в раз продолжала настаивать, чтобы мы вместе ходили к врачу, вместе наблюдали за тем, как развивался наш малыш.