Текст книги "Жизнь, смерть и прочие неприятности (СИ)"

Автор книги: Принстон Джозеф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

  – Женщины, – с мрачным удовлетворением произнес Хамский. – Никакой логики – зато с ними интересно.

   ***

   Сестра погибшего – Агнесса Клоп и её муж Игнасио – проживали в таком месте, что, даже не зная фамилии владельцев этого дома, вы бы все равно назвали его 'клоповником'. Здание, спроектированное, похоже, на следующий день после праздника Люцифера Упившегося, являло собой нечто совершенно противоестественное. Состоящее из сплошных углов и кривых линий, оно походило, скорее, на ежа в стиле кубизм, нежели на жилое помещение. Впрочем, рядом с ним обретались и еще более жуткие архитектурные извраты, так что общий сюрреалистический дух трущоб казался предельно насыщенным.

   Перед домом бегала стайка детишек – настолько быстрых, одинаковых и чумазых, что ни сосчитать, ни даже определить их расу и пол не представлялось возможным. Равнодушно перешагнув копошащуюся мелюзгу, Хамский постучал в дверь. Ногой. Ибо торчащая проводка вырванного с мясом звонка навевала почему-то мысли о хорошо прожаренном бифштексе.

  – Джентльмены?

   Мы с Мордредом одновременно вздрогнули. Открывшая дверь женщина являла собой весьма оригинальную пародию на тему снеговика. Агнесса Клоп обладала столь внушительными достоинствами, что внушали они ужас, а не восхищение. Впрочем, засаленные волосы, обрюзгшее недовольное лицо и, грозно встопорщившаяся двумя волосками, бородавка на носу так же шарма ей не добавляли.

  – Мордред Хамский и Джозеф Принстон – детективы. Расследуем смерть вашего брата. Хамский явно старался, чтобы улыбка его была как можно менее обаятельна. Похоже, интерес со стороны этой конкретной женщины казался ему если не пугающим (в случае с моим другом это вообще в высшей степени сомнительно), то, по крайней мере, неподъемным.

  Агнесса скривилась, став удивительно похожей на шарпея, собирающегося чихнуть.

  – Зачем это вы сюда пришли? – Подозрительно осведомилась она. – Я уже копам все сказала. Не было тут моего братца, несколько дней как, и все тут. Знать ничего о нем не знаю.

   На Хамского это признание, естественно, не произвело ровно никакого впечатления.

  – А я вот почему-то думаю, что вы лжете, – прямолинейно заявил он. – И покойный заходил к вам незадолго до своей смерти. Так что, советую впустить нас и отвечать на все вопросы.

  – Вы не имеете права! – Миссис Клоп взволновалась и заколыхалась.

  – Тетушка, – фамильярно подмигнул ей Мордред. – Вы даже не представляете, КАК я имею права. А все ваши действия говорят о том, что именно вы и есть убийца.

  – Это возмутительно! Я буду жаловаться в полицию, я этого так не оставлю! – Выпятив грудь на манер стенобитного орудия, Агнесса пошла на нас.

   Хамский не впечатлился. Он вытянул руку и указательным пальцем едва ли не коснулся лба женщины, произнеся при этом единственное слово:

  – Стоп!

   Завороженная, она остановилась, сведя глаза к переносице. Хамский улыбнулся. Добренькой-добренькой улыбочкой, какая всегда являлась предвестником очередной феерической гадости. И заговорил он таким вкрадчивым голосом, что миссис Клоп перевела тревожный взгляд на моего коллегу, и даже, в нерешительности, попятилась.

  – А сейчас, миссис Клоп, у вас есть два выхода. Первый: мы с вами спокойно беседуем, вы отвечаете на наши вопросы, и мы уходим. Второй: мы предоставляем копам доказательства вашей вины в смерти Арнольда Бромма, вы оказываетесь в тюрьме и не имеете никакого отношения к наследству погибшего братца.

   Последняя часть фразы подействовала на Агнессу прямо-таки магически. Она отступила вглубь дома, сдав разом большую часть позиций. Я понял, что настало время добить подозреваемую:

  – В таком случае, наследницей мистера Бромма будет считаться его невеста – мисс Клозета Буденштокк.

   Агнесса испустила шипение разозленной королевской кобры.

  – Пойдемте в гостиную.

  ***

   Вышеупомянутое помещение представляло собой что-то вроде помойки после ядерного взрыва. В том смысле, что самые неожиданные вещи в этой гостиной были раскиданы в самых неожиданных местах. Жестом указав нам садиться на диван (единственный предмет мебели, в чьем назначении не приходилось сомневаться), сама женщина опустилась в кресло. Раздался придушенный визг. Миссис Клоп, с абсолютно равнодушным видом, привстала, пошарила под собой рукой и вытащила маленького полурасплющенного щенка. Обведя нас ошалелым взглядом, он на разъезжающихся ногах потопал прочь.

  – Младший сын, – заискивающе улыбаясь, пояснила женщина. – Они у меня такие сорванцы.

   Я внутренне содрогнулся, представив нелегкую судьбу детей семейства Клоп. Хамский задумчиво поерзал на диване, и лицо у него сделалось таким вежливым, что мне стало не по себе. Поднявшись, Мордред завел руку за спину, что-то выдернул из себя и торжественно, словно букет, вручил Агнессе большую цыганскую иглу.

  – Похоже, вы обронили, – безукоризненно учтиво и абсолютно бесстрастно произнес мой друг. Я преисполнился невольного к нему уважения.

   Миссис Клоп такие чувства, похоже, были чужды. Приняв иголку, и не подумав даже принести извинения, она воткнула её в подлокотник и благополучно забыла.

  – Итак, – садистски улыбнулся Хамский. – Поговорим начистоту? Чем и зачем вы отравили вашего брата?

  ***

  Пока Хамский, как бы пошло это ни звучало, раскалывал обильно потеющую и заикающуюся женщину, я вышел во двор, где в данный момент обретался хозяин семейства – мистер Игнасио Клоп. У мистера Игнасио был категорический недопуск в дом по весьма прозаичной причине – он линял.

   Глава семейства, сидя на пожухлой травке в получеловеческом-полузверинном облике, отчаянно потел, сопел, чесался и разбрасывал вокруг себя крайне недовольных этим блох. А еще от него пахло. Сильно. Да что там, ветер доносил до меня такое амбре, какое не всегда можно унюхать в мертвецкой.

  – Мистер Игнасио? – Осторожно позвал я, стараясь держаться с подветренной стороны.

   Оборотень повернул ко мне измученное, напряженное лицо, обильно поросшее шерстью. Причину напряжения я понял, когда увидел, что он восседает над вырытой в земле ямкой, и, похоже, был занят делом исключительно интимного свойства. Впрочем, отступать было некуда, позади меня дожидался Хамский. Поэтому, вспомнив его манеру ведения допроса, я обратился к оборотню:

  – Итак, мистер Клоп, чем и зачем вы отравили Арнольда Бромма? Предупреждаю, ваша жена уже дает признательные показания моему коллеге – запираться бессмысленно.

   То ли от неожиданности, то ли восприняв мою фразу чересчур буквально, но запираться Игнасио и вправду перестал. Во дворе дивно засмердело.

  ***

  – Что вы думаете, Хамский? – Спросил я двумя часами позднее. Мы сидели в нашей гостиной, и я был настолько стерилен, что буквально чувствовал, как на меня перебегают микробы с кресла.

   Мордред полулежал, закинув ноги на стену и потягивая крейг.

  – Все лгут, – убежденно произнес он и запил этот тост вином. Похоже, к моему коллеге медленно, но верно снова подбиралась депрессия.

  – Потрясающе ценное замечание. А ближе к делу?

  – Вы же слышали все, что они сказали, – отмахнулся Мордред.

  – Да, но картина еще целиком не сложилась, – парировал я. – Мы еще не знаем, что выяснила Морвид. Кстати, где она?

  – Понятия не имею, – мгновенно подобрался и забрюзжал Хамский. – Она уже взрослая девочка, ходит, где хочет, делает, что хочет, и вообще, какое нам до неё дело, а?!

  Вот примерно на этом месте его перебил требовательный звонок в дверь.

  – Сколько можно, Принстон! – Хамский буквально взвился. – Нам нужна новая экономка!

   Я молча спустился вниз, предпочитая самостоятельно открыть дверь, нежели чем выслушивать вопли своего друга.

   На пороге, вместо ожидаемого посетителя, оказался совершенно неожидаемый конверт из плотной серой бумаги. Поймите меня правильно, всякий раз, когда под дверью оказывается неидентифицируемый конверт, подписанный вырезанными из газет буквами, я немедленно начинаю его подозревать. Фантазия у преступников, конечно, не столь богата, как у Хамского, но, тем не менее, там может находиться все, что угодно: от простого письма до 'святой язвы' – освященных грибных спор.

   Так что, аккуратно подняв конверт каминными щипцами, стоящими возле двери как раз для подобных целей, я, со всеми предосторожностями, понес его в гостиную. Тщательно просветив, осмотрев, прощупав и обнюхав подозрительный конверт, мы пришли к выводу, что он не содержит в себе ничего, кроме письма, и взрываться при открытии вроде бы как не собирается.

  – Посмотрите, – менторским тоном начал мой друг, не спеша раскрывать послание. – Буквы вырезаны из газет, чтобы скрыть почерк. Но это же просто смешно! Взяты они явно из газет 'Шахтерский вестник' – только у них буква 'Т' печатается в форме кувалды, 'Адский гонщик' – только у них используется этот дурацкий горящий готический шрифт, и пособия для девственников – 'Быть бородатым – круто!' – у них там вся книга набита огромными шрифтом, видимо, чтобы лучше разглядели.

  – Откуда такие познания, Хамский? – Я пребывал буквально в священному ужасе.

  – Я изучаю современную литературу и прессу, – невозмутимо пояснил Мордред. – К тому же, чтобы вы знали, Принстон, тридцать четыре процента маньяков-убийц – девственники. Потому что энергию девать некуда.

  – Я это учту.

  – Прекрасно. Продолжим. Смотрите на качество бумаги – плотная, шелковистая, но серая – значит, пославший это письмо предпочитает качество и надежность, но по невысокой цене. А теперь, приглядитесь внимательнее – видите этот серый налет и небольшое пятно? Принюхайтесь, – Хамский подал мне пример, еще раз обнюхав конверт. – Спорим, анализ покажет, что налет – это железная стружка от работы напильником, а пятно – от машинного масла? И...

  – И сам конверт пахнет гномьим пойлом, – обреченно закончил я.

   Автором этого письма может быть только один гном – Кобальт Джонс.

  Впрочем, сама информация, содержащаяся внутри, тоже как-то не особенно радовала. 'Девчонка у меня. Хотите увидеть её живой – приходите вдвоем. И никаких копов!'.

  ***

  В дом Кобальта Джонса мы с Хамским заявились уже ближе к вечеру: отчасти потому, что остаток светового дня мы посвятили некоторым очень важным делам, а отчасти потому, что это же традиция: приходить к злодеям в гости ночью.

   Тут следует особо заметить, что жил коварный гном в небольшой пристройке к их общему с Арнольдом Броммом автосервису, и, судя по виду так называемого жилища, являлся закоренелым, махровым маньяком-девственником. Стены небольшой комнатенки, вперемежку обклеенные фотографиями полуобнаженных мускулистых бородатых женщин и выдержками какого-то сектанстко-террористического толка, навевали мысли о шикарной докторской диссертации по девиантной психологии. А вот подозрительные мешки с самопальной взрывчаткой – о бренности всего сущего. Сидящая на стуле посреди комнаты Морвид оптимизма так же не прибавляла.

  – Похоже, меня нагнули и собираются поиметь. Вот только удовольствия от этого, увы, никакого.

   Морвид приветствовала нас в своем неповторимом стиле, и то, что она была не только связана, но еще и опутана проводками подозрительного вида, похоже, нисколько её не смущало. Потрясающе целостная личность.

  – Ну и что ты тут делаешь? – Мрачно поинтересовался Мордерд тоном оскорбленного папаши.

  – Уж точно не тебя дожидаюсь! – Настолько эмоционально, насколько позволяла взрывчатка, прореагировала Хамская. – Надеюсь, вы догадались привести с собой копов? Что, нет? Ну вы и придурки!

   Восхищение и уважение причудливо смешались в её взгляде и свисте.

  – Где Джонс?

   Каюсь, я крайне невежливо прервал трогательное семейное воссоединение, но когда где-то рядом бродит живой дееспособный псих – становится как-то не до нежностей.

  – Чушка ты моя, бородастенькая! – Ласково, будто подзывая кабанчика на убой, пропела Морвид. – Иди сюда, сиськи покажу!

   Мы с Хамским на несколько мгновений остолбенели, а я, вдобавок, почувствовал, как мучительно заливаюсь краской. Впрочем, страстный призыв сестры моего друга не остался без внимания. Раздался дробный топоток и на сцене появилось новое действующее лицо.

   Есть существа, по внешнему виду которых вы в жизни не догадаетесь, что имеете дело с насильником-извращенцем-убийцей. Есть существа настолько серые и безликие, что даже стоя с ними лицом к лицу вы все равно не можете вспомнить, как же они выглядят. А есть существа, при одном взгляде на которых становится понятно, что ничего хорошего ждать от них не приходится. Да что там, они и плохое испортить умудрятся...

   Кобальт Джонс относился именно к такому типу существ, поражая каким-то прямо гротескным сочетанием злодейства и нелепости. Будучи типичным афрогномитянцем, он имел в активнее иссиня-черную кожу, приплюснутый нос и завивающуюся мелкими-мелкими колечками клочковатую бороду. Размеров на пять бОльшая, чем сам владелец, футболка смотрелась на нем кокетливым платьицем, а штанишки, наоборот, были откровенно коротки и казались снятыми с какого-то ребенка. Довершался сей причудливый комплект кроссовками поистине огромного размера и, надетой задом наперед, строительной каской мерзкого оттенка взбесившейся фуксии. В потных маленьких ручонках он сжимал коробочку с единственной вызывающе торчащей алой кнопкой – похоже, детонатор.

   Морвид не дала гному и рта раскрыть. Искренне считая себя хозяйкой ситуации, она и мысли не могла допустить, что кто-то может полагать иначе.

  – Знакомьтесь, джентльмены! Вот это мелкое недоразумение и есть Кобальт Джонс. А так же, международный террорист, который еще не успел нигде нагадить, но собирается – Ахкобальт ибн Засунт аль-Задэ. Впечатляет, да? Он сам придумал.

   Джонс важно напыжился.

  – Что у него там в задэ? – Живо заинтересовался Хамский, одним невинным вопросом сбивая с Кобальта всю спесь.

  – Эй ты, наглый чувачок! – Признаюсь честно, на месте гнома я бы не тратился на всякую чушь, типа терроризма, а вложился в занятия с хорошим логопедом. – Типа че, хочешь показать, что ты тут самый крутой перец, да?

   Хамский поморщился. Его аристократичная натура не могла выносить подобное.

  – Предлагаешь считать самым крутым тебя, Джонс?

  – Не, я не понял! Ты чо, не въезжаешь? Да я взорву тут все к хренам моржовым. Её взорву, тебя взорву, его взорву...

  – Себя, – вежливо подсказал я.

  – Себя, – послушно повторил Кобальт, и понял, что что-то тут не так. – Не, вы чо такие наглые, а?!

  – Ой, меня сейчас стошнит от этого тестостерона. – Неожиданно Морвид вклинилась в сугубо мужской разговор, сделав это с присущей ей грацией. – Вы тут повыясняйте, у кого орешки крепче, а я пока пойду – разомнусь.

   Изящно поведя плечами, Хамская сбросила с себя веревки вместе с проводками, и свободно встала. Мы, не пожелав следовать её совету, поспешно залегли, каждую секунду ожидая жуткого взрыва. Кобальт Джонс натянул каску едва ли не по самые уши, и, как черепашка, попытался спрятаться в ней полностью.

   Морвид полюбовалась учиненным ею хаосом и громко, заливисто расхохоталась.

  – Ну какие придурки!

   Кобальт робко выглянул из-под каски. Мы с Мордредом переглянулись и, чтобы не чувствовать себя совсем уж глупо, встали.

  – Вы что же, правда думали, что меня можно удержать против воли какими-то веревками? – Продолжала издеваться Хамская. – А ты, светило терроризма в коротких штанишках, правда думало, что достойную взрывчатку можно сварганить из проводов, подобранных на свалке? Я вас умоляю! Мне всего-то и нужно было раскрутить изоленту и разомкнуть пару контактов...

  – Ну и какого тогда ангела ты тут сидела? – Недовольство Хамского грозило вот-вот затопить все помещение.

  – И какого святого мы тогда сюда притащились? – Я решил поддержать друга.

  – Ай, бросьте, прогулки полезны для здоровья...

  – Я её сейчас убью. – На моего коллегу снизошло то самое жуткое спокойствие, какое бывает предвестником самой сильной бури.

   Но, он не успел воплотить свое высказывание в жизнь. Всеми забытый и забитый Кобальт Джонс решил показать, на что он способен. Юрким колобком подкатившись под ноги Морвид с воплем: 'Шайтан круче всех!', гном сбил её на пол. Когда он встал, девушка стояла перед ним на коленях, и глаза у неё были удивленные-удивленные. Потому что смешной и нелепый Джонс крепко держал её в захвате и поигрывал у горла опасной бритвой.

  – Потолкуем? – Предложил он, гаденько ухмыляясь. По шее Хамской побежала первая капелька крови.

  ***

  – Эй, ты разве не слышал: никаких переговоров с террористами? – Морвид все еще старалась держать лицо, но Джонс больше не был настроен терпеть её шуточки.

  – Заткнись. Не с тобой разговариваю.

   На шее девушки появился новый порез, и она благоразумно предпочла помолчать. Я перевел взгляд на её брата. Мордред оставался все так же спокоен и насмешлив, только расширившиеся на всю радужку зрачки и побелевшие, сжатые в нитку губы говорили о том, что он на грани.

  – Это же смешно, – Хамский сохранял свой привычный самодовольный тон. – Игры в террористов, заложники... Ну убьешь ты её, а дальше что? Что нам тогда помешает убить тебя?

  – А тебе, пижон, будет приять жить, зная, что ты мог, но не спас свою сестру?

  – О, – Мордред усмехнулся. – Поверь, мы никогда не были особенно дружны.

   Морвид тоже пыталась быть внешне спокойной, и это ей даже удавалось бы, если бы не взгляд. В больших багровых глазах плескалось что-то такое, что давало понять: ей плевать на порезы, плевать, что её могут убить, но вот слова брата действительно причинили ей боль.

   Я понял, что единственное, что мы можем сделать – это потянуть время.

  – Хорошо, – я примиряющее поднял руки, показывая, что в них ничего нет, и отвлекая внимание гнома на себя. – Мы поняли, что ситуация патовая. Может, поговорим?

  – О чем? – Взвился Кобальт. – О том, как на мой порог заявилась эта телка, и я понял, кто хочет помешать моим планам? О том, как она начала выпытывать у меня, чем я отравил Арнольда, и какой секте я задолжал?

   Видя, что между близнецами идет какой-то напряженный безмолвный диалог, я сочувственно кивал словам Джонса.

  – И в чем же состоял ваш гениальный план?

  – Если бы не вы, эти тупые копы ни за что не догадались бы...

   О чем не догадались бы копы, узнать нам было не суждено. Ибо в этот самый момент, повинуясь легкому дрожанию ресниц своего брата, Морвид со всей силы вгрызлась в руку не ожидающего такой подлости гнома. Мы с Хамским выхватили револьверы одновременно. Выстрелы прозвучали один за другим. Мой друг попал в плечо, я целил в огромный кроссовок. Подстреленный гном завизжал так громко, что я искренне пожалел о том, что ни одна пуля не попала ему в голову.

   Морвид с достоинством поднялась, оглядела катающегося по полу Джонса, и со всей силы заехала ему ногой в пах. Несостоявшийся террорист подавился на полувзвизге и посинел.

  – Поздравляю, – произнесла безжалостная девушка. – Девственником тебе быть недолго. В тюрьме очень любят нагибать за мылом.

   Полиция прибыла, как всегда, в тот момент, когда в её услугах уже особенно никто не нуждался. Бравым пинком вышибив дверь, инспектор Эванс пытался одновременно грозно командовать своими подчиненными и зачитывать права гному. Вездесущая пресса, оправдывая этот эпитет, появлялась буквально отовсюду. Журналисты вылезали из-под диванчика, из шкафа, тумбочки, а самые продвинутые отлеплялись от стен, где успешно мимикрировали под плакатики.

   Близнецам Хамским не было до этой суеты никакого дела. Они все так же внимательно продолжали смотреть друг на друга, а потом, будто наконец на что-то решившись, одновременно шагнули друг к другу и обнялись.

   Раздалась пулеметная очередь фотовспышек. Читатели газет тоже любят истории со счастливым концом.

  ***

  Пресс-конференция была назначена на следующий день и проводилась в полицейском управлении. Мы опоздали на неё примерно на полчаса по исключительно уважительной причине: близнецы Хамские опять поссорились. Впрочем, состояние это для них не новое и находились они в нем перманентно. Так что, чувствуя себя воспитателем в яслях для гениев-переростков, с трудом, но мне удалось вытолкать близнецов из дома и запихать в проезжающий мимо кэб.

  Как на любом интервью с Мордредом, в помещении набилось столько журналистов, сколько в иной ситуации можно собрать разве что в режиме тетрис. Инспектор Эванс, взъерошенный и вспотевший, вяло отражал напор толпы, готовой с минуту на минуту полностью его поглотить. И, видит Люцифер, похоже, он уже считал подобную смерть не самой худшей.

  – Ага! – Обрадовался он нам. – Господа, на все вопросы вам ответят Мордред и Морвид Хамские и их коллега – Джозеф Принстон.

   Радостно ухмыляясь, инспектор шариком укатился куда-то в толпу, позволяя нам выпутываться самостоятельно. Несколько десятков горящих глаз алчно уставились на нас, навевая мысли о стае хищников в джунглях.

   Первым самоубийцей, высунувшимся сразу вслед за Эвансом, был некий тощий тип в огромных очках и засаленном плаще. Он так сильно напоминал копа, вышедшего в тираж, что для полноты картины ему не хватало только початого мерзавчика с виски в руках.

  – Мистер Хамский, – с места в карьер начал он. – Откуда взялась ваша сестра и что вы можете сказать об убийстве Арнольда Бромма?

  – О, Люцифер! – Морвид отреагировала быстрее своего брата. – Готова поспорить, вы и в постели такой же скучный торопливый зануда.

  – Маленькая поправка, – подхватил её братец. – В постели с самим собой, поскольку обнаженных женщин он видит исключительно на картинках.

  – Так вот почему у него такая стертая покрасневшая ладонь, – вникуда добавил я.

   Толпа акул пера зашлась ядовитыми смешками, и жертва нашего остроумия поспешила скрыться из виду.

  – Итак, – Хамский решил взять происходящее в свои руки. – Вы все знаете мое правило: никаких вопросов.

  – Но почему? Вы не доверяете свободной прессе? – Некая дамочка с хищным выражением лица и огромным декольте поспешила уцепиться за слова моего друга.

  – Да, я не доверяю прессе в общем, и лично – вам. Согласитесь, довольно странно доверять женщине, которая на самом деле – мужчина... – Переждав еще одну серию смешков и бегство еще одного представителя прессы, Хамский продолжил. – Итак, как я вижу, все главные действующие лица этой истории собрались здесь.

   Сидящие в первом ряду, в наручниках и под усиленной охраной, Клозета Буденштокк, чета Клоп и Кобальт Джонс (вдобавок ко всему туго затянутый в смирительную рубашку) невольно приосанились. Пусть мимолетная, но слава, явно грела их. Но Хамский не был бы Хамским, если бы не разрушал мечты окружающих.

  – Это я про нас, – заявил он. – А эти посредственные личности – не более чем статисты, вовремя подавшие реплики, вроде: 'Овсянка, сэр!'. Сейчас я задам вам один простой вопрос, – обратился Мордред к четырем подозреваемым. – Кто из вас отравил Арнольда Бромма?

  ***

  – Я! – Подобному самообличительному единодушию можно было только позавидовать. Подозреваемые, выкрикнувшие одновременно, удивленно запереглядывались.

   Морвид не терпела ситуаций, в которых не была центром событий. Она встала и прошлась по аудитории, привлекая к себе все внимание зрителей.

  – О, вижу, вы заинтригованы. Прекрасно! А теперь мы расскажем вам небольшую историю. Жила-была мисс Клозета Буденштокк. И так давно она была этой самой мисс, что порядком утомилась и возжелала стать миссис. Желание вполне понятное, и в подавляющем большинстве случаев – довольно таки безобидное. Но мисс Буденштокк оказалась ведьмой, а они, как известно, простых путей не ищут.

  – И тут, – вдохновенно подхватил Хамский. – На её пути появляется Арнольд Бромм – мужчина среднего возраста, бездетный и озабоченный матримониальными планами не меньше, чем его недолгая возлюбленная. Но отсутствие детей компенсируется балластом иного плана – мистер Бромм имел сестру, мужа сестры и их многочисленное линяющее потомство, что, поверьте, куда хуже парочки личных спиногрызов. Кроме того, вместе с будущим покойником работал его школьный товарищ – Кобальт Джонс – гном исключительно неуравновешенный и не без своих странностей.

  – И вот, в решающий вечер, когда мисс Буденштокк имела самые твердые намерения стать миссис Бромм, её возлюбленный трагично и комично умирает прямо на ней в нелепой позе. – Рассказ близнецов здорово напоминал пинг-понг, но зато и очень увлек слушающих. – Естественно, первая версия следствия – виновата особая настойка ведьмовского семейства Буденштокк. Вуаля, убийца найдена!

  – Но если бы все было так просто – мы бы не взялись за это дело. Все остальные фигуранты которого едва ли не клялись на Темном Кодексе в том, что не видели Арнольда Бромма так давно, что даже забыли, как он выглядит. Чеки на покупку цветов, странным образом пропавшие наличные, пятнышки на рубашке покойного, и, главное, точно такие же орхидеи, какие Арнольд подарил мисс Буденштокк, в доме семейства Клоп, привели нас к выводу, что эти глубоко неуважаемые супруги лгут. Принстон?

  – Ну а поверхностный осмотр самих Агнессы и Игнасио четко дал понять, что не так давно оба они имели дело с ядами, – я, наконец-то, тоже включился в увлекательный диалог близнецов. – У миссис Клоп почернели кончики пальцев – так всегда бывает, когда подсыпаешь стрихнин незащищенными руками. Слишком уж характерные пятна. И если она не пыталась отравить свое вполне здравствующее семейство, то вывод напрашивается только один – она подсыпала стрихнин в еду своего брата, который зашел её навестить и помочь материально.

  – Беда только в том, что этой помощи ей показалось мало, – Хамский снова перехватил эстафету, ибо в мотивах отравителей всех мастей он разбирался куда лучше меня. – Агнесса Клоп возжелала заполучить все. Активизироваться же её заставили слухи о скорой женитьбе братца, ведь тогда все его состояние уплывало в руки какой-то аферистки. Нет, миссис Клоп не могла допустить подобного.

  – Но и с мистером Клопом все оказалось не так уж чисто, – я тоже не выдержал и прошелся перед аудиторией, как когда-то в далеком прошлом прохаживался перед студентами-патологоанатомами. – Причем, в прямом смысле этого слова. Сначала я не придал этому значения, но вот потом... Все дело в том, что от мистера Игнасио, мягко говоря, странно попахивало. В силу своей профессии, я довольно стойко переношу любые амбре, но тут мне показалось странным то, что подобный запах я раньше слышал только в морге. От мистера Клопа явственно пахло хлоралгидратом. Да и симптомы его недомогания куда больше напоминали средней тяжести отравление, чем заявленную его супругой линьку.

   – И вот тогда, – Хамский маньячно ухмыльнулся. – Мой его коллега его очень быстро расколол. Игнасио признался, что давненько уже вынашивал мысль отравить своего шурина. Для начала. А вот когда Агнесса вступила бы в права наследства, то тоже очень быстро и весьма скоропостижно отбыла бы в мир иной. Но только из мистера Клопа вышел настолько никудышный отравитель, что он сам же, представьте себе, и съел отравленный кусок пирога.

  – Но часть яда досталась и Арнольду Бромму. Откуда я это знаю? Все просто, ведь иначе он умер бы от отравления стрихнином. Но оказавшись в его организме разом, стрихнин и хлоралгидрат вступили между собой в реакцию, и... взаимно нейтрализовали друг друга! Таким образом, супруги Клоп, сами того не подозревая, не являются причиной смерти мистера Бромма, хотя умысел налицо.

  – Но от сестры наш неугомонный покойник направил свои стопы совсем не к возлюбленной, – Морвид несколько раз прокрутила шляпу между пальцами. – Он пошел к своему коллеге, кстати, и совладельцу их общих предприятий – гному Кобальту Джонсу. Пришел он под вполне благопристойным поводом – пропустить стаканчик-другой знаменитого гномьего пойла, но цель имел совершенно иную. Он предложил Джонсу продать ему свою часть фирмы, поскольку это маленькое недоразумение настолько погрязло в долгах, что заложило едва ли не последние свои штаны. Хотя вот уж кому они могли бы понадобиться – для меня загадка. Хорошо хоть девственность свою продать не попытался, иначе его бы засмеяли, он умер от расстройства, и эта история потеряла бы большую часть своей интересности.

  – А Джонс тоже имел свой интерес, только прямо противоположный интересу Арнольда. Наш ушлый гном хотел заполучить себе все их совместное предприятие, не прилагая для этого особенных усилий. Кроме того, не так давно Кобальт попал в сугубо экстремистскую секту, об этом говорят его настенная живопись и огромные долги. И вот, первый свой теракт мистер Джонс возжелал провести для себя любимого. Он подмешал в выпивку Бромма особый гномий яд, против которого, как он считал, не существует антидота.

  – При этом, мелкий пакостник знал, что после него у Арнольда намечаются жаркие горизонтальные танцы с Клозетой, и справедливо считал, что виновницей смерти мистера Бромма признают именно её.

   Я снова выступил на первый план.

  – И его затея увенчалась бы успехом, если бы не чудодейственный состав почтенной бабушки мисс Буденштокк. Составленный в незапамятные времена, он действительно не был ядом, являясь средством общеукрепляющим, повышающим потенцию и... как оказалось, единственным противоядием против гномьей отравы.

   Глаза у журналистов стали совсем осовелые, ибо кто тут убийца, а кто тут просто мимо пробегал, не понимал уже никто.

  – Вы спросите нас: 'Кто убийца?' – Хамский прекрасно умел манипулировать толпой.

  – Вы, наверное, подумаете, – его близняшка – тоже. – Что, наверняка, был кто-то пятый, кто уже всерьез и качественно отравил этого навязшего в зубах мистера Бромма?

  – И он был. – Я тоже понемногу учился этому искусству. – Не дождавшись штатных патологоанатомов, я произвел вскрытие самостоятельно. Это и позволило вычислить настоящего убийцу. И имя ему – инфаркт. Да-да, господа, банальнейший инфаркт, от вредной пищи, злоупотребления спиртным, крайнего эротического возбуждения. Яды, конечно, сыграли во всем этом некоторую роль, но – исключительно косвенную.

   Пресса удивленно молчала, пытаясь переварить все, что ей только что наговорили. Хамские знали, как раскрывать преступления, как вести расследования, как обличать убийц и – главное их умение – когда нужно вовремя сматываться.

  – А на этом наша пресс-конференция закончена!

   Морвид широко улыбнулась, и мы втроем быстро просочились в неприметную дверцу в углу, предназначенную исключительно для персонала. Но кто бы попытался нас остановить?

  ***

  Мне категорически не спалось. Казалось бы, день выдался достаточно насыщенным: пресс-конференция, спешное отступление, да и попросту нахождение в обществе близнецов Хамских, но нет. Оставив после себя пару издевательских зевков, сон ушел, будто его и не было.