Текст книги "Амнезия (СИ)"

Автор книги: Поздний Боржоми

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Куда мы едем? – спросил Петир, глядя по сторонам. Голову он поворачивал очень медленно и осторожно, словно боясь расплескать ее содержимое.

– В Юму, – буркнула Санса. – Ты помнишь что-нибудь про Юму?

– Почему я должен что-то помнить про Юму? – он дотронулся до виска, сморщившись.

– Ты говорил, что там можно отсидеться в случае чего.

– В случае чего? Отсидеться? Ты можешь объяснить, что вообще происходит?

Голос у него слегка дрожал, и она видела, что ему не просто дается сидеть спокойно, а не удариться в панику. Санса глубоко вздохнула, не отрывая глаз от дороги. Времени и условий, чтобы смягчить Петиру «психологические стрессы», у нее не было.

– Ты преступник. Наемник, который работает на крупную мафию.

Она не стала говорить, что конкретно он делал для Ланнистеров и прочих, должен же он догадаться, чем обычно занимается мафия. Петир помолчал, закусив губу, но, похоже, не особенно был шокирован.

– Круто. Ну, я помню кое-что урывками.

– И мы… ошиблись кое в каком деле с очень опасными людьми, и теперь они нас преследуют. А тебя в самый неподходящий момент угораздило попасть под машину. Сегодня они нас нашли, поэтому мы сейчас уезжаем. В Юму, потому что больше некуда. Это так, вкратце.

Петир посидел некоторое время, покручивая раздолбанную ручку бардачка. На лбу у него блестели капельки пота, а цвет лица из белоснежно-белого стал зеленоватым.

– А ты кто? Почему ты со мной?

Это был вопрос, на который она сама не могла толком ответить. Она молчала несколько минут.

– Я? Ты помог мне однажды, и я теперь…

– Останови машину, пожалуйста, – вдруг сказал Петир.

Они уже давно мчались по пустой трассе, но останавливаться было опасно. Черный лендровер в любую секунду мог показаться на дрожащем жарким маревом горизонте позади них.

– Останови, – повторил Петир сквозь зубы.

Он выглядел так плохо, что она все же притормозила, выруливая на обочину.

Он не дождался, пока машина остановится, открыл дверь, и его стошнило прямо на дорогу.

Просто замечательно. Просто, мать вашу, замечательно.

– Держи, – она сунула ему бутылку с теплой водой, когда он закончил, но та выскользнула из его рук.

Выглядел он совсем отвратительно – глаза у него закрывались, и он сильно вспотел, так, что на кончике носа повисла мутная капля.

– Давай-ка, ложись на заднее сиденье, – Санса помогла ему пересесть туда и положила свою свернутую куртку под голову. – Если будет еще тошнить, скажи мне.

Она достала носовой платок, смочила его водой из бутылки и обтерла его лицо. Он был холодный и мокрый, закрыл глаза и дышал тихо-тихо. Ее пробрала дрожь от мысли, что он может умереть прямо здесь, в машине.

– Не вздумай мне тут коньки отбросить, – сказала Санса. – Только не теперь, не после всего, что мы пережили.

– Нет, – пробормотал Петир и приоткрыл глаза. – Не надейся. Не до тех пор, пока ты мне все не расскажешь. Охуительная история, если хочешь знать…

В глазах у него была такая беспомощность, и в тоже время крохотный осколочек привычной ей усмешки. От этого на сердце стало спокойнее и теплее.

– Дурень, – улыбнулась Санса и неожиданно для себя очень ласково провела рукой по его небритой щеке.

«Не до тех пор, пока ты мне не расскажешь, зачем вернулся тогда, Петир…»

***

Комнатка в мотеле была маленькой и грязной, почти полной копией той, в которой она жила всю предыдущую неделю.

По совету Петира они свернули с трассы на вспомогательную дорогу и долго ехали в сторону, остановившись в третьем по счету городке, когда уже огромное красное солнце село за идеально ровным горизонтом, даруя этой скудной и выжженой земле недолгую ночную прохладу.

Почти всю дорогу Петир проспал на заднем сиденье, или просто лежал с закрытыми глазами, она не знала. Иногда он выглядел совсем мертвым, из-за качающейся машины не видно было, шевелится или нет его грудь при дыхании. Санса откидывалась назад и трогала его рукой, всегда паникуя, – он вздрагивал и приоткрывал глаза, смотрел на нее успокаивающе-больными глазами. Пару раз его тошнило.

«Может быть, ему нужно просто отдохнуть, – думала она. – Просто отоспаться».

Она буквально затащила его в комнату, помогла улечься на кровати с продавленным матрасом и серыми, застиранными простынями. Петир повернулся на бок, сунул руки под мышки и затих.

– Ты хочешь есть? Может, кофе? Или чай? Примешь душ?

– Нет, – хрипло ответил он. – Меня тошнит.

Санса нашла в сумке пару таблеток обезболивающего. Он выпил их, чуть приподняв голову, пролив на себя всю воду и опять свернулся.

Она приняла душ, вскрыла банку газировки, покурила, приоткрыв окно, выгоняя дым на улицу. Оглянулась на него. Несмотря на то, что Петир был в таком состоянии, еле ходил, блевал на каждом шагу и ничего не помнил, одно его присутствие придавало ей спокойствия и уверенности.

Все будет хорошо, непременно будет.

Санса накрыла его одеялом, и осторожно, стараясь не потревожить, вытянулась на краешке кровати, чуть касаясь его спиной. Он был такой привычно теплый.

Впервые за долгое время она быстро заснула, ощущая, что он рядом.

========== Глава 4 ==========

Когда она проснулась, Петир все еще спал. На спине, задрав подбородок. Дышал он так тихо и незаметно, что она с испугом положила руку на его грудь. Он чуть дернулся и Санса облегченно выдохнула. Выглядел он ненамного, но все же лучше, не таким мертвенно-бледным.

В комнате было душно, красный рассветный свет проникал через щели в жалюзях, подсвечивал алым висящие в воздухе частички пыли. Санса натянула джинсы и футболку, подошла к окну и осторожно раздвинула старые пожелтевшие жалюзи на окне. Парковка перед мотелем была почти пуста – там стоял их бьюик и старый фургончик с обшарпанной рекламой строймаркета.

Было совсем рано, и она решила съездить в супермаркет, который видела по дороге сюда. Ему нужна была одежда, да и ей тоже, свою она оставила в том мотеле, и вообще всякие мелочи – зубные щетки, расчески. Лекарства, наверное. И не мешало бы нормально поесть.

Быстро собравшись, она вышла, тихо закрыв дверь, оглянулась по сторонам и села в машину. Выкурила сигарету, глядя на огненно-красное, поднимающееся солнце. Когда была хоть какая-то цель, даже такая глупая, как покупка зубных щеток, становилось легче.

Она была жива. Петир был жив. Это уже было основанием для оптимизма.

Быстрее вернуться не получилось. Этот магазин оказался довольно далеко, а на обратном пути ей пришлось заехать в автомастерскую, чтобы проверить часто чихающий и трясущийся бьюк – если машина подведет их в самый ответственный момент, это будет означать смерть. Санса два часа просидела в очереди, тихо матеря про себя двух ленивых автомехаников, типичного южного типажа – молодые, но уже с пивными брюхами, плохими зубами и тупыми лицами. Они с омерзительным смешком поглядывали на нее и комментировали ее задницу. Реднеки не особо понижали голос, когда, перемигиваясь, обсуждали, как круто было бы ей вдуть, но ей было плевать, она не собиралась привлекать к себе внимание.

В отель она вернулась через несколько часов, когда солнце стояло уже высоко. Городок будто вымер от жары. Пот покрывал все ее тело, футболка неприятно липла к коже. Санса с замиранием сердца медленно подъехала к мотелю и облегченно выдохнула – вокруг было также пусто. Она остановилась за фургончиком, так, чтобы машину не было видно с дороги, и направилась в их номер.

Петир резко обернулся на нее с кровати, когда она вошла. Он был в одних больничных штанах, и тоже весь мокрый. В полутемной комнате стояла страшная духота.

– Кондиционер не работает, – хрипло сказал он, и она заметила, что его трясет.

Санса бросила пакеты у входа и быстро подошла к нему.

– Тебе опять плохо?

Он стиснул зубы и мотнул головой, но она явно видела, как он пытается сдержать дрожь. Потом он отвернулся, свернувшись в ту самую ей ненавистную позу – руки под мышками, голова вжата в плечи.

– Петир?

Санса тронула его за плечо.

– Я подумал, что ты бросила меня.

Санса замерла от неожиданности. В его голосе были слышны облегчение и еле сдерживаемая паника.

– Бросила? – повторила она в недоумении. – Ты о чем?

– Тебя так долго не было…

Она опять поставила себя на его место – место человека, который не помнит ничего, который пришел в себя в больничной палате, и тут же какая-то незнакомая ему девушка куда-то его тащит, рассказывая об опасности, погоне и мафии. А потом она исчезает на несколько часов, оставив его одного в этой духоте, неизвестности и незнании.

Несколько часов после того, как ты просыпаешься в одиночестве, когда ты не можешь понять, что происходит, пытаешься вспомнить хоть что-то, но у тебя не получается… Пытаешься понять, в чем ты виноват, но ни черта не выходит.

Его глаза странно блестели.

Он вдруг вытащил руку и сжал ее ладонь.

Она, дура, даже не догадалась оставить ему записку.

– Боже, Петир, – Санса наклонилась и обняла его. – Что за ерунду ты придумал…

Никогда в жизни ей еще не было кого-то настолько жалко. Даже себя.

***

Петир ушел в душ, уверив ее, что чувствует себя нормально, и она занялась приготовлением нехитрого завтрака. А потом задремала за телевизором на диване, ощутив вдруг, что ни черта не выспалась. А может, жара так действовала.

Когда Санса проснулась, будто вынырнув из душной глубины, не сразу пришло осознание, где она и что с ней. Потом она подскочила, бросив взгляд на часы. Он плескался в чертовом душе целый час. Петир вообще всегда был любителем зависнуть в ванной, но сейчас ее это не на шутку обеспокоило.

– Петир! – она постучалась в дверь ванной. Вода продолжала также монотонно шуметь. Санса напряглась, мгновенно представив, что он лежит сейчас на полу душевой кабинки без сознания.

– Петир! – она забарабанила в дверь сильнее. Он не открыл.

– Твою мать! – выругалась она уже практически в панике, и со всей силы двинула плечом в хлипкую дверь. Она едва удержалась на ногах, влетев внутрь крохотной ванны и с размаху врезалась в голого и мокрого Петира, выходящего из душа.

– Какого черта? – довольно бодро возмутился он, отталкивая ее от себя.

– Какого черта ты не открываешь дверь?! – прошипела она.

– Какого черта я должен тебе ее открывать? – он протиснулся мимо нее и взял полотенце с полки. Она успела окинуть его взглядом – он похудел, живот втянулся, намечающиеся бока исчезли, косточки на бедрах еще сильнее стали выпирать. Она всегда удивлялась, каким по-юношески стройным выглядело его тело, а сейчас, со спины, он казался совсем мальчишкой, если бы не седина на висках. На его ребрах с правой стороны красовался огромный синяк, сверкающий всеми цветами радуги.

Петир обернул полотенце вокруг бедер и повернулся к ней.

– Долго будешь пялиться? – в голосе у него было почти здоровое раздражение.

– Нужен ты мне. Я думала, ты валяешься тут, на полу… Дурак.

Санса повернулась выходить, как вдруг он схватил ее за локоть.

– Извини. Я не слышал. У меня со слухом что-то, уши закладывает, свист… И вода шумела.

Она помолчала, оглядывая его. Выглядел он бледным, но гораздо лучше, чем утром.

– Ты нормально себя чувствуешь?

– Да. Голова почти не болит и я зверски голоден.

– Завтрак готов. Быстрее заканчивай и выходи.

– Ладно, – ответил Петир, вытирая вторым полотенцем голову. – Пару минут.

***

Пару минут превратились в пятнадцать, и Санса, зверски голодная, не стала его дожидаться. Она уже почти закончила с завтраком, когда он, наконец, вышел из ванны, одетый в новую серую футболку и джинсы.

– Господи! – вырвалось у нее.

– Что?

Санса захохотала, высоко поднимая колени, откинув голову на гредушку дивана.

– Ну что? – Петир явно растерялся.

– Зачем ты это сделал? Зачем ты побрился?

Он провел ладонью по гладкому подбородку.

– Не знаю. Разве я носил бороду?

– Сколько я тебя помню, – она встала и подошла ближе, всматриваясь в него. Не выдержала и опять засмеялась. – Боже ты мой, Петир…

– Мне казалось, что я всегда брился, – он повернулся к зеркалу. – Разве так хуже?

– Так непривычнее, – сказала она.

Лицо у него стало каким-то беззащитным, открытым. И он будто помолодел немного. А нижняя губа у него оказалась совсем по-детски слегка оттопыренной.

– И зачем ты так прилизался?

– Как я вообще ходил? – ужаснулся он. – Растрепанный и бородатый? Ты серьезно?

– Ты отлично выглядел, – она протянула руку и слегка взлохматила его волосы. – А сейчас ты похож на нью-йорского сенатора-республиканца.

– Ладно, – буркнул он. – Я отпущу бороду.

– Только не надо идти на такие жертвы ради меня, – улыбнулась Санса.

Вновь повернулся к своему отражению и всмотрелся в себя.

– Если я буду видеть привычного себя в зеркале, это поможет вспомнить. Странно, но я был уверен, что всегда ходил чисто выбритым…

Пока он любовался собой, Санса достала из пакета купленные в аптеке лекарства.

– Кстати, надо заняться твоим швом, – она присела на диван. – Покажи мне.

Он слегка поморщился, когда она отдирала намокшую повязку. От пластыря на коже остались грязные липкие комки. Шов выглядел не так плохо, как она думала. Тонкая полоса, аккуратно перетянутая швами, начиналась от кончика его брови и убегала через висок в седеющие волосы. Шов слегка сочился сукровицей, но крови и воспаления не было.

Санса щедро плеснула туда перекисью. Пена с шипением выступила на стыках еще не зажившей кожи и Петир дернулся.

– Да ладно тебе, это же не больно.

– Звук отвратительный.

– Потерпишь.

Он молча смотрел на нее снизу своими странными глазами – она всегда удивлялась, какими они были переменчивыми. Смотрел чуть сощурившись, изучая ее. Она знала, что он пытается сейчас вспомнить… Руки у нее чуть дрогнули.

– Между нами что-то было? – вдруг спросил Петир Бейлиш и она не сразу нашлась, что ответить.

– Можно и так сказать…

– Можно сказать?

Санса вздохнула, опустила руки.

– Кто я для тебя? – тихо спросил он.

Следующий час она рассказывала. Петир слушал внимательно, не перебивая, не задавая вопросов. Сначала она сбивалась, хотела скрыть кое-какие обстоятельства, но под его взглядом нервозность постепенно прошла, и лгать сейчас совсем не было смысла…

«Кто ты для меня?»

Он был тем, кто научил ее лгать и притворяться. Тем, постепенно превращал ее в циничную суку, подобную себе. Тем, кого она порой ненавидела, особенно когда, вцепившись ногтями в его спину, выдыхала пересохшими губами его имя…

Сначала он был другом, спасшим ее из самого эпицентра полыхающей войны, которая разверзлась после смерти ее отца. Он стал ей другом, давшим ей новую цель в жизни – месть, в тот самый момент, когда она была на самом краю, узнав, что следом они убили ее мать и братьев. Она хотела, чтобы все закончилось вот так просто, но он не дал ей упасть.

Потом, неожиданно для нее самой, он стал ее любовником, в котором она нашла утешение, пусть и сомнительное. Нет, секс был потрясающий, но ее пугало, что она привязывалась к нему.

Конечно, Санса узнала со временем, что он вовсе ей не друг – он был опасным, изворотливым, циничным, беспринципным, сочетал в себе те качества, которые вызывали в ней тошноту. Она поняла, что ничего для него не значит, что она лишь инструмент, марионетка в его руках, с помощью которой он хочет забрать себе все. Она знала, что день, когда он предаст ее, неизбежен.

Но он вернулся, когда из-за нее все полетело в тартарары. Когда вместо того, чтобы соблазнить Джоффри, (который так и не узнал ее, пусть и перекрашенную и подстриженную, вечно накачанный наркотой ублюдок), она убила его. Она не выдержала, когда он начал хвастаться, тем, как по его приказу резали горло Эддарду Старку, и как он веселился, глядя на ее умирающих в муках мать и старшего брата.

– Меня зовут Санса Старк, мразь, – сказала она, поднимая пистолет. – И я сейчас убью тебя.

И убила.

Она застрелила его, а потом позвонила Петиру и сказала, что для нее все кончено, и чтобы он убирался из города как можно быстрей.

Петир вернулся, пробился к ней через охрану, когда мог просто уйти, бросить ее там. Санса до сих пор помнит свое удивление, когда увидела его с пистолетом, вламывающимся в дверь, удивление, перемешанное с удовлетворением от кончины Джоффри, и легкой досадой, из-за того, что ее сейчас убьют. Все-таки умирать в девятнадцать было немного обидно. Да и не просто умирать, а медленно исчезать в муках, которые приготовила бы ей обезумевшая Серсея.

И она до сих пор не знала, кто он ей.

Петир долго молчал. И на лице его не было ничего – ни растерянности, ни шока, ни понимания. Только сосредоточенность.

– Эти Ланнистеры… Почему они убили твою семью?

– У папы был с ними бизнес… А потом не знаю, то ли он захотел уйти, то ли им стало мало.

– Ты думаешь, что я причастен? Раз я работал на них и делал грязную работу…

Ум у Петира из-за травмы явно не пострадал.

– Я не знаю, – сказала Санса почти шепотом. – Ты говорил, что ничего не знал о покушении.

– И ты мне не верила, верно? Тогда почему осталась?

– Мне некуда было идти. Меня могли убить. Ты помог мне, спрятал, дал мне новую цель.

– Месть?

Она кивнула.

– Месть. У тебя был шикарный план, как подставить их всех, и при этом получить огромные деньги. А я все испортила.

– Значит, это ты виновата, что мы теперь в такой заднице? – голос у него был равнодушный, без раздражения. Он просто констатировал факт. Она вспыхнула и вскочила с кровати.

– Знаешь что…

Петир схватил ее за руку.

– Перестань. Это ведь правда.

– Ты не знаешь правды. Ты ее просто не помнишь.

Он помолчал, рассматривая ее, силясь вспомнить хоть что-то, она видела это в его глазах.

– Давай завтракать, – сказала Санса. – Надо ехать. Мы и так здесь задержались.

За завтраком они молчали, поглядывая друг на друга. Она даже отчего-то испытывала смущение под его взглядом, теперь, когда он узнал, что они были любовниками. Что он сейчас думает о ней? Помнит ли хоть что-то или она сейчас для него совершенно незнакомая девушка, с которой, как внезапно оказалось, у него были интимные отношения? Такое признание кого хочешь оглушит.

– Ты помнишь, почему назвал меня Кет? – спросила она, потягивая остывший уже кофе.

– Да. Я был влюблен в девушку, по имени Кет. Я не помню, кто она, но мне кажется, ты очень похожа на нее.

– Это моя мать.

Он поднял на нее глаза, едва сдерживая изумление.

– Старая история. Ты ухаживал за ней с детства, но она выбрала другого.

Петир подергал бровями, размешивая сахар.

– Мило.

– После драки с ее женихом ты получил свой шрам.

– Я надеялся на что-то более эпичное.

– Увы, – пожала она плечами.

Он пил кофе так, как она помнила – заложив одну руку под мышку, держа чашку у лица, и, разумеется, с ложкой внутри – он никогда не вынимал ложку.

Петир рассматривал ее как-то по-новому, уже не таким растерянным взглядом. На его лице появился тот самый хитрый прищур.

– Что? – спросила она, не выдержав. – Что-то вспомнил?

Петир покачал головой.

– Нет. Но мне кажется, что я любил тебя…

Санса поперхнулась кофе.

========== Глава 5 ==========

Санса пододвинула указательным и средним пальцем монетки, разложенные на исчирканной столешнице к небольшой стопке измятых банкнот.

– Шестьсот семьдесят семь долларов двадцать девять центов.

– Этого мало, – Петир стоял у окна, сунув руки в карманы джинсов. Закатное солнце из-за его спины окутывало его темный силуэт красноватой дымкой.

– Неужели? – язвительно спросила она. – Когда-то ты оставлял вдвое больше только за ужин в ресторане.

– Кошмарное транжирство, – ответил он. Лица его не было видно из-за солнца, но она слышала в его голосе усмешку.

– Ладно. Нам нужен хоть какой-то план, – Петир отошел от окна, сел напротив на продавленный диван. – Зачем нам ехать именно в Юму?

Санса пожала плечами.

– Не знаю. Может, по дороге ты вспомнишь что-то. Ты говорил, что в Юме у тебя есть свой человек.

– А если я ничего не вспомню? Как мы его найдем?

– Если ты ничего не вспомнишь, – она взяла из переполненной пепельницы сигарету и затянулась. – Тогда нам вообще без разницы, куда ехать, Петир.

Он вздохнул, запустил обе руки в отросшие волосы, взъерошивая их. Ей казалось, что седины в них за последние недели стало больше.

– Тогда лучше в Вегас. Там проще затеряться и там весело. У тебя есть друзья? Родственники?

Она покачала головой.

– Я же исчезла для всех. Даже не знаю… Арья. Моя сестра. Но я не знаю где она. Она убежала, когда все это началось. Есть еще Джон, он служит где-то далеко, в Ираке.

– А подруги? У тебя же должны были быть подруги?

– Были, – кивнула она. – Дженни, Маргери. Я не знаю, где они сейчас. Учатся где-нибудь.

– Ты не помнишь их телефонов, электронной почты?

Она покачала головой.

– Ты сказал, что мне нужно полностью прекратить все прошлые контакты, если я хочу остаться в живых. Я исчезла для всех на два года. Я все забыла… будто ничего и не было.

Петир опять встал, заходил по комнате.

– Ну должны же мы были хоть с кем-то общаться? Приятели? Знакомые?

Санса усмехнулась.

– Нет. Никого, кому мы могли бы доверять. Никаких друзей и приятелей. У тебя были только «свои люди», но ты никогда меня с ними не знакомил…

Он подошел к старому, засиженному мухами круглому зеркалу с трещиной посередине.

– Что же я за человек такой…

Горечи и удивления в его голосе не было. Только какое-то недоумение, совсем слабое.

– Уж какой есть, – пожала она плечами. – За эти два года я так и не поняла, какой ты, и что у тебя в голове.

Петир обернулся на нее с улыбкой.

– А сейчас понимаешь?

– Нет. Сейчас тем более.

Санса так и не спросила его, что он имел в виду, когда сказал, что любил ее. А он не стал продолжать. Просто сказал, заулыбался по-кошачьи и лег спать.

Она в ту ночь долго ворочалась в постели, почти с ненавистью глядя на его спину, слыша его тихое сонное дыхание. Даже ничего не помня, он заставлял ее угадывать. Она ненавидела это.

Дни будто слились в один – жаркий, душный, пустынный. Большую часть времени она ехали по прямой, как стрела дороге, убегающей в мерцающий маревом горизонт. По бокам расстилалась желтая земля. На трассу иногда выкатывались комки перекати-поля, вдоль дороги сидели какие-то птицы. Было жарко, глаза слезились о напряжения и беспощадно яркого солнца.

Петир был еще слаб, быстро уставал, много спал в машине. Ей нравилось то время, когда он спал. Напряжение уходило, приходила отрешенность. Она не задумывалась, куда и зачем они едут, что вообще происходит вокруг, кто они и где они… Просто ехала, смотря на дорогу, искоса смотря на него – в спокойное усталое лицо, лишенное сейчас любой неправды. Ей бы хотелось, чтобы он всегда таким был – не вечно спящим, но настоящим.

Мотели все были одинаковые – с серыми застиранными простынями и скрипучей мебелью, с вечно неработающими кондиционерами. Кофе и сигареты тоже были одинаковые, горькие, невкусные. Одежда провоняла переработанным бензином, глаза слезились к концу дня, поясницу ломило. Каждый день, просыпаясь, она с надеждой смотрела на Петира Бейлиша, ожидая, что он скажет свое привычное: «У меня есть план». Он всегда так говорил, даже когда они собирались просто пойти поужинать куда-нибудь. У него всегда был план.

Она устала бояться и бежать, ей нужно было хоть немного побыть в безопасности, в уверенности в завтрашнем дне, побыть хотя бы несколько часов без съедающего изнутри страха.

Но единственный человек, который мог дать ей эту безопасность, придать уверенности, на кого она могла бы опереться, был сейчас во много раз беспомощнее ее.

Это напоминало бег белки в колесе. Бесцельно, бездумно, выматывающее. Куда и зачем они ехали? Единственное было понятным – если они остановятся, их ждет смерть.

Она видела, как Петир пытается придумать хоть что-то, но учитывая его состояние это было сложно. Она надеялась, что в ближайшее время он все вспомнит, потому что она сама не могла вытащить их из этой передряги. Ему необходимо было вспомнить, или им придет конец.

***

Они обедали в какой-то забегаловке, под лениво вращающимися лопастями потолочного вентилятора, который только гонял по кругу душный воздух.

– В этом штате похоже, вообще нет ни одного работающего кондиционера, – сказал Петир, лениво ковыряясь в тарелке. Он всегда был привередой в еде и ее сильно раздражала его презрительная гримаса, когда она заказывала что-то недорогое и непритязательное – гамбургеры и жареную картошку, например.

– Ешь быстрее.

Он вздохнул как ребенок, обреченно и печально.

За длинной стойкой сидело двое мужчин, о чем-то негромко разговаривая. По стеклу ползали мухи.

– Нам надо поменять машину, – сказал Петир. – Мы слишком долго ей светим.

– У нас нет денег, если ты забыл.

– Значит, надо их раздобыть.

Она аккуратно поставила чашку с кофе на стол и вытерла губы салфеткой.

– Я внимательно выслушаю твои предложения, Петир.

Он откинулся на спинку стула с полуулыбкой-усмешкой.

– Видишь тех парней? – он кивнул на мужчин за стойкой.

– Ну?

– Обычные парни, а?

Она быстро оглянулась через плечо.

– Ну да.

– У одного из них часы за десять тысяч долларов. Не подделка, смею тебя заверить. И дорогущие ботинки, хоть и пыльные. А второй светит печаткой весом в граммов в пятьдесят. Не уверен, что золотое, надо рассмотреть поближе. И тот мерседес на стоянке наверняка их. Богатенькие ребятки гоняли в Вегас развлечься тайком от жен.

Санса в изумлении уставилась на него.

– Ты что, их ограбить решил?!

– Ну не совсем… А ты что предлагаешь? Можно поработать на заправке пару месяцев, но, думаю, наши друзья совсем близко и времени у нас нет… И я даже не буду заикаться о возможности использовать твою красоту для привлечения заскучавших дальнобойщиков. Это слишком оскорбительно.

– Заткнись, Петир, – прошипела она. – Господи боже.

– Успокойся. Все, что тебе надо сделать – познакомиться с ними поближе.

– Петир, не надо! – умоляюще произнесла она. – Еще проблем с полицией нам не хватало.

Он снисходительно улыбнулся.

– У нас уже проблемы с полицией, дорогая. В больнице сообщили куда следует о наших фальшивых документах и страховке. Я вообще удивлен, что нам до сих пор так везло. Нам нужна новая машина, документы, деньги и желательно оружие.

– Оружие? Где ты возьмешь оружие? И документы тоже?

– Давай решать проблемы по мере их поступления, окей? Сначала раздобудем немного денег. У меня есть план…

Она вздрогнула, когда он это сказал. Петир заметил, вгляделся в ее лицо, сощурившись.

– Что?

– Ничего, – улыбнулась она. – Выкладывай свой план.

***

Разыграть ссору оказалось просто. Они начали разговор на повышенных тонах, потом она влепила ему пощечину, Петир плеснул в нее кофе и вышел, бормоча ругательства себе под нос. Она немедленно разрыдалась. Когда он проходил мимо витрины на улице, она заметила на его лице удовлетворительную усмешку – мужчины уже хлопотали вокруг нее, наперебой предлагая помощь.

Она использовала все свое обаяние на полную катушку. Притвориться глупой, любящей развлечения легкомысленной дурой было несложно. Она благодарно улыбалась то одному, то второму, застенчиво сжала локоть одного из них, и, разумеется, они предложили подвезти ее до дома – она соврала, что живет здесь, и указала первый попавшийся дом через две улицы.

Идея пригласить ее вечером в бар пришла к тому, что помоложе – коротко стриженный, почти альбинос, с красными веками, он считал себя настоящим мачо – это она сразу почувствовала. Он и носил эти часы. Санса, немного помявшись для приличия, согласилась, заметив, как они подмигнули друг другу.

Времени до вечера хватило, чтобы подготовиться и как следует обговорить все еще раз. Ровно в семь она стояла у того дома, наряженная в коротенькую джинсовую юбку и открывающий все, что только можно топ. Санса увидела, как разгорелись их глаза, когда она залазила к ним в машину.

В баре они долго пили и танцевали, ей пришлось пару раз отлучиться в туалет, чтобы очистить желудок от алкоголя. Петир сидел в темном углу, внимательно следя за ней.

Они были уже порядком пьяные и в танце позволяли себе много лишнего – она лишь смеялась, запрокинув голову, извиваясь между их потными телами, позволяя трогать себя везде. Узнать, где они остановились, и стащить у них ключи от номера не составило большого труда. Она передала их Петиру, когда в очередной раз отошла в туалет.

– Сделай это быстро, – шепнула она. – Они уже невменяемы.

– Я мигом, детка.

Ей было противно, до ужаса противно, но она терпела. Они лапали ее бедра, грудь и задницу, когда Санса, расположившись на диванчике между ними, делано смеялась от их пьяных шуток. Шептали непристойности ей в ушко, обдавая ее горячим алкогольным запахом, а она кокетливо заигрывала, сдерживая тошноту.

Через полчаса Петир передал ей ключи в толпе, проходя мимо.

Парни уже порядком набрались, когда предложили ей поехать к ним в отель и «закончить вечер как следует».

– Я сейчас, мальчики, – пьяно улыбнулась она. – Только сбегаю попудрить носик.

Они загоготали. Она специально оставила на столе дешевую сумку со всякой ерундой, которую купила еще днем – помада, зеркало, две бумажки по десять долларов для того, чтобы они не заподозрили неладного.

Петир ждал ее за углом бара. Она подошла, не глядя на него, оперлась рукой на холодную стену и ее стошнило.

– Ты в порядке? – спросил он, когда она выпрямилась. Санса замотала головой, уже не сдерживая дрожь и слезы унижения.

Петир подался вперед и обнял ее.

– Ну все, девочка. Больше не нужно будет. Прости.

Санса вцепилась руками в его футболку на спине, уткнулась ему в шею – запах у него остался прежний, теплый, успокаивающий.

– Скажи мне, что это было не напрасно.

– Нет, не напрасно. Я еще почистил их машину.

– Мне нужно в душ.

– Нет, милая. Нам нужно ехать.

И они уехали, и ехали всю ночь на раздобытом заранее добротном синем форде. Служивший им верой и правдой из своих последних автомобильных сил бьюк был брошен у отеля, и она даже пожалела его.

Санса впервые доверила руль Петиру, это было опасно, особенно ночью, но она не могла сейчас вести машину. Она была немного пьяна, и у нее раскалывалась голова. Ощущение жадных мужских рук на теле не покидало ее, и каждый раз, когда она засыпала, сильно вздрагивала через несколько секунд, отчетливо ощущая их прикосновения на своей коже.

Когда слева от горизонта забрезжил рассвет, она уснула. Санса плохо помнила, как Петир перенес ее на руках в кровать в очередном отеле, как укрыл одеялом и как поцеловал ее в лоб.

***

Утром она сидела за столом с мокрыми еще волосами, подравнивая пилочкой ногти. Петир отчаянно зевал, лежа на диване, взлохмаченный и помятый. Он вел машину всю ночь и не выспался. Но задерживаться им было нельзя.

– Они не заявят в полицию?

– Не думаю. Учитывая, при каких обстоятельствах их обнесли, они предпочтут молчать. Да и деньги для них не такие уж и большие. Восемь тысяч… Даже если заявят, я не оставил ни одной зацепки. Ни следов взлома, ни отпечатков, зашел в отель с черного входа. Меня никто не видел. Камер вроде бы не было.