Текст книги "Служебный роман (СИ0"

Автор книги: Поздний Боржоми

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

– А дети? У тебя есть дети?

– Нет, – покачал он головой. – Не сложилось. К лучшему, пожалуй. У жены есть сын от первого брака, лет на пять младше тебя. Избалованный и невыносимый, хотя я не ставлю ему это в вину. Лиза, она… не обладает педагогическим талантом.

– Когда я была помладше, я не понимала, из-за чего люди могут разводиться. Мои родители очень счастливы в браке. И вообще, разводы у нас редкость. В суровых условиях люди держатся друг за друга. Наверное, это какой-то инстинкт.

– Наверное, – согласился Петир. – Никогда о подобном не думал.

Колесо спустило их на грешную землю когда уже стемнело, но домой идти, несмотря на усталость, не хотелось. Народу на улицах заметно прибавилось. Всюду слышалась музыка, смех, магазины зазывали яркими неоновыми вывесками, открылись бары, рестораны и клубы. Они шли по улице, задевая плечами прохожих, Санса уже привычно держалась за его локоть, а он сунул руки в карманы.

– Поужинаем где-нибудь? – предложил Петир, кивнув на сверкающую вывеску ресторана.

– Я не очень прилично выгляжу для подобного заведения, – улыбнулась она.

– Ты прекрасно выглядишь. Пойдем, – он взял ее за руку.

Швейцар у входа поклонился ему, но не успел спрятать удивления на лице.

– Мистер Бейлиш?

– Добрый вечер, Билли. Есть свободные столики?

– Сегодня очень людно, но, думаю, мы что-нибудь придумаем, – он услужливо открыл им дверь. – Прошу.

– Ого, – сказала Санса, когда они зашли внутрь. – Не думала, что ты завсегдатай ресторанов.

– Пришлось им стать из-за встреч с деловыми партнерами, – ответил Петир. – Я предпочитаю что-нибудь попроще. Пабы с бильярдом и живой музыкой.

– Может, еще не поздно пойти туда? – шепотом спросила Санса, озираясь. Видно было, что ей очень неловко здесь, в ярко освещенном зале, полным разодетого народу. Несколько дам в вечерних платьях снисходительно поглядывали на нее, когда они проходили мимо столиков.

– Представь, что их не существует. Это нетрудно. Для этих людей главное – чтобы хоть кто-то оценил их наряд, украшение или машину. Без всего этого их не существует.

Санса удивленно посмотрела на него, потом улыбнулась и заметно расслабилась. Молодой официант проводил их в укромный уголок в самом конце зала. Столик стоял у окна, и им было видно через затемненное стекло оживленную улицу.

– Только ради бога, не стесняйся и не смотри на цену, – сказал Петир, подавая ей меню. – Заказывай что хочешь.

Она открывала папку, пролистала несколько страниц. На ее гладком лбу выступили едва заметные морщинки.

– Господи, я даже таких названий не слышала. Может, наобум?

Он усмехнулся.

– Любишь рыбу? Здесь подают неплохую рыбу.

– Ну… папа ловит форель, а мама вкусно запекает ее в духовке.

– У вас есть что-то похожее? – спросил Петир у официанта. – Форель в духовке?

– Есть черненая форель норвежских фьордов с кремом из хрена, желтком перепелиных яиц и жареным корнем сельдерея, – затараторил официант. – А также подкопченная норвежская семга с яйцом пашот и пеной из зеленого горошка, и…

– Хорошо-хорошо, несите эту черненую форель, – сказал Петир. Санса прыснула. – А мне как обычно. Закажем вина?

Она кивнула.

– Красного?

– Красного, – согласился Петир. – Подберите что-нибудь приличное.

– Несколько минут, мистер Бейлиш, – официант поклонился и торопливо ушел.

Санса чинно разложила салфетку на своих коленях и сняла черные очки. Синяк стал еще более заметен, но она сидела спиной к залу.

– Видела бы меня мама, – улыбнулась она. – Знаешь, она же не с Севера, а из Нью-Йорка. У них с папой было довольно странное знакомство. Она вышла за него замуж, переехала, и уже третий десяток лет живет в Винтерфелле. Она не жалеет, конечно, но иногда скучает по большом городу, магазинам, театрам. Иногда в отпуск они выбираются из нашего захолустья, и она идет в разнос, тащит его в какой-нибудь ресторан наподобие этого. Для папы это сущее мученье.

Она с такой любовью говорила о родителях, что он даже стал немного завидовать этим незнакомым, далеким людям. Петир Бейлиш не верил в счастливые семьи из рекламных роликов, но Санса доказывала ему их существование.

***

Они поужинали, выпили бутылку вина, и Санса осталась в восторге от форели.

Этот прекрасный день не менее прекрасно заканчивался, но он видел, что Санса сильно устала, разомлела от вина и украдкой зевала. Впрочем, он тоже. Ноги гудели, спину немного ломило, но это была очень приятная усталость.

– Думаю, надо будет вызвать такси, – сказал Петир. – Не имею привычки садиться за руль слегка пьяным. Только заберем покупки из моей машины.

Они направились к выходу из полупустого уже ресторана, когда его окликнули.

– Мизинец?

Петир обернулся.

Джейме Ланнистер вышел к ним навстречу из-за столика.

– Не ожидал тебя здесь увидеть сегодня, – Джейме подал ему руку. – Ты что, в джинсах? Как тебя сюда пустили?

Сам Джейме, облаченный в черный костюм с бледно голубой рубашкой выглядел безупречно.

– Рождество – время чудес, – ответил Петир с усмешкой.

– Твоя правда, – Джейме перевел многозначительный взгляд на Сансу, прячущуюся за спиной Петра. – Познакомишь нас?

– Это Санса Старк, она работает в моем отделе.

– Аааа, – протянул Джейме, сверкнув белозубой улыбкой. – Помню, помню… Очень рад видеть вас, Санса.

– Я тоже, – спокойно ответила она.

На языке у Джейме явно крутился вопрос, что они здесь делают вдвоем, да еще в таком виде, и он непременно бы спросил, потому что Джейме Ланнистер был напрочь лишен тактичности, но задать его он не успел.

– Бейлиш? – подошедшая Серсея смерила его надменным взглядом, и даже позволила себе улыбнуться. – Какая встреча.

– Вы как всегда очаровательны, миссис Баратеон.

Это было правдой – Серсея выглядела изумительно в черном вечернем платье, со своими длинными золотыми волосами почти до поясницы, с роскошными бриллиантовыми серьгами и ожерельем на длинной изящной шее. Они очень красиво смотрелись вместе – высокий широкоплечий Джейме и его сестра с безупречной фигурой…

– Что ж, приятно было увидеться. Мы уже закончили, – Бейлиш кивнул им. – До встречи.

– Постой-ка, – Серсея заглянула за его спину. – Санса, верно?

– Добрый вечер, миссис Баратеон, – сказала Санса. Она старалась выглядеть спокойной, но он уже достаточно хорошо ее узнал, чтобы увидеть, как ей неприятно.

– Как странно, – протянула Серсея, криво усмехаясь. – Я думала, ты встречаешься с моим сыном…

– Я… Мы, – начала было Санса, и Петир решил вмешаться:

– Уже нет, миссис Баратеон. Они расстались неделю назад. Джоффри не говорил вам?

Ухмылка Серсеи стала шире.

– А ты значит, стоял на подхвате? Выступил в роли ушлого утешителя?

Петир почувствовал, как у него каменеет лицо. Джейме поморщился, тронул сестру за локоть, но она даже не посмотрела на него.

– Утешителя? Да, подходящее слово. А еще мне пришлось оказать ей медицинскую помощь. Странно, что все девушки вашего сына рано или поздно начинают испытывать проблемы со здоровьем.

Глаза у Серсеи блеснули зеленым огнем, как у разозленной кошки.

– Удивительно, что он все же не рассказал вам. У вас ведь такие доверительные отношения в семье, особенно с вашим братом. Любо-дорого посмотреть.

Петир перевел взгляд на Джейме и дернул бровями. У Ланнистера ходили желваки на крупной челюсти. Серсея шумно выдохнула, лицо покрылось яркими пятнами. Она собиралась что-то сказать, но Джейме уже с силой стиснул ее предплечье.

Петир почувствовал прикосновение узкой ладони к своей спине. Это позволило ему немного прийти в себя.

– Нам пора, – сказал он. – Приятно провести вечер.

Он взял Сансу за руку и они, не оборачиваясь, быстро вышли из ресторана.

На улице они некоторое время шли молча. Прохладный воздух остужал разгоряченную кожу лица. Санса молчала, шла, опустив голову. Руки у нее были спрятаны в большие карманы кофты, и ему стало очень не хватать ощущения тепла ее руки на своем локте.

– Расстроилась? – спросил наконец он. – Не обращай внимания. Серсея – известная стерва.

– Джоффри нас познакомил, – сказала Санса. – Мы заехали как-то к нему домой, он хотел переодеться, и она была там. Налила мне чай и очень мило беседовала.

– Это она умеет, – кивнул Петир. – Лицемерить и улыбаться в глаза.

Санса помолчала.

– Она расскажет Джоффу, что видела меня с тобой.

– Ну и пусть, – Петир взял ее за руку и положил себе на локоть, вернув это спокойное ощущение, которого ему так не хватало. – Так даже лучше. Теперь он трижды подумает, прежде чем полезет к тебе.

– Почему?

– Потому что я – не тот, с кем следует портить отношения. И Серсея это знает.

Санса вздернула голову, посмотрела на темно-синее небо. Вздохнула.

– А это правда, что про них говорят? Ну, что они…

– Правда, – кивнул Петир. – Это не просто слухи.

Санса скривилась.

– Боже… Это так… мерзко.

– Угу, – согласился он. – Надо же было их встретить в такой замечательный вечер, а?

– Все было слишком хорошо, – улыбнулась она.

– Да, было. И есть, – улыбнулся Петир в ответ.

***

Домой они попали за полночь.

Санса пошла в душ, пока он стелил себе постель на диване, вымотанный до предела. Мысли путались в голове от усталости, от этого яркого, пестрого дня, от ее улыбок и смеха. Голова затуманилась настолько, что он даже решил предложить ей встретить Рождество вместе…

Он не заметил, как задремал, пока ждал ее. А проснулся уже глубокой ночью, в темноте, накрытый пледом. Ночной городской свет от голых окон отражался на потолке в желто-красных оттенках.

Петир встал, потирая ноющие виски, раздосадованный сам на себя. Уснул как ребенок, даже не дождавшись ее, чтобы пожелать спокойной ночи.

Он выпил два стакана холодной воды, вернулся в гостиную и увидел ее в дверном проеме спальни.

– Я нечаянно уснул, – сказал Петир. – Извини.

Санса молчала. На ней была его футболка, длинная, с растянутым воротом, спадала ей с одного плеча, обнажая тонкие ключицы.

– Я хотела сказать кое-что, – произнесла она. – А когда вышла из душа, ты уже спал.

– Что сказать?

– Теперь я уже не такая пьяная, – тихо рассмеялась она.

Петир сделал шаг ей навстречу. Весь мир сузился до этого темного дверного проема и ее силуэта.

– Зато я еще пьяный, – сказал он и поцеловал ее. Сначала она не двигалась, замерла и даже, кажется, перестала дышать, а потом шевельнула губами, отвечая ему. У нее были гладкие, упругие губы, пахнущие чем-то фруктовым. Он пьянел все больше от этого поцелуя, потом почувствовал ее пальцы на своем затылке, а под своими ладонями – ее теплые бока, с чуть прощупываемыми ребрами.

Петир стал слегка подталкивать ее внутрь спальни, и она чуть напряглась – этого было достаточно, чтобы он отстранился. Глаза у нее влажно блестели в полумраке – почти черные, а не привычно синие.

– Не надо было, да? – спросил он шепотом. Ее руки все еще были на его плечах, горячие, беспокойные.

– Я, – она запнулась. – Я просто не понимаю, чего ты хочешь, Петир.

Он молча смотрел на нее. Он хотел ее, с самого первого взгляда хотел. Но не говорить же ей об этом? И еще он хотел, чтобы она осталась, здесь, в его квартире, чтобы подобные вчерашнему вечера стали их совместной привычкой, чтобы она будила его по утрам, бренча посудой на кухне, чтобы после работы его ждал свежевыпеченный пирог, чтобы они смотрели глупые комедии по телевизору, чтобы этот поцелуй не был последним…

Петир Бейлиш не знал, как выразить все это словами. Он нахмурился, пытаясь собраться с мыслями, подобрать нужные слова, которые были бы уместными, не пошлыми и не глупыми…

Санса шагнула назад, в темноту. Ее лица не было видно, только блики в белках глаз и светлое пятно рисунка на футболке.

– Спокойной ночи, Петир, – тихо сказала она и закрыла дверь.

Он до хруста сжал кулаки и выругался про себя.

========== 7. Рождество ==========

Петир ушел рано утром, едва встало солнце. Позавтракал в какой-то кофейне на углу, полистал новости в телефоне и отправился на работу едва сравнялось восемь.

В офисе было пусто. Все подтягивались к девяти, а сейчас только уборщики и курьеры изредка показывались в коридорах.

Он зашел в свой кабинет, бросил портфель на кресло и ослабил галстук. Голова болела от недосыпа. После ночного разговора с Сансой он так и не смог уснуть. Хотел было зайти к ней, несколько раз даже вставал, но так и не постучался.

Он чувствовал себя глупым влюбленным мальчишкой, оробевшим, потерявшим голову, разучившимся думать.

Пора было что-то решать. Хотя он уже давно решил, как только увидел ее в том парке, под дождем. А вчера, любуясь ее улыбкой и горящими на солнце волосами, окончательно утвердился в своем решении. Да, он влюбился, и пора прекратить врать себе. И трусить тоже. Возможно, если она согласиться быть с ним, это принесет ей неприятности, он ведь не особенно опытен в серьезных отношениях, но он будет изо всех сил стараться. Да и, в конце концов, он имеет право побыть эгоистом. Ему нравится находиться рядом с этой девочкой, и плевать на все.

Он прихлебнул кофе из стаканчика, который купил в той кофейне и усмехнулся. Как все непривычно – и уличный кофе, и это теплое, даже горячее чувство в груди, когда он думает о ней…

Петир обернулся на звук открываемой двери и удивленно приподнял брови. Джоффри Баратеон собственной персоной вошел в его кабинет – слегка помятый, с бегающими глазами и кривой улыбкой, так похожей на материнскую.

– Мистер Баратеон? Не слишком ли рано? Насколько я помню, вы не появляетесь на работе раньше одиннадцати.

Джоффри уселся в кресло, положив ноги на стол. Петир прислонился спиной к окну.

– Чем обязан?

– Мама сказала, что ты вчера был в ресторане с моей девчонкой, – сказал Джоффри. Голос у него был высокий, почти визгливый. Так было всегда, когда он злился.

– С твоей девчонкой? Я не ослышался? – Петир сунул руки в карманы, чтобы не показать, как сильно у него сжимаются кулаки. Как же ему хотелось разбить в кровь это холеное, наглое лицо…

– Слушай, Мизинец, – Джоффри сощурил зеленые глаза. – Не знаю, что ты там о себе возомнил, но она – моя, ясно? Если бы ты не приносил пользу моему бизнесу, тебе бы уже все кости переломали.

– Твоему бизнесу? – фыркнул Петир. – Твоя девчонка, твой бизнес… Ты уже оформил право собственности в соответствии с законодательством?

– Заткнись, – скучающим тоном ответил Джоффри. – Сегодня же привезешь ее ко мне.

– Джофф, – Петир подался вперед, отстраняясь от холодного окна. – Ты всерьез сейчас? Ты никогда не отличался сообразительностью, но то, что ты несешь сейчас, тупо даже для тебя. Ты опять под наркотой?

Щенок вспыхнул, вскочил на ноги, чуть не опрокинув кресло. Недолго он пытался строить из себя невозмутимого гангстера.

– Закрой рот! – его всего затрясло, и Петир подумал, что его предположение о наркоте было не таким уж и ошибочным.

– Джоффри, – мягко сказал Петир. – Послушай, я сейчас скажу очень неприятную для тебя вещь, но тебе пора принять ее. Ты не можешь распоряжаться чужой жизнью. Как бы богат ты не был, сколько бы у тебя не было машин и яхт, как бы тебе не лизали задницу – есть вещи, которые ты не в силах изменить. Санса – не твоя девочка, и тебе лучше забыть о ней, – он придвинулся ближе, оказавшись с пареньком нос в носу. – И еще – не смей говорить со мной в таком тоне. Ты же не хочешь неприятностей?

Джоффри открыл от изумления рот, не в силах вымолвить и слова. Он напоминал сейчас какую-то аквариумную рыбку – яркую, желтую и совершенно тупую.

– Ты охренел, Мизинец?!

– Джоффри, Джоффри, – Петир наслаждался этим зрелищем. – Наивный мальчик. Ты думал, я занимаюсь исключительно финансовыми отчетами? Джоффри, у меня в закромах есть много чего интересного – и твои развлечения с проститутками, и настоящие причины смерти той девочки… как ее звали? Джейни? Представляешь, как рады будут журналисты, если вдруг обнаружат в своем почтовом ящике в одно прекрасное утро подобные записи? Настоящий рождественский подарок.

Джоффри заметно побледнел.

– Тебе лучше расслабиться и переключиться на кого-нибудь другого, – Петир похлопал его по плечу. – Давай просто забудем об этом недоразумении, пока твой дед не вернулся.

– Ты еще пожалеешь, – процедил сквозь зубы Джоффри. – Я тебе обещаю.

– Возможно, – сказал Петир спокойно. – Но если я и пожалею, то точно не из-за твоих пустых угроз, злобный ты недоносок. Пошел вон.

Желание вцепиться в него стало просто невыносимым. Петир почувствовал всю правильность выражения «зачесались кулаки». Никакой метафоры. Настоящее, зудящее на костяшках ощущение.

Джофф, весь красный, пыхтящий как паровоз, буквально вылетел из его кабинета, чуть не врезавшись в Роз.

– Ого, – сказала она, ставя на стол поднос с кофе. – Что ты ему сказал?

– Провел воспитательную беседу, – ответил Петир. – Убери это, я уже пил кофе.

Она посмотрела на бумажный стаканчик из-под капучино на его столе и сделала большие глаза.

– Что вообще происходит? – пробурчала Роз себе под нос, забирая кофе. – Джофф с утра в офисе, ты перешел на уличный кофе…

– А еще вчера я отведал хот-догов с лотка, – вставил Петир. – И надел джинсы.

– Боже мой, – Роз изобразила театральное изумление. – Скоро Тирион перестанет цепляться к каждой юбке, а Тайвин научится улыбаться…

***

Его несдержанность в разговоре с Джоффри, возможно, была лишней. Джофф первым делом побежит жаловаться матери, а та прекрасно знает, что делать Петира Бейлиша своим врагом – себе дороже. Но мелкий засранец очень злопамятен. Наверняка попытается отомстить позже, когда все уляжется – неуклюже и глупо отомстить, как и все, что он делает. Разговор с Тайвином был неизбежен именно по этой причине. Петир собирался поставить старого Ланнистера перед фактом того, что его драгоценный внучек зарвался и приносит большие проблемы, а уж тот найдет управу на Джоффри, да такую, что тот забудет о мести на долгие годы.

Тайвин обещался прибыть на Рождество. Надо же было показать СМИ, что глава огромной корпорации и один из самых богатых людей мира дорожит семейными ценностями и встречает праздники с родными. Репутация превыше всего.

Единственное, о чем Петир сожалел – о том, что поведал Джоффри о своих «козырях». Компромат, которым он обладал, легко мог измазать дегтем всю долго рисуемую Тайвином лощеную картину своего семейства. Старик обеспокоится и вполне резонно разглядит в своем финансовом директоре ощутимую внезапную угрозу.

Петир достал сигарету, покрутил ее в руке, но так и не закурил.

А что, в конце концов, его здесь держит? Денег у него более, чем достаточно, да и его способностями он быстро найдет себе другое приличное местечко. Осмысление, что эта работа, где он провел последние годы своей жизни стала вдруг совершенно неинтересной, было удивительным. Он вдруг ощутил, какой бесцельной была его жизнь. Сначала работа ради состояния, потом – просто чтобы удовлетворить свое честолюбие, занять высокую должность, дальше – довести отдел до образцового состояния. Но ради чего?

Петир улыбнулся. За последнее время у него произошли весьма значимые перемены в мировоззрении. И, вполне возможно, появилась новая цель в жизни, в кои-то веки не связанная с деньгами.

Эта цель тут же заявила о себе входящим звонком телефона.

– Привет, – сказал он. – Ты спала утром, я не хотел тебя будить…

– Я хотела извиниться, – сказала она. – Ты не обиделся?

– Я? Почему? Нет, не обиделся, – ответил он торопливо. – А ты?

– И я, – Санса помолчала. – Когда ты вернешься?

– К пяти, – сказал Петир, бросив взгляд на часы. – Может, даже пораньше.

– Хорошо, – с заметным облегчением ответила она. – Можно, я шторы куплю?

– Чего?

– Шторы. На окна. По интернету. Коричневые такие.

– Эммм… Конечно, – сказал он. – Покупай что хочешь.

– Ты ведь не думаешь, что я слишком наглая? Хозяйничаю здесь…

Он рассмеялся.

– Нет, не думаю.

– Просто у тебя так неуютно. Окна голые…

– Купи еще цветок.

– Цветок?

– Да, я давно хотел. Какой-нибудь большой, в здоровенном горшке.

– Хорошо, – голос у нее стал веселый. – Потом вместе придумаем ему имя, да? У меня дома растет Джордж.

– Ладно, – опять засмеялся он. – Придумаем.

Желание бросить все и уехать домой было сильнее, чем недавнее желание избить Джоффри. Но Петир Бейлиш всегда был ответственным человеком, поэтому занялся работой, какой бы скучной она ему не казалась.

Он закончил уже к трем, перепроверил еще раз отчеты, разослал всем поздравительные письма с результатами года, и даже сделал прогноз по рыночной стоимости акций «Кастерли рок» на первый квартал грядущего года.

Из кабинета он вышел в половине четвертого.

– Досиди до четырех ради приличия и можешь идти домой, – сказал он Роз. – Если что – я на деловой встрече, придумай что-нибудь.

– Хватит меня шокировать, – вытаращила она глаза. – Джинсы, хот-доги, кофе в стаканчиках, и вдобавок сбегаешь с работы за полтора часа до конца?

– Рождество – время чудес, – повторил Петир фразу, которую сказал Джейме Ланнистеру в ресторане.

Уже у двери он оглянулся. Роз смотрела в монитор – сосредоточенно, поджав губы. Наверняка пасьянс опять не сходился.

– Слушай, может мне купить что-нибудь в кабинет? Какой-нибудь цветок? Или картину?

Роз подняла на него глаза и медленно перекрестилась. Он рассмеялся и вышел из кабинета.

По пути домой он купил небольшой букет из крупных, красных, похожих на маки цветов, с нежно-фиолетовым оттенком внутри лепестков, у самого основания.

– Анемоны, – назвала их продавщица.

Он, конечно, сразу забыл название, но цветы ему понравились. Они напомнили ему о маленьком доме у моря, где он вырос, у которого в небольшом палисаднике цвели весной маки. Маленькие, потому что там было довольно холодно, но очень красные. Ей понравится. Не только сам факт банального вручения букета, но и сами цветы, они подходили ей – очень красивые и необычные.

Он открывал дверь уже с улыбкой на лице, зная, что через несколько мгновений увидит ее, и еще раз проговаривая в уме все, что собирался сказать. На этот раз он не сглупит.

Но квартира встретила его тишиной.

– Санса? – он еще надеялся, что она здесь, в ванной может быть, или спит в спальне… Но в доме была пустота, особенная, заметная внутренним ощущением, и ему не надо было искать ее, чтобы понять, что в квартире никого нет.

Петир бросил портфель на диван и достал телефон. Он вслушивался в гудки добрые десять минут, пока до него не дошел посторонний звук. Ее телефон обнаружился в спальне, на прикроватной тумбочке.

Он сел на кровать, спружинившую под его весом. Ее вещи были здесь. Все, что они купили, ее телефон и всякая мелочевка на комоде под зеркалом. Следов борьбы видно не было, да и вряд ли Джофф ополоумел настолько, чтобы вламываться в его квартиру, но все же в груди все сжалось, мешая дышать, и стало неприятно холодно.

Наверное, это просто разочарование. Он так хотел ее видеть и так хотел ей сказать очень важные вещи, пожалуй, самые главные в своей жизни…

Чайник на кухне был еще горячий и была включена посудомойка. Он снял галстук, оглядывая кухню, думая, куда бы поставить цветы. Ничего, похожего на вазу, он у себя не помнил.

Он переоделся, привел себя в порядок в ванной, умывшись холодной водой, подумал немного, глядя на себя в зеркало, и взъерошил волосы как в тот раз, перед прогулкой. Пожалуй, она права, он в самом деле выглядел так моложе. Он усмехнулся своим мыслям – он молодится, чтобы их разница в возрасте не так бросалась в глаза? Петир знал несколько таких пар – богатых воротил, взявших в жены старлеток. Всегда смеялся над ними. Силиконовые красавицы из всех сил изображали любовь к своим великовозрастным мужьям, но всем было понятно, что вся эта любовь обеспечивается счетами в банке.

Но ведь у них все по-другому? Насчет себя он был полностью уверен. А она… Нет, он не мог ошибаться. Она тоже испытывала к нему что-то, может быть, не любовь, но что-то хорошее.

Он налил себе чаю и выпил его, стоя у окна. Время тянулось очень медленно. Через десять минут он вышел на балкон и начал выглядывать ее среди прохожих. Через двадцать вновь взялся за телефон и чертыхнулся, вспомнив, что он бесполезен. Через полчаса Петир заглянул к соседям, первый раз за все время, что жил здесь. Немолодая полноватая женщина, его соседка по лестничной клетке, которую он изредка приветствовал при встречах кивком головы, сказала, что не видела ее и не слышала ничего подозрительного. Она прямо-таки вся извелась от любопытства, пока они беседовали, но так и не спросила, кто эта рыжеволосая девушка, о которой он спрашивал. Нетрудно было предположить, что дом вскоре наполнится сплетнями о нем, но Петиру было наплевать.

Через час он взял куртку, телефон и спустился вниз. Он не знал, куда идти и где ее искать, но ожидание вместе с беспокойством стали невыносимыми. Даже воздуха стало не хватать.

Оказавшись на улице, он оглянулся. Куда она могла пойти? Магазин? Ближайший был через три дома, продуктовый минимаркет. Петир повернул туда, дошел до угла дома, обогнул его и на узкой тропинке, по обеим сторонам которой росли буйные кусты дерна, нос с носу столкнулся с ней.

– Ой, – сказала Санса, улыбаясь. – Ты уже пришел?

В руках у нее был небольшой коричневый пакет.

Петир выдохнул и даже быстро моргнул пару раз, чтобы убедиться, что это действительно она. В голове словно открыли заслонку и туда сразу хлынуло слишком много крови. Его качнуло.

– Мне нужна была корица, – пояснила она. – Целыми палочками. Я весь квартал обошла.

– Ты телефон забыла, – сказал Петир, глядя ей в глаза.

– Ага. Я рассеянная. Ты звонил, да?

Она улыбалась, цветы дерна пахли просто одуряющее, в этом городе все цвело даже зимой, и в голове у него все еще шумело. Он сделал шаг к ней, обнял и поцеловал, вкладывая в этот поцелуй, все, что чувствовал – облегчение, радость, любование ею и то, что он уже мог назвать счастьем.

– Не пропадай больше, – сказал он тихо, оторвавшись от ее губ и держа ее лицо в ладонях. Глаза у нее стали очень светлыми, почти прозрачными. Он видел свое отражение в них. Санса молчала, но ему и не нужны были слова.

Из пакета пахло корицей.

***

На десерт был лимонный пирог с корицей и мороженое. Мороженое они ели в гостиной, глядя какой-то фильм. Она забралась с ногами на диван, и ее голова лежала на его плече.

Петир часто смотрел на ее макушку.

– Ты останешься на рождество? – спросил он, как только начались титры. Он чувствовал робость, будто бы еще мальчишкой и приглашал девочку на выпускной.

Санса потерлась затылком о его плечо.

– А ты бы хотел?

– Конечно, – ответил он. – Конечно, хотел бы. Если бы я не хотел, я бы не спрашивал.

Она приподнялась и оглянулась на него.

– Ты все-таки странный, Петир… Я останусь.

– Из-за синяка? Не хочешь врать родителям?

– Синяка? – переспросила Санса, нахмурившись. – Нет, не из-за синяка. Из-за тебя, если хочешь знать.

Она вздохнула.

– Похоже, мне придется сказать тебе первой – ты мне нравишься. С самого начала нравился. Мне хорошо с тобой, хоть ты иногда кажешься мне непонятным.

– Я тебя люблю, – сказал Петир. – Это должно быть тебе понятно.

Она серьезно смотрела на него несколько секунд, прежде чем податься вперед и поцеловать.

Все шло к тому, о чем он часто думал и представлял, хоть и пытался бороться с подобными мыслями. С ней все было по-другому, не так, как с другими. Он даже немного смутился, когда шагнул следом за ней в спальню. Надо было купить вина…

Он надеялся, что у них с Джоффри не дошло до секса, было ужасно об этом думать. Он даже представить не мог, что ублюдок мог касаться всего этого – ее небольших, аккуратных грудей, бархатной кожи на животе, ее стройных бедер и длинной, белой шеи… Странные мысли во время прелюдии к занятию любовью, но он никак не мог перестать думать об этом, ровно до тех пор, пока не раздел ее полностью. Вот тогда все и отключилось в голове.

Никогда он еще такого не чувствовал, такой идеальной синхронности, такой правильности происходящего. Здесь не было дикой животной страсти, безумия и грубости, все было так… плавно. Их тела были отделены от сознания, и он просто подчинился этому древнему, горячему зову.

Она была удивительной, огненной, тесной, и он не мог даже смотреть, задыхаясь и жмурясь от этого, почти доставляющего боль ощущения взорваться внутри нее, растворится в ней…

Когда он почувствовал, как ее пальцы сжали его плечи, и услышал ее судорожный вздох, внизу живота все мгновенно скрутилось в тугой узел, и он не выдержал. Простонал, стиснув зубы, ускорился в ее скользящей жаркой глубине и достиг конца, очень долгого и ослепляющего.

– Прости, – выдохнул он, уткнувшись лбом в ее шею. – Я просто… У меня давно никого не было.

Санса прижила палец к его губам. Она глубоко дышала, и у нее блестел лоб.

– Тссс… Все замечательно.

Все стало еще лучше спустя какое-то время, когда единственное, что ему нужно было – слышать ее стоны и знать, что ей хорошо.

***

Петир гладил ее выступающие лопатки, кажущиеся такими хрупкими, ее спину, шею и зарываясь иногда пальцами в волосы, разметавшиеся по подушке, лежащие на его лице.

– Я все время хотела спросить… – сказала она, и он почувствовал на своем плече теплоту от ее дыхания.

– Что?

– Почему ты перестал… ну, ухаживать? Я думала, что нравлюсь тебе. Думала, у нас что-то может быть, все ждала, что ты пригласишь меня куда-нибудь. Даже набралась храбрости и намекнула.

– Кофе?

Она кивнула.

– Кофе. Мне так стыдно было. И я была обижена, совсем не понимала, почему ты себя так повел. Думала, что я сделала что-то неправильно, но не могла понять.

Петир вздохнул.

– Я боялся. Не знал, что делать с этим чувством. С тобой все серьезно, знаешь? С самого первого взгляда на тебя что-то во мне изменилось, и я противился этому… Думал, что доставлю себе и тебе только неприятности.

Она тихо рассмеялась, уткнувшись ему в плечо.

– Господи! Такой серьезный взрослый мужчина. Начальник финансового отдела…

Петир заставил замолчать ее поцелуем.

Они проснулись почти в полдень, точнее, он проснулся. Сквозь шторы украдкой проникал в полумрак спальни солнечный свет. Было очень тихо. Он вспомнил когда-то давно почитанные слова про счастье и тишину. То ли счастье любит тишину, то ли тишина счастье…

Неважно. Он был счастлив, и было тихо. Слышно только ее дыхание, отдаленный шум машин и пение птиц за окном, но это все дополняло друг друга.

Она шевельнулась, и Петир, не выдержав, поцеловал ее, встретившись через секунду взглядом с яркой синевой ее глаз.

– Привет, – сказала она. – Я так хорошо спала…

Весь день они провели вместе. Готовя завтрак, завтракая, принимая душ, задержавшись там на добрых полчаса, а потом привычно уже уселись на диване – она с ногами, прижавшись к его плечу, он – обняв ее одной рукой, с удобным доступом к ее рыжеволосой макушке.

– Тебе не нужно на работу?

– Не нужно.

– И ты весь день будешь дома?