Текст книги "И пришёл паук (СИ)"

Автор книги: Penelope Foucault

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Их дом внутри совсем не походил на тот, в котором Тим побывал ночью. Он был старым. В нём пахло старостью. И вещи в нём были древними.

Диван тихо скрипнул, когда Тима на него усадили.

– Я сделаю чай с чабрецом, – сказал старик и скрылся на кухне. Его место занял другой старик.

– Привет, малыш. – Тот улыбнулся. Очков у этого не было, но он тоже подслеповато щурился. Чуть шире своего соседа в плечах, он двигался не так легко. Он сел в кресло, отложив свою трость, и уставился на Тима.

Под этим взглядом Тиму стало неловко. Он прикусил губу и начал осматриваться. На стенах были развешены выцветшие акварельные афиши, кричащие о том, что смотрящий на них должен немедленно приобрести билет на выступление Блистательного Ричарда и Неподражаемого Джейсона.

«Было бы только неплохо всё-таки начать их различать», – вздохнул про себя Тим. Старик будто бы угадал его мысли.

– Неподражаемый Джейсон – это я. Джейсон Тодд. – Он протянул Тиму руку. Тим непонятливо моргнул, прежде чем понял, что должен её пожать. Хватка у Джейсона Тодда даже в старости была крепкой. – Я носил красное. А на кухне колдует Блистательный Ричард Грейсон. У него были синие ленты на костюме. Девушки в обмороки падали от его красоты.

Он тихо рассмеялся, и как раз в этот момент в комнату вернулся мистер Грейсон, держащий в руках поднос с чашками и горячим чайником, однако чай разливать не стал, предоставив эту работу мистеру Тодду. Сам мистер Грейсон стал копаться в старом шкафу, нашёл наконец вазочку с леденцами, достал её и поставил на стол. Мистер Тодд подал Тиму чашку горячего ароматного чая и снова сел, улыбаясь и не отводя взгляд.

Леденцы были один в один такими же, как те, что Тиму подарили в конце ночного представления – разве что без начинки из жуков.

– Хочешь послушать немного старческого бубнежа? – наконец спросил мистер Тодд. Мистер Грейсон ткнул его тростью в худое колено и покачал головой.

– Ты, наверное, пришёл о цирке нас поспрашивать?

Тим неуверенно кивнул. Леденцы в вазочке склеились, и оторвать хотя бы один было не так уж и просто. Он вздохнул и решил обойтись только чаем.

Мистер Грейсон пустился в рассуждения о прошлом и их цирковой карьере, изредка дёргая своего напарника, и тот мычал что-то в знак согласия. Иногда, впрочем, они начинали спорить, то над названиями номеров, то над годами цирковых гастролей. Но даже несмотря на это, даже когда они препирались, в их старом и пыльном доме было уютно. Просто одиноко, будто Тим оказался на отшибе. Там, где люди на самом деле не живут.

Потом они замолкли – мистер Грейсон ушёл вскипятить ещё воды, а мистер Тодд какое-то время не произносил не слова. Потом он запустил узловатые пальцы в седые волосы, замер так, рассматривая Тима очень пристально, и вдруг спросил:

– А почему ты на самом деле пришёл, Тимоти?

– Просто… послушать. – Тим нервно покусал губы и снова уставился на плошку с леденцами. Сложно было поверить, что ночью он получил мешочек таких же, но свежих от Другого Джейсона Тодда и Другого Ричарда Грейсона.

Хотя, откровенно говоря, он с трудом верил, что сидящие перед ним старики и те юноши, которых он видел вчера, сейчас смотрящие с выцветших афиш – одни и те же люди. То есть… они даже похожи друг на друга не были.

Тим погладил пальцем ручку чашки.

– А вы в молодости… угощали зрителей леденцами? Когда приглашали кого-нибудь на арену.

– Да, бывало. – Мистер Тодд дождался, пока Тим неуверенно посмотрит на него, и кивнул. – Иногда приглашали тех, кто полегче, и катали на трапеции. – Он улыбнулся и печально вздохнул, мечтательно сощурившись. А потом подозрительно приоткрыл один глаз: – А откуда ты об этом знаешь?

Тим моргнул и не ответил. К счастью, именно в этот момент с кухни вернулся мистер Грейсон с кипятком. Он по-доброму улыбнулся Тиму, ставя чайник на стол.

– Надеюсь, ты не заскучал.

Мистер Тодд прокашлялся.

– Дик. Малец знает, что мы раздавали леденцы на выступлениях.

Тим был почти уверен, что тот ничего не расслышит, но глаза мистера Грейсона, и без того кажущиеся огромными из-за очков, распахнулись только шире. В этом было что-то настолько жуткое, что у Тима по спине пробежали мурашки. Мистер Грейсон, впрочем, быстро взял себя в руки. Он опять предоставил возиться с кипятком мистеру Тодду и снова полез в скрипучий деревянный шкаф. Он бубнил себе под нос, открывая и закрывая дверцы, выдвигая и задвигая обратно ящики, переставляя предметы. Потом издал радостный возглас, развернулся, покрутил в руках что-то треугольное и кинул его мистеру Тодду.

Мистер Тодд сжал вещицу в руках и взглядом проследил за другом, пока тот не сел на место.

– Думаешь, пригодится?

Тим посмотрел на одного, потом на другого, и, вздохнув, уставился в чай. Он обхватил горячую кружку руками и решил, что эти старики, наверное, сбрендили ещё сильнее, чем он сам.

– Хуже не будет. – Мистер Грейсон пожал плечами. Потом порылся в кармане брюк, достал оттуда шнурок и тоже протянул мистеру Тодду. Тот привязал треугольник к шнурку, как амулет или кулон, и положил перед Тимом на стол. – Повесишь на шею? От сглаза.

Тиму стало совсем жутко, но амулет он всё-таки взял. Это оказался хорошо отполированный треугольный камень с дыркой в середине.

– Он поможет тебе стать внимательнее, если вдруг тебе понадобится, – произнёс мистер Грейсон и смотрел на Тима до тех пор, пока он не завязал шнурок вокруг шеи и спрятал камень под жилеткой.

После этого старики будто бы встрепенулись и совсем позабыли о его оговорке, о треугольном камне и своём странном поведении. Они ударились в воспоминания о далёких странах и других временах, всё говорили и говорили, пока не пришло время обеда. В полдень, как теперь знал Тим, они обязательно ложились спать на час. Так они обновляли утерянные за полдня силы, будто это могло вернуть им утраченную молодость и время, ушедшее безвозвратно.

***

На обратном пути, когда Тим, спрятав руки в карманы дождевика, шёл по тротуару, понуро опустив голову и размышляя о двух странных стариках и их двойниках, он снова встретил кота.

Кот сидел прямо посреди тротуара, всё такой же чёрный и голубоглазый, в своём красном ошейнике с золотой треугольной плашкой, и вылизывался. Тим остановился в шаге от него, не решив, как именно обойти. Кот перестал облизывать лапу и повернул голову.

– Э-э-э, привет, – тихо сказал Тим. – Разреши пройти?

Кот, конечно же, ему не ответил. Он неторопливо поднялся и отошёл на пару шагов, пропуская, с минуту посмотрел Тиму в спину и затрусил за ним по тропинке, след в след. Тим заметил это, потому что пару раз обернулся, чтобы посмотреть, куда направится кот. А кот вместо того, чтобы уйти, увязался за ним.

Тим остановился и развернулся. Кот остановился тоже, сел и снова начал вылизываться.

– Зачем ты за мной идёшь? – спросил Тим. Кот посмотрел на него таким тяжёлым взглядом, будто хотел бы назвать его идиотом, если бы только мог говорить.

– Нет, правда. – Тим обречённо вздохнул. – Перестань. Это жутко.

Кот моргнул, но не ушёл. Тим потоптался на месте, потом снова развернулся и пошёл домой. Наверняка в особняке Уэйнов его уже ждал здоровый обед, чашка горячего чаю и, если повезёт, парфе.

Загадочный чёрный кот в красном ошейнике дошёл с ним до самого особняка, а потом вдруг исчез, едва Тим миновал ворота. Как он ни искал своего преследователя, кот как под землю провалился. Тим не знал, должен ли этому радоваться, или наоборот, насторожиться только больше.

В особняке его и правда уже ждал обед. А ещё – задумчивый Брюс, спрятавшийся за газетой. Как только Тим вымыл руки и вошёл в столовую, его опекун тут же её сложил и убрал, улыбнулся и указал на место рядом с собой.

– Я слышал, ты ходил на прогулку, – неловко начал он, когда Альфред принёс салат с пармской ветчиной и рукколой.

– Да. Немного скучаю в четырёх стенах, а ваш особняк уже изучил весь, ― ответил Тим, перебирая вилкой кедровые орешки. Брюс уже начал уминать свой салат и коротко поглядывал на своего подопечного.

– Не думаю, что тебе стоит бродить по улицам в одиночестве.

– Я всю жизнь бродил один по улицам.

Брюс остановился. Он с тихим стуком опустил вилку на тарелку и неуверенно поднял взгляд. Он так смотрел на Тима, будто не мог решить, сказать что-то или лучше всё-таки промолчать.

– Просто я волнуюсь. – Он снова взялся за вилку. Тим увидел краем глаза, как покачал головой Альфред, и вдруг почувствовал подступившую к горлу тошноту. Есть расхотелось, как и говорить. Брюс не доверял ему настолько, что врал, думая, что Тим не догадается.

Как будто Брюс никогда не был знаком с четой Дрейков и не знал, что Тим жил под одной крышей с двумя людьми, которые не говорили ему правду даже по праздникам.

Аппетит пропал, но Тим всё равно заставил себя съесть и салат, и нежную индейку в клюквенном соусе, чтобы не давать Альфреду и Брюсу лишнего повода для беспокойства.

– Я пойду наверх, – сказал он, допив чай и вытерев губы. От разочарования было горько, и хотелось спрятаться от этого чувства как можно дальше.

Сейчас он точно знал, куда податься.

Тим преодолел расстояние между столовой и Другой столовой, миновав лестницу, коридор и целое звёздное небо минут за семь. Наверное. Кажется, пока он шагал по млечному пути, стрелки его часов замерли, время остановилось и больше не двигалось с места. По ту сторону, у второй крохотной двери, его уже ждал Другой Брюс, улыбающийся участливо и оправляющий свой костюм, иссиня-чёрный, как небо грозовой ночью.

– Я скучал, золотце. – Другой Брюс поправил ему растрепавшиеся волосы, взял за плечо и повёл к его комнате. – И я невероятно рад, что ты вернулся.

Тим смущённо посмотрел на носки своих ботинок, на секунду усомнившись в правильности своего побега.

– Я… я тоже рад. Да.

– Скорее-скорее, переодевайся. – Другой Брюс подтолкнул его к двери. – Ты же не хочешь гулять в этом ужасном наряде, как примерный выпускник из старомодного пансионата для мальчиков?

Тим передёрнул плечами, отводя взгляд от чёрных пуговиц на лице Другого Брюса.

– Да, конечно.

Красная худи, удобные джинсы и новенькие кеды уже ждали его. Одежду кто-то осторожно сложил на краю кровати, а кеды оставил у двери. Тим переоделся с радостью – будто снял старую кожу и надел новую, ту, в которой чувствовал себя намного лучше и которая не стесняла его движений.

Тим выглянул из своей комнаты, прежде чем выйти.

– Дэмиан уже здесь?

Другой Брюс радушно улыбнулся, хлопнув в ладоши и покачал головой:

– Нет, золотце, сегодня он не сможет пойти с тобой. Его нужно немного… исправить. Починить. – Он поднял палец и тихо, едва слышно добавил: – Перешить.

У Тима от его шёпота по спине пробежали мурашки. Он нервно передёрнул плечами и постарался отогнать это ощущение пугающей прохлады. Другой Брюс снова схватил Тима за плечо и повёл к выходу из особняка.

– К тому же, я почти уверен, что ты не прочь пробродить по окрестностям в одиночестве. Но возвращайся к ужину, будь добр. – Он потрепал Тима по волосам напоследок, поцеловал в лоб и подтолкнул к воротам. Тим не стал противиться – тем более, что он и правда был рад прогуляться без компании.

Один он, правда, не остался. Стоило ему ступить за ворота, как из кустов, воровато озираясь, высунулся чёрный кот в красном ошейнике. Он остановился, будто напряжённо высматривая сквозь листву особняк, а потом затрусил по тропинке. Остановился, обернулся и спросил:

– Ну, ты идёшь?

Тим уже даже ногу поднял, чтобы шагнуть за ним, но так и замер. Потом очень медленно опустил ногу и сощурился.

– Чего пялишься? – спросил кот. Голос у него был молодой и какой-то хриплый. – Так удивился, будто коты не разговаривают. – Он повёл мордой, словно выказывал своё пренебрежение. Тим неуверенно зашагал вперёд. Кот затрусил рядом.

– Но. Коты действительно не разговаривают.

– Да ну? Может, с тобой просто говорить не о чем? Я уже знаю, что тебя зовут Тимоти, Тим, Тимми. – Он покачал головой, будто выбирал из этих вариантов. – Что там ещё?

– Можешь остановиться на «Тиме», спасибо. – Тим вдруг поймал себя на том, что они идут не в сторону дома Другого Ричарда и Другого Джейсона, а наоборот. Они шли к городу, и никто не пытался их остановить. – А как мне тебя называть?

Кот фыркнул:

– Никак меня не называй и не зови никак, я и так постоянно за тобой хожу. Не нужно мне имя, я и без него самодостаточен по самые усы.

Тим растерянно замолчал, покусал губы, не сбавляя шагу и не останавливаясь, но не зная, как же продолжить разговор, а потом со вздохом спросил:

– У тебя глаза нормальные? Ты не… ну… Другой?

– Коты существуют в единственном варианте, зато умеют ходить туда, куда захотят, а не только туда, куда пригласят, – самодовольно ответил кот. Тим помолчал ещё, прежде чем перевести тему:

– Мы идём в город?

– Нет. Мы будем открывать новые границы. Он не стал бы придумывать большой мир, просто чтобы вкусно поужинать твоими мечтами и надеждами.

Тим нервно сцепил руки, перебирая пальцы.

– Кто – он?

– Он. – Кот снова посмотрел на него как на дурака. – Ты же не думаешь, что всё здесь действительно так карамельно, как тебе показалось?

Тим не стал отвечать, задумчиво склонив голову набок. Конечно, он помнил и жуков в леденцах, и снятую старческую кожу, и то, как боялся Другого Брюса немой мальчик Дэмиан, и слова своего Другого Опекуна, который обещал «перешить» Дэмиана. Всё это было слишком жутко, чтобы не омрачать ощущение бесконечного счастья от всего остального.

Но ему так не хватало этого. Чтобы ему позволяли быть свободным, но не делали вид, что его не существует. Чтобы ему не врали, и доверяли ему выбор. Чтобы к нему прислушивались.

– Но он же искренне улыбается.

– Ты не первый, кого он уговаривает остаться здесь, – сказал кот. На бегу его медальон тихо позвякивал, а шёрстка блестела на солнце. – Внимательнее смотри по сторонам, Тим.

Тим вздохнул и послушался. Этот Другой пригород Готэма казался очень ярким. В его родном мире сейчас стояла осень. Небо посерело и поливало горожан дождевой водой, то обрушиваясь на них ливнем, то посыпая мелкой моросью. Листья уже пожелтели и начали облетать, но из-за постоянно пасмурной погоды деревья не выглядели яркими золотыми пятнами. Настоящий Готэм был холодным и хмурым.

Другой Готэм был полной противоположностью. Здесь всегда светило солнце, и листья, только-только начавшие желтеть, казались смесью изумруда и янтаря. Небо было голубым и безоблачным днём, а ночью тёмно-синим и фиолетовым, полным ярких звёзд.

Но чем дальше они отходили от особняка, тем сильнее серел мир. Превращался не в настоящий Готэм, а в размытый чёрно-белый снимок. Становился всё более блёклым, неразличимым и будто бы выцветал, как рисунки на стенах в детской в настоящем особняке Уэйнов.

А потом всё вокруг исчезло совсем, и мир вокруг стал белым, будто его поглотил огромный снежный сугроб.

– Что это?

– Это граница его мира. – Кот гордо тряхнул головой. – Но он круглый, так что рано или поздно… – Он немного прибавил скорости, и Тим тоже зашагал быстрее. Через пару минут им начали попадаться первые силуэты деревьев и загородных домов. Они всё шли и шли вперёд, и мир становился всё ярче, краски – всё насыщеннее, и вот уже ржаво-рыжие листья шумели, окружая небесно-голубой домик Другого мистера Грейсона и Другого мистер Тодда. Они обошли весь мир, который создал для него Другой Брюс, и Тим искренне ужаснулся тому, каким крохотным этот мир на самом деле был.

– Но… но если мир такой маленький, почему он отпустил меня гулять с тобой?

– Меня он, конечно, терпеть не может…

Кот вдруг насторожился, навострил уши и нырнул куда-то в кусты. Тим успел краем глаза заметить, как туда же юркнула белая красноглазая мышка. Он метнулся следом, но не успел остановить своего болтливого спутника. Кот вышел, неся в пасти брыкающуюся мышь, потом перехватил её за шею и сжал челюсти. Что-то треснуло, мышь обмякла и прямо у Тима на глазах превратилась в жирную крысу с лоснящейся серо-коричневой шерстью. Из сломанной шеи посыпался песок. Кот выплюнул пустую шкурку и довольно посмотрел на Тима:

– Подослал шпиона. Будто я его не найду и не поймаю, – проворчал он. – Думаю, он рассчитывал, что ты всё равно дальше дома циркачей не пойдёшь. Может, зайдёшь к ним ещё на одно выступление. – Он помотал хвостом, мягко стуча им о бока. – Зря ты вообще сюда полез.

Тим замялся. Первый раз, конечно, он и правда не знал, куда попадёт. Но когда он пришёл сюда во второй раз, добровольно?

– Сначала не знал. А потом просто потерялся, как и все остальные, – ответил за него кот, поднялся и потёрся о его ноги. – Тебе бы бежать, да поскорее, а не лезть каждый раз в это пекло.

Он вдруг вскинулся, повернув уши в сторону особняка Уэйнов и снова нырнул в кусты.

– Кажется, он что-то заподозрил и сейчас тебя позовёт, – шепнул он из зелени. – Беги, как только выдастся возможность!

Тим потоптался на месте, неловко переступая с ноги на ногу, а потом глубоко вздохнул и поспешил «домой» сам. Пока сложно было понять, не врёт ли кот, не пытается ли просто напугать… но разве ему самому Другой Брюс, с его длинными пальцами и пуговичными глазами, не казался жутким?

Другой Брюс уже ждал у ворот, замерев чёрной тенью. Он помахал ему рукой:

– Уже возвращаешься, золотце? – Он пропустил Тима перед собой, приобнял за плечи и зашагал рядом. – Как раз к ужину. Мы с Другим Альфредом приготовили тебе подарок.

– О… Ещё один? – Тим постарался не хмуриться. – Но вы же уже подарили мне эту одежду, и познакомили с Дэмианом, и…

– Этот подарок будет самым важным. – Голос Другого Брюса был очень мягким, и Тим почувствовал, что снова расслабляется. Ему так хотелось верить. А сбежать он всегда мог и после ужина.

***

После ужина (который состоял из аппетитного тыквенного пирога, хотя сезон тыкв был только на подходе, и ирландского жаркого), Другой Брюс поставил перед Тимом красивую красную коробку, квадратную и плоскую. Бант из золотой ленты был приклеен прямо к крышке, так что развязать его Тиму не довелось. Он просто открыл крышку под внимательными взглядами пуговичных глаз Другого Альфреда и Другого Брюса, одобрительно сложившего руки с длинными пальцами на сердце (если оно у него было, конечно).

В коробочке на блестящей атласной подушечке лежали две чёрные-пречёрные пуговицы, катушка с ниткой и иголка.

Другой Брюс улыбнулся.

– Традиционные. Но если захочешь, мы можем подобрать под цвет твоих глаз. – Он опустил руки, теперь скрестив их на груди, и один раз перебрал пальцами, словно ему не терпелось поскорее взяться за иголку. – Это совсем не больно.

– А… Зачем мне их пришивать?

– Чтобы ты мог остаться здесь, конечно же, золотце! – Другой Брюс ещё раз перебрал пальцами.

Тим замолчал, облизнул губы и задумчиво посмотрел на пуговицы, которые подарил ему Другой Брюс. Потом он посмотрел на пуговичные глаза Другого Опекуна и Другого Альфреда и нервно сглотнул.

– Можно я подумаю? – Он начал подниматься со стула, но Другой Брюс тут же оказался рядом и надавил на плечи, усаживая обратно. – Мне нужно домой, – выдавил Тим. – Там я всё обдумаю, и…

– Но ты уже дома, золотце, – произнёс Другой Брюс. Пальцы его сжали плечи Тима с такой силой, и голос его вдруг стал таким холодным, что сбежать захотелось только сильнее. – Ты дома, и здесь я. Разве тебя будут любить так же сильно там?

– К… конечно, – неуверенно выдохнул Тим. Руки у него на плечах сжались только сильнее. – Но я не могу принять такое решение так просто, я…

– Хорошо, золотце. – Теперь голос Другого Брюса приобрёл нотки металла. – Если тебе нужно подумать, я дам тебе время подумать. – Он вдруг схватил Тима за шиворот, грубо и резко, поднял его на ноги и поволок куда-то, прочь из столовой.

Пока они поднимались по лестнице, Тим вцепился в руку Другого Брюса, пытаясь разжать чужие пальцы, но тот держал только крепче. В конце концов он привёл упирающегося Тима к себе в кабинет и остановился перед высоким, в полный рост, зеркалом.

– Выйдешь, когда научишься радовать своего папочку вместо того, чтобы огорчать, – шепнул он Тиму на ухо и с силой толкнул прямо на зеркало.

========== Часть 2 ==========

Тим выставил перед собой руки, успев задаться вопросом, существуют ли в этом маленьком мире врачи. Он ожидал, что стекло разобьётся, и он изрежет себе руки, колени, лицо осколками, но вместо этого повалился на холодную землю.

Он оказался в кладовке, где было темно – ужасно темно. Но Тим всё равно заставил себя встать и развернуться. Он постучал несколько раз по стеклу, через которое упал в эту темноту, но ничего не добился. Он был заперт. И даже не видел, что происходит по ту сторону зеркала.

Когда его глаза привыкли к темноте, он снова развернулся. Вытянул руки, пытаясь нащупать стены, чтобы понять, насколько велика на самом деле его темница – и нет ли и в ней маленьких дверей, вроде той, через которую он попал сюда.

А потом в комнатке вдруг посветлело. Тим потёр глаза и быстро заморгал, пока не рассмотрел наконец трёх девочек примерно его возраста. Одна была облачена в пышное платье с оборками и широкополую шляпу, отчаянно напоминая Тиму то ли героиню пасторальных картинок про пастушек, то ли героиню какой-нибудь книги о колониальной Америке. Её светлые кудри рассыпались по плечам аккуратными локонами, а тонкими руками в перчатках она сжимала зонтик, обшитый кружевом по краю. Вторая, кажется, чуть старше, затянутая в слои национального китайского костюма, с тяжёлой причёской, смотрела на Тима то ли с вызовом, то ли с интересом. Третья поправляла осторожно пышную юбку в горошек, смотрела на Тима из-за стёкол очков в форме лимонных долек. Она напоминала старую рекламу с приторно-улыбчивыми домохозяйками.

– Вас он тоже сюда отправил подумать? – неуверенно спросил Тим.

– Нет, – сказала та, что была в национальных одеждах.

– Мы не думали, – пояснила её спутница. – Мы просто согласились. И он оставил нас себе.

– И выпил все наши надежды, все наши мечты, – покачала головой третья.

Она печально вздохнула, и девушки взялись за руки.

– Ты тоже, – сказала китайская «принцесса», – согласишься. Присоединишься к нам. От него сложно сбежать.

– Он настойчивее прогоревших сынков рабовладельцев, набивающихся в мужья, – покачала головой обладательница зонтика.

– Хуже всех обязательств, которые на тебя возлагает общество, – прибавила девочка в платье в горошек.

– Но ведь я могу и сбежать. – Тим помолчал. – Если придумаю, как выбраться.

– Отсюда нельзя сбежать. ― Все три девушки одновременно покачали головой. Та, что была дочерью рабовладельца, добавила:

– Тебя отсюда можно забрать, но никто, кроме него, не знает, что ты здесь.

Тим опустился на холодный пол, скрестив ноги по-турецки, и посмотрел на девушек снизу вверх.

– А как вы к нему попали?

– Моя мать умерла, рожая меня. Отец так и не нашёл новую жену, но зато винил меня в наших бедах. Например, запирал меня в подвале, если ему не нравилось, как я себя веду, – сказала дочь рабовладельца. Она села напротив Тима, подобрав свои призрачные юбки. – Когда я отказывала очередному жениху, избивал меня до полусмерти. Однажды я нашла у нас в особняке маленькую дверь, а там был он. Другой Отец. – Она развела руками. – И когда он спросил, хочу ли я остаться, я и не подумала отказаться. Здесь меня ждала сотня платьев, заботливый отец и никакой необходимости скорее искать жениха, рожать наследника. Я не могла устоять. А кто бы устоял?

– Я, – её китайская спутница села рядом, – была дочерью северянина и дочери страны поднебесной. Никто не признавал меня северянкой, и никто не признавал меня дочерью поднебесной. Мои родители были воинами. Пытались вырастить меня как воина. Я не знала радостей детства. И не знала радостей юношества. За маленькой дверью в нашем доме я нашла его. И её. Другого Отца. Другую Мать. И осталась.

– Я просто хотела быть свободной! – горячо и мечтательно воскликнула третья. – Поехать учиться! Стать учёной! Но я не могла, мне нельзя было шагу ступить против воли папы. Я нашла эту дверцу, и Другой Отец позвал меня, и я была свободна! Свободна, пока он не пришил мне пуговицы.

– Можешь попробовать не совершать нашей ошибки. Он сильный. И настойчивый, – сказала девушка в платье с рюшами. – Но если у тебя получится, ты спасёшь нас?

Тим прикусил губу, задумавшись.

– Как?

– Он азартный, – пояснила вторая девушка. – Нужно играть.

– Да. Если ты решишь сыграть с ним, он согласится, – добавила третья. – Просто скажи ему, что хочешь.

Тим не успел ничего ответить. Кто-то схватил его за плечи и потащил назад, сквозь стекло, и Тим снова оказался в кабинете Другого Брюса.

Он резко подскочил и развернулся, собираясь снова поспорить с Другим Опекуном, но вместо этого увидел стоящего перед ним Дэмиана.

Губы немого мальчика растянула жуткая улыбка от уха до уха, словно ему надрезали или растянули щёки. Так вот что Другой Брюс с ним сделал.

Дэмиан схватил его за руку и потащил в коридор, а оттуда, через несколько поворотов, в ту самую детскую. Тим готов был поклясться, что слышал позади тихий топот, словно за ними неслось гигантское насекомое. Его передёрнуло, и он прибавил шагу.

В детской Дэмиан достал из кармана ключ с пуговицей такой же, как тот, которым Тим впервые открыл дверь сюда, толкнул её, сунул Тиму в руки ключ и пихнул его внутрь коридора. Тим обернулся и протянул ему руку, Дэмиан вцепился в неё покрепче, но едва его кисть оказалась за порогом, она осыпалась песком Тиму на кеды. Дэмиан обречённо вздохнул, покачал головой и захлопнул дверь целой рукой. Краем глаза Тим ещё успел увидеть Другого Брюса, и был готов поклясться, что ног у него гораздо больше, чем должно быть.

Времени размышлять над этим не было. Он побежал сначала по коридору, через звёздный путь и ещё один коридор, выкатился в настоящей детской поместья Уэйнов, закрыл за собой дверь и успел повернуть несколько раз ключ за пару мгновений до того, как что-то врезалось в дверь с той стороны.

Тим вылетел из комнаты и рванул прочь, как можно дальше, чтобы не слышать, как скребётся Другой Брюс. Он выбежал к лестнице, почти что скатился с неё, и остановился. А потом бросился в гостиную, надеясь, что Брюс сидит там. Как всегда, читает газету или перебирает бумаги, которые принёс с работы.

Брюса в гостиной не было. Тим методично проверил все комнаты, в которых мог бы его найти, звал своего опекуна и звал Альфреда, но ни один не откликался.

Дом был полон пыли. Виноград на кухне высох и стал пристанищем для целого выводка мелких паучков, еда в холодильнике испортилась. В раковине плесневела немытая чашка.

Тима не было гораздо дольше, чем он думал. И за то время, что его не было, его бросили. Или просто забыли. Или… Может, он был такой обузой, что они сбежали от него?

Он заглянул в комнату Брюса и понял, что никто не уезжал. Все вещи Брюса и Альфреда никуда не делись.

Они не оставили его. Кто-то забрал их. Из-за него. Чтобы насолить ему, чтобы сделать ему больно. Он был виноват в том, что кто-то лишил его единственных людей, которые о нём заботились. Забрал их и обрёк Тима на одиночество. Снова.

Тим искал следы Брюса и Альфреда до наступления ночи. Пока не похолодало, и на улице не стало темно. Хотел было отправиться к себе в комнату, но передумал. Достал из ящика пижаму Брюса, размера на два-три больше, чем нужно, влез в неё и спрятался под одеялом на кровати своего опекуна. Обнимая подушку и вдыхая запах Брюса, можно было представить, что тот никуда не исчез. Так что Тим зарылся в неё лицом и лежал так, пока не закончился воздух. Но даже тогда он не перестал прижимать её к себе. Кажется, ощущение потери сейчас было сильнее, чем когда не стало родителей.

А может, он только сейчас понял, что потерял их. А следом за ними и Брюса.

Ночью, пока он блуждал в полудрёме, ему показалось, что он слышит тихий скрип оконных петель и чьи-то шаги, чьё-то дыхание. Он чувствовал на себе чей-то взгляд, и этот взгляд был таким тяжёлым, что Тим не мог даже пошевелиться под одеялом. Но как только это ощущение, этот назойливый зуд на коже исчез, он провалился в глубокий сон и проспал до самого утра без сновидений.

***

Утром он проснулся от того, что его лица коснулась холодная лапа.

Тим насторожился, неуверенно приоткрыл глаз, и в лицо ему тут же ткнулся мокрый кошачий нос. Безымянный кот пытался разбудить его.

Тим медленно сел, потирая зудящие глаза, закашлялся, потом устало вздохнул и разочарованно посмотрел на пустое место рядом с собой.

– Они вернулись? – сипло спросил он у кота. Тот не ответил. Только лизнул лапу, а потом спрыгнул с кровати и побежал куда-то. Похоже, Тим должен был следовать за ним.

Кот отвёл его на кухню, и под его внимательным взглядом Тим достал из шкафа крупу и кое-как приготовил себе поесть. Руки слушались плохо, и почему-то всё время тянуло вытереть нос. Сейчас одиночество было совсем не таким спокойным и умиротворяющим, как раньше. Каждую секунду он помнил, что из-за него Брюс и Альфред попали в неприятности.

– Я должен за ними вернуться, – прохрипел он, размешивая в чашке растворимый кофе. Кот, кажется, нахмурился. Потом спрыгнул со стола, подошёл к Тиму и больно вцепился лапами ему в ногу.

– Я знаю, что это опасно. – Тим взволнованно прикусил губу. – Но я не могу оставить их у него. Они попали в беду из-за меня.

Кот то ли чихнул, то ли обречённо вздохнул, и отпустил его ногу.

– Ты со мной? – спросил Тим. Кот медленно моргнул, кажется, выражая таким образом согласие. – Тогда вернёмся туда, как только я поем и… соберусь.

Кот только покачал головой, забрался к нему на колени и свернулся клубочком, тихо урча.

***

Тим аккуратно сложил одежду, которую подарил Другой Брюс, и оделся в свою собственную. Такую же удобную, но не принадлежащую пугающему двойнику Брюса и совершенно точно не другую. В огромные пустые карманы Тим сложил несколько подсохших маленьких мандаринов, небольшой термос с горячим кофе и камушек, который подарили ему мистер Грейсон и мистер Тодд. Кот шёл с ним наверх, по коридорам и в старую спальню, бок о бок. Вместе они снова перешагнули грань между двумя мирами, пройдя два тесных коридора и млечный путь. На середине пути Тиму стало страшно, но он заставил себя, не останавливаясь, идти дальше. Он должен был спасти тех, кто попал в ловушку из-за него.

Должен был.

Брюс не оставил его в беде. Пора было ответить ему тем же.

***

Другой Брюс уже ждал, прямо напротив двери, в ярко-розовом кресле в цветочек. Он стал выше и тоньше, и теперь колени его задирались, когда он сидел, а пальцы, когда он постукивал по подлокотнику, тихо позвякивали.

– Вы посмотрите, кто вернулся. – Чёрные пуговицы зловеще блеснули, а Другой Брюс улыбнулся, широко-широко. – Ещё и притащил с собой грязное животное.