Текст книги "Все эти мгновения затеряются во времени, как слёзы в дожде (СИ)"
Автор книги: Penelope Foucault
Жанры:
Прочая фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
– Я больше не лейтенант, – начал он, подходя к машине. – Вернее, звание-то мне оставили, но я официально теперь в преподавательском составе.
– Так вы теперь профессор Андерсон?
– Что-то вроде, – Лейтенант Андерсон – нет, Хэнк, пора привыкнуть его называть так – постепенно обходит машину.
– И что вы будете преподавать?
– Предмет «Как поймать беглого девианта так, чтобы он не откусил тебе жопу» одному глупому мальчишке.
– А, – Коннор едва сдерживает улыбку. Разворачивается, открывает дверь и садится в машину. Хэнк тяжело опускается следом.
– Кстати, оружие мне больше по правилам не полагается, – Хэнк пристёгивается. – Но мой револьвер всегда со мной.
– Вы мне настолько не доверяете, Хэнк?
– Я настолько хочу, чтобы твоя жопа всегда была прикрыта, Коннор. Гони уже давай, пока там последние улики не присыпало пылью.
Коннор кивает и трогает машину с места.
*
Квартира Карла Манфреда – конечно же – расположена в самом дорогом районе города и стоит целое состояние. Она занимает два последних этажа пирамиды «Аполлон», и последние пять лет пустует.
«Аполлон» – это маленький город внутри города. За прозрачными дверями разбит целый парк с аккуратно подстриженными деревьями, кустами и пронзительно-зелёной травой. Тропинка ко входу в жилой комплекс выложена красной галькой, которая хрустит под ногами, на деревьях поют самые настоящие птицы, а в земле копаются настоящие лесные звери, каждый из которых ценнее, наверное, всего остального города. И небо – здесь есть небо. Вся пирамида закрыта от внешнего мира экранами, транслирующими круглосуточно картинку – голубой небосвод в белых кудрявых облаках днём и темно-синий, испещрённый звёздами, ночью.
Воздух здесь свежий. Не такой, как лесной воздух во снах Коннора, но намного чище городского, и кажется, что пока им дышишь, становишься счастливее.
Коннор, не стесняясь, осматривается по сторонам, внимательно читает всплывающие подсказки. Хэнк наоборот, похоже, не заинтересован в малиновках и белках.
– Ты как маленький ребёнок, – замечает он.
– Я вдруг понял, что я ни разу тут не был. Ни просто так, ни на инфильтрации. А вы, Хэнк?
– Я был. Ещё когда был Искателем. У одного парня, который тогда на Камски работал и проектировал глаза для андроидов, был нелегальный секс-андроид. Он её прятал в потайном отделении в шкафу и выпускал, когда жены не было. Лупил её и трахал, трахал и лупил. Видимо, стресс копился, выплеснуть его, учитывая, что она в коробке все время сидела, было некуда. И она задушила хозяина. Испугалась того, что сделала, спряталась в свою коробку, – Хэнк прокашливается, когда Коннор притормаживает, чтобы посмотреть на искусственный водопад. – Труп нашла жена. Она позвонила в полицию, полиция не обнаружила следов присутствия человека.
– И они обратились в Департамент. Значит, вы её искали?
– Искал. И нашёл. И ты даже представить себе не можешь, как мне хотелось её отпустить. Я тогда был даже младше, чем ты сейчас.
Коннор переводит взгляд на Хэнка, задумчиво рассматривая его лицо. Замечает, как сведены его брови – уголки смотрят не вниз, а вверх. Не злость, а печаль.
– Я себя убедил, что если её не инфильтрировать, она попадёт к кому похуже. И будет страдать.
– И убеждаете себя в этом каждый раз.
– Больше не нужно, не правда ли? – Хэнк ухмыляется и закидывает голову. – Теперь только о прошлом остаётся сожалеть.
Жилой комплекс сияет – стекло тонированное, и снаружи невозможно увидеть ничего, кроме отражения парка и нарисованного экранного неба, а металлическая конструкция выкрашена золотой краской.
К дверям в комплекс ведёт длинная лестница.
– Люди раньше такое будущее представляли, – говорит Коннор. – Замкнутые города на обломках старого мира.
– Было такое, – соглашается Хэнк. – Похоже, не так уж они и ошиблись.
– Все равно всё было как-то…
– Романтизированно. Я знаю.
Они поднимаются по лестнице – с перерывами – через разъезжающиеся двери попадают внутрь, и Коннор удивлённо выгибает брови.
Обстановка поражает роскошью – дерево и бархат на стенах, мрамор и ковры на полу, переливающийся хрусталь на потолке.
– Одна эта люстра стоит столько, что можно было бы в загрязнённом квартале наладить воздухоочистку, – замечает Коннор.
– Да. Но кому эту люстру продавать?
У Коннора нет ответа. Эту люстру можно было бы продать разве что тем, кто и так ей владеет.
Коннор моргает. Диод у него на виске меняет цвет с голубого на жёлтый, и холл заполняется подсказками – что за дерево, откуда привезён хрусталь, имена и информация о приводах в полицию проходящих людей. Подсвечивается стойка консьержа и прямо на нем вырастает надпись:
Запросить ключ от квартиры Карла Манфреда.
Коннор снимает с пояса значок и идёт к стойке первым. Нависает над ней, встречается взглядом с андроидом за стойкой.
Андроид модели ST300.
Коннор смахивает подсказку, будто бы упавшую на лоб прядку поправляет. Улыбается и протягивает значок:
– Коннор Декард, Департамент охоты на девиантов. Мы получили информацию, что на ваших камерах слежения был замечен девиант, который находится в розыске.
– Обрабатываю ваш запрос, – улыбается консьерж. Взгляд её стекленеет, она замирает на мгновение, а потом вновь поднимает глаза на Коннора: – Начальник службы безопасности сейчас подойдёт. Можете присесть.
Она указывает на кожаные диваны, на которых, вытянув больную ногу и растирая её, уже сидит Хэнк.
– Благодарю.
Коннор возвращается к Хэнку, садится рядом и задумчиво смотрит на андроида за стойкой.
– Столько средств потрачено на это место, а для мелкой работы все равно используют андроидов.
– Никто не захочет получать зарплату кусочками хрусталя с люстры, ты так не считаешь, Коннор? – Хэнк вскидывает брови, убирает руки с бедра и берётся за трость. Перекидывает её из ладони в ладонь. Коннор наблюдает за этим пару секунд, а потом подхватывает – достаёт монетку, чтобы сосредоточиться.
Калибровка, – отзывается диод. – Начните упражнение.
Коннор удивлённо выгибает брови. Внешний диод никогда не реагировал на фокусы с монеткой, и он их делал скорее для себя.
А вот это было чем-то новым.
– О нет, ты опять за своё? – протягивает Хэнк. Первую пару месяцев совместной работы Коннор его раздражал этой привычкой – хвататься за монетку в любую свободную минуту, но со временем он смог привыкнуть.
– Я провожу калибровку диода, – отзывается Коннор и понимает, что не может сдержать улыбку. Он не смотрит на лицо Хэнка, сосредоточившись на игре, но легко может представить себе, как он выгибает брови и кривит губы в гримасе удивления.
– Я так понимаю, ты всю жизнь этот диод ждал.
– Я так же удивлён, как и вы, Хэнк.
Монетка летает из руки в руку, диод у Коннора на виске мерцает жёлтым.
Калибровка завершена на 60%.
– Тебе это странным не кажется?
– Честно говоря… кажется, – Коннор подкидывает монетку щелчком и ловит, раз, другой.
Калибровка завершена на 90%.
– Но если встроенный диод подстраивается под меня и реагирует на мои мысли и желания, почему бы ему не сделать это и с привычками?
Хэнк ворчит что-то себе под нос, но потом соглашается:
– Логично, черт тебя дери.
– Ага.
Калибровка завершена.
Коннор сжимает монетку в кулаке, убирает её в куртку и смотрит на Хэнка.
Профессор Андерсон, Хэнк.
Возраст: 53 года.
Рост: 6.2 фута.
Вес: 209 фунтов.
Уровень сахара в крови: 6.1
– Ого, – вслух замечает Коннор. – Надо было раньше заняться калибровкой, – он поворачивается к Хэнку. – Возможно, вам стоит перестать налегать на сахар и алкоголь, Хэнк.
Хэнк фыркает и отворачивается, едва заметно поднимая руку и показывая Коннору средний палец.
Коннор в ответ смеётся.
Состояние раны на ноге удовлетворительное.
Процесс заживления стабильный.
– Добрый день. Это вы из Департамента?
Коннор оборачивается на голос и видит мужчину лет пятидесяти, невысокого и немного грузного.
Майерс, Дерек. Начальник службы безопасности «Аполлона».
– Меня зовут Коннор Декард, я – Бегущий, – Коннор снова достаёт значок.
– Могли бы и побыстрее приехать, – отзывается в ответ Майерс. Смотрит на Хэнка: – Он с вами?
– Профессор Хэнк Андерсон, – Хэнк поднимается. – Я его лакей.
– Без разницы, – протягивает Майерс. – Идёмте.
*
Запись длится тридцать секунд. Двери в квартиру Манфреда открываются и оттуда выходит Маркус. Он направляется прямо к камере, становится напротив и смотрит в объектив.
– Он хотел, чтобы о его присутствии знали, – Хэнк опирается на трость и не сводит глаз с экрана. – Что вы сделали, когда поняли, что он в здании?
– Мы заметили это достаточно поздно. Андроид, который тогда дежурил, разрядился.
– Разрядился? – Коннор переводит взгляд с экрана на Майерса. – И часто у вас так бывает?
– Первый раз.
– Что вы сделали с андроидом?
– Зарядили. Подали заявку в сервис, ждём, когда за ним приедут.
– Он в сознании?
– Пока в спящем режиме.
– Нужно будет его допросить.
Хэнк скрещивает руки и коротко кивает, поддерживая решение Коннора.
– Так что вы сделали, когда поняли, что он здесь?
– Я пересмотрел запись… позавчера ночью. На перемотке. Это прописано в правилах. Заметил что-то странное, пересмотрел и сразу же обратился в департамент. Маркуса-то я могу узнать, он же столько лет с Манфредом тут жил. Я сразу в департамент позвонил, попросил прислать кого-нибудь. Мне сказали ничего не трогать и ждать.
Хэнк раздражённо качает головой. Коннор сует руки в карманы и хватается за монетку. Снова перебирает её в пальцах, и в этот момент перед глазами всплывает очередной список дел.
1. Обыскать квартиру Карла Манфреда.
2. Допросить андроида.
– Как он вообще сюда попал? Через холл? На камерах это есть?
– Нет, – Майерс разводит руками. – У нас есть только эта запись. Так-то, видимо, он попал сюда как-то ещё.
– Через крышу мог? – предполагает Хэнк.
– Только если он совсем псих.
Коннор с Хэнком переглядываются.
– Такой вероятности я бы не исключал, – говорит Коннор. – Начнём с квартиры, пожалуй?
– Выбор за тобой, дорогой протеже, – отзывается Хэнк.
Майерс задумчиво кивает, потом с лязгом открывает высокий металлический шкаф, просматривает ключи-карты на крючках, пока не находит нужную. Протягивает её Коннору:
– Надеюсь, он там не собрал грязную бомбу, пока вы ехали.
– Это было бы весьма непрактично с его стороны, – Коннор забирает карточку – темно-красный кусок пластика с золотым силуэтом пирамиды с одной стороны и номером квартиры с другой.
– Я подключу электричество, чтобы у вас был свет. Когда вернётесь, подготовим к допросу андроида.
– Хорошо.
Хэнк выходит в холл первым, Коннор спешит следом. Не произнося ни слова, они доходят до лифтов, и так же молча поднимается наверх.
В лифте играет музыка.
Густав Малер. Симфония №1, Титан. Вторая часть.
*
В квартире Карла Манфреда пыльно и холодно. Свет включается, как только Коннор и Хэнк переступают порог. Некоторые лампы вспыхивают и тут же с щелчком гаснут, парочка мигает, потрескивая, но оставшихся хватает. Помещений так много и они такого размера, что Коннор начинает сомневаться, что они управятся за день. В одной прихожей можно устроить вечеринку, и никому не будет тесно. Беглого девианта здесь найти вообще невозможно.
– Столько места. У меня голова кружится, – замечает Коннор.
– Не знал, что у тебя агорафобия, Коннор, – смеётся в ответ Хэнк. – С чего хочешь начать?
– Наверное… пойду туда, откуда дует ветер, – Коннор ёжится, осматривается и замечает покачивающуюся на ветру занавеску – тронь её что-то погрубее лёгкого ветра, и она рассыплется в пыль.
– Почему?
– Думаю, так мы узнаем, как они сюда попали.
– Или как ушли, да?
– Или и то, и другое. И ушли ли они отсюда вообще.
Коннор пересекает прихожу, сканируя её на ходу. Замирает у клетки с птицами – две канарейки двигаются, но не поют.
Заводные.
– Он завёл канареек, – говорит Коннор, открывает клетку и берет одну из канареек – из-за работающего в ней механизма кажется, что она трепещет у него в руках.
– Смотри-ка. Она в тириуме, – Хэнк наклоняется к нему, рассматривая птицу.
Игрушка и правда вымазана в чем-то синем, и скорее всего Хэнк прав насчёт тириума – синюю кровь андроидов сложно с чем-то спутать.
– Или в краске. Это же дом художника, все-таки.
Тириум.
Необходимо провести анализ для подтверждения личности.
Коннор трёт искусственные пёрышки, собирает на пальцы немного вещества, а потом, недолго думая, слизывает.
Хэнк реагирует быстрее, чем срабатывает диод.
– Ты, блять, что только что сделал?
Коннор отнимает палец от губ, смотрит на Хэнка, а видит только надпись:
Анализирую.
– Коннор! – повышает голос Хэнк. – Тебе вроде не пять лет?
– Простите, Хэнк, – Коннор смаргивает надпись и смотрит на Хэнка. – Нужно было предупредить. Диод… расширяет возможности.
– Ты только что слизнул тириум, который, вообще-то, часть наркотического вещества, с птицы, которая тут пылилась лет пять. Ты совсем рехнулся?
– Я… – начинает Коннор и замолкает.
Образец тириума принадлежит девианту «Маркус», был оставлен 43 часа назад.
– Это его тириум. Маркуса, – Коннор забывает, что Хэнк его только что отчитывал. – Птиц он завёл 43 часа назад.
– Как ты… Коннор, так и отравиться можно, вообще-то!
– Я… запрошу об этом справку попозже, – Коннор неловко жмёт плечами, потом разворачивается на пятках и идёт дальше, в гостиную.
Гостиная разделена на несколько зон – библиотека, музыкальная комната, столовая, зона отдыха с креслами, шахматами и выпивкой. Тут и там лежат и стоят чучела животных: жираф, шкура снежного барса, орлы. Диод выдаёт справку о каждом животном, добавляя, сколько оно стоило, пока не вымерло, и Коннор морщится.
– Кажется, я догадываюсь, кому принадлежала люстра в холле, – говорит Хэнк, хромая за Коннором. Он останавливается и запрокидывает голову. Присвистывает. Коннор оборачивается на звук, следит за его взглядом и видит под потолком скелет дельфина.
– Как он не упал ещё оттуда?
– Так ведь времени мало прошло, а ветер не сильный.
– Действительно, – Коннор хмурится, отводит взгляд и снова осматривается. Одна из дверей покосилась и не закрыта до конца. Ветер дует именно оттуда.
– А вид-то отсюда какой, одуреть, – говорит у него за спиной Хэнк. Стук его трости отдаляется.
Коннор идёт к двери, заглядывает внутрь – в полумраке на стенах видно размытые лица и орнаменты.
Мастерская.
На самой двери синий отпечаток ладони – Коннор сканирует его, потом снова сковыривает образец и облизывает пальцы.
Образец тириума принадлежит девианту «Маркус», был оставлен 44 часа назад.
– Значит, ты порезался, когда забирался сюда, – говорит Коннор вслух. – Интересно.
Он впервые задумывается, что Маркус мог остаться здесь и ждать, пока кого-нибудь пришлют. Что он захочет отправить Департаменту послание, прислав пару-тройку голов Бегущих в коробках. Мысль тревожная, и Коннор смотрит на Хэнка. Хэнк уже не молод, он ранен, а револьвер у него черт знает где.
– Хэнк, – зовёт он, и когда тот оборачивается, достаёт из кобуры свой табельный пистолет. Больше ни слова не нужно говорить. Хэнк повторяет его движение и медленно идёт к нему.
Коннор пытается отодвинуть дверь, но механизм заело. Тогда он бьёт по ней ногой раз, другой, третий, пока она не поддаётся и не падает с грохотом, подняв гору пыли.
Если Маркус и Норт здесь, то лучше способа сообщить им о своём присутствии он придумать не мог… Хотя, вероятно, если они здесь, то они уже знают о чужом присутствии. Свет и разговоры выдали.
Ветер становится сильнее, поднявшуюся пыль приносит Коннору в лицо.
– Ты очень аккуратный, – саркастично замечает Хэнк и становится у него за спиной. Коннор делает шаг, наступает на дверь и сканирует помещение.
Он видит разбитое окно, следы тириума на полу и скомканные простыни возле перевёрнутой коляски – следы чужого присутствия. Остальное – банки краски, грязные кисти, свёрнутые в рулоны холсты и полотна – выцветшие от времени и потемневшие от пыли – важным не кажется.
Девианты не обнаружены.
Изучить следы чужого присутствия:
1. Проверить тириум на разбитом окне.
2. Проверить спальное место.
Коннор убирает пистолет обратно в кобуру и идёт дальше, к разводам тириума на полу. Садится на корточки.
– О нет, – тут же реагирует Хэнк. – Фу, Коннор, прекрати! Да ты хуже Сумо, ты в курсе?
Коннор оборачивается, смотрит на него через плечо и жмёт плечами.
– Если тебе плохо станет, я тебе волосы держать не буду, пока тебя будет выворачивать, понял?
– Понял, Хэнк, – Коннор поднимает вверх указательный палец и коротким, резким движением отводит его от себя в сторону Хэнка.
А потом пробует тириум в третий раз.
Образец тириума принадлежит девианту «Маркус», был оставлен 44 часа назад.
– Да, это всё ещё он, – бормочет Коннор себе под нос, потом поднимается и подходит к открытому окну. Осматривается.
Под окном стопка картин со смытой дождевой водой краской. Коннор проводит по их краям кончиками пальцев, осматривает раму окна, касается её и пытается закрыть – тщетно. Петли проржавели насквозь и, похоже, не первый месяц не двигаются ни в одну из сторон.
Разбитое стекло рассыпано по полу. На нём тоже следы от тириума – смазанные.
– Хм, – Коннор отступает.
Реконструкция.
Комната погружается в темноту и остаются только очертания важный предметов – и очертания двух девиантов. Коннор видит все как в перемотке: Маркус предплечьем проезжает по стеклу обратно к окну, на ходу разгруппировываясь, и вылетает обратно в окно, где повисает на верёвке. Норт повторяет его движения рядом, сумев разве что избежать падения на стекло.
– Они спустились с крыши. На верёвках, – говорит Коннор. Хэнк становится рядом и внимательно на него смотрит. – Окно было открыто все эти годы. Видимо, мастерскую проветривали перед смертью Карла, и когда его и Маркуса увозили, об окне никто не подумал. Сильным ветром выбило кусок стекла. Когда Маркус и Норт спустились, ей удалось запрыгнуть в мастерскую без единой царапины, а Маркус напоролся на осколки.
– Это объясняет следы тириума.
Коннор не отвечает. Уходит к свёрнутым простыням, рассматривает синие следы на них, потом хватает за края и проверяет каждую простыню, пока не находит искомое.
– Оторван кусок. Руку перевязали.
– Логично, – Хэнк не двигается с места. – Дальше?
– Судя по временным меткам тириума… Потом он пошёл в прихожую. Завёл птичек.
– Возвращаемся?
– Да. Догоняйте.
Коннор спешит. Он перескакивает упавшую дверь, быстро пересекает гостиную и возвращается к птичкам. Сканирует помещение, но тщетно. Кроме как на канарейках, тириума нигде нет.
Коннор растерянно поджимает губы. Неужели они зашли в тупик?
– Он… выходил из квартиры, чтобы показаться на камеры, – проговаривает он себе под нос. Медленно моргает, разворачивается к входной двери и замечает на ручке небольшое пятно. Скашивает взгляд и замечает, что ваза в углу немного сдвинута – пыльный след на полу больше, чем нужно. Синий потёк на ковре на лестнице.
Реконструкция.
Норт и Маркус спинами вперёд спускаются по лестнице. Норт останавливается у вазы, неловко сдвигает её на место, пока Маркус пятится к двери и исчезает за ней.
– Наверх! – кричит Коннор и, не дожидаясь Хэнка, бежит по лестнице.
Наверху двери только одни – они ведут на второй этаж гостиной, но там нет ничего, кроме книг и одной-единственной двери. Коннор снова берётся за пистолет, подбирается беззвучно к двери и толкает её рукой, прижавшись к стене.
Дверь открывается со скрипом. Вспыхивает свет и снова воцаряется тишина.
Коннор облизывает пересохшие губы и делает шаг в комнату, выставив вперёд пистолет. Замирает. Сканирует.
Девианты не обнаружены.
Это спальня Карла Манфреда, и все в ней перевёрнуто вверх дном. Сорваны простыни и покрывала с кровати, выброшены вещи и книги из шкафов, разрезаны картины, выпотрошены альбомы и записные книжки.
Окно распахнуто настежь. Они ушли так же, как и пришли.
Реконструкция.
Он видит, вещи возвращаются на свои места, зарастают порезы на картинах. Картинка суетливая, происходит слишком много всего, Коннор не успевает рассмотреть, что происходит, так что прокручивает её снова и снова, в обе стороны, следуя за Маркусом по пятам.
Пока не замечает, что перед тем, как раскидать альбомы, девиант выхватывает из стопки какой-то совсем крохотный, листает его и, вырвав страницу, отбрасывает в сторону.
Альбом летит под кровать, и Коннор, тут же опустившись на колени, останавливает реконструкцию и тянется за ним.
Это не альбом, а записная книжка, и одна из страниц в нём вырвана.
– За пять лет я ни разу не видел, чтобы ты так резво куда-то убегал, знаешь ли, – Хэнк останавливается на пороге. – Ага, сбежали, значит. А что они искали?
– Вот это, – Коннор поднимается и делает короткий взмах книжечкой. – Вернее, одну конкретную страницу.
– Кого-то ищут, значит.
Коннор прикусывает щеку и задумчиво кивает. Им ещё нужно допросить того андроида-охранника, но первая зацепка у них уже есть.
– Я думаю, – говорит Коннор. – Что здесь были контакты Камски. Нужно будет попробовать их восстановить.
В конце концов, кто не хочет увидеть своего создателя? А лучше – ему отомстить.
========== Часть 5 ==========
Внизу их встречает Майерс. На скулах у него ходят желваки.
– У нас проблемы, – он шагает к ним навстречу, мешая выйти из лифта. Придерживает лифт рукой, отступает. – Этот андроид-охранник… Мы активировали его и оставили в подсобке, пока он делает диагностику.
– И? – Хэнк выходит из лифта первым. – Он сбежал, что ли?
– Если бы, – Майерс морщится. – Он разбил себе голову об стену. Мы пытались его остановить, но…
– Это же невозможно, – Коннор выходит следом за Хэнком. – Похоже, он не отключался в тот вечер. Просто он был девиантом и помог своему потенциальному лидеру. Покажите его нам.
Девианты самоуничтожаются, если оказываются в состоянии повышенного стресса. И пытаться их удержать в этот момент – не лучшая идея. Но нормальным людям не сотрудникам Департамента это знать неоткуда.
– Конечно, – Майерс кивает. – Я предполагал, что вы захотите на него посмотреть.
Он ведёт их в служебные коридоры, вниз по лестнице и несколько поворотов, останавливается у одной из дверей и снимает блокировку.
Подсобка тесная и со шкафами вдоль стен. Один шкаф лежит, рассыпав содержимое по полу, и на нем же лежит, раскинувшись, мёртвый андроид с разбитым лбом. На стене вмятина, трещины и синее пятно от тириума.
– Нужно его забрать, пусть им займутся наши инженеры, – говорит Хэнк. – Нужно подтверждение, что он девиант, раз тест провести не удалось. Может, сможем его… реактивировать, – он прокашливается. В реактивации приятного мало не только для андроидов, но и для Бегущих и Искателей, которым предстоит в сжатые сроки провести допрос пластикового зомби.
– Только если мозг не сильно повреждён, – Коннор забирается на шкаф, переступает через девианта и опускается на корточки. Пластиковая обшивка потрескалась, светло-голубой синтетический мозг присыпан каменной крошкой.
Коннор запускает сканирование.
Андроид модели GJ500, #385 777 932.
Статус: Не функционирует.
Травма: Диффузное аксональное повреждение головного мозга.
Андроид не поддаётся реактивации.
– Его уже не оживить, – Коннор поднимается. – Даже если тест подтвердит, что он был девиантом, мы не сможем понять, когда это произошло, – он возвращается к Хэнку. – Можно, наверное, камеры проверить. С кем он контактировал. Но в этом может точно так же не быть никакого смысла вообще, потому что… информации слишком много, Маркуса мы можем и не узнать. Он мог камеры перепрограммировать.
Разобраться в произошедшем с GJ500:
1. Запросить записи с камер.
↳Передать записи в отдел по работе с информацией и запросить анализ.
2. Вызвать перевозчиков.
Заявка на перевозку девианта отправлена.
– Мистер Майерс, – Коннор поворачивается к начальнику службы безопасности, всё это время ожидавшему в углу. – Нам нужно всё, что засняли ваши камеры безопасности. Всё, что у вас есть.
– Мы каждые полгода базу записей форматируем, – тут же отзывается Майерс. Он выпрямляется, скрещивает руки на груди. – Но этот андроид у нас уже лет пять работает.
– Значит, будем надеяться, что по пизде он пошёл относительно недавно, – оборачивается Хэнк. – Нам нужен будет его технический паспорт.
– Документы у нас все готовы. Вот передача записей займёт немного больше времени.
– Нас это не волнует, – Коннор жмёт плечами. – Обработка тоже займёт много времени, но это и не то дело, которое горит, только… Я настоятельно рекомендую вам запросить у Департамента проверку ваших андроидов на девиантность. Если один смог от вас долго скрываться, возможно, у него есть сообщники.
– Умеете вы обрадовать.
Коннор только жмёт плечами.
*
Перевозчиков они дожидаются в холле. Коннор идёт проследить за тем, как выносят через чёрный ход двери, а Хэнк остаётся оформлять документы на передачу архива. Снова встречаются они уже у машины – Хэнк немного опаздывает, и Коннор ждёт его в машине с записной книжкой Карла Манфреда в руках. Заметки сделаны небрежно, разными ручками и с разным нажимом, и Коннор пытается рассмотреть вмятины на страницах, рядом с вырванной. Сканирует их снова и снова, даже, порывшись в бардачке, достаёт увеличитель – но тщетно.
У него нет никаких подтверждений, что на вырванной странице адрес Элайджи Камски. Нет повода считать, что его теория верна.
Дверь со стороны пассажирского сиденья открывается и внутрь заглядывает Хэнк.
– Смотрю, ты уже нашёл повод расстроиться? – он тяжело опускается в кресло и захлопывает дверь. – Из-за чего?
– Есть идеи, как понять, что было на вырванной странице? Как её… реконструировать? Диод не справляется.
Хэнк щурится и секунд десять просто смотрит на Коннора, не моргая и не сводя взгляда. Потом вздыхает:
– Быстро же ты стал полагаться только на него. У тебя есть карандаш?
Не дожидаясь ответа, он открывает бардачок и начинает там рыться, пока не находит огрызок карандаша, о существовании которого Коннор не помнил последние несколько лет.
– Блокнот давай сюда, гений.
Коннор хмурится и протягивает блокнот Хэнку.
– Что вы собираетесь делать?
– Рули давай в участок, нам ещё на обработку записи отдавать.
Коннор заводит машину, а Хэнк в это время начинает равномерно закрашивать страницы карандашом, не пропуская, кажется, ни кусочка. Коннор наблюдает за этим краем глаза, но потом сосредотачивается на дороге. Он понимает, что пытается сделать Хэнк, и от неловкости происходящего у него горят щеки и пересыхает во рту.
– Что там, говоришь, должно быть?
– Адрес Камски.
– Ну, адреса Камски тут нет, – Хэнк откидывается назад. – Это список.
– Список?
– Да. Не знаю, правда, как все эти люди связаны, – Хэнк немного щурится, всматриваясь в перечисленные имена: – Карл Манфред, Аманда Стерн, Джейсон Графф, Филип Сеймур и, конечно же, Элайджа Камски, – он кладёт книжечку под стекло и бросает карандаш обратно в бардачок. – Думается мне, что нам стоит их поискать.
Коннор нервно сглатывает, скашивает взгляд на Хэнка.
– Ты сказал Аманда Стерн?
Это имя будит воспоминания. Диод вспыхивает жёлтым и тут же снова становится синим.
– Да, там вроде так написано? А что? – Хэнк обрывает вопрос, замолкает и спрашивает очень осторожно: – Разве твою мать звали не Аманда?
– Аманда Стерн. Да. Моя… мать, можно и так сказать, – Коннор коротко смотрит на Хэнка. – Она умерла незадолго до того, как я закончил академию.
Хэнк задумчиво смотрит перед собой, сцепляет руки в замок и молчит. Прочищает горло.
– У тебя хотя бы предположения есть, как она может быть связана с Элайджей Камски?
– Никаких, – Коннор жмёт плечами. – Она и андроидов-то не то чтобы любила. Готовила меня для работы в Департаменте, сколько я себя помню.
– А она ведь могла тебе рассказывать не всё.
Коннор задумчиво прикусывает губу.
– Сейчас запрошу…
– Смотри на дорогу, пацан, – Хэнк устраивается поудобнее, активирует терминал со своей стороны и произносит: – Компьютер, собери информацию, – он прокашливается и перечисляет имена. Командует: – Найди пересечения. Выведи краткую справку.
– Когда вообще Камски исчез?
– Лет… семь назад, наверное. Ему можно написать, как ты понимаешь, но информацию о своём местонахождении он не выдаёт, – Хэнк листает досье и даже не смотрит на Коннора. – Ходят слухи, что он ведёт богемный образ жизни где-то за пустошью.
– Богемный образ жизни за пустошью. Интересно, – Коннор поджимает губы.
– Камски всегда был достаточно эксцентричным. И бессовестно богатым. Не удивлюсь, если он всегда планировал свалить подальше из города, окружить себя андроидами и радоваться жизни, – Хэнк хмурится. – Твоя мать преподавала в Колбриджском Университете?
– Да. Уволилась, потому что получила травму головы и стала забывать некоторые вещи. И со временем это стало прогрессировать.
Коннор прикусывает губу и щурится, глядя на дорогу. В голове крутится только уставшее лицо Аманды, испещрённое морщинками, и снова и снова повторяющийся вопрос.
«Кто ты?»
– Она преподавала Воспитание искусственного интеллекта… тридцать лет назад, ого… Смотри-ка, – Хэнк разворачивает терминал. – Это не твоя ли мать с Элайджей Камски на фото?
Коннор смотрит на фото мельком, резко сворачивает и останавливается на обочине. Наклоняется к терминалу и рассматривает фото, каждую его деталь.
Вот справа стоит Элайджа Камски в университетской толстовке и с небрежным пучком на макушке.
А слева – Аманда. Такая, какой он её помнит – высокая причёска, собранная из сотен косичек, темно-бордовое свободное платье. Немного моложе, но совершенно точно она. Аманда.
Мама.
– Я никогда этого фото не видел.
Хэнк отворачивает терминал обратно, листает данные дальше.
– Камски у неё диплом писал.
– Но… почему она никогда этого не упоминала?
– Ты же сам сказал, что она ненавидела андроидов, так? Так с чего бы ей упоминать ученика, который её разочаровал.
– Но тогда почему она есть в этом списке? И почему этот список находился у Манфреда?
– Второй вопрос даже интереснее первого, кстати, – Хэнк вскинул брови. – Иначе я бы предположил, что это список тех, кому Камски рождественские открытки рассылает. Потому что… Выходит, Аманда Стерн учила Камски. Карл Манфред был его другом. Как он связан с оставшимися двумя?
Коннор глушит машину и отправляет запрос в систему тоже. Перебирает, пролистывает статьи и научные работы, фотографии. На них худой высокий мужчина с острыми скулами и синими глазами жмёт руки учёным, инженерам и специалистам, выступает с кафедры, обнимается со студентами.
Джейсон Графф и теория очеловечивания андроидов: сумасшествие или реальность?
Есть ли у андроидов душа?
Кто человечнее: люди или девианты? Отвечает Джейсон Графф.
– Графф был автором теории, что андроиды такие же люди, как и мы, – говорит Коннор.
– Ага, вижу его работы. Он очень хотел опровергнуть утверждения Камски, что андроиды – это просто машины, призванные нам служить.
