Текст книги "Единожды солгавший (СИ)"

Автор книги: партвейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Единожды солгавший

https://ficbook.net/readfic/4935863

Автор:

партвейн (https://ficbook.net/authors/105608)

Беты (редакторы):

Иманка (https://ficbook.net/authors/11261)

Фэндом:

Tokio Hotel

Пейринг или персонажи:

Том/Билл

Рейтинг:

R

Жанры:

Романтика, Ангст, AU, Любовь/Ненависть

Предупреждения:

OOC

Размер:

Миди, 33 страницы

Кол-во частей:

3

Статус:

закончен

Описание:

Фик написан на конкурс по заявке:

4 – Кулинарный критик, 8 – That day, 4 – Нервозность

Публикация на других ресурсах:

Сама везде выложу.

Примечания автора:

С конкурсом не срослось))

"– Ты кого-то ждешь? – уточнил Том.

– Твоя квартира, – заржал Билл и упал на спину, забавно дрыгая ножкой.

– Жук – короед, – обличительно произнес Трюмпер, хотя даже не представлял, как выглядит этот самый жук.

Георг, конечно, был удивлен. Чего уж там, его челюсть уехала куда-то на пол и щелкнула, когда Том спокойным голосом сообщил, что это вот Билл, его парень, а это вот Георг, его друг. Пришлось даже рукой помахать перед лицом друга, чтобы тот включился.

– Так ты что, гей?! – удивленно вытаращился Георг".

«Всё было как в замедленной съемке. Том посекундно видел, как Билл меняется в лице. Как в глазах вспыхивает понимание, как кривится его рот. Видел, как он что-то говорит. Видел, но не слышал, слишком громко в ушах шумела кровь. Георг стоял в проеме, явно ничего не понимающий, и переводил взгляд с одного на другого. Билл что-то говорил… Кричал? Нет, не кричал».

«Он чуть не умер на месте, когда увидел знакомые глаза. Его словно прошил удар молнии. Том сделал еще глоток, всматриваясь в любимый профиль. Ноги стали ватными, руки мелко задрожали. В одно мгновение его окутал могильный холод. Этого не было! Билла не было!»

Содержание

Содержание

1.

2.

3.

1.

Everybody says

That time heals the pain

I've been waiting forever

That day never came

Том Трюмпер был патологическим вруном. Не то, чтобы его это как-то напрягало, просто следовало признать очевидное: не лгать он просто не мог. Вся его жизнь была построена на лжи. Он и сам не понимал, зачем так много врет, неправда сама вылетала изо рта еще до того, как он успевал сообразить, что творит.

Тем не менее, как и у всякого хорошего вруна, у Тома была отличная память, а потому он практически не влипал во всякого рода неудобные положения. И, что самое интересное, не было ни единого человека, который не верил бы ему. Именно поэтому жизнь у Тома складывалась, прямо скажем, очень неплохо.

Парень даже считал себя счастливчиком, эдаким баловнем судьбы, но при этом, как и многие любимцы фортуны, был довольно суеверным – мало ли, отвернется его удача, вылезет всё, что он нагородил, и баста, карапузики.

Именно поэтому, спеша на семинар, он осторожно обошел лестницу, успел отвести взгляд от разбитой витрины и перебежавшую его путь черную кошку обошел третьей дорогой.

Он точно не обратил бы на все это внимания, если бы в универе всё не пошло наперекосяк. Во-первых, его спросили на истории языка, и он, будучи неподготовленным, приврал, что у него были неотложные дела.

На удивление, всегда благоволившая ему пожилая профессорша взорвалась тирадой о том, что Трюмпер охамел в край, что уже третий или четвертый раз ссылается на неотложные дела, и что таким студентам не место в их престижном вузе (будто он был хоть сколько-нибудь престижным). А под конец заявила, что видела его «неотложные дела» в закусочной, куда заскочила перекусить предыдущим вечером, а сам Том в это время там пил на спор четвертый бокал пива.

«Перекусить она заскочила, как же, старая алкоголичка», – разозлился Трюмпер, но, разумеется, благоразумно промолчал.

И ладно, если бы на этом его неудачи на сегодня закончились! Но нет, лучший друг Георг подставил, не придя на английский, где они должны были сдать парное задание, и на него снова вылился ушат помоев.

Названивая Георгу после пары и одновременно справляя малую нужду, Том выронил телефон, и тот провалился в пучину канализации с задорным «бульк!». И да, парень даже не удивился, когда его любимый пирожок с вишней забрали прямо перед ним, и покорно взял кофе, которым пресильно обжегся.

Недоумевая по поводу происходящего – вроде обошел всё, что могло бы спугнуть удачу – Том решил от греха подальше свалить с пар и, закапав глаза искусственной слезой, хорошенько натер нос, после чего ввалился в деканат и, старательно гундося, отпросился с дальнейших занятий из-за сильного недомогания. Что ж, покрасневший нос и слезящиеся глаза сделали свое дело, и на этом его приключения в университете кончились.

Выйдя из стен альма-матер, Том вытащил из объемного рюкзака блокнот, в котором была расписана его любимая работа. О, тут он мог развлекаться, сколько влезет, оттачивая свой навык вранья и введения в заблуждение.

С прошлого года Том Трюмпер подрабатывал в одном местечковом издании кулинарным критиком. На самом деле, сперва их, критиков, было несколько, и работка была, что называется, от раза к разу, но читателям понравился его едкий стиль, ему верили, несмотря на то, что иной раз вперемешку с правдой он писал откровенное вранье. Например, что никогда не ел такого мерзкого сырного супа. Или о том, что в туалете было грязно. Или о том, что ему нахамила официантка. Ничего особенного, но почему-то сразу находились единомышленники, которым, оказывается, тоже нахамили, в суп плюнули, обсчитали, и вообще обидели. Это Тома тоже веселило.

Сегодня ему предстояло посетить кафе Lucky People. Заведение находилось на самой окраине города, и Том, чертыхнувшись, поторопился на автобус: написать заметку об этом кафе надо было сегодня, и никак не позже.

Отметив для себя местоположение заведения с огромным знаком минус, Том уставился в стекло автобуса, и подавился, когда увидел тетку, у которой на плече сидел огромный чернющий кот, а в руках два (ДВА, ЧЕРТ ВОЗЬМИ!!!) пустых ведра. Трюмпер потер виски, мысленно убеждая себя, что ничего страшного не произошло, но внутри все дрожало, как трехдневное желе, и это мерзкое чувство подсказывало, что ни хрена хорошего ему не светит.

Впрочем, до Lucky People Том добрался без приключений, хотя и здорово потел, ожидая какой-нибудь подлянки наподобие жуткой аварии, в которой выживут все, кроме него самого.

Тот факт, что добрался он без происшествий, дал Тому надежду на то, что кот был не черным, а с подпалинами, а в ведрах наверняка болтался какой-нибудь мусор, так что к кафе он подходил почти в хорошем настроении и даже насвистывал.

Да, свистел он и в тот момент, когда запнулся о чертову ступеньку в хреновых Удачливых людях. Вот фиг его знает, насколько они, эти люди, удачливы, и кто именно, но Том сегодня к ним явно не относился. Здорово навернувшись прямо на пороге, он, ко всему прочему, прикусил язык.

Черной тенью к нему кто-то метнулся, и Том дернулся в сторону: от боли зрение подвело его, и парню показалось, что к нему подскочил огромный черный кот, готовый насулить ему всё самое плохое.

Однако это оказался всего лишь официант, выкрашенный в черный, с темным, мрачным макияжем, в черной форме.

– В одном черном-черном доме, – буркнул Том, принимая помощь.

– Что, простите? – не расслышал его парень.

– Ничего. Сажай меня за самый удачный ваш стол.

– Мы приносим свои извинения за то, что вы упали, – чинно начал парень, когда Том уселся. – И, поскольку это была наша ступенька, а ваше настроение из-за нее испорчено, предлагаем десятипроцентную скидку на ваш обед. Ах, да, меня зовут Билл, и сегодня я буду вашим официантом.

– Билл, – Том задумчиво посмотрел на официанта, отметив, что он, хоть и похож на всклокоченную ворону, очень симпатичен. – Дай мне меню и принеси воды, пожалуйста.

– Минуту.

Официант исчез так внезапно, словно испарился. Том же снова поморщился, притрагиваясь языком к внутренней поверхности губы: что, и ее умудрился прикусить? Выходило, что так: болел и язык, и губа. Вздохнув, он вытащил блокнот, потянул за язычок закладки и принялся писать заметки на вечер.

Не знаю, за что заведение носит название Lucky People, лично по мне никакой удачей здесь и не пахнет: кроме того, что кафе расположено жутко неудобно, на самой окраине, так еще и незаметная ступенька будто ставит подножку, и ты летишь на пол, а в полете размышляешь над тем, где же эта чертова фортуна.

– Ваша вода, – прервал его Билл, осторожно ставя перед Томом стакан и наполняя его негазированной водой. – Что-нибудь выбрали? – уточнил он, доставая из кармана электронную записнушку.

– Эм, я… Да, будьте добры, теплый салат с языком, спагетти по-итальянски, а на десерт… Хм, на десерт чизкейк. Пить я буду… Что посоветуете?

– Неалкогольное? Алкогольное? Чай? Кофе? Сок?

– Кофе.

– У нас готовят вкусный латте, я могу влить в себя ведро, – улыбнулся Билл, и от его улыбки у Тома почему-то заплясали бабочки в животе.

– Неси.

Как обычно, он не съел и половины того, что заказал, лишь попробовал. Хотя, говоря откровенно, было достойно. Да, все в этом кафе было приготовлено правильно, идеально, видно, что повар старался, но…

Но все это неимоверно скучно, без изюма, – отметил он в блокноте.

Едва Том написал это, жизнь решила изюма ему додать, и черноволосый официант Билл с грохотом уронил латте прямо на его стол, разливая напиток везде: в салфетницу, в недоеденное Трюмпером, немного попало даже на лицо самого Тома.

Билл громко ойкнул и кинулся за барную стойку, пока Том листал блокнот – не попало ли туда? В ежедневнике было реально много ценной информации и, если бы косорукий Билл залил бы его, парень, наверное, откусил бы ему голову. Но, слава Богу, все было сухо и чисто.

Пока Том нервно осматривал блокнот, Билл прилетел с тряпкой и, причитая слова извинений, принялся вытирать латте.

– Попробуйте еще штрудель, – болтал он. – За наш счет, конечно, самый лучший штрудель, вы такого еще не пробовали… Неудобно как получилось… Я принесу, принесу самый лучший штрудель…

– Билл, – прервал его Том. – Всё нормально, неси свой штрудель, а это все забери. И латте новый, да? Не буду же я всухомятку есть ваш самый вкусный штрудель?

Официант Билл вспыхнул, как спичка, кротко кивнул и унесся за барную стойку, оставляя легкий шлейф туалетной воды, пахнущей самой настоящей весной.

Я тут подвлюбился немного, – в задумчивости написал Том и, опомнившись, много раз зачеркнул глупость.

Здесь вас приветливо обольют кофе, – отметил он вместо этого.

Что ж, штрудель был и в самом деле отличным, и Том чувствовал внутренний подъем, особенно когда неловкий официант Билл, краснея и отводя взгляд, вручил ему папку со счетом, а сам он решился:

– До скольки работает ваше заведение? Если не допоздна, то, может, ты позволишь проводить тебя? Меня Том зовут, и я не маньяк.

– Позволю… – ответил Билл, и покраснел еще сильнее, как переспелый томат.

Они договорились встретиться в восемь (именно в это время официант, больше похожий на перепуганную птичку, освобождался), и довольный Том полетел домой: ему нужно было успеть написать статью.

Он, конечно, разграничивал работу и личную жизнь, а потому статью написал почти честную, не забыв упомянуть про криворукого официанта, премерзкую ступеньку и еду без изюма. Немного подумав, добавил художественного вымысла: Билл в его статье не просто пролил кофе, но пролил его прямо на него. Впрочем, чтобы не подставлять официанта, Том не стал упоминать его имени или даже описывать.

Зато позволил себе также приврать, что макароны в пасте были недоварены.

В целом, статья получилась на редкость ядовитой, даже немного неприятной. Что поделать – предыдущие три обзора состояли из сплошного мёда, и пара человек даже написали, что Том совсем расслюнился.

В конце концов, Билл ведь и не знает, что это именно его статья, и ему ничего от нее не будет: имени-то он не указал!

Весело насвистывая, Трюмпер отправил письмо с прикрепленным файлом в редакцию, и пошел собираться на самое настоящее свидание. Правда, сборы едва не окончились катастрофой: он поскользнулся в ванной, зацепился за шторку и, упав, набил некислую шишку на затылке.

– Мне только сотрясения не хватало, – пробурчал парень, выползая на кухню, чтобы попить кофе.

Да, им он обварился. Да и по дороге к Биллу пару раз едва не навернулся, еще раз его чуть не сбили, облаяла собака, а еще фрау из цветочного. В общем, в Lucky People он пришел без настроения, конечно, забыл про ступеньку, и снова чуть не пересчитал полом зубы.

– Том! – всплеснул ручонками Билл, подбегая к нему и помогая подниматься. – Дважды за день, на одном и том же месте!

– Просто я очень удачливый, – пропыхтел Трюмпер, вставая и с удовольствием принимая помощь.

Рука у Билла была мягкой, но сильной. Он крепко схватил Тома, дергая на себя, и в итоге чуть не упали оба, но умудрились не потерять равновесия. Зато Билл оказался прямо в объятиях Тома, и сразу зарделся.

– Ты как девятиклассник, – прошептал Том.

– Я как помидор, – фыркнул Билл и покраснел еще сильнее. – Подожди пять минут, я переоденусь… Сядь, пожалуйста, за барную стойку, а то посажу тебя в другом месте, убьешься, а тут хоть под присмотром бармена будешь.

– Угу… Или мы расколотим тут все вместе.

К счастью, пока он ждал Билла, эксцессов не случилось. Он не обварился кофе, который ему сварил болтливый бармен, не упал с высокого барного стула, не подавился круассаном.

Билл выплыл из подсобки спустя каких-нибудь пять минут. Он был облачен в белые штаны и такого же цвета майку-боксерку. На руках красовалось множество браслетов, а макияж стал еще агрессивнее. Тому очень хотелось присвистнуть, но это наверняка не та реакция, которую ждет лохматый официант, поэтому он аккуратно сполз со стула и улыбнулся Биллу:

– Есть у вас тут магазины с техникой? Я сегодня телефон утопил, придется купить новый.

– Ну ты бедовый, – округлил глаза Билл. – Недалеко эппл-маркет есть, если ты не ярый противник яблочной продукции.

– Это идеальный вариант, – кивнул Том.

Оказалось, Билл учится в том же вузе, что и он, только был вынужден взять академический отпуск из-за продолжительной болезни, и теперь старательно зарабатывает, чтобы не брать денег у родителей. На осторожный вопрос Тома, не боится ли он разгуливать ярко накрашенным, Билл со смехом ответил, что все нападки по поводу внешнего вида пережил еще в школе, и теперь у него имеется своеобразный иммунитет. Более того – чужие насмешки лишь забавляют его. Еще он жутко любит татуировки, и делает их, не особо заморачиваясь над значением, просто потому, что картинка нравится. Также он долгое время был блондином, а однажды даже покрасился в розовый, но это оказалось слишком: какой-то мальчишка назвал его чупа-чупсом, и, взглянув в зеркало, Билл видел там только эту конфету вместо своей головы.

Все это парень рассказывал, хохоча, будто так и надо, а когда Том ответил, что он с прибабахом, быстро парировал:

– Ты и сам не очень-то обычный, вон, косу, как у Рапунцель отрастил.

Волосы у Тома и в самом деле были чуть длиннее обычного, и он втайне гордился своими густыми, ниже плеч, гладкими и мягкими на ощупь волосами. Впрочем, обычно он скручивал их в дульку, чтобы не раздражать своим внешним видом преподавателей, но сегодня он лишь перехватил их резинкой, оставив несколько прядей небрежно распущенными. Так что замечание Билла было к месту, и Том даже немного стушевался.

Билл оказался веселым малым, его было не переслушать. Рассказывал, что по малолетству собрал группу, написал несколько песен и почти успешно гастролировал по друзьям родителей. Те даже платили им за выступления.

– Скорее всего, они давали нам денег, чтобы мы поскорее заткнулись, – хохоча, заметил он. – А ты? У тебя была группа? Ты выглядишь, как человек, который мог бы лабать на гитаре, размахивая хаером. В свою группу я бы тебя взял.

– Была, – привычно соврал Том. – Но мы были не слишком популярны, вскоре по… ай!

Он споткнулся на полуслове, и едва не пропахал носом землю. Вообще-то, пропахал бы, если бы Билл не подхватил его. Они снова оказались близко друг другу, и Том не отказал себе в удовольствии немного перейти грань и огладить официанта по спине, от чего тот снова смутился, но не отпрянул. Вместо этого парень потерся щекой о грудь Тома и осторожно отодвинулся, предлагая идти дальше.

Дальше разговор пошел о домашних животных, и Том немного расслабился. Говорить о школе он не любил: ничего хорошего его с ней не связывало. Не то, чтобы он был изгоем, или его задирали, нет, просто в школе он был совершенно никаким. У него не было друзей, не было интересов, все веселье наступило с поступлением в универ. Именно там его очень удачно нашел Георг, именно там он начал шататься по вечеринкам, именно там нашел себя в написании ядовитых статеек.

Он даже инстаграм удалил, когда к нему стали добавляться бывшие однокласснички: не хотелось тащить прошлую, совершенно безынициативную и неинтересную жизнь в настоящее. Теперь он был счастлив, а тогда – просто существовал.

Они на удивление быстро разобрались с покупкой телефона, и Билл позвал его в свое любимое кафе, в котором почему-то совсем не было посетителей. Впрочем, парень все равно потащил их в дальний уголок. Ребятам подали удивительно вкусный чай с пирожными, которые таяли во рту, и Билл уминал их за обе щеки, а Том чувствовал себя совершеннейшей размазней, любуясь им. Им невозможно было не любоваться: агрессивный макияж и непосредственность, с которой он поглощал сладости не могли не умилять. Билл испачкался в сливках, и Том, не думая даже, стер пальцем крем, и парень застыл, глядя на него так внимательно, что по коже галопом поскакали мурашки, и внутренний голос подсказал, что нужно сделать.

Том молча встал, передвинул свой стул ближе, наклонился к Биллу и прижался к его губам своими. Они были такими теплыми, такими нежными, и парень сразу ответил на поцелуй, будто ждал этого долгие месяцы или даже годы. Всё происходящее было очень правильным и ужасно сладким, то ли от только что съеденных пирожных, то ли Том превратился в кисейную барышню.

В голове шумело, и сквозь этот шум он слышал лишь биение сердца. Своего? Билла? Обоих сразу? Не хотелось останавливаться, вообще никогда. Парень был таким теплым, мягким и нереально вкусным – так бы и съел вместо того несчастного пирожного! Теплое дыхание на губах, ласковые прикосновения… Том и не заметил, как Билл начал водить губами по щекам, но ощущения были совершенно крышесносными, внутри будто разлилось теплое молоко. Он чувствовал, как горит лицо, было ужасно жарко.

– Я сейчас умру нафиг, – прошептал он, прикрывая глаза.

– Я тебе умру, – пригрозил Билл и, улыбнувшись, отстранился.

Естественно. Красный, как помидор. Том рассмеялся и, неловко взмахнув руками, обвалил на пол чашки и блюдца с недоеденным десертом, потянулся за ними неловко, и едва не упал со стула. Билл на все это лишь покачал головой и, успокаивающе проведя рукой по плечу, собрал осколки, несмотря на то, что к ним уже бежала официантка.

– Что вы, – забормотала она, – Не нужно было!

– Это профессиональное, – улыбнулся Билл. – Темнеет, – заметил он, обращаясь к Тому. – Где ты живешь?

– В центре, – признался парень. – Так что, думаю, надо просить счет.

Путь до остановки занял еще минут тридцать. Они постоянно останавливались, чтобы пообниматься, и это было так правильно, так здорово, что у Тома перехватывало дыхание. Странно, что человек, которого он, по сути, совсем не знал, настолько нравился ему.

О том, что они забыли обменяться телефонами, парень вспомнил лишь подъезжая к дому. Выматерившись про себя, Том подавил желание вернуться в Lucky People, чтобы вытрясти номер Билла из бармена, тем более, что он всё равно поцеловал бы закрытую дверь.

Здорово расстроившись, Том весь вечер хмуро листал каналы, так и не остановившись на каком-нибудь одном. Его терзала одна простая, но очень неприятная мысль: а что, если Билл не забыл дать ему свой номер, а утаил его специально? Ну, типа, полобызались и будет.

Телефон брякнул смс-кой, и Том подорвался в пустой надежде, что официант каким-то образом вызнал его номер, но это был всего лишь Георг, сообщивший, что завтра с него требуют домашку по зарубежной литературе.

«Я болею», – ответил парень.

Завтра у него есть дела поважнее, чем показывать кому-то домашку, которую он, тем более, не сделал.

Телефон снова оповестил о сообщении, и Том опять дернулся, и снова зря: это начальство сообщило о том, что обзор получили и остались им довольны, посоветовали почаще включать «вредного» Тома – расходится лучше.

Утром Том ударился мизинцем о стол, и это подействовало на него лучше любого кофе. Страстно матерясь и хромая, он умылся (вместо горячей воды сегодня подали лаву прямо из ада), оделся (все носки попрятались, искал полчаса), причесался (волосы никак не хотели собираться в сколько-нибудь приличный пучок) и, решив не завтракать от греха подальше, полетел на остановку, чтобы посетить самое неудачное для него заведение.

Мерзкое кафе еще было закрыто, и Том мысленно проклял себя за то, что не посмотрел часы работы заранее. Когда вчерашний бармен открыл Lucky People, оказалось, что, ко всему прочему, у Билла сегодня выходной. Видимо, у Тома была совершенно убитая горем рожа, потому что на его просьбу подсказать адрес бармен ответил согласием, и даже продиктовал номер телефона, по которому, впрочем, никто не ответил.

Терять, в общем-то, было нечего, и Том пошел искать коряво написанный на бумажке адрес. Исходя из его удачливости в последние дни, Трюмпер был готов к тому, что его убьют, изнасилуют или обворуют, но дом Билла нашелся быстро и без приключений.

Дверь открылась так быстро, будто парень стоял в коридоре и ждал, пока постучат. С полсекунды он тупил, глядя на Тома, а тот судорожно придумывал слова, но они не пригодились: Билл сам бросился к нему, крепко обнял и заговорил:

– Я, блин, такой тупой! Как можно было забыть оставить свой номер?! И ты тупой!!! Я так переживал, что ты решишь, что я тебя кинул, и не приедешь! Как бы я тебя нашел, а? Собирался идти в кафе, забить на выходной и сидеть там весь день! А ты сам нашелся, у Карла адрес взял?

– Я не знаю, кто это…

– Это бармен, я ему пригрозил, что кишки выну, если он тебя пропустит. Это ведь он тебе мой адрес сказал?

– Я тебе звонил, – невпопад ответил Том, чувствуя, как отлегло от сердца, как хорошо, тепло внутри.

– Зайдешь? – посторонился Билл, пропуская Трюмпера в квартиру.

Если бы у парня было время представить себе его квартиру – то примерно так он ее и видел бы: просторная кухня, совмещенная с гостиной; эти две комнаты разделены барной стойкой, на которой стоит корзина с фруктами. В гостиной просторный угловой диван, напротив которого стоит телевизор. Тихонько мурлычет музыка. Комната светлая, теплая, и пахнет тут так же, как и от Билла – весной.

– Я еще не завтракал! – отвлек его от мыслей официант. – Будешь яичницу с колбасой и помидорами? Могу еще сыру натереть сверху, вообще пальчики оближешь.

– Давай! Только внимательней готовь, я сегодня уже раз пять чуть не убился, – улыбнулся Том.

– Давай пока кофе заварю? Купил себе офигенную кофемашину, а испробовать ни времени нет, ни гостей…

– Давай свой кофе.

Том рухнул за стойку, сложил подбородок на скрещенные руки и позволил себе спокойно посидеть, наблюдая за тем, как Билл суетится. Сегодня парень был совсем не накрашен, и таким понравился Тому даже больше. В груди аж ныло от нежности, от желания быть вместе, и, если это не любовь, то что же еще?

Это дикое чувство немного пугало Тома, но он был абсолютно, нереально счастлив, хоть и хотелось Билла сожрать, по меньшей мере. Он едва сдерживался, чтобы не подойти сзади, не обнять, не прижать к себе, позволив кофе разлиться горячей лужей, а яичнице – сгореть ко всем чертям.

Билл же порхал, как бабочка, совершенно не замечая помутненного взгляда Тома. Всё у него получалось здорово, чашки будто сами прыгали к нему в руки, тарелки приветливо бряцали. Была в этом всем какая-то нереальная идиллия.

– Кем ты работаешь?

– В журнале, пишу… – Том едва не сболтнул лишнего, размазанный своим слюнявым состоянием по столу. – Кхм, пишу гороскопы.

– О, ты астролог?

– Билл, только не говори, что ты веришь в эту чушь, – развеселился парень.

В их журнале гороскопы писал тощий коротышка. Том подозревал, что ему лет пятнадцать, не больше. Гороскопы были соответствующие – в основном нацеленные на межгендерные отношения и… и все. Всякий раз, пролистывая колонку гороскопа, Том страшно веселился, задерживая взгляд на своем знаке.

Девы: Будьте внимательны, сегодня вы можете пропустить свою вторую половинку.

Или: Не отпускайте любимого, лучше проведите вечер под одеялом.

И еще через неделю: Глядите по сторонам, возможно, ваша любовь где-то рядом.

– Конечно, рядом! – ржал Том. – Судя по твоим опусам, я встретил ее две недели назад и не отпустил, проведя время под одеялом.

Тощий коротышка сопел и недовольно фыркал.

– Ну, иногда гороскопы говорят очень верные вещи, кто бы их не составлял, – невозмутимо ответил Билл, щедро присыпая яичницу перцем. – Например, мне на этой неделе предсказали новое знакомство, грозящее перерасти во что-то большее. Посмотри, на диване лежит журнал.

Том обернулся, и внутри все оборвалось. Конечно, по закону подлости Билл читал именно тот журнал, в котором он работал. Дерьмо.

– Ты читаешь эту дрянь? – осторожно осведомился он. – Там же работают сплошные желтушники и жулики!

Дерьмо, дерьмо, дерьмо.

– Мне нравится, – пожал плечами Билл.

Дерьмо-о-о.

– Особенно их кулинарный критик.

Ну кто бы сомневался! Тому захотелось побиться головой о стол. А, вспоминая, чего он понаписал, вовсе пробить лицо стеной.

– Такой гаденький! И, главное, всё по делу.

– Да ну, врун какой-то, – равнодушно ответил Том.

– Не ловил его на вранье.

– Я ловил. Что там с яичницей?

Впрочем, вкуса заботливо приготовленного Биллом блюда Том так и не почувствовал. Несмотря на то, что он не собирался раскрываться, настроение упало ниже плинтуса: Биллу нравятся его почеркушки, а он вот так по нему проехался! Очаровательно криворукий, сразу вспомнился собственный эпитет. Кошмар!

– Что-то не так? – заинтересовался Билл. – У тебя лицо перекосило.

– Терпеть не могу этого критика, – сложил бровки домиком Том.

С другой стороны, как бы ему узнать, что это именно он пишет под именем Клубникового Джемки. Парень задумчиво потер подбородок. А и в самом деле! Мало ли народу ошивается в Lucky People? Сколько человек уже расколотилось на ступеньках?

Нет, он решительно не готов раскрывать карты! Не сейчас, когда все настолько хорошо, когда он нашел человека, которого хочется сожрать!

– Ты никуда не торопишься? – уточнил Билл, когда они поели.

– Я совершенно свободен, – развел руками Том. – Не считая того, что мне нужно сделать гору домашки – она может и подождать. А что, у тебя есть предложения?

– Предлагаю валяться на диване, смотреть мультики и обниматься! – распахнул объятья Билл, и Трюмпер не заставил просить себя дважды, моментально преодолевая расстояние между ними и заключая Билла в кольцо рук, чтобы приподнять и, смешно пыхтя, утащить на диван.

Они долго, упоенно целовались, и Том чувствовал себя так, словно мог бы заниматься этим целую жизнь: целовать, трогать, ласкать. Билл был невероятно привлекательным, но еще красивее он стал с зацелованными, красными губами, постоянно облизывающийся. Щеки его покрылись румянцем, а улыбка не сходила с лица. От него перехватывало дыхание, хотелось сворачивать горы, ну или хотя бы не отпускать ни на мгновение.

Впрочем, чуть позже, чувствуя себя пьяным от такого обилия нежности, Том все же начал залипать, и сам не заметил, как задремал, собственнически прихватив Билла за талию и дыша ему в макушку.

– То-о-ом, у тебя телефон… телефон брякает, смс пришла… – шарканье по столу. Клац. – То-о-ом, от шефа.

– М-м-м…

Черт! Хренов шеф! Чего ему!

Том резко открыл глаза, подрываясь и садясь, выхватил телефон у ничего не понимающего Билла, внутренне жутко паникуя и надеясь, что парень не стал смотреть, чего ему там пришло.

Поставить пароль, не забыть поставить пароль.

Шеф еще раз написал, что статья огонь, и что – Том аж внутренне сжался – он здорово проехался по Lucky People.

Видел? Не видел? Трюмпер перевел взгляд на Билла, но тот продолжал пялиться в телек, и от сердца отлегло: не видел. Не видел! На радостях Том навалился на парня, укусил его за ухо и предложил томным голосом:

– Пошли гулять? Погода отличная, чего дома киснуть?

День пролетел незаметно. Они долго катались на общественном транспорте, сидя на задних креслах и обсуждая прохожих, здания и магазины. Гуляли по парку, кормили наглых жирных уток, которые разве что не щипали, чтобы про них не забывали. Ели сладкую вату, и губы Билла были от нее сладкие, и пальцы Билла были от нее сладкие, и щеки Билла были от нее сладкие, и вообще, Том пришел к выводу, что Билл сам по себе сладкий. К вечеру ноги гудели, но парень ощущал себя просто неприлично счастливым, стараясь не думать о том, что через шесть дней новый выпуск журнала увидит свет.

Следующие несколько дней они виделись лишь по вечерам, поскольку Том бесконечно пропадал на учебе, закрывая накопившиеся долги, а Билл работал. После учебы Трюмпер ехал в Lucky People, где всегда, каждый раз обязательно спотыкался о чертову ступеньку – даже если помнил о ней только что! – потому что всегда, приходя в кафе, он до ужаса боялся разоблачения. Из-за этого в присутствии Билла всё валилось из рук, теперь его криворукости можно было позавидовать. Парня же это лишь умиляло, он будто не замечал, как Том бьет посуду, разливает чай и постоянно норовит сломать ногу.

Из-за этого всего Трюмпер стал дико ненавидеть место, где работал Билл, а еще ему плохо спалось по ночам, и под глазами залегли темные круги. Официант даже заметил, что было бы неплохо отвлечься от учебы и хоть иногда вздремнуть. Нифига, не получалось. Сон получался коротким, прерывистым, скорее утомляющим. Всякий раз, закрывая глаза, Тому виделось, как где-то Билл каким-то образом узнает о том, что Клубниковый Джемка, разнесший в пух заведение, где он работает – это Том Трюмпер.

Иногда он даже думал, что лучше бы дня, когда он познакомился с Биллом, вообще не было. Да, Том всю жизнь врал, но до сих пор его вранье было более, чем невинным, сейчас же он обманывал близкого человека, и собирался продолжать это, и вранье было довольно серьезным. Если бы того чертова дня не было, он не пришел бы в Lucky People, не был очарован прелестным в своем смущении официантом, не написал статью… Ничего не было бы, но и этих чертовых мук тоже! Впрочем, эти мысли Том гнал от себя – Билл стал для него целой Вселенной, ради которой он был готов на все.