Текст книги "По праву предназначения (СИ)"

Автор книги: Pale Fire

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Барнс аккуратно снял чехол с вещей, доставленных курьером, и разложил их на кровати, стараясь не делать лишних движений, хотя спина зудела от ощущения чужого взгляда.

Три камеры, направленные прямо на постель. Извращенцы! Интересно, кто у них так любит подглядывать. Не король ли?

Отправив сообщением расположение камер в пентхаусе, Барнс рассмеялся получив в ответ:

«Детка, тебе и за хоум-порно платят? Лучше мне на камеру подрочи! Нахуй этих извращенцев!»

Белая рубашка, чёрные узкие джинсы, с десяток длинных шнурков с какими-то амулетами и бусинами, чёрный шейный платок, закрывающий горло, и перчатки.

Барнс осмотрел себя в зеркале.

– Ещё кто говорит об извращенцах.

На переодетого Барнса Джек взглянул с живым интересом. У надсмотрщика был вкус. Интересно, что он будет делать, когда на него десятками начнут вешаться девушки?

– Отлично выглядишь, – сказал Джек, поправляя подаренные сестрой кольца. Клуб – отличный повод покрасоваться ими. Ни в школе, ни в академии, ни на практике такого не позволял дресс-код. – Едем в «Хрусталь».

Клуб оказался интересным, трёхуровневым, со стеклянным потолком-полом, чтобы видеть танцующих и сверху, и снизу. Стоило Барнсу с принцем только переступить его порог, как на телефон Барнса тут же пришло сообщение с полным планом здания, всеми входами и выходами, расположениями камер и списком их слепых зон, так, на всякий случай.

Было не похоже, что принц был завсегдатаем таких заведений. Здесь его не знали, и если кто и узнавал, то только из-за активной общественной деятельности венценосного семейства, почти ежедневно в полном составе мелькающего на телевидении.

Ирвин и Эд уже ждали Джека в клубе. Они похлопали его по плечам и увлекли к бару на первом этаже. Джек взял себе порцию виски для разогрева. Узнавший его бармен негромко сообщил пароль от VIP-зоны и похвастался, что все посетители абсолютно точно совершеннолетние. Джек сообразил, что на входе наверняка проверяют документы, и только его пустили без проверки, узнав в лицо.

Две хорошенькие на первый взгляд девушки в облегающих и переливающихся клубных платьях сели рядом с Джеком. Он окинул их взглядом. Рыженькая была ничего, но ему больше понравилась задорно стриженная плоскогрудая брюнетка с татуировкой-пантерой на левом плече. Джек кивнул Ирвину, и тот занялся рыженькой, а Джек предложил «пантере» коктейль. Та взглянула на Джека без узнавания – видно, не смотрела светские новости, – но с улыбкой.

– Хочу дайкири, – сказала она.

«Мальчик распушил пёрышки», – усмехнувшись, отписался Барнс и заказал себе стакан апельсинового сока, внимательно наблюдая, как девица преувеличенно громко смеётся, гладит Джека по плечу, запястью, что-то шепчет на ухо, стараясь прижаться почти незаметной под ярким платьем грудью.

«Покажи!»

Барнс незаметно сфотографировал принца с его визави, прекрасно зная, какой комментарий получит в ответ.

«Девица так себе, а вот мальчик красив! Как бы не подрались за его внимание!»

Допив коктейль, «пантера» потащила Джека наверх, на танцпол. Все остальные пошли за ними.

Джек не собирался трахаться с «пантерой», да и вообще в «Хрустале». Он хотел просто размяться и потанцевать. Хотя кто знает?

Он оттягивался на танцполе от души, не обращая внимания на то, где и чем занят его надсмотрщик. Просто танцевал – сначала с «пантерой», потом с рыжулькой, потом с кем-то еще. Время летело под супербасы, отдающиеся во всем теле, и только когда ноги начали гудеть, Джек поднялся в VIP-зону с первой подвернувшейся под руку девицей и упал на диван.

Официант немедленно принес ему выпивку и чищенные фисташки.

– Воду принеси, – бросил ему Джек. Спросил девицу: – Что ты хочешь выпить?

– «Секс на пляже», – ответила она и поцеловала Джека.

Ирвин и Эд устроились со своими подружками на один вечер на диванах напротив.

Было скучно. Барнсу не нравилась ни музыка, ни сам клуб, ни напитки в баре. Он развлекал себя тем, что искал отличия у одинаковых на вид цыпочек, крутившихся неподалёку, и при этом из виду принца не терял.

Сразу вспомнились танцы в старом Бруклине, смешливая круглолицая милашка Катрина, её юбка, взлетающая вверх при каждом движении, оголяющая чуть полноватые ноги, и атмосфера всеобщего веселья. Там все знали всех, умели и любили веселиться.

В VIP-зоне Барнс замер около стены, так, чтобы особо на глаза не бросаться, снова залип в телефоне, проглядывая присланные фотографии.

Джек гладил девушку – она догадалась представиться, ее звали Элла, – по коленкам, забираясь все выше. Элла хихикала, жалась к Джеку, целовала его в шею и была явно не против.

Наконец, чувствуя, что дозрел, Джек увел Эллу в VIP-комнату. Обстановка в ней была пошловатой – все лиловое и розовое с черным, колонны с подсветкой, никаких окон. Но Элле понравилось, а Джека интересовало только наличие презервативов и свежее белье на круглой кровати.

Замерев за дверью, Барнс даже прислушиваться не стал, ему и так было слышно, как вжикнула молния на спине девицы, как она переступила ногами в туфлях на высоком каблуке, вышагивая из упавшего на пол платья, слышал шёпот и пошлые звуки поцелуев.

До чего он докатился? Стоит цербером на страже чужого секса, хотя деньги за всё это выходили неплохие.

«Принц трахается, а мне скучно!»

Вместо ответа пришла фотография крепко стоящего члена.

Барнс закатил глаза.

Ничего не менялось со временем. Ни мир, ни раздолбайство его любовника, ни первейшие потребности человека.

За дверью громко застонали. Элле явно нравилось то, что делал с ней принц.

Через двадцать минут Джек вышел и поморщился, оглушенный музыкой. Нашел взглядом Барнса и сказал:

– Домой.

Потрахавшись, Джек больше ничего не хотел.

========== 4. ==========

С принцем Барнсу жилось не то чтобы душа в душу, но и жаловаться особо не приходилось. Ничем особенным это задание не отличалось от остальных, разве что времени свободного не было абсолютно, Джека нельзя было оставлять одного ни днём, ни ночью. Сначала они посмеялись над этим условием контракта, обещая друг другу устраивать порно-минутки через телефон, но по прошествии месяца – настопиздило.

А вот принц ни в чём себе не отказывал: шлялся по клубам в свободное время, пил, снимал девочек и вообще вёл себя, как и полагается молодому мажору с платиновой кредиткой в кармане.

Правда, свободное время у него выдавалось ровно по субботам: все остальные дни Джек работал как проклятый, приезжая в министерство к восьми и уезжая не раньше десяти вечера.

Ему было смешно, несмотря на изрядную нагрузку. Отец наверняка хотел бы, чтобы Джек прокололся хоть в чем-то, но министр покрывал огрехи принца, явно не желая расстраивать короля, который так гордился своим сыном!

Со временем огрехи сошли на нет. Джек многому научился и ко многому приспособился. Благо таскать министру кофе было не его обязанностью.

Джек всерьез намеревался стать министром, когда этого Сайлас отправит в отставку. Ротация в кабинете министров была обычным делом, Джек с детства к ней привык.

В субботу он заваливался в какой-нибудь клуб, оплачивая развлечения приятелей и снятых на одну ночь девок. В воскресенье отсыпался и либо уезжал в поместье сестры погулять и покататься верхом, либо, если погода была дрянная, сидел дома, смотрел фильмы и читал. Иногда – редко – Сайлас вызывал его во дворец, обычно на большие приемы. Бенджамины послушно изображали дружную семью.

Джеку было невыносимо скучно. Его соулмейт больше не снился ему. Видения о нем больше не приходили.

Приходили другие – о том, что Геф вооружился танками, о том, что министр путей сообщения берет взятки, о том, что дядюшка, Уильям Кросс, копает под короля. Дяде Джек не верил и лично докладывал отцу обо всех своих видениях, касающихся дел королевства. О том, что Сет, его сводный брат, скоро заболеет, доложил тоже.

Джек с детства знал, что у Сайласа есть другая женщина, другая семья. Он настолько свыкся с этим, что даже не задумывался о том, насколько отец лицемерит, выставляя Бенджаминов безупречной семьей. Его это не касалось. Все равно старший и законный – Джек. Пусть проклятый, пусть дьяволово семя, но старший.

Рассматривая принца под разными углами, Барнс всё понять не мог, что же в нём такого страшного и непредсказуемого, что отец трясётся над ним как над писанной торбой и в то же время отчаянно боится подпустить к себе, держит на расстоянии и морщится, стоит им только оказаться в одной комнате. Но вопросов было в разы больше, чем ответов.

В какой-то момент даже хотелось подойти к самому принцу и задать их прямо в лоб, выяснить наконец-то, из-за чего вся эта свистопляска, ведь ни разу никого не приходилось стеречь с той же тщательностью, как этого мальчишку, а он всего-то и мог, что напиться в клубе в субботу и заблевать ковёр в гостиной.

Джек довольно быстро привык к Барнсу. С ним, пожалуй, было даже как-то веселее: одним из условий жизни Джека в собственной квартире было то, что он не должен никого к себе водить – ни приятелей, ни девиц. С Барнсом Джеку было не так одиноко, хотя обычно они не перекидывались и парой слов за день.

Метку соулмейта на запястье принца Барнс разглядел ещё в первый день, как и то, что он ее со всей тщательностью скрывает, прячет ото всех. Но куда применить это знание, он не представлял. Метка и метка, сейчас уже далеко не средневековье, никого не удивишь наличием пары, даже наоборот, таких людей многие крупные компании старались завлечь к себе на работу, признав их более удачливыми, да и кто знал, какой дар у работника обнаружится.

Так как Джек вставал обычно в шесть утра, то разминкой в маленькой комнате, переоборудованной под спортзал, Барнс занимался с трёх ночи до шести, чтобы не мешать и особо не светить железной рукой, даже дома не снимая перчатки.

Отжавшись трёхсотый раз, Барнс удобно устроился на полу, заложив руки за голову. Ночь – самое время подумать, обмозговать произошедшее за день, что-то для себя решить.

Принц ему нравился своей деятельностью, целеустремленностью и относительной стрессоустойчивостью. Пообщавшись поближе с Сайласом, Барнс пришёл к выводу, что заказчик у них с головой прочно не дружит, а иметь такого отца и на пару с ним не двинуться мозгами – дело сложное.

***

– Тебе не скучно? – как-то спросил Джек у Алека, с которым они давно перешли на «ты». – Никакого свободного времени, никакой личной жизни. Отец же не отпустит тебя, раз ты так хорошо работаешь, – Джек усмехнулся.

– Вот с личной жизнью и правда не складывается, и этой самой личной жизни объяснять данный факт становится всё труднее, – зачем-то разоткровенничался Барнс.

Его и самого потихоньку подбешивала ситуация, да и ночных разговоров по видеосвязи с каждым днём становилось недостаточно. Профессионализм – это, конечно, хорошо, но он банально соскучился.

– Пригласи свою девушку в субботу в клуб, я оплачу вам VIP, – предложил Джек в приступе альтруизма. – Типа, присмотришь за мной и сам отвлечешься.

– Прости за откровенность, но из-за моей девушки твой отец меня с работы попрёт, – усмехнулся Барнс. – Слишком у вас зашоренное королевство.

– В смысле это парень? – догадался Джек. – Черт, я прям тебе завидую. Если ты застукаешь меня с парнем и доложишь отцу, меня прямо во дворцовом саду прикопают. Отец жуткий гомофоб. А у меня еще и метка соулмейта, – Джек закатал рукав, – сам видишь.

Барнс удивлённо вскинул брови.

– С гомофобом я понял. У меня в контракте прописано мужиков от тебя отгонять, Ваше Высочество, между прочим, а вот что не так с соулмейтом?

Метка у Джека была красивой, ровной, отпечаток ладони словно обхватывал тонкое запястье обручем. На мгновение Барнс ему даже позавидовал, он и сам хотел стать соулмейтом одного-единственного человека, тоже с меткой, но напротив сердца.

– Отец же верующий. Вот он и верит, что соулмейты – дьяволово семя, проклятые и так далее. Он бы вообще их истребил, будь Гильбоа какой-нибудь мусульманской страной, но мы же типа просвещенная Европа, нельзя, соседи не поймут. Я это с самого детства слышу.

– Бред какой, – ужаснулся Барнс. – Вот тебе и просвещённая Европа.

А вот теперь многое вставало на свои места. Видимо, Джек обладал каким-то очень полезным даром, раз его не заперли где-нибудь в отдаленном поместье подальше от глаз, а держат рядом, едва терпят, но продолжают держать. Даже сносные условия предоставили, только надсмотрщика наняли и следом ходить заставили, чтобы с крючка не соскочил.

Телефон тихо пиликнул принятым сообщением, открыв которое, Барнс не смог сдержать улыбки: длинные волосатые ноги в его любимых тапках-зайцах… как же хотелось оказаться рядом.

– Какая Европа, такое и просвещение, – вздохнул Джек. – Ты же речь короля про корону из бабочек слышал?

– Слышал. Красивая метафора.

– Да это не метафора, отец правда в это верит, – Джек покачал головой. – Думаешь, почему символ Гильбоа – оранжевая бабочка?

Он отложил книгу.

– Алек, я понять не могу, как ты подписался на такой контракт – без выходных, без отпуска, без всего? Отец так тобой доволен, что точно никогда не отпустит. Ну, пока я жив.

Барнс погрустнел, дёрнул уголками обычно улыбающихся губ, нервно потёр щетину. Он не знал, стоило ли рассказывать, насколько сильно они сейчас нуждались в деньгах, вынужденные жить практически на чемоданах, скрываясь в Европе под разными именами, переезжая с места на место, соглашаясь на любую, даже самую сомнительную работу. Старых связей не осталось, пришлось обзаводиться новыми. Да и сейчас они здесь только потому, что одно из их убежищ едва не накрыла «Гидра». Ноги унести удалось в последний момент, бросив буквально всё.

– Контракт заключён на полтора года, с возможностью продления. А почему… – Барнс вздохнул, глядя на Джека. – Очень нужны были деньги.

– А твой сейчас в Шайло?

– Да, далековато от центра, правда, из окна не увидеть, – Барнс улыбнулся и подмигнул Джеку, подкинул на ладони телефон. – Но всё же современные технологии упрощают жизнь.

– Слушай, – сказал Джек. – Ты всяко опытнее меня. Придумай, как вам встречаться без ущерба для контракта. Мне не светит, но пусть хоть кому-то будет хорошо. Мой… я думаю, мой соулмейт погиб.

Барнса словно кипятком окатило. Когда его попустило настолько, что он заметил метку у сердца своего любовника, понял, что это такое, то прочёл очень много книг и статей по данному поводу, страшно боясь, что однажды появится «вторая половина» – и придётся отпустить. Читал он и про гибель одного из соулмейтов, готовый и на убийство, лишь бы не разлучаться, но последствия пугали сильнее. Не хотел он причинять такие страдания, тем более тому, кого настолько сильно любит.

– Умер? Даже представить боюсь, – Барнс чесанул затылок, обругал самого себя за намерения. – Я читал, что соулмейт чувствует смерть второй половины, весь спектр, так сказать.

– Да? – удивился Джек. – Я не знал. Я просто видел, как на него валятся камни и он горит. Много раз. Спать из-за этого не мог. Но знаешь… даже если бы не отец, мне бы все равно ничего не светило, понимаешь? Соулмейты встречаются один на десять тысяч, на Земле шесть с половиной миллиардов человек – это шестьсот пятьдесят тысяч соулмейтов. Сократим вдвое, отбросив женщин – остается триста двадцать пять тысяч. Отбросим азиатов и негров, блондинов и рыжих – все равно слишком много… Где угодно он может быть, от Афганистана до Аргентины. Мы никогда не встретимся.

– Кто знает, Ваше Высочество, – тепло улыбнулся Барнс. – Судьба вообще интересная штука. Вы лучше скажите, в какой клуб сегодня едем, если едем.

– Ох, в такую погоду… – Джек посмотрел на дождь, заливающий балкон. – Давай в «Воронеж», что ли? Я слышал, его держат русские. Никогда не пробовал водку. Ты не знаешь, как ее правильно пьют?

– Залпом и на выдохе.

Барнс быстро набрал сообщение, стараясь сдержать смех от получившегося словосочетания.

«Приезжай сегодня в Воронеж. Я страшно хочу тебя увидеть!»

Ответа не было минуты полторы, видимо, столько ушло на поиск в гугле названия.

«Нихрена вас занесёт сегодня с принцем! Вы там накурились что ли? Города поближе не нашлось? Хоть ориентир дай, где конкретно там искать!»

Барнс расхохотался.

– Анекдот прислали? – спросил Джек из гардеробной, выбирая, что надеть. Пожалуй, этот кожаный плащ подойдет.

– Да нет, просто меня иногда удивляет его готовность идти со мной на край света, – сказал Барнс и вдруг осёкся, подошёл к гардеробной и, быстро набрав текстовое сообщение, впихнул телефон в руки принца.

«Если увижу с мужиком, докладываться твоему отцу не стану».

Джек прикусил губу и кивнул.

– Хорошо, когда есть такой человек, – согласился он. – Ты только координаты уточни, я не помню точно, где это.

«Воронеж» удивлял очень странным колоритом. Барнс долгое время, ещё Зимним, работал в Союзе, но такой вот мешанины всего и сразу вспомнить не мог, но местная молодёжь была явно в восторге от русской экзотики.

Привычно устроившись у барной стойки, Барнс потягивал сладкий безалкогольный коктейль через трубочку, внимательно следя за залом и Джеком. Тот устроился на барном стуле из цельного ошкуренного бревна и осматривался.

Здесь было что угодно: почти необработанная древесина и горн с небольшим красным барабаном на стене над баром, огромный красный флаг с желтой витой бахромой. Официантки были одеты в серо-голубые юбки и белые блузки, с красными, странно повязанными шейными платками, в красных шелковых пилотках и белых гольфах. На роскошных грудях слева поблескивали какие-то красно-оранжевые значки разных размеров – у кого-то звездочки покрупнее, у кого-то помельче.

Водку здесь подавали в срезанных гильзах от чего-то крупнокалиберного, и Джек уже залил в себя пару шотов ледяной водки. В качестве закуски на стойке были мисочки с нарезанными солеными огурцами, от которых на весь бар несло смородиной и укропом.

На небольшом танцполе кружились и обжимались самые обычные парочки. Их было немного – слишком плохая погода для того, чтобы ждать в длинной очереди на входе в клуб.

– Погода дерьмо, стоило тащиться на другой конец города, чтобы пить эту сладкую дрянь, Детка?

Барнс повёл плечами, улыбнулся, не оборачиваясь. Нельзя было наброситься с поцелуями, даже прикоснуться интимнее рукопожатия, только так, рядом, очень-очень близко, что можно даже почувствовать терпкий запах туалетной воды.

Джек вздрогнул всем телом, услышав это «Детка». Он знал этот голос, знал хрипотцу и американский акцент. Но повернуться и посмотреть не решился.

– Тут ресторан есть в отдельном зале, – сказал он, расплатившись за свою водку и коктейль Барнса. – Пойду, попробую русскую кухню.

Джек спрыгнул со студа и ушел, лавируя между людьми и держа спину очень прямо.

Барнс выругался, в десятый раз сожалея, что поддался слабости и рассказал принцу о себе много больше, чем следовало, поставив под удар не одного себя. Мало ли что говорил Джек, на деле он мог оказаться точно таким же как и отец.

– Иди, догоняй своего подопечного, пока он куда не слился, – усмехнулся Брок, проводя принца взглядом. – Заодно пожрём.

Джек совершенно не удивился, когда за столиком их оказалось трое. Официантка принесла меню.

– Блюдо дня – макароны по-флотски, – улыбнулась она. – Шеф-повар рекомендует.

Дождавшись, пока она уйдет, Джек протянул руку кареглазому смуглому незнакомцу со старыми шрамами от ожогов на левой стороне лица и шее. Шрамы были хорошо залечены, но все равно заметны.

– Джек.

– Брок, – сверкнул улыбкой тот и ответил крепким рукопожатием, едва заметно вздрогнув, когда метку на груди словно огнём опалило.

А вот это уже было интересно.

Барнс оторвал взгляд от меню.

– Бывал в России, но половины блюд не помню, а ещё часть не советую есть напрочь. Смерть желудку.

Джек потер загоревшуюся под рукавом метку. Это было странно – сегодня вообще все было странно.

– Что тогда посоветуешь? – спросил он. – Макароны по-флотски – это что вообще?

– Паста карбонара для нищих, но кому-то нравится. Картошку и лисички в сметане вкусно, советую, Ваше Высочество, – Барнс говорил, а самого вело от близости Брока, того, как его бедро прижималось к ноге.

Себе он заказал всего и сразу, что-то из-за ностальгии, а какие-то блюда было интересно попробовать, так как они не доставались модификанту.

Джек заказал себе пожарские котлеты, картофель и лисички в сметане, овощной салат и графинчик водки – на всех. Что заказывали Барнс и Брок, Джек не заметил, беззастенчиво разглядывая Брока. Было в том что-то знакомое – в развороте широких плеч, обтянутых черной шелковой рубашкой, в манере держать голову. Словно бы Джек его уже встречал – но они точно никогда раньше не виделись.

Водку в хрустальном запотевшем графине и три стопочки принесли сразу. Горячее – чуть погодя. Вместо обычной посуды здесь были деревянные лакированные миски, расписанными черно-красно-золотыми цветами.

– Атмосферненько, – выдавил Джек. – Интересно, почему у официанток такая странная одежда?

– Пионерки, – ответил Барнс, утерев губы красивой расшитой цветами тканевой салфеткой. – Была такая организация детская в Советском Союзе.

Он видел взгляды Джека и вполне мог понять его. Брок был красив даже со шрамами, избороздившими левую сторону лица, хотя и большую их часть удалось свести. Но всё равно в душе поднималась глухая душная волна ревности, словно принц мог попробовать отобрать Брока. Да и тот был неожиданно молчалив.

Джек прикончил ужин и решил, что русская кухня ему скорее нравится. Особенно лисички в сметане. Он подозвал официантку, расплатился за всех и оставил чаевые. Потом потянулся и сообщил:

– Пойду найду себе подружку на пару часов. Если потеряешь меня, Барнс – ищи в VIP-комнатах. Или сами там потеряйтесь часа на два, не знаю.

Джек быстро улыбнулся им обоим и отправился на танцпол. Он завелся, и причиной была не водка, не суббота и не доступные девушки. Джек знал, что будет трахать какую-нибудь из них и представлять этих двоих вместе.

========== 5. ==========

В пентхаусе Барнс выдохнул свободнее. Вечер прошёл именно так, как и хотелось, он смог даже полчаса побыть наедине с Броком и совсем ни о чем не думать, не разговаривать, только касаться, чувствовать его близость и любовь. Да и Джек не подвёл, не смылся, чего Барнс боялся больше всего, не нашёл приключений на свою задницу, да и вообще как-то попритих.

Барнсу ещё запомнился момент прощания:

– Нужна будет помощь – обращайся, Высочество. И береги моего Детку.

И рукопожатие, чуть дольше, чем требовалось.

В воскресенье Джека вызвали во дворец на всю вторую половину дня – королева устраивала прием и бал в честь годовщины брака королевской четы. Джек привычно позировал с семьей для фото, послушно ответил на несколько вопросов для интервью, а потом танцевал весь вечер с девушками из высшего общества. Красились они поменьше, чем девушки в клубах, а двигались куда скованнее. Их было достаточно много, чтобы Джеку не пришлось танцевать с кем-то дважды.

Джек думал, что после бала отец вызовет его к себе, обсудить последние видения, но тот отпустил сына небрежным взмахом руки.

По дороге домой Джек все вспоминал Брока и пытался понять, где же, когда он мог его видеть хоть мельком. Получалось – достаточно давно, а ведь Брок появился в Гильбоа одновременно с Барнсом всего несколько месяцев назад. Что-то не сходилось, а что – Джек не понимал.

Барнс писал отчёт за отчетом, прикладывая к ним фотографии, описывая дни принца с особой тщательностью, правда, не упоминая совместные вечера перед телевизором в гостиной, когда он привозил Джека домой. Они легко ужинали и либо разговаривали совершенно ни о чём, либо смотрели какой-то фильм.

Почти все камеры в пентхаусе Барнс давно заменил своими, управляя ими с телефона, где-то запускал запись трёхнедельной давности, где-то крутил по кругу изображения пустой гостиной.

Впервые он терялся. Впервые первоначальное мнение об объекте настолько разнилось с действительностью, что Барнсу отчасти хотелось даже извиниться за собственные мысли.

– Черт, – сказал Джек в одну из особенно мрачных и дождливых ноябрьских суббот. – Не хочу никуда ехать. Но это моя единственная на неделе возможность потрахаться. Надоело перебирать девиц, веришь? А выбрать постоянную не могу, не имею права.

– Почему же не имеешь? – удивился Барнс настолько, что чуть леденцом не подавился.

– Да потому что принц, – объяснил Джек. – Постоянная любовница мне просто на голову сядет. Да еще отец вломит за плохой выбор – а если выбирать по клубам, хорошим он не будет. Выбрать девушку из высшего общества я тоже не могу – придется назвать ее невестой, а невесту мне собирался выбрать отец, чтобы породниться с кем повыгоднее. Ну и потом, где мне с ней встречаться? Мне эту квартиру подарили на совершеннолетие с условием, что здесь не будет ни девиц, ни приятелей.

– Тоже мне проблема, – усмехнулся Барнс и, открыв свой ноут, развернул его экраном к Джеку, где в одном из открытых окон шёл видеоролик с изображением расхристанного спящего на диване Джека. – Вот что, к примеру, сегодня смотрит Его Величество. А то, боюсь он бы не оценил нашего с вами, Ваше Высочество, панибратства. Да и сомневаюсь, что постоянная любовница может помогать планам короля и он сильно будет против. Главное, чтобы детей не было. В крайнем случае, можно просто куда-то выбраться, минуя водителя, а тут включить ещё какой ролик.

Джек с интересом посмотрел на закольцованный ролик и сказал:

– Спасибо. Нет, обойдусь без постоянных, Алек. Отношения – это же не только потрахушки по субботам, это и какое-никакое, а совместное времяпрепровождение. Звонки, смски, походы в кино и так далее. У меня просто нет на это времени. Кроме того, я уверен, что мой телефон прослушивает Томасина.

– Можем показать телефон Броку, – предложил Барнс.

Он отлично помнил, почему именно Брока приставили к нему в «Гидре», как тот играючи справлялся с любой техникой и она, словно действительно живая, слушалась его беспрекословно.

– А давай никуда не поедем сегодня и пригласим Брока! – предложил Джек. – И вы пообщаетесь, и телефон он проверит. Ты же сможешь провести его сюда так, чтобы никто не заметил?

Хотелось сразу же согласиться, отправить сообщение Броку, потому что тут в пентхаусе, да и во всем небоскрёбе все камеры слежения были подчинены ему, Барнс знал все слепые зоны, запасные ходы и технические переходы. Но в тоже время безопасность и спокойствие Джека были приоритетными.

– Ты уверен?

– Вполне, – кивнул Джек. – Найдете, чем заняться, а я тем временем что-нибудь из фильмов Тарантино посмотрю. Мне нравится этот трэш.

Брок приехал через час, сам поднялся, играючи управляя камерами слежения и служебным лифтом, даже замок открывать ему не пришлось.

– Дома отсидеться решили? – усмехнулся он, встряхиваясь, словно огромный чёрный пёс, хитро глянул сначала на Барнса, а потом подмигнул Джеку. – Детка не хочет разве поздороваться как следует?

Тихо рассмеявшись, Барнс тут же оказался рядом, подпрыгнул, обнял руками, обхватил ногами поперёк тела, прижался всем собой, затыкая рот поцелуем.

Джек бросил на них быстрый взгляд и ушел в гостиную – смотреть дилогию про растрепанную деваху в желтом спортивном костюме. Отчего-то глядеть на чужое счастье было больно.

Из жизни Барнс выпал на целых полтора часа, настолько увлечённый Броком, что даже забывал посматривать на камеры через открытый и стоящий на прикроватном столике ноутбук. Джек мог сбежать триста раз куда угодно. Найти бы нашёл, но это все не отменяло факта, что он слишком расслабился в любимых руках.

– И как тебе фильм? – поинтересовался растрёпанный и какой-то чересчур довольный жизнью Брок, сев рядом с Джеком, хлопнул его по колену, нисколько не скрывая покрытую засосами шею.

– Почему у Барнса рука железная? – невпопад спросил Джек, который не столько глядел на экран, сколько созерцал уже привычные, подернутые золотистым муаром видения чужого секса. Он даже успел подрочить и метнуться в ванную привести себя в порядок.

– Сложные вопросы задаёшь, Высочество, – дернул уголками губ Брок, скосил взгляд, внимательно его оглядел. – Барнс сам тебе расскажет, если спросишь. Ему решать, рассказывать ли свои тайны. Ты лучше о себе расскажи.

Он обхватил Джека за запястье, коснулся большим пальцем метки, погладил.

Джек вздрогнул. От запястья по телу прошла горячая волна, нестерпимо сладкая. Он уперся ладонью Броку в грудь, попав туда, где в раскрытом вороте расстегнутой до пупа рубашки красовалась метка соулмейта – отпечаток ладони.

Брока тряхнуло, он тихо, без какой-либо возможности сдержаться, застонал сквозь зубы, бездумно подался вперёд, ведомый природой, самыми главными инстинктами, желанием быть рядом с тем, кто тебе предназначен, едва ощутимо коснулся губ Джека своими.

Джек ответил на невероятно сладостный поцелуй. На мгновение у него повело голову, а потом он отпрянул.

– Нет! – и добавил тише. – Вы же с Алексом… Я не имею права.

От тихого всхлипа у Брока сердце сжалось, он обернулся, выругался сквозь зубы, заметив наконец застывшего в дверях Барнса, его отчаянную бледность, блеск непролитых слёз в глазах, какую-то почти детскую обиду и улыбку, фальшиво растягивающую губы.

– Да нет, я рад, – Барнс выступил из тени, усмехнулся.

– Блядь, Баки.

Брок поднялся, хотел было подойти, но был остановлен взмахом железной руки.

– Это не то, что я думаю?

– Нет, Бак, давай поговорим.

Джек вскочил и убежал в свою спальню, чтобы упасть на кровать и совершенно по-детски зарыдать. Он все-таки встретил своего соулмейта, совершенно не надеясь на это, но тот любил другого, и другой любил его, и рядом с ними Джеку просто не было места!

Кровать рядом с ним прогнулась. Барнс сел, коснулся живой ладонью лохматого затылка.

– Вот ты чего ревёшь? Это мне плакать надо, – вздохнул он. – Восемь лет псу под хвост.

– Я не претендую, – всхлипнул Джек.

Барнс погладил его по голове, устроился рядом, забравшись на постель с ногами.

– А я всегда боялся, что его соулмейт найдётся. Много читал об этом феномене. Соулмейты – это не просто подходящие друг другу люди, это идеальные половины одного существа. Никто не сможет быть ближе, любить сильнее. Подумай, принц, не зря же ты плачешь сейчас.

– А какой у Брока дар? – спросил Джек, вытирая нос об подушку. – У меня предвиденье.

– Техника его любит, абсолютно любая, – ответил Барнс. – Камеры, магнитные замки, компьютеры, электронная начинка машины, если есть хоть толика электричества, Брок этим сможет управлять так, как ему заблагорассудится, потому его и приставили в своё время ко мне. – Он поднял левую руку, сжал ладонь, заставляя пластины двигаться.

– Мы втроем могли бы составить идеальную шпионскую ячейку, – улыбнулся сквозь слезы Джек. – Стратегия, тактика и техника, а на тебе – собственно полевые операции. Алек, я не хочу влезать между вами. Это неправильно. Несправедливо и нечестно. И убьет меня.