Текст книги "По праву предназначения (СИ)"

Автор книги: Pale Fire

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

========== 1. ==========

Сайлас допил вино одним долгим глотком, поморщился, отставив бокал в сторону. Горечь с языка никуда не ушла, не смылась триумфом и гордостью за самого себя, достаточно было взглянуть на детей.

Грудь сдавило болью.

Когда Роза родила королевскую двойню, он ликовал, скалился всем, кто считал его недостойным той власти, на которую Сайлас замахнулся, долго ходил, выпятив грудь, гордился своими маленькими сыном и дочерью, но Бог никогда не раздавал свои дары без платы и его платой за корону стали именно дети.

Сначала Мишель, его идеальная маленькая принцесса, заболела, слегла с неизвестной хворью, подтачивающую тоненькое тельце, словно вода камень. И ни один врач в королевстве не знал как исправить, что лечить. А потом и Джек…

Сайлас прекрасно помнил, когда сын рассказал о первом своём сне наяву, как сел рядом с креслом отца, зажав в ладошках оловянных солдатиков, и рассказал со всей серьёзностью, на которую способен семилетний мальчик, о том что его крестного генерала Гесса завтра убьют.

Убили…

И начался персональный ад для Сайласа.

О соулмейтах в Гильбоа знали мало, но и тех сведений было достаточно, чтобы возненавидеть своего сына и женщину, его родившую. Возненавидеть и испугаться. Соулмейты всегда были людьми исключительными, очень редкими и одаренными природой как красотой, так и талантами, обычным людям не свойственным. И Джек был одним из этих мерзких созданий, порицаемых всеми религиями, когда-то гонимых и обвиняемых в связи с нечистым.

Сайлас бы убил Джека, сделав так, чтобы маленькое тело никто никогда не нашёл, если бы не чертов дар, метка господа для создания из преисподней, если бы его нельзя было использовать в своих целях. Джек видел будущее. Не всегда четко и ясно, не всегда с первого раза можно было понять, что должно было произойти и к чему относятся новые картинки, промелькнувшие перед глазами в момент слабости, но они разбирались, тщательно записывали, зарисовывали каждый момент – и Джек ни разу не ошибся. Одиннадцать долгих лет он вёл собственного отца к величию, но у самого Сайласа ничего, кроме страха и отвращения к собственному сыну, не было.

Джек сидел в своих апартаментах в глубоком кресле и рассматривал метку соулмейта на собственном левом запястье – отпечаток широкой мужской ладони. Шире, чем у самого Джека, но с более короткими пальцами. Кто он, его соулмейт? Джек гадал об этом с тех самых пор, как метка начала проявляться в его двенадцать лет. В последнее время ему даже начал сниться его нареченный, но Джек, просыпаясь, не мог запомнить лица – только смуглую кожу, широкие плечи, хрипловатый низкий голос.

Сегодня Джеку и Мишель исполнялось восемнадцать. Они совершеннолетние. Мать организовала по этому поводу большой прием с балом, а отец обещал Джеку какой-то невероятный подарок.

Ничего хорошего от этого подарка Джек не ожидал: он знал, что отец не любит его, брезгует и ненавидит. Джек хорошо умел читать по лицам и голосам чужие эмоции, и фальшивые улыбки его не обманывали. Виноватые взгляды матери, обжигающие, как пощечины, взгляды отца… Только Мишель любила брата искренне и от души.

Дверь комнаты хлопнула. Мишель ураганом влетела, забравшись с ногами на диван, прижала ладони к губам, слишком явно сдерживая какую-то новость, но по горящим возбуждением глазам принцессы и так было понятно, что произошло что-то из ряда вон.

– Спроси меня, – шёпотом попросила она и снова прижала ладони к губам.

Джек окинул сестру взглядом. Она еще не переоделась в вечернее платье и была в старой школьной юбке и любимой блузке. Ей нравилось так одеваться, несмотря на возражения матери.

– Спрашиваю, – улыбнулся Джек. – Что у тебя случилось?

– Мне… – воскликнула она и тут же сбилась, стараясь вернуть себе вид истинной леди, как мама. – Мне поместье подарят и конюшню, представляешь! Сегодня мерки снимали для нового костюма для верховой езды.

Она не удержалась, захлопала в ладоши и подалась к брату, обнимая его за шею, устроилась удобно на груди. Скосив взгляд на его левое запястье, Мишель вздохнула и коснулась метки ладонью, единственная, кто не боялся касаться Джека, будто бы метка соулмейта была страшной болезнью, способной передаться так просто.

– Поздравляю, – Джек был искренне рад за сестру. – Что, породистые кони? Займешься разведением?

– Пока не знаю. Мама ничего не рассказывает, только попросили притвориться удивленной, когда папа преподнесёт подарок. А ты? Ты знаешь, что тебе подарят? Хотя бы догадываешься?

– Нет, – покачал головой Джек. – Но вряд ли что-то такое же замечательное. Ты же знаешь… – он не стал продолжать. Мишель знала.

– Несправедливо, – нахмурилась она. – Это ведь всё благодаря тебе, вообще всё, а отец…

– Мишель? Почему ты ещё не одета? – Роза величаво вплыла в комнату, как всегда, прекрасная в шикарном платье в пол. – Брысь к себе, я должна поговорить с твоим братом.

– Да, мама. Конечно, мама.

Мишель снова обняла Джека, чмокнула его в щеку и упорхнула, оставляя их наедине.

– Ты знаешь, зачем я пришла?

– Нет, мама, – ответил Джек. – Оденусь я быстрее, чем Мишель – мне не надо делать прическу и краситься.

Роза прошлась по комнате, замерла у окна, обхватив себя ладонями за плечи.

– Уже все во дворце знают об отметине, – она не сказала «дьявола», успев вовремя прикусить язык, но Джек ни раз и не два слышал о себе именно так. – Сегодняшний праздник… там будут наши друзья, советники с семьями, послы из других стран и, пожалуйста, Джек, веди себя сегодня прилично. Не зли отца. Ты должен себя беречь, от тебя, твоего дара многое зависит.

– Отец ненавидит меня просто за то, что я существую, – с ухмылкой сказал Джек. – Я не могу этого изменить. Но пока я ему полезен, а я ему полезен, вряд ли он отошлет меня или отправит в ссылку. Не бойся, мама, двадцать первый век уже наступил, и таких, как я, больше не топят и не жгут на кострах.

Поджав губы, Роза покачала головой, подошла, присела рядом.

– Тебя любим я и Мишель, а это… – она жестом указала на край метки выглядывающий из-за рукава лонгслива. – Подумай, стоит ли такая связь твоей жизни? Не лучше ли уже сейчас задуматься о будущем? Найти себе невесту и стать потом великим королём?

– Какая связь, с кем? – не понял Джек. – О чем ты? В мире шесть миллиардов человек, ты что, правда думаешь, что я буду хвататься за каждого в поисках «истинной пары»? Мама, я даже не целовался еще ни с кем. У меня просто нет на это времени.

Обсуждать невесту и собственное гипотетическое величие Джек не хотел. Отцу было всего пятьдесят два, он проживет еще минимум лет тридцать, так что корона в обозримом будущем Джеку не светит. А невеста… Джек не хотел даже думать об этом.

– Просто будь аккуратен в суждениях и поступках, – со вздохам порекомендовала она и не приминула напомнить: – И приведи себя в порядок. Костюм уже давно принесли. За тобой придут в шесть.

– Да, мама, – послушно ответил Джек.

Новый костюм – смокинг и все к нему полагающееся – Джеку не нравился. Он вообще был не в восторге от костюмов, хотя носил их сколько себя помнил. Отец обожал костюмы и не переносил на сыне другой одежды с тех пор, как тот пошел в школу.

Ровно в шесть в апартаменты принца постучавшись вошла Томасина, окинула его холодным изучающим взглядом, на мгновение задержавшись на белом узком манжете рубашки, как нельзя более удачно скрывающем метку.

– Ваше Высочество, следуйте за мной.

Джек последовал за Томасиной, высоко держа голову. Он давно выучил, что как бы он себя ни чувствовал, какие бы эмоции его не переполняли, их надо прятать от всех. Ну кроме разве что Мишель.

Джек не любил публичных мероприятий, на которых отец хвастался детьми – слишком уж это было лицемерно. Но приходилось терпеть.

Сайлас улыбался, внешне гордый отец лучших детей в мире, внутри он содрогался от отвращения, приобняв Джека для традиционной фотографии для газет, едва сдерживал себя, чтобы не оттолкнуть того брезгливо, не вытереть руки платком.

Соулмейт. Мерзость. Проклятие рода и одновременно такая удобная, полезная тварь.

Джек с дрожью ждал, что же он получит в подарок на совершеннолетие. С придворными все было понятно – они вручат дорогие, предварительно одобренные королевой подарки. А вот чего ждать от родителей? Уж точно не поместья с конюшней.

Как бы не хотелось Сайласу держать Джека всегда под рукой, чтобы первым узнавать о его видениях, но врожденная брезгливость и неприятие этого выродка брали своё. Он специально предложил Розе подарить Мишель поместье подальше от Шайло и Джека, от его влияния, но и самого сына видеть рядом… Сайласа перекосило. Но выход нашёлся достаточно быстро: пентхаус в самом высоком здании столицы – отличный подарок, а камеры и прослушка не дадут утаить и толики запретных знаний.

Сайлас смотрел, как радуется дочь, как она обнимает брата, и понять не мог, за что же судьба так его наказывала, почему наследником королевства в будущем должен стать именно проклятый? Почему Роза не смогла родить ему других сыновей? Почему его любимый сын от любимой женщины, Сет, обречен оставаться бастардом и не имеет прав на трон?

Джек с подобающей благодарностью принял от отца папку с документами на свой новый дом и конверт с ключами. Что ж, это не так здорово, как собственное поместье, но тоже хорошо. Жить во дворце было тяжело. Отцу и матери слуги и соглядатаи докладывали о каждом действии Джека, обо всех, с кем он разговаривал, о любом его слове.

А еще ему не придется, как Мишель, ездить на учебу из поместья. Конечно, дипломатическая академия – не то, что Джек выбрал бы сам. Но спорить с отцом было бесполезно.

Джек знал, что сначала Сайлас думал отправить его в военную академию, но пять лет в казарме, пять лет без отцовского контроля – дать такую свободу сыну Сайлас не пожелал. А так Джека всегда можно будет держать при себе.

От дяди, Уильяма Кросса, Джек получил в подарок представительский мерседес последней модели. Вежливо поблагодарил, зная, что сесть за руль этой машины ему не удастся – принцу положен свой шофер, которого подберет Томасина и который точно так же будет докладывать обо всех поездках и разговорах принца.

Сайлас дежурно улыбнулся в камеру.

Дальнейшая жизнь Джека была прописана вплоть до старости, и всегда под контролем, под пристальным вниманием. Камеры и прослушка в пентхаусе, проверенные люди в академии, которые глаз не спустят с принца, «друзья», купленные за деньги короны, дальше – работа при короле, проверенная невеста – дочь одного из друзей короны, самая выгодная, дети.

Джек знал об этом так же хорошо, как и сам Сайлас. Он родился в клетке, вырос в клетке и в клетке должен быть провести всю свою жизнь. Пока отец жив, он не даст ему ни грана свободы.

========== 2. ==========

Пять лет пролетели с быстротой Гольфстрима.

Сайлас пожал руку итальянскому послу, кивнул первому секретарю, подтверждая окончание официальной части.

Он мог гордиться сыном: отличник учебы, принц Бенджамин в академии оброс полезными связями, при этом ни разу не позволил усомниться в себе и своей верности короне, выполнял все возложенные на него поручения на практике во время каникул. Сайлас бы и гордился, если бы Джек не был Джеком, если бы не метка на запястье, противная всем убеждениям короля.

Соулмейт… мужчина… грех.

Сын сам был средоточием этого греха с даром и проклятием одновременно.

Джек, который по-прежнему оставался девственником, «сосредоточием греха» себя не считал. Какие грехи, когда? Где он мог взять на это время? У нормальных студентов бывали каникулы – а у него только практика в посольствах Парижа, Берлина, Праги, Мадрида.

Ничего, ничего… Джек посмотрел на свой красный, с золотой каймой диплом, в перспективе открывавший ему путь к должности министра иностранных дел. Сегодня выпускной – традиция академии, которую не сможет отменить даже король. Сегодня Джек намеревался лишиться, наконец, опостылевшей девственности: после официальной части выпускного молодые дипломаты разъезжались по клубам Шайло и кутили напропалую.

Джек не собирался отставать от однокашников. Ему уже третий год снился один и тот же кошмар: его соулмейт, вторая половина его души, гибнет под горящим небоскребом. Джек видел все: рушащиеся куски бетона и стекла, языки пламени, распростертое под обломками тело, которое облизывает огонь… Он просыпался среди ночи от этих снов и не мог заснуть до утра. Он боялся ложиться спать, чтобы не увидеть этот ужас снова. И он не мог обратиться к королевскому врачу даже за самым слабым успокоительным, потому что врач донесет матери, мать – отцу, а объяснять Сайласу, почему он так плохо спит, Джек не желал.

Отпускать Джека ни на какой праздник Сайлас не хотел – слишком много народу, не проследить, не проконтролировать, хоть он и знал всех соулмейтов Шайло, получив их список от разведки ещё в первый год обучения принца в академии и приказал отдельно проследить, чтобы по тем или иным причинам никого из них не было на студенческой вечеринке.

– Как я тебе завидую, – протянула Мишель, незаметно толкнув Джека в бок локтем. – Надо мной трясутся, как над хрустальной, вообще никаких развлечений.

– А каникулы? Поместье? Лошади? – спросил Джек. – Я пахал пять лет без продыху. Если отец сейчас запретит мне оттянуться после выпускного, я не знаю, что сделаю. Сбегу куда-нибудь к чертовой матери.

– Поместье, лошади, – передразнила Мишель шепотом. – Не скачи так быстро. Не ешь сладкое, растолстеешь. Тебе нельзя общаться с Сесиль, она не нашего круга. Мишель – врачи, спина, манеры…

Джек вздохнул и сжал в ладони руку сестры. Он ничем не мог ее утешить. Принцесса – это товар, который продадут тому, кто даст за него самую выгодную цену. Вообще странно, что в свои двадцать три Мишель была еще не помолвлена. Видимо, отец перебирал женихами.

Когда приём и торжественный ужин подошли к концу, Сайлас, скрепя сердце, позволил Джеку всё-таки отправиться на праздник в честь выпускного но с условиями, что его будут сопровождать трое охранников и вернётся он не в свой пентхаус, а во дворец и не позднее одиннадцати вечера.

– Почти как Золушка, – хихикнула Мишель.

– Будет ему Золушка, – пробурчал Джек сквозь зубы.

У него были кое-какие мысли насчет того, как смыться от охраны. Ребята помогут. С Джеком весь курс старался если не дружить, то хотя бы поддерживать хорошие отношения. Как же, целый принц!

После официальной части новоиспеченные дипломаты толпой вывалились на улицу – девушки в вечерних платьях, парни в смокингах. Они смеялись, тискались, передавали друг другу фляги и довольно быстро перемещались к кварталам, где располагались лучшие клубы Шайло.

В этой толпе, куда не могли протиснуться охранники, Джека быстро переодели из смокинга и рубашки с галстуком-бабочкой в облегающую футболку и потертую кожанку, вручили ему темные очки причудливой формы, и увлекли в первый попавшийся клуб. Идею с переодеванием разработали девушки. Их тоже держали в ежовых рукавицах, и они искренне сочувствовали Джеку. Куртку и футболку купили заранее, смокинг и рубашку запихали в пакет и отправили в пентхауз принца на такси.

Толпа ревела, единым организмом содрогаясь, выламываясь под несложные ритмы. Никому не было дело до вчерашних выпускников университетов, академий, высыпавших сегодня на улицу, чтобы впервые глотнуть взрослой жизни.

Стробоскопы вспыхивали под потолком, на мгновение ослепляли, сдвигая границы реальности, размывая их. Алкоголь поджигал кровь, заставлял бежать, кричать в полный голос, танцевать вместе со всеми.

Сначала Джек на мгновение растерялся, но толпа захватила его и понесла. Он угостил выпивкой девушек, так выручивших его, и выпил сам – немного, но ему хватило, чтобы его унесло на танцпол вместе с кем-то из однокурсниц.

Он танцевал, выгибаясь, сбрасывая так долго копившееся напряжение, кого-то целовал, кружил, ухватив за узкую талию, пил коктейли из чьих-то накрашенных губ, и сам не понял толком, как оказался на втором этаже клуба, в VIP-комнате, где была только здоровенная кровать, широкая ваза с презервативами и смазками на тумбочке у кровати и он – с хорошенькой пьяной блондинкой, у которой изрядно размазался макияж.

– Ты же сделаешь мне хорошо? – улыбнулась она, пошло облизала губы.

– Сделай мне хорошо, Детка, – вторил ей хриплый мужской голос где-то на границе сознания.

– Я приложу все усилия, – Джек изобразил уверенную улыбку и принялся аккуратно раздевать девушку, имени которой он не знал, целуя каждый кусочек обнажавшегося тела.

Он стянул с нее платье и уложил на кровать. Разделся сам и принялся снимать белье. Джеку повезло – лифчик, делавший ее маленькие грудки пышнее, застегивался спереди.

Джек ласкал розовые соски, решив, что если у него так и не встанет, он удовлетворит девушку ртом и пальцами. Практики у Джека не было никакой, но теорию он знал.

Тихий гортанный стон порвал тишину. На огромной постели, прижимаясь грудью к бордовым простыням, гнулось сильное мужское тело, знакомое до каждого шрама, до каждой родинки, подставляясь чужим рукам, чутко реагируя на каждое прикосновение отчего-то поблескивающей в полумраке ладони.

– Легче, – застонал знакомый голос. – Легче, Детка, еби, а не кости пересчитывай.

Он вскинул бёдра, подставляясь.

У Джека в груди что-то сжалось от ревности: это был его соулмейт! Зато член встал, как по команде.

Но торопиться Джек не стал. Он долго ласкал девушку, пока она не начала стонать и не стала совсем влажной. Только тогда он надел презерватив и сказал:

– Как тебе больше нравится, детка?

– Жёстче, – вместо девицы ответил мужской голос, заглушая всё на свете. – Люблю твой член.

Он приподнялся на руках, глянул за плечо и потянулся губами к другому, такому же массивному, с поплывшим от возбуждения взглядом, застонал прямо в поцелуй, задрожал, падая на подушку.

– Блядский боже…

– Я люблю сверху, – сказала Дайана – да, точно, ее звали Дайана.

Она опрокинула Джека, оседлала его и поскакала. Бедра у нее были крепкие, она сжимала член Джека в себе, и это было хорошо, так хорошо… Джек ласкал ее груди, гладил бедра, чувствуя, что вряд ли его хватит надолго. Возбуждение нарастало, распухало горячим колючим комом.

Рука сомкнулась на шее его пары, погладила почти нежно, ласково острый кадык, сползла ниже, перехватила под грудью и потянула вверх, поднимая с постели.

– Блядь, – с шипением выдохнул он, обхватил ладонью свой член и тут же получил по пальцам.

– Нет! Сам!

Тело выгнулось, выломилось, подчиняясь чужим движениям, содрогаясь каждой идеально вылепленной мышцей. Член выстрелил тугой белёсой струёй спермы, пачкая простыни.

Джек стиснул бедра Дайаны едва ли не до синяков, и она забилась на нем, крича и запрокидывая голову. Возбуждение выстрелило, растекаясь по всему телу, ослабевая, и Джек застонал, потрясенный первым своим оргазмом не в одиночестве.

Дайана упала ему на грудь, и Джек обнял ее, целуя и гладя по спине.

– Ты великолепна, – шептал он. – Просто богиня секса.

– Мой Детка, – выдохнули рядом. – Мне так хорошо с тобой.

– Мне так хорошо с тобой, – вторила ему Дайана, прижалась растрепанной головой к плечу, погладила наманикюренным пальцем по груди, обвела сосок. – Жаль, мы раньше не встречались.

Джек поцеловал ее.

– Пойдем танцевать, – предложил он.

И они, одевшись, вернулись на танцпол.

В эту ночь Джек вообще не вернулся во дворец. Охрана потеряла его еще до входа в первый клуб, а Джек сменил их четыре или пять. У него были деньги, клубные вышибалы узнавали примелькавшееся на фотографиях королевской семьи лицо, и Джек нигде не встречал преград.

Он веселился до утра, до самого рассвета, и во дворец заявился только к завтраку, успев заехать к себе и переодеться в более приличное, чем измазанная помадой рубашка.

За завтраком Роза молчала, сжав губы в тонкую линию, но смотрела так, что даже ни в чём не виноватая Мишель вжимала в голову и старалась не поднимать взгляда от тарелки с омлетом.

– Мне казалось, ты уже вышел из возраста бесполезного бунтарства, сын, – не повышая голоса, хотя внутри клокотала ярость, сказал Сайлас, поставив перед Джеком тарелку.

Тех охранников, что упустили его сына, Сайлас уволил с волчьим билетом в ту же минуту, как они отзвонились с неутешительными вестями, но и Томасина, сколько ни обзванивала своих информаторов, достоверных сведений о перемещениях принца добыть так и не смогла, чем навела на интересные мысли, которые следовало обдумать.

– Года идут, а ума не прибавляется, – покачал он головой. – Значит посидишь пока в своём пентхаусе, а я подберу тебе новую охрану.

– Я слишком долго был на привязи, – усмехнулся Джек, ковыряя омлет, но не пробуя его. – Неудивительно, что в конце концов я сорвался.

У него перед глазами до сих пор стояла та сцена, под которую он трахал Дайану, почти сразу потерявшуюся на танцполе. Выгибающееся смуглое тело в росчерках шрамов и брызгах родинок, низкий хриплый голос, страсть в каждом слове, в каждом движении. Интересно, с кем это был его соулмейт? Это будущее или настоящее?

Отправив сына в пентхаус, Сайлас заперся в кабинете. Злость клокотала в горле. Этот щенок не только посмел его ослушаться, сбежать из-под охраны, так ещё и рот свой поганый открыл. Нет чтобы сидеть молча и внимать мудрости старших, влез с уточнениями.

В дверь постучали.

– Ваше Величество?

Сайлас выдохнул сквозь зубы и повернул ключ в замке. Вот кому он точно мог вверить свою жизнь – это Томасине, преданному дракону, способному найти выход даже из такой ситуации.

– Что скажешь? – поинтересовался Сайлас, успокоившись, когда тонкостенная белоснежная чашка с чаем словно по волшебству материализовалась перед ним на столе.

– Его Высочество прав, юной душе требуется глоток хоть мнимой свободы, – спокойно ответила она. – А телу – выброс страсти. Любовница вашего сына довольна им.

– Уволь, – взмахнул рукой Сайлас. – Избавь меня от таких подробностей. – И тут же задумался. – Так это была женщина…

– Да, женщина. Вам всего лишь нужно найти человека, от которого Его Высочеству будет не скрыться.

========== 3. ==========

Джека выдернули прямо из постели и чуть ли не волоком притащили во дворец после трёх недель вынужденного заключения, за которые Сайлас, наблюдавший за сыном через камеры слежения, насмотрелся на этого бездельника так, что тошно становилось. Но с него достаточно, он проучит этого гадёныша, не принёсшего за последние годы пользы короне ни на йоту. Сайлас отыскал того, кто сумеет найти Джека Бенджамина даже на том свете.

За три недели домашнего ареста Джек отоспался, прочитал несколько интересных книг, посмотрел фильмы – во время учебы на развлечения совсем не оставалось времени. Немного напрягло, что за ним явилась сама Томасина, но в целом, Джек ни о чем не беспокоился. Он точно знал, что ни жениха Мишель, ни невесту Джеку отец пока не нашел. Знал, что рано или поздно отцу придется приставить его к делам государства. Даже знал, что работать ему сначала придется ассистентом министра иностранных дел.

Было только удивительно, что отец позволил Джеку отдыхать целых три недели. После того забега по клубам Джек был уверен, что Сайлас приставит его к работе на следующий же день. Но Сайлас отчего-то медлил.

Джеку по-прежнему снились кошмары, но дрочил он – в ванной, в единственном месте, где он не обнаружил камер, – исключительно на воспоминания о том словно подернутом муаром видении, посетившем ему, пока он трахал Дайану. До боли и стиснутых зубов хотелось вдохнуть запах кожи своего соулмейта, узнать его имя, запустить пальцы в густые черные волосы, попробовать его губы на вкус…

Пустые мечты. Может, они никогда и не встретятся.

Сайлас ждал сына в кабинете, внутренне ликуя. Ему удалось связаться с человеком, о котором ходили легенды среди глав государств. Все как один отзывались о Призраке как о способном молодом человеке с принципами и почти безграничными силами для решения любой проблемы. Единственной сложностью было – сможете ли вы оплатить его услуги. Сайлас смог. Он даже встретился с ним, переговорил с глазу на глаз, уверившись, что именно такой человек ему и нужен, если учесть, что Призрак прошёл через весь дворец и так и не был замечен ни охраной, ни камерами видеонаблюдения.

– Здравствуй, сын, – поздоровался Сайлас с Джеком и тепло улыбнулся. – Достаточно отдохнул?

– Да, пожалуй, – сказал Джек, ни на мгновение не обманувшись отцовской улыбкой. – Я весьма благодарен тебе за такой отпуск.

– Вот и достаточно.

Сайлас удобно устроился в кресле и взмахом руки предложил сыну садиться. Его гладило предвкушение скорой победы, жгло изнутри превосходством нам тем, кто достался их семье по ошибке, хотя и был весьма полезен.

– Томасина, – Сайлас нажал на кнопку коммуникатора. – Пригласите, пожалуйста, Алека Барнса. Хочу познакомить тебя с новым телохранителем и помощником.

Джек вскинул брови. Он-то думал, что отец будет говорить с ним о его будущей работе.

Скрыть торжествующую улыбку у Сайласа не получилось, когда новоявленный надсмотрщик, никак по-другому назвать Алека язык не поворачивался, проскользнул в кабинет, удобно устроившись в кресле.

– Ваше Величество, – поздоровался он, даже не взглянув на Джека.

Дорогой серый костюм удачно подчеркивал широкие плечи, нисколько не утяжеляя и так массивную фигуру. Длинные волосы, собранные в хвост, трехдневная щетина, аккуратно подровненная триммером, чёрные перчатки на руках. Алек, если бы не американское имя, выглядел словно итальянский мафиози из старых, любимых Сайласом фильмов. И это взгляд, стальной, пронизывающий, словно взрезающий что-то важное в душе, чтобы проникнуть глубже в самую подкорку, добраться до нутра.

– Джек, познакомься, Алек Барнс, твой телохранитель, помощник и секретарь. Имеет прекрасное образование, говорит на десяти языках.

– Мне понадобится секретарь? – Джек уцепился за самую незначимую мелочь.

С виду этот Барнс был похож на мафиозо, точнее, на киношные представления о современных мафиозо.

– Понадобится. – Сайлас переплёл пальцы, разглядывая сына, стараясь разглядеть в нём нервозность, неуверенность в себе, злость. – Ты поступаешь под крыло к министру иностранных дел, ассистентом. Ничего важного тебе поручать пока не будут, но зато многому научишься, а мистер Барнс будет тебя охранять, помогать с делами. Ему сейчас готовят спальню для гостей в твоём пентхаусе. Его работа – всегда быть при тебе.

Сам же Барнс даже не шелохнулся.

Джек не переменил позы, остался спокойным и благодушным.

– Ассистент – это хорошо, – сказал он. – В академии мне не хватало практики.

На новость о том, что с ним будет жить надсмотрщик, Джек никак не отреагировал. Он достаточно хорошо владел собой, чтобы не показать, насколько его взбесило решение отца.

– Тогда ты свободен до понедельника, – Сайлас снова по-отечески улыбнулся. – Можешь немного расслабиться.

– Благодарю, – улыбнулся Джек и поднялся. – Всего хорошего.

Заговаривать с Барнсом или окликать его он не собирался. И так понятно, что тот прицепится к Джеку, как репей к собачьим яйцам – не отдерешь.

Барнс молча кивнув королю, вышел следом за принцем. Его не интересовало, что тот успел натворить такого, что для его охраны и пригляда понадобилась легенда. Главным были деньги, а они ой как быстро заканчивались, особенно с той жизнью, что они с любовником привыкли вести, скрывшись от «Гидры».

То, что принц не обрадуется такому сопровождению, было ясно как божий день, но такие вопросы никогда Барнса не волновали. Ему и не надо было радовать и доставлять удовольствие своему новому подопечному.

Когда личный шофер принца подогнал машину ко входу, Джек привычно устроился на заднем сиденье. До понедельника было двое с половиной суток, а значит, можно снова завеяться в какой-нибудь клуб и просидеть там до воскресенья. Интересно, за тем, как Джек трахается, этот Барнс тоже будет присматривать? Может, еще и советы давать?

Секса Джеку хотелось сильно. Как он сдерживался все пять лет академии, он вообще не понимал. Мечтал он, конечно, о сильных мужских телах, широких плечах, рабочих мышцах и крепких членах, но оставался при этом реалистом и понимал, что с надсмотрщиком ему светят только девчонки. Что ж, если закрыть глаза и представить себе что-нибудь более интересное, сгодятся и девчонки.

– Домой, – велел Джек шоферу, откидываясь на спинку сиденья и закрывая глаза.

Садиться рядом с принцем Барнс не стал, а занял место впереди. Ему ещё надо было отписаться о том, что рабочий день начался и клиент пока в «восторге» от открывшихся перспектив на выходные.

«Повезу мальчишку по клубам, скорее всего», – отправил он сообщение и пристегнулся.

Клуб так клуб. Наниматель предупредил о порывистости и выёбистости собственного чада. Рассказал, почему были уволены предыдущие соглядатаи и попросил приглядывать получше.

«Не шали там, Детка!» – пришёл ответ, заставив улыбнуться.

По дороге Джек разослал несколько смсок своим однокурсникам, приглашая повеселиться. И ухмыльнулся, подумав, что выбрал тех, кто, как он знал, сразу после учебы или чуть погодя устраивались работать в министерство иностранных дел. Свои люди…

За пять курсов академии Джек не завязал дружбы ни с кем, но у него было множество приятелей. Он выбрал самых перспективных и в то же время достаточно рисковых, чтобы согласиться на его предложение прокутить остаток пятницы и субботу.

Согласились двое. Ну а больше Джеку и не было нужно. Даже если эти двое – подстава от Сайласа. Зато как раз они подсказали Джеку, где можно купить клубные прикиды онлайн и как это делать, так что Джек за прошедшие три недели изрядно пополнил свой гардероб.

– Тебя не пустят в клуб в таком прикиде, Алек, – доброжелательно заметил Джек. – Тебе есть во что переодеться?

– Не волнуйтесь, Ваше Высочество, мне привезут всё, что нужно, в течение получаса.

И улыбнулся светло, открыто. Работа работой, но ссориться и заранее ухудшать отношения с принцем Барнс не хотел. Он уже давно не был Зимним, хотя тот никуда на самом деле не делся, лишь отошёл на время в тень, чтобы появиться по щелчку пальцев, когда это будет необходимо.

«Сделай меня красивым!» – отправил он смс, зная, что очень скоро в дверь пентхауса позвонит курьер с посылкой.

Пока принц копался в собственном гардеробе, Барнс обошёл весь пентхаус, намётанным взглядом находя все камеры и подслушивающие устройства. Дилетанты. Не так и не здесь надо было прятать. Скорее всего, Его Высочество давно их все обнаружил, если он, конечно, не глуп, и не убирает только из-за того, что лень будет искать новые.

Пока Джек одевался, по привычке выбирая футболку с длинными рукавами, несмотря на летнюю жару, ему стало любопытно, оставила ли Томасина камеры и послушку в гостевой спальне. Он бы на месте Сайласа оставил – следить надо и за сторожами. Интересно, Барнс их найдет? А если найдет, что сделает?