Текст книги "Рождённый быть равным (СИ)"

Автор книги: Pale Fire

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Зимний сидел, довольный. Он мог бы создать из Страйка свою стаю, но не видел в этом необходимости. Достаточно того, что каждый из бойцов всецело доверял и подчинялся Броку.

База встречала их безмолвием и сильным порывистым ветром, но Броку всё чудился и чудился внимательный испытывающий и немного недовольный взгляд в спину, будто бы кто-то ждал совершенно другого результата их миссии и теперь безмолвно злился, не позволяя себе выплеснуть агрессию.

Брок шёл по коридору, удивляясь, как раньше не слышал всю какофонию звуков вокруг: все эти шорохи, скрипы, тихий шелест голосов за стеной, а Зимний так жил всегда.

– Проводи меня к техникам, – выдохнул Зимний так тихо, что только Брок его и услышал. – Регламент.

Как Брок ненавидел те минуты, когда к Зимнему прикасался кто-то чужой, когда приходилось стоять у стены и только наблюдать. И если тогда он мог только злиться, то сейчас, чувствуя Зимнего всем собой, был в ярости.

– Идём, – выдавил из себя Брок.

Техники, как обычно, безэмоционально выполняли одни и те же действия, выученные Броком за многие месяцы работы. Он всё так же стоял на своём месте и следил, зверел от каждого касания, но сдерживался, молчал, желая только одного – оказаться снова в их спальне, на огромной кровати, прижаться к Зимнему, хотя больше и не мог, по всей видимости, согревать его собой.

Эта мысль больно резанула по сердцу.

Он… больше… не может… согреть…

Значит, ему нужна замена.

Техники вкололи Зимнему препараты, которые больше на него не действовали, «накормили» белковой болтушкой из высоких пластиковых стаканов, заполнили протоколы и вымелись.

– Придержи, – шепнул Зимний, взглядом указав Броку на Рассела.

– Даже не поздороваешься? – в спину тому сказал Брок, заставляя остановиться, втянул носом воздух, вычленяя из всех запахов его собственный, приятный, чистый, без примеси химической отдушки, такой, какой надо. Рассел пах очень вкусно.

– А есть смысл? – Рассел рассеянно улыбнулся, поправил ворот халата. – Тебе ведь есть теперь кому за член держаться.

Зимний едва заметно улыбнулся. Брок был голоден – теперь он всегда будет голоден – и Расселу осталось недолго.

– Причём здесь член? – качнул головой Брок, коснулся ладонью плеча бывшего любовника, всё ожидая, что Зимний, до этого ревностно следящий за его верностью, его одёрнет.

– Что тебе надо?

– Скучал.

Весь мир Брока сузился до короткой бледной шеи Рассела, до заполошно бьющейся венки, до гулких ударов сильного молодого сердца. Глаза Брока сверкнули золотом, и Рассел, словно зачарованный, сам потянулся к нему, обнял, оплёл руками, с тихим стоном откинул голову назад – и Брок пропал, потерялся.

– Не здесь, – выдохнул Зимний и увлек их в душевую, где мыли его самого и где точно не было камер. А если бы и были, выдали бы только помехи.

В душевой Зимний погладил Брока по щеке и протянул ему короткий, но очень острый нож.

– Достаточно проколоть артерию, – сказал он.

Броку было странно касаться другого мужика на глазах у Зимнего, гладить его плечи, увлекая в поцелуй. Короткий взмах ножа – и Рассел, крупно вздрогнув, рванулся в сторону.

– Тише, хороший мой, тише, – шепнул Брок, лизнул ухо, шею и припал губами к ране, собирая языком рубиновые капли.

Зимний с гордостью смотрел, как его дитя поглощает кровь своей первой жертвы. Тот, контуженный, не шёл в счет, Брок не сам заманил его, не сам зачаровал. Но Рассел пошёл за ним по доброй воле, замороченный золотом взгляда.

Голод пульсировал в желудке, но Зимний не собирался мешать Броку кормиться. Он ещё найдет, кого съесть. Главное, чтобы Брок был сыт.

Кровь Рассела пьянила, как самое дорогое вино, наполняя тело Брока жизнью и силой, тем самым человеческим теплом, так необходимым любому вампиру. Брок не питался, не пил своего бывшего любовника, а целовал его, практически занимался с ним любовью, не снимая одежды, не касаясь открытых участков кожи больше нигде.

Рассел тихо постанывал, то жался к своему убийце, то, наоборот, пытался отпрянуть, но силы потихоньку оставляли непослушное тело.

Когда Брок уронил на кафельный пол иссушённый труп и облизал губы, Зимний сказал ему:

– Смотри. Вот так.

Серебряный огонёк сорвался с его пальца, упал на труп. Несколько мгновений пляски серебряных язычков – и от тела, одежды, обуви, пряжек остался только легчайший пепел.

Зимний снял с крепежа душевой шланг и смыл пепел в сток.

К горлу подкатил комок. Брок сглотнул раз, другой, третий, отступил к стене, прижался спиной к холодному кафелю, но так и не смог оторвать взгляда от серой от пепла воды, быстро убегающей в решётку на полу.

Всё шло неправильно. Одно дело – убивать противника, того, кто шёл против тебя, убивать по контракту, но лишать жизни вот так вот, только потому что голоден…

Брок провёл языком по нижней губе, слизывая кровь человека, который когда-то был ему близок.

– Отмывайся, – бросил он привычное после операций и вышел, чтобы не видеть сейчас Зимнего, не начать его обвинять.

Зимний не пошёл за ним. Он и так чувствовал, где Брок, что он ощущает, чем занят, о чём переживает. И знал, что переживания пройдут. Просто всё случилось слишком быстро. У Зимнего не нашлось времени подготовить своё дитя к переменам. Смерть не позволяет разводить сантименты и тянуть время. Но Брок умный, сильный, циничный и злой. Он быстро привыкнет. Да и связь со своим создателем не позволит ему наделать глупостей и уйти далеко.

Зимний вымылся, надел чистый поддоспешник и тактический костюм и покинул территорию базы, полоской серого тумана проскальзывая мимо камер и минуя сканеры. Он устал сегодня, он был голоден и у него был на примете интересный ужин.

До особняка Пирса он добрался, угнав машину. Вошёл, введя коды на замках. Пирс и раньше вызывал его в своё логово, почему-то совершенно не боясь. Как будто власть – это освящённый серебряный меч и святая вода. Впрочем, Зимний не боялся ни святой воды, ни серебра. Теперь не боялся.

А когда-то он боялся даже солнца.

Пирса, как часто с ним бывало, мучила бессонница. Он сидел в кабинете и перебирал какие-то бумаги. Увидев Зимнего, он улыбнулся.

– Хочешь новую миссию? Ну нет, пора тебе отдохнуть. Возвращайся на…

Зимний поймал его взгляд, и Пирс встал, словно зачарованный. Подошёл, отогнул ворот пижамы, подставил шею.

Укол острого ножа в артерию Пирс почти не ощутил – Зимний умел быть милосердным. Но выпил Пирса до дна и испепелил тело. А пепел прибрал пылесосом, усмехнувшись иронии ситуации. Глава американского подразделения «Гидры», министр обороны США, закончил свои дни в пылесборнике.

Конечно, одного Пирса после такого дня было мало, но Зимний знал, где он ещё поохотится.

К квартире Брока он приехал сытый и тёплый от переполнявшей его крови. Вошёл без стука, отперев замок отмычкой, разделся, устроился на кровати под тёплым пуховым одеялом, чтобы сохранить тепло, и принялся ждать.

А Брока домой совсем не тянуло, он бродил по ночному городу, рассматривая его с новой стороны, и радуясь, и ужасаясь одновременно. Теперь он замечал, он видел всю грязь улиц и людей, чувствовал на себе голодные взгляды ночных хищников, скалился им в ответ, понимая – он сильнее, страшнее и опаснее любого из них. Они могут только убить, польстившись на тяжёлый титановый перстень на его руке, а он их выпьет, напитает голодно урчащего монстра внутри себя, заставит его заткнуться хотя бы на мгновение.

Не зная, что делать, Брок купил себе бутылку какого-то пойла и, добравшись до парка, сел на первую попавшуюся скамейку.

Жизнь сильно изменилась, став нежизнью, он изменился, хотя по факту, если не попадать в руки врачей, всё осталось таким, как прежде. Он может ходить на миссии, командовать бойцами, бухать с ними, хотя и алкоголь уже не брал с той же силой, может трахаться с… Брок скрипнул зубами, не зная, захочет ли Зимний своё Дитя, правильно ли это будет.

Брока больше не мучили мысли об убийстве. С этим-то смириться было несложно. Убивать он привык, достаточно было лишь для самого себя обосновать причину, пусть и назвав себя даже не хищником, а обычным зверем, а вот всё остальное… Мало ли, Зимнему он нравился именно человеком, со своей страстностью, горячей кровью.

Тихо рыкнув, Брок запустил пустую бутылку куда-то в кусты и двинул в сторону дома, туда, куда вела его тонко дрожащая путеводная нить.

========== 8. ==========

Зимний встретил Брока нежной, ласковой улыбкой. В спальне горели свечи, согрев воздух и наполнив его ароматом.

– Иди ко мне, – позвал Зимний.

Толстое одеяло топорщилось над его пахом, встав домиком.

Брок хмыкнул удивлённо. Он ожидал чего угодно: холодности, покровительственного снисхождения к своему чаду, родительского чего-то там, но вот желание удивило не на шутку.

Выскользнув из одежды, он оказался на постели, под одеялом, прижался к ещё тёплому телу, устроившись у Зимнего на груди, зная, что, даже прислушавшись, не сможет уловить ударов сердца.

– Что дальше? Как мы дальше? – задал Брок мучившие его вопросы.

– Я съел Пирса, – сказал Зимний, гладя Брока по спине. – Так что дальше будет весело. Мы с тобой сможем съесть всю «Гидру», и её не станет. Я зол на них. Столько лет… Ты освободил меня, просто не помешав в нужный момент, Брок. – Зимний поцеловал его в лоб. – Дальше будет так, как ты захочешь, если тебе хватит терпения не сожрать своих парней. А пока я научу тебя запускать сердце… и не только сердце. Теперь у тебя есть полный контроль над своим телом, разве что температуру поддерживать не сможешь. Зато теперь тебе никогда не будет ни холодно, ни жарко.

– Весело? Я только хотел, чтобы ты был свободен, – усмехнулся Брок, коснулся губами рядом с левым соском, там, где как раз и должно биться сердце, где у него всё ещё жила вечная теперь любовь к Зимнему Солдату, призраку «Гидры», который на деле был вампиром. – Своих я не трону. Глотку себе перережу, но их не трону, они мои, а своих надо защищать, даже от самого себя.

Сердце Зимнего забилось под губами Брока.

– Я свободен, – сказал Зимний. – Благодаря тебе. Но хочу я тебя не из благодарности. У вампиров тоже есть желания, Брок.

Он взял Брока за руку и положил её на свой член.

– Я ждал тебя, лежал и вспоминал наш первый раз. И последующие.

Тоска, тянувшая душу, потихоньку отпуская, разжимая свои ледяные пальцы, позволяя вздохнуть свободнее, хотя Броку теперь и не нужен был воздух, всё, что ему было необходимо – это Зимний, невозможно красивый и другой, не такой, каким он его видел, являясь простым человеком. Изменённое зрение улавливало черты и нюансы: насколько белая и бархатистая на ощупь у него кожа, чёрные пики длинных пушистых ресниц, россыпь маленьких звёздочек-родинок чуть пониже ключиц и около пупка. Только теперь Брок мог по-настоящему распробовать запах и вкус.

У вампиров тоже были желания, ведь Брок всё так же хотел Зимнего, хотел полниться им, принадлежать только ему одному, оставляя всех случайных, прошлых за спиной.

Облизав ладонь, Брок снова обхватил ею твёрдый член Зимнего, с гортанным стоном сжал его, огладив большим пальцем головку по кругу. Он весь для него…

Они любили друг друга долго, наслаждаясь любовью до тех пор, пока не сгорели, обратившись в лужицы стеарина, все свечи, а острый тянущий голод не перекрыл все остальные желания.

Выскользнув из Брока в последний раз и слизав чуть горчащую сперму с его живота, Зимний сказал:

– Люблю тебя.

Брок, упав на спину, оскалился в ответ.

– За эти слова можно умереть ещё не один раз.

Сам он о любви не умел, да и считал любые слова недостаточными, чтобы выразить всё то, что у него копилось, ширилось в груди к Зимнему. Коснувшись его живого запястья. Брок кончиками пальцев повёл выше по руке, к плечу, шее.

– Ты голоден.

– Ты тоже, – отозвался Зимний. – Идём в душ. Я люблю горячую воду. А потом поищем, кого бы съесть. Что ты думаешь о Ситуэлле? Или о Миллере?

– Сомнительно, что Ситуэлл вкусный, – поморщился Брок, настраивая воду в душевой кабинке. – А вот Миллер да, люблю рыжих.

– Ситуэлл веган, – объяснил Зимний, становясь под горячий поток и притягивая Брока к себе. – Это новая мода. Я раньше не пробовал веганов. В прежние времена все нормальные люди старались хоть раз в неделю есть мясо.

– А, – протянул Брок, дёрнул Зимнего на себя, огладил спину. – Вампирам тоже не чужды кулинарные извращения. Значит, сегодня пробуем вегана.

– А потом рыжего, – согласился Зимний.

***

Через две недели рядовые сотрудники «Гидры» на базе возле Вашингтона бегали как куры с отрубленными головами. Всё начальство куда-то исчезло, не предупредив. Всё началось с Пирса и двинулось по карьерной лестнице вниз.

Никто не знал, что делать. Протоколов на случай настолько массового исчезновения начальства не было, и каждый руководитель каждого отдела засыпал и просыпался с мыслью, что следующим может быть он.

Низшие чины тоже забеспокоились: кто же будет подписывать зарплатные ведомости и отпуска, когда таинственная эпидемия исчезновений расширится?

Но через месяц все притихло. Только некому больше было отчитываться, не от кого получать приказы. Не осталось достаточно компетентных руководителей.

Брок и Зимний тем временем переключились на продавшихся «Гидре» политиков и бизнесменов. После третьего конгрессмена забеспокоилось ФБР. Впрочем, вампирам это не мешало. Правда, ФБРовцев они решили не есть.

– Что же все в Белом Доме тухлятиной-то воняют? – скривился Брок, вытер ладони о пиджак очередного высокопоставленного пижона.

Не осталось никого, кто бы знал, откуда в «Гидре» взялся Зимний Солдат и что с ним надо делать. Техники боялись сунуть нос в лабораторию после того, как однажды утром обнаружили знаменитое кресло разобранным на винтики и аккуратно разложенным по всему полу. Никто не задавал вопросов, не лез к Броку с предложениями сдать его «любимую винтовку» на хранение.

Правда, и миссий больше не было. Некому стало посылать Страйк на миссии. Конечно, оставался ещё ЩИТ, но там была куда меньшая нагрузка.

Однако жалованье Страйку выплачивали по-прежнему, как будто на что-то надеясь.

Зимний собственноручно уничтожил все документы, в которых он упоминался хоть намёком, а потом и компромат на Страйк.

– Ну не ешь их, – посоветовал Зимний. – И давай уже, попробуй сжечь его сам. У тебя должен получиться красивый огонь.

– А он разный бывает? – удивился Брок, присел рядом с телом, похлопал по его карманам, радуясь недешёвым сигаретам и интересной позолоченной зажигалке.

Пристрастие к табаку он так и не изжил, да и незачем оно было. Не рака же лёгких ему бояться?

Брок свёл брови к переносице, сосредоточился на собственных ощущениях. Зимний не раз и не два объяснял, как пользоваться этой странной опцией, но самому попробовать как-то не случалось.

По телу пробежала лёгкая дрожь. Брок щёлкнул пальцами раз, другой, глянул на свои ладони, начиная злиться из-за собственной несостоятельности, ведь так хотелось выпендриться перед любовником, чтобы всё легко и просто вышло с первого раза, как на кончике пальца вспыхнул яркий-яркий, словно нарисованный огонёк.

– Видишь, – с любовью и гордостью сказал Зимний. – У тебя он золотой. Давай, сбрось его на тело.

Конгрессмен занялся с сухим приятным треском, осыпаясь на светлый ковролин серым пеплом. Брок дёрнул ногой, стряхивая с ботинка остатки этого насквозь гнилого политикана, уселся прямо на стол, наблюдая, как Зимний с интересом разглядывает выползший из угла робот-пылесос.

– Слушай, а тебя действительно зовут Зимним или есть нормальное имя?

– Было когда-то, – ответил Зимний, подталкивая пылесос к кучке пепла. – Меня звали Джеймс Бьюкенен Барнс, для своих – Баки. Но это было слишком давно и не здесь.

– Баки, – протянул Брок, пробуя имя любовника на вкус и тут же оскалился. – Как кличка собачья. А мне как тебя называть?

– Да как хочешь, – усмехнулся Зимний, наблюдая, как пылесос начинает втягивать в себя пепел. – Только не Джеймсом. Терпеть не могу это имя. Вернёмся домой, и я расскажу тебе всю историю.

– Деткой, – решил для себя Брок, нисколько не опасаясь получить по шее за наглость. – Ты же Детка.

Он закурил, улёгся на столе, пуская тугие дымные кольца в потолок. Броку нравилась его новая нежизнь, нравилось полное отсутствие ограничений, возможность самому решать, куда двигаться дальше, и сейчас он очень хотел послать к дьяволу Штаты с их вечной подковёрной борьбой, хотя Зимнему и нравилось играться с ФБРовцами, водить их за нос и потом наблюдать за тщетными попытками отыскать хоть какие-то зацепки, куда могло подеваться столько людей.

– Давай угоним джет? – предложил вдруг Брок. – Без всех этих вампирских штучек, просто придём и угоним.

– У кого? – спросил Зимний, подпихивая пылесос к очередной кучке пепла. Современные пылесосы он обожал. – Страйк с собой возьмём? У Роллинза же семья в Александрии.

– У нас же, – скосив сверкнувшие золотом глаза, ответил Брок. – И Страйк возьмём, и Роллинза с семьёй. На острова рванём, отдохнём, ребята жопы растрясут. Там люди пахнут кокосами и морем.

– Для этого «Гольфстрим» надо угонять, а не джет, у джетов с комфортом проблемы. Жена Роллинза не обрадуется. Но если тебе так хочется, Брок, почему бы и не угнать?

– Я хочу тебя без всего на фоне океана и заката, – серьёзно сказал Брок, поднялся на локтях.

– Значит, надо добыть денег, – улыбнулся Зимний. – Забронировать отель, знаешь, есть такие, из отдельных бунгало, и поселиться в самом дальнем. Белый песок, кокосовое масло в качестве смазки, морские змеи… А ночью кормиться в ночных клубах. Все эти секс-туристы… кто их будет искать?

Брок облизал Зимнего жадным собственническим взглядом, уже представляя его в обтягивающих ярких тряпках, красивого, чуть пьяного от крови, шало улыбающегося какому-нибудь австралийцу, чужие руки на его заднице, и рыкнул. Он ревновал своего любовника зло и жарко ко всему миру, хоть и прекрасно знал, что Зимний никогда ни на кого не променяет его, чувствовал по окончательно окрепшей связи, но ненавидел любого, кто смотрел на Зимнего с похотью.

Зимний уловил его ревность, подошёл и поцеловал Брока.

– Распотрошим заначку «Гидры», я знаю их штук десять, соберём Страйк и махнём на белые пляжи, – сказал он. – Но страну выберешь сам. Карибы, Багамы, Тайланд… мне всё равно.

Зимний был тёплым, почти горячим от недавно выпитой крови, вкусным, хотя в другом, не гастрономическом смысле, желанным до дрожи в коленях. Брок любил прикасаться к нему, чувствовать, как под ладонями оживает его тело, тянется прижаться, разделить миг удовольствия. Любил смотреть в глаза и видеть там живое мерцающее серебро вместо холода арктических льдов.

Задрав мягкий лонгслив Зимнего, Брок коснулся губами возле пупка.

– Люблю тебя.

– И я тебя.

Они целовались под жужжание старательного робота-пылесоса в опустевших апартаментах невкусного конгрессмена.

Брок знал, что они обязательно вытащат все деньги из «Гидры», что вообще, возможно, выдоят её подчистую, угонят внаглую самый крутой самолёт, не для пафоса или потребностей, а так, на спор, заберут всех своих – и ищи ветра в поле. Ему было наплевать, что будет дальше, где они зависнут. У Брока был Баки Барнс, сладкий Детка с неизвестным прошлым, были люди, о которых хотелось заботиться, была жизнь, которую можно было прожить как угодно, лишь бы любимый вампир был рядом.

========== Эпилог ==========

– Это случилось в тысяча восемьсот пятом году, – Зимний валялся в шезлонге, смотрел, не щурясь, на красивейший тропический закат и потягивал кокосовое молоко, которое он обожал. – Была большая разборка между Камарильей и Шабатом, я участвовал в ней вместе со своим кланом, и на нас попёрли вампиры-маги. Не знаю в точности, какие кланы. Был большой бардак, разборки за территорию в Штатах. Меня… я сначала подумал, что меня убили. Но нет, меня просто выкинуло в этот мир, да ещё на сто двадцать лет вперед.

Брок поднял на лоб зеркальные авиаторы и внаглую разглядывал какого-то полуголого португальца, который вот уже четверть часа демонстративно играл мускулами и призывно улыбался.

– И попал в «Гидру»? Чем они тебя цепанули?

– Нет, нет, «Гидра» была позже, уже во время войны, – покачал головой Зимний. На его металлическую руку никто никогда не обращал внимания: Зимний виртуозно умел отводить глаза кому угодно. – Я оказался в Бруклине в самом начале Великой Депрессии. Думал, сгорю на солнце – был день. Но – упс – здешнее солнце меня не сожгло. А вот клыки пропали. Но осталась сила. Я прикинулся человеком, даже нашёл работу. Вот с едой были проблемы – я тогда ещё не умел обращать трупы в прах. Но нужда всему научит. У меня был друг… мелкий тощий астматик. Мне было одиноко. Никакого Князя надо мной, но и никакого клана. Иногда накатывала такая тоска, что я чуть не обратил того астматика, но так и не собрался.

Оскалившись, Брок обхватил губами коктейльную трубочку, не без удовольствия замечая, как дёрнулся острый кадык на загорелой шее португальца. Будет у них с Деткой сегодня интересный аперитив.

– Приятно быть у тебя первым. А всё же, как ты в «Гидру» вляпался? Да ещё так конкретно, что они тебя на иглу подсадить умудрились?

– У меня были документы, и меня призвали в сорок третьем, – продолжил рассказывать Зимний. Щёлкнул пальцами, подзывая первого попавшегося официанта, и взял у него ещё один кокосовый орех с трубочкой и зеленым зонтиком. – Я был не против, на войне легко раздобыть еду. Служил в сто седьмом, был снайпером, сержантом даже. Тогда медики были не чета нынешним, никто ничего на медосмотре и не заподозрил. Вот только когда по моему взводу начали стрелять синей дрянью, от которой люди просто исчезали, я запаниковал. Нас взяли в плен, часть отправили работать на заводе, часть отправили на опыты. Они почти сразу поняли, кто я такой. Если б не мой чахлый заморыш Стиви… – Зимний качнул головой. – Он тоже попал в научный проект подопытным, но к американцам. Слышал про Капитана Америку? Ну так вот это он. Он меня вытащил, и мы громили «Гидру» до начала сорок пятого, пока я не загремел с броненосца в альпийское ущелье. Не умер, конечно, но регенерировать не успел, да и не ел перед этим дня три. Меня нашли русские – русская часть «Гидры». Отрезали левую руку раньше, чем она приросла, без конца обкалывали какой-то дрянью и били электрошоком за любую попытку напиться крови. Я сопротивлялся, как мог, но они меня сломали.

Пожилой господин, уснувший на соседнем шезлонге, вздрогнул, когда Брок скрипнул зубами. Столько лет эти нелюди мучили его Детку, издевались, ставя опыты, натравливали на других людей.

– Сколько же лет ты нормально не жрал, – выдохнул Брок, коснулся ладонью колена Зимнего, сжал, ласково погладил, плюнув на португальца и весь остальной народ. – Ты потому бежать не мог?

– Да. Мне выжигали мозги электрошоком, а голодный, я не мог нормально восстановиться. Они пытались применять ещё и какие-то подчиняющие заклинания… на голодном вампире они держались. Транквилизаторы не позволяли мне впасть в голодный амок, так что я… я несколько десятилетий не ел, пока ты не нарушил регламент.

– Повезло тебе нарваться на бывшего скаута, – хмыкнул Брок и снова нашёл взглядом португальца, ничуть не утратившего, впрочем, к нему свой интерес. – Роллинз всегда говорил, что любопытство до добра меня не доведёт, и был прав, чёрт возьми.

– Если бы ты не нарушил регламент в Норвегии, ты бы погиб во время той миссии, – напомнил Зимний. – Всё находится в равновесии. Давай пройдемся по европейским базам «Гидры»? Они, как правило, неплохи на вкус. К тому же жить мы с тобой будем очень долго, Брок, и деньги «Гидры» нам тоже пригодятся.

– Никогда не смогу отказать своей Детке, – оскалился Брок и, отставив бокал из-под коктейля в сторону, поднялся одним слитным красивым движением, потянулся, красуясь перед любовником, португалец и так был его со всеми потрохами, хоть жри, хоть трахай прямо тут на белоснежном песке.

Сегодня он был почти сыт, но желания пробовать что-то новое, преподносить своей детке необычные подарки никак не унимались. Брок плавной походкой хищника приблизился к их незадачливой жертве, облизал взглядом идеальную загорелую кожу, отмечая едва заметную белую татуировку вокруг соска. Вечер обещал быть интересным.

– Я не против чего-то нового и вкусного, – голос Зимнего почти заглушил прибой, но он не сомневался, что Брок его слышит.

Над горизонтом остался только краешек солнца, от которого к берегу бежала алая дорожка. Вокруг разбросанных повсюду бунгало и вдоль тропинок вспыхнули фонари, возле которых тут же принялись виться крупные тропические бабочки и мошкара.

Зимний встал и подошёл к Броку. Они переплели пальцы, а свободные руки закинули на плечи похотливо скалящемуся молодому португальцу.

– Ты же не против развлечься втроём, – уверенно сказал Зимний, глядя в чёрные глаза португальца своими серебряными.

– Да, – зачарованно отозвался тот. – Да, не против! Вы такие горячие, парни!

Они повели его подальше от людей, туда, где общественный пляж переходил в частные территории, и дальше, обещая незабываемую ночь, полную удовольствия. Брок иной раз изумлялся наивности и неискушённости некоторых людей, потому что не всегда приходилось использовать даже крохи вампирского магнетизма, природное обаяние как его, так и Зимнего справлялось на раз, заманивая в их сети очередного мотылька.

Песок тихо шуршал под ногами, круглобокая полная луна, забравшаяся высоко над горизонтом, освещала песчаный дикий пляж не хуже дневного светила. Брок скинул гавайку и потянулся к Зимнему, поцеловал в подбородок, за ухом, чуть ниже ключиц, заставляя их жертву придушенно охнуть от накатывающего возбуждения.

Зимний прихватил одной рукой Брока за задницу, второй же ласкал шею их будущей жертвы. Они давно приспособились выпивать одну жертву вдвоем – Броку больше нравилась венозная кровь, а Зимнему артериальная.

Португалец, чьё имя они и не подумали спросить, по-блядски стонал, тёрся вставшим членом о бедро Брока, льнул, словно изголодавшийся по ласке щенок, лез под руку, сам не забывая лапать своих возможных любовников.

Отвлечённый поцелуями и чьей-то рукой на члене, он даже не заметил двух синхронных уколов скальпельно острых ножей в шею, только стонал от наслаждения, пока из него высасывали кровь, всё тише и тише.

Зимний и Брок выпили его до дна и поцеловались над обескровленным телом, сплетаясь языками и покусывая губы.

Тело вспыхнуло смешавшимися язычками золотого и серебряного огня и обратилось в пепел, тут же развеянный вечерним бризом. А сами Брок и Зимний, обнявшись, опустились на песок, счастливые, влюблённые в жизнь и друг в друга, равные, и сидели, не двигаясь, делясь взятым взаймы теплом, до самого рассвета, чтобы с первыми лучами яркого тропического солнца поклясться друг другу в вечной преданности и верности.

Хотя и без всяких клятв они знали, что у них впереди вся эта вечность – вместе.

The End