сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
Нет, спасать — не из её оперы, а вот защищать — уже другое дело. Аккуратно кладёт котёнка на слегка вздымающуюся грудь Адриана и разворачивается, уже крутя незаменимое йо-йо. Уверенно, сверля глазами своего противника, идёт, вырисовывая своим оружием знак бесконечности; волосы в хвосте покачиваются при ходьбе, что добавляет ей более устрашающий, но при этом грациозный вид. Подойдя на метр, она начинает говорить с такой горечью, что уши у любого, был бы он в сознании, свернулись бы в трубочку:
— Как можно быть настолько бесчувственным?! Как можно пойти на такие жертвы?! Как вы смеете даже прикасаться к своему сыну после таких намерений?! — ЛедиБаг, казалось, уже не говорит, а шипит, словно гремучая змея; затем останавливается в нескольких сантиметров от него и продолжает:
— Теперь мне понятна вся ваша сущность, что скрывалась за неприветливым модельером.
— Неужели теперь вся моя коллекция покажется тебе, Маринетт, лишь кусками ткани? — с ухмылкой, закрыв книгу и только сейчас взглянув на девушку, говорит Габриэль. — Удивилась, откуда я знаю твоё имя? Не волнуйся, он и слова не сказал. Подозревать тебя я начал ещё с того вечера, когда ты…
— Это не имеет значение! — кричит девушка, перебивая его.— Мне плевать, что и когда вы поняли! Ваш сын, чёрт возьми, чуть не умирает, а вы. — Она обводит его взглядом. — Ни одной мышцей не дрогнули! Это ваш сын! — из глаз текут слёзы, а в горле застревает ком, но даже несмотря на то, что произносить слова всё сложнее, так как девушка понимает, что теперь жизнь её любимого «балбеса» зависит лишь от них, она продолжает:
— Он — результат вашей сильной любви! Вашей искренней и прекрасной любви! Видеть, как любимый муж делает замах ножом на любимого сыночка — самая ужасная пытка, а ещё знать, что любимый это делает ради, как вы говорите, собственного возвращения, разбивает её сердце в тысячу раз сильнее! Никакая мать ни за что на свете не будет желать смерти своего ребёнка ради себя! Никакая не захочет жить при таких условиях! И разве, так сильно любя свою жену, вы позволите ей страдать?! Вы так запросто разрушите то, что сближало вас все эти годы совместной жизни?! Поздравляю! Вы это сделали, даже не изменив выражения лица! — слова, что она произносит последними, прежде чем взять на руки Адриана и убежать с ним, кажутся очень тихими, полными сожаления и даже… жалости. — А ваше холодное сердце, видимо, никогда не любило этого ребёнка!
***
Маринетт бежала по крышам так быстро, как не бегала никогда раньше. Ждать машины скорой помощи бессмысленно. Плевать на то, что Бражник может напасть на город. Плевать, что, возможно, жизнь Парижа на волоске! Это сейчас проблемы Ледибаг, а не Маринетт, которая, хоть и в костюме супер Леди, направлялась в сторону больницы. Важна каждая минута, каждая секунда. Нужно быстрее, быстрее бежать и не забыть забрать Плагга, что успел устроится в кармане брюк. Бедному тоже нелегко, но он сильнее обычного человека. Он справится. Мастер сможет ему помочь.
Девушка буквально влетела в здание. Дежурный администратор, завидев её ещё с крыши здания напротив, тут же сообщил врачу, так что теперь Леди просто положила тело любимого на тележку-каталку*.
— Мисс, мы сделаем всё, что в наших силах, — успокоил её доктор, который был высоким мужчиной лет тридцати с тёмно-каштановыми волосами.
— Спасибо, — ответила супергероиня и покинула здание. Придя к Мастеру, без единого слова, кроме «Здравствуйте», она отдала котёнка и помчалась на поле ещё не законченной битвы.
— Ну что ж, рад, что ты соизволила вернуться, — съязвил Бражник, тут же запустив в неё приветственную акуму. — Знаешь, зелье уже почти готово. Осталось лишь один ингредиент — ты.
— Ха, я? И зачем я вам понадобилась? — выразив ложное удивление, съязвив в ответ, ответила она.
— Тело, мне нужно твоё тело. Думаю, оно будет шикарной оболочкой!
— Вы уж извините, но я на это не соглашусь!
— Тебя никто и не спрашивал. — На Леди с двух сторон полетели полчища акум, которые обвили тело девушки так быстро и так сильно, что она не могла двигаться. — Проблема пяти минут, а я думал, что ты сообразительная! Пока ты где-то шлялась, избавляясь от этого паразита, ловушек я напридумывал кучу! Как видишь, ты попалась только в одну из них. Жаль, думал поразвлекаться. — Бражник развернулся к ней спиной и направился в сторону окна. Сквозь витражные стёкла проникали золотистые лучи заходящего солнца, весело переливаясь на бетонном полу. — Пока не пришло время, хочу рассказать тебе о твоем поражении поподробнее. Я желаю вернуть себе свою любимую, а ты врываешься ко мне и переманиваешь сына на свою сторону! Почему я его ранил? — он развернулся к Леди, смотрящей на него поистине пугающим злобным взглядом, ухмыльнулся такой до боли знакомой ухмылкой, и продолжил: — Кажется, у одного русского писателя, вроде у Гоголя, есть произведение «Тарас Бульба», так вот, там есть прекрасная строчка-объяснение: «Я тебя породил — я тебя и убью». Что же сделал я с сыном, который был против возвращения своей любимой матери? Ранил, всего-то. Не убил, а ранил. Не умрёт твой «трупик». — Слово, которое прозвучало из его уст последним, было наполнено такой мерзкой желчью, от которой девушка закусила губу, чтобы не усугубить положение и не сказать пару ласковых в ответ. — Видишь ли, говорят, что добро всегда побеждает зло. Теперь-то ты поняла, что была всё время на стороне зла? — он повернул голову вправо, чуть наклонил и продолжил: — Ну, время пришло! — схватив кубок, что стоял на полу, мужчина решительно направился к пленнице, поднёс к губам и произнёс: — Ты— ошибка этой жизни! А теперь прощай! — с этими словами он наклонил сосуд и жидкость медленно полилась по горлу, тогда Бражник уменьшил угол наклона и теперь лишь капли смеси падали с подбородка.
«Ещё чуть-чуть», — подумала Маринетт, прежде чем закрыла глаза и оставила этот мир.
И спустя мгновенье её глаза открылись вновь.
— Габриэль… Это ты, мой Бонем**? — нежно прозвучали слова девушки.
— Да-да, конечно я! — воскликнул Бражник, щёлкнув пальцами, и тут же тёмные бабочки разлетелись в разные стороны. — Получилось, любимая, ты здесь! — казалось, его вечно холодные, как Северный Ледовитый океан, глаза начали таять, словно снег весной. Холодный голубой оттенок начинал превращаться в пастельный. Сердце, что было заковано, казалось, ничем не разрушимыми цепями, снова открыто. — Я так скучал. — Он нежно взял девушку за подбородок и провёл пальцем по щеке.
— Я тоже, сладкий, но где же моё солнышко?
— Солнышко? Какое солнышко, радость моя?
— Как? Неужели? Что с ним? Что с нашим ребёнком? Что с Адрианом? Что с ним случилось? — испуганно произнесла вернувшаяся, оглядывая комнату.
— Он в больнице, но нам это не помешает! У нас целая жизнь!
— Нет! — отрезала она. — Ни за что! Пока мой сын в больнице, никакая жизнь не будет счастливой! А это что? — брюнетка указала на раскрытую книгу и чашу с красной жидкостью.
— Это я тебя возвращал. Представляешь, столько времени ушло! — весело, будто оправдываясь как подросток перед мамой, произнёс Габриэль.
— Да?! Боже! — девушка покачнулась, как тут же была схвачена руками в перчатках. — Габриэль, это ты?
— Ну что ты говоришь такое? Конечно это я!
— Нет, не ты! Мой Бонем не жертвовал бы сыном.
— Сыном? Ну что ты так…
—Не лги! — перебила она его. — Я всё прочитала в той книге! Мне её уже показывали! Ты не выполнил мою просьбу! Ты не заботился о нашем сыне! Ты… ты…ты забрал тело этой несчастной девушки. Она любила нашего сына! Больше я не хочу иметь ничего общего с таким, как ты, и не захочу никогда увидеть Вас! — глаза брюнетки закрылись и она повисла на теле мужчины.
***
Очнувшись Маринетт, не помнила, как долго ей пришлось сдерживать своё превращение; сил не осталось, поэтому Тикки буквально оставила её и, не открывая. глаз бухнулась рядом. «Прости».
— Прости. Квами твоя в порядке, да и мой мне уже больше не нужен. Забери мои камни и отведи Нурру к Мастеру. Он многое пережил за это время. Оплачу любые расходы. Только скажи. Я и так слишком много вам должен, — с грустью сказал Бражник
— С-спасибо, — слова или действия в доказательство были не нужны. И без них было видно, как раскаивался Габриэль.
— Ответь, пожалуйста. Ты действительно разочарована во мне?
— Как в человеке — да, как в дизайнере — нет! Ваши работы удивительны и всегда меня восхищали! — ответила с трудом, так и лёжа на бетонном полу уже в обычной одежде, Маринетт.
— Тогда, я, Габриэль Агрест, приглашаю тебя на работу в свою кампанию на должность главного модельера.
— Это шутка такая? — усмехнулась Дюпен-Чен.
— Я на полном серьёзе.
— Я согласна, — улыбнулась она, развернув к нему голову.
— Спасибо, — он улыбнулся в ответ так, будто был бедняком, с которым поделились кусочком свежеиспечённого хлеба. — Не говори, пожалуйста, Адриану об этом. Я и так сильно виноват перед ним и, когда он узнает, что случилось с тобой, боюсь, что никогда не простит.
— Хорошо, но при условии, что вы не против, если я возьму вашу фамилию.
— Без проблем! Если Адриан сделает тебе предложение — у тебя будет самая роскошная свадьба!
— Только чур секретная! — хитро улыбнулась девушка.
— Как пожелаешь, — мягко улыбнулся в ответ Габриэль.
***
Вот так Маринетт чуть не оставила этот мир, по крайней мере так показалось злодею. Всё-таки актриса из неё тоже ничего. И тут же она вспомнила один факт: сейчас — именно сейчас — она впервые плакала за столь долгое время. Не может она рассказать ничего! Не имеет права. Но ответить всё-таки надо:
— Квами теперь у Мастера лечатся. Тяжело им пришлось.
«А как ты?»
— Всё нормально! Теперь, Адриан, у тебя есть отец! — тихо ответила с улыбкой Маринетт.
— Отец?
— А-Адриан, твой голос, он восстанавливается! — ещё шире растянулась улыбка на лице девушки.
— Серьёзно, сынок, а ты сильнее, чем я думал! — сказал Габриэль, входя в палату. — Так, стоп, ничего не говори. Пока нельзя. Вот поправишься — тогда и выскажешься.
Лицо бедного Адриана менялось с каждым словом: глаза увеличивались, а нижняя челюсть почти встретилась с полом первого этажа, учитывая тот факт, что палата находилась на третьем.
— Да ладно тебе, будто приведение увидел, — нежно засмеялась Маринетт.
«Ты частично права. Куда вы дели моего отца, вашу ж?!»
— Тише, держи себя в руках, — погладила его по голове девушка.
— Да, действительно, ты прав, прости меня за всё! Я был не справедлив к тебе! Про тебя совсем забыл. Забыл про то, как сильно мы тебя с твоей мамой любили! Позволь мне исправиться.
«Условия два: не запрещай мне жить так, как я хочу, и обращай внимание на меня и моё мнение!»
— Хитрец, это уже три условия.
«Мне двадцать три! Хоть тридцать условий! Пока не отработаешь моё детство и не сводишь меня в парк аттракционов, пока не купишь мне сладкую вату и…»
Все кроме серьёзного Адриана засмеялись и уже не обращали внимание на мелькавшие на экране буквы:
«Эй, я серьёзно! У меня было украдено детство! Я имею на это право! Да ладно вам… Это не смешно, это грустно! Ладно, это весело! Ха-ха-ха. Алё, я здесь, бедный, несчастный и всеми забытый…»
«Внимание! Нарушен лимит слов!» — только и сообщила система.
Комментарий к С возвращением!
Ух, расписалась) Спасибо за ожидание!
P.S У ленивого автора был недавно день рождения, так что в честь того, что я стала старее (эх, верните мне мою молодость), такая большая глава.
Сказать по правде, здесь второй вариант развития событий. Что вы думаете об идее написания первого варианта? Напишите своё мнение в комментарии либо в моей группе в обсуждении "Вопросы и ответы". Спасибо ещё раз за ожидание.
Примечания:
"МысличИт"- собственное творение моей думалки)
* Тележка-каталка (медицинская, естественно) - реально существующий предмет, используемый в больницах и моргах. И серьёзно такое название.
** Самолично придуманное прозвище.
Оригинал: Габриэль Бонер (дизайнер 19 века)
========== Последняя страница этой истории и самая первая для другой ==========
После выписки из больницы и того, как долгое сражение закончилось победой добра, Адриан смог наконец полной грудью вдохнуть приятный весенний воздух. Да, сегодня можно было гордо сказать: «Прощай. институт, прощайте. занудные профессора и домашние задания!» Наконец-то! В это утро, когда на улице яро светило солнце, блондин с улыбкой вспоминал, как на выпускном балу он танцевал только с самой обворожительной и любимой его леди, одетой словно принцесса, как, заведя её за угол огромного зала, он, встав на колено и открыв красную бархатную коробочку, произнёс слова, что так долго мечтал сказать: «Миледи, согласитесь ли вы стать моей жизненной спутницей, быть со мной и в горе и радости, в общем стать моей женой?». Да, слова, что так долго подбирались, забылись и пришлось импровизировать, и сейчас Адриан просто готов был зажать ладонь у своего лица и желательно побиться головой о какой-нибудь фонарный столб; он просто нёс какой-то бред. Но эти труды того стоили. Раскрасневшаяся, смущённая, она еле сдерживала слёзы. Её прекрасная улыбка сияла на прекрасном личике и девушка просто закивала головой повторяя: «Да, да, конечно». Адриан так же помнил, как нежно притянул её за талию и коснулся её губ. Такие нежные, аккуратные, и только он сам имел право их касаться. Поцелуй получился очень чувственным, нежным, но в тоже время напористым и страстным. Парень так же прекрасно помнил, как с неохотой оторвался от неё, дабы предотвратить дальнейшее развития столь желанных событий. Конечно, это был не единственный случай, когда так хотелось снять все запреты, когда так хотелось просто сделать её своей, но Адриан понимал — нельзя. Нужно терпеть столько, сколько нужно. В конце концов хорошие отношения держатся не только на касаниях. Да и потом, он всегда себя успокаивал тем, как прекрасны будут те ощущения, если он ещё немного подождёт. И блондин будет ждать до тех пор, пока Маринетт не станет его женой и тогда уж точно она не сможет ему отказать.
Взглянув на свои часы, что показывали восемь утра, Адриан ускорил шаг. Сегодня день свадьбы. Их с Маринетт свадьбы. Немного странно, что это день настал уже через неделю после согласия брюнетки. На организацию столь величественного события нужны месяцы! И как так получилось? Ответ прост: семья Агрестов начала готовиться ещё до выпускного, через месяц после выписки. Спрашивается, какой смысл был делать предложение, если уже известен ответ? Всё просто — такова традиция, точно так же, как и прекрасный букетно-конфетный период. В такую рань Адриан бродил по городу, вспоминая все пункты списка: количество гостей, готовность банкетного зала, готовность самого дворца бракосочетания, оформление точек празднования, лимузины, а ещё и катер и прочие пункты, необходимые для самой прекрасной свадьбы. Жених снова взглянул на часы: девять тридцать. «Фух, успеваю, — подумал Адриан и медленно пошёл в сторону дома. — Да, следовало выходить чуть позже. Теперь и не знаю, что делать оставшиеся два часа и тридцать минут.»
Тем временем уже немного уставшей, но всё такой же счастливой Маринетт плели причёску в то время, как её лучшая подруга Алья настраивала фотокамеру.
— Я тебя никуда не выпущу, пока не нафотографирую тебя вдоволь.
— К чему ж такие пытки? — усмехнулась невеста.
— Ну как зачем? Такой знаменательный день и останется без миллионов фотографий? Ну уж нет!
— Ладно, тогда только с тобой.
— Ну ты и хитрая! Не нужно фотографироваться, чтобы доказать, что в этот день ты выглядишь куда прекраснее, чем я.
— Да брось ты! В мыслях не было!
— Не издевайся! — смахнув невидимую слезу, сказала Алья. — Ладно, ладно, но только если будешь позировать!
— Если останется время, а то я такая капуша, даже с таким количеством помощниц могу опоздать, а сегодня этого делать никак нельзя.
— Не боись! Время я уж точно найду!
И вот, спустя два с копейками часа, в помпезном зале с мраморными колоннами, вокруг которых были обвиты белоснежные ленты, с дубовым паркетом и величественными бежевыми окнами, украшенными разноцветными гирляндами из самых разных видов цветов, на деревянных скамейках уже сидели гости. Габриэль сдержал своё слово, поэтому среди них были только самые близкие родственники и друзья со стороны невесты и жениха. И сейчас, сидя напротив сына, который стоял перед регистрационным столом в праздничном белоснежном фраке с привычной причёской и без своих излюбленных очков, он со спокойным взглядом осматривал свидетелей этого празднества, в то время как сам Адриан перешёптывался со своим свидетелем — Нино. Да, даже за года ему удалось сохранить дружбу со свои лучшим другом детства.
— Затянул ты, брат, с женитьбой, — усмехнулся брюнет. — Я ещё удивляюсь, как она согласилась после этого.
— А что тебя не устраивает? Сам-то тоже не сразу предложение Алье сделал.
