Текст книги "Банальная сказка (СИ)"

Автор книги: Orbit без сахара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

А тараканы угорали по полной… Извернувшись таким невероятным кульбитом, каким умеет только сознание не желающего признавать истину человека, Кир решил… доказать миру, что любви нет. Вот нет, и всё. Чему тогда, спрашивается, он завидовал, наблюдая исподтишка за Алиской? О чём сожалел? Что втайне искал в каждом новом пришедшем-ушедшем? Ой, не задавайте вопросов, на которые не хотите получить честных ответов! На себя посмотрите со стороны… Как часто ваши действия и речи совпадают с реальными порывами души? Иногда проще прикинуться страусом и, спрятав голову в песок, уговаривать себя, что вой койота тебе лишь слышится. Только сам койот, к сожалению, не всегда в курсе ваших на него планов и, по большому счёту, ему глубоко индифферентно, за голову вас кусать или же за задницу.

Личный Киров членистоногий семейства псовых преспокойненько восседал себе напротив, время от времени поправляя свои пижонские очочки и с какой-то бесящей снисходительностью наблюдая за жалкими потугами мужчины в нехитром деле поиска смысла жизни на дне коньячного бокала. От участия в данном процессе блондин решительно отказался, чем добавил себе целую охапку минусов в карму. Видите ли, была у Царя мысль, не мудрствуя лукаво, споить того к чёртовой матери и разложить на ближайшей горизонтальной плоскости, вот только спаивался пока что сам искуситель. Ничего же не подозревающая жертва потягивала себе минералку, чему-то ухмылялась и элегантно отклоняла все попытки горе-казановы добавить градусов в свой стакан. Не лишённые изобретательности порывы Царя завязать беседу он, впрочем, охотно поддерживал и даже подбрасывал темы, когда фантазия мужчины начинала сбоить, настойчиво требуя завязывать с прелюдией и переходить к возмутительно трезвому десерту.

Ополовинив в одно лицо бутылку пафосного Мартеля и с грацией разбуженного посреди зимы медведя-шатуна прощупав готовность блондина к нехитрому делу прелюбодеяния, Кирилл решил, наконец, что подходящий момент настал и пора переходить в атаку.

– Стас…ик, – чуть наклонился он вперёд и, протянув руку через разделяющий их столик, накрыл ладонь того своей. – А как ты… Вы… ты смотрите на то, чтобы уединиться?

– Вам плохо? – парень по-своему интерпретировал его предложение. – Вам бы прилечь… Евгений Викторович, – повернулся он к сидящему по правую руку Гордееву, что-то увлечённо обсуждающему с главбухом, – Кирилл Анатольевич не очень хорошо себя чувствует…

– Интересно, почему… – хмыкнул тот, тонко намекая на толстые обстоятельства. Царь мысленно застонал – как пить дать, рыжий всё заметил и ещё не раз припомнит ему сие происшествие при случае.

– Здесь есть какое-нибудь помещение, где можно передохнуть? – продолжал меж тем Стасик. – Обычно в таких клубах держат VIP-комнаты…

– Кир, – отмахнулся Гордеев, – отвезти тебя домой?

– Нет! – вскинулся мужчина, поморщившись от раздавшегося в голове эха, и только заметив удивлённый взгляд зама, направленный на блондина, сообразил, что это не плод гудящего хмелем сознания.

– Э-э-э… – смутился Магичев. – Нет, что Вы… Не стоит. Кириллу Анатольевичу нужно просто полежать пару минут, так ведь? – повернулся он к предмету обсуждения, и тот согласно кивнул. – Идёмте, спросим у бармена, где эти випы. Я помогу Вам…

Специальные комнаты “для деловых переговоров” в клубе в самом деле оказались, и даже в количестве, большем, чем одна штука. Видимо, не им первым в срочном порядке понадобилось “обсудить контракт” в приватной обстановке. Интересно, а какой процент воспользовавшихся этой услугой и в самом деле включали проектор и раскладывали на столе требующие подписи документы, а не трепещущее тело? Царь так увлёкся этой мыслью, что пропустил сам процесс затаскивания его пошатывающегося тела на второй этаж, и только щёлкнувший замок вернул его на землю бренную к застывшему за спиной второму участнику его ни разу не моногамных планов. Тут стоит, наверное, уточнить, что особо пьяным мужчина как раз таки и не был. Весь так профессионально залитый в организм хмель внезапно улетучился, стоило Кириллу понять, что бедный наивный Магичев сам шагает в расставленную ловушку. Более того – сам же и помогал её расставлять. И, мямля и покачиваясь из стороны в сторону по дороге наверх, он лишь играл на публику из одного зрителя. Сам же в это время судорожно соображал, что делать дальше. Половина дела сделана – они остались наедине. Как же так продолжить, чтобы и своего добиться, и парня не спугнуть? Эх, надо было его всё же напоить…

Прижавшееся внезапно со спины тело стало полной неожиданностью.

– Кир… – чужое дыхание обожгло ухо, вызвав из небытия целый рой бабочек танцевать румбу в животе. – Кир… Пожалуйста, скажи мне, что я не ошибся.

Что?! Услышанное настолько не вязалось с намеченным Царём сценарием, что он от неожиданности не нашёл ничего лучшего, чем сделать вид, что ноги его больше не держат и повиснуть на поддерживающих его сзади сильных руках. Фыркание и тихий смешок были ему ответом.

– Да брось, ты не настолько пьян. Я следил за этим… – что?! – Хотя… Вот гадство! Я, кажется, начинаю чувствовать себя идиотом, – Кирилл, затаив дыхание, вслушивался в этот горячечный шёпот, тихо офигевая. – Извини, что споил тебя, – чего-чего?! – Мне просто показалось… Вот чёрт! Гадство… Давай, помогу тебе прилечь?

– Давай! – мужчина, перестав разыгрывать из себя манерную барышню в обмороке, вывернулся и, толкнув Магичева к стене, навалился сверху. – Так, значит, споить меня пытался, да? – уточнил, легонько потеревшись кончиком носа о тёплую щёку парня.

– Почему “пытался”? – не делая никаких попыток вырваться парировал тот, ища его взгляд. – Я споил.

– М… – лёгкое касание сухих обветренных губ. – Зачем?

– Не надо было?

– Нет…

– Нет?

– Да…

– Да? Мы всё ещё о выпивке?

– Нет. А ты полон сюрпризов, милый… – Кирилл попытался поймать его губы, но был решительно остановлен упёршейся в грудь ладонью.

– Ещё раз назовёшь меня так, – нарочито ласково пообещал Стас, – и костей не соберешь.

– А Сашеньке, значит, можно? – чёрт знает, что дёрнуло его за язык. Казалось бы – вали, трахай да радуйся. Откуда эта внезапная обида?

– Так то же Сашка… Мы о нём говорить будем? – издевательски поползла вверх широкая бровь.

Кирилл отстранился, внимательно посмотрел на тяжело дышащего, чуть покрасневшего мужчину, провёл кончиками пальцев по бритой щеке, шее, подрагивающей груди… И понял – ни о каком Саше они говорить не будут. Видимо, что-то такое появилось в его взгляде, потому что Магичев, резко выкинув руку вперёд, схватил его за шею и притянул назад к себе.

– Вот и славненько, – выдохнул он Кириллу прямо в губы. – Заткнись и иди сюда!

Царь столько раз представлял себе секс с этим парнем – чего только стоили его ежедневные, а точнее, еженощные эротические кошмары, но никак, абсолютно никак не оказался он готов к тому, что это будет настолько… правильно. В пошлом кабинете, под доносящийся снизу психоделический транс, на узком расшатаном диване, впивающемся в тело всеми своими пружинами, без смазки, практически без прелюдии и подготовки… Грубо и в тоже время аккуратно. Торопливо, но досконально. Без малейшего намёка на романтику, но такое забытое ощущение чего-то своего, родного, понятного и нужного… Откуда что взялось? И почему, развалившись прямо на полу плечом к плечу и лениво куря одну на двоих сигарету, Кирилл даже и не вспомнил, как всё началось и ради чего он добивался этого парня. Выпуская в воздух широкую струйку дыма и зарывшись пальцами правой руки во влажные от пота волосы Магичева на затылке, он уже строил какие-то глупые планы на совместные выходные с друзьями, представлял, как приведёт его к родичам, как Витенька по привычке начнёт троллить и как острый на язык Стас сбреет того ещё на подлёте… Идиллия разбилась о телефонный звонок.

– Вот ***! – матюгнулся Стас, увидев кто звонит, но ответил, уже расплываясь в знакомой приторной улыбочке. – Сашенька, миленький, я уже еду! Да, солныш, на работе задержался. Нет-нет, не ложись без меня! Я сейчас буду. И я тебя люблю. Да, мой хороший. И я тебя целую. Пока-пока.

– Совсем забыл, – торопливо одеваясь, снизошёл он до пояснений опешившему Кириллу. – Я же обещал сегодня пораньше прийти. Как же я так?.. Черт, он же заждался уже!

– Ты не собираешься ему рассказать? – наблюдая за суетливыми движениями любовника, Царь уже догадался, каков будет ответ, но мазохист внутри требовал озвучить его. – О нас. Об этом, – обвёл он рукой кабинет.

– С какой радости? – Стас удивился так непринуждённо, что стало предельно ясно – такое ему невпервой. – Ещё не хватало ставить его в известность о таких вещах!

– То есть, ты считаешь, – продолжал забивать гвозди Кир, – что у него нет права знать, с кем ты трахаешься?

– Я считаю, – кивнул блондин, замерев на секунду, разыскивая свои очки, – что это его не касается.

– Странные у вас отношения.

– А по-моему, нормальные. Не понимаю этой современной моды… – Стас нашёл, наконец, искомое, нацепил на нос и, прервав сам себя, внезапно нагнулся над мужчиной и быстро поцеловал его. – Мне правда надо бежать, Кир. Спасибо. Я рад, что мы… Блин, ну ты понял! До понедельника?

И убежал. А Кирилл остался выброшенной на берег рыбой лежать на не совсем чистом ковре, пялиться в потолок и думать о том, как чистенький и правильный Стасик мог оказаться такой сукой, и почему, несмотря на это, ему уже хочется увидеть его вновь?

========== … и воспылал принц любовью страстной. ==========

Выходные шли так себе – ни шатко ни валко. Кирилл, конечно, не провалялся овощем на диване в обнимку с Дэном, пялясь в потолок и размышляя о вечном, но только потому, что Витя, прочувствовав каким-то образом его состояние, в ультимативном порядке вытащил его на шашлыки за город. Ещё и припахал сначала прочесать небольшую рощицу в поисках хвороста, а потом стоять на стрёме рядом с шипящим и шкварчащим на углях мясом, пресекая далеко идущие планы нахального потомка волков оставить их без закуски.

– Ты совсем о псине не заботишься, – разливая тёплую водку по пластиковым стаканчикам, заявил зять. – Жрёт он у тебя, как вроде не немец, а африканец.

– О, а есть и такая порода? – задумчиво разглядывая печального кобеля, поинтересовался Кирилл.

– Ога. Слонов. На диету его посади, что ли… – Дэн склонил башку набок и выразительно приподнял губу над правым белоснежным клыком. – Какие мы впечатлительные, – буркнул кардиолог. – А как насчёт побегать?

Ярко-салатовый теннисный мяч, неведомо каким образом появившийся в его руке, взвился в воздух и, пролетев прямо над головой с заинтересованно дёрнувшимися ушами, канул в небытие в ближайших кустах.

– Аппорт! – подсказал Витя, видя, что псина не двинулась с места.

– Я? – нарисовался вопрос на изумлённой чепрачной морде.

– Неси! – вторая попытка.

– С фига ли? Ты выбросил, ты и неси, – фыркнул немец и, потянувшись всем телом, передвинулся ближе к мангалу.

– Совсем обленился… – прокомментировал зять.

– Вы, доктор, просто не умеете правильно мотивировать, – хохотнул Кир и повернулся к псу. – Денька, кушать хочешь?

– Агрхаф! – горящий энтузиазмом взгляд и подрагивающие в нетерпении кончики пушистых ушей.

– Тогда принеси Вите мячик.

Тяжёлый вздох и полный укоризны взгляд, который бросил на кардиолога потрюхавший к кустам кобель, могли бы разжалобить и гранит. Но врачи, они такие… врачи.

– Диета, я тебе говорю! – прошипел он на ухо родичу, убедившись, что предмет обсуждения их не слышит. – Иначе пёськин мой клиент. Ты, дорогой, кстати, тоже.

– Охренел? – Кирилл в изумлении потрогал свой железобетонный накачаный живот. – Ты что, намекаешь, что у меня что-то не так с весом?

– С весом, может, и так, – Витя тоже ткнул пару раз шуринский боксёрский пресс и завистливо вздохнул. – А вот с сердечком нет. Рассказывай.

– Что рассказывать? – попытался отмахнуться тот, но навязчивый родич вцепился хуже клеща. Да и выговориться, поделиться с кем-то наболевшим хотелось нестерпимо.

Когда он успел влюбиться в Магичева? Когда эти бесконечные сюси-пуси с Сашенькой перестали бесить и начали вызывать какую-то чёрную зависть, идиотское в своей абсурдности желание услышать хотя бы раз пошлое “солныш” в одном предложении с собственным именем? Хотя оно уже даже пошлым не казалось, скорее родным и домашним. Как и сам Стас. Он покорил Кирилла с ходу, практически и не прилагая к этому никаких усилий, стоило только дать себе приблизиться к нему, окунуться в ту атмосферу покоя и умиротворённости, что парень приносил с собой, куда бы ни шёл. Может, это произошло во время одной из деловых встреч? Когда неудовлетворённые результатами проверки клиенты начинали рвать рубашки на груди и призывать на головы несчастных аудиторов все египетские казни разом, но мгновенно затихали, услышав спокойный уверенный голос парня: “Так всё же хорошо, мы всё вовремя обнаружили, давайте вместе подумаем, как исправить?” А может, когда однажды случайно увидел, как тот принёс их пожилой вахтёрше переносной телевизор: “Вот возьмите, Вам же скучно, наверное. Нет-нет, не беспокойтесь, это от фирмы…”

Или, может, в тот момент, когда впервые обратил внимание, что, смущаясь, тот смешно сдвигает очки на кончик носа и смотрит исподлобья поверх них. Или теребит длинными пальцами мочку правого уха, когда задумывается. Или шепчет себе под нос, думая, что никто не слышит: “А я красавчик…”, когда доволен результатом проделанной работы. И щёлкает пальцами над головой, озарённый новой идеей, и носит только кроссовки, и терпеть не может суши, зато никогда не откажется от куска хорошо прожаренного мяса, и слушает Кипелова вперемешку с Селин Дион, и… И когда он успел всё это узнать? А главное – когда всё это стало так нестерпимо, так отчаянно важно?

Этот парень умудрился походя занять все его мысли, пленить и тело, и сердце. Каждое брошенное им слово, каждый жест, каждая мелочь отзывались в душе новой нотой, сплетаясь в древнюю, как сам мир, мелодию, и произошедшее вчера было лишь финальным аккордом той феерической симфонии, что люди испокон веков называют… любовью? Она ли это? И как вообще это произошло? Да Бог его знает. Но факт: Магичев – свеча. Яркая, жаркая свеча, манящая своим пламенем, порождающая где-то в глубине души священный трепет и какое-то детское ожидание чуда. А он – мотылёк. Глупый, жалкий мотылёк, знающий, что принесут ему объятия этого огня, но всё равно летящий на свет.

– Если бы ты только знал, – закончив свой рассказ, пробормотал Царь, – как я боюсь понедельника. Ведь пойду же за ним, если позовет, как миленький пойду, а потом буду срываться на всех подряд, психовать и зарекаться, но снова пойду. И снова. И снова. Пока не сгорю к чертям…

– А почему ты должен сгореть, Кир? – почёсывая лохматую башку оккупировавшего его колени Дэна, уточнил Виктор. – Ты как-то излишне пессимистичен по поводу этих отношений.

– Да потому, дорогой, что я не смогу быть третьим, понимаешь? Не смогу делить его ещё с кем-то.

– Собственник… – понимающе кивнул родич и, вытянув из пачки Кирилла последнюю сигарету, беспечно поинтересовался: – А я никогда не рассказывал тебе, как сделал Алиске предложение?

– Ну, на футбольном матче вроде, да? – что-то такое бредово-романтичное, от чего сестра пищала как ненормальная, смутно припоминалось. – Прямо на табло. Много бабок отвалил, кстати?

– Да уж не мало… Но я, в общем-то, не об этом, – Витя глубоко затянулся, закашлялся и, отшвырнув в сторону только что зажжённую сигарету, продолжил: – Ты знал, что параллельно со мной твоя очаровательная литтл систэр встречалась с ещё одним челом?

– Гонишь! – опешил Царь. Алиска? Да девчонка буквально молится на своего мужа, особо, впрочем того не показывая, ибо, цитируя её саму: “нефиг морду баловать.”

– Да нет, дорогой. Прогнал я, когда три месяца снимал макароны с ушей, что она и правда каждые выходные проводит у кровати смертельно больной бабушки.

– Какой бабушки? – не сразу въехал Кирилл. – Баба Нина, земля ей пухом, скончалась, когда Алиски ещё и в проекте не было, а батя вообще детдомовский.

– Вот то-то и оно… – снова кивнул приятель. – Вычислил я их, короче. Представительный мужик такой. На бехе за ней приезжал, по ресторанам водил, театрам… Красиво, сука, ухаживал. И сам на морду ничё так. Тебе бы понравился.

– Тьфу, блин, – ругнулся шурин. – Кто о чём! Я-то тут причём?

– Да при том! На этом я его и обскакал. Или ты думаешь, я от рождения такой толерантный?

– Не понял?..

– А что тут понимать, Кир? – Виктор скосил на него смущённый и какой-то извиняющийся взгляд, но всё же продолжил: – Психовал я сначала. Принципами размахивал. Мол, нафига она мне нужна, шалава такая… Э-э-э, успокойся, – заметил напрягшегося друга. – Я всё понимаю – сестра твоя и всё такое, но по факту – не так, что ли?

– Блин! Я не знал, честно…

– Да ладно, дело прошлое… Так вот, не буду грузить тебя всеми подробностями, но пришёл я к неутешительному выводу, что нужна она мне. Вот какая есть, такая и нужна. Решил, что костьми лягу, а отобью. Только как? Я же тогда был нищим студентом-заморышем…

– Ты и сейчас заморыш.

– Спасибо, родной, я тебя тоже люблю, – беззлобно хохотнул Витя и, отсалютовав Кириллу своим стаканом, отпил. – Эх, хороша! Всё же наша водка самая лучшая, да?

– Я коньяк предпочитаю…

– Всё у тебя не как у людей – коньяк, мужики, охранный пёс, страдающий ожирением… Ладно, о чём я?

– О том, каким боком я к твоей свадьбе.

– А! Ну так это… Алиска же тебя обожает. А мужика того с тобой не знакомила. И не спрашивай, откуда я узнал. Вывод?

– Ну?

– Боялась его реакции на твои, пардон, пристрастия. Вот я и подумал – это шанс. Подружусь с тобой, покажу ей, что со мной можно не переживать по этому поводу…

– Так вот где собака порылась! – перебил его исповедь шурин. – А я-то столько лет голову ломал, с каких таких фигов шарахавшийся от меня Алискин хахаль воспылал в один прекрасный день интересом к моей скромной персоне?

– Злишься? – виновато взглянули на него исподлобья.

– Да иди ты… Дело прошлое, как ты говоришь. Мало ли кто и как дружить начинает. С Женькой Гордеевым, ну, замом моим, мы вообще начали чуть ли не с ритуального сожжения на костре. Только я не понял, к чему ты мне всю эту галиматью рассказывал.

– А, точно! – мужчина хлопнул себя по лбу и пояснил: – Короче, оказалось, что дело-то было во мне, а не в том мужике. Ты же сам сказал – шарахался я в начале. Вот и девочка моя это видела. И разрывалась между мной и семьёй. Любила, вот и не бросала, а сама искала того, кто тебя, дурня, принять сможет. Вот так вот, Кир…

– Афигеть… Санта-Барбара отдыхает… Витя, – позвал он притихшего и задумчивого друга, – а давай за семью, а?

– А давай! – мгновенно подхватил тот инициативу. – Но ты, дурик, хоть понял, к чему я тут душу изливал?

– Не-а… Совесть решил облегчить?

– Какая нафиг совесть, Кир? Так, рудиментарные зачатки… Не. Я просто пытаюсь сказать, что иногда всё совсем не так, как выглядит.

– И?

– И… Вам надо поговорить.

– С Алиской?

– Тьфу, дурак! Всё, Склизу больше не наливаем! Со Стасом, Кир.

– О чём?

– Об особенностях разведения пингвинов в условиях зоопарков ближнего востока!

========== Тут и сказочке конец… ==========

Они бы, наверное, ещё долго сидели так: Витя – травя анекдоты и забавные истории из собственной практики, Кирилл – добродушно посмеиваясь над своеобразным чувством юмора друга да лениво потягивая сигарету за сигаретой, Дэн – алчно обозревая остатки трапезы и просчитывая стратегические пути к захвату и немедленному потреблению припасов. Царь с зятем вообще могли зависать вот так сутками. Не важно, с чего началась их дружба, важно, чем она стала. Мужчины понимали друг друга с полувзгляда, полуслова, а иногда и раньше, ещё до того, как мысль была озвучена.

– Скажи мне, – вскрывая очередную пачку “Мальборо”, поинтересовался Кирилл, – давно хотел спросить, да всё никак не удавалось. Почему ты нашу фамилию не взял, когда женился?

– А зачем?

– А ты представь, как звучало бы: “Здравствуйте, Вас будет оперировать сам Царь!” А? Как тебе?

– Ох, Кирюша, – Виктор, сжалившись, отдал псу на растерзание остатки нарезанных овощей и потрепал по ушам в ответ на печальный взгляд, брошенный тем в сторону кастрюли с шашлыками. – Не сечёшь ты ничего в психологии больных. Ну царь, ну и что? А так: “Добрый день, Вы к Мяснику?” Да половина пациентов после этого в срочном порядке выздоравливает сама без всякого хирургического вмешательства. Не-е-е. Я свою фамилию ни на что не променяю. Она у меня чудотворная, как святые мощи!

Отхохотавшись и дрогнув ещё по одной “за фамилию”, друзья неожиданно серьёзно посмотрели друг на друга и Виктор, сглотнув, выдал:

– Ты же понимаешь, что сейчас я с тобой не из-за Алиски, да?

– Конечно, – кивнул шурин. – Даже такой тормоз, как ты, за столько лет уже бы понял, каким замечательным засранцем я являюсь сам по себе! Не грузись, всё нормально. И знаешь, что… Я рад, что мелкая вышла замуж именно за тебя, и вообще…

Вот узнать, что там “вообще” было не судьба, поскольку именно этот момент безошибочно выбрала Витина благоверная, чтобы, нарушив телефонным звонком их трогательные признания про “мир, дружбу, жвачку”, тактично поинтересоваться:

– Ты домой вообще собираешься? Сколько можно?

– Да, мой генерал! – вскинувшись, отдал телефону честь кардиолог. – Уже еду!

– Пьяный?

– Как стёклышко! – возмутился, чуть качнувшись, мужчина. – Кир, подтверди?

– Остекленевший! – на глаз определил тот состояние родича, вызвав новую волну праведного гнева со стороны сестры.

Посиделки пришлось сворачивать в срочном порядке, ибо узнавать на собственной шкуре, что конкретно подразумевалось под “сейчас приеду и такое вам устрою”, никто из них не желал. Поскольку и приедет, и устроит, и именно “такое”. В общем-то, Алиса не была ни склочной, ни сварливой, но, выражаясь её же словами, некоторые периодически нарываются. Ну, а что поделать, если выпить да потрындеть ни о чём Царь любил только в компании собственного зятя? Они вообще не были такими уж большими адептами крепкого алкоголя, да и напиваться до поросячьего визга и белочек в скафандрах – не напивались, но попробуй объясни тоску русской души по хорошему собеседнику под стопарик коньячка разъярённой русской же женщине. А потому, как и было сказано, друзья шустренько собрались и трусцой выдвинулись в сторону Кировой машины.

Странно, но несмотря на субботний вечер, традиционно отмечаемый в Москве километровыми пробками, дороги были практически пусты. МКАД встретил их против обыкновения не истошным пибиканием осатаневших водителей, а мягко ложащимся под колеса асфальтом. За приоткрытым окном мелькали чуть в отдалении яркие огни столицы, родич, расслабившись, задремал под мерное шуршание шин да тихий шепот радио. А Кирилл всё думал.

Как же быть, как быть?

Запретить себе тебя любить?

Не могу я это сделать, не могу…*

Забытые слова когда-то популярной песни настолько перекликались с мыслями самого мужчины, что он, не отдавая себе отчёта, начал негромко подпевать, хотя никогда не любил попсу, а тем более мальчуковые группы.

Лучше мне уйти,

Но без грустных нежных глаз твоих

Мне не будет в жизни доброго пути…*

Да, наверное, правильнее будет уйти. Даже не уйти, нет – сдаться, отойти в сторону, уступить, ещё даже и не начав сражаться. Кто он такой, чтобы вмешиваться в жизнь уже сложившейся пары, чего-то требовать, на что-то надеяться. Что он для Стаса? Одноразовое развлечение? Ничего не значащая интрижка на стороне, когда дома ждёт тот, к кому он убегает каждый вечер. Но почему тогда в голове бьётся, мечется, настойчиво требует внимания одна единственная мысль – что-то не сходится, что-то не так. Умом Кирилл всё прекрасно понимал – многие пары позволяют себе время от времени гулять на сторону, чтобы сохранить огонь в собственных отношениях. Но сердце, чёртово сердце не хотело верить, решительно отказывалось сбрасывать блондина с того пьедестала, на который он неведомо как и когда вскарабкался. Такой правильный даже в своих “неправильностях”, абсолютно идеальный для Кирилла, словно заточенный создателем специально под него – как он мог принадлежать кому-то другому? Это же ошибка, какая-то дурацкая ошибка.

Ну ответь мне “нет” при встрече,

Чтобы стало сердцу легче.

Я так больше жить, поверь мне, не могу…*

Да, решено. Он поговорит со Стасом и потребует выбирать. Или он, или Саша – третьего не дано. И пускай шансов практически нет, это не важно. Зато он будет точно знать. И тогда, возможно, перестанет терзаться и сатанеть каждый раз, слыша это ненавистное “Сашенька”. Переболит, перетрётся и отпустит. Открывая пятый десяток, Царь получил замечательный урок на всю оставшуюся жизнь – играя с кем-то, подталкивая его к краю, прежде всего убедись, что не ты жертва на самом деле и не тебе падать в пропасть в конечном итоге. А как бы хотелось не упасть, а взлететь. Распахнуть подрезанные когда-то, ещё в юности, крылья, вздохнуть полной грудью и воспарить над землёй. Выше, выше, к самым облакам, туда, где рождается чудо. Но зарастить старые раны и разбудить уснувшую когда-то, словно заколдованную, душу не просто, тут нужно настоящее волшебство. Занятно, как подходят их фамилии – Царь и Магичев. Заколдованный принц и спешащий на помощь добрый волшебник. Только вот спешит он не к Кириллу, и не ему дарит своё волшебство, не ему даёт крылья.

Нет! Он просто не может ждать до понедельника! Они поговорят прямо сейчас, и будь что будет. И, высадив опешившего приятеля возле подъезда, Кирилл, даже не попрощавшись, рванул в Черёмушки. Откуда он знал адрес? Да оттуда же, откуда и всё остальное, разве это важно?

Он даже не задумался о том, дома ли будет парень, один ли, что ему сказать и как. Да и как тот отнесётся к внезапному вторжению в личное пространство, да ещё и при наличии далеко не желанного свидетеля, коим, без сомнения, в данной ситуации являлся сожитель. Мир словно разделился на чёрное и белое. О каких муках совести и сомнениях могла идти речь, когда единственно важной вещью стала необходимость увидеть Магичева и сказать, наконец, всё то, что уже давно крутится в голове, но обрело конкретную форму лишь теперь. И заглянув в эти невозможные глаза, найти там хотя бы отголосок.

Магичев был дома. Сонный, взъерошенный, без очков, сразу видно – только что с постели, в одних тонких пижамных штанах, он выглядел таким родным и домашним… Впрочем, волшебство момента было тут же разрушено им самим, когда он резко отпихнул руку Кирилла от звонка и прошипел:

– Тихо! Сашку разбудишь…

Значит, не один. Ну что ж. В любом случае, отступать Кир не собирался.

– Пустишь нас? – сглотнув внезапный комок, скорее попросил он, чем спросил.

– Нас? – вскинул брови парень и, выглянув на лестничную клетку, удивлённо присвистнул. – Привет, красавчик. Тебя как зовут?

– Это Дэн, – Кир отдёрнул подавшегося было вперёд кобеля. – Не бойся…

– Да я не боюсь, – перебил Магичев и, присев перед псом на корточки, осторожно погладил холку. – Хороший мальчик… Кушать хочешь?

Надо ли говорить, что на этом вопрос любви или нелюбви немца к хозяину квартиры был решён? Ещё бы так просто можно было решить их проблему… Как ни странно, домой Стас их запустил без лишних вопросов и отговорок, только ещё раз попросил не шуметь. Даже предложил Киру чай, и только закончив хлопотать на кухне, уселся напротив, выразительно приподняв бровь, словно предлагая объясниться.

– Я, наверное, не вовремя? – конечно, он не вовремя, но как-то же надо начать…

– Да нет, я просто не ожидал, – опроверг его догадку Магичев. – Ты извини, что я вчера так сбежал, просто…

– Саша, да. Я понял, – перебил его Царь. – Он спит?

– Ага. Еле уложил. Что-то он разошёлся сегодня…

Кирилл поморщился. Обсуждать сексуальные игрища любимого и любимого любимого – это не то, зачем он сюда пришёл. И как же бесит этот полный нежности взгляд, с которым Стас говорит о том парне!

– Ты мне нравишься, – зло, совсем не так, как собирался, выплюнул Кирилл. – В самом деле нравишься. Давно уже… Подожди, не перебивай, – остановил он готового что-то сказать блондина. – Я просто только сейчас это понял. Но… Я не смогу так, понимаешь?

– Не сможешь как? – уточнил тот и добавил: – Для меня вчерашнее тоже много значит.

– Так почему ты тогда?.. Пхх, – выдохнул мужчина, заставляя себя успокоиться. – Я понимаю, что у нас всё только начинается, а этот твой Сашка уже давно часть твоей жизни, но… Короче, Стас. Выбирай.

– Выбирать?

– Да. Здесь и сейчас. Или я, или он.

– Стой, – Магичев отставил свою чашку и недоумённо уставился на любовника. – Погоди. Что значит выбирать? Как я могу выбирать между вами?

– Да без разницы, как! – вспылил тот. – Хоть жребий бросай, хоть от балды. Я не смогу по-другому!

– Кир, ты в своём уме? – Стас, кажется, всё ещё пребывал в шоке. – Ты хоть понимаешь, что требуешь?

– Да.

– Тогда – он, – парень решительно поднялся со своего места и направился к выходу, жестом приглашая мужчину следовать за собой. – Не думал, что тебе это будет так важно. Но, по-моему, ответ слишком очевиден, чтобы нужно было ехать за ним через полгорода.

– Ты прав, очевиден, – согласился тот, ища в полумраке прихожей свою обувь. – Но мне надо было это услышать.

– Мог бы и позвонить, – в голосе Магичева явно слышались раздражение и обида. Э-э-э… Обида? Это он-то обижен?

– Мог бы и не спать со мной, имея другого любовника! – вспылил Кирилл.

И тут произошло абсолютно неожиданное. Вместо того, чтобы бросить в ответ очередную колкость, Стас коротко выдохнул и… расхохотался! Громко, заливисто, словно и не он всего полчаса назад просил не шуметь, заботясь о Сашином покое.

– Погоди, да погоди же ты! – вырвал он из рук Царя обнаруженные тем, наконец-то, кроссовки. – Стой… Ты что, думаешь, что Сашка мой любовник?

– Глядя на твою реакцию, – удивлённо пробормотал Кирилл, – уже начинаю сомневаться.

– Идём, – снова хохотнул парень, утягивая его за собой в сторону внутренних комнат. – Идём, идём. Неужели ты думаешь, что, будь у меня любовник, я бы вчера?.. Господи, Кир, сколько же тараканов в твоей голове…

Приоткрыв дальнюю дверь, он обернулся к мужчине, ещё раз хохотнул – как-то дурашливо, совсем по-детски и, кажется, облегчённо – и отступил в сторону, позволяя Кириллу увидеть… детскую. Да-да, именно детскую – ничем другим эта комната просто не могла быть. Яркие красочные обои на стенах со знакомыми героями диснеевских мультиков, с потолка свешивается огромная, около метра в размахе, модель самолёта, куча игрушек в углу… А нет, в углу не куча, а так – кучка. Куча вот по полу разбросана. На окне занавеска с тракторами. Небольшая кровать, стилизованная под кузов грузовика и… Не сдержавшись, Кирилл шумно выдохнул. Надо же, а он даже и не заметил, как затаил дыхание, заходя в комнату.