Текст книги "Банальная сказка (СИ)"

Автор книги: Orbit без сахара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

========== Присказка ==========

Жизнь – странная штука. Местами занятная, но странная. Если так подумать, то даже мистическая. Вроде тянется, тянется, разворачиваясь километрами не принятых вовремя решений и опрометчивых поступков, баюкает в тихих водах неспешной равнинной реки, нашёптывает, что всё ещё будет, всё можно успеть, к чему торопиться? А потом раз, и пролетела. Промелькнула шальной звездой на чьём-то небосклоне, а может, и вовсе канула в Лету, никем не замеченная.

Куда уходят годы?

Куда они бегут?

Куда они торопятся

И почему не ждут?

Нельзя сказать, что Царь Кирилл Анатольевич прожил совсем уж никчёмную жизнь. Никак нельзя. К своим почти сорока он много чего добился. Верные проверенные годами друзья, на которых можно безоговорочно положиться и которым с радостью отдашь последнюю рубашку. Дружная семья, всегда готовая принять с распростёртыми объятиями, не потому, что так принято, а потому, что ты – неотъемлемая часть. Пусть не такой, как они, но ты принадлежишь им, со всеми своими тараканами и многочисленными скелетами в шкафах. И они порвут любого, кто хотя бы косо взглянет на их драгоценного сына, брата, шурина. А ты, в свою очередь, не моргнув глазом, ляжешь костьми за кого-то из них. О карьере вообще говорить нечего. Не каждый в наше время может похвастаться возможностью заниматься любимым делом и получать от этого, кроме огромного морального удовлетворения, ещё и вполне ощутимое материальное подтверждение тому, что тебя ценят и уважают. Да и право не оглядываться на мнение окружающих и быть самим собой уже давным-давно отвоёвано им у самой жизни, буквально выгрызено из её цепких лап.

Плата за то была внесена кровью, отмерена полной мерой по живому, по сокровенному и, возможно, оказалась слишком высока. Но о цене Кирилл начал задумываться только сейчас, обзаведясь проседью на висках и готовясь начать отсчёт пятого десятка. Он многое успел в своей жизни – и хорошего, и не очень. Были и взлёты, и головокружительные падения, всего лишь знаменующие, благодаря прямо-таки ослиному упрямству и целеустремлённости Царя, начало нового подъёма. Ни о чём из того, что было, он не сожалел. Ничего не хотел переиграть, изменить, сделать по-другому. В конце концов, именно эта жизненная тропа привела его к тому, что есть. И ему тут нравилось. Можно даже сказать, что наш герой был бы вполне удовлетворённым и абсолютно счастливым человеком, если бы не одно но.

Многие из нас попадают в эту ловушку. Чего-то добиваемся, куда-то бежим сломя голову, торопимся, силимся кому-то что-то доказать, и только достигнув всех поставленных целей вдруг понимаем, что в суматохе будней забыли о главном – нам просто не с кем разделить ни радость победы, ни горечь поражения. Родственники, друзья, коллеги – всё это, конечно, очень хорошо, даже необходимо, но где тот человек, который только твой? Тот, к которому хочется нестись на крыльях, забросив всё и вся, домой. Тот, который и есть дом…

Нет, не поймите неправильно – влюблённости и страсти в жизни Кирилла вполне хватало. Правда, в последние годы их всё больше подменяла похоть, а сердце всё настойчивее требовало банального тепла, уюта и того неуловимого нечто, что люди называют единством душ. И откуда только набрался этих глупостей? Не иначе, как насмотрелся на сестру. Вот кому наш герой завидовал, пусть и боялся признаться в том даже самому себе. Но, если честно, он бы многое отдал за возможность ловить на себе такой же полный нежности и обожания взгляд, которым одаривал Алиску её муж, когда думал, что никто не видит. Да уж… Повезло мелкой с Витькой. Подумать только, что она ещё раздумывала и ломала комедию…

У самого Кирилла с этим в жизни не сложилось. Был когда-то, ещё в студенческие годы, один парень. Рядом с ним он чувствовал себя всесильным, способным изменить мир, умеющим летать. Стас. Стасик… В последнее время Кирилл всё чаще вспоминал о нём. Тогда казалось, что ничего страшного не произошло. Ну, подумаешь, поссорились… Делов-то! Да у него таких Стасиков будет ещё вагон и маленькая тележка! Время шло. Коли, Васи, Пети сменялись бесчисленной чередой сливающихся в гротескный калейдоскоп лиц, а ни один из них так и не заставил сердце трепетать, а разум скатываться с катушек. Ни один не превратил сурового и педантичного аудитора Царя Кирилла Анатольевича в сказочного волшебника. Максимум в добрую фею-крёстную, одаривающую новым платьем в благодарность за проведённую ночь.

Именно на этой пессимистичной ноте мы и начнём нашу сказку о добром волшебнике и прекрасном принце, отчаянно нуждающемся в спасении. Правда, ни сам венценосный, ни тот, кто в скором времени заспешит ему на помощь, ещё не догадываются об отведённых им ролях. Открою вам большую тайну – принц ещё даже не сообразил, что его надо от чего-то там спасать. Но, тсс… Это будет наш с вами секрет. Позвольте мне начать?

========== В некотором царстве, в некотором государстве… ==========

Как и любая уважающая себя сказка, наша тоже начнётся с того, что в тридевятом царстве, тридесятом государстве, за лесами дремучими, за горами высокими…

Короче, где-то там, в далёком и туманном Альбионе два совладельца довольно известной и преуспевающей финансовой фирмы, имеющей множество филиалов по всему миру, били себя пятками в грудь и мерялись размерами… пакетов акций. Нет, конечно же, поначалу эти любезные и уважающие друг друга люди пытались договориться по-хорошему. Излагали проблему, делились своими соображениями о способах её решения и необычайно вежливо и внимательно выслушивали друг друга. Первые пять минут. Что ж поделать, если их взгляды не просто не совпадали, а различались кардинально?

– Директора надо увольнять ко всем чертям! – кричал один из них.

– Молодой ты ещё и глупый, – настаивал второй. – Это обычные колебания рынка, всё ещё наладится…

– Да ты заколебал уже со своими колебаниями! – не унимался первый. – Менять директора, я сказал!..

Столь бурного обсуждения хозяевами удостоился филиал, находящийся за теми самыми реками да озёрами, горами да оврагами, пограничниками строгими да таможенниками неподкупными – в России-матушке, короче. Рынок там или не рынок, а доходов за последние пару лет с него было как с козла молока, зато жалоб от клиентов и судебных исков от них же – как со всех остальных филиалов вместе взятых. Фирма занималась внутренним аудитом, и, по идее, проблем в странах бывшего Союза как-то не предвиделось. Расцвет предпринимательства, желание многих местных бизнесменов вывести своё начинание на мировой уровень и отсутствие элементарных познаний, чего именно там ожидать, просто-таки подразумевали тесное и плодотворное сотрудничество. И первые несколько лет так в самом деле и было. А потом поток клиентов, а с ними и доходов, неожиданно начал усыхать, а расходы резко возросли. Для одного из совладельцев картина была предельно ясна: либо же, что маловероятно, все российские воротилы вдруг и в одночасье усвоили, чем IFRS отличается от IASC и какое отношение это имеет к их личному гешефту, либо же его тупо обворовывают. Партнёр же, как видите, был категорически не согласен.

Вообще-то, считалось, что они владеют фирмой, так сказать, пополам на пополам. Разница в каких-то несчастных ноль целых четыре десятых процента – это же не серьёзно, как не раз утверждал обладатель большего пакета. Даже педантичные математики округляют в таких случаях в меньшую сторону. Но когда заканчиваются другие аргументы, в ход идёт простая арифметика. И вуаля! С первого числа славного месяца апреля у Российского филиала появился новый руководитель.

“Король умер, да здравствует король!” – кидали в воздух воображаемые чепчики бывшие сотрудницы, а ныне – подчинённые, а мужчины из последних сил давили скупую слезу умиления, похлопывали по плечу и почти достоверно искренне поздравляли с повышением своего нового начальника, предвкушая будущий разгул и вседозволенность.

Ещё бы. Предыдущий ведь не просто так носил звучную кличку “Главнюк”, так хорошо рифмующуюся с другим любимым русскому сердцу словцом. Ставленник самого Самого – смешные люди, они даже не подозревали, что за тем самым Самым стоят ещё двое самых-самых – проводил большую часть рабочего времени, гнобя сотрудников и устраивая разносы на ровном месте. Подумаешь, не успели отчёт сдать в срок? Что такое для русской души плюс-минус пара месяцев? А этот сразу: “Премии лишить, в личное дело записать, отпуск отменить!” Нет, с англичанином решительно нельзя было работать. Другое дело один из своих…

Несчастные подведомственные довольно быстро убедились на собственном опыте, что порой лучше чужой деспот, чем тот же тиран, но свой – знающий сотрудников, как облупленных, изнутри знакомый со всеми дворцовыми интригами, хитрющий, как библейский змей и, как оказалось, начисто лишённый сантиментов. Сюрприз был, что называется, не из приятных.

Своё вступление в новую должность бывший рядовой аудитор, лишь год назад впервые переступивший порог московского офиса, а ныне – его главный директор, начал с волны массовых репрессий. А как иначе назвать ту масштабную головомойку, в ходе которой треть состава дружной колонной по одному была выставлена к чёрту за тот самый порог, а выжившие прекратили симулировать трудовую деятельность и наконец-то познакомились с вверенными им клиентами? Но и это ещё не всё. Царь-батюшка – а именно такой клички удостоился Царь Кирилл Анатольевич – требовал, не поверите – результатов! И настойчиво так требовал, ирод…

Но русский человек не был бы русским человеком, если бы не попытался найти способ избавиться от супостата постылого, ну или хотя бы спихнуть его со своего горба на чужой. А потому вполне ожидаемо всплыл вопрос: “А каким таким образом простой экономист из народа получает вдруг столь ответственный пост?”

Умничка Эллочка из отдела кадров честно отработала свой кровный тортик и огромный букет белых роз, представив на всеобщее обозрение конфиденциальную информацию из личного дела Царя. Оказалось, что совсем уж из народа новоявленный начальник и не был, а опыт управленческой работы имел большой, не сказать огромадный. Но вот история его поспешного увольнения с предыдущего места была покрыта мраком, не особо удачно прикрытым лаконичным “несоответствие занимаемой должности”. Тут господа аудиторы задействовали, наконец-то, свои знаменитые нюх и умение находить тщательно скрываемое, и нарыли исключительно интересные сведения. Было там это самое несоответствие или не было, можно ещё поспорить, но турнули Кирилла Анатольевича под шум фанфар и грохот хлопающих за спиной дверей в аккурат на следующий день после того, как прошёл настойчивый слух, что, мол, встречается директор периодически с сыном хозяина, и отнюдь не для игры в шахматы. Что вы на это скажете? Подчинённые Царя, плотоядно усмехнувшись, сказали: “Шантаж!”

Ирод он ирод и есть. Первая волна народного бунта споткнулась о такую злостную черту мерзопакостного характера Кирилла Анатольевича, как ехидство. Внимательно выслушав делегацию и предъявляемые требования, супостат откинулся в кресле и, скрестив пальцы на груди, выдвинул встречное предложение:

– Если уж всем всё известно, – обманчиво вежливо мурлыкнул он, – как вы посмотрите на отмену материальных наказаний, путём лишения премии? – делегаты радостно закивали, поздравляя друг друга с победой. Наивные. – Вместо этого, – продолжил Царь тем же тоном, – предлагаю легализировать наказания анальные, путём… – он резко выпрямил правую руку, а левой хлопнул себя по плечу. – И мне приятнее, и вам, похоже, доходчивее…

Короче, не срослось с шантажом. А главного зачинщика Царь хорошо запомнил, и через некоторое время с самой доброжелательной, а от того ещё более пакостной, улыбочкой назначил своим замом по связям с персоналом. Гордеев Евгений Викторович, успев досконально ознакомиться с характером главного, к назначению отнёсся со здоровым подозрением, и оказался прав. За малейшие прегрешения подопечных его так имели в переносном смысле этого слова, что в будущем он не раз плакался, что уж лучше бы один раз отымели в прямом.

Следующий шаг был вполне логичен в самом факте своего существования, хоть и немного не традиционен в исполнении. Царя попросту попытались соблазнить. Отказываться он не стал, и какое-то время с удовольствием пользовал одно из предложенных тел. Но стоило только его хозяину начать отлынивать от прямых служебных обязательств, как ему немедленно и безапелляционно указали в уже известном направлении в сторону биржи труда.

Желающих повторить подвиг не нашлось, и сотрудники, тяжело вздохнув, всё же приняли тот факт, что работать придётся. Российский филиал наконец-то начал приносить прибыль, хозяева успокоились, а Царь расслабился. Вот тут-то и пришло самое время появиться второму герою нашей сказки. Вы же помните, да? Принц и волшебник. Которые не совсем принц и не очень волшебник.

Итак…

========== Явление злобного колдуна ==========

– Твою мать! – Кирилл Анатольевич смачно сплюнул обратно в чашку набранный было глоток и нажал кнопку вызова секретаря на коммуникаторе. – Леночка, что Вы мне принесли?

– Кофе, – святая невинность…

– А в кофе что?

– Кофе, вода, сахар…

– Соль! – взвыл Кирилл. – Соль, а не сахар, Лена! Соль!

– Упс, – в голосе секретарши не было и капли смущения. – Перепутала, бывает. А что Вы так нервничаете?

– Да, блин! – мужчина с силой шарахнул по кнопке отбоя. – Ведь мстит же, зараза!

Дело в том, что не далее как вчера Кирилл заставил Леночку полдня сводить данные для одного отчёта, и когда девушка уже приближалась к окончанию, признаться, довольно путаной и муторной миссии, бухнул ей на стол новую пачку документов и попросил всё переделать. Потому что, видите ли, изначально дал не те данные.

– Ну что Вы так нервничаете? – помнится, это были его точные слова. – Ну, перепутал. Бывает…

Брезгливо взяв фарфоровую чашечку (и как сразу-то не сообразил, ведь Лена прекрасно знает, что он их терпеть не может) двумя пальцами, Кирилл выплеснул содержимое в ближайший фикус, вычеркнул в электронном органайзере строчку “полить цветы” и направил свои стопы в уголок отдыха. Похоже, в ближайшие пару дней забота о поддержании необходимого для продуктивной работы уровня кофеина в крови целиком и полностью падает на его крепкие и широкие плечи. Если, конечно, он не жаждет свести счёты с жизнью путём отравления переизбытком хлорида натрия.

Этот доводящий до белого каления щебет Царь услышал, едва свернув в узкий коридорчик, ведущий к кухне.

– Да, Сашенька. Конечно, милый. И я тебя тоже люблю. Нет, я больше! Нет, это я тебя целую! Нет, не в щёчку… Нет, не в носик…

Тьфу, блин! Не нужно быть Нострадамусом, чтобы догадаться, кто там так слащаво заливается соловьём. Магичев Станислав Владимирович, будь он неладен… Вот угораздило же его возжелать испить бодрящего южно-американского напитка именно сейчас!

Царь Магичева терпеть ненавидел, если можно так выразиться. И едва ли не главную роль в том сыграли эти вот вечные сюсюканья последнего с этим его “Сашенькой”. Ситуация осложнялась ещё и тем, что остальные сотрудники парня просто обожали, всячески помогали ему и даже подкармливали. Ах, Стасик то, ой, Стасик это… Ох, он такой душка! Ахр-р-р…

Станислав Владимирович был одним из первых приобретений Царя на новой должности. Он тогда только начал свои репрессии, и освободившиеся вакансии необходимо было в срочном порядке заполнить новыми сотрудниками. От желающих отбоя не было, но именно резюме Магичева привлекло его пристальное внимание.

Ну что люди обычно пишут в шапке? Имя, возраст, пол, адрес. Особо продвинутые добавляют семейное положение. Но с такой графой Кирилл столкнулся, признаться, впервые. “Сексуальная ориентация: гомосексуал.” Кто вообще поднимает эту тему, устраиваясь на работу?! Не встретиться лично с таким кандидатом Царь не мог. И в этом, наверное, и была его основная ошибка.

Этот Стасик оказался поразительно похож на того, о котором Кирилл изо всех сил старался не вспоминать. Те же светлые, чуть встрепанные волосы, те же близорукие зеленые глаза за стёклами пижонских очочков, тот же искренний смех, вызывающий непреодолимое желание улыбнуться в ответ. Открытое лицо, гордый разворот широких плеч и подкупающая честность. Они были так похожи… А когда в ответ на вполне резонный вопрос о той самой графе Станислав решительно заявил, что ему надоело менять работу по два раза в год по причине несовместимости своей сексуальной ориентации и скрытых фобий начальства, что-то внутри Кирилла дрогнуло – возможно, солидарность, а, возможно, неосознанная попытка загладить вину. И пускай в стопке резюме на краю его стола были более подходящие кандидатуры, он решил нанять именно Магичева. Идиот, он просто не знал тогда о Сашеньке…

– Да, мой хороший, – вернул его к действительности приторный до невозможности голос. – Ну, конечно мы пойдём на этот фильм…

Кирилл скривился, показал спине подчинённого выразительный фак и попытался обойти его справа. Магичев качнулся в ту же сторону, опёрся бедром о стойку бара и, перекрыв доступ к вожделенной кофе-машине, продолжил:

– И в кафе сходим. В какое хочешь? Да не думай ты о деньгах, малыш! Это моя забота…

Царь мысленно матюгнулся, сосчитал до десяти и, старательно абстрагируясь от мимимишного бреда, исторгаемого тридцатидвухлетней жлобиной, попытался зайти слева.

– И я тебя целую, солныш.

Ничего не подозревающий Стасик, словно издеваясь, отзеркалил его движение. Кирилл, вновь оказавшийся отрезанным от святого, замер, раздумывая, что делать дальше. Он уже открыл было рот, чтобы вежливо попросить этого соловушку подвинуться нахрен, как вдруг…

– Люблю тебя, малыш. И целую крепко-крепко! – пропел Магичев, опираясь локтями о стойку и отклячивая обтянутый джинсами зад. А ввиду того, что аккурат на траектории его пятой точки в этот самый момент находился кое-чей пах…

– Ой! – один из участников кухонного ДТП смутился и попытался отскочить. Почему-то раком. Почему-то назад. От души провезя всё той же точкой всё по той же плоскости приложения.

– Твою мать! – не сдержался в итоге Царь. – Ты можешь уже заткнуться и дать мне?..

– Простите, сделать что? – Стасик, наконец, вывернулся и как-то настороженно оглядел то самое место, куда только что так метко впечатался. Теперь смутился уже Кирилл.

– Кофе, Стас, кофе! – уточнил он.

– А… – вместо того, чтобы подвинуться, Магичев, вновь развернувшись к начальству, спиной, достал из настенного шкафа большую чашку и всунул её в машину. – Молоко? – деловито поинтересовался он.

– Ага… – какое нахрен молоко? Он вообще пьёт только чёрный!

– Сахар?

– Соль… – на автомате ляпнул он первое, что пришло в голову.

– Сколько?

– Что “сколько”?

– Соли?

– Две…

– Вот, пожалуйста, – вновь развернувшись лицом (Господи, сколько ж можно? О том, чтобы отодвинуться самому, Царь со злости как-то и не подумал), Магичев всучил ему чашку и, с трудом протиснувшись боком, быстренько слинял.

– Твою мать! – подытожил Кирилл утренние события. – Этого ещё не хватало!

Всё ещё не отойдя от шока, он сделал большой глоток и с совсем уже нецензурным сопровождением привычно выплюнул обратно. Это карма. Просто карма какая-то! Кофе опять был солёным. А со стороны офисов до хмурого и злого, как собака, Царя доносилось радостное:

– А мы сегодня с Сашенькой идём в кино!

– Ой, у вас такие замечательные отношения, – кажется, это Эллочка из отдела кадров. – Я так тебе завидую, Стасик! Вот мой…

Дальше слушать было просто невыносимо. Ладно, это сопливо-рюшечное типично бабское щебетание. Ладно, эти бесящие “зайчик”, “солнышко”, “котёнок”, которые Кирилл без внутреннего содрогания слышать не мог. Да не дай Боже одному из любовников так его назвать! Но морда! Эта довольная, абсолютно счастливая морда, лучащаяся любовью и умиротворением – вот этого он решительно не мог более терпеть.

– Замечательные отношения? – раздраженно и презрительно хмыкнул он. – Это мы ещё посмотрим, насколько они замечательные!

========== Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается… ==========

Как и любой злобный и вредный колдун, а именно в таком амплуа предстаёт пред нами Царь-батюшка, Кирилл не испытывал никаких угрызений совести по поводу того, что собирался сделать. Этическая сторона вопроса интересовала его намного меньше, чем практическая. А даже если бы и интересовала, мужчина довольно быстро нашёл бы чем заткнуть тоненький и противный голосок того рудиментарного отростка сознания, что ответственен за моральные дилеммы.

Вы не согласны? Ну, смотрите: любовь, если она есть, штука въедливая, узконаправленная и обладающая примечательным свойством отключать напрочь интерес попавшего под её влияние к другим объектам, кроме избранного. Тут, наверное, кто-то возразит: “Постойте-постойте! Как это, один объект? Разве не бывает так, что человек любит сразу нескольких?” Царь бы вам на это ответил… Кхм… Знаете, я, пожалуй, не буду повторять за ним, поскольку и сама не очень уверена в точном значении некоторых выражений. А смысл сводится к следующему – амур широкого спектра поражения, вроде “А я люблю военных” – это не любовь. Спорить не будем, это его личное мнение, хотя странно, конечно, слышать столь категорическое заявление от человека, не верящего в существование этого чувства как такового. То есть, верить-то он в него верил, но это как вера ребёнка в Деда Мороза – вроде все говорят, что он есть, да и подарки налицо, а как столкнёшься лично – так каждый раз переодетый сосед из квартиры напротив.

Так вот. Кирилл не верил ни в Деда Мороза, ни в государственную пенсию, ни в чистую и безоговорочную любовь между Стасом и Сашенькой. А потому бесил его неимоверно – даже больше, чем вечное сюсюканье – тот ореол святости, которым окружили Магичева местные кумушки. Их послушать, так парню прямая дорога из их офиса в Пресветлые Чертоги – крылья и нимб у него уже есть, а реквизит в виде арфы выдадут на месте. И вот этого самого нимба Царь и собирался его лишить, доказав на деле, что “честных и преданных” нет – есть неправильно соблазняемые. Вот в секс он верил. И в похоть тоже. А любовь… Слишком эфемерное понятие для его аналитического ума.

– Ткни меня в эту засранку мордой, тогда и поверю! – не раз заявлял он своей сестре, усиленно игнорируя её выразительно приподнятые брови. – Вы с Витькой не в счёт. Такими раритетами, как вы, даже статистика брезгует…

Так что никакие вопросы этики касательно тела Стасика его не волновали, от слова совсем. Ведь если он ошибается и у Магичева к этому сил-нет-как-достал Сашеньке и правда то самое “чистое и незапятнанное”, как утверждала молва, то фига с два у Кирилла что-то получится. Но дело в том, что он был более чем уверен – доступ к этому телу всего лишь вопрос правильного подхода. И вот тут-то и назревала проблемка.

Так уж сложилось, что при всём своём многолетнем опыте отнюдь не платонического общения с сильным полом, Царь понятия не имел, с какого боку подступиться к данному конкретному подвиду самца обыкновенного. Как-то не испытывал он никогда тяги связываться с любителями размазывать розовые сопли. Зайки, пупсики, блестящие шмотки и валентинки на день презерватива – вот не его всё это. И обмишулиться было никак нельзя. Обольститель, он как сапёр – ошибается лишь один раз. И Кирилл на собственном горьком опыте знал, что самый быстрый и безотказный способ убить зарождающееся влечение – выставить себя идиотом.

Помаявшись до конца дня, но так и не составив хоть в какой-нибудь мере приемлемого плана действий, чуть более расширенного подробностями, чем краткое и ёмкое: “Валить и трахать”, Кирилл решился всё же посоветоваться с опытным источником.

– Как думаешь, – развалившись дома перед телевизором и ожидая, пока абонент ответит, обратился он к красавцу-Дэну – шестилетнему кобелю немецкой овчарки, такому же циничному пофигисту, как и его хозяин, – она будет сильно смеяться?

Дэн лениво повёл правым ухом, зевнул и, сладко потянувшись всеми четырьмя лапами, легко спихнул, признаться, немаленькую тушку владельца к чертям собачим на пол.

– Эй, это мой диван! – возмутился Кирилл.

– И чё? – ясное дело, ничего такого вслух кобель не сказал, но именно этот вопрос вполне внятно читался на ехидной чепрачной харе, свесившейся к нему с дивана.

– Амальгамус Зета Даниэль! – попытался рявкнуть Царь, но был заткнут мягким языком, привычно скользнувшим по щеке. Пёс лизнул его ещё раз и, ткнув холодным носом в ухо, примирительно фыркнул, заставив рассмеяться. – Веревки из меня вьёшь, зараза…

Они какое-то время ещё поборолись за место под солнцем, в смысле – на диване… Ну, как поборолись? Кирилл тщетно пытался найти хоть малюсенький клочок свободного места, дабы пристроить свой зад, а вреднющая псина, вальяжно развалившая все свои семьдесят восемь кэгэ живого веса по поверхности софы, рассчитанной вообще-то, на четыре таких зада, индифферентно наблюдала за его потугами сквозь щёлочки ехидно прищуренных глаз.

– Ах так, да? – мужчина, сдул со лба растрепавшуюся чёлку и неожиданно ласково позвал: – Дэн, хороший мой, – пёс настороженно приподнял одно ухо. – А кто хочет кушать? – чуть повременив, к нему заинтересованно присоединилось второе. – Вкусная сахарная косточка… – левое ухо вернулось на место. – Педигрипал? – падение правого уха сопровождалось презрительным фырканьем…

– Морковку предложи, – раздался у Кирилла в голове голос интуиции, наверное.

– Морковку? – переспросил он у акустического глюка и еле-еле успел отскочить с дороги радостно ломанувшегося в сторону кухни Дэна. – Морковка… Зашибись, кролик-переросток…

– Эй, ты как разговариваешь?! – рявкнул глюк подозрительно знакомым голосом и мужчина несколько запоздало сообразил, что всё это время продолжал зажимать трубку сотового между плечом и ухом.

– Э… Привет, пап, – смутился он. – А мама дома?

– Туся! – зычно гаркнул Царь-старший, заставив сына поморщиться и отодвинуть трубку от уха. – Твоё непутёвое чадо условно мужского пола жаждет общения!

– Как дела у моего старшего внучка? – через некоторое время раздался тёплый мягкий голос.

– Мамчик, я твой сын вообще-то, – поправил Кирилл. – У меня всё хорошо…

– Я знаю, что у тебя всё хорошо, – перебили его. – Иначе бы уже глушили с Витенькой коньяк на кухне. Я про Дэна спрашиваю.

– А что этой мохнатой заднице сделается? – он философски хмыкнул и пожал плечами. – Дрессирует меня потихоньку.

– Да, – рассмеялась мать. – Влияние высшего интеллекта на низший – налицо! Он тебя ещё научит тапочки приносить… Ты что-то хотел, сыночка?

– Да, – Кирилл на секунду замялся, не зная, как сформулировать вопрос. – Мам, а как женщину заинтересовать? Ну, в том самом смысле…

В телефоне подозрительно зашуршало, захрипело, застонало, сквозь помехи донеслось чьё-то: “Ох!” и шум какой-то беготни.

– Мам? Мама?.. – забеспокоился Царь.

– Не, Кир, ты совсем совесть потерял! – ответил ему обычно спокойный, как танк, муж сестры. – Алиса! – позвал он жену. – Хватит бегать! Принеси маме валидол. Кирюша, – вновь вернулся он к собеседнику. – Я, конечно, кардиохирург, но до операционной ещё доехать надо. Так что, осторожнее на поворотах в следующий раз, капиш?

– Капиш…

– Вот и славненько, – усмехнулся Виктор. – Что за баба? Решил на старости лет сменить ориентацию?

– Да какая баба?! Вы там сбрендили? – возмутился Кирилл. – Парень это, парень! Ну, только замашки у него женские, понимаешь?

– А-а-а… Алиска, отставить валидол! Тёть Наташа, всё нормально – пацан там, только на бабу похожий… Э-э-э! Алиса! Неси валидол назад! Алиса… Алиса, только не по голове! Кир… Кир, готовь коньяк, я к тебе сейчас подъеду, а то тут все нервные такие…

========== Помощники верные на пути подсобят… ==========

Витёк нарисовался на пороге Царёвой холостяцкой берлоги минут через сорок. Учитывая, что машину этому профессиональному подкаблучнику не давали из принципа, а добирался он от тестя с тёщей – читай: с другого конца города – там, видимо, и в самом деле “все ужасно нервные” и он попросту сбежал без долгих расшаркиваний. Торжественно возвестив о своём прибытии условным звонком – два коротких дзыньк, один долгий и настойчивый дзы-ы-ы-ынь и снова один короткий – Виктор прибавил ещё и пинок ногой, сообщая дополнительную информацию, мол, явился сам, без супруги. И, выждав ровно пять секунд, затянул громкую, так чтобы все соседи прониклись, серенаду:

– Ну, котик! Что же ты не открываешь своему лягушонку? Я уж истомился весь!!!

Гад… Зятёк, будь он неладен, просто обожал разыгрывать такие вот сценки, раз за разом ставя Царя в неудобное положение перед несчастными жертвами того, что заменяло этому троллю чувство юмора. С прошлой квартиры, к слову, Кириллу пришлось съехать именно из-за этого, прости Господи, шутника. Нет, нескончаемый поток жалоб жилищного комитета всем подряд, включая местного депутата Государственной Думы, его мало трогал, но вот кучки собачьих экскрементов под дверью да похабные надписи на ней же довели до ручки. От другой квартиры. Мужчина, чертыхнувшись, схватил юмориста за шкирку и потянул вовнутрь.

– Постеснялись бы, охальники! – высунулась из квартиры напротив всезнающая и несущая бессменную вахту на страже морали баба Глаша.

– Да это зять мой! – начал оправдываться Царь под предательское ржание означенного родича за спиной.

– Тьфу, извращенцы! – возмутилась соседка и, сдавленно пискнув, захлопнула дверь. Вы бы тоже пискнули, если бы на вас, насупив брови, двинулся такой шкаф, как занимающийся с детства боксом Кирилл.

– Восемнадцать-четыре, – радостно возвестил юморист и, бесцеремонно дёрнув шурина назад в квартиру, с чувством исполненного долга прошествовал на кухню.

Четыре в данном контексте означало количество раз, когда Кириллу удалось насладиться сладкой местью за те самые восемнадцать. Виктор, как видите, вёл в счёте с огромным перевесом, но зато выходки экономиста обладали куда большим резонансом. Например, в последний раз он заявился к зятю на работу и, громко причитая на всё отделение, потребовал немедленно “заняться его попкой”. Она, видите ли, очень болит после вчерашнего.

– Я-то тут причём? – возмутился тогда кардиохирург. – Подведомственная мне часть тела находится немного выше.

– Ничего не знаю! – лукаво щурясь, вещал Кирилл, наслаждаясь вниманием собравшейся вокруг них кучки любопытных. – Это же из-за тебя она теперь болит! Значит, тебе и лечить.

О том, что болит у него не теоретическая “попка”, а конкретный копчик, по которому в пылу ремонта косорукий в этом плане Витя от души приложился стремянкой, Царь коварно умолчал. За что и поплатился буквально на следующий же день, получив на рабочий факс, причём не личный, а тот, что стоит в отделе кадров, официальный именной больничный бланк с пошаговой инструкцией по использованию анальных шариков при медицинском массаже простаты. Вместо подписи на бланке стояло лаконичное “семнадцать-четыре, мальчик!” Вот теперь уже восемнадцать…