Текст книги "Уравнение с двумя неизвестными (СИ)"
Автор книги: Orbit без сахара
Жанр:
Слеш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Далее, в порядке очерёдности были три лекции, на которых уже традиционно присутствовал ассистент декана, а значит, ни о каком обучающем процессе не могло идти и речи. Было печально признавать, но если Рыжий не сдастся в течение следующих трёх недель, придётся объявлять о собственном поражении и сдавать позиции по всем фронтам. Иначе, в результате их вооружённой до зубов конфронтации в самом деле пострадают студенты. Экзамены были всё ближе и ближе, а знаний в их головах, стараниями Остапова, не добавилось даже ни на троечку.
Надо ли удивляться, что именно этот день выбрал Руслан, чтобы объявиться после почти двух месяцев затишья? Как чувствовал, что именно сегодня Эдику особенно не хватало чьей-то поддержки, пусть и мнимой. Потом это невесть откуда взявшееся Солнышко, с его идиотскими вопросами. И кульминация дня – цветистый, многогранный ответ Сенечки на вроде как простой и легитимный вопрос о местонахождении заказанного три месяца назад лазера.
Самое смешное, что прослушанный утром по дороге на работу гороскоп на сегодняшнее число жизнерадостно обещал Водолеям чуть ли не самый распрекрасный день в их жизни. Включая завязывание удачных знакомств по работе, непременно ведущих к успеху и процветанию в будущем, и неожиданные, но очень приятные и радужные развития на личном фронте. Остапов в очередной раз убедился, что все эти гороскопы да предсказания, не более, чем лажа для доверчивых лохов и скучающих домохозяек.
Ну, а если сосредоточиться на том, что напрямую зависело от самого Эдика, то он просто ужасно чувствовал себя по поводу того, что высказал этому анонимному Солнышку. Он его, конечно, не знал и не был ничем тому обязан, и, тем не менее, это не повод для такой грубости. В конце-то концов, ну что такого тот сказал? Одно дело хамить направо и налево, добиваясь какой-то, вполне определённой цели, а совсем другое – обматерить человека вот так, ни за что ни про что, только потому, что попался под горячую руку. Эдуард Остапов был в этом плане человеком принципиальным, не сказать щепетильным, а потому, не откладывая в долгий ящик, включил свой ноутбук и, выбрав нужный контакт, осторожно постучался.
Готичный гоблиН :
Тук-тук-тук.
Привет )
Ау?
Это псих, обматеривший тебя утром )
Солнышко :
Я вижу.
Готичный гоблиН :
Привет )
Солнышко :
Чего надо?
Злится. Ну, оно и понятно…
Готичный гоблиН :
Я извиниться хотел. За то, что сказал.
Солнышко :
Извиняйся.
Готичный гоблиН :
Прости. Не в себе был.
Солнышко :
Вернулся?
Готичный гоблиН :
Куда?
Солнышко :
В себя.
Готичный гоблиН :
Не особо. Но достаточно, чтобы сожалеть о сказанном. Извини.
Солнышко :
То есть, имбецил-секретаришка резко поумнел и прибавил привлекательности?
Готичный гоблиН :
Да причём тут он? Я перед тобой хочу извиниться. Попал под раздачу, ни за что ни про что. У меня бывает иногда, что планка падает.
Солнышко :
Я заметил.
Готичный гоблиН :
Всё кул?
Солнышко :
Да мне как-то побоку. Забей и ты.
Всё ещё злится… В принципе, извиниться Эдик извинился, галочку поставил, на этом бы и откланяться. Но ему вдруг нестерпимо захотелось с кем-то поговорить. Неизвестный парень, так удачно подвернувшийся под руку, подходил на эту роль, как нельзя лучше.
Готичный гоблиН :
Просто бывший мой нарисовался, воспоминания накатили. Не сказать, чтоб приятные. Плюс на работе всё через одно место. Вот и сорвался.
Солнышко :
Я же сказал – забей.
Готичный гоблиН :
А у тебя девушка есть?
Солнышко :
Тебе-то какое дело?
Готичный гоблиН :
Да никакого. Ты прав.
Солнышко :
Ну и пока.
Пока, так пока. Подумаешь!
Закрыв вкладку аськи с именем лучезарного собеседника, Эдик отправился на кухню за кофе. Выпить чего-то горячего хотелось нестерпимо, а чай он категорически не признавал. Только кофе. Только сваренный в маленькой керамической турке на медленном огне, с небольшой щепотью корицы и острого чилийского перца. Без сахара. Без сливок. И обязательно, в низеньком стеклянном стакане без ручки. Только так. Вернулся он минут через пятнадцать, поставил кофе рядом с мышкой, прямо поверх каких-то бумаг, зажёг сигарету, попялился пару минут на экран и решительно развернул окно снова.
Готичный гоблиН :
Ты всё же злишься.
Солнышко :
Не злюсь.
Готичный гоблиН :
Злишься.
Солнышко :
Да не злюсь я, …! Отцепись!
Готичный гоблиН :
Тогда, поговори со мной.
Солнышко :
Мне делать больше нечего?
Готичный гоблиН :
А тебе есть что?
Солнышко :
Тебе говорили, что ты псих конченный?
Готичный гоблиН :
Да.
Солнышко :
Ну ладно. Хочешь полуночный психоанализ?
Готичный гоблиН :
А ты психолог, что ли?
Солнышко :
Вообще-то, да.
Готичный гоблиН :
Вот это я удачно заглянул)
Солнышко :
Это я к тебе утром исключительно неудачно заглянул)
Смайлик? Его простили, что ли? Хотя, какая, в принципе, разница? Просто день такой. Просто тоска. Просто хочется поговорить.
Солнышко :
Жалуйтесь, псих.
Готичный гоблиН :
Всё плохо.
Солнышко :
А конкретнее?
Готичный гоблиН :
Совсем всё плохо!
Солнышко :
Ясно. Если бы не твоё хамское поведение на лекции, я б сказал, что у тебя стойкий депресняк.
Готичный гоблиН :
А что с моим поведением на лекции? Я препод, что хочу, то и творю.
Солнышко :
Вот-вот.
Готичный гоблиН :
Обоснуй)
Солнышко :
Ты говорил, что делаешь это не просто так, а чтобы чего-то добиться. Я прав?
Готичный гоблиН :
Истина.
Солнышко :
Ну, и какая тут депрессия? На лицо душевно здоровый эгоизм и плохое воспитание.
Готичный гоблиН :
Воспитание?
Солнышко :
Ремня тебе в детстве мало давали!
Готичный гоблиН :
Ты понятия не имеешь, о чём говоришь!
Солнышко :
Ой ли? Цитирую – “мне тупо лень”.
Эдику на секунду стало стыдно. Бросив в сердцах ту фразу, он даже и не думал, что она обернётся против него. Хотелось, чтобы его просто пожалели, а теперь вот, похоже, придётся всерьёз объяснять. Что ж, он сам просил “поговорить”. Правда, подразумевалось, что говорить они будут о Руслане…
Готичный гоблиН :
Всё не совсем так.
Ты неправильно понял.
Солнышко :
Я не слепой.
Букву “зю” от буквы “пофиг” пока что отличаю.
Готичный гоблиН :
Я про лень не всерьёз.
Солнышко :
Как-то ты слишком много всего не всерьёз, не находишь?
Готичный гоблиН :
Ты на чьей стороне, парень?
Солнышко :
Своей. А где я должен быть?
Готичный гоблиН :
Я объясню.
Солнышко :
Сделай милость.
Готичный гоблиН :
Не язви.
Солнышко :
А то что?
Готичный гоблиН :
Кого-то ты мне напоминаешь…
Солнышко :
Кого?
Готичный гоблиН :
Не важно.
Если коротко, у меня нет проблемы преподавать.
Да, я это не особо люблю, но я же понимаю, что надо.
Солнышко :
По какому поводу тогда истерика?
Готичный гоблиН :
Справедливость.
Солнышко :
???
Готичный гоблиН :
На моей кафедре ещё один доцент и три профессора.
Ни один из них не читает лекций, понимаешь?
На мне пять предметов, а у них ноль.
Солнышко :
Завидно?
Готичный гоблиН :
Херовый с тебя психолог.
Обидно, детка.
Я исследованиями хочу заниматься.
Знаешь, какая у меня тема интересная?
А из-за этого козла я лабораторию, хорошо, если час в день вижу!
Солнышко :
Какого козла?
Готичный гоблиН :
Ассистента декана.
Солнышко :
А…
Того, к которому блат нужен?
Готичный гоблиН :
Ну да.
Солнышко :
А он причём?
Готичный гоблиН :
При всём!
Он делает сетку лекций, он подбирает преподавательский состав.
Он во всём виноват!
Солнышко :
Ты уверен?
Готичный гоблиН :
Ну, а кто?
Эта скотина не упустит случая воткнуть мне палки в колёса!
Ау?
Ты куда опять пропал?
Эй… Я тебя опять чем-то обидел?
Солнышко :
Нет. Я думаю.
Готичный гоблиН :
О чём?
Солнышко :
Об ассистенте твоего декана.
Ты пробовал поговорить с ним?
Готичный гоблиН :
Поговорить?
Исключено.
Мы общаемся исключительно в диапазоне высоких частот.
Солнышко :
???
Готичный гоблиН :
Орём друг на друга.
Солнышко :
Может, в этом и проблема?
Готичный гоблиН :
В крике? Не, он на всех орёт.
Привычный, так сказать.
Солнышко :
Дурак, но дурак со степенью)
В том, что вы не говорите.
Готичный гоблиН :
Не вижу проблемы.
Поверь мне, это не тот человек, с которым можно просто поговорить, вот, как мы сейчас.
Солнышко :
Да?
У меня готов твой предварительный психологический портрет.
Готичный гоблиН :
Ну? Я красавчик?
Солнышко :
Ты самовлюблённый эгоист, привыкший обвинять других в своих проблемах.
Готичный гоблиН :
Жестоко.
Ваши рекомендации, доктор?
Солнышко :
Поговори с тем парнем.
Возможно, у него есть веские причины поступать так, а ты бесишься за зря.
Готичный гоблиН :
Это какие же у него могут быть причины?
Солнышко :
Вот у него и спросишь)
Готичный гоблиН :
Глупая идея.
Но знаешь что?
Я так и сделаю, просто, чтобы завтра сообщить Вам, господин психолог, что Ваш диплом яйца выеденного не стоит)
Солнышко :
Господин доцент, Вы назначаете мне рандеву на завтра?
Готичный гоблиН :
Должен же я отчитаться о провале назначенного Вами лечения)
Солнышко :
Тогда до завтра.
Эм… Гоблин?
Готичный гоблиН :
А?
Солнышко :
Мне показалось, или ты хотел поговорить о своём бывшем?
========== – 7 – ==========
Утро было ясным и солнечным. В кои-то веки машина завелась без уже привычных танцев с бубном, пробки рассосались, словно поголовно все жители их большого и шумного мегаполиса организованно проспали, и даже его любимое место на университетской парковке оказалось свободным. Да и настроение было, если не лучезарным, то уж, как минимум, хорошим. Давно уже у Сени не было такого спокойного и многообещающего начала дня. Особенно, по сравнению со вчерашним.
Рыжий с улыбкой вспомнил полуночный разговор. Если честно, когда Дик неожиданно объявился и изъявил желание извиниться, единственное чего хотелось, это нахамить и грубо послать по известному адресу. И он был искренне рад, что сумел тогда сдержаться. Во-первых, Сеня наконец-то понял, с чего Остапов так бесился и из кожи вон лез, пытаясь завалить собственные предметы. Его, Сенечкина ошибка, чего уж скрывать. Вынужденный маневрировать в не им установленных границах реальности, он как-то выпустил из виду, как это выглядит со стороны и что должен чувствовать человек, на собственной шкуре ощущающий результат этих манёвров. Пойти на попятную Рыжий не мог – было просто некуда, но вот объясниться надо было, и уже давно. Оставалось надеяться, что Дик прислушается к совету и придёт поговорить.
К тому же, уверенный, что общается с абсолютно незнакомым человеком, физик признался, что не имеет планов валить студентов и скоро свернёт эту, как Сеня знал, лишённую смысла войну. Это успокаивало. Потому как, реши он идти до победного, вместо красных флагов над Рейхстагом, огребли бы все, и ваши, и наши. Ректор бы не стал сильно разбираться и не помиловал бы никого, кроме, естественно, тех, из-за кого такая ситуация, в общем-то, и создалась.
Но самое главное – удивительно, потрясающе, необъяснимо, вопиюще странно и абсолютно неожиданно, но с Эдиком оказалось интересно. Сеня просто не узнавал этого человека. Где тот эгоистичный хам и грубиян, жалобы на которого сыпались на деканат, как метеоры в августе с ночного неба? Где вечно всем недовольный ворчун и пессимист, не способный заметить протянутую руку помощи, даже если его ткнуть в неё носом? Дик, открывшийся ему вчера, был незнакомым, забавным, ранимым, смешным. Притягательным. Интригующим. Да, пожалуй, так будет правильно. Новый Остапов Сеню заинтриговал. Как психолога, Рыжего всегда тянуло к людям со столь ярко выраженной двойственностью характера. Один на работе, абсолютно другой дома. И этот, другой, был чрезвычайно интересен.
– Сенечка, а пойдём, покурим? – привычно встретила его секретарша. В другой раз он бы резко одёрнул её, напомнив, что рабочий день только начался, но сегодня было лень портить столь великолепное настроение.
– А пойдём, Жанна!
– Чё, правда, что ли? – опешила истинная, пергидрольная блондинка, и Сеня искренне и от души рассмеялся, чем вверг её в ещё больший шок.
Приди Дик в этот момент, и возможно их разговор сложился бы другим образом. Возможно, Иннокентий даже признался бы, что он и вчерашнее Солнышко по сути один и тот же человек. Возможно, после разговора по душам, их отношения вышли бы на новый уровень. Но… Но, Остапов притопал в деканат ближе к обеду. Когда осатаневший и взмыленный Рыжий пытался одновременно:
1. Соврать секретарю ректора, где носит декана;
2. Выяснить правду о том же;
3. Разобраться, каким образом 44 студента получили неправильное расписание, и, что важнее,
4. Почему сообщили об этом только через полтора месяца с начала учебного года;
5. За что отчислили Стёпушкина;
6. Почему не отчислили Авдотьеву;
7. Куда Жанна засунула суперважный факс;
8. И почему в отделе логистики не отвечает телефон.
И, едва кинув взгляд на разъярённое бледное лицо, Эдик пристроил свой зад прямо на стопку ожидающих подписи декана документов и ехидно поинтересовался:
– А не хочешь мне, Сеня, объяснить, с фига ли я за всех вкалываю?
Конструктивного диалога, если опустить междометья, не вышло…
На залётное счастье обоих, в самый разгар типично мальчукового выяснения, у кого, простите, больше, а у кого толще, в кабинет влетел потерянный было декан и, не обращая внимания на разгоревшиеся страсти, потребовал:
– Сенечка, а где документы для ректора?
– В жопе у Остапова! – в сердцах бросил Рыжий, не сумев сходу притормозить и сообразить, кому отвечает, и к их милой беседе подключилась третья сторона.
Декан был человеком опытным, съедавшим таких, как Сеня и Эдик, на завтрак, обед и ужин, к тому же, чего греха таить, рыжий ассистент и правда зарвался в этот раз. Так что интригующие подробности о сексуальных предпочтениях собственных матерей, сводку состояния биржи труда, а так же умозаключения самого декана о содержимом Сениной черепушки они выслушивали долго, внимательно и затаив дыхание. Закончив свой монолог, пожилой мужчина абсолютно спокойно повторил:
– Так, где документы для ректора?
С силой, неожиданной для его щуплого субтильного тела, Иннокентий спихнул физика со стола, сгрёб ещё тёплые бумаги, молча протянул их декану. Тот так же молча принял их, брезгливо стряхнул и гордо удалился в неведомом направлении, провожаемый взглядом двух пар ошалелых глаз.
– Спасибо тебе большое, мил человек! – Сеня поясно поклонился всё ещё лежащему на полу Эдику. – Вот чего мне в жизни не хватало, это поцапаться с Михал Фёдоровичем!
– Сильно вставит? – поинтересовался тот.
– По самое не балуйся.
– Уволит?
– Не с твоим счастьем, Остапов! – Сеня тяжело вздохнул и опустился рядом с ним, скрестив ноги на турецкий манер. – Вот, скажи мне, Дик, ты нормально вообще не умеешь разговаривать?
– А ты? – удивился физик, приподнимаясь на локтях.
– Я? – рыжий изумлённо вскинул обе брови. – Я, между прочим, замечательный собеседник! У меня тонкое чувство юмора…
– Юмор? Да ты не узнаешь анекдот, даже если тебе его подписать!
– Я не узнаю? Жанна! – проорал Сеня в сторону секретариата. – Жанна! Отмена воздушной тревоги, иди сюда!
– Вы звали, Иннокентий Борисович? – через пару минут в дверях нарисовалось перепуганное женское личико.
– Жанночка, расскажи нам анекдот, – попросил рыжий.
– Что? – опешила девушка, разглядывая их живописную группку из двух тушек, развалившихся прямо на сером ковровом покрытии. – Какой анекдот?
– Любой, Жанна, – подхватил идиотскую просьбу Эдуард.
– А… Это… Ну… Бежит мышка по краю обрыва – пи-пи-пи-пи-пи-ба-а-а-А-А-А-А! Упала, – выдавила первый попавшийся бред несчастная секретарша.
– Ничего смешного, – отрезал Остапов. – Обычный эффект Доплера.
Мужчины ошарашено смотрели друг на друга ещё какое-то время и вдруг одновременно дико и истерично заржали.
– Значит так, – заявил Сеня через пару минут, вытирая выступившие слёзы. – Объясняю один раз. Постарайся меня понять…
========== – 8 – ==========
– Ладно, слушай сюда. Объясняю один раз, естественно не для протокола.
– В каком смысле? – Эдик удивлённо вскинул пирсингованную бровь.
– В том смысле, что я надеюсь на твоё умение держать язык за зубами и не трепаться об этом с каждого встречного броневичка.
– Лады, – согласился физик, заинтересованный таким интригующим началом. – Так что за секрет-то?
– Ну, это не то, чтобы секрет, – уточнил рыжий, откидываясь и упираясь руками позади собственной спины. – Просто не особо приятная ситуация. Короче. Как ты наверняка в курсе, учебная программа – это не то, на что мы можем забить. В тот момент, когда министр образования поставил свою подпись, нам всем остаётся только взять под козырёк. Даже ректор… Ну, ректор, наверное, может что-то поменять, но тоже не с сегодня на завтра.
– Прописная и исключительно логичная истина, – серьёзно кивнул Эдуард. – Но я ведь не о программе…
– Да подожди ты! – раздражённо перебили его, – Дай закончить. Профессора, за редким исключением, преподавать не рвутся. Да и доктора, чего уж тут скрывать. Так что, ты не один такой экстремал.
– Да я вижу! Только почему…
– Да ты дашь мне договорить или нет?!
– Понял. Всё. Молчу. – Остапов прикрыл ладонью рот, намекая на свою немоту с этого момента.
– Что-то мне с трудом верится, – скептически хмыкнул Сеня и продолжил: – Только совсем исключить вас из этого процесса не получится. По многим причинам, я не буду вдаваться.
– Да я, в общем-то, не дурак, сам понимаю…
– Ну, тогда ты должен понимать, что всегда будут те, кто преподаёт, и те, кто не преподаёт.
– Да я…
– Дик!
– Молчу. Как рыба об лёд.
– Короче. Установленные ректором правила, против которых, естественно, ни ты, ни я, ни декан не попрём, требуют, чтобы на каждой кафедре был, как минимум, один читающий лекции профессор, на крайняк – доктор.
– Но почему я? – опять нарушил обет молчания Эдуард. – Я всё понимаю. Я самый молодой, дедовщина не только в армии и всё такое, но, Сеня! Пять предметов? Если бы у меня их было просто больше, чем у остальных, я б даже и не пикнул! Но они все мои!
– Дик, ты вообще в курсе, кто с тобой на одной кафедре? – устало протянул рыжий.
– Ну?
– Баранки гну! У Григорьева такой блат, что не то, что я, его и декан не заставит! Наумов – старый маразматик…
– Ты чего так грубо о дедке?
– Да я на полном серьёзе, Дик! В медицинском, а не матерном, смысле. У него прогрессирующий склероз, с ним вообще не ясно, что делать. Лаборатория его, вроде, пашет, но там я особо не в курсе. А вот к студентам его стопроцентно подпускать нельзя.
– Я не знал…
– Конечно, не знал! Михал Федорыч этот факт скрывает лучше, чем свою нычку с коньяком! – Сеня чуть наклонился вперёд и заглянул Остапову в глаза. – Ты же понимаешь, что если об этом станет известно, дедка тут же турнут к чёртовой матери?
– Понял. Я могила, – поклялся тот, заливаясь чуть заметным румянцем. А он-то такого себе надумал… – Ну, а у Таисии Михайловны что?
– А у Звенигоровой американцы.
– Что? – опешил физик. – Какие американцы?
– Корейские, Дик! Ну, какие бывают американцы?
– Сеня, не язви!
– А то что?
– Кого-то ты мне напоминаешь…
– Кого?
– Не знаю… Так, что за америкосы?
– Контракт у её лаборатории с одной их фирмой. Не за бесплатно, конечно. Врубаешься?
– Не особо, прости…
– Дик, снимайся с ручника! Нам бюджет в прошлом году на треть урезали, а тут контракт, живые деньги, а не безнал, как у наших принято. Ну, доходит?
– Но разве оплата не идёт напрямую университету? – Остапов удивлённо почесал макушку.
– Конечно, – согласился Сеня. – Но и нам с этого что-то капает. Точнее, капнет, когда она закончит. А это значит, нормальная лаборатория для первокурсников, вместо той пародии на школьный кабинет физики, что есть сейчас. Это значит, нехватающее вам оборудование. Это много чего значит. Понятно?
– Да, куда уж понятнее, – буркнул Эдик, опять откидываясь назад. – Всё ясно, только я тоже так долго не продержусь! Я ж не тягловая лошадь!
– До января протянешь, коняшка?
– А что, мне Дед Мороз на Новый Год дюрасельку в одно место подарит?
– Мечтаешь о посторонних предметах в том самом месте? – язвительно хмыкнул Сеня. – Могу организовать прямо сейчас, зачем ждать до Но… Ай! – валявшийся рядом с Остаповым небольшой мяч метко ткнулся прямо в аккуратный конопатый нос. – Всё. Понял. Подожду до Нового Года.
– Я сейчас ботинок сниму, – грозно пообещал физик.
– Устроишь химическую атаку? – не остался в долгу Рыжий, и Эдик изумлённо уставился на его широко ухмыляющуюся физиономию. Такого Сенечку он не знал. Этот отморозок умеет дурачиться? Да ла-а-а-дно! – Ну, а если серьёзно, то в январе Таисия Михайловна заканчивает этот проект и забирает у тебя два предмета. Продержишься?
– Можно подумать, у меня выбор есть… Ладно. Но только до января!
– Не лови меня на слове, Эдик! Плюс минус пара недель…
– Ладно, – он поднялся с пола, отряхнулся и, глядя на Сеню сверху вниз, поинтересовался: – Кстати, давно хотел спросить, почему ты Сеня, если ты Кеша?
– А? – рыжий немного опешил от такого резкого перехода. – А это потому, что я Сеня.
– Не понял…
– Меня при рождении Арсением назвали, – пояснил тот. – А я это имя терпеть не могу. Ну, когда паспорт получал и попросил поменять. Только вот, прилипло ко мне это “Сенечка”, с мылом не отмоешься. Людям, в принципе-то, плевать, что у тебя в дубликате бесценного груза написано, хоть стальная поварёшка. Как привыкли Сеней звать, так, гады, и зовут.
– Прикольно, – хмыкнул Эдуард. Если честно, он ожидал чего-то менее обыденного. – Ну, я пошёл?
– Подожди! – парень подорвался с пола и, подскочив к своему столу, начал перебирать сваленные кучей бумаги. – Вот, – протянул он лист с двумя номерами телефонов, – поговори с этими ребятами. Сашка – это один из аспирантов Григорьева, мог бы взять у тебя практические занятия. Опыта преподавания у него, правда, нет, но он толковый парень и, в отличие от тебя, полон энтузиазма. А Дима может помочь с обработкой данных твоего исследования. Декан не разрешает тебе пока свою аспирантуру, но можно провести это, как обмен опытом между факультетами. Он с математического. Занимается хаотическими моделями, так что вам есть, чем помочь друг другу. Я с его куратором уже говорил, он возражать не будет.
– Сеня… – Эдик недоверчиво потянулся за бумажкой. – Сень, а ты хорошо себя чувствуешь, головой нигде не ударялся? А то ты какой-то странный сегодня…
– Я не понял, – приподнялась рыжеватая бровь. – Тебе это не надо?
– Надо! – физик быстро, пока не передумали, вырвал листок. – Просто непривычно.
– А ты не привыкай! – хохотнул тот. – Ладно, всё. Вали отсюда. А то сейчас декан вернётся, будет со мной воспитательную беседу вести. Не хочешь присутствовать? Или я тебе потом на пальцах передам? – и он демонстративно хлопнул себя по плечу вытянутой вперёд руки.
Б-р-р-р! Вот чего-чего, а этого Эдик точно не хотел. Вернувшись в свою лабораторию, он ещё раз прокрутил в голове произошедшее. Звезда в шоке. В культурном. Это вот он сейчас больше часа вёл абсолютно нормальный и осмысленный разговор с Сенечкой? Без матов? Без угроз? Без взаимных оскорблений? Неужели Солнышко был прав, и всё настолько просто? Всего-то и надо, что спросить… Капец, куда мир катится? Окрылённый удачей, Остапов снял трубку и набрал внутренний номер.
– Алло, Сеня? Я забыл спросить, что там с лазером?
– …! В …! И …! … со своим… лазером! …! …!
Эдик облегчённо выдохнул. Некоторые вещи, всё же, неизменны! А то он, уж было, перепугался…
________________________________________________
Готичный гоблиН :
Привет)
Как день прошёл?
Солнышко :
Зашибись(
Меня из-за одного кретина начальство сорок минут дрючило!
Готичный гоблиН :
Сочувствую. Хочешь, я ему голову откручу?
Солнышко :
Начальству?
Готичный гоблиН :
Кретину!
Солнышко :
Ой, я не могу!!!
Я б на это посмотрел!
Готичный гоблиН :
Мне тоже, кстати, не помешало бы бошку оторвать(
Солнышко :
Есть за что?
Готичный гоблиН :
Аха…
Парня одного подставил.
Тоже перед начальством.
А он мне помог, прикинь.
Солнышко :
Ну, бывает.
Хочешь, как один вздрюченый, за другого, отпущу тебе твои грехи?
Готичный гоблиН :
Давай!
Солнышко :
Кстати, взял фильм, о котором ты говорил.
Пойду сейчас смотреть)
Готичный гоблиН :
Наслаждайся! Уверен, тебе понравится!
А знаешь что, я его сейчас тоже поставлю – будем как бы вместе смотреть)
Солнышко :
Хахахах… Да у нас прям свидание!
Готичный гоблиН :
О… Только, чур, руки не распускать!
И они опять проговорили до полуночи…
========== – 9 – ==========
Эдика доставали с утра. Вот прям с того самого момента, как он переступил порог лаборатории, и приступили. Даже кофе попить спокойно не дали. Телефон не затыкался ни на секунду, дверь хлопала, не переставая, и все кому не лень стадами шлялись туда-сюда. А он-то так надеялся спокойно поработать в свой единственный в неделе свободный от лекций день. В конце концов, не выдержав этой атаки, он просто напросто выдернул шнур телефона из сетки, отключил мобильный и гаркнул своей лаборантке, что для всех посетителей без исключения его нет, не было и не будет.
Следующий час прошёл в блаженной тишине, а потом дверь опять распахнулась, и в лабораторию танцующей походкой от бедра вплыл беззаботно что-то насвистывавший Иннокентий Рыжий собственной персоной. Продефилировав под ошарашенным взглядом Остапова до его стола, он собственнически, как у себя дома, спихнул на край все лежащие там бумаги и, легко подтянувшись, взгромоздился сверху, чуть отпихнув самого физика.
– Привет! – пропел он, склоняя голову к плечу. – Как делишки?
– И тебе не хворать, – опешил от такого Эдик. Нет, в последнее время, благодаря советам Солнышка, их отношения с ассистентом декана, конечно, начали налаживаться, но не до такой же степени. – Чем обязан?
– Да вот, заскочил проверить, как ты тут.
– Проверил?
– Ага, – Рыжий склонил голову к другому плечу и хитро усмехнулся. – Чудная погодка, не находишь?
– Чего?
– Погодка, говорю, великолепная, – повторил тот и с одухотворённым лицом процитировал: – Мороз и солнце. День чудесный! Как ты думаешь, чудесный день?
– День, и правда, хорош, – осторожно согласился Эдик. – А ты чего такой радостный? Мне проверить, или у химиков какие препараты не пропали?
– Фу, какой ты подозрительный, – высунул Сеня кончик языка. – У самого, я смотрю, тоже лыба с лица не слазит.
У Эдика и в самом деле настроение было просто великолепное. И, признаться, было с чего. Всё потому, что вчера…
Готичный гоблиН :
Вот. А потом она мне говорит:
Это кактус! Ёжик в другом кармане!
Солнышко :
Ахахаха *вытирает слёзы*
Эдик, ты жжёшь!
Как же тебя так угораздило, родной?
Со своим – да, уже своим – Солнышком Эдик переписывался больше двух месяцев. Их разговоры, поначалу безличные и сосредоточенные большей частью на жалобах друг другу на всё подряд, постепенно становились всё более откровенными. Остапов, будучи человеком довольно лёгким на подъём, уже давно выдал и своё настоящее имя, и место жительства и, вообще, тщательно готовил почву для встречи в реале. Солнышко пока держался, но, похоже, тоже начинал сдавать позиции, всё больше и больше приоткрывая перед жадным взором Эдика завесу подробностей своей жизни.
Готичный гоблиН :
Ладно, солнце моё. Спать пора)
Солнышко :
Уже?(
Готичный гоблиН :
Посмотри на часы.
Опоздаешь завтра, опять от начальства достанется.
Тебе прошлого раза не хватило?
Солнышко :
Да, папочка! Как скажешь…
Эдик был практически на сто процентов уверен, что его ехидное Солнышко старше него самого. И, видимо, опытнее по жизни. Это чувствовалось в те редкие моменты, когда тот бывал серьёзен. Но чаще парень дурачился, вот как сейчас, и тогда становился больше похож на студента-первокурсника.
Готичный гоблиН :
Как-то меня не прельщает быть твоим папочкой.
Солнышко :
*надулся* Почему?
Готичный гоблиН :
Не прикалывает инцест.
Эй?
Ау?
Я тороплю события?
Ау??
Солнышко :
Эдик…
А что на тебе надето?
Готичный гоблиН :
*сглотнул* Рубашка…
Солнышко :
Расстегни её…
Дальше было странно. По-хорошему странно. Они дурачились, зубоскалили, язвили, подкалывали друг друга, и, тем не менее, всё же добрались до логичного финала. Во всяком случае, Эдик уж точно! И, проваливаясь в ослепительный оргазм, он видел перед собой высокого темноволосого парня с тёплыми насмешливыми глазами цвета старого орешника. Почему-то, Солнышко рисовался в его воображении именно таким.
– Эй, на камбузе! – вырвал его из мечтательных воспоминаний ехидный оклик. – Первый, первый, как слышишь? Приём!
– Сеня, чего тебе надо? – Эдик вернулся к реальности в виде сидящего прямо на его столе конопатого коротышки.
– Я пришёл рассказать тебе прикол, – заявил тот.
– А? Сеня, ты в своём уме? – он попытался спихнуть оккупанта на пол, но тот неожиданно зацепился мысами ботинок за подлокотники офисного кресла, подтянул Эдика к себе, буквально впечатав того носом в свою грудь.
– Да ты послушай, – потребовал он, глядя на ошарашенного физика сверху вниз. Непривычный ракурс, при его-то росте. – Тебе понравится. Сижу я, значит, у себя в кабинете. Курю, кофеёк попиваю, в кулак гоняю… Ну, как обычно, – Эдик сглотнул. Уж больно приторным и доверительным стал тон рыжего. Не к добру… – Тут заходит ко мне Михал Фёдорович, декан наш любимый. Любезнейший человек, ну, ты в курсе. Говорит, сделай мне, Сенечка, одолжение, если тебе не трудно, и если есть у тебя свободная минуточка, найди мне светоч и гордость нашего факультета, Остапова Эдуарда свет Викторовича.
– Сеня… – попытался вскочить Эдик, уже сообразив, откуда запахло жареным, но его грубо толкнули назад.
– Ты сиди, родной, сиди. Я ещё не закончил. Так вот, я декану говорю: “Конечно, Михал Фёдорович, времени-то у меня навалом, вот прямо сейчас этим и займусь”. Звоню нашей светочи в лабораторию. Молчит светоч. Звоню на мобильный. Молчит радость наша. Посылаю Жанночку лично донести весть благую, а ей говорят, мол, нет родимого. И не будет.
– Сеня…
– Тихо! А тут декан опять интересуется, где же Остапов? Ах, не находите его. Ну, Вы, Сенечка, не торопитесь, мне не к спеху… Улавливаешь мою мысль, Дик?
– Улавливаю…
– Нет, – Сеня склонился к самому лицу Эдика и прошипел: – Не улавливаешь. Если ты, гад, через три минуты не нарисуешься в деканате, я твою жопу, как Тузик грелку порву. Пшёл!
___________________________________________________
Готичный гоблиН :
Сейчас опять с ассистентом декана поцапался(
Солнышко :
Что, опять не по делу цеплялся?
Готичный гоблиН :
Да нет, по делу.
Но всё равно гад!(
Солнышко :
А ты меньше телефоны отключай. Может, и он меньше орать будет?
Готичный гоблиН :
Ага.
А как ты про телефон догадался?
========== – 10 – ==========
Готичный гоблиН :
А как ты про телефон догадался?
Солнышко:
Не поверишь, но у меня сегодня на работе один кадр точно так же отличился.
И вообще, зная тебя, логично было бы предположить нечто подобное.
Готичный гоблиН :
Да, бывает у меня…
Простишь меня за Сенечку?
Солнышко:
Нет.
Я уже задрался вместо него твои грехи отпускать.
