Текст книги "Уравнение с двумя неизвестными (СИ)"
Автор книги: Orbit без сахара
Жанр:
Слеш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
========== – 1 – ==========
– Ну что, деточки, – довольно молодой мужчина, едва за тридцать, в двух футболках, одна поверх другой, и драных плебейских джинсах, стянул свои длинные светлые волосы в низкий хвост и окинул взглядом полусонную аудиторию. – Открываем тетрадочки и пишем под диктовочку…
– А что Вы с нами как с маленькими разговариваете? – раздался возмущённый голос с первых рядов.
Мужчина покосился на дерзнувшую. Симпатичная девушка. Ухоженная, голубоглазая, смазливенькая. Подобранная наверх заколками чёлка открывает аккуратный лобик. Тонкие пальчики с французским маникюром нервно теребят гламурную розовую ручку с пёрышками неведомой науке птицы. Край задравшейся по самое не хочу юбчонки зарубает на корню любой полёт фантазии. Самое оно для передовицы журнала о зайчиках. Здесь-то что забыла?
– Машенька… – протянул он. – Всем стоять, слушать новую команду. Машенька идёт к доске и пишет под диктовку. Все остальные сосредоточенно внимают.
– Я не Маша! – возмутилась девушка. – Пора бы Вам, Эдуард Викторович, уже запомнить своих студентов в лицо!
– На кой хрен? – искренне удивился преподаватель. – Мне за это деньги не платят.
– А за что? – не унималась та, что не Машенька. – Вы здесь, чтобы нести знания! Вы должны обучать нас…
– С фига ли я кому чего должен? – вскинулась вверх пирсингованная бровь. – Я здесь, чтобы в тиши и покое своей лаборатории вникать в священные тайны мироздания. А вы так, досадное недоразумение…
– Да что Вы себе позволяете?! – вскочили на задних рядах ещё двое парней. – Сколько можно терпеть Ваше хамство?! Мы декану будем жаловаться! Да, ребята? Прямо сейчас и пойдём!
– Ой, напугали ежа голой жопой… – буркнул хам себе под нос и уже громче добавил вслед вылетавшей из аудитории группе студентов: – Не забудьте передать декану пламенный привет! Ну что ж… Машенька ушла, её заменит другая Машенька, – ткнул он пальцем в соседку обидевшейся девушки.
– Я не Машенька!
– Да мне пофиг, – зевнул он. – К доске!
В этот раз он, видимо, и в самом деле перегнул палку. А может, сегодня была та самая последняя капля, переполнившая казавшуюся бездонной чашу терпения его подопечных. Как бы там ни было, мейл от ассистента декана с настойчивым предложением явиться на казнь незамедлительно по прочтении уже ждал его, стоило только открыть комп в лаборатории.
– Да! – мужчина резко прижал руку локтём к животу в ультимативном похабном жесте и со счастливой улыбкой, абсолютно необъяснимой в сложившихся обстоятельствах, пропел: – Я свободе-е-ен, словно птица в небесах!
Деканат факультета физики располагался в том же здании, что и аудитории, только тремя этажами выше. Добраться до святая святых оказалось делом нескольких минут, да Эдуард и не пытался отложить экзекуцию, летя навстречу намечающейся головомойке, как на крыльях. Со стороны это, наверное, выглядело странным, но всему было своё логичное и исключительно рациональное объяснение.
– У себя? – кивнул он рыжему пареньку, сидящему за столом секретаря в приёмной.
– С каких пор по четвергам он у себя? – буркнул рыжий, не отрываясь от бумаг.
– А… – дело, казавшееся на мази, неожиданно осложнилось. – А кто меня тогда вызывал?
– Проблемы с головой влияют на зрение? – ехидно посочувствовал парень, поднимая на него, наконец, глаза. – Надень очки и перечитай. Я вызывал.
– Жопа, – констатировал Эдуард и тяжело рухнул в кресло для посетителей.
Ассистент декана, Иннокентий Рыжий, которого все почему-то называли Сенечка, внешне как нельзя лучше соответствовал своему имени. Невысокий хрупкий паренёк, обладатель короткого ёжика тёмных ржаво-медных, чуть курчавых волос, полных чувственных губ, будто готовых в любой момент задрожать в еле сдерживаемом плаче, честных-пречестных глаз цвета бездонного весеннего неба и бледной полупрозрачной кожи. Россыпь крупных ярких веснушек на лице и руках завершала образ этого “мальчика-колокольчика”. Случайные посетители в его присутствии неизменно глупо улыбались, старались говорить исключительно вежливо и не повышать голоса, дабы не ранить тонкую душевную организацию этого “цветочка”.
Эдуард при виде сей чудной картинки с силой сжал кулаки и начал считать про себя до десяти, стараясь подавить зарождавшееся бешенство. А всё потому, что он, в отличие от тех, случайных, знал Сенечку, как облупленного, вот уже несколько лет. Начнём с того, что “хрупкий паренёк” был старше него самого года на три-четыре, по характеру принадлежал скорее серпентарию, чем оранжерее, а мысль о том, что эту гадюку можно довести до слёз вообще отдавала бредом с уклоном в мазохизм.
Их яркое и вполне взаимное чувство с красивым звучным названием “ненависть” уходило корнями в тот далёкий дождливый сентябрьский день, когда совсем ещё молодой и зелёный аспирант Эдуард Остапов впервые появился в деканате. Бледнея и дрожа перед встречей с деканом, наслышанный о тяжёлом характере последнего, он обратился к крутившемуся по приёмной миловидному пареньку:
– Простите, пожалуйста, – прошептал он ссохшимися губами. – А можно мне воды?
– Я тебе врач, что ли? – мгновенно вызверился на него тот. – Откуда я знаю, можно тебе воду или нет?
С тех пор прошло несколько лет. Самый юный аспирант кафедры квантовой физики превратился в её же самого юного доктора наук. Вырос, заматерел, пообтёрся, и только рыжий аспид всё так же выводил его из себя одним своим видом.
– Я тебе уже говорил, – взяв себя в руки, непререкаемым тоном заявил Остапов. – Я. Преподавать. Не буду!
– Будешь, Дик, будешь… – сузились небесные глаза напротив.
========== – 2 – ==========
– Не буду!
– Будешь!
– Не буду!
– А куда ты денешься с подводной лодки, голубчик? – ехидный гад издевательски хмыкнул и попытался вернуться к своим бумагам.
– Не буду! – гнул своё Остапов. – Тебе же приходили жаловаться на меня сегодня? Ведь приходили же? Произвол преподавателя должен быть наказан!
– О… Не переживай на этот счёт, – секретарь похлопал его по сжатой в кулак руке и, наклонившись вперёд, доверительно прошептал: – Я уговорил деток дать тебе ещё один шанс.
– Ты не имеешь права не визировать жалобу, – всё же попытался настоять Эдуард.
– Ой, эти студенты, – отмахнулся тот. – Вечно всё напутают. То не в ту аудиторию придут, то жалобу не в письменном виде подадут…
– Сеня… Сеня, скажи мне честно, тебе детей не жалко? Их же учить надо…
– Рад, что ты это понимаешь, – Сенечка выудил откуда-то из-под стола расписание пар. – У меня как раз препода не хватает на факультатив по лазерам.
– Совсем сдурел, сука? – взвился физик. – Какую букву в слове “нет” ты не понял?
– Во-первых, – задумчиво протянул рыжий, абсолютно не впечатлённый гневной тирадой, – не сука, а кобель. А, во-вторых, смирись, Дик. Расслабься и получай удовольствие, как остальные.
– Какие остальные? На кафедре есть три профессора. Профессора! Двое из них вообще не преподают, а третий ведёт только какой-то вшивый факультатив…
– Уже не ведёт, – потряс тот у него перед носом расписанием. – И вообще, гордись. Ты лучший, поэтому я тебя и поставил.
– Врёшь!
– Вру, – ни капельки не смущаясь, согласился Сенечка. – Я тебя поставил, поскольку у нас диктатура.
– А…
– А будешь возмущаться, – добавил он. – Я тебе-таки впарю этот грёбаный факультатив, и тогда ты свою любимую лабораторию будешь видеть только по большим праздникам, когда я в отпуске!
– Я на тебя декану буду жаловаться! – взревел Остапов.
– Ручку одолжить? Когда закончишь, подошьешь вон к той папке, – рыжий ткнул себе за спину, туда, где на специальном стенде стоял огромный ядовито-зелёный гроссбух “Жалобы и предложения”.
Заявление насчёт диктатуры ни в коем случае не было преувеличением. Декан факультета физики был человеком склочным, суровым, и слухами о его не в меру тяжёлом характере полнились коридоры альма-матер. Надо ли удивляться, что его секретари менялись чаще, чем цвета на светофоре. Никто не был в состоянии ужиться с ним, ассистенты сбегали прежде, чем преподавательский состав успевал выучить их имена, а в деканате царили бардак и хоррор. Пока лет десять назад в это царство анархии не заявился щуплый голубоглазый паренёк и худенькой рукой с длинными тонкими пальцами прирождённого пианиста не заставил весь этот цирк во главе с самим деканом ходить строевым шагом. Рыжий правил твёрдо и жёстко, подавляя в самом зародыше малейшие намёки на бунт. Отметив немалые способности своего нового ассистента к административной работе, декан с облегчением свалил на того всё общение с преподавательским составом и с тех пор не сделал ни малейшей попытки вернуть себе бразды правления на этом поприще. Впрочем, Остапов уже давно подозревал, что суровый декан попросту боится собственного секретаря.
– А чего Назимова сняли с лазеров? – поинтересовался он, скорее для галочки, дабы выиграть время для обдумывания следующего шага.
– Средняя температура по группе ниже тройки, – был ответ, и Остапова озарило.
– То есть… – неуверенно начал он. – То есть, если на моих курсах…
– Даже не думай об этом! – мгновенно раскусил его рыжий. – Начнёшь ставить двойки за просто так, я тебя на полтора метра под землю закопаю!
– А как ты проверишь? – предвкушающее протянул про себя физик и тут эта гадюка, словно услышав его мысли, добавила:
– Я буду приходить на твои лекции. Ибо нефиг! А теперь сгинь, нечисть, мне работать надо!
– Псих конченый! – прошипел Остапов, выходя из деканата. – Ты сам меня снимешь…
– Ублюдок отмороженный! – донеслось ему тихо в спину.
___________________________________________
– Здрасте, детки, – жизнерадостно поздоровался Эдуард Викторович с замершей в предвкушении западла аудиторией. – Достаём листочки, смотрим на доску и излагаем свои блеклые, лишённые малейших намёков на знания мысли, по поводу заданного там вопроса.
– Опять контрольная?
– Да сколько ж можно?
– Мы же уже на прошлой неделе писали опрос!
– И на позапрошлой!
– И на…
– И на этой тоже напишем, – прервал он возмущённый гул голосов. – И на следующей тоже.
– Но мы же это ещё не проходили!
– Как не проходили? – вскинул он бровь. – Я в конце предыдущей лекции сказал вам заглянуть в восьмой параграф…
– И Вы сказали, что на этой мы о нём поговорим!
– Правильно, – согласился Остапов. – Мы и поговорим. Письменно.
– Вы не имеете права!
– Да ну? Это, дорогие, новый, прямо-таки новаторский, подход, – заявил он, ничуть не смущаясь. – Вон, даже ассистент нашего любимого декана так проникся, что уже четвёртую неделю подряд таскается на все наши с вами занятия. Перенимает методику.
Рыжий парень на заднем ряду оторвался от какой-то папки и хмыкнул.
– Давайте, давайте, – звонко хлопнул в ладоши физик. – У вас на всё про всё час. А я пока поговорю с вами о предыдущем опросе, – зарылся он в кучу бумаг на кафедре. – На языке цифр от нуля до… двух. Ха-ха.
Иннокентию стало смертельно скучно минут через двадцать. Эти ведомости он просмотрел ещё у себя в кабинете, а с собой прихватил просто по ошибке, вместо другой папки. В аудитории было тихо, только скрипели стулья да ручки; кто-то где-то высморкался, у кого-то завибрировал мобильник… Придурок, не понятно как защитивший докторскую в тридцать два года, зарывшись по самые уши в экзаменационные работы студентов с прошлой недели, чего-то там увлечённо строчил. Ску-у-у-ка…
Сеня выудил телефон и запустил занятное приложение, разработанное не так давно его приятелем, но ещё не вышедшее на рынок. Программка через блютус сканировала находившиеся в радиусе досягаемости аппараты и искала действующие болталки, вроде аськи или скайпа. Занятная вещь, хотя и бесполезная. Ну, сами посудите – допустим, ты обнаружил, что у твоего соседа включён квип. Дальше что? Постучаться: “Извините, мы не знакомы, но прикиньте – у меня тоже”? Бред. Но Сене тупо было скучно.
Готичный гоблиН. Контакт именно с таким интригующим именем оказался мало того, что подключен, но и, если верить данным той самой всезнающей программки, находился в активном пользовании. Парень сдавленно хрюкнул. Прямо сейчас, в этой самой аудитории, под носом у препода, пока остальные студенты корпели над очередным экзаменом, один из них внаглую с кем-то переписывался! Сеня просто не мог упустить такой шанс прикольнуться…
========== – 3 – ==========
Солнышко :
Привет. Что делаешь?
Иннокентий воровато осмотрелся по сторонам, но никаких подозрительных телодвижений не заметил. Нарушитель хорошо шифровался, но, тем не менее, ответ пришёл через секунду.
Готичный гоблиН :
Сижу на паре, жую жвачку.
Солнышко :
Лекцию пишешь?
Готичный гоблиН :
Не-а.
Солнышко :
Экзамен?
Готичный гоблиН :
Не-а. Болтаю в асе и читаю книгу.
Солнышко :
Интересную?
Готичный гоблиН :
Очень. Про пиратов.
Как мило… И ни разу не квантовая физика…
Солнышко :
Что, препода нету?
Готичный гоблиН :
Да нет, препод на месте.
Солнышко :
Я б тебя выгнал)
Готичный гоблиН :
Я б себя тоже, но не получится)
Солнышко :
Почему?
Готичный гоблиН :
Я препод…
Сенечка икнул и поднял глаза. Дик, всё так же зарывшись в бумаги, что-то строчил, но за баррикадами розовых экзаменационных тетрадей рук его видно не было. Мужчина мусолил во рту кончик длинной пряди светлых волос, выбившейся из хвоста, и казался полностью поглощённым своим занятием. Впрочем, шанс убедиться, что это только кажется, представился тут же.
– Машенька, – позвал он блондинку с первого ряда. – Я всё вижу!
– Я не Маша, – как-то обессиленно протянула девушка. – И я не списываю!
– А кто говорил про списывание? – Остапов чуть приподнялся над кафедрой, и Иннокентий заметил блеснувший экран телефона, лежавшего поверх какой-то раскрытой книги. – Я говорю, что всё вижу. Так что либо ноги скрести, либо юбку одёрни!
Даже с заднего ряда Сеня увидел, как вспыхнули ушки девушки. А Эдуард, громко щёлкнув пузырём жвачки, опустился на своё место. Рыжий повёл бровью и решительно начал набирать новое сообщение. Работы он проверяет, гад? Ну держись…
Солнышко :
И что преподаём?
Готичный гоблиН :
А ничего.
Солнышко :
В смысле?
Готичный гоблиН :
В прямом. Сижу, дурку гоню, жду, пока до одной суки дойдёт меня выгнать.
Солнышко :
Зачем? На вольные хлеба захотелось?
Готичный гоблиН :
Не. Преподавать не хочу.
Солнышко :
Почему?
Готичный гоблиН :
Потому, блин! Я в 32 года докторскую защитил не для того, чтоб распинаться перед безмозглыми блондинками о нафиг им не нужной теории Планка!
Солнышко :
Ясно.
Готичный гоблиН :
Фига ли тебе ясно? Ты кто вообще?
Солнышко :
Ясно, что Планк для тебя священен.
Готичный гоблиН :
А то. Плюс, мне тупо лень.
Хм… Лень значит? Ты у меня ещё побегаешь, гоблин, блин, готичный…
Солнышко :
Поправь меня, если я ошибаюсь, но, разве доктора не обязаны преподавать?
Готичный гоблиН :
Ты откуда такое умное, солнце? Почувствуй разницу между доктором и доцентом.
Солнышко :
?
Готичный гоблиН :
Блат надо иметь. У секретаря декана. Вот и всё.
Солнышко :
А ты не имеешь?
Готичный гоблиН :
Это он меня имеет. В хвост и в гриву!
Имеет, а? Пошалим немного?
Солнышко :
Ну так заводи блат.
Готичный гоблиН :
Как?
Солнышко :
Ну как обычно заводят блат у секретарей?
Готичный гоблиН :
Коньяк?
Солнышко :
Постель.
Сеня поднял глаза, собираясь насладиться реакцией. А… ни фига…
Готичный гоблиН :
Ну и идеи.
Солнышко :
Что, рожей не устраивает? Или полом?
Готичный гоблиН :
Не, рожа и пол в ажуре. Меня не устраивает скотина, к которой эта рожа крепится.
Иннокентий ещё раз икнул, скосился на Дика и осторожно уточнил:
Солнышко :
Ты гей?
Готичный гоблиН :
И что?
Солнышко :
Да ничего…
Вот это новость… Жить становилось всё интересней и интересней…
Солнышко :
Так, тем более – закрой глаза и думай о Франции.
Готичный гоблиН :
И заодно сиськи себе пришить? Он-то не гей.
Правда? С чего такие выводы?
Солнышко :
А чисто теоретически, если бы он был геем, ты бы смог?
Готичный гоблиН :
Смог что?
Солнышко :
Лечь под него. Ради блата?
Телефон тоскливо пискнул, сообщая о сдохшей батарее, и в лучших традициях театра отключился.
– Ну и пофиг, – прошипел рыжий, рассматривая склонённую над книгой белобрысую макушку. – Главное-то я уже знаю… Как жить-то весело стало! Эдик, ты даже не представляешь, что я тебе устрою…
========== – 4 – ==========
У деканата Рыжего уже ждали. Его богатые образами, полные предвкушения предстоящей расправы, размышления по поводу показательного наказания строптивому докторишке были грубо прерваны выскочившим навстречу незнакомым ухоженным мужиком:
– Ты секретарь этой богадельни? – с ходу в карьер наехал он.
– Ну? – нельзя сказать, что Сеня впечатлился. И не такое видел.
– Я уже битый час здесь кручусь! Я отец Стёпушкина, – а… тот неуловимый первокурсник, которого отчислили на прошлой неделе.
– Очень приятно, – Рыжий протянул руку, и Стёпушкин-старший на автомате ответил на рукопожатие, не переставая, впрочем, наезжать.
– Где тебя носит? – не понял…
– В туалет ходил.
– Час?!
– Ну, знаете, – задумчиво протянул Сеня, сжимая крепче ладонь и не давая мужчине отдёрнуть руку, – дрочка дело обстоятельное, поспешности не терпит…
А дальше понеслась… Очередной сумасшедший день. Такой же, как был вчера. Такой же, как будет завтра.
– Иннокентий Борисович, тут вот декан статистику оценок за последнюю декаду просил.
– О! Замечательно! Давай сюда.
– Сенечка, а пойдём покурим?
– Мы же только вернулись, Жанна!
– Иннокентий Борисович, в меня Коротков мелом кинул! Вот, видите какой синяк?
– Это не ко мне. Это в медпункт.
– Вы что, оставите этот беспредел безнаказанным?
– Ну почему же, Филимонов? Если будешь продолжать на его лекциях в покер резаться, я в тебя не мелом, я в тебя кафедрой швырну!
– Кто здесь Рыжий?
– Угадай с трёх раз…
– Я Вам ведомости на подпись принёс. Из логистики.
– Молодец! Теперь неси обратно.
– Но Вы же не подписали!
– И не подпишу. Передай Скворцову – нет лазера, нет подписей!
– Сенечка, а пойдём покурим?
– Жанна, тебе заняться нечем?
– Где декан?
– Вышел на пять минут.
– Давно?
– Вчера.
– Сеня! Где мой грёбаный лазер?
– Дик, убейся об стену! Нет денег! Нет! Будут деньги, будет лазер!
– Так подорви свою тощую жопу и найди мне эти деньги!
– Где? В тумбочке?
– Здрасте. Это снова я, из логистики…
– Не вижу лазера.
– Что, простите? Какой лазер? Мне сказали вернуться к Вам за подписями…
– Моя ошибка. Видимо, я невнятно объясняю. Можешь передать Скворцову кое-что на словах?
– Конечно.
– …! …! …! А потом …! …! На …! И …! …! Запомнил или записать?
– Сенечка, а пойдём покурим?
– Жанна, какой покурим? Ты это письмо перечитывала, прежде чем отправлять? В нём восемь грамматических ошибок!
– Но…
– Подарить тебе словарь? Зови меня излишне педантичным, но я настаиваю, что все слова пишутся строго определённым образом!
– Сеня! Ну, у меня столько работы!
– Так пойди, поработай. Может, убавится?
– Марина! Марина, деточка, стоять! Иди сюда. Объясни мне, что за херня у тебя в последнее время с оценками творится? Ты же на красный диплом шла… Так, стоп. Прекратили истерику. Хочешь воды? На, пей. Куришь? Замечательно. Пошли в курилку, всё мне расскажешь…
– Антон Павлович, добрый день.
– …
– Я по поводу Свиридовой. Антон Павлович, ну башковитая же девчонка. Можно дать ей ещё один шанс?
– …
– Да я в курсе, что завалила. У неё семейные обстоятельства.
– …
– Я уже поговорил. Мозги вправил. Она исправится. Так можно что-то сделать?
– …
– Завтра? Спасибо! Да-да, я ей передам. Да. Спасибо!
– Сенечка, я на месяц улетаю во Франкфурт. Перекиньте мой проект Остапову.
– Вы совсем охренели? Он и так прёт за вас всех пять курсов, какой к чертям проект?
– Иннокентий, как Вы разговариваете? Я на Вас ректору пожалуюсь!
– Да хоть Господу Богу!
– Алё, Сашка? Как дела?
– Всё пучком, Сень. Чё стряслось?
– Ваш улетает, я слышал? Вы как, сами справитесь или подкинуть кого?
– Да не-е, всё нормально. Мы пока только данные нарабатываем, так что без проблем.
– Вот и ладушки. Стучи в трубы, если что.
– Скворцов, где мой грёбаный лазер?
– Сень, ну не осталось у вас бюджета! Ну что ты из-под меня хочешь?
– Лазер я хочу, мать его!
– Нет денег, нет лазера!
– Так найди деньги!
– Где? В тумбочке?
– Юморист, …! Перекинь оттуда, где есть!
– Да нельзя так делать!
– А стопорить исследование можно? Где у меня деньги остались?
– У теоретиков.
– Переоформляй заявку на них.
– Сень, ты с дуба рухнул? На фига теоретикам низкочастотный лазер?
– Из космоса, …, по пришельцам стрелять! Переоформляй, я сказал, иначе будешь мои подписи в ведомостях до скончания дней подделывать!
– Рыжий, ты вообще в курсе, сколько бабла вы на оборудование тратите? Вон, математики только бумагу, карандаши да ластики просят…
– Ты ещё философов вспомни. Этим и ластики не нужны!
– Сенечка, не могли бы Вы говорить потише?
– Я работаю на полную ставку, значит, и орать буду в полный голос!
– Иннокентий Борисович, к Вам мой папа заходил?
– Ты кто?
– Стёпушкин.
– Так вот ты какой, северный олень… Дай хоть полюбуюсь на тебя перед призывом…
– Сеня, что с лазером?
– …! В …! И …! … со своим… лазером! …! …! Что-то ещё, Эдуард Викторович?
Обычный день. Цирк “Шапито” на выезде. Впрочем, Сеня уже привык и даже научился ловить какой-то кайф от этого сумасшествия. Уже уходя домой, он вдруг вспомнил о своём, так и оставшемся без ответа вопросе. Аська хрюкнула, подключаясь, и выкинула системное окошко.
Контакт Готичный гоблиН отправил Вам сообщение оффлайн. Прочесть?
Да.
Готичный гоблиН :
Издеваешься? Да я бы с этим отмороженным мудаком не лёг бы, даже если бы он остался единственным мужиком во вселенной!
Готичный гоблиН :
А за то, что ты вообще подумал, что я, как шлюха, могу раздвинуть ноги за какой-то хренов блат, … ! … ! …, …, …!
Мда-а, шикарное завершение не менее шикарного дня. Почему-то стало обидно. Весь день на него орали, материли, угрожали, а обидно стало вот от этого чёртового сообщения в оффлайн. Настроение упало ниже плинтуса и, что самое странное, желание насолить Остапову тоже куда-то испарилось. Было просто обидно. Последний мужик? Сука.
========== – 5 – ==========
Нельзя сказать, что этот день был хоть в какой-то мере удачным для молодого доктора наук кафедры квантовой физики. С другой стороны, и какого-то особого западла тоже пока не намечалось. Всё было как всегда, и это-то и раздражало.
Несмотря на все приложенные усилия, он, единственный из всех доцентов и профессоров их кафедры, всё так же тянул целых пять предметов, вместе с их практическими занятиями, лабораторными и тестами. Всё так же ни черта не успевал. Всё так же не продвинулся ни на миллиметр в своём исследовании, потому что смотри пункт первый и второй. И всё так же не получил необходимое ему оборудование, потому что один ленивый рыжий гад не хотел этим заниматься, считая, видимо, что возбудить элементарные частицы можно и пальцами. Беситься постоянно по этому поводу Эдику уже осточертело, но, нет-нет, а накатывало. Ну, не собирался он мириться с таким положением дел, не собирался.
Вот и сейчас, просиживая штаны на одной из собственных лекций, он колебался между: “Ну, могло быть и хуже!” и “А не пошло бы оно всё по написанному на заборе адресу?” Поначалу идея снизить успеваемость по своим предметам ниже плинтуса казалась коварной и блестящей, но со временем начала терять свою привлекательность. Уже больше месяца он терзал студентов всевозможными тестами и контрольными по непройденному материалу, что в совокупности с абсолютно хамским и наплевательским отношением было просто обязано принести свои плоды, но ничего не менялось. Рыжий с отсутствующей рожей неизменно заявлялся на каждую лекцию, пофигистски просматривал статистику оценок и упрямо не сдавал позиций ни на йоту. Что ж ещё надо сделать, чтобы до этого кретина, наконец, дошло – он преподавать не будет!
Быстренько просмотрев по диагонали результаты тестов с прошлой недели и с удивлением отметив несколько вполне приличных работ, Эдик со вздохом отложил в сторону все остальные. Надо не забыть внести тем ребятам пятёрки. Молодцы, постарались. Плачевные результаты всех остальных увидят свет лишь в виде отчёта для декана, а точнее, его двинутого ассистента. Ни в какие ведомости он их, естественно, записывать не собирался. Ну не валить же ребят, в самом деле? Они-то в чём виноваты? Студентов Остапову было искренне жаль. Но себя – ещё жальче. Такими темпами к концу года он сдохнет, как изжившая своё тягловая лошадь.
Заранее заготовленная книга с очередной нетленкой Громыко привычно легла на колени, и Эдик погрузился в яркий и сочный мир обезбашенного авантюризма, искрометного юмора и космических пиратов. Хрюкание аськи застало его на особо пикантном моменте, когда харизматичный и немного наивный, в определённом плане, киборг просил не менее харизматичного, но уже ни разу не наивного пилота рассказать ему “за секас”.
– Твою мать, – прошипел мужчина, отрываясь от увлёкшей его книги и переключая внимание на телефон.
прилипчивая_зараза :
Привет :) Как дела?
О… Только его для полного счастья не хватало!
Готичный гоблиН :
Зашибись.
прилипчивая_зараза :
Ясно. Чем занят?
Готичный гоблиН :
Студентов гноблю.
прилипчивая_зараза :
Ясно. Какие планы на вечер?
Готичный гоблиН :
Перестать гнобить студентов.
прилипчивая_зараза :
Ясно. А потом? :)
Готичный гоблиН :
Ты можешь прекратить всё время говорить это твоё “ясно”?
прилипчивая_зараза :
Почему?
Готичный гоблиН :
Бесит.
прилипчивая_зараза :
Ясно. Так, что с вечером?
Готичный гоблиН :
Руслан, чего тебе надо?
прилипчивая_зараза :
А не ясно?
Готичный гоблиН :
Нет.
прилипчивая_зараза :
Нет?
Готичный гоблиН :
Нет. Мы расстались, помнишь? Аптека, улица, фонарь… Ты дрючишь какого-то левого парня… Звучит знакомо?
прилипчивая_зараза :
Какая аптека?
М-м-м… Как всё запущенно…
Готичный гоблиН :
Неважно. Нет и всё.
прилипчивая_зараза :
Точно?
Готичный гоблиН :
Я повторю на доступном тебе языке: …!…! … ещё раз…, то … об … на … в …!
прилипчивая_зараза :
Ясно.
Барометр настроения, и без того предсказывавший не шибко радужную погоду, упал ещё на несколько пунктов. Расставание с бывшим Эдик переживал довольно тяжело, хотя и однозначно являлся его единственным инициатором. И в такие вот моменты, когда накатывала меланхолия и тошнило от самой жизни, жутко боялся дать слабину и принять Руслана обратно, просто чтобы не оставаться один на один со своей тоской.
Аська в очередной раз хрюкнула. Господи, да что ж до этого парня так туго доходит-то?
Солнышко :
Привет. Что делаешь?
Какое нахрен “Солнышко”?
Готичный гоблиН :
Сижу на паре, жую жвачку, болтаю в асе и читаю книгу.
Солнышко :
Я б тебя выгнал)
Я б на это посмотрел…
Готичный гоблиН :
Я б себя тоже, но не получится)
Солнышко :
Почему?
Почему, почему… Потому, что на задних рядах рыжеет кое-чья макушка и её обладатель, похоже, принципиально готов скорее сдохнуть, чем выгнать Эдика.
– Маша, либо ноги скрести, либо юбку одёрни! – достали уже, Лолиты половозрелые, ей Богу!
Солнышко :
И что преподаём?
Готичный гоблиН :
А ничего. Сижу, дурку гоню, жду, пока до одной суки дойдёт меня выгнать.
Эй, ты, сука на заднем ряду, а что бы ты сказал, если бы прочёл это, а?
Готичный гоблиН :
Не хочу преподавать.
Солнышко :
Почему?
А это не очевидно? Хотя… Как-то стрёмно признаваться вслух, что тебе, как малому ребёнку, обидно. Почему им “да”, а тебе – кукиш с маслом? Где справедливость? Где власть народа? Долой диктатора! На кол рыжего!
Готичный гоблиН :
Потому, блин! Я в 32 года докторскую защитил не для того, чтоб распинаться перед безмозглыми блондинками о нафиг им не нужной теории Планка!
Солнышко :
Ясно.
И этот со своим “ясно”… Да у вас что, слов других нет?! А может, всё же встретиться сегодня с Русланом? Что? Стоп! Откуда эти мысли вообще? Ба-а-а-лин… И так настроение ни к чёрту было, а теперь ещё и это…
Готичный гоблиН :
Фига ли тебе ясно? Ты кто вообще?
Солнышко :
Поправь меня, если я ошибаюсь, но разве доктора не обязаны преподавать?
Тупой? Наивный? Издевается?
Готичный гоблиН :
Ты откуда такое умное, солнце? Блат надо иметь. У секретаря декана. Вот и всё.
Солнышко :
Ну так заводи блат. Через постель.
Наивный точно нет…
Готичный гоблиН :
Чур меня. Ну и идеи.
Солнышко :
Что, рожей не устраивает? Или полом?
Ну, пол стопудово правильный, тут и штаны спускать не надо, и так ясно – яйца у Рыжего на месте. А вот рожа и правда, бу-э… Хотя, если подумать… Хм, странно, а почему я раньше не обращал внимания, что сучонок-то красивый, оказывается? Сидит вон, занят чем-то, весь из себя такой загадочно-отрешённый, хоть сейчас Родену позировать. Интересно, чем настолько занят? Так, стоп, что за мысли? Это же ещё хуже, чем с Русланом!
Готичный гоблиН :
Не, рожа и пол в ажуре. Меня не устраивает скотина, к которой эта рожа крепится.
Солнышко :
А чисто теоретически, если бы он был геем, ты бы смог?
Готичный гоблиН :
Смог что?
Солнышко :
Лечь под него. Ради блата?
Что?
Вот это-то и была та самая, последняя соломинка, что, не обладая сама по себе практически никаким весом, сломала к чёрту спину многострадальному верблюду. Настроение, перестав, наконец, колебаться, стремительно рванулось в направлении отметки “минус”, и Эдик, уже не особо заботясь о лексиконе, на языке, которым Пушкин писал исключённые из школьной программы стихи, в сложных, развёрнутых, богатых эпитетами и метафорами предложениях, выдал этому “Солнышку” всё, что думал о нём самом, о его предположении и, главное, об ассистенте декана. И только закончив свой цветистый монолог, обратил внимание, что собеседник уже давно покинул сеть.
========== – 6 – ==========
В свою одинокую холостяцкую берлогу о двух комнатах, кухне, совковом совместном санузле и небольшой, но уютной и ухоженной лоджии, Эдуард вернулся уже далеко за десять, что говорится, без задних ног. Сил не было ни на что. Двигаться не хотелось, есть не хотелось, пить не хотелось. Да что там пить – спать, и то не хотелось. Уколоться и забыться, как говаривал товарищ Высоцкий. День выдался не то, чтобы уж очень насыщенным, но каким-то муторным. Знаете, бывают такие дни, когда всё валится из рук, законы Мёрфи расцветают буйным цветом во всём своём паскудстве, и кажется, будто всё – абсолютно всё – идёт через одно место. Кроме клизмы, естественно.
Скрупулёзно следуя незабвенному принципу бутерброда, сначала нарисовался глава кафедры Григорьев и в свойственной ему беспардонной манере поставил перед фактом, что он-де улетает на месяц на конференцию. Вот прям сегодня вечером и улетает. Внезапно, чё. И в связи с сим знаменательным событием доверяет Остапову самое святое – курировать собственное исследование. Послать лесом непосредственное начальство, а что ещё важнее – родного брата ректора, не представлялось возможным, и Эдуард только вяло возразил, что загружен и так выше крыши и вообще, такие вещи должны проходить через декана. Его тут же клятвенно заверили, что декан разрешит, выдали длиннющий список, чего делать и чего не делать. Только на изучение сего опуса у Остапова ушло больше получаса, и результат был самым неутешительным – при условии, что декан согласится, а причин думать, что он откажет Григорьеву, не было, о собственной лаборатории на ближайший месяц можно вообще забыть. Кстати, из деканата до сих пор не звонили. Странно. Сеня забыл, что ли? Сама мысль об этом отдавала кощунством. Вездесущий глава секретариата, помимо остальных, не всегда приятных, качеств, обладал просто феноменальной памятью. Этот не забудет. Неужели Эдик мог надеяться, что глава факультета всё же не побоялся и отклонил требование приблатнённого главы кафедры? Было бы неплохо… Но маловероятно.
