Текст книги "Все дороги ведут на Татуин (СИ)"

Автор книги: Ophelia Stern

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Энакин скидывает куртку и бросает ее рядом с плащом Оби-Вана. Руки Кеноби задирают его футболку, но лишь для того, чтобы пролезть под неё и застыть в районе талии. Энакин заходит чуть дальше, торопливо разбираясь с верхней туникой джедая и скользя ладонями по его спине, забираясь под ткань оставшейся одежды.

– Мне бы было лень всякий раз всё это напяливать, – шепчет Энакин, разорвав поцелуй, видимо, лишь ради того, чтобы поделиться данным наблюдением.

Оби-Ван, будто получивший свободу действий, оглаживает худощавое, но не лишенное кое-какой мускулатуры тело Энакина, прощупывая практически каждое рёбрышко, но, резко скользнув вверх, слышит жалобный вскрик.

– Ай! – юноша морщится от касания пальцев и спешит стянуть с себя футболку, обнажая взору Оби-Вана поблескивающие в сосках металлические украшения.

– Это ещё что? – джедай с недоумением и осторожностью двигает одно из них пальцами, на что вновь получает недовольное шипение.

– Изверг! Аккуратнее!.. Что, никогда пирсинга не видел?! – глядя на то, как Оби-Ван потрясённо мотает головой, Энакин смеётся. – Что, не нравится? Обычно все в восторге.

Кеноби тактично решает не уточнять, сколько их, этих «всех», имевших возможность лицезреть соски Скайуокера. Вместо этого он целует и прихватывает губами один из них, стараясь не тревожить место прокола.

Энакина, к слову, тоже ждёт сюрприз, только гораздо позже, когда Кеноби уже лежит под ним, а он, сидя на ногах джедая, торопливо избавляет его от нижней части одежды.

– Вау, – он обводит кончиками пальцев оголеную головку, гладкую на ощупь. – Такого я ещё точно не видел.

– В Ордене среди юнлингов мужского пола, достигших пяти лет, практикуется обрезание, – поясняет Оби-Ван слегка смущенно.

– Звучит страшно, выглядит круто, – комментирует Энакин.

Ладони Оби-Вана сжимают ягодицы Энакина, и тот спешит уложить свои руки поверх чужих, разводя их чуть в стороны и улыбаясь уголком губ. Оби-Ван направляет пальцы внутрь и замирает, краснея от осознания и чувствуя подступающий к лицу жар. Это всего лишь третий, вместе с тем абсолютно новый для него сексуальный опыт.

Первый произошёл в шестнадцать с другом из Ордена. Квинлан, будучи на три года старше и являясь этаким массовиком-затейником, решил поделиться опытом с Кеноби. Тогда всё ограничилось взаимной мастурбацией, поскольку быть «в роли девочки» оба посчитали зазорным. Второй – три года спустя, с семнадцатилетней герцогиней Сатин Криз, в охрану к которой приставили их с учителем. И сейчас Оби-Ван имеет весьма отдалённое понятие о том, что делать с Энакином.

Скайуокер, уловив немую просьбу о помощи во взгляде Оби-Вана, цокает языком, выуживает из-под матраса полупустой тюбик смазки и протягивает ему.

– Знаешь хоть, что делать? – уточняет Энакин, получая в ответ незамедлительный кивок.

Оби-Ван придирчиво оглядывает тюбик, отгоняя от себя мысли с подтекстом ревности относительно степени его наполненности, и выдавливает лубрикант на пальцы. Энакин, всё ещё находясь в положении сверху, фактически насаживается на них сам, Оби-Вану оказывается достаточным надавить на колечко мышц, слегка протиснув внутрь первые фаланги.

– Ох, сука… – стонет Энакин, глотая воздух ртом.

– Можешь хотя бы сейчас не ругаться? Это слегка… сбивает с мысли, – просит Оби-Ван.

Энакин тихо и немного хрипло смеётся на это, откидывая голову назад, и закрывает глаза, отдаваясь ощущениям. Оби-Ван оказывается неторопливым в вопросе подготовки, и Скайуокер искренне наслаждается этим, наверное, впервые в жизни.

Когда настаёт время переходить к главной части, Энакин вновь руководит, направляя Кеноби рукой и постепенно впуская в себя.

– Охуенно, – произносит он, практически выстанывая, растягивая каждый слог.

Благо на сей раз Оби-Ван воздерживается от комментариев и молча свыкается с новыми чувствами, инстинктивно толкаясь бёдрами вверх. Тем самым он заставляет начать двигаться и Энакина – плавно, изгибаясь и демонстрируя Оби-Вану каждую впадинку своего тела в тусклом свете.

Когда Кеноби неожиданным и совершенно наглым образом подминает его под себя, Энакин ощущает, как сжимается изнутри, обхватывая его сильнее и проходя по грани чувства поглощающего разум удовольствия. Такое Энакину – давно уже не невинному мальцу – доводится испытать впервые. Вжимая мальчишку в матрас, Оби-Ван, перехвативший инициативу, кажется властным, но не грубым, как те, что были до него. Скорее джедаю даже нет нужды проявлять какую-то грубость, чтобы доказать Энакину, что тот находится под его контролем – это столь же естественно, сколь сама же ситуация или обстановка вокруг.

И пожалуй, это то самое, чего так жаждал Скайуокер в своих фантазиях. Оказаться с тем, кому захочется подчиниться добровольно, но кому не понадобится ломать его волю. А пытались многие – Энакин был мало похож на типичного нижнего, каждый воспринимал его вызывающее поведение как провокацию, и в ход шла жёсткость на грани жестокости, а сексуальный контакт становился болезненным. Частенько даже предлагали материальное вознаграждение в попытках унизить, не учитывая, правда, одного – бабло Энакин любил, а стереотипным мышлением и угрызениями совести не страдал. Впрочем, пробовал Скайуокер себя и в другой позиции, что, однако, также не приносило должного удовлетворения.

Когда Оби-Ван изливается внутрь, с губ Энакина слетает стон разочарования, но в следующий же миг сменяется совсем иным стоном, с которым на живот Скайуокера выплескиваются капли собственного семени. Первый оргазм, испытанный не наедине с собой, получается, может, и не столь ярким, как представлял юноша, но предшествовавшее ему удовольствие окупает всё сполна.

Энакин блаженно улыбается, а Оби-Ван получает свой поцелуй благодарности и уже пять минут спустя лицезреет юношу спящим, при этом крепко захватившим в свои объятия его руку, начисто лишив джедая возможности сходить в душ и одеться, ведь для этого пришлось бы отобрать её. Кеноби остаётся лежать рядом и перебирает русые завитки, находя в этом занятии спокойствие поболее, чем от любой медитации. В этот момент, наблюдая Скайуокера в степени его крайней беззащитности, он теперь уже осознанно клянётся себе в том, что не позволит ничему плохому произойти с мальчишкой, и с этими мыслями засыпает рядом, уместившись вдвоём на одноместном матрасе.

========== 8. О правилах этикета и необходимости перерывов ==========

Совместное принятие душа оказывается тем ещё испытанием. Встать вдвоём под тонкую струю воды, оказавшись вплотную прижатыми друг к другу – это только звучит романтично, на деле же всё усложняется задачей успеть смыть друг с друга пыль, песок, принесённый с Татуина, капли спермы и пота до того, как на них потечёт жидкая ржавчина. Энакин, правда, умудряется полезть целоваться. Оби-Ван, в общем-то, оказывается не против, но явно предпочёл бы переместиться с этой целью в другую обстановку.

После душа их ждёт ужин мамиными сэндвичами и чаем в каюте. Правда, перед этим приходится накормить Кэда Бэйна – Энакин против, но Оби-Ван настаивает, что подобное обращение с заключёнными негуманно, и Скайуокер отламывает их пленнику половину сэндвича.

– Энакин, нам надо серьёзно поговорить, – слова Кеноби звучат буквально как гром среди ясного неба, заставляя мальчишку подавиться, не жуя проглотив кусок сэндвича – а Энакин, не привыкший мелочиться, ел всегда здоровыми кусками.

– О чём? О том, что произошло сегодня? – уточняет Энакин.

Ему не хочется говорить на эту тему. Он не смущён и не стесняется – в спектре эмоций Скайуокера эти чувства вовсе отсутствуют, но ему претит сама мысль трёпа об отношениях и сексе. В смысле, Энакин, конечно, слышит порой достаточно сомнительного содержания комплименты, которые некоторые считают уместным отпускать после секса, но Кеноби явно не из тех, кто разбрасывается подобным. Он совершенно другой – чистый, неиспорченный… Не такой, как Энакин, до которого кто-то вроде Оби-Вана по идее должен бы побрезговать даже дотрагиваться. Энакин боится и сам не знает, чего боится больше – услышать это от Оби-Вана или напротив услышать те слова, которых он, порочный телом и душой, заслуживает меньше всего. Но слышит в итоге совершенно иное.

– То, что произошло сегодня, было просто фантастическим, я должен благодарить тебя за это. Но я хотел поговорить о твоём дальнейшем обучении.

– О каком таком обучении? Меня ни один нормальный вуз не примет – без школьного образования, без документов, без денег… – начинает перечислять Энакин.

– Нет-нет, ты не так понял. Я хотел бы заняться твоим обучением сам, – осторожно прерывает его Кеноби. – Помнишь, я говорил тебе, что джедаи, как правило, берут себе подростков в падаваны – в ученики, то есть, и занимаются развитием их способностей к Силе лично? Так вот, я хотел бы стать твоим учителем.

Энакин даже глаза распахивает от неожиданности такого заявления и чудом не давится сэндвичем во второй раз – хотя ещё немного, и точно подавился бы. Подумать только, как у них, у джедаев, дела делаются – сначала трахнул, а теперь в ученики зовёт! И всё в один день.

– Это ты меня в свою джедайскую секту затащить пытаешься? – прямолинейно интересуется Энакин, который в принципе не любитель ходить вокруг да около. – Ты хоть представляешь, какой из меня джедай выйдет?

– Я не пытаюсь тебя никуда затащить. Ты не обязан становиться джедаем, и, в конце концов, я даже не уверен, что тебе дадут официальное звание. Я всего лишь хочу помочь тебе разобраться с собственными способностями. Ты особенный, Энакин. Людей, способных управлять Силой – единицы, но ещё меньше тех, кто способен позволить Силе направлять себя, пропускать её сквозь себя, как это делаешь ты, даже не прилагая усилий.

– И всё равно это звучит как предложение вступить в секту, – упрямо хмурится Энакин, хоть уже и знает на самом деле, какой ответ даст в конечном счёте.

– Пусть так. Пусть как угодно звучит, – Оби-Ван делает глубокий вдох, словно собирается нырять под воду. – Но на деле я всего лишь хочу предложить тебе остаться со мной.

Энакин несколько секунд молча смотрит на Оби-Вана, вникая в сказанное им, и впервые в жизни столь неловко улыбается, пытаясь поджать губы, чтобы они не расплывались в столь откровенной улыбке.

– Я… Ну, знаешь, я ведь тоже так впервые в жизни хочу быть с кем-то… Нет, даже не в смысле быть вместе, а вот так, как все эти последние дни, – Энакин чуть было не хнычет от собственного косноязычия и ощущения жара, прилившего к скулам.

– По-моему, Энакин, это и называется быть вместе, – так тепло улыбается Оби-Ван, что по коже Скайуокера бегут мурашки, и щекочет где-то в горле. – Я тебя не оставлю, если ты сам не оставишь меня.

Энакин молча обнимает Кеноби, и это оказывается именно тем, чего ему так отчаянно не хватало всё это время. Простых объятий без какого-либо подтекста и намёка на продолжение, потому что именно сейчас ничего им обоим не нужно, кроме этих вот самых объятий.

– Ладно, хорошо, убедил, – бормочет Скайуокер куда-то в плечо Оби-Вана. – Буду я твоим учеником. Мне, надеюсь, мастером тебя звать не придётся?

– Ну, на людях, конечно, неплохо бы, – тихо посмеивается на это Оби-Ван. – Но так и быть, можешь использовать любое привычное обращение… Ну, кроме «джедайской морды» и иже с ней. Всё же, хотя бы элементарное уважение ученик проявлять обязан.

– Ладно, ладно, мастер… О, а можно я тебя так в постели называть буду? – смеётся Энакин и в следующую секунду потирает затылок, до которого, кстати, Кеноби собственными руками даже не дотронулся.

– Где угодно, только не в постели. Да и я не могу гарантировать, что тебя назначат в мои ученики. Я могу только добиваться этого перед Советом… Сила великая, мне же тебя ещё магистрам представлять, – Оби-Ван хватается за голову, явно осознавая, в отличие от Энакина, каких размеров медным тазом могут накрыться их планы.

– Ну ты научи меня, как им понравиться, этим твоим магистрам, – Энакин откидывается спиной на стену и скрещивает руки, закинув ногу на ногу, всем своим видом как бы намекая, мол, учи меня, я готов усердно внимать. – Думаю, что у меня получится, раз уж я понравился тебе, то понравлюсь и остальным ханжам. Я умею быть обаятельным, когда надо.

Кеноби задумывается, что просьба должна был звучать слегка иначе. К примеру, стоило бы уточнить, что «понравиться» – это ровно настолько, чтобы никому из Совета не пришлось оказывать экстренную помощь при сердечном приступе в первые минуты знакомства со Скайуокером. Но это сейчас мелочи.

– Для начала, ко взрослым ты обращаешься исключительно на «вы», – начинает Оби-Ван с самых азов, но Энакин тут же спешит его перебить.

– Это и так ясно, не надо меня учить элементарным вещам!

– Да уж, оно и видно, – Кеноби невесело хмыкает под нос и продолжает: – Во-вторых, не перебиваешь старших. Да и вообще в идеале молчишь, покуда не спросят… – в этот момент он прерывается на разочарованный вздох Скайуокера. – Говоришь исключительно на общегале, никакого хаттского. Но опять же, говорить лучше только в крайних случаях. Держишься предпочтительнее за моим плечом, но так, чтобы тебя видели… С твоим внешним видом, кстати, тоже стоит разобраться.

– Эй, а с ним что не так?!

– Ну, как минимум стоит снять эту куртку. В футболке перед Советом находиться тоже не лучшая идея, но за неимением иного сойдет. И волосы… Их бы расчесать и заплести.

– Заплести?! Я тебе девка, что ли?! – возмущается Энакин, на что Оби-Ван решает учтиво промолчать о том, как едва не спутал его с девчонкой издали в их первую встречу в баре, в какой-то мере и благодаря распущенным волосам тоже. Скайуокер продолжает: – Что-то больно уж тонкая душевная организация у этих твоих магистров, боюсь, они за сердце похватаются на начальной же стадии знакомства.

Что ж. Уже то, что он признает это сам, дорогого стоит. Кеноби осознаёт, что даже пары суток, за которые они ожидаемо доберутся до Корусанта, окажется мало для того, чтобы вместить в Энакина объем информации, которую в столице, как правило, усваивают ещё дошкольниками, и молит Силу ниспослать ему терпения.

Спустя каких-то два часа, впрочем, Оби-Ван понимает, что стоило бы упомянуть в своей просьбе Силе ниспослать терпения и Энакину.

Мальчишка к этому времени не только успевает перекочевать поближе к Кеноби, но в какой-то явно упущенный Оби-Ваном момент уже настырно целует того в шею. Противиться этому оказывается сложно, да и, признаться, не хочется.

– Стоит сделать перерыв, да? – снисходительно улыбается Оби-Ван, обнимая Энакина за талию и вместе с этим плавно опрокидывая на кровать.

Энакин, который уже битый час до этого пытался привлечь внимание Кеноби, улыбается в ответ улыбкой искусителя и целует Оби-Вана в губы, победно водрузив ладонь на его пятую точку. Рука тут же оказывается перехвачена за запястье.

– Энакин, – предупреждающе шепчет Оби-Ван, – твои мыслишки сейчас даже в Силе отражаются. Запомни, а лучше запиши: эта часть джедайского тела неприкосновенна для посягательств.

Спорить Энакину не хочется. Разве что надуться для вида, перед тем как передать Кеноби инициативу. Джедай не из тех, кого хочется подмять под себя из принципа, даже лидерская натура рядом с ним смирнеет. Рядом с Оби-Ваном его больше не тянет что-то доказывать, находиться под ним – гораздо приятнее.

На сей раз Оби-Ван делает всё, начиная от подготовки, сам, пресекая буквально каждую попытку Энакина вмешаться в процесс. Раздевает юношу и даже смазку находит самостоятельно. Энакин, правда, всё-таки предлагает сменить позу и призывно становится в коленно-локтевую, демонстративно выпячивает вверх бедра, но на этом вся его инициатива заканчивается, поскольку ей попросту не остаётся места – Оби-Ван оказывается впечатлён подобной демонстрацией и на сей раз не тянет с уже не столь необходимой подготовкой, хоть и всё ещё безусловно осторожен.

Энакин думает, что неплохо бы устраивать подобные перерывы чаще. Оби-Ван с ним, в общем, согласен, но, конечно же, не признаётся.

========== 9. О смене планов и серьёзных отношениях ==========

Тот факт, что план его рискует провалиться, Оби-Ван принимает в тот самый момент, когда Мейс Винду только открывает рот. Не то чтобы у них есть основания для какого-то личного конфликта или претензии друг к другу, но излишняя принципиальность Мейса порой режет глаза даже другим членам Совета, не говоря уже о простых джедаях. Он во всех деталях интересуется обстоятельствами их знакомства, биографией Энакина и родом занятий. Кеноби кусает губы, нервничая значительно сильнее, чем мальчишка, но тот, однако, держится по-прежнему молодцом и не переходит на дерзость.

– Оби-Ван… то есть, мастер Кеноби, я имею в виду… пообещал принять меня в свои ученики, если вы позволите мне обучаться, – завершает своё повествование Энакин.

Винду молчит в течение нескольких секунд. Молчит и смотрит в упор на парочку, стоящую в центре зала Совета. Дурной знак. Когда он начинает говорить, становится понятно, что магистр в гневе – по крайней мере, понятно Оби-Вану и всем, кто знаком с Мейсом достаточно долгое время. Энакину, впервые его встретившему, вероятнее всего, кажется, что тот не выражает никаких эмоций.

– Мастер Кеноби, вас не посещала мысль о том, что стоило бы сперва доложить Совету, а уже затем разбрасываться обещаниями, на которые вы в данном случае не имеете права? – непоколебимым тоном, от которого холодеет внутри, произносит Винду. – Если уж вас одолевают душевные порывы, вы можете сопроводить этого юношу в детскую комнату полиции. В столице есть превосходное учебно-исправительное заведение для трудных подростков. Мы же таковыми не занимаемся. Надеюсь, я понятно изъяснил позицию Совета.

Значительная часть присутствующих поддерживает высказывание Винду одобрительными кивками, другая – наиболее демократичная, как правило – явственно желает воздержаться. И под это молчаливое одобрение рушатся последние надежды Оби-Вана и Энакина на благополучный исход.

– Магистр Винду, при всём уважении, – пытается возразить Кеноби – абсолютно безнадёжно, но биться стоит до последнего, – вы судите раньше времени.

– А вы, я погляжу, успели рассудить самостоятельно, – не собирается идти на компромиссы Винду, который уже сейчас хочет прекратить эту дискуссию и выставить неугодного мальчишку за дверь, чтобы глаза не мозолил, и вернуться к насущным проблемам Ордена, куда более важным, чем ребёнок, вынужденный скитаться по Галактике, чтобы просто выжить. – Не в вашей это компетенции, рыцарь Кеноби.

– Я думаю, вам стоит извиниться, – тихо, но отчётливо и со злостью произносит Энакин.

– Что, прости? – убийственным тоном переспрашивает Винду.

– То, что вы оскорбили меня, я ещё могу потерпеть, я привык к такому отношению от таких, как вы, важных и напыщенных господ – неважно, как они там называются, джедаи или просто мрази. Но вы оскорбили такого же джедая, как вы, только, в отличие от вас, делающего хоть что-то для простых людей, пока вы просиживаете жопы в своих креслах! – Энакин разом забывает все уроки этикета, делая шаг вперёд и слегка оттесняя плечом Оби-Вана, меняясь с ним местами таким образом.

– Следи за языком, юноша! – почти что рычит Мейс. Остальные выглядят до крайности шокированными такой вопиющей дерзостью, проявленной в священных стенах. Для Энакина это становится катализатором.

– Следи-ка лучше за своим, дяденька, – язвительно отвечает Энакин с улыбкой, источающей сарказм. – Мне плевать, магистр ты там или кто, но ты оскорбил близкого мне человека, и я не буду молчать, просто потому что какому-то старому долбоёбу правда глаза режет! Не хотите брать – так бы и сказали, мне не всрался ваш ебанутый Орден!

– Может, у вас есть какие-то комментарии по этому поводу? – взгляд Мейса теперь, когда Энакин буквально зарядом вылетает из дверей зала Совета, полностью сосредоточен на Кеноби.

– Никаких, – произносит Оби-Ван и добавляет после недолгой паузы: – Мой юный друг только что предельно чётко высказал нашу с ним общую позицию.

Энакин хочет запрыгнуть на борт «Разрушительного» и свалить из этого места. Плевать ему на Силу и на Орден, и даже на мечи светящиеся – родные пушки ничем не хуже. Но с Кеноби он попрощаться должен, и при мысли об этом по щекам, всё ещё разгоряченным от волнения и злости, неконтролируемо начинают ползти слёзы.

Он не успевает стереть их рукавом раньше, чем появившийся в коридоре Оби-Ван замечает их и принимается успокаивать Скайуокера, как ребёнка, обняв и слегка покачавшись с ним из стороны в сторону. Энакин прикусывает губу перед тем, как уткнуться в его плечо и спрятать лицо в складках плаща, источающего такой родной запах.

– Ну перестань, что ты? Я так и знал, что это была плохая идея, прости, что вообще додумался тащить тебя к ним. Ну всё, всё, успокаивайся, я же сказал, что обучу тебя. С ними или без них – неважно, – ласково шепчет Оби-Ван.

– Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы в Ордене, – Энакин весь дрожит в попытках сдержаться и не разреветься, как малолетняя девчонка, ещё сильнее.

– Их и не будет. Я все равно не собираюсь здесь оставаться, – Оби-Ван целует Энакина в лоб, когда тот в недоумении отстраняется.

– И зачем тебе ломать себе жизнь из-за какого-то мальчишки? – Энакин сглатывает горькие слёзы. – Если мы расстанемся, у тебя не будет больше шанса вернуться – не думаю, что эти напыщенные жлобы примут тебя в Орден с распростертыми объятиями.

– А с чего ты взял, что мы расстанемся?

– Ты нас вообще видел? – Энакин пытается усмехнуться, но губы предательски дрожат. – Кто из нас похож на человека, созданного для длительных отношений?

– Я пойму, если ты в конечном итоге решишь меня бросить, – Оби-Ван становится в этот момент предельно серьёзным, а в глазах плещется какая-то одному ему ведомая боль. – Но мне нечего терять, и я буду не я, если не рискну хотя бы попробовать. На самом деле я бы ушел из Ордена гораздо раньше, если бы мне было куда пойти и чем заниматься. В этой жизни меня оставляли все, начиная собственными родителями, и я готов к тому, что однажды меня оставишь и ты, но прошу, Эни…

– Ты что, охуел?! – брови Энакина в недоумении ползут вверх. – За кого ты меня держишь, если думаешь, что я тебя брошу? Это скорее ты меня не выдержишь.

– Терпение джедая велико, мой юный ученик. И хоть я больше не джедай, но все же… А ты, кстати, собирался купить какие-то запчасти, и раз уж пока мы здесь, я могу показать тебе одно место, где можно раздобыть их по дешёвке. Но сначала я предпочёл бы поесть, знаю одно отличное место, Декстер – его хозяин – мой давний приятель, – меняет тему Оби-Ван, одно за другим внося свои предложения.

– Ты меня на свидание зовёшь? – Энакин улыбается и берёт Оби-Вана за руку. – Я не против, но только если ты платишь.

– Засранец ты, всё-таки, Скайуокер, – посмеивается Кеноби, но охотно соглашается.

Сейчас он в первую очередь спешит покинуть это место, а уж потом предаваться романтике, уединившись с Энакином за столиком. Хотя перспектива уединения и сомнительна, если Декстер сейчас на работе – наверняка давнему другу захочется узнать подробности новых отношений Оби-Вана и его ухода из Ордена. Но в том, что с Энакином они подружатся, он даже не сомневается.

– Оби-Ван, – произносит Энакин, как только они покидают пресловутый Храм, – слушай, а раз ты больше не джедай, то и неприкосновенность пятой точки аннулируется?

– Энакин, нет, – Оби-Ван со вздохом закатывает глаза и уже через секунду шлепает Скайуокера по руке, тянущейся не туда. – Я твой учитель, прояви уважение!

Они оказываются на борту «Разрушительного», и Оби-Ван, чьи руки заняты котомкой с немногочисленными взятыми с собой из храма вещами, оглядывается в поисках места, куда можно будет пристроить все это барахло. Энакин вытягивается в струнку, когда Кеноби сбрасывает плащ и вешает его на спинку пассажирского кресла, не найдя альтернативы.

– О, – Оби-Ван замечает взгляд Скайуокера, – извини. Куда можно?..

– Ну, комода или просто вешалок у меня нет. Куда хочешь, туда и складывай.

Оби-Ван ощущает неловкость. Энакин слишком ревностно относится к своему кораблю, чтобы пришедший чужак мог наводить тут свои порядки. Эта мысль и еще пяток схожих не дают Оби-Вану покоя, пока они летят к Дексу в неловком молчании.

– Слушай, Энакин… Мне кажется, нехорошо получилось. Я даже не спросил твоего мнения, надо ли все это тебе…

– Что именно?

– Ну… – Кеноби мнется, – вот это. Ты, я и «Разрушительный». Нужен ли тебе я. Мне не хочется посягать на твою свободу.

– Любопытно, – бормочет юноша, – и что ты сделаешь, если я скажу, что так оно и есть? Пойдешь к своим джедаям в ножки кланяться и просить принять обратно?

– Нет, – Оби-Ван краснеет. – Ну… наверное, нет. Хотя это будет ужасно. Я бы сам себя не принял назад после того, что мы устроили Совету.

Энакин прыскает.

– У тебя сейчас такой вид, будто ты действительно поверил, что я вот так запросто отпущу единственного человека, с кем у меня получилось кончить. Ты еще взвоешь, что выбрал меня, а не джедаев.

Оби-Вану неловко, что разговор так непринужденно касается прошлых сексуальных отношений Энакина, но, кажется, сравнение с бывшими партнерами в пользу Оби-Вана из уст Скайуокера звучит как любовный комплимент.

– Я все думаю, что бы это могло значить, – отчего-то напрягается Энакин. На Оби-Вана он старательно не глядит, все его внимание целиком занято дорогой. – Ну, похоже, что я, блин, люблю тебя, Кеноби. Поэтому давай-ка сразу проясним один момент.

Оби-Ван открывает было рот, чтобы, недолго думая, выдать ответное признание, но то, с какой легкостью Энакин перескакивает с темы на тему, немного выбивает его из колеи.

– Если однажды я тебе все-таки надоем, и ты надумаешь обвинить меня в том, что свалил из-за меня со своего привычного теплого местечка, лучше вместо этого просто сразу выбросись в иллюминатор, а то в противном случае я сам верну тебя твоему Совету – по частям. Только член оставлю себе на память, он у тебя реально пиздатый.

Оби-Ван слушает пылкие слова, произносимые абсолютно невозмутимым тоном, с широко распахнутым ртом и не знает, плакать ему или смеяться. Судя по спокойному течению Силы вокруг Энакина, он совершенно серьезен. Хотя Оби-Ван уже начинает думать, что Скайуокер и шутит, и угрожает, и поет колыбельные всегда одним и тем же голосом без намеков на какую бы то ни было интонацию.

– Ну вот, я высказался, – улыбается Энакин и пожимает плечами. – Теперь твоя очередь. Ради чего ты перевернул всю свою жизнь вверх тормашками?

– Ну не ради «Разрушительного» и нашего с тобой татуинского папаши точно, – хмыкает Оби-Ван. – Просто я тоже тебя люблю. Джедаю, даже бывшему, непросто в этом признаться. Но ты, Энакин, для меня особенный.

– Да я вообще душка, – довольно смеется Скайуокер. – И ты тоже, Оби-Ван. Я еще никого не пускал на «Разрушительный» дольше чем на двое стандартных суток, а ты со мной здесь тусуешься уже больше недели. Уж о чем-то это да говорит.

Пожалуй, на то, чтобы привыкнуть к оригинальности комплиментов своего… наверное, бойфренда, понадобится время. Но Оби-Ван никуда не торопится.

Впереди у них целая галактика и целая жизнь.

========== Эпилог ==========

С появлением Оби-Вана в качестве совладельца «Разрушительного», корабль претерпевает разительные изменения. Одноместный матрас в каюте сменяется двухспальным, поскольку спать, сплетаясь руками и ногами, оказывается прикольно только в первую неделю. Потом Оби-Ван обнаруживает, что в нос и рот ему лезут скайуокеровские «локоны», а Энакин – что у него, привыкшего спать, раскинувшись на спине или животе, в положении на боку затекает рука и нога. Вместе с матрасом в каюте чудным образом появляется постельное бельё и ящик для одежды. Плакаты, призванные закрывать обшарпанные стены, отправляются на помойку, а вот за свои схемы Скайуокер стоит до конца и в итоге победно прячет всю стопку на дно ящика. Но зато стены приобретают приятный светло-бежевый цвет, который Энакин и Оби-Ван выбирают вместе, и Скайуокер шутит, что раз уж они обустраивают «семейное гнездышко», скоро можно будет и о детях задуматься. Правда, сразу же меняется в лице и заверяет воодушевившегося было Кеноби, что это всего лишь страшно глупая и неудачная шутка. С душем дела обстоят сложнее, и Оби-Вану с Энакином на пару приходится убить не один день, чтобы привести эту конструкцию в состояние относительной нормы хотя бы из соображений элементарных норм санитарной безопасности.

На Нал-Хатту они прилетают всего лишь раз. Заканчивается этот визит кулаком Оби-Вана, въехавшим в челюсть давнего знакомого Скайуокера, который отпускает тошнотворно пошлую шутку про задницу Энакина, и сексом в туалете бара. Оби-Ван всё ещё зол, и это видно, даже несмотря на напускную отрешенность – перестав быть джедаем, он словно избавился от некоторого сдерживающего фактора, и теперь скрывать собственные эмоции для него перестало быть чем-то самим собой разумеющимся. Энакин не хочет вдаваться в обсуждения, а потому успокаивает Кеноби наиболее приятным для них обоих способом доказав, что он – единственный, кому безраздельно принадлежит Скайуокер.

Учёба Энакина продвигается в ускоренном режиме: уже на следующий год он летит вместе с Оби-Ваном на Илум добывать кристалл для своего первого в жизни светового меча – эфес, как выясняется, он собрал заранее, и остается лишь вдохнуть в него жизнь, вложив ярко-голубой, как клинок самого Кеноби, кайбер. На следующий же день Оби-Ван наблюдает, с какой гордостью его любимый ученик пришивает к своему кожаному поясу ещё одно крепление – для меча.

Они не думают о браке всерьёз – практичная парочка попросту не видит смысла в официальной церемонии, куче бумажной волокиты и празднестве, когда оба находятся вне закона, а из всего имеющегося у них на двоих имущества – старичок «Разрушительный». И тем не менее, в очередной свой визит на Татуин они устраивают импровизированную свадьбу в виде обмена клятвами в тесном семейном кругу. Оуэн уже третий год в счастливом браке, он и его жена Беру мечтают о ребёнке, но Сила отчего-то не благоволит им в этом. Шми слушает об успехах сына в постижении Силы и их с Оби-Ваном приключениях, в которых они спасли не одну жизнь и помогли многим людям, с изрядной долей гордости. И только старик Клигг молчалив, как и в каждый визит сыновей – родного и приемного – его здоровье за последнее время значительно ухудшилось, но знать им об этом не обязательно.

И всё же, улетая, Оби-Ван впервые решается обнять Клигга на прощание, как всякий раз обнимает брата и мачеху. Он ещё не знает, что это последний раз, когда он видит отца.