Текст книги "Затмение сердца (СИ)"

Автор книги: Ohotnik_za_golovami

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Такие, или примерно такие мысли крутились у нее в голове тогда.

А утром Мерл встал, выпил кофе, сказал:

–Ну бывай, Китти, классно развлеклись.

И ушел, шлепнув ее по заду на прощанье.

Оставив девушку в состоянии полного охренения.

И не появился больше.

Ни в этот день, ни на следующий.

А еще через день она увидела его в городе. Он притормозил на своем байке возле магазинчика, неподалеку от ее офиса, и грубо, взасос поцеловал свою пассажирку. Какую-то потасканную блондинку.

Андреа, которая в этот момент как раз выходила на обед, просто застыла на месте.

Мерл ее не заметил, слава богу.

Андреа смотрела, не могла не смотреть, как он наклоняется к женщине, что-то ей интимно говорит на ушко, после чего та заливается визгливым смехом на пол улицы.

Мерл, тоже усмехаясь, лапает ее за грудь, и девка смеется еще громче.

Андреа отвернулась и пошла к машине.

Не торопясь. С прямой спиной. С невозмутимым лицом.

Она села за руль, съездила на обед, вернулась, доработала до вечера.

Приехала домой, поужинала, легла спать.

И только там, уже в постели, позволила себе слезы. До соплей, до истерики, до холодного душа в итоге.

Только один раз.

Что она оплакивала тогда, Андреа не могла сформулировать.

Наверно, себя. Да, конечно, себя.

Себя, такую, какой она была с ним.

Такую, какой не будет больше.

Ну и глупость свою, конечно.

И слабость свою перед ним.

На следующий день она приняла приглашение Шейна на ужин. Правда, от кофе после ужина все-таки отказалась. К такому развитию событий она была пока не готова.

А еще через неделю Керол обмолвилась, что сумасшедший брат Дерила уехал. И неизвестно, вернется ли.

Андреа не изменилась в лице. И сердце не застучало быстрее.

Это все в прошлом.

Навсегда в прошлом.

И вот теперь, направляясь с Керол к бару Дерила, Андреа с недовольством ощущала внутри, прямо посередине груди, рядом с сердцем тугой комок, который давил, мешал дышать. Мешал думать, мешал адекватно воспринимать реальность.

Сдав Керол в руки Дерила, Андреа быстро, практически бегом устремилась к выходу. Мерла не наблюдалось, похоже уехал куда-то. И славно.

Андреа дернула дверь на себя, посторонилась, пропуская посетителя.

Но тот не спешил заходить. Замялся на пороге. Андреа нетерпеливо подняла глаза и застыла. Опять, как девочка, не в силах оторвать взгляд от серых холодных глаз с нечитаемым выражением, от твердо сжатых губ, небритого подбородка, с уже пробивающейся сединой.

Мерл не говорил ничего, смотрел с неудовольствием, ненавистью практически. Андреа краем сознания, тем, что не было полностью поглощено его разглядыванием, удивилась такой его реакции. Почему ненависть? Агрессия? Что она ему сделала такого?

От осознания собственной, опять очень глупой реакции на него, стало невыносимо стыдно, и именно это, наконец, заставило шевелиться.

Вскинув подбородок, Андреа холодно поздоровалась:

–Привет, Мерл.

–Ну, привет, Китти…

Голос, хриплый и волнующий, уже привычно резанул по низу живота, ноги ослабли, Андреа сжала сильнее пальцы на ручке двери.

Она еще больше разозлилась на себя. Да что ж это такое-то? Да она кто вообще? Девочка несовершеннолетняя? Да сколько можно, в конце концов????

–Че забыла здесь?

Да уж, Мерл оставался Мерлом. Корректностью и тактом тут и не пахло. Что ж, она не будет сглаживать углы. Не для кого.

–Не твое дело. Я спешу. Ты заходишь?

Он молча ступил на порог, но с дороги не ушел, продолжая смотреть на нее все так же. Тяжело. Невыносимо. С ненавистью.

Она подняла на него нетерпеливый взгляд:

–Так и будешь стоять?

Он так же молча посторонился, но недостаточно, чтоб Андреа могла пройти, не прикасаясь.

Девушка поняла, что еще немного, и у нее случится истерика, а значит надо выбираться. Тихо выдохнув, она рванула дверь, открывая ее еще шире и протиснулась мимо так и застывшего на пороге Мерла.

Уловила краем глаза еле заметное движение рукой, словно он хотел придержать ее, ускорилась, стараясь этого избежать.

Быстрым шагом прошла к машине, села за руль, заблокировала двери и только тогда перевела дух.

Уже более спокойно завела мотор, мельком глянув на дверь бара.

Мерл так и стоял на входе, повернувшись, наблюдая за ней. Выражение лица его она разглядеть не могла.

Более-менее успокоиться и собраться Андреа смогла только возле дома. И то, лишь потому, что тут вполне мог пастись сумасшедший муж Керол, и его нельзя было прозевать и подпустить к себе.

Но Эда не наблюдалось, Андреа спокойно поднялась к себе.

Уже в квартире она без сил опустилась на диван, проклиная сегодняшний день.

Помимо воли, мысли опять унеслись к нему. К Мерлу Диксону.

Как он смотрел на нее сегодня… Словно убить хотел… Почему это? Что за реакция?

Он не изменился совсем… Все такой же большой, давящий, опасный… И щетина эта… О, Андреа хорошо помнила, какая она колючая… Сладко колючая…

СТОП!

Это что за бред? Так, все, все, хватит… Ну надо же! С этим что-то надо делать!

Девушка подорвалась, выудила телефон и набрала номер:

–Шейн? Ты что-то говорил о том, что хочешь встретиться?

Через два часа Андреа стояла возле зеркала и не без удовольствия разглядывала себя. Да, тридцать ей не дашь, хороша, ничего не скажешь.

Расслабляющая ванна, маска на лицо. Небрежная укладка с мягкими локонами, очень натурально и естественно рассыпающимися по изящным плечам. Укладка, на которую потрачено огромное количество сил и времени. Натуральный, незаметный макияж, на который потрачено времени еще больше, чем на укладку.

Она усмехнулась. Знали бы мужчины, сколько сил и часов жизни занимает этот, так ими любимый, натуральный внешний вид… И как дорого он стоит!

Так, теперь изысканное белье, светлое, только чуть прикрывающее тело. Затем нежно-розовое, ни в коем случае не облегающее, а, наоборот, воздушное платье, только намеком, легким намеком очерчивающее красивые грудь и попу. Туфли на шпильке. Немного парфюма, чуть-чуть. Последний оценивающий взгляд в зеркало.

Ну что же, Шейну сегодня повезет.

А вот и он, ждет внизу уже.

Андреа спустилась, усмехнулась понимающе, оценив его ошарашенный вид и заплетающиеся комплименты. Да, она себе цену знает. Она знает, что она хороша. Очень хороша. Что она – подарок для любого нормального мужчины. Нормального.

Опять с усилием отогнав ненужные, могущие испортить настроение, мысли, Андреа уселась в машину. Шейн обещал сюрприз. Загадочно переводил разговор на нейтральные темы. Девушка не напирала, предвкушая удовольствие. Сегодня она расслабится. Сегодня она будет наслаждаться вечером, собой, мужчиной рядом. Жизнь коротка. Сегодня она себе позволит все.

Увлеченная беседой, она не сразу поняла, что машина остановилась. А когда осознала, куда привез ее Шейн, по коже продрало морозом.

Открыв рот, она с некоторой оторопью слушала, как довольный собой мужчина рассказывает, что сегодня будет петь дочка его хорошего знакомого, Бет. Не одна, а со своим парнем, Заком. И программа обещает быть очень интересной, потому что Бет прекрасно поет, она училась в какой-то там консерватории.

Бет будет петь со своим парнем, Заком. Здесь. В баре Дерила Диксона.

Нет. О Боже мой! Нет!

========== 5. ==========

Мерл был совершенно не в настроении. Он вообще, с момента приезда в город был не в настроении. Братуха удивлялся.

Ну еще бы, блядь! Не пьет, по телкам не шастает, не подначивает. Даже Дерилиной не назвал ни разу!

Конечно, блядь, разрывает шаблон. (Прикольное выражение, подцепил на последнем своем задании от напарника – щенка, которого тащил на себе двое суток по пескам одной очень дружественной страны, почему-то не желающей принимать мир и демократию… миром).

Мерл чувствовал, что дико, просто зверски устал. Он, блядь, слишком стар уже для таких игр. Он, блядь, хочет сесть где-нибудь в уголке и сдохнуть, как побитый, отживший свое, пес. И плевать, что руками по-прежнему сковородки гнет. И плевать, что тот сучонок, его напарник, весил как носорог, а он пер его и пер, матерясь, обливаясь потом, но даже не думая о том, чтоб бросить. И плевать, что руководство, до этого их уже похоронившее и, по слухам, готовившее награды героям (посмертно, само собой; а потом, суки, забыли на радостях даже бабла подкинуть побольше), настойчиво сватало его, Мерла Диксона, белую шваль из жопы страны, бывшего наркомана, бывшего зека, в инструкторы в какую-то охуительно крутую школу, где готовили охуительно крутых суперменов. Как будто, ему было, че им рассказывать, чему учить…

Да его бы самого кто научил.

Как забыть бабу, например.

И че делать, когда руки так и чешутся схватить, утащить и больше не отпускать ни при каком раскладе.

И как в этом случае смотреть в глаза родному брательнику, влюбленному в эту бабу до самых печенок.

И как сдержаться, блядь, и не прибить говнюка, оказавшегося помощником шерифа в этом гребаном городке. Говнюка, что так легко, так спокойно обнимает и целует женщину. Его, блядь, женщину! (ЕГО? Да ты ебнулся, Мерл Диксон, еб-нул-ся…)

Мерл смотрел на так мирно, так душевно сидящую рядышком, перешептывающуюся, пересмеивающуюся парочку и понимал, что выдержка идет по пизде. Что тормоза, блядь, скрипят, воют, предупреждая, что еще чуть-чуть – и сорвет тормозные колодки к хуям!

Что надо просто уходить, пока не поздно, но он никуда не уйдет, потому что поздно! Поздно, блядь!

Не смотреть, не смотреть на них!

Но, блядь, как не смотреть-то? Как не смотреть на нее, на его Китти, такую ОХРЕНИТЕЛЬНУЮ в этом прикиде, с практически просвечивающей юбкой, так небрежно задравшейся, когда она присела за столик, обнажившей невероятные, шикарные бедра.

О, да, Мерл помнил их силу и гладкость…

Как можно оторвать взгляд от копны волос, золотом разметавшихся по плечам?

Она неловко заправляла локоны за ушко, и Мерл чуть не кончал от желания прикоснуться языком к маленькой мочке, с прозрачно и чисто блеснувшей сережкой-гвоздиком, прикусить зубами тонкую плоть, дождаться низкого грудного стона удовольствия.

О да, он помнил, КАК она стонала…

Как, как прекратить разглядывать тонкие пальчики, так изящно поглаживающие бокал?

О да, Мерл помнил, что она выделывала этими пальчиками…

Шерифчик пялится на нее, придвигаясь все ближе, испытывая терпение Мерла, не зная, что жить ему осталось ровно до того момента, пока он не запустит лапу ей под юбку. А в том, что он это сделает, Мерл не сомневался.

Потому что он сам бы это уже давно сделал.

Хотя, он бы ее вообще в таком виде из дома не выпустил. Из постели не выпустил.

Неделю, это точно.

Кошечка знает, что он здесь, что он смотрит. Мерл видит, что она чуть ежится, еле заметно. Чуть напрягается. Чуть-чуть.

Но какая же сучка! Вот зачем, за каким хером она сюда заявилась? Ведь знала же, что он здесь будет!

Дразнит его, сучка! Специально заводит! Поняла днем, что он еле сдержался, чтоб не утащить ее к себе, что он ее хочет по-прежнему! Поняла, и мстит теперь, тварь! По больному бьет!

Так, не заводиться, не заводиться, не заводиться, блядь!

Вон, братуха косится уже.

Он, кстати, ведет себя странненько. Не пялится на самую шикарную бабу в своей жизни, как Мерл ожидал, не бесится от того, что она с другим мужиком здесь воркует.

А все рыщет зенками наверх, на второй этаж, словно там потерял че-то…

Ну да похуй.

Главное сейчас, не сорваться с Китти.

Не натворить дел.

Не разъебать к хуям весь этот симпатичный барчик, весь этот говенный городок.

Братуха резко метнулся к лестнице. Мерл слегка удивился, скосил глаза, не упуская из виду основной объект наблюдений.

Бухгалтерша, основательно помятая своим мужиком сегодня, спускалась в бар. Выглядела она убого, растерянно. И чего приползла? Ей бы лежать, раны зализывать.

Мерл чуть поморщился, вспоминая, как целых полчаса успокаивал Дерила, в котором проявился на всю катушку фирменный диксоновский дурной нрав, не срываться и не искать мужика бухгалтерши с тем, чтоб ему рожу в хлам разбить.

Братуха не терпел насилия над женщинами. Просто трясло его даже при упоминании. Проклятое папашино наследие, блядь, чтоб ему в аду было горячо!

Дерил успокоился только, когда опять позвонила Китти и согласилась привезти побитую бабу сюда, к нему. Да уж, заботится брат о своем персонале, молодец.

Вот и щас прыгает вокруг нее, усаживает…

А шерифчик, между прочим, умотал куда-то… А нет, возвращается, че-то грустный.

Да лаааадно… Да быть не может….

Не, все-таки есть кто-то там, наверху, кто иногда смотрит в сторону его, Мерла, без обычного похуистического выражения! Уходят, они уходят! Значит, щас мучения кончатся.

И куда они поедут, интересно?

И вот тут – то Мерл понял, что мучения нихрена не кончатся.

Потому что он не сможет жить, пока не узнает, куда отправилась его Китти и этот гаденыш.

Дерил сам не понял, как и когда это началось. Он вообще, последнее время мало чего понимал в своей внезапно дико усложнившейся жизни.

Сначала он охреневал от себя, когда понял, что не может оторвать глаз от самой шикарной, самой невьебенно сексуальной женщины, которую когда-либо встречал в своей жизни. Чем дольше он смотрел на нее, тем больше сходил с ума.

И еще больше удивлялся, нет, не удивлялся даже, а именно что охреневал от своей реакции на нее.

С женщинами у него всегда все было крайне просто. Сказывалось папашкино воздействие (жаль, что рано сдох, паскуда!) и воспитание брата.

Товарно-денежные отношения. Товар-деньги-товар. Карл Маркс. Это было единственное, что он вынес из школьной программы. Это если припрет. А обычно и не припирало. Хватало того, что само в руки плыло.Бесплатно.

Он никогда не заморачивался отношениями, а нафига?

Не умел подкатывать к заинтересовавшим его барышням, как брат, не мог мести языком безостановочно, забалтывая телку, ожидая, пока потечет.

Ему это все нахрен не нужно было.

Проблем обычно не возникало, дополнительное воздействие не требовалось. Телки навязывались сами. Всегда. Сначала велись на молодость, безбашенность, смазливость и образ плохого парня. Потом на матерость, непроницаемый загадочный взгляд (ахха, это ему одна из его баб однажды выдала, вот умора! загадочный и непроницаемый… про него прямо, ага) и брутальность.

Ему никогда ничего делать не надо было. Только выбирать. Зачем разговоры, потеря времени? Когда можно сразу в койку?

До тридцати лет он искренне не понимал страданий других мужиков по бабам.

Они всегда казались ему слабаками.

Он не такой. И брат не такой. Они – нормальные мужики, которым бабы нужны только на время.

А чтоб терпеть рядом какие-то пиздострадания… Ну уж нет, нахуй.

Бизнес развивался неожиданно легко, приносил удовольствие. Деньги, внезапно появившиеся, давали уверенность в будущем и свободу телодвижений. Брат неплохо продвинулся в армейке, забыв навсегда грешки молодости. Конечно, за него переживалось, ведь всегда совался в самое дерьмо, но Дерил был уверен в том, что его брат, дико живучий и изворотливый паскудник, точно выйдет из всех передряг с прикупом. Все, кажется, налаживалось.

Впервые в жизни Дерил Диксон почувствовал что-то похожее на удовлетворение, на счастье даже.

Но, само собой, жизнь – та еще тварь! – не могла просто дать Диксонам себя поиметь с удовольствием. Только через боль.

Блондинка возникла неожиданно, и убила сразу, наповал. Только теперь Дерил осознал, что значит выражение «Любовь с первого взгляда».

Дешевая мелодрама, он бы обплевался, если б кто сказал раньше.

Он прекрасно помнил, как началось с Андреа.

Помнил этот день, как она была одета, что говорила. Помнил свою дурацкую реакцию, растерянность, то, как заикался, как дебил, то, как потом весь день ходил пришибленный, как надрался вечером просто зверски. Потому что отчетливо, совершенно ясно понимал, что не его поля ягода. Что ее просто так в койку не затащишь. Что она даже не посмотрит на него никогда!

Помнил свою ярость от осознания глупости и безысходности ситуации.

Помнил, как, несмотря на понимание бредовости всего, что происходит, не мог ничего сделать, погружаясь все глубже.

Как не мог дышать, глядя на нее, не мог думать. И не думать тоже не мог.

Он помнил, как и когда началось с Андреа.

И совершенно, абсолютно, не мог вспомнить, как и когда началось с Керол.

========== 6. ==========

Андреа чуть выдохнула, когда Шейн сообщил, что придется уехать, его внезапно вызывали на работу. Даже не чуть, а с облегчением выдохнула.

И просто бегом практически, насколько это было вообще возможно на шпильках, устремилась к выходу из бара.

Быстрее, быстрее, уйти подальше.

От тяжелого, буквально придавившего ее взгляда Мерла Диксона.

Он совершенно сошел с ума! Как можно так смотреть? Удивительно, что никто не заметил, просто удивительно!

Весь вечер Андреа, вместо того, чтоб наслаждаться действительно талантливым пением Бет, и прекрасным ее дуэтом с Заком, просидела как на иголках, каждую минуту ожидая катастрофы.

Уж очень страшен и настойчив был взгляд Мерла. От него в буквальном смысле горела кожа. Словно он не смотрел, а прикасался. Раздевал. Трогал везде, где хотел. Как хотел. Это было невыносимо, совершенно невыносимо!

Андреа сходила с ума от беспокойства, злилась на Шейна, загнавшего ее в эту ловушку, на себя, за свою дикую реакцию и за то, что не нашла в себе сил прекратить это, не нашла повода уйти сразу.

И теперь с огромным облегчением уходила прочь, передвигаясь как можно быстрее, радуясь, что этот ужасный невыносимый вечер закончился.

Шейн был расстроен. Он, похоже, рассчитывал сегодня все -таки перевести их отношения в более близкую, горизонтальную плоскость.

Прощаясь возле подъезда (в этот раз Андреа его пригласила бы на кофе, если б не обстоятельства, назло всему пригласила бы), он с огромным сожалением разомкнул руки, выпуская ее из объятий, целуя напоследок нежно и долго. (Не сравнивать, не сравнивать…)

Выйдя из лифта, Андреа чуть притормозила, настороженно вглядываясь в тот самый темный угол, из которого в прошлый раз нарисовался Мерл. Но нет, конечно нет, он не мог так быстро сюда приехать. Да и зачем?

В прошлый раз он ясно дал понять, кто она для него. Очередная девка. Победа очередная. Спортивный интерес. Он с ней – как он там сказал? – классно развлекся, да.

И его взгляды сегодняшние этого не опровергали. Говорили о том, что он бы еще развлекся. И не раз. И с удовольствием.

Да только кто ж ему даст.

Андреа открыла дверь, прошла в квартиру, включила свет.

Так, где-то у нее была бутылка неплохого вина.

Вечер испорчен, конечно, но расслабиться она еще вполне может. И никто ей в этом не помешает. Никакие гребаные Диксоны.

Мерл смотрел, как зажглось окно на самом верху, в ее квартире.

Усмехался. Ну надо же, ситуация повторяется! Опять он под окнами, опять смотрит, как загорается свет, опять размышляет, что делать.

Только в этот раз она не поможет ему, не выйдет. Даже если и увидит его в темноте.

Все-таки, мудила он редкий. Нахера, спрашивается, приперся? Вот нахера? Чтоб посмотреть, поднимется ли шерифчик к ней? А если бы поднялся, че бы он делал?

Останавливал? Бежал по лестнице следом? Полз по внешней стене, как человек-паук?

Кошечку упрекнуть на самом деле не в чем. Он сам все разорвал. Специально разорвал, пусть лучше пораньше, чем… Хотя все равно получилось с мясом, с дикой болью.

Едва хватило сил тогда дождаться следующего задания. Тут он сам напросился, сам нашел приключения на свою жопу. И чуть не остался там, в прекрасной теплой стране с таким тупым правительством, совершенно не желающим благ демократии!

Зато теперь он в почете. Блядь, работенку непыльную предлагают! Строй сопляков, показывай свою крутизну, ну это же, блядь, праздник какой-то!

Так чего он думает? Чего он делает здесь, возле дома Китти, уже не его Китти? Его же стараниями, не его!

И почему с таким облегчением наблюдает, как шерифчик, с кислой рожей плетется к машине и уматывает. Зачем делает себе зарубку на память, разобраться все-таки с ним за тот возмутительный поцелуй на крыльце подъезда. Скот, еще чуть-чуть и начал бы Китти грызть, как собака кость!

Надо бы все забыть, плюнуть на все и умотать! Канзас ждет!

Но никак, никак… И сидит теперь, как дурак, здесь, и смотрит, смотрит, как движется в окнах легкая тень.

Че она делает сейчас? Раздевается, наверно, снимает это охеренно сексуальное платье, под которым наверняка пиздец какое белье. Он бы в момент разорвал на ней все эти тряпки. Только туфли бы оставил…

Так, стоп, СТОП!

Надо уехать, надо найти бабу на ночь, спустить пар…

Но все не уезжается, глаза все следят за тонким силуэтом там, наверху, вне досягаемости. И хорошо, что вне досягаемости, а то не выдержал бы опять, не смог бы сдержаться, ухватил бы кошечку, утащил бы опять в постель.

А он и так кругом виноват.

Хоть братуха и никаких действий не предпринимает, и только рычит злобно на осторожные вопросы про Китти, тем не менее, понятно, что не остыл, не забыл… И это хуево. Очень хуево.

Такими темпами Диксоны вообще в пролете будут, оба. Приберет кошечку к рукам какой-нибудь шерифчик, и все. И только локти кусать останется… И не сделаешь ничего.

Блядь, надо все-таки побазарить с братухой начистоту. Насчет нее. Ведь братья они, должен же понять…

Да уж, понять-то поймет, но отношений с ним больше не будет. Таких, как сейчас. А без этого Мерлу будет незачем жить. Брат-единственное, что удержало его тогда, на краю. Единственное, что вытащило из бездны. Единственное, ради чего он долгое время жил. Да и сейчас живет. Он не может все порушить вот так.

В то же время Мерл отчетливо понимал, что не сможет быть рядом, если брат, каким-то чудом, все-таки заполучит Андреа. Просто не выдержит. И это тоже будет конец отношениям.

Так что, самый, пожалуй, малокровный вариант, это отпустить кошечку. Пусть гуляет сама по себе, пусть ищет себе другого хозяина. А они с Дерилиной переболеют, перестрадают. Переживут. Вместе, как всегда.

Тут дверь подъезда хлопнула, отвлекая от размышлений, и Мерл, уже который раз за вечер, испытал мощное чувство дежавю.

========== 7. ==========

Телефон зазвонил, когда Андреа как раз наливала вино в бокал. Она планировала чуть выпить, раздеться, приготовить ванну и вдоволь поваляться в ароматной пене, смывая, стирая этот вечер из памяти.

С недоумением посмотрев на незнакомый номер, Андреа все-таки взяла трубку.

–Андреа! Андреа!

Взволнованный, какой-то придушенный голос Софии.

Сердце сразу упало.

–София, что такое, малышка?

–Андреа, я до мамы не могу дозвониться, телефон выключен. Андреа, я с папой.

–Что?????

–Он меня забрал из лагеря сегодня вечером. Но мы едем не домой, а куда-то в другую сторону. Мне страшно, Андреа.

–Так, – Спокойно, спокойно, СПОКОЙНО! – где ты сейчас, Софи?

–Мы в мотеле, называется… Дюны. Да, Дюны. Мы в 305 номере. Папа вышел, сказал скоро придет. Андреа, забери меня к маме, я не хочу с ним, – девочка уже плакала, – он себя ведет странно, про маму не говорит, только ругается. Я из автомата звоню, у меня карточка есть, он не знает, он телефон забрал у меня.

–София, – Андреа постаралась, чтоб ее голос звучал спокойно. Уверенно. – Не волнуйся. Я приеду и заберу тебя. С твоей мамой все хорошо, он приболела просто. Не волнуйся. Веди себя как обычно и не говори, что ты мне звонила, поняла?

–Да, да, Андреа, быстрее!

–Все будет хорошо, малышка, я скоро.

Андреа положила трубку, затем открыла навигатор. Так. Отель «Дюны». Руки тряслись. Она понимала, что времени у нее нет совсем, необходимо срочно, просто срочно выдвигаться. Иначе этот сумасшедший увезет Софию бог знает куда.

Женщина, как была, в нарядном платье и на шпильках, выскочила за дверь, прихватив только ключи от машины и телефон. Она позвонит Шейну по пути. Чтоб не терять времени.

На стоянке, уронив два раза ключи, она все-таки смогла открыть машину, когда – ОПЯТЬ! О БОЖЕ! – услышала хриплый развязный голос:

–Эй, Китти, где твои ушки?

Опять, как тогда, машинально дотронувшись до головы, Андреа, тем не менее, молча, даже не удостоив его взглядом, уселась за руль. Но дверцу захлопнуть не успела.

Мерл двигался быстро: секунда – и вот он, стоит, не позволяя закрыть машину.

Сердце стучало просто бешено, но разбираться от чего, от чрезвычайной ситуации, или от его присутствия, было совершенно некогда.

–Отойди, – резко сказала она, – у меня времени нет.

–Че, пожар? – он и не думал двигаться, полностью игнорируя ее попытки сдвинуть его, – или к приятелю-шерифчику так спешишь?

–Мерл! Мне правда сейчас некогда! – Андреа, наконец, подняла на него испуганные, полные слез глаза, и Мерл замолчал. И стер эту гадкую усмешку с лица.

–Двигай задом, Китти, – резко скомандовал он, а когда она непонимающе уставилась на него, добавил еще грубее, – на соседнее, блядь. Я поведу.

Андреа секунду подумала, потом молча передвинулась на пассажирское сиденье.

В конце концов, Мерл Диксон, пожалуй, будет не хуже, чем Шейн. А может, и получше. По крайней мере, действует он решительно, и не всегда, как она знала, в рамках закона.

А то, что она собиралась сделать, было совсем незаконно.

В дороге Андреа кратко обрисовала ситуацию. И осторожно предложила позвонить все-таки Шейну, после чего Мерл, неразборчиво пробормотав какое-то заковыристое ругательство, заявил, что все решит сам, и нечего сюда копов подтягивать.

На это, собственно, Андреа и надеялась. Ехать предстояло около часа, поэтому она позвонила Дерилу и попросила аккуратно подготовить Керол.

Тот, само собой, порывался тоже присоединиться к спасательной операции, но, услышав мат брата на заднем фоне, успокоился. В Мерле он не сомневался. А с Керол надо было находиться рядом, чтоб по стенам не начала бегать и не натворила глупостей.

Мотель нашли быстро. Мерл сначала совершенно не желал и слушать о том, чтоб Андреа пошла с ним, напирая на то, что она далеко не уйдет в своем прикиде, но Андреа настояла, опасаясь, что София перепугается страшного мужчину и не пойдет с ним никуда.

В итоге все прошло очень даже спокойно. Ну, если считать за спокойно: подбитый глаз, пару выбитых зубов и совершенно свернутый на бок нос Эда, который, не оценив противника, по глупости полез бодаться.

Мерл даже не напрягся, судя по всему, только костяшки пальцев поцарапал.

Софию привезли в бар, где Керол уже сходила с ума, Эд остался в мотеле ждать врача.

Конечно, он мог подкинуть немало пакостей, вроде заявления в полицию, но тут уж Андреа собиралась подключить свои связи.

На комментарий Мерла, непечатный в основном, но по смыслу схожий с «Сам разберусь, без баб», она старательно не обратила внимания.

Удивительно, но столько бурных событий уместилось в промежутке от девяти вечера до часу ночи.

Андреа, у которой на завтра, вернее, на сегодня уже, было запланировано слушание в суде, засобиралась домой.

У Керол все было хорошо, Дерил уверял, что глаз с нее не спустит, София уже спала, утомленная переживаниями, Мерл тихонько приканчивал в углу уже третий стакан бурбона, поглядывая на Андреа.

Взгляд его опять пугал, настораживал, и женщина решила, что с нее на сегодня хватит.

К ее удивлению, Мерл двинулся на выход вместе с ней.

–У меня же байк там неподалеку, добрось.

Андреа беспомощно оглянулась на подругу, на Дерила, но те, занятые разговором, не заметили в просьбе Мерла никакого подвоха.

Андреа вышла на стоянку, чуть покачнулась на каблуках, и Мерл тут же подхватил ее под локоть горячей рукой:

–Как ты на таких каблуках вести собралась, давай ключи, – тихо прохрипел он ей практически в ухо, заставив чуть замереть на месте.

Поняв, что она не отдает ключи, Диксон, хмыкнув, просто вынул их из ее руки, шлепком по заду направил девушку на пассажирское.

Андреа ничего не оставалось, как подчиниться.

Усевшись, она аккуратно расправила юбку, старательно не обращая внимания на жадный взгляд, оглаживающий ее голые колени.

Нет уж. Никаких взглядов, никаких намеков, ничего. Ничего больше не будет. Она и говорить-то с ним особо не собиралась, пусть забирает свой байк и сваливает.

Но просто ехать молча было сложно. Мерл вел машину, одна рука его постоянно находилась на переключателе передач, подозрительно близко от ее коленей. Практически задевая. Зачем все время держать там руку, Андреа не понимала, у нее ведь автоматическая коробка передач. Если только… Ну уж нет! Она больше не поддастся на это безумие. Больше никакого затмения. Все.

Она прекрасно понимала, что ни к чему это, как всегда, не приведет. Мерл Диксон хорош на один раз. Ну, на два. Не более. Держать его рядом с собою дольше становилось просто опасно для жизни. Для той жизни, которую она вела, для тех планов, которые она строила.

Мозг работал холодно, спокойно. Ничего похожего на тот бред, что она переживала раньше, когда он был рядом.

Тем не менее, в груди что-то жало, давило, мучило.

Болело в предвкушении.

Хотело.

Его рук, его губ, тяжести его тела, жара его кожи.

И Андреа осознала весь ужас ситуации: понимая, прекрасно осознавая все последствия, она все равно хотела его! Она все равно не могла бороться! Голова была абсолютно холодной, просчитывая варианты развития событий и подпуская нехилую такую ноту паники, потому что осознавать, что ты не человек в каких-то ситуациях, а просто животное, действующее на уровне инстинктов, – так себе открытие.

Все, надо прекращать. Она – человек, она – разумный человек!

Он опять смотрит! Опять смотрит на ее ноги! Это невозможно же!

Андреа пошевелилась, нервно оправила платье, натягивая подол пониже, на коленки.

Мерл резко крутанул руль, съезжая на первую попавшуюся темную парковку возле круглосуточного магазинчика.

Ударил руками по рулю в ярости.

–Какого? Какого хера ты делаешь?

Андреа, и без того испуганная внезапной остановкой, просто оцепенела от этого низкого хриплого злобного рыка. Она опять судорожно вцепилась в подол, в нелепой попытке закрыться, защититься.

–Сейчас, вот конкретно сейчас, че ты делаешь, а? Ты, блядь, совсем без тормозов?

–Не понимаю…

–Че ты не понимаешь? – он резко развернулся к ней, схватил за руку, больно сжал, – вот че ты не понимаешь? Успокойся уже, блядь! Дай хоть до дома тебя довезти!

–Мерл, мне больно! Отпусти! – Андреа, внезапно разъярившись, дернула руку на себя.

Да что он себе, в конце концов, позволяет? Да сколько можно-то уже?

–Больно? – он не отпускал, наоборот, притягивал к себе, – тебе больно? Да че ты, сука, знаешь про боль? Видеть тебя с другим мужиком – вот это больно! Смотреть, как ты юбку свою ворошишь без конца – вот это больно! Смотреть на тебя и не прикасаться – вот это…

Тут он внезапно замолчал, уставился темнеющим взглядом в лицо испуганной женщины, и резко выдохнув и пробормотав что-то вроде: «Пошло оно все…», дернул ее на себя, моментально, одним движением перетаскивая на колени.

Андреа даже не поняла, как так быстро все случилось.