Текст книги "Вернуть долг (СИ)"

Автор книги: Ohotnik_za_golovami

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Она наблюдала такую картину в родном участке, в центральном управлении.

Она очень надеялась, что в резервном штабе, который должно, обязано было создать правительство в такой экстренной ситуации, все же обстановка получше.

Они работают, должны работать.

У них есть все ресурсы для этого, но, скорее всего, немного людей.

У них наверняка есть ученые, которые уже решают проблему. Так должно быть. А значит, надо просто ждать. Их спасут, до них доберутся.

И, когда это произойдет, необходимо, чтоб основная часть персонала и пациентов была в своем уме.

Только так, только при таких условиях возможно возрождение.

Оно здесь, в Грейди, где есть дисциплина, где сохранились человеческие законы, взаимоотношения, нормальные люди.

Оно здесь, а не на улице, где бродят озверевшие, потерявшие человеческий облик банды с дикими законами.

Раздался стук в дверь, затем, не дожидаясь разрешения, посетитель вошел. Доун повернулась, подошла к столу, где, прикрытый бумагами, лежал табельный пистолет.

Так, на всякий случай.

-Горман, вы сегодня в патруль?

–Да.

Господи, какой мерзкий взгляд у него, гнилой. Хуже, чем у мертвецов, гуляющих на улице.

-Возьмите карту, там помечены новые маршруты для патрулирования.

–А чем старые не устраивают?

–Горман, я не собираюсь пояснять мотивы моих приказов, вы свободны.

–Ну-ну…

Он криво усмехнулся, повертел листок в руках и вышел, не сказав больше ни слова.

Доун выдохнула, села за стол.

Надо решать, с ним надо решать как можно скорее.

Диксон поможет, обещал.

Помимо воли мысли унеслись к позапрошлой ночи, проведенной в его палате.

Он тогда выслушал ее, задал пару вопросов, по делу, уточняющих.

Потом откинулся на многострадальную спинку кровати, попросил закурить.

-Ну и чего ты конкретно хочешь от меня?

Он выдохнул дым, глянул на нее остро и испытующе, опять создав впечатление, что в прицел смотрит, выбирая, куда выстрелить.

-Я не могу доверить это никому из своих людей. Их немного, и я не уверена, что они… Они… Мне и так очень сложно дисциплину держать, если я устрою локальную войну, то пострадают все. Необходимо убрать зачинщиков, их двое. Остальные утихнут.

-Я так понимаю, сама ты их убирать не хочешь? Хочешь, чтоб чистенько все? М…?

-Я не могу сама. Не потому, что не могу… Пойми, если я сама в этом буду участвовать, то не смогу сохранить даже видимость порядка, опущусь до законов стаи, законов сильнейшего. Пока все держится только на соблюдении порядка, на соблюдении законности.

-Да все это хуйня, – перебил он, – в любом случае все пойдет по пизде.

Доун приподнялась с его плеча, посмотрела вопросительно.

-Че ты думаешь, здесь бесконечно сидеть будете? У вас есть генераторы, это хорошо, но нет ресурсов. Магазины подчищены, шмотья нового нет, патронов нет, ходячих все больше, люди из города уходят, одни отморозки остаются. Вам надо валить отсюда. Пока есть еще возможность. Надо не патрулировать улицы, а искать место, где можно нормально жить.

-Ты не прав, – она покачала головой, придержала сползающую простыню на груди, – правительство…

-Правительство пошло по пизде, – перебил он грубо, – ученые -тоже. Видели мы тут одного ученого, пока он не взорвал свою гребаную лабораторию, много чего интересного рассказал. Нет ничего, лейтенант, забудь. Не жди.

-Нет. – Она твердо покачала головой, – ты не прав. Есть правительственные программы, секретные лаборатории, надо только подождать. А пока что людям нужна дисциплина, твердая рука…

-Людям нужно жрать, спать и трахаться. – Он приподнялся, ухватил ее за простыню, которой она прикрывалась, потянул вниз, любуясь полной красивой грудью женщины.– И именно в такой последовательности. И еще людям нужно знать, что их не сожрут в ближайшем будущем. Вот и все. Прекрати строить из себя команданте.

Он дернул ее за руку на себя, провел ладонью по темным спутанным волосам, втянул ноздрями запах:

–Сука… Сто лет чистой бабы не нюхал… Если б ты знала, че там за хуйня творится…

Она замерла в его руках, потерлась лицом о грудь:

–Оставайся. И Бет здесь лучше будет.

-Бет будет лучше со своей семьей. – Отрезал он, отстраняя ее.

–И с тобой? – сузила она зло глаза, чувствуя, как затапливает почему-то неконтролируемая… Ревность?

–Не твое, блядь, дело, – он отвернулся, подкуривая новую сигарету.

Потом перевел разговор:

–Че ты конкретно хочешь от меня, я так и не понял.

Доун собралась с мыслями.

Он опять отвлек ее своей неожиданной лаской, заставил непослушное тело дрожать, мокреть и тянуться к нему за новой порцией.

Мозг с трудом подавил начавшийся бунт.

-Мне нужно, чтоб ты убрал тех, на кого я тебе укажу. Но так, чтоб это выглядело… Ну… Как несчастный случай, что ли…

-Вот как? – Он прищурился, – как киллер сработать? А ты в курсе, что киллерам платят?

-Диксон, не надо так. Я понимаю, о чем прошу. Я предлагаю тебе убежище, защиту… К тому же ты мне должен, помнишь? За лечение.

-Интересный у тебя способ оплаты, блядь, – усмехнулся он, – но мне не подходит.

-И чего же ты хочешь? – она легко провела пальчиками по его груди, очертила соски, спустилась ниже, под простынь.

Он перехватил руку:

-Ну вот это явно не тот вариант. Ты че думаешь, я ради твоей пизды буду подставляться? Да нахуй мне это? Я все равно свалю отсюда, рано или поздно.

Доун замерла, чувствуя, как злость, затопившая ее, превращается уже в плохо контролируемую ярость, заставляющую совершать ошибки.

-А ради чего будешь? Ради Бет, например?

У него моментально отвердело лицо, загуляли желваки под кожей.

Диксон резко навалился на нее, прижал к кровати, зарычал в лицо:

-Заткнись, сука! Я тебя прямо щас придушу и свалю. Это проще гораздо, и быстрей.

Доун не хватало воздуха под его массивным телом, она понимала, что не может двинуться, не может ничего противопоставить ему. Она, не отрываясь, глядела в злые бешеные глаза, осознавая опасность, которой сейчас подвергалась, и, совершенно иррационально чувствуя невероятное, дикое возбуждение. Адреналин бушевал в крови, отдаваясь шумом в ушах, покалыванием в кончиках пальцев, напряжением в мышцах.

Диксон тяжело дышал, медля, решая словно, не придушить ли ему в самом деле ее сейчас, и Доун, понимая, что она на краю, на грани, вздрогнула и облизнула враз пересохшие губы.

-Гадина, блядь, – простонал он, оглядывая ее лицо жадными глазами с внезапно расширившимися, как от кайфа, зрачками, – сука бешеная!

И прижался к ее с готовностью распахнувшемуся рту зверским поцелуем, кусая до крови, причиняя боль, сладкую, тянущуюся, томительную.

-Я тебя, сука, точно прибью, – пробормотал он, когда оторвался, наконец, от ее губ, и закинул ее ноги себе на плечи, – потом, блядь, придушу, когда выебу.

Тут он, зарычав, вошел в нее, легко скользя, потому что Доун уже давным давно была совершенно мокрой, задвигался, грубо и бешено, без отрыва глядя в шальные, затянутые пленкой страсти, глаза, наклоняясь опять, чтоб ухватить раскрытые в стоне губы, чтоб пройтись зубами по тонкой коже возле ключицы, припечатать порывающиеся обнять его руки над головой девушки.

-Сука, сука, че ж ты творишь, сука ядовитая, тварь… – бормотал он отчаянно, не в силах справиться с собой, не в силах противостоять дикому желанию целовать ее, обнимать ее, заставлять ее выгибаться в сладкой муке, шептать его имя низким томным голосом.

Доун же полностью отдалась эмоциям, забылась совершенно в этом невероятном омуте, куда он в очередной раз утащил ее.

Сходя с ума, чувствуя, что уже скоро, очень скоро, что еще чуть-чуть, она потянулась к его губам, застонала умоляюще, вцепившись руками в спинку кровати, уже очень серьезно расшатанную, выгнулась, насколько это было вообще возможно, под его массой, и кончила так сильно, так оглушительно, что криком своим точно перебудила бы весь госпиталь, если б Диксон не успел среагировать в последний момент, и, несмотря на то, что последовал за ней буквально через мгновение, рот все-таки умудрился ей запечатать ладонью наглухо.

Он обессиленно навалился на нее, не заботясь совершенно о том, что доступ кислорода перекрыт практически полностью, но Доун не жаловалась, все еще вздрагивая, все еще переживая афтешоки оргазма, обнимая его мощные плечи, удерживая на себе, в себе, не желая отпускать.

Она поймала себя на мысли, что ей невероятно хорошо с ним, что ее, по большому счету, очень устроило бы, если б он остался, даже такой, дикий, не поддающийся контролю и дисциплине.

Если б он остался с ней.

Но Диксон, подышав, и вспомнив, очевидно, что ей тоже надо бы дать глоток воздуха, приподнялся на локтях, провел пальцами по искусанным губам, по шее со следами укусов, следами его пальцев, усмехнулся.

-Вот ты сука бешеная, – это прозвучало практически как комплимент, – вся ведь мокрая была. А если б придушил? Хотел ведь.

-Не придушил же, – она обняла его за шею, притягивая, легко целуя в губы, облизывая скулу.

Он чуть подался вперед на ее ласку, но потом отодвинулся, улегся на бок, пошарил опять сигареты.

-А теперь поговорим, – закурил, помедлил, – я сделаю то, что ты хочешь. А ты дашь мне и Бетти уйти. Без проблем. С оружием.

Доун неприятно кольнуло в груди. Все-таки уйти. С Бетти. Как он о ней заботится, как переживает.

Кто она ему?

Но сдержалась, не спросила ничего. Училась Доун всегда быстро. И думала быстро.

-Я согласна.

========== 5. ==========

Комментарий к 5.

И это финал, друзья!

Как и обещала, это мини, зарисовка того, что могло бы быть, если…

Как всегда, очень жду Ваших комментариев, они для меня бесценны.

Спасибо всем, кто читал, и тем, кто будет читать! Надеюсь, работа не разочаровала!

Дерил сидел на крыше здания госпиталя Грейди, привалившись к парапету, смотрел в небо. Он уже забыл, когда делал это последний раз. Раньше, до Всеобщего Пиздеца, он любил ночевать в лесу, на охоте, выбирал специально открытые места, и лежал, подолгу лежал, разглядывая небо, в их штате всегда темное, усыпанное звездами.

Сейчас оно тоже было темным и звездным. Глубоким. Дерил узнавал знакомые созвездия, и будто слышал глухой, надтреснутый голос брата, с веселым матерком объясняющий ему, совсем еще мальцу, что где находится на небе.

Как же странно, как странно, что он его больше не услышит никогда.

Он усилием воли отогнал ненужные воспоминания.

С улицы ветер вместе с вонью гнили донес слишком громкое рычание ходячих. Уже довольно долго он слышал только рычание, крики утихли.

Горман умирал долго и максимально мучительно, но даже его, здорового такого кабана, (Дерил чуть не сорвал поясницу, пока пер его на крышу) в конце концов угомонило.

Жаль, что Бетти не видела.

Хотя, может и хорошо, что не видела. И так столько всего пришлось пережить девчонке, одна смерть отца чего стоит. Поганый маньяк, отрубить старику голову катаной – это надо особо извратиться.

Да и все равно она поучаствовала, помогла. Не хотел привлекать, а пришлось, чтоб долбанный несчастный случай получился, как эта змеюка хотела.

Дерил опустил взгляд с неба на свои руки, залитые кровью. Его кровью. Этот скот все-таки успел царапнуть его ножом, не сильно, но чувствительно, так, что Диксону понадобилось какое-то время, чтоб, матерясь сквозь сжатые от боли зубы, перевязать рану.

Надо бы оттереть чем-нибудь руки, да шевелиться неохота.

Кровь на руках навела на мысли о Рике.

Где его носит, интересно?

Прошло уже четыре дня с тех пор, как он здесь. Керол по-любому должна была добраться до церкви.

Мысль о том, что она, по каким-то причинам не доехала, Дерил гнал от себя. Как гнал мысли о том, что Рик не придет за ним. Рик придет. Тогда, на дороге, шериф назвал его братом, а словами, тем более такими, он разбрасываться не стал бы.

Скорее всего, по своей извечной коповской привычке, планирует операцию, блядь.

Мудрит, чтоб наверняка.

Ну ничего, Дерил уже и сам все порешал. Главное, чтоб Доун сдержала слово и выпустила их с Бетти.

Он закрыл глаза, вспоминая, как трахал ее в последний раз.

Смелая баба, упертая.

Ведь реально чуть не придушил тогда, еле сдержался. Слишком уж разозлила его, мало того, что полезла не туда, куда надо, так еще и душу всю вынула своим взглядом змеиным, соблазнительным.

Сука, ведь знала, че творит, все знала, тварь.

Змея, соблазн в чистом виде.

Все понимаешь, все, но, блядь, хочется только еще больше.

Завораживает, как гипнотический танец кобры, что видел пару раз по телеку. Не хочешь, а глаз оторвать не можешь.

Дерил осознавал, что еще немного, и уйти будет сложно, нереально просто уйти будет. Отравит его окончательно гадина эта, обовьет кольцами, как кобра мангуста, чтоб не рыпнулся, и навсегда, до самой смерти оставит с собой.

Инстинкт самосохранения всегда был ведущим у него.

И сейчас он вопил, кричал об опасности.

И хоть хорошо было с ней, сладко, так, как ни с одной бабой не было, но оставаться Дерил не собирался.

Ну ее нахуй.

Жизнь дороже.

Свободная от ее завораживающих змеиных объятий.

Он все сделал, чего она хотела, и завтра свалит отсюда, прихватив Бетти.

Дерил поглядел на улицу, мертвецы уже расходились, а Горман начал шевелиться, пытаясь привстать. Ну пусть походит пока. Надо его еще Доун показать.

Хлопнула дверь, ведущая на крышу, пропустив хрупкую фигурку в форме.

А вот и она.

Дерил прищурился, закуривая.

Ну ползи сюда, змеюка, ползи.

Луна вышла из облаков, огладив призрачными лучами тонкое ладное тело, отразившись в светлых глазах, и Дерил внезапно понял, что уже какое-то время не дышит, разглядывая ее.

Красивая, сука, ну чего ж ты такая красивая -то?

Дерил выдохнул, закрыл глаза, собираясь, потом опять посмотрел.

Доун уже была близко, пара шагов всего, лицо напряженное, че-то сказать, наверно, хочет, опять оплести его своими словами – цепкими колючками, завести его, заставить наделать ошибок…

Нет уж, нахуй.

Он откинулся назад, наблюдая за ней из-под полуприкрытых глаз, и приказал негромко:

–Сюда иди.

Доун прошла уже второй этаж, разыскивая Дерила, старательно давя в себе панику.

Его нигде не было. Нигде. И Гормана не было. И Бет.

Неужели ушел?

Мысль о том, что он вот так вот, может исчезнуть, была неожиданно болезненной.

Он помог ей, неплохо помог.

О Доннел и Лемсон, подравшись, упали в шахту, куда они сбрасывали тела.

Бет была свидетельницей.

Доун усмехнулась тогда про себя, понимая, что девочка не так проста, как кажется. Такие глаза сделала, так голосок дрожал…

Верилось ее словам, хотелось верить.

Горман просто исчез, но этого скота особо никто и не искал, да и не хватились еще.

Диксон вполне мог решить, что условия сделки выполнены, и уйти, не прощаясь.

Доун пыталась не думать об этом. Сначала надо все проверить, удостовериться, что точно ни его, ни Бет нет в госпитале.

Бет нашлась в столовой, мирно беседующая с Перси.

Доун выдохнула. Где бы ни был Диксон, он точно вернется. За Бет.

Она, закусив губу, прогнала непрошенную злость и ревность, на которые точно не имела права, и двинулась дальше на поиски, стараясь не привлекать особого внимания.

Главные зачинщики бунта были мертвы, остальные подчиненные находились на своих местах, патрули вернулись не так давно, и сейчас госпиталь затихал на ночь.

И где-то здесь был Диксон.

Доун поднялась на крышу, и сразу увидела его, сидящего у дальней стены, в расслабленной небрежной позе.

Как уставший хищник, вернувшийся с охоты. Удачной охоты.

Она подошла поближе, разглядывая его, безотчетно, уже в который раз, любуясь им. Где-то, в глубине души, очень глубоко, Доун все еще удивлялась своей реакции на него, на его глаза, губы, лохматые, небрежные волосы, широкие плечи, крепкий твердый живот. На безумие, загорающееся в его светлых ярких глазах, когда он разглядывает ее, на жар его больших широких ладоней, на бесцеремонность и жадность, с которыми он берет ее, на жестокость его и грубость, которые невероятно заводят.

Она чуть притормозила, собираясь с мыслями, которые, как всегда, при виде его, разбежались в голове, как тараканы, но Диксон опередил.

-Сюда иди, – это прозвучало грубо и нахально, но Доун, внезапно ощутив жар в животе, сделала несколько неуверенных шагов ближе к нему.

Он, чуть приподнявшись, за руку дернул ее к себе на колени, заставил сесть, расставив ноги по бокам, лицом к нему.

Затянулся, поймал ее взгляд на своих измазанных кровью руках, усмехнулся невесело, схватил ее за лицо прямо этими кровавыми пальцами, и, преодолевая сопротивление, выдохнул дым прямо в приоткрытые губы.

Понаблюдал, как она задыхается, глотая горький дурман, затем провел рукой по щеке, шее, пачкая кровью.

-Чистенькой хочешь быть? – прохрипел тихо, страшно.

Доун попыталась встать, чувствуя, как кружится голова, но Диксон удержал играючи, не напрягаясь.

Рука поползла обратно вверх, кровавые грязные пальцы легли на губы женщины, заставляя приоткрыться, проталкиваясь внутрь.

-Оближи, сука.

Доун застыла, понимая, что он не в себе сейчас.

Диксон смотрел на нее, молчал, лицо его, в каплях крови, было бесстрастным, неэмоциональным, и только глаза горели сумасшедше, пугающе.

Пальцы в ее рту протолкнулись глубже, вызывая обильное слюноотделение и заставляя задыхаться, задвигались, имитируя оральный секс.

-Ну, блядь? Не поняла меня?

Доун вдохнула носом, сомкнула губы, провела языком по пальцам во рту, старательно облизывая. Вкус крови, тошнотворно-металлический, внезапно опьянил, задурманил голову.

Диксон с расширенными зрачками наблюдал за этим, помогая, двигая рукой все резче и настойчивей.

Доун увлеклась, неосознанно застонала, чувствуя еще больше, до боли уже, наливающийся жаром низ живота, выгнулась, уже сама ловя его пальцы, гладя его по груди, стремясь расстегнуть рубашку, ощутить тепло его тела, твердость его мускулов.

-Сука, – тихий шепот с рокочущими, угрожающими нотами, был страшен, и вместе с тем возбуждал до невозможности, – че тебе еще от меня надо, тварь?

Он резко вытащил пальцы, ухватил ее за аккуратный пучок волос, придвигая к себе максимально близко, вжимаясь в мокрые губы злобно, не целуя, а кусая, бередя уже заживающие ранки.

Влажные от ее слюны пальцы легли на грудь, дергая форменную рубашку за застежку вниз, разрывая, открывая ярко блеснувшую в свете луны белую кожу, упакованную в привычный спортивный черный топ.

Он помедлил, оглядывая ее, затем, ухватив ее за талию, поднялся вместе с ней, повернул спиной, заставил опереться на парапет.

-Смотри, тварь, знакомых видишь?

Доун послушно посмотрела вниз, на блуждающих по округе мертвецов, помотала головой отрицательно, не в силах сказать что-либо.

Диксон бесцеремонно и больно сдернул с нее форменные брюки вместе с бельем, шлепком заставил встать так, как ему было надо.

-Внимательней смотри, сука, нашла?

У Доун затуманивался взгляд, она никак не могла сосредоточиться на том, что он ей говорил, полностью поглощенная тем, что он с ней делал.

Жесткие пальцы толкнулись в нее, раздался хриплый глухой смех:

-Сука похотливая, течешь? Так я и думал…

Диксон обхватил ее лицо мокрой от ее влаги ладонью, опять вложил пальцы ей в рот.

На этот раз команды не потребовалось, Доун понятливо разомкнула губы, облизывая, дурея теперь уже от собственного вкуса, и застонала, низко и мучительно, когда он толкнулся в нее, до упора.

Диксон властно повернул ее лицо в ту сторону, куда ей необходимо было смотреть:

-Смотри туда, гадина, смотри…

И Доун, задыхаясь от грубых, жестоких толчков, от того, что, с каждым движением она оказывалась все дальше, перевешиваясь за край крыши, все-таки сфокусировала взгляд и увидела.

То, что совсем недавно было Горманом, бродило в толпе себе подобных, и по его виду можно было понять, что умирал он тяжело. И был еще жив, когда его жрали живьем.

-Увидела? – Захрипел ей на ухо Диксон, наращивая темп, – вот и смотри, все время туда смотри, тварь, смотри, че ты сделала. Это ты сделала, ты, ты, ты!

Одной рукой он перехватил ее ниже живота, безошибочно нашел клитор, надавил, и Доун забилась в оргазме, мыча сквозь пальцы, двигающиеся у нее во рту, насаживаясь сама, сильнее, яростнее, и смотря, смотря вниз, в многоэтажную пропасть, на то, что было когда-то ее подчиненным.

Она все еще дергалась в оргазменных судорогах, когда Диксон, выругавшись, двинулся еще несколько раз, сильно и неконтролируемо, и тоже кончил. Как и до этого, в нее, не заботясь ни о чем.

Они постояли так какое-то время, тяжело дыша, успокаиваясь. Затем Диксон отодвинулся вместе с ней от края и отошел от нее в сторону, поправляя одежду.

-Завтра мы уходим, – он опять закурил, не глядя на нее. – мне нужна машина и мое оружие. И одежда моя тоже.

Он остро глянул на нее, видимо, ожидая возражений, но Доун, тоже успевшая одеться и привести себя в более-менее приличный вид, только кивнула.

-Останешься со мной на ночь? – она не хотела задавать этот вопрос, непонятно, как он сорвался с языка.

Ей хотелось, очень хотелось, чтоб он остался, чтоб обнял ее, может поцеловал. Она ненавидела себя за эту слабость, за это, внезапно непонятно откуда вылезшее, пробудившееся женское начало. Доун осознавала, что это все делает ее слабой, уязвимой.

Делает ее жертвой.

Но сейчас она хотела быть слабой, хоть на чуть-чуть. С ним.

-Нет.

Ответ прозвучал сухо, окончательно.

-Ты получила, че хотела. Мы в расчете. Я тебе долг вернул.

Диксон докурил, выбросил сигарету и ушел с крыши, не оглядываясь.

Доун подумала, что он, наверняка, сейчас пойдет к Бет, и удивилась, как ей стало больно и обидно от этой мысли.

«С Бет он наверняка совершенно другой-, отстраненно размышляла она, спускаясь вниз, – приветливый, спокойный, улыбчивый. Ласковый.»

И еще она думала, перед тем, как уснуть, что, скорее всего, совсем немногие видели другую сторону Дерила Диксона. Звериную. Она видела. Как и он ее.

Они были во многом похожи, и при другой ситуации…

И, возможно, если б не было Бет…

Тут она себя остановила. Силой. Потому что, какой бы она не была, но глухое, темное начало, прорывающееся иногда, глушить в себе умела. Может, себе во вред.

Утро принесло вопросы от подчиненных, грамотно ею закрытые, новые задачи.

И большую военную машину, сорвавшую с петель ворота Грейди.

Большущий рыжий мужик с военной выправкой, играючи положил всех двинувшихся к ним ходячих, худощавый высокий мужчина с плохо скрываемым сумасшествием в голубых глазах отрывисто приказал позвать главного.

Доун вышла вперед, оглядывая всю разношерстную компанию, явившуюся за своими. За Диксоном и Бет.

Лидер компании, Рик Граймс, пришел не с пустыми руками.

В кузове машины, основательно избитые, но живые, сидели Шепард и Ликари, ранним утром сегодня отправившиеся на патрулирование.

Граймс зашел с козырей, требуя назад своих людей в обмен на патрульных.

Он, похоже, собирался вести долгие переговоры, но Доун не дала ход дискуссии, просто согласившись на все.

Диксон шел следом за Бет, радостно кинувшейся на шею высокой темноволосой девушке.

Доун смотрела, как он хлопнул по плечу Граймса, пожал руку рыжему гиганту, обнял седую худощавую женщину, повисшую на нем совершенно неприлично и интимно.

Она не ждала, что он обернется.

Просто смотрела на широкую спину, обтянутую кожаной жилеткой, с крыльями, на то, как седая женщина передала ему арбалет, как он улыбнулся, радостно и поцеловал ее. В губы.

Машина уже уезжала, все еще щетинясь стволами, Граймс не доверял никому, похоже.

Доун смотрела, как Диксон сел на пассажирское сиденье, предварительно упаковав всех женщин внутрь. Рыжий военный сел за руль, Граймс залез в кузов последним, не убирая оружие.

Машина выехала за ворота, и Доун, уже отворачиваясь, по какому-то наитию, внезапно подняла голову.

Диксон смотрел через окно с пассажирского места прямо на нее. Пристально и жадно. Не отрываясь, пока машина не скрылась за поворотом.

Доун сумела сделать вдох, только почувствовав головокружение и темноту в глазах.

Диксон смотрел вперед, слушая возбужденный щебет Бетти, ощущая нежное поглаживание прохладных пальцев Керол на плече.

Вот все и закончилось. Хорошо закончилось. И он практически цел, и Бетти с сестрой, и Керол жива, и арбалет даже его сохранила!

И уйти удалось без проблем, хотя он до последнего сомневался. Ждал подвоха от Лернер.

И еще ждал, что она придет к нему этой ночью.

И, с трудом признаваясь себе в этом, хотел, чтоб пришла.

Понимал, что ничего хорошего не выйдет из этого, что, если еще раз переспит с ней, то уходить будет сложнее, в разы сложнее.

Все понимал.

И все равно хотел.

Хотел увидеть ее светлые, завораживающие змеиные глаза, ощутить сладкий яд ее губ на своих губах, почувствовать плавные изгибы точеного гадючьего тела в руках, смять, сжать, покусать…

Он еле заснул.

И во сне опять видел, трогал, чувствовал ее.

Хорошо, что она не пришла. Потому что он сам с трудом сдержался, что не пойти к ней. Если б пошел, то точно потом никуда бы не делся.

Он смотрел прямо перед собой, остывая, успокаиваясь, настраиваясь на другое. На привычный ритм выживальщика.

И понимал, что теперь ночи будут сплошным мучением.

И понимал, что, скорее всего, это не конец.

Несмотря на то, что долг он вернул сполна.